На дороге, постреливая сгоравшим боеприпасом, жарко полыхал изрешеченный нами джип. Рядом с воем катался объятый огнем человек. Как он вообще уцелел в прошитой крупнокалиберными пулями машине, а потом сумел выбраться, не представляю. Плевать. Ему же хуже – после того, что сотворили эти скоты, легкую смерть от пули я случайно выжившему бандиту дарить не собирался. Пусть в мучениях подыхает, и чем дольше, тем лучше. Это возмездие, справедливая кара, если хотите. А нам теперь торопиться некуда – дело сделано!

Дорога здесь на редкость пустынная. Да одно название, что дорога – кроме меня никто почти и не ездит, дай бог, если одна машина в неделю пройдет. Удивительно, как этих подонков сюда занесло, до ближайшего городка, откуда они могли прикатить, почти пятьдесят миль. В общем, нежелательных свидетелей не предвидится.

Второй внедорожник, уткнувшись в густые кусты на обочине тридцатью метрами дальше, парил пробитым радиатором и загораться пока не собирался, но живых там наверняка не осталось. А через несколько минут затих и условно выживший из первой машины. Теперь контроль. Я прицелился и мягко потянул спуск. Есть контакт – тяжелая пуля из крупнокалиберной винтовки вдребезги разнесла ублюдку голову. Выждав еще немного и не заметив на дороге никакого подозрительного шевеления, я скомандовал:

– Умба, проверь.

Из зарослей с другой стороны дороги бесшумно выскользнула высокая чернокожая фигура и стремительно метнулась к машине. Я, прикрывая соратника, остался на месте.

Вместо обычных для морана щита и копья в руках один из лучших бойцов Африки сжимал карабин, а со своим коротким мечом «сими» он не расставался никогда. Умба – масаи и не просто воин-моран, получивший посвящение после традиционной схватки со львом, а настоящий героический «меломбуки», заслуживший это почетное звание после четвертого подвига. Несмотря на запреты властей, масаи продолжают охотиться на львов, а высшим доказательством храбрости для морана считается схватить льва за хвост и удерживать его, пока остальные воины не заколют зверя копьями или не изрубят мечами. Совершенно уверен, что на данный момент среди всех на свете воинов-масаи не наберется и десятка человек, четырежды свершивших подобное. Да и раньше таких бойцов было совсем немного.

На этом своем достижении Умбе надо было и остановиться, но он захотел отличиться в пятый раз и поплатился – лев повредил ему левое плечо. Теперь масаи не мог пользоваться щитом, а без него традиционная охота воинов этого племени становится откровенным самоубийством. Моран был не настолько отморожен, чтобы этого не понимать, но и отказаться от будоражащего кровь занятия не мог. Как раз в этот момент и пересеклись наши пути. Так я заполучил проводника и помощника, о котором не мог и мечтать, а масаи сменил копье на карабин.

Со стороны машины раздалось три выстрела – все правильно, зачистка и контроль.

– Все готово, бвана. Иди смотреть, – крикнул моран и приглашающе махнул рукой.

Готово у него, тоже мне повар. Хорошо, что только смотреть, а не пробовать позвал… Дитя природы – что вижу, то пою. Докладывать по-человечески я его так и не научил, да и зачем? Он хоть у меня на службе, но, чай, не в армии. От нее меня и самого мутит, все забыть пытаюсь, но в некоторых случаях от таких докладов морщит – глубоко въелось…

Бваной Умба называл меня только в исключительных случаях, как бы обращая внимание на серьезность ситуации. Возможно, апеллируя к тому, что пострелять и поубивать мы поубивали, дело нехитрое, а теперь надо решать вопросы – «несите бремя белых», одним словом. Обычно же он обходился простым «шеф» или обращался по имени – Серж. Тут он прав, война закончилась, теперь бвана думать будет: ситуация куда серьезнее и проблем мы огребли вагон и маленькую тележку.

Поднявшись с земли, я повесил винтовку на плечо и направился к машине, возле которой стоял моран. Поморщившись от запаха, стороной обошел горящий джип – там смотреть нечего, одни головешки, что по качеству, что по цвету… Хотя убиенные и при жизни были отнюдь не белыми, а совсем даже напротив. Здесь, на дороге, мы подстерегли и расстреляли пятерых негров, спаливших мое бунгало и зверски убивших моих людей. Еще троих кончили раньше, в перестрелке около дома.

Подойдя к уцелевшей машине, я заглянул в залитый кровью и забрызганный мозгами салон. Окромя трех дохлых негров, ничего интересного там не было, да и эти уже совсем неинтересны. Спросил для проформы:

– Как думаешь, кто они?

– Хуту или ватутси, скорее всего, – пожал плечами Умба. – Но точно не скажу – племенных шрамов нет. Бандиты обыкновенные.

– Понятно, что бандиты, только наглые какие-то слишком.

Что-то не слышал я о таких бандах в окрестностях. К тому же приехали они со стороны города, а вооружены довольно серьезно, не думаю, что там по улицам подобные шайки с автоматами расхаживают.

В салоне валялись разбитая пулями М-16 и два вытертых почти до белизны «калаша», скорее всего, китайских. Но лезть в изгаженный салон и выяснять точно совершенно не тянуло, да и незачем – пускай там и остаются.

– Машину жалко, – сказал Умба.

Я задумчиво кивнул. Действительно жалко – это ведь моя машина, «Nissan Patrol», теперь издырявленный пулями и безнадежно испорченный. К бунгало банда прикатила на той, что сейчас догорает, а мой джип прихватили уже сматываясь. Он у меня для городских поездок был и стоял под навесом прямо рядом с домом. Но еще жальче людей, которых эти суки убили, и то, что мы не успели вовремя. Ну и бунгало до кучи жалко, и всего остального тоже… кроме этих тварей!

Вторая машина – здоровенный, неизвестной мне марки внедорожник – уже догорала. Я вообще в моделях автомобилей разбираюсь не очень хорошо, хотя водить могу все, что ездит и ползает, – от самоката до танка. Натаскали когда-то. Если понадобится, и с вертолетом управлюсь или с легким самолетом. Кстати, летные права недавно получил. Но теперь это без надобности, мой самолетик вместе с бунгало сгорел в ангаре.

Мать! Ну и что теперь делать? Мчать на базу, брать машину, лопаты… и возвращаться сюда, устранять улики? Или, напротив, заявлять властям? Или же вообще срочно уходить в подполье и сваливать из страны? Задачка!

По сути имел место факт разбойного нападения и убийств с отягощающими… если я правильно формулирую. У нас законная самооборона. Наверное… Или ее превышение? Небольшое такое… с контролем качества. Если бы дело происходило рядом с домом и мы перестреляли всех нападавших там, я бы почти не сомневался – самооборона.

Но мы опоздали, успели обменяться с бандитами только несколькими выстрелами, и они в спешке отступили – пришлось догонять (вернее, обгонять) и устраивать засаду. А что закон говорит в таком случае? Да хрен его знает, что он там говорить может! Наверняка ничего хорошего. Ну не шарю я в местном законодательстве. Да и в любых других не слишком силен. Не адвокат ни разу и даже не истоптавший зону бывалый сиделец, затвердивший законы как «Отче наш». А то, что в зиндане как-то довелось загорать, так там УК читать не дают. При любом раскладе садиться из-за этих черножопых тварей в тюрьму, к тому же местную, я никак не хочу! Не буду я туда садиться! Утрутся!

Неожиданно вспомнилось, как пару лет назад я помог избежать каталажки (а то и чего похуже – сдаваться они не собирались) двум соотечественникам. Лихим и абсолютно отмороженным охотникам-пенсионерам, прибывшим в Африку «дикарями». Шороху они навели и побраконьерили изрядно, используя по африканскому зверю невиданных здесь сибирских лаек. Чтобы взять их, своих сил неграм не хватило, затребовали подмоги у «белого меньшинства» и меня приставили к группе захвата проводником. Узнав, о чем идет речь и кого предстоит брать, я, следуя славным традициям предков, завел чернокожих коммандос в болото, оторвался, отыскал русских партизан и вывел их через кордоны. Тогда обошлось без полномасштабной войны (а я бы сражался на стороне дедов).

