30

Каин, с трудом разлепив глаза, что его удивило, попытался привычно резко сменить положение тела с лежачего на сидячее.

– А! М-м… ч-черт, – застонал он, схватившись руками за голову и с силой сжав ее, точно она разваливалась надвое.

Резко отвернулся от окна, в котором уже показалось солнце, ослепившее глаза, чем вызвал новый приступ боли. Яркое пятно в окне означало, что он провалялся в кровати дольше обычного на полтора часа, чего с ним никогда не происходило. Он просыпался с первым сигналом будильника, а то и до его трезвона.

Это странно. Очень странно, особенно если учесть, что раньше с ним такого не приключалось даже после сильной попойки. А тут какие-то полбутылки вина. И еще эта муть в глазах.

– Может, вино дерьмовое? – вслух подумал Каин.

«О господи! Неужели я вчера облажался?!» – ужаснулся он, вспомнив последние мгновения перед отключкой.

– Проснулся, соня?!

– О, Ларочка! Не кричи так! – снова поморщился Каин, хватаясь за виски.

– Что с тобой?

– Не знаю… хрень какая-то со мной творится… башка трещит…

– Сейчас принесу аспирин.

Лара уже через минуту протянула Каину стакан, в котором поднимались пузырьки от полурастворившейся таблетки. Иннокент благодарно кивнул и, когда от таблетки не осталось и следа, выпил лекарство.

– А ты как себя чувствуешь? – спросил он.

– Нормально.

– Что, голова совсем не болела?

– Ну разве что чуть-чуть.

– А вот со мной что-то не так… и кошмары снились.

– А что именно? – живо заинтересовалась Лара.

– Не помню… помню, что кошмар, а вот о чем…

– Это все от бани, – сделала заключение Лара. – Перегрелись.

– Скорее от вина, – не согласился Каин. – Никогда не пил вино, вот меня организм и подвел. Кстати, Ларочка… ты меня извини…

– За что?

– Ну… это… вчера я отрубился прямо как эпилептик какой-то. Мне право слово неловко. И сегодня же я заглажу свою вину, чтобы ты не думала обо мне черт те что!

– Я ничего такого и не думаю, тем более что все прошло хорошо.

– Правда?

– Правда. Но все равно заметано.

– Спасибо… – кивнул Каин, и голова вновь дала о себе знать болезненным ощущением.

Впрочем, лекарство уже начало действовать, и к тому моменту, когда он оделся, все пришло в норму.

Развивать эту неприятную для себя тему он не решился, тем более что Лара не в претензии или делает вид, что ничего не произошло. И Каин был ей за это благодарен.

Лара, собравшись, ушла на работу, а Каин засел за телевизор, посмотреть на новостных каналах, что в мире творится, или какой интересный фильм посмотреть.

Лишь мысли возвращались к неприятному ночному инциденту. Мало того что произошел позорный конфуз, так он еще мог повториться, и это беспокоило больше всего.

«Все в порядке, все в норме, – гипнотизировал сам себя Иннокент, – просто перенапрягся. Напрыгался сквозь звезды, потом этот сексмарафон, баня с вином. Так что это неудивительно…»

Но в следующий раз все обошлось, хотя за день Каин перенервничал изрядно, и уже от этого все могло сорваться, но, слава всевышнему – не сорвалось, все прошло на высоте.

Однако через несколько дней появилось беспокойство другого рода. Как выяснилось, он совершенно не умел отдыхать. Ну что можно делать, кроме как целыми днями смотреть телевизор? Чокнуться можно. Допустим можно сходить в зоопарк, местные музеи… количество их ограничено, да и не интересно. Неделю занял, а что еще с двумя до начала следующего рейда делать?

Тренировочные полеты день через три вносили хоть какое-то разнообразие, но чем заняться в свободные дни? В армии это решалось достаточно просто, ты сидишь на базе и выполняешь работу, какую тебе дадут. К тренировочным полетам, более частым, кстати, добавлялись дежурства и прочий армейский идиотизм. И потом в армии у него были друзья-сослуживцы, с которыми он весело проводил время, но с увольнением он всех потерял, а его новые товарищи слишком уж… да именно слишком.

Все чаще Каин стал ловить себя на мысли, что он излишне заинтересованно поглядывает на бары, и его не радовало появившееся стойкое желание выпить, чего он тоже за собой раньше не наблюдал.

«Может, с Ларой по этому поводу проконсультироваться? – подумалось ему со странной смесью серьезностью и усмешки над собой. – Она ведь психолог, и платить не надо».

Впрочем, и без психологии было ясно, что желание появилось неспроста. И он без труда мог сказать, что именно ответит Лара. Неудовлетворенность нынешним положением вещей, крушение надежд и планов, обида на несправедливое обвинение и решение, – перечислял он возможные причины. Вот только что с этим делать, спрашивается? Как бороться? Лечится?

К его неудовольствию даже подвижки, да что там подвижки, откровенные успехи на личном фронте не компенсировали чувство утраты. Ну не хотел он быть обыкновенным наемником – и все тут! Непросто, ох как непросто отказаться от мечты, лелеемой с десяти лет, взращиваемой всю сознательную жизнь и порушенной из-за такой ерундовины. Поневоле волком взвоешь.

«Если мне попадется этот ублюдок, что подставил меня, убью!» – неожиданно зло подумал Каин и сам испугался появившейся мысли.

Он вдруг осознал, что и впрямь, появись перед ним сейчас тот камрад, он его убьет. Просто возьмет и убьет. Выворотит вон тот неплотно пригнанный или расшатавшийся камень брусчатки и двинет по голове за все хорошее…

«Нет… мне надо успокоиться, – сказал себе Каин Иннокент и зашагал к бару. – А то что-то у меня уже шарики за ролики начинают закатываться. Так и свихнуться недолго».