Работа
Дверь отворилась, и Миреска вошла. Следом за ней, преодолевая робость, в которой ни один из них не желал признаваться, вошли Стручок и Пуля.
Краем глаза Миреска заметила мерцание — розовое, лиловое и алое. Мерцал работающий на столе компакт. Отражение этого мерцания почудилось Миреске и вокруг кресла, в котором утонула неподвижная Сарина. Стоило бросить на мерцание прямой взгляд, и всё исчезло, как не бывало. Но всё же что-то подсказывало: ошибки нет. Увиденное краем глаза вполне реально… Оно просто не материально, и только.
— Миреска, — молвила Сарина отстранённо. — Рада тебя видеть.
— Что-то не заметна эта радость, — агрессивно заявил Пуля.
— Я помню тебя, — тем же отстранённым тоном сказала Сарина, наводя на Пулю уклончивый взгляд. Создавалось чёткое ощущение, словно Владеющая, помимо привычной реальности, знакомой и осязаемой, видит ещё как минимум одну… или больше, чем одну. — Заводила из комнаты отдыха инструкторов и друг Стручка. Неплохой, но неразвитый пси-потенциал. Не заметна радость? У меня сейчас определённые трудности с адекватным отображением эмоций. Но я действительно рада. Хорошо, что вы пришли.
Миреска вздохнула.
— Кажется, мы не вовремя…
— Пошли отсюда, — сказал Пуля.
— Нет! Постойте!
Розовое, лиловое и алое мерцание вспыхнуло настолько ярко, что заметил даже Стручок. И тут же бесследно угасло.
— У тебя кровь носом идёт, — заметила Миреска тревожно.
— А. — Сарина махнула рукой и встала. Потусторонние интонации из её голоса ушли, словно их и не было. — Это уже не в первый раз. Похоже, перенапряжение входит у меня в привычку.
И машинально размазала кровь тыльной стороной руки.
— Подождите ещё немного, — попросила она, удаляясь в сторону санитарного блока.
— Пуля! Какого чёрта ты вздумал качать права? — прошипела Миреска, когда дверь блока закрылась за Сариной. — Подумаешь, не вскочили тебе навстречу с распростёртыми объятиями! Если чувствуешь неуверенность, не думай, что хамство поможет её скрыть!
— Извини, — выдавил Пуля.
— Я-то тут при чём? Перед ней извинишься! Впрочем, — добавила Миреска спокойнее, — можешь не извиняться. Она же Владеющая. И так поймёт.
— Хм. Слушай, а ты не знаешь, что это за вспышка была?
— Если вы что-то заметили, — глуховато донеслось сквозь дверь санблока, — мне придётся протестировать компакт. Разрыв связи должен был ударить и по нему, а не только по мне.
Дверь открылась. Сарина вошла, вытирая лицо полотенцем.
— Ещё раз привет, — сказала она. — Извинения приняты, — Пуле. — А перед тобой, — обратилась она к Стручку, — уже я должна извиниться. Впрочем, наверно, Миреска извинилась за нас обеих. Я права?
— Да. Но я всё равно не понял, что там случилось такого, что было против правил.
Указав гостям на пустующие кресла, Сарина вернулась на своё место за столом. Села. Глубоко вздохнула.
— Я объясню. Скажи, Стручок, если ты вздумаешь вызвать на бой только-только прибывшего на базу рядового, причём не на рукопашный бой, а на сетевую баталию, имитирующую сражение в активной броне, — это будет честно?
— Нет, конечно. Я же инструктор. Профессионал. Новичок не имел бы шансов.
— Потому что ты знаешь, как действовать в броне, а он — нет, — кивнула Сарина. — Если даже на гражданке новобранец увлекался битвами в сетевом пространстве, это вряд ли помогло бы ему по-настоящему. Полноценную симуляцию активной брони, такую, как в армейских имитаторах, в качестве развлечения не использует никто и нигде. Это дорогостоящая, но главное — слишком сложная по меркам индустрии развлечений технология.
Стручок нахмурился.
— Миреска уже говорила мне что-то про то, как я использую пси при метании ножей. Выходит, я рядом с ней — как тот новобранец по сравнению со мной?
Кивок.
— Я учила Миреску пользоваться пси. Не знаю, у кого учился ты, но точно не у Владеющего моего уровня. Отсюда и её несоразмерное преимущество. Заранее было ясно, кто победит.
— Довольно бесчестно, — заметил Пуля, — навязывать поединок на таких условиях.
— Согласна, — Сарина улыбнулась. — Если бы состязание было самоцелью, извинениями мы бы не отделались. Но скажи, мог бы ты придумать лучший способ расшевелить всю базу? Вот так, навскидку? Ну?
Пуля ответил хищной ухмылкой.
— Вряд ли. Ваш способ — лучший. И он отлично сработал, будьте уверены. Но впредь я не намерен делать или принимать ставки в тех играх, которые затеваются с вашего ведома.
— Это хорошо, — сказала Сарина неожиданно сухо. — Я, знаете ли, в курсе истории с недавней дракой рядовых. И знаю, кто в этом замешан. Обвинять никого не буду, но… скажем так, настоятельно не рекомендую делать ставки во время таких… инцидентов. Не говоря уже о том, чтобы организовывать их. Учтите это сами и предупредите других… игроков. Вам ясно?
— Да, Владеющая, — сказал Пуля.
Иной ответ был попросту немыслим.
— Прекрасно! — Сарина снова расслабилась, взглянув благожелательно и иронично. — Так зачем вы пришли ко мне, многоуважаемые?
Стручок и Пуля переглянулись. Потом снова посмотрели на хозяйку.
— Я бы тоже хотел научиться тому, что умеет Миреска, — сказал Стручок.
— Мы, — поправил Пуля. — Мы оба этого хотим.
— Так. И что же мы тут имеем? Комплекты брони, в которой находились виирай из учебных рот, почти не пострадали. Крепкие штучки… впрочем, даже мелкий ремонт покрытия и камуфляжных систем обойдётся в приличную сумму: такие крепкие штучки ещё и сверх всякой меры дороги. Хм, хм… А вот это уже серьёзнее. Рельсовые пушки, три штуки. Из них одна почти в порядке, одна требует серьёзного ремонта, стоимость которого ещё надо уточнить, а вот третья… о, третья рельсовая пушка ремонту в мастерских базы не подлежит — смотри акт технической экспертизы. Необратимо деформирована, да… необратимо!
Повторно произнеся это слово, рей-ордер Гисош удовлетворённо хмыкнул.
— Вот таким-то образом приходится платить за разные непродуманные авантюры, почтенные. Дорогонько они обходятся, ох и дорогонько. С этим уже можно идти к генералу.
Словно в ответ на последнюю фразу требовательно засвистел вызов по телесвязи. Подойдя к столу, рей-ордер подтвердил приём.
— Гисош, — сказала с экрана Мич, не затрудняя себя даже видимостью вежливости. — Ко мне в кабинет. И быстро.
Экран погас.
— Неужто опередили? — пробормотал рей-ордер, складывая компакт. — Но как? Неужели эта девчонка успела даже…
Нахмурившись и не договорив (он старательно, но безуспешно давил в себе привычку разговаривать вслух сам с собой), Гисош поспешил по вызову. А когда пришёл, понял, что опоздал.
Безнадёжно.
Помимо Мич в кабинете присутствовали полковник Давирра, капитан Беннем со своим помощником-лейтенантом, а также капитан Зилен, улыбнувшийся рей-ордеру. Улыбка, как показалось последнему, была наглой и издевательской. Не считать же улыбку сочувственной, в самом деле. Сочувствие врага хуже издёвки.
Мич не улыбалась.
— Сядьте, — приказала она. Гисош сел. — Мы можем сильно сократить процедуру, если вы сразу и безоговорочно признаете свою вину.
— Вину? Я? Вы хотите сказать…
— Расхититель, — припечатала Мич. — Вы — расхититель и жулик, рей-ордер. Результаты инспекции, проведённой Беннемом и Кирфенгисом, доказывают это со всей необходимой ясностью. И дело с лёгкостью может окончиться трибуналом.
— Не так быстро! — возопил Гисош, вскакивая. — Если вы действительно решили привлечь меня к ответственности за утрату части вверенного имущества, то почему вы оставляете без взыскания виновных в том же самом? И более того: распорядившихся имуществом самочинно!
— Вы о чём?
— Вот! — рей-ордер положил рядом с генералом свой рабочий компакт, раскрыл и резким жестом ткнул в загоревшийся экран. — Ознакомьтесь! Вот здесь — суммы по каждому пункту вразбивку, здесь — в целом по всем пунктам. Правда, последнее число ещё изменится в сторону увеличения, потому что весь нанесённый ущерб ещё не оценён.
Бегло изучив строки отчёта хмурым взглядом, Мич захлопнула компакт и снова посмотрела на Гисоша. Потом подтолкнула компакт в его сторону.
— Заберите. И сядьте.
— Неужели вы не поняли, что я…
— Мне повторить?!
Рей-ордер кое-как сгрёб со стола компакт, вернулся к своему месту и плюхнулся на сиденье.