Сейчас войну тоже устраивать не хочется. И мысль какая-то наклевывается. Есть в нашей ситуации один момент, позволяющий выйти из этого дела с наименьшими потерями. Даже в несовершенном и убогом российском законодательстве существует любопытный пункт – когда регистрируешь оружие, с ним знакомят… иногда. Может, и в местных законах нечто похожее имеется или во французских, раз уж я сейчас гражданин Франции?..

Я про пункт вроде вспоминал? Так вот… В этом замечательном параграфе речь идет уже не о допустимых пределах самообороны, а совсем о другом: в некоторых случаях владелец оружия (вот она, моя винтовка) с помощью этого самого оружия то ли может, то ли просто обязан (точно не помню) попытаться задержать скрывающегося с места преступления преступника (извините за тавтологию). Вот мы и задержали! Как умели… Какие вопросы? Если решу сообщать об инциденте властям, на это надо и давить, глядишь, и прокатит. Но прежде надо законы почитать, с юристом проконсультироваться и хорошенько подумать. Ну и некоторые другие мероприятия проделать…

– Умба, облей бензином, поджигай, и уходим, – распорядился я.

– Серж, уши, – напомнил моран.

– Режь. – Данное ранее обещание надо выполнять. – Если получится… – глядя на трупы, с сомнением добавил я.

Ушей Умба нарезать все же не смог – у трупов практически не осталось голов, и ковыряться в этом месиве он не стал. Я не настаивал.

Когда все было сделано, а за спиной полыхало настоящее зарево, мы ушли с дороги и, продираясь прямиком через заросли, двинулись к реке, где осталась моторка.

В эту небольшую африканскую страну я перебрался из соседнего Конго, где пару лет отработал профессиональным охотником в фирме, организовывающей сафари. Но пахать на дядю мне никогда не нравилось. Кроме того, решительно надоело вытирать сопли и потакать капризам горе-охотников, чувствуя себя при этом не инструктором и проводником, а обслуживающим персоналом. Потому я решил переезжать туда, где буду сам себе хозяином, где «бараны толще» – то есть дичи больше, а правила отстрела не так строги (сейчас почти все места в Африке, где сохранилась крупная фауна, представляют собой заповедники и национальные парки), и открывать собственное дело.

Устроился на новом месте неплохо. Сертификат профессионального охотника у меня имелся, опыт работы тоже, поэтому, получив разрешение от властей и заплатив за лицензию, я без особых проблем зарегистрировал свою маленькую фирмочку и до сего дня был вполне доволен жизнью.

Приобрел симпатичное двухэтажное бунгало с участком земли, в восьмидесяти километрах от города. Для немногочисленных клиентов поставил два гостевых коттеджа. Еще кое-что обустроил и оборудовал… Закупил необходимое снаряжение и технику. В общем, отгрохал настоящую охотничью базу. Денег, слава богу, хватило. Профессиональный охотник зарабатывает немало, к тому же частенько получает презенты от благодарных клиентов, которые вполне могут оказаться очень обеспеченными людьми: африканская охота – развлечение не для бедных, мягко говоря… Соответственно, получить в подарок машину или сравнимое по стоимости ружье – не редкость. А я был на хорошем счету, и сопровождать подобных клиентов мне поручали довольно часто. В общем, удалось кое-что скопить.

Так я и стал владельцем и руководителем собственной фирмы, к слову, уже не впервые, но в прошлый раз все закончилось неудачно, бизнес, в прямом смысле слова, утоп! Я надеялся, что теперь дела пойдут лучше.

Так и вышло. Работы было много, но я занимался любимым делом. Мы устраивали эксклюзивные сафари не больше чем для трех-четырех человек разом, так как единственным охотником-профи в штате был я. Присматривать же более чем за четырьмя непоседливыми клиентами сразу – увольте! Да и техника безопасности этого не позволяет. А расширения штатов я пока не планировал. Умба же, несмотря на все свои многочисленные достоинства, оставался только помощником и самостоятельно водить группы не мог – просто не имел на это права.

Третьим сотрудником фирмы был Нгири – наш шофер, механик, завхоз и вообще мастер на все руки, а кроме того, прекрасