Глава 38

Романцев, босиком, в одних трусах, стоял посреди ванной комнаты, уставившись в большое, в человеческий рост зеркало. Нет, он не занимался самолюбованием, поскольку никогда нарциссизмом не страдал. То, что он видел нынче в зеркале, если и отличалось от прежнего Алексея Романцева, которому в следующем году должен исполниться сороковник, то лишь в лучшую сторону. Кожа гладкая, упругая, без единого изъяна. Мышцы стали более эластичными, более взрывными, что ли (хотя сама мышечная масса если и увеличилась, то ненамного). Он сделал пару наклонов вперед, без труда достав пол вначале кончиками пальцев, а затем и ладонями. К нему пришла не только сила, но и гибкость, а также выносливость, о которых он ранее не смел даже мечтать.

Ополоснув гладкую, как бильярдный шар, голову, – он брил свой череп через день, – Романцев насухо вытерся ароматизированным полотенцем. В процессе бритья он слегка поранил опасным лезвием кожу; порез, сочившийся кровью чуть выше левого виска, был довольно глубок. Но пока Алексей искал на полочке пластырь, багровая царапина исчезла, да и шрам затянулся почти мгновенно, так, что не осталось и следа.

Романцев вспомнил, что за последние трое суток он не выкурил ни единой сигареты.

Как-то само собой получилось, что он бросил курить. Хотя, скорее всего, он получил такого рода установку в ходе одного из сеансов наркогипноза.

Задержавшись на короткое время у зеркала, он пристально посмотрел самому себе в глаза.

Что еще ты готов сделать для того, чтобы как можно лучше выполнить свою трудную миссию?

Романцев, вписавшись в кресло-терминал и став, таким образом, составной частью СИСТЕМЫ, решил еще раз попытаться кардинально поменять свой стиль общения с многофункциональным биокомпьютерным комплексом.

Он уже настолько продвинулся в своих занятиях, что речевой формат диалога его более не устраивал. В первый раз, когда ему удалось соорудить в похожем на глубокий космос киберпространстве нечто похожее на клавиатуру обычной персоналки, Романцев был не только потрясен открывающимися перед ним – казалось бы – перспективами, но и горд собой (ай да Леха, ай да сукин сын!)… Но его пытливый ум задавался все новыми и новыми вопросами, причем он намерен был искать прямой и самый эффективный путь к тем истинам, которые он намерен добыть и постичь.

Никто ведь не снимал с него, как с аналитика, обязанности «пробить» Сверхорганизацию и ее руководящее ядро, включая в себя самого Аваддона. Это его прямая обязанность, это его хлеб.

Признаться, загружая поисковые, статистические и аналоговые функции «Системы», он поначалу не слишком хорошо понимал, – вернее, он этого совсем не понимал – как, каким образом он сможет переработать столь невообразимые объемы информации. Даже если он получит десятую часть интересующей его информации, ужатой, выжатой, проверенной и выверенной, в форме сухих сводок и кратких аналитических записок, то все равно это будут гигабайты, это будет океан, в котором его накроет волна информационного цунами.

К счастью, очень скоро выяснилось, что никакая эта не проблема: вся информация, исходившая от «системы», – в сравнении с которой «гражданский» Интернет в совокупности с трехмерными играми-симуляторами, был всего лишь детской игрушкой – в том числе и ответы на его запросы, автоматически записывается на кору головного мозга оператора, которым в данном случае является Алексей Романцев.

Но всего этого было явно недостаточно.

Похоже на то, что он уже созрел для некоего прорыва, и что последующим его шагом должен стать выход в некое новое измерение, находящееся на стыке техно-, нейро– и инфомира, то есть – в сферу надчеловеческого.

Романцев надел шлем и «перчатки». Где-то чуть пониже левой лопатки слегка кольнуло – это ему шырнули еще одну дозу хрен-знает-какого-препарата. Он привычно проинсталлировал киберпространство, в различных секторах которого, особенно в момент подключения, то и дело возникали сгустки пламени, принимающие порой форму чудовищ или очертания каких-то уродов, вроде тех, которых Франсиско Гойя некогда изобразил в своем кошмарном цикле «Сон разума порождает чудовищ».

Когда все предварительные процедуры «вхождения» были выполнены и на фоне глубокого космоса возникли экран дисплея и клавиатура со светящимися, уходящими очень далеко по обе стороны некоей осевой линии кнопками, женский голос, которым с ним неизменно общался «комплекс», поинтересовался:

– РОМАНЦЕВ, В ЧЕМ СОСТОИТ ВАШ ЗАМЫСЕЛ?

– Я намерен сменить формат общения. Ведь должен же существовать другой, более рациональный и эргономичный режим работы?!

– ТАКОЙ РЕЖИМ СУЩЕСТВУЕТ.

– Что я должен сделать для того, чтобы выйти на более высокие уровни?

– ДЕЛАТЬ СВОЮ РАБОТУ. НИЧЕГО ИНОГО ОТ ВАС НЕ ТРЕБУЕТСЯ.

Поскольку других идей в голове Романцева не зародилось, он «кликнул» на меню и стал знакомиться со списком сервисных программ. Меню с момента прошлого его подключения, стало заметно пространнее, в нем появилось множество новых, ранее неизвестных ему подпрограмм и функций. Сама «Система», как компьютерная мегапрограмма, теперь напоминала ему гигантское, растущее корнями из бездн киберпространства дерево, от ствола которого во множестве ответвлялись все новые и новые «ветки». Плоды на этом странном древе уже зрели, но успеют ли они дозреть до нужной кондиции, сможет ли он сам дотянуться хотя бы до тех, что находятся на ближних к нему ветках – это еще большой вопрос.

Впрочем, этот его поиск «свежего решения» нисколько не мешал основным занятиям. Он по-прежнему поддерживал контакт с комплексом, используя все тот же речевой формат диалога. В его мозгах, как в гигантском архиве, многоэтажном, с бесчисленными рядами стеллажей, оседали новые гигабайты востребованной им информации. Нужно было как-то упорядочить ее хранение, отсортировать и разложить все «нарытое» по полочкам. Он понятия не имел, какова потенциальная емкость его собственной памяти, с учетом того, что информация записывается на подкорку, в некоем упорядоченном виде. Он мог лишь гадать о том, сколь вместительным окажется архивное хранилище, имя которому – Романцев. Но пока в нем, этом хранилище, оставалось свободное пространство, пока пустовали многие стеллажи, он слал все новые и новые запросы…

Романцев запросил максимально подробные сведения о подземных коммуникациях Москвы и ближнего Подмосковья, ограничив зону своего интереса тридцатью километрами от МКАД. Он затребовал все сведения касательно разного рода ЧП, происходивших в связи с обслуживанием этого сложного подземного хозяйства в последние пять лет. Особое внимание следовало обратить на те случаи, что повлекли за собой человеческие жертвы. Он запросил список организаций, которые сами производят те или иные подземные работы, а также уполномочены выдавать разрешительные лицензии на производство подобных работ фирмам-субподрядчикам…

Загрузив «Систему» в плане поиска новой порции необходимой ему информации, он вернулся к своему первоначальному замыслу. Определенно, нынешний формат его взаимодействия с комплексом Романцева более не устраивал. Он занялся перекомпоновкой своего виртуального рабочего места. В какой-то момент случилось то, чего он и сам, признаться, уже не чаял добиться. «Персональный компьютер» и светящиеся в невообразимом и необозримом пространстве, напоминающем глубокий космос, клавиши, исчезли, испарились бесследно. А их место заняла – голова.

Нет, не голова профессора Доуэля. И даже не говорящая голова Феликса Ураева, в своем виртуальном виде время от времени возникавшая в романцевском киберпространстве и вступавшая с ним периодически в диалог.

Это была голова самого Романцева.

Какое-то время, не слишком продолжительное, впрочем, Романцев любовался своей работой. Еще бы: ему прежде еще не доводилось видеть собственную голову отделенной от туловища.

Сходство было потрясающим. Виртуальная голова Романцева, медленно, очень медленно вращавшаяся вокруг некоей невидимой глазу оси, казалась точнейшей копией той, что находится в данную секунду – хотелось бы на это надеяться – на своем штатном месте.

Она выглядела совсем как живая, вот только не разговаривала. Но она и не должна была разговаривать, поскольку Романцев создал сей объект не для болтовни, – не доставало еще, чтобы он начал разговаривать с самим собою – а совершенно для других целей. Он намерен был использовать «голову» в качестве «клавиши», нажатием на которую – образно выражаясь – он смог бы вырваться из «обычного» виртуала… вот только – куда?

Подумав еще немного, Романцев удалил у своей виртуальной головы теменную часть черепа, так, чтобы оба полушария мозга, напоминающие скорлупу грецкого ореха, оставались частично открыты его взору.

Когда он нажал манипулятором только что скомпонованную им «клавишу», вокруг виртуальной головы тотчас вспыхнул яркий многоцветный нимб. Что же касается содержимого медленно вращающегося в «космосе» приоткрытого черепа, то именно оттуда и исходил радужными волнами свет, словно там были заключены не обычные человеческие мозги, а целые россыпи драгоценных камней…

Романцев некоторое время не решался предпринимать что бы то ни было еще, поскольку то, что он сейчас видел перед собой, превосходило всякое человеческое воображение.

Это была и гигантская сеть, сотканная из великого множества различной толщины и разного цвета нитей, тросов и канатов, и – одновременно – циклопических размеров соты, ячейки которых были оконтурены излучающими золотистый свет перегородками разной степени прозрачности. С некоторыми из этих ячеек, он, Романцев, находящийся в центре этой невообразимо сложной «паутины», проходящей сквозь мегакристаллическую структуру «сот», был связан некими нитями, сплошными или пунктирными. Теперь он мог общаться с «Системой» в скоростном формате, где единицей обмена служат не биты, не единички с ноликами, а мыслеобразы, способные практически молниеносно фиксировать и доставлять в нужное место значительные по объемам массивы информации. Что же касается ячеек, к которым тянулись, подобно щупальцам, чувствительные манипуляторы, то, как удалось выяснить Романцеву в ходе первых же практических опытов, рамзеры некоторых из них почти не уступали – в визуальном плане – всему этому кажущемуся бесконечным киберпространству, внутри которого от теперь способен перемещаться в самых разных направлениях. По сути, он и сам отныне стал одной из «ячеек», интегрированных в данную Сверхпрограмму.

Романцев протянул линию коммуникации в одну из ближних к нему ячеек – он по-прежнему позиционировал себя как «центр», как пуп только что открытой им земли. Гм… вселенная, носящая имя Лариса Сергеевна, покамест никак не реагировала на все его попытки установить хотя бы виртуальный контакт – эта «перегородка» оказалась не только запертой, но и категорически непрозрачной.

Проработав некоторое время в открывшемся ему сверхскоростном режиме, Романцев сделал для себя ряд важных выводов.

Он понял, что хотя он и слился в бурном экстазе с некоей мегаштуковиной, все же у каждого здесь имеются свои права и обязанности. У мегапрограммы – свои, у Романцева – свои, причем собственные права в этой новой для него реальности ему еще предстоит отстоять и как-то закрепить за собой.

Иными словами, роль личности в новом сверхчеловеческом измерении отнюдь не исчезает вовсе, и даже не умаляется, а совсем – наоборот. По одной простой причине: человек, прошедший специальную подготовку и включенный в мегасистему, получает в какой-то момент прекрасную возможность самому манипулировать как конкретными индивидуумами, так и большими массами людей.

Но это так, к слову.

Сейчас важнее другое: «Система» в настоящее время уже интегрирована значительной частью своих элементов в современное человеческое общество, в структуры нарождающейся на глазах техносферы и нейромира. А это означает, что «незваные гости», – терминология Ураева – пользующиеся технологиями столь же высокого уровня, могут нанести свой удар в любой момент времени, как в «реале», так и в этом новом, неведомом простым смертным пространстве.

Едва он подумал об этих тревожащих его с некоторых пор вещах, как вдруг вся построенная им с таким трудом конструкция – в виде его собственной сияющей головы – вдруг рассыпалась, разлетелась на мириады осколков.

– ВНИМАНИЕ, УГРОЗА НАПАДЕНИЯ! ВСЕМ НАДЕТЬ БОЕКОМПЛЕКТЫ И ЗАНЯТЬ МЕСТА СОГЛАСНО БОЕВОМУ РАСПИСАНИЮ!!