— Вы, похоже, так и не уяснили себе одну простую вещь. — Ровный тон генерала словно натягивал петлю-удавку на шее Гисоша. Всё туже и туже с каждым словом. — База «Каменный кулак» предназначена для обучения пехоты. В этом и только в этом её предназначение. Всё, что необходимо для исполнения этого предназначения, может быть списано без особых вопросов. Техника выходит из строя, ломается, стареет. Так всегда было и всегда будет. Но рельсовая пушка из вашего отчёта была использована, чтобы спасти жизни виирай. Она выполнила свою функцию так, как это редко случается с военной техникой. А вот то, что вы разворовали, ничьи жизни не спасло. Оно превратилось в обыкновенные грязные деньги и оказалось в вашем кармане… ну, и ещё в карманах некоторых ваших подчинённых. Тех ваших подельников, с которыми вам пришлось делиться прибылью от наворованного.
Мич назвала четыре имени и умолкла. В наступившей тишине, казалось, можно было услышать даже каплю пота, медленно стекавшую по виску рей-ордера.
— Вернёмся к вопросу, который я задала в самом начале. Вы готовы безоговорочно признать свою вину, полковник?
Гисош сглотнул. И выдавил, еле-еле ворочая языком:
— Да.
Генерал Мич, полковник Давирра и капитан Зилен переглянулись. Давирра пожал плечами, Зилен кивнул. Мич медленно кивнула в ответ. И снова посмотрела на рей-ордера.
— Запомните этот разговор, Гисош. Это моё последнее предупреждение вам. Новых не будет. Если к возглавляемому вами сектору возникнут какие-либо обоснованные претензии — даже не самые значительные претензии, не говоря уже о серьёзных… Так вот, если это случится, я не буду возиться с трибуналом. Я попросту вышвырну вас с базы, придав такое ускорение, что вы своим ходом долетите до противоположного конца Большого Узора и осядете там на веки вечные в должности заведующего складом просроченных консервов. А теперь идите.
Рей-ордер поднялся, обеими руками цепляясь за компакт с бесполезными цифрами, как за спасательный круг, и пошёл. Голос капитана Беннема у него за спиной ворчливо произнёс:
— А я бы на вашем месте всё-таки прищемил поганца. За ним же теперь следить придётся, как бы ещё чего не учудил.
— Не придётся. Зачем унижать себя и его слежкой? Рей-ордер достаточно умён, чтобы самостоятельно выбирать образ действий…
«Ну конечно. Где ещё за пределами тренировочного зала можно её найти?»
— Миреска!
Обернувшись на голос, Миреска поспешно проглотила то, что так старательно пережёвывала, прежде чем ответить:
— Привет, Сарина. Ты меня искала?
— Да. Я знаю, что у тебя сейчас дыра в расписании, но нет ли у тебя каких-нибудь определённых планов на свободное время?
— Считай, нет. Что надо делать?
— Почти ничего. Я всего лишь хотела, чтобы ты составила мне компанию.
— Охотно. Вот только доем, и буду готова.
— Ну и я заодно перекушу.
Несколько арумов спустя Миреска осушила стакан с остатками сока, откинулась на спинку стула, потягиваясь, и деловито поинтересовалась:
— Что ты собираешься делать?
— Да так… выбраться наружу и потренироваться немного.
— А для этого обязательно надо выбираться?
— Для такой тренировки — да.
Глаза Мирески блеснули.
— Догадываюсь, что ты задумала.
— Лишь наполовину. Снова примерить «Серефис» — это, конечно, дело нужное, но я намеревалась потренировать ещё и навыки боевой ветви.
— В смысле волшбой заняться? Молнии, там, огненные стрелы и всё такое?
— Угу. Надо поддерживать кругозор. В последнее время у меня была практика в целительстве, в некоторых аспектах ветви мыслителей, отчасти даже в искусстве предметной ветви…
— А растолковать?
— Что именно?
— Предметная ветвь. Уже слышала, но так и не поняла. Чем она занимается?
— Благодаря пси-активным кристаллам мой компакт — тоже в каком-то смысле талисман. А Владеющие предметной ветви специализируются как раз на управлении талисманами. Или на их создании, что, разумеется, намного сложнее.
Миреска хмыкнула.
— И ты тоже можешь создавать талисманы?
— Разве что простейшие. Это действительно очень… специфическая сторона Овладения. Со временем я, наверно, освою и это, а пока мне бы с управлением справляться без огрехов.
— Ну я в этом вопросе невежественна, как…
— Не прибедняйся. Вообще, — нахмурилась Сарина, — зачем я учила тебя скорочтению и подбрасывала для изучения материалы по проблеме пси, если ты не пользуешься ни тем, ни другим?
— Пользуюсь, — ещё пасмурнее откликнулась Миреска. — Ещё как пользуюсь, чтоб им всем! Но на твои материалы у меня не остаётся времени. Спасибо большое, конечно, за науку, скорочтение мне очень даже пригодилось. Но только не для твоих файлов, а для всякого хлама. Должностных инструкций, к примеру… Здесь, на базе, со временем накопилась просто КУЧА различных должностных инструкций. Плюс всякие там руководства по технике безопасности… Ну ты понимаешь. Документация, прилагающаяся к новой АБ, ужасна — но адова прорва пухлых личных дел ещё хуже…
— Сочувствую, — сказала Сарина, не особенно стараясь, чтобы это звучало искренне. Миреска и не ждала от неё искренности по такому поводу, поскольку уж кто-кто, а Сарина наверняка читала гораздо больше неё. — Ну пошли?
— Пошли. А по дороге всё-таки растолкуй мне, что такого сложного в создании талисманов.
— Ага. Небось, ещё и простыми словами?
— Лучше не простыми, а очень простыми. Я, знаешь ли, девушка необразованная…
— …читающая на досуге техническую документацию, понятную не всякому специалисту… — Покивала в тон Сарина.
— Кончай эти подколки! И вообще, я только с немалым трудом продираюсь через эти файлы с формулами и терминами, а у кого-то хватает мозгов всё это сочинять!
Щелчок пальцев.
— Вот ты и ответила на свой собственный вопрос. Создать талисман — как сложный механизм спроектировать. А пользоваться талисманом — как нажимать на кнопки, этим механизмом управляющие. Причём с амулетами даже это лишнее, они работают сами по себе.
— А чем амулет отличается от талисмана?
— Да тем и отличается. Амулеты исполняют как правило только одну функцию: нормализуют нарушения обмена веществ, с трудом или вовсе не поддающиеся коррекции иными методами. Или защищают разум от телепатического вторжения. Или улучшают ориентацию в пространстве — как проглоченный компас, только лучше. Чтобы амулет действовал, достаточно носить его с собой. При этом не важно, Владеющий его носит или обычный виирай. А талисманы, во-первых, сложнее устроены, во-вторых, выполняют больше разнообразных действий, в-третьих, зачастую требуют для управления своими функциями сведущего оператора. Как правило, оператором является Владеющий… как правило, но не всегда.
— Это всё теория, — отмахнулась Миреска. — А вот, примера ради, лично ты с какими талисманами лучше всего знакома?
Сарина ухмыльнулась каким-то своим мыслям.
— В первую очередь — мой компакт, — ответила она. — Это не талисман в чистом виде, а смесь пси с компьютерными технологиями, но пример достаточно показательный.
— Я серьёзно!
— Я тоже. Сейчас сложный талисман, используемый сам по себе, без интеграции с технической начинкой, — исключение. Да что далеко ходить, если в каждом комплекте твоей любимой активной брони имеется свой специфический талисман.
— Что? Ты хочешь сказать, что «Серефис»…
— Да, да и ещё раз да. Прямой нейроинтерфейс, делающий эту броню такой удобной, осуществляет специальный талисман. С помощью чистой техники можно добиться похожего эффекта, но талисман — и надёжнее, и дешевле, и проще.
— Стоп. Ты говорила, что талисман должен настраиваться оператором? Но как я могла настраивать его, не подозревая о самом его существовании?
Сарина рассмеялась.
— Да запросто! Кстати, разве я говорила, что талисман обязательно требует со стороны оператора сознательного контроля?
— О.
— Вот тебе и «о». — После паузы Сарина добавила лекторским тоном. — Если талисман интегрирован в техническое устройство, особенно такое сложное, как активная броня, то и часть настроек можно производить техническими средствами. Этот прорыв был совершён не так давно, около девяноста хин-циклов назад…
— Пустячный срок, — буркнула Миреска.
— …но уже дал виирай очень многое. Если пошли в крупную серию такие изделия, как «Серефис М12» — значит, союз технологии с пси добрался до уровня ординарных связей социума.
— «Уровень ординарных связей» — это уровень простых виирай? Не Владеющих?
— Да. Если бы ты нашла время прочесть мои материалы для общего развития, ты бы знала это точно. Бездной клянусь, я уже устала разъяснять общепринятое!
Оборонительное бурчание:
— На твоём уровне, может, это общепринятое, а на уровне ординарных связей, где пребываю я, общепринятыми являются совсем другие вещи…
За время разговора Сарина с Миреской добрались до зоны индивидуальных шлюзов, влезли в поджидавшую своего часа броню и вышли на поверхность.
…Камни. Воронки, трещины, разломы. Ветра, несущие дым и пыль над лавовыми полями. Туннели и полости базы были прорыты под сравнительно спокойным районом с низкой сейсмической активностью. Вот только спокойствие этого района следовало воспринимать применительно к местным условиям. Суточный цикл, на протяжении которого «Каменный кулак» не вздрагивал от хотя бы одного трёхбалльного землетрясения, считался исключением. Землетрясение в четыре балла становилось темой для обсуждения только среди новичков. После пятибалльного техники с ленцой принимались за положенную по инструкции проверку коммуникаций, креплений и перекрытий. С ленцой — потому что такая проверка была перестраховкой, инфраструктура базы легко могла выдержать и не такое…
Лишь толчок силой в шесть баллов и более рассматривался как причина, достойная включения сирены общей тревоги.
— Ну что, — спросила Миреска, не тая любопытства. — Молнии метать будешь прямо сейчас или чуть погодя?
— Сперва отлетим подальше, — сказала Сарина. И подала пример, сорвавшись с места в таком темпе, что под рассеянными плазменными импульсами потёк и задымился камень.
— Догоняю! — предупредила Миреска, взлетая точно так же, без обращения к инструкции девять (что правилами безопасности вообще-то не поощрялось).
Резко набирающая высоту Сарина хмыкнула:
— Ой, напугала!
— Чур выше десяти не забираться, дальше пятисот не залетать и форсаж не включать.
— Принято.
И началась гонка.
Может, АБ действительно имела скверную аэродинамику, зато соотношение тяги к массе и манёвренность не оставляли желать лучшего. Вот только уже после трёх-четырёх арум-циклов, заполненных бешеными зигзагами на максимальном ускорении, вплотную подступали неприятные последствия этих девичьих забав. Плечи, принимавшие на себя не скомпенсированную отдачу плазменных выхлопов, начинали ныть, болтающиеся внизу ноги — отваливаться, а кружащаяся всё сильнее голова от перегрузок наполнялась мутным звоном и роем чёрно-фиолетовых мушек, растущих не то что с каждым арумом, а с каждым ударом сердца. Словно этого было мало, Сарина вздумала возобновить старую игру «коснись меня» — в модификации под названием «догони меня», рассчитанной на применение пары одинаковых комплектов АБ и мгновенного предвидения. Стиснув зубы, Миреска висела на хвосте у Сарины, сколько могла, пока не осознала один простой до изумления факт.
— Эй! — крикнула она. — Ты мухлюешь!
Сарина рассмеялась, описала вокруг летящей с предельной скоростью Мирески быстрый узкий круг — и тут же прокрутила два круга в обратную сторону с удвоенной скоростью.
— Не мухлюю. Тренируюсь.
Через выделенную для мысленного контакта «полосу» на восприятие Мирески обрушился отблеск ярких чужих ощущений. И хорошо бы просто слишком ярких! Сенсорные потоки, передаваемые Сариной, были настолько непривычны, что воспринять их в полной мере Миреска попросту не могла…
И, если честно, не хотела.
…Плотное зёрнышко — сердцевина. Вокруг проникающими друг в друга, но не смешивающимися слоями — прозрачные сети, колонны, потоки. Картина живого и сложного мира, живущего по своим собственным законам… тем законам, с которыми зёрнышко в сердцевине может играть. Переходы со структуры на структуру, из потока в поток, вдоль или поперёк ячеек сетей. Переплетая и меняя вложенные формы, манипулируя цветами и вибрациями, соотношениями и переключениями, а также чем-то таким, для чего ещё не выдумано слов — только заумные формулы высокой физики да ещё, наверно, специальная терминология Владеющих.
Глубокий аккорд колышет плотные насыщенно-жёлтые струи, и завихрение струй бросает зёрнышко в тугую изогнутую спираль. Быстрей, быстрей, ещё быстрей! До самых пределов! И вот — пробой барьера между зеркалами, стоящими от горизонта к горизонту. Уплотнившись, зёрнышко выбрасывает десятки призрачных копий, пронзающих память и делящих на звонкие осколки пространство ещё не случившегося, а потом под шелест скручиваемой реальности врывается в открывшийся простор…
Тряхнув головой, Миреска послала запрос о состоянии систем брони Сарины. Хотя и предвиденный, результат всё равно изрядно её изумил.
— Ты летишь… просто так!
— Просто как? — с детским озорством переспросила Сарина.
— В твоей броне не работает гравитационный привод. Не работают плазменные пушки. Правда, куда-то утекает часть запасов энергии, но… это и называется левитацией, да?
— Левитация — частный случай. Это называется полётом.
— Неужели ты настолько сильна как Владеющая, что можешь разогнать себя и броню лучше реактивных струй плазмы?
— Если будет необходимо — да.
Тут Миреска припомнила кое-что и нахмурилась:
— А как же тот случай на тренировке при повышенном тяготении? Ещё на транспортнике ты рассказывала мне про своего знакомого, который создал персональный пузырь с невесомостью, но не смог долго удерживать его и вывихнул в падении руку. Помнится, ты ещё сказала, что предпочитаешь терпеть повышенный градиент, так как использовать пси для облегчения собственного веса слишком трудно. И как это сочетается с твоими нынешними фокусами?
— Давай-ка сперва приземлимся. Вон туда.
— На склон вулкана?!
— Почему нет?
— Но это же…
Сарина вздохнула укоризненно.
— Ты постоянно забываешь о том, кто я. Бездна! Тебе самой следовало бы почуять очередное извержение до того, как опасность станет реальной и близкой! Конечно, для этого надо находиться в состоянии мгновенного предвидения… если же ты вываливаешься из этого состояния из-за всяких пустяков, это большое и жирное пятно на моей совести.
— Почему на твоей?
— Потому что именно я тебя учила!
«Взяла вину на себя, а стыдно мне, — подумала Миреска, без дальнейших возражений опускаясь на указанное место. — И как меня угораздило в начале знакомства счесть её тихоней?!»
Сарина опустилась следом, но так и не коснулась почвы ногами, а зависла полуметром выше. При этом встроенные плазменные пушки её АБ молчали. И трудно было объяснить такое парение иначе, как ничего не объясняющим словом «волшебство».
— Это тоже изложение начал, — начала Сарина, — но у лекции есть свои преимущества перед прочитанным материалом. Начнём с того, что у всякого Владеющего есть какой-то ранг и какая-то степень; причём простейший подход трактует ранг как меру таланта, а степень — как умение этим талантом управлять. Но ранг не сводится к одной пси-энергетике, а пси-энергетика, в свою очередь, не может быть чётко связана с обычными видами энергии. Конечно, было бы очень просто измерять ранг в ваттах. Скажем, умеешь усилием воли зажечь огонёк вроде огня свечи… — На поднятом пальце Сарины засиял небольшой жёлтый огонёк. — …и уже ясно, что твой ранг равен четырём. Умеешь зажечь не свечу, а настоящий огненный шар… — Огонёк рывком вздулся раз в двадцать, налившись белым жаром. — …значит, твой ранг — пять. Увы, способности к манипуляции низшими энергиями сильно профилируются генами, а ещё того сильнее — воспитанием и обучением. Вот такой шарик действительно без большого напряжения создаст Владеющий пятого ранга из боевой ветви и ещё легче — принадлежащий ветви манипуляторов. Но это, вероятнее всего, будет непосильным напряжением для целителя узкой специализации, даже если у него седьмой ранг и к нему почтительно обращаются «Высший».
— Это понятно, — вклинилась Миреска. — Ты мне скажи: с моим вторым рангом можно породить хотя бы искорку?
— Хороший вопрос. Ещё одна сложность с определением рангов заключается в том, что даже твоего малого ранга, в теории, достаточно, чтобы без всякого топлива зажечь ту самую свечу.
— Как это?
— Очень просто. Виирай — теплокровные существа, и мощность биологических машин, которыми являются наши тела, может быть приближенно оценена просто по выделяемому теплу. Эта мощность невелика, но, преображённая и сконцентрированная в одной точке, она даст примерно такой результат.
Огненный шар над пальцем Сарины снова уменьшился и пожелтел, вернув первоначальные масштабы. В самом деле, свеча и свеча.
— Это в теории, — настороженно сказала Миреска. — А на практике?
— А на практике приходится отличать реальный ранг от того, что дают Владеющему заёмные силы. Простейший пример: надев хороший обруч пси-защиты, ничему не обученный виирай первого ранга получит такую же устойчивость сознания, как Владеющий третьего-четвёртого ранга и высокой степени.
— Ты меня совсем запутала.
— Сейчас запутаю ещё больше. Представь себе ранг как трубку прямоугольного сечения, по которой течёт пси. При этом — сравнение тоже упрощённое, но довольно точное — ранг равен площади этого сечения, а высота трубки соответствует пси-энергетике Владеющего. Вопрос: как называется ширина трубки?
— Понятия не имею.
— Да тебе просто лень думать!
— Нет, просто ты действительно меня запутала.
Сарина вздохнула.
— Ладно. Ранг — площадь сечения, высота — пси-энергетика, а ширина — пси-информатика. Иначе говоря, тот объём пси-информации, который Владеющий может воспринять и передать без обращения к обычным органам чувств. Теперь-то понятно?
— С рангом — да.
— Но я уже чую, что у тебя назрели новые вопросы. Отвечаю. Да, у большинства Владеющих наблюдается диспропорция между пси-энергетикой и пси-информатикой. Принадлежащие ветви манипуляторов, например, почти чистые энергеты, а те же мыслители — почти чистые информаты. Меня саму называют универсалом прежде всего потому, что сечение воображаемой трубки моего ранга представляет собой, грубо говоря, квадрат.
— Ясно.
— Как определяется ранг, ты теперь знаешь. Способности разных направлений перемножаются. Если Владеющий очень талантлив по части энергетики, но слаб в информатике, он может с лёгкостью швыряться молниями, но затрудняться с постановкой простейшего диагноза — и наоборот. Это не важно, потому что ранг у него будет тот же.
— А вот разжёвывать в кашицу не надо, — проворчала Миреска, заворожённо наблюдая за пульсацией огненного шарика, бившегося с её сердцем точно в такт. — Лучше расскажи что-нибудь новенькое.
— Ты куда-то торопишься? Нет? Тогда разберёмся сперва с ещё одним принципиально важным вопросом…
К основному спортивному комплексу базы, расположенному, как и вся она, на порядочной глубине, примыкал небольшой закуток с регулируемой силой тяжести.
Небольшим он был по двум причинам. Во-первых, управление гравитацией у поверхности планет — вещь крайне энергоёмкая. Открытый космос — другое дело, но планетарное поле рассеивает мощность гравитационных установок, как вакуум рассеивает облачко оказавшегося в нём газа. На изменение градиента тяготения уходят считаные доли процента задействованной энергии; остальное растекается по изогравам, как радужная плёнка масла — по протяжённой водной поверхности, немного изменяя вес всех предметов в радиусе нескольких километров. Это во-первых. А во-вторых, постоянно живя в поле, равном 1,72 от нормального, очень мало кто из виирай был готов добровольно влезть в поле с ещё большим градиентом. Даже за деньги. Даже ради тренировки. Даже на спор.
Поэтому Мич не опасалась, что задуманному разговору найдутся нежелательные свидетели.
— Генерал, вы хотели меня видеть?
— Называй меня по имени, Зилен. Ты — ветеран. Ты имеешь право.
Не пытаясь хранить внешнюю невозмутимость, капитан приподнял бровь. Однако промолчал. Сосредоточась (в поле силой 2,5 без сосредоточения нельзя было сделать ничего), он встал на бесконечную дорожку рядом с такой же дорожкой, по которой вышагивала Мич, и подстроился под её шаги. Ни дать, ни взять — совместная прогулка… неторопливая, вдумчивая, в одном ритме. И тягостная в самом прямом смысле.
— Не хочу вводить вас в заблуждение, Мич, — сказал Зилен после немалой паузы. — Но по сравнению с Войной Обмана то, на чём заработали свои ветеранские нашивки я и моя команда, — не война, а забава. Мы просто делали свою работу.
— Мы тоже, Зилен. Мы тоже.
— Но нам, в отличие от вас, не приходилось убивать разумных.
Мич резко выдохнула — как пробку выплюнула.
— Но вы убивали?
— Да. Зверьё. Тупое, при всей своей хитрости, агрессивное и прожорливое зверьё Тританы. Тамошние твари — прямо-таки готовое биологическое оружие. Причуда эволюции дала неразумным тварям ограниченный контроль над разными пси-эффектами. Порой даже активная броня оказывалась бессильна сохранить жизнь виирай…
— Довольно. Вы убивали. Вы теряли товарищей. Друзей. Знакомых. Вы… вы можете понять.
— Понять — что? — осторожно спросил Зилен.
Ответом был короткий пугающий смешок.
— Меня, — ответила Мич, странно кривя губы. — Понять меня.
— О.
Некоторое время тишину нарушали только тихие поскрипывания роликов. Тренажёрами в закутке пользовались редко. И, соответственно, редко их обслуживали.
— Эту войну изучают в школах, — сказала Мич. Каждое слово — словно ножом отсекая. — Эту войну приводят в пример. Эту войну делят на кусочки… Анализируют. Сравнивают. Выносят суждения. Большей частью справедливые, тут не придерёшься. Но я не всегда могу… анализировать. Вспоминать те времена в период ауф мне легко. В период лисар… терпимо. Но силпан…
Зилена передёрнуло.
— Вы обращались за помощью к целителям?
— Конечно. Я не настолько горда и глупа, чтобы… но Нрейт и остальные твердили то, что я и сама знала… знаю. Проблема вовсе не в памяти. Настоящая проблема — в отношении к собственным воспоминаниям.
— Но ведь можно как-то приглушить их. Смягчить, отдалить, не знаю…
Мич снова хохотнула: коротко, зло, безо всякого веселья.
— Я именно это и делаю. Смягчаю, отдаляю и приглушаю. Выпивкой.
— Но это же не выход.
— Конечно. Думаешь, я сама не знаю, куда приходят в итоге выбравшие эту дверь? Но… — Новая пауза. — Те средства, что прописывали мне врачи, действовали мягче. Стабильнее, но слабее. Они плохо помогали от… памяти. А если я пыталась увеличить дозу… — Мучительно сглотнув, Мич всё-таки закончила: — Большие дозы превращали меня в идиотку. О да, воспоминания отдалялись! Так отдалялись, что я с трудом вспоминала, что такое — читать, писать, считать…
— И вы предпочли кустарный сайгр.
— Да. Осуждаешь?
— Нет, — сказал Зилен мягко. — Что бы вы ни говорили о моих правах, я всё-таки воевал со зверьми, а не…
Мич резко отвернулась, и он запнулся.
— Итак, вам нужна помощь. Нужна отчаянно. Что ж, я знаю, кому вы хотели бы передать этот сигнал бедствия, пользуясь мной как посредником. Я передам.
Наградой был тихий вздох облегчения.
— И ещё я хочу спросить… Мич, когда у тебя наступит силпан?
От облегчения — к потрясению.
— Что? Нет!
— Да. А если тебе стыдно, то знай: стыдно должно быть не тебе, а тем, кто не пытался ничего сделать. Тем, кто бросил тебя в битве.
Хмурая озадаченность.
— Какой ещё битве? О чём ты?
— О твоих мухьярра. О демонах, грызущих изнутри, о тех, кому замкнутость даёт силы. Разбей этот круг, Мич! Я помогу тебе, если ты позволишь.
— А если не позволю?
Зилен пожал плечами и хмыкнул многозначительно.
— Нет, так нет. Всё равно помогу.
— Вы забываетесь, капитан!
— Ничуть. Так когда у тебя силпан? — Помедлив и не дождавшись ответа, Зилен добавил: — Я ведь всё равно узнаю…
Сойдя с тренажёра, генерал быстрым шагом покинула закуток.
Дымное зарево над опалённой равниной. Низкое бурное небо. Полный плохо скрытой угрозы, пейзаж подавляет, как всё тёмное, недружелюбное и чужое.
Две фигуры в активной броне почти теряются на грандиозном фоне. Одна из фигур неподвижно стоит на склоне одинокого вулкана, другая — также без движения — невысоко парит рядом, лишённая видимой опоры.
— Я уже говорила кое-что об использовании внешних источников силы и знания. Пришла пора сделать необходимое уточнение. Ранг определяется по собственным и только собственным способностям Владеющего. Вот ты надела активную броню. Благодаря ей ты можешь передвигаться быстрее и видеть дальше. Более того: броня даёт тебе возможность летать, которой ты в естественном состоянии не обладала вообще, и видеть в таких спектральных зонах, в которых твои глаза были полностью слепы.
— Ну да. И что с того?
— А то, что броня — инструмент. Есть и инструменты попроще: палка, верёвка, нож, колесо. У Владеющих есть аналоги таких инструментов, с одной лишь существенной поправкой. Пси-инструменты — пины для краткости — создаются из эфемерного сплава воли с воображением. Они существуют ровно столько, сколько хочет Владеющий, и помогают делать то, что без них либо очень трудно, либо вообще невозможно.
Сделав паузу, Сарина добавила:
— В древности пины называли заклинаниями.
— А!
— Помнишь, я говорила тебе, что степень Владеющего определяется по тому, насколько он искусен? Так вот, точнее было бы сказать, что степень зависит от количества и сложности доступных пинов. Владеющий первой степени пятого ранга сильнее, чем Владеющий седьмой степени четвёртого ранга. Но хоть он и сильнее, может он меньше.
— А у тебя какая степень?
— Если бы я больше занималась собой, уже была бы шестая.
— Думаешь, мне это о чём-то говорит?
— Сейчас я, разговаривая с тобой, поддерживаю четыре активных пина. Один забирает и преобразует в более удобную форму часть энергозапаса брони. Другой пин, состыкованный с первым, левитирует меня, третий, также состыкованный с первым, отвечает за стабильность и подпитку вот этого огонька. — Сарина для наглядности заставила вспыхнуть ярче огненный шарик. — Четвёртый пин слабо соотносится с остальными и отвечает за расширенное восприятие. Управление четырьмя простыми пинами, из которых часть носит энергетический, а часть — информационный характер, при моём ранге говорит о пятой степени Владения пси. То, что при этом от меня не требуется полного сосредоточения и я без особых усилий могу вести с тобой беседу, означает, что мне пора начинать штурм шестой степени.
— Ясно… А если ты полностью сосредоточишься на одном-единственном пине, — спросила Миреска, — что тогда?
— Один — это нецелесообразно. Нужны как минимум два: пин действия, с помощью которого достигается желаемый результат, и пин подпитки, снабжающий Владеющего энергией.
— Пусть будут два. Мне интересно, чего ты можешь добиться на пределе сил?
Светящийся шарик погас. Сарина опустилась на каменный склон, отменяя левитацию.
— Мне и самой интересно, — призналась она. — Что ж, сейчас проверим…
Некоторое время не происходило ничего. Сарина молчала — видимо, готовилась. Сообразив кое-что, Миреска снова подключилась к информационной оболочке её брони и обнаружила, что доля утекающей неведомо куда энергии возросла. Собственно говоря, оказалось, что Сарина «доит» не только свою собственную броню, но и броню Мирески. И темпы утечки таковы, что Миреске стало попросту страшно. В накопителях словно каскадный разряд начался.
— Эй, — робко позвала она. — Что ты задумала?
Вместо ответа Сарина резко вскинула руки. Каменистый склон ответил ей призрачной сине-зелёной вспышкой. Почти тотчас же земля под ногами задрожала — с каждым мгновением всё сильнее и сильнее.
По позвоночнику Мирески прокатилась ледяная волна предчувствия: знак близкой и притом смертельной опасности.
— Сарина! — завопила она.
Ни ответа, ни движения, ни знака. Полное сосредоточение.
«Не слышит!»
Схватив подругу в охапку одной рукой и врубив гравитационный привод на всю катушку, Миреска потащила её вниз и прочь огромными прыжками, ускоряя движение при помощи реактивных выплесков плазмы из пушки той руки, что оставалась свободной. Но неведомая опасность надвигалась быстрее, чем Миреска могла бежать. Тогда она остановилась, обхватила неподвижное, словно одеревеневшее тело Сарины ногами и включила обе плазменные пушки, отрывая от земли себя и заодно — свой неудобный груз.
Вовремя.
Спустя несколько ударов сердца склон вулкана, который они покинули, тряхнуло так, что подскочили и всё быстрее покатились вниз даже обломки застывшей лавы размером с дом. Взметнулся пепел. Протяжно грохнуло — так, что даже под защитой брони закладывало уши. Низкие тучи окрасились алыми сполохами.
— Сарина!!! — завопила Миреска громче прежнего.
— Слышу-слышу, не кричи, — отозвалась та. Ожила наконец-то! — И вообще, отпусти меня. Я сама могу…
Тембр голоса был странноват, но Миреска поверила и разжала ноги. Выпущенная, Сарина действительно не упала, а зависла в воздухе немного ниже — на сей раз не с помощью левитации, а с помощью встроенных в скафандр пушек.
Успокоенно хмыкнув, Миреска перевернулась в воздухе, глядя туда, откуда только что улепётывала… и повисла, не в силах оторвать глаз от грандиозного зрелища.
— Это ты сделала?
— Ага, — тем же странным голосом согласилась Сарина. Если бы не обстоятельства, Миреска заподозрила бы, что Владеющая напилась хмельного или наглоталась наркотиков. — Круто, да?
— Круто. Разбудить вулкан — ещё как круто! Но и глупо по самое не балуйся. Мы же стояли на склоне! Как раз там, где сейчас в свежую трещину стекает лавовый ручеёк. Э-э… если сделать поправку на расстояние, это не ручей, а целая река.
— Я всё рассчитала, — заявила Сарина. — Основная сила извержения направлена в противоположную сторону…
Вулкан с гулким хлопком швырнул в низкие облака особо крупную порцию лавы, камней и дыма с пеплом. Недра планеты зарычали, как кишечник страдающего несварением великана. За первой порцией в полёт отправилась добавка — побольше и погорячее.
— Летим отсюда! — рявкнула обозлённая и напуганная Миреска, подавая наглядный пример. — Летим, пока нас не поджарило, не расплющило и не разложило по тарелочкам в готовом к употреблению виде!
— Как скажешь…
Покорность Сарины была крайне подозрительна. Видимо, решила Миреска, что-то в её расчётах оказалось неверным.
— Временами ты ведёшь себя как сущий ребёнок, — вздохнула она, когда позади осталось километров двадцать и опасность перестала тревожить подруг даже краем тени. — Откуда вообще у тебя взялась эта дикая идея с вулканом?
— Недавно я читала спецкурс управления тектоникой…
— Ты читала? Или всё-таки тебе читали?
— Если хочешь точности, то вообще не читали. Была одна-единственная лекция… факультативно, конечно. Приглашённые Владеющие, манипулятор седьмого ранга и мыслитель шестого, рассказывали студентам о своих трудах по планетоформированию. Им удалось очень увлекательно изложить некоторые… детали.
«А то, что хотелось себя испытать, — это так, дополнительный стимул», — мысленно хмыкнула Миреска.
«Можно подумать, ты никогда и ничего не пыталась себе доказать!» — вклинилась в её сознание чужая мысль — довольно-таки возмущённая.
«Пыталась. Но цена всех моих ошибок, вместе взятых, не перевесит цены одной-единственной твоей ошибки!»
«А вот тут ты заблуждаешься…»
На этом Сарина закрыла тему и ушла из мыслей подруги. Одновременно Миреска обнаружила, что ей вполне по силам определить, когда в её мысли вмешиваются, а когда — нет. Сама того не заметив, она усвоила очередной урок на тему «Что такое пси и как его использовать».
Леир поднял к зениту нагревшийся ствол тяжёлой спарки (рельсовая пушка «Штурм» плюс подствольный ракетомёт калибра 31,8). Перебежал на двадцать метров влево от своей огневой позиции. Снова уставился на руины поверх массивного ствола.
— Прозондировать? — поинтересовался Тактик брони.
«Увижу я, конечно, больше, — прикинул Леир, — но активный зондаж — всё равно что крик: „Снайпер, я здесь!“ Нетушки, никакого зондирования». И приказал:
— Усиленный сканнинг, угол десять.
— Принято.
Поле зрения резко сузилось, укрупняя находившиеся там объекты. Пыль, поднятая взрывами, стала полупрозрачна, резче обрисовались контуры объектов, достраиваемые системой информационного усиления. И среди прочих объектов…
— Грах! — рявкнул Леир, отскакивая от окна и одновременно уходя в сторону.
Развалины дома, в котором он находился, вздрогнули и закачались. Как и сам Леир, противник не стал размениваться на точную стрельбу из рельсовой пушки, а предпочёл жахнуть в цель из ракетомёта. Видимо, рассуждал он при этом примерно так: не попаду, так похороню. Взрывной волной Леира отшвырнуло, словно пушинку, а затем впечатало в стену. Не больно-то прочная и до того, как это случилось, стена решила, что с неё хватит, и развалилась. Леир полетел дальше. А туда, откуда он улетал, уже сыпался десятками, если не сотнями тонн строительный мусор: всё то, что осталось от верхних этажей.
…Со стоном открыв глаза, Леир запросил у брони свои медицинские данные. И сильно удивился, обнаружив, что ещё жив. Более того: не просто жив, а практически здоров. Конечно, инструктор распинался насчёт активной защиты от ударных волн, наконец-то доведённой до ума в «Серефис М12», но…
Состояние?
— Повреждено до 15 % всех систем, — сообщила броня, представляя взгляду пилота визуальную схему своего устройства с участками разного цвета: зелёного, бледно-зелёного, жёлтого и красного. Вникнув и задав уточняющие вопросы, Леир подвёл неутешительные итоги. Маскировка сдохла (она вообще была самым уязвимым местом: степень маскировки снижала любая царапина, нарушающая структуру верхнего слоя брони). Часть сенсорного комплекса, множество силовых ячеек, погасивших ударную волну, и всё встроенное в левую руку вооружение тоже покраснело.
— Грах! — повторил Леир. — Ну хоть двигаться могу нормально… Кстати, а что там поделывает противник?
Приподнявшись, Леир обнаружил ещё одну чувствительную потерю. Правая рука, в которой была зажата спарка, теперь не сжимала ничего. Видимо, в процессе полёта сквозь стены он как-то упустил оружие, которое ныне, скорее всего, покоилось под завалом. В распоряжении пилота оставалось лишь встроенное вооружение правой руки: плазменная пушка и мультичастотный лазер калибра 6,36. Против полностью вооружённого и жаждущего крови врага в целой броне.
— Грах!
Облегчив душу, Леир огляделся и побежал прочь от того места, где в последний раз видел своего противника. Надо было найти спокойное местечко с хорошим обзором, чтобы засечь врага и составить новый план. Что с плазмой, что с лазером нельзя поразить защищённую цель издалека, требуется подойти метров на сто, а лучше — ближе…
Сзади взвыло. Знакомая нота рельсовой пушки «Штурм» положила конец бою, распилив Леира вместе с бронёй пополам.
…Выслушав мрачную непечатную тираду рядового, выпутывающегося из объятий имитатора, инструктор поинтересовался:
— А как насчёт анализа собственных ошибок?
Проглотив новую тираду, столь же непечатную, как и предыдущая, Леир буркнул:
— Разве не инструктор должен указывать на ошибки?
— Если ошибка малозаметна — да. Но до ошибок, которые без помощи инструктора заметить и осознать нелегко, вам ещё расти и расти. Пока что, рядовой Леир, вы делаете глупости, очевидные даже вам… если дать себе труд задуматься. Итак, что вы сделали неверно?
После короткой паузы, посвящённой окончательному освобождению от имитатора, Леир выпрямился и ответил, сверля взглядом подбородок инструктора:
— Выбрал не то оружие?
— А ещё какие будут предположения?
— Э-э… потерял спарку?
— Ещё?
— Не знаю.
— Плохо.
Инструктор прошёлся взад-вперёд, искоса поглядывая на рядового. Остановился. Вздохнул — глубоко и, как показалось Леиру, несколько напоказ.
— Проверим-ка вашу память, уважаемый. Перечислите ещё раз тактико-технические характеристики «выданного» вам вооружения. Без подробностей, но с особенностями.
— В первую очередь, встроенное вооружение: плазменные пушки и лазеры. В обычных условиях сильно теряют в эффективности с ростом дистанции из-за воздействия атмосферы. Малоэффективны в условиях задымлённости, запылённости, в газовых средах повышенной плотности. Быстро перегреваются от выстрелов на максимальной мощности.
— А короче и своими словами?
— Бить одиночными, прицельно, в полную силу, желательно в упор или с малой дистанции.
— Лучше. Ещё о вооружении?
— Тяжёлая спарка рельсовой пушки и ракетомёта. Стреляет снарядами, разогнанными мощным магнитным полем. При этом снаряды пушки разгоняются до сверхзвука и летят по баллистической траектории. Снаряды ракетомёта летят намного медленнее, но имеют собственный двигатель, способны поражать цели вне пределов прямой видимости и могут комплектоваться различными боеголовками. Во время учебного боя боеголовки содержали заряды модифицированной взрывчатки с бризантным действием.
— Итак, четыре вида вооружения. Резюмируйте.
— Что там резюмировать, — вздохнул Леир. — Надо мне было прицелиться как следует и вмазать по паразиту из «Штурма». У него снаряды пролетают километр быстрее, чем успеешь моргнуть, так что враг сперва сдохнет, а уж потом сообразит: что-то не так.
— Эмоционально, но точно. А что надо было делать после потери «Штурма»? Оставшись с одним только встроенным оружием?
— Лечь на землю лицом вниз и сложить руки на затылке.
— Неверно, — отрезал инструктор. — Ещё варианты?
— Устроить засаду, подпустить поближе и зажарить плазмой. Только, — добавил Леир сумрачно, — фига с два бы он в мою засаду попался: маскировка-то — пшик!
— Да будет вам известно: маскировка — не гарантия от обнаружения. Кроме того, вы действовали среди руин. Толковый боец сумел бы там укрыться даже от зондирования, не говоря уж про сканнинг.
Леир хмыкнул.
— Толковый — да. А я, как вы сами заметили, пока что боец вполне бестолковый.
— Да уж, до боя в составе группы вас допускать рано. И устраивать засады вас надо учить отдельно. Ладно, ещё попытка: какую тактику надо было использовать после потери «Штурма»?
— Не знаю.
— А если подумать?
— Не знаю!
Инструктор вздохнул.
— Сдаюсь, — сказал он. — Раз отказываешься думать, лезь в имитатор. Сам увидишь, что надо было делать.
…После нескольких мгновений ватной темноты Леир обнаружил себя в полностью исправной «Серефис М12», со «Штурмом» в руках, посреди гладкой, как стол, блистающей белым поверхности. Пейзаж оживляли только высящиеся вдали горные цепи. Посмотрев под ноги и запросив у брони анализ поверхности, Леир понял, куда его перенесли имитатор и воля инструктора. Дно высохшего соляного озера, вот где он находился.
«Да уж, здесь и с действующей маскировкой не особо затаишься…»
— Сканнинг на триста шестьдесят градусов!
— Выполняю. — И тут же: — Обнаружена цель в активном скафандре, вектор — тринадцать мири, расстояние — шесть пятьсот. Захват.
Поле зрения сместилось, продолжая смещаться снова и снова, пока цель не выросла до размеров ногтя на вытянутой руке. Вскидывая «Штурм» в боевое положение, Леир успел заметить, как цель развела руки, демонстрируя неравенство вооружения, но выстрелить не успел.
Металлическая фигурка в шести с половиной километрах подпрыгнула и помчалась к Леиру огромными неправильными прыжками, вихляя то вправо, то влево и на полную катушку используя встроенный гравитационный привод. Враг даже не пытался включить маскировку, оставаясь отлично различим — ну и что? Прицелиться в бешено скачущую мишень всё равно было невозможно.
Предсказуемость в её перемещениях сводилась к одному: расстояние между двумя виирай в броне неуклонно сокращалось.
— Автоприцеливание!
— Даю автоприцеливание. Вероятность точного поражения — 0,3 %.
«Плевать», — подумал Леир, чувствуя, как «Штурм» сливается с бронёй в единое целое.
— Самонаводящийся заряд, — приказал он, — подрыв в точке максимального приближения. Ракетомёт… огонь!
Ракетомёт слабо дёрнулся. Стремительно ускоряясь, рассерженный огненный шмель ракеты понёсся к цели, прочно захватив её в невидимые тиски системы наведения. Металлическая фигурка продолжала скакать, словно не замечая несущейся смерти. Но за долю мгновения до того, как снаряд поразил цель, враг скакнул особенно размашисто и резко, задействовав для манёвра плазменные выхлопы встроенных пушек. Снаряд отследил прыжок, но вильнуть так же резко не смог и взорвался метрах в восьми от цели. Как Леир убедился на собственном недавнем опыте, виирай в броне такой взрыв был почти не опасен. Ну попортит осколками маскировку… так маскировка всё равно отключена. А расстояние меж тем сократилось до пяти километров.
— Ладно же, — процедил Леир. — Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому!
Ракетомёт с минимальными интервалами выплюнул несколько снарядов подряд. Леир попытался использовать тактику, о которой только читал и которая вообще-то использовалась не против малых и подвижных, а против крупных и хорошо защищённых целей. Боеголовки снарядов, разгоняемых магнитным полем, были довольно «глупы», но ими можно было управлять при помощи внешних команд. Задачу по наведению Леир возложил на Тактика своей брони, который должен был, рассчитав зоны поражения и вероятные манёвры цели, устроить последней что-то вроде загонной охоты. Выпущенные первыми снаряды ускорялись не так шустро, как выпущенные вдогонку; к тому же, атакуя мишень почти одновременно, снаряды должны были накрыть большее пространство. Цель повторит манёвр уклонения? Пусть! Куда бы она ни бросилась, поблизости окажется готовый рвануть снаряд.
Как выяснилось, снаряды ракетомёта были не только «глупы». Они к тому же имели слишком малую автономность. Враг наглядно доказал это, заставив «ловчий рой» снарядов слишком активно менять скорость и направление полёта. В итоге слепленный Леиром и Тактиком его брони рой рванул слишком далеко от цели. Единственный сомнительный плюс: врагу пришлось улепётывать, чтобы истощить движки ракет, и расстояние между ним и Леиром к концу погони составило те же шесть с половиной километров, что в самом начале…
Нет. Ровно шесть… и даже не шесть, а ещё меньше.
Между тем запас ракет, которыми можно было отогнать врага, был ограничен. К «поясу» «Серефис М12» можно подвесить несколько дополнительных снарядных боксов, но не целый склад боеприпасов.
— Грах!
«Ладно. Раз не получилось по-плохому, сделаем ещё хуже…»
Ожидание навалилось, как борец-тяжеловес. Отслеживая скачки мишени, Леир от души желал прыгучему врагу допрыгаться до головокружения и рвоты. Пять километров до цели… четыре… три… два… полтора… километр ровно…
«Штурм» прерывисто взвыл, посылая в увёртливую мишень короткие очереди из летящих быстрее звука бронебойных игл. Увы, как ни быстры были иглы, мишень успешно уклонялась от них. Всякий раз, когда Леир полагал, что уж теперь-то высчитал упреждение со стопроцентной точностью, враг успевал изменить траекторию движения, и очередь проходила мимо. Да что там Леир! Враг ухитрялся обмануть даже Тактика, на которого отчаявшийся пилот переложил управление стрельбой.
«Заговорённый он, что ли?»
Дистанция пятьсот. Леир поймал себя на том, что пятится, и заставил себя остановиться.
— Приготовиться к комбинированному огню!
— Есть готовность.
Вытянув свободную руку в сторону цели, Леир выдохнул и приказал:
— Пли!
«Штурм» умолк на краткое время, необходимое, чтобы ракетомёт выплюнул очередной снаряд. Мультичастотный лазер вспыхнул, слепя врага рассеянными импульсами разных оттенков, дезориентируя и выводя из строя наружные датчики вместе с системой маскировки. Плазменная пушка заставила мишень окутаться облаком отражённого огня, а неповоротливый «Штурм» перешёл на более длинные очереди, норовя нашпиговать врага иглами. Леиру казалось, что уцелеть после такой атаки невозможно…
Однако враг успешно опроверг его надежды. Он выжил. Более того: окутавшийся маревом погашенных плазменных импульсов, поджариваемый сиянием лазера, швыряемый из стороны в сторону разрывами реактивных снарядов, враг продолжал неуклонно сокращать дистанцию. Четыреста метров. Триста. Двести пятьдесят.
— Перегрев, — услышал Леир голос собственной брони. — Отключаю лазер.
— Нет!
Увы, жгучее отрицание реальности не помогло изменить её. Вскоре следом за лазером отключилась и плазменная пушка. А снаряды в обойме ракетомёта закончились…
— Грах!!!
Враг подпрыгнул, взлетая и переворачиваясь в воздухе. Леир развернулся, отскакивая и перенацеливая «Штурм». Но, даже не завершив движения, понял, что не успевает.
…Не успел.
Защита ахнула, гася энергию сдвоенного выстрела. И частично ей это удалось. Увы, даже чудо-броня не могла полностью погасить одновременный импульс двух плазменных пушек, отправленный в цель с расстояния в неполных сто метров. Имитация вокруг Леира взорвалась миллионами искр — и угасла.
— Ну что, рядовой? Усвоен урок?
— Угу. Разрешите вопрос?
— Давай.
— Почему у вас голова не кружится?
Инструктор рассмеялся. Лицо у него было… бледновато.
— Кружится, парень. Ещё как кружится. И до конца дистанции я добрался, имея почти тридцать процентов повреждений. А твоя придумка с «умным роем» по-настоящему хороша: мы о таком на инструктажах ещё даже не заикались. Ты молодец… но значение имеет, сам понимаешь, только решающий удар.
— Угу. Вот только я не смог бы так скакать, даже если бы мне в задницу всунули пружину.
— Ну, умение уклоняться от огня противника — дело наживное. Ты удивишься, когда узнаешь, на что способен на самом деле. Это во-первых. Во-вторых, последняя имитационная тренировка была просто иллюстрацией к проигранному тобой бою в городе. Там расстояние до цели было куда меньше, а укрытий — больше. Если бы хоть немного постарался — мог выиграть. А соляная равнина… если хочешь знать, я просто выделывался. К более опытному противнику я бы и пытаться не стал рваться вот так, внаглую. Как минимум я бы ставил дымовые завесы и задействовал маскировку на полную катушку. И даже это мне бы не помогло, если бы ты не запаниковал и открыл огонь из лазера и плазменной пушки чуть позже. Защита от энергетического оружия тоже имеет свой ресурс, как и защита от ударных волн, а уклоняться от выстрелов встроенного оружия гораздо труднее, чем от очередей «Штурма».
— Ну это я понял. Время автоприцеливания для встроенных бум-бумов в восемь раз меньше, чем для спарки…
— Понял, говоришь? — Инструктор ухмыльнулся. — Не верю! Докажи-ка понимание делом, рядовой. Поединок в городе, раунд два!
Кивнул на имитатор: мол, полезай обратно, да живее. Леир подавил вздох.
И полез.
— Входите, Владеющая.
Сарина вошла. Стандартная сила тяжести, с отвычки показавшаяся слишком маленькой, заставила её покачнуться.
Помещение, как поняла она после первого же беглого взгляда, не блистало ни новизной начинки, ни её разнообразием. Да и площадью куда как уступало лазаретам Школы. Из пяти боксов регенерационной терапии мигали россыпью огней полной готовности только три; в недрах четвёртого возился техник, а пятый и вовсе стоял нараспашку с таким уныло-пыльным видом, что не хватало только таблички: «Не подлежит восстановлению. Списано». Стационарный диагност в углу тоже имел вид довольно заброшенный. Оно и понятно: зачем пользоваться диагностом, если есть целители? А их в пределах видимости было двое. Незнакомая женщина (четвёртый ранг, третья степень) занималась тем, что меланхолично размещала на теле пациента электроды аппарата для ускоренного сращивания костей. Хозяин же медблока, Хезрас Нрейт, шёл навстречу Сарине, деактивируя доведёнными до автоматизма жестами плёночные перчатки.
— Силы и знания, целитель.
— Силы и знания. Вы, конечно, по делу?
— Да. У вас есть здесь отдельный кабинет?
— Конечно. Идите за мной.
Следом за Хезрасом Сарина пересекла основное помещение медблока и через дверь, замаскированную шкафом для санобработки, попала в святая святых главврача.
— Слушаю вас внимательно, — сказал Хезрас, не давая гостье времени оглядеться по сторонам. — Заранее прошу простить, но у меня полным ходом идёт эксперимент, и я не смогу уделить вам много времени.
— Много и не понадобится. Во-первых, я бы хотела получить доступ к медицинским файлам Мич Тарврен.
Прищурясь сквозь загустевшую сетку морщин, главврач хмыкнул.
— Ожидал я чего-то подобного, ожидал. Опять выбираешь более удобный из кодексов?
— Я должна и хочу разобраться в том, что грызёт старшего офицера базы, — ровно, без намёка на юмор сказала Сарина. — Тем более что она попросила меня о помощи…
— Она? Попросила?
— Через посредника. А прямой просьбы я бы и не дождалась.
— Это да. Мич — гордая женщина… даже слишком гордая. — Хезрас вздохнул. — Но я не об этом. Я боюсь, что ради помощи генералу тебе придётся перешагнуть иной запрет, касающийся изменений чужой психики методами пси.
Сарина нахмурилась.
— У этого запрета тоже немало уровней. В конце концов, чужую психику меняет даже самый обычный разговор, хотя изменения при этом чаще всего исчезающе слабы. Не беспокойтесь, целитель, я постараюсь не перешагнуть грань дозволенного.
— Хорошо.
Разбудив лежавший на столе компакт, главврач развернул его экраном к гостье и указал на цепочку символов.
— Вот код, открывающий доступ к медицинским файлам постоянного персонала базы. На какой адрес тебе его выслать?
— Ни на какой, — ответила Сарина, бросив на экран короткий взгляд. — Я его запомнила.
Хезрас только головой покачал, но промолчал и снова усыпил компакт. После чего перевёл вопрошающий взгляд на гостью.
— С первым делом разобрались, — резюмировала она. — А второе таково. Скажите, целитель, вы хотите подняться до пятого ранга?
Не дожидаясь ответа, Сарина взвинтила темп восприятия и окутала пси-сферу главного врача облаком собственного пси. Набрякнув силой, как грозовая туча, она нырнула в глубины, обходя смешные ментальные щиты, как дельфины проплывают под цепью, натянутой поперёк входа в гавань. И гавань чужого сознания открылась ей вся разом: от маяка воли и пирсов, тасующих корабли мыслей, до запертых складов, охраняющих тайники с памятью и навыками. В иное время (и с иной целью) зайдя в этот порт, Сарина могла бы перевоплотиться из обтекаемой морской твари в принадлежащий заморскому купцу корабль… или военный фрегат. А также — в тенеподобного вора, в призрак или даже в начальника гавани с полным набором фальшивых документов. Но сейчас перед ней стояла другая задача. Нырнув к заиленному дну, она превратилась в обросшую щупальцами тварь без названия и конкретной формы, служащую воплощением одной-единственной функции. Заглотнув добрую порцию ила, Сарина с медлительной мощью выплюнула её через специальную кишку-хобот прочь, за пределы гавани. Снова глотнула — и выплюнула. И снова, и снова… до тех пор, пока дно гавани не очистилось от многолетних наслоений хлама.
Закончив работу, тварь без названия всплыла к поверхности и снова обратилась дельфином. Плеснула хвостом, перескакивая через бесполезную цепь. Открытое море приняло дельфина в свои объятия, одаряя беспечной радостью свободного плавания, омывая чистой и быстрой водой. И с большой неохотой Сарина сбросила эту метафорическую маску, возвращая своему сознанию более привычное обличье… чтобы обнаружить, что в основной реальности минуло всего несколько ударов сердца.
— Клюкой тебя по маковке, самоуправщица! — рявкнул ей прямо в лицо Хезрас. — Не помню, чтобы я давал тебе согласие на этот… эксперимент!
— Вы чем-то недовольны?
Снисходительно-усталый тон со стороны Сарины был большой ошибкой. Глаза главного врача вспыхнули потусторонним сиянием, причём с такой силой, что кабинет затопило белое марево. Ни дать, ни взять — вспышка магния… который всё никак не догорит. Откуда-то (а вернее, со всех сторон разом) наплыла волна высокого до неразличимости вибрирующего звона, от которого моментально заболели уши. Сарина поневоле зажмурилась, смаргивая слёзы, и приготовилась отразить пси-атаку в наиболее вероятной плоскости: физиологической. Однако продолжения не последовало. Похоже, Хезрас был так удивлён тем, что сделал, что забыл о своих агрессивных намерениях. Звон утих, белое марево медленно угасло…
— Дура! — выдохнул целитель, плюхаясь в кресло и закрывая лицо руками. Ладони прикрыли остатки пси-свечения, как асбестовое одеяло прикрывает угли.
Сарина набычилась.
— Вы это всерьёз?
— Абсолютно, — ответил Хезрас, не отрывая рук от лица. — Ты всё-таки подняла меня на ранг, хотя я не думал, что такое вообще можно сделать без активного содействия Владеющего. Поздравляю. Но ты забыла, что почти все мои навыки при этом утратили силу. Мне теперь впору брать внеочередной отпуск, потому что как целитель я теперь ни на что не годен!
— Это временно, — заметила Сарина, расслабляясь. — Линька после смены ранга не так уж страшна. Я сама линяла дважды, причём в последний раз — незадолго до поступления в Школу, и очень хорошо помню этот процесс. Восстановить навыки можно за четверть хин-цикла, а самые важные — за несколько юл-циклов. Кроме того, потеряв как целитель, вы совершенно ничего не потеряли как врач.
— «Четверть хин-цикла, не больше»! — повторил Хезрас, убирая ладони и глядя Сарине в лицо больными глазами. — А тебе не приходило в голову, что в моём возрасте…
— Не продолжайте! Эти жалобы вас недостойны.
— Неужели?
— Ещё немного, — сказала Сарина, копируя недовольные интонации собственного отца, — и я подумаю, что получить пятый ранг вам мешали не столько рациональные мотивы, сколько обычный низменный страх.
Целитель фыркнул. На дне его зрачков снова разгорелось белое пламя… но не полыхнуло очередной вспышкой, а затаилось.
— Я слишком много повидал и пережил, чтобы этот аргумент на меня подействовал. Да, я боялся повышения в ранге. Ну и что? Только круглый дурак не боится перемен.
— Этот спор я вести не буду. Я добилась всего, что планировала, так что — до встречи.
— До встречи… нескорой, я надеюсь.
Помедлив на пороге, Сарина бросила через плечо:
— Когда вам понадобится помощь в укрощении изменившейся силы, только намекните.
— Намекаю, — проворчал Хезрас, — Мич намного моложе меня и обладает иным… характером. Не вздумай обойтись с ней, как со мной, девчонка!
— Отличия между вами и генералом я заметила, но за совет всё равно спасибо.
Оставшись в одиночестве, старый целитель (нет, напомнил он сам себе, не целитель, а — пока — только врач) вздохнул.
— Дешёвая у вас благодарность, Владеющая, — медленно сказал он. — Совсем дешёвая. Вы будете расшвыривать вежливые слова во все стороны, но поступать по-своему… и когда-нибудь — хорошо бы пораньше, пока проценты по счетам сделанного не стали совсем неподъёмны, — эта манера хлестнёт по вам же, отозвавшись нешуточной раной.
Пауза. Долгая, плотная, стягивающая виски обручем невидимого жара.
— Благие намерения, — прошептал Хезрас, закрывая глаза. — Жаль, жаль…
Сквозь неплотно сомкнутые веки пробился свет бесконтрольного пси.
— Работа в команде не сильно отличается от того, чему мы учили вас раньше. Вы точно так же будете следить за окружающим пространством, намечать цели, поражать их доступным оружием. При этом вы будете использовать Тактика, сенсорное усиление, номерные инструкции, средства связи и другие знакомые свойства вашей брони. Но в то же время работа в команде отличается от того, что делает одиночка, кардинально.
Леир внимал. Три учебные роты, впервые собранные вместе после памятного метеоритного дождя, слушали тоже. Отношение рядовых и младших командиров к словам Зилена с того, первого, раза изменилось настолько же, насколько изменились все они. Как только что выразился капитан — кардинально.
— Должен заметить вот что. Боец в броне может быть сущим гением, когда действует один. Кое-кто из вас со временем непременно превратится если не в такого гения, то в искусного, изобретательного и сильного бойца-одиночку. Мастер индивидуальной тактики может творить настоящие чудеса на поле боя, он или она могут быть более опасными, чем восемь или даже шестнадцать заурядных бойцов. Но! Никакой мастер, если только ему дорога жизнь, не рискнёт всерьёз схлестнуться с четвёркой обычных бойцов, если эти четверо умеют работать как одна команда. А если таких команд несколько и они взаимодействуют правильно, то тогда им страшны разве что звено стайгеров да ещё главный калибр мисана. Ну главный калибр — потому что это сила сродни космическим. А звено стайгеров страшно не потому, что в кабинах сидят Владеющие, и даже не потому, что вооружение у стайгеров куда мощнее, чем у пехоты. Прежде всего потому, что звено тоже является командой. Потому, что пилоты в звене умеют взаимодействовать друг с другом. Взаимодействие — вот ключевое слово. Без него любое воинское подразделение становится просто вооружённой толпой.
Леир сделал пометку в воображаемом блокноте. Вроде бы всё, сказанное Зиленом, банально до изумления. И в то же время внимаешь как истине в последней инстанции. Наверно, этот заразительный эффект производит глубокая и в то же время слегка небрежная уверенность оратора в собственных словах. Ну и, само собой, толика продуманной лести: пехотинцу, облачённому в активную броню, нравится слышать, что в бою его грохочущие пронзительные аргументы могут перебить лишь мисаны и стайгеры… Неплохо было бы научиться говорить так же.
«А ведь кое с чем ни мисаны, ни стайгеры не сладят. Есть задачи, выполнить которые под силу лишь нам. Пехоте».
— В свой черёд, — продолжал капитан, — вы узнаете, как осуществляется взаимодействие между разными родами войск. Мы расскажем вам, как, когда и зачем следует применять тяжёлое вооружение. Мы научим вас штурмовать укреплённые объекты различных типов и категорий — и удерживать их. Вы также пройдёте краткие курсы, знакомящие с особенностями боя в специфических условиях: в открытом космосе, под водой, в сверхплотной атмосфере, в замкнутых пространствах и так далее. Вам предстоит узнать ещё многое. Но начинать следует с азов: с тактики боя команды из четырёх пехотинцев.
Зилен сделал риторическую паузу. Когда он заговорил снова, темп и тембр речи слегка изменились. Леир запомнил и это.
— Обычно такая четвёрка состоит из разведчика, бойца правого фланга, бойца левого фланга и командира, ставящего перед остальными текущие боевые задачи. Командир также отвечает за тыл и за огневую поддержку. Последнее иногда возлагается на пятого бойца команды, несущего тяжёлое вооружение: лучевую мортиру, например, или комплекс «Кратер» с комплектом мин и тактическими зарядами высокой мощности. Если перед командой стоит задача оборонительного характера, пятый боец может работать и оператором защитного комплекса «Кираса», и водителем различных транспортных средств, и специалистом по дистанционному наблюдению. Но всё же основа основ любой команды — четвёрка, роли в которой я уже перечислил. Наблюдатель, левый боец, правый боец и командир.
Ещё одна пауза.
— Каждый из вас обязан научиться исполнению любой из этих ролей. Потом начнётся время специализации и подбора четвёрок. Но и после того, как четвёрки будут сформированы, на отдельных заданиях им предстоит обмениваться командирами, наблюдателями и другими членами команды, поскольку притереться к определённым виирай в составе сложившейся команды — это ещё не всё. Необходимо уметь найти своё место в любой команде, выучить универсальные правила взаимодействия, действенные для всех четвёрок.
«Да. Лишнее — вернее, совсем даже не лишнее! — напоминание о том, что помимо переводов, увольнений и повышений существует такая штука, как смерть. Что армия — это единство виирай, по собственной воле избравших путь насилия, смерти и славы. Путь касты Хранителей. Кто-кто, а капитан знает об этом не понаслышке. Он применял насилие, избегал смерти и заслужил свою славу. Есть чему позавидовать. И — чему посочувствовать».
— А теперь, — сказал Зилен, — перейдём от теории к практике.
— Чтоб мне упасть, — медленно сказал Молот.
— Зачем тебе падать? — немедленно откликнулся Стручок.
— Ни за чем. Я тут просто подумал… Да ты оглянись вокруг. Сам поймёшь.
Стручок машинально оглянулся. И действительно понял.
Приглушённый свет отражался от новых зеркальных панелей, заменивших старые стенные панели «под дерево». Потолок мягко светился, играя радужными переливами — гораздо ярче прежнего. Негромко играла музыка — надо полагать, что-то из почти бесконечной коллекции записей Мирески. Музыка была очень мелодичная, чисто акустическая и аж до самого донышка классическая. Под неё две пары старожилов (уму непостижимо!) танцевали. Что-то такое же медленное, как переливы колокольчатых звуков. Стручок понятия не имел, как называется этот танец, но посмотреть было приятно. А станцевать самому…
И ещё в комнате отдыха было пустовато. Никакого сравнения с тем, что было прежде, хотя теперь сюда часто захаживали даже те, кого раньше невозможно было застать целыми хин-циклами. Посмотрев в дальний угол, Стручок заметил там Мич, о чём-то негромко беседовавшую с Зиленом. Как раз тогда, когда он бросил на них взгляд, Мич (уму непостижимо!) рассмеялась. А потом эта пара поднялась из-за своего столика, прошла к танцующим парам и составила им компанию. У Стручка просто челюсть отвалилась.
«Чтоб мне упасть, — подумал он. — Молот прав на все сто: комната отдыха не изменилась разве что по размерам… впрочем, зеркальные панели успешно маскируют даже это».
— Слушай, — повернулся Стручок к приятелю, тоже заворожённо глядевшего на Зилена и Мич, — ты не знаешь, где Пуля?
— Не-а.
— А где он может быть?
Молот неохотно повернулся к нему лицом.
— В тренажёрке, наверно, — сказал он. — Красуется перед Миреской.
— Ага.
Стручок покатал по столу стакан с недопитым сайгром. Нахмурился.
— Знаешь, — пробормотал он, избегая глядеть на приятеля, — что-то я засиделся. Пойду, наверно. Ты со мной или останешься?
Молот хмыкнул.
— Знаешь, я бы остался… если бы было с кем потанцевать. Может, сосватаешь одну из своих резервных подружек?
— Нет уж. В этом деле каждый сам за себя. Главное — инициатива.
Стручок, не оборачиваясь, мотнул головой в сторону кружащихся пар. Молот посмотрел туда, и его лицо приобрело задумчивое выражение.
— Так что, идём?
— Ну пошли. А куда?
— Для начала — в тренажёрку, а там видно будет.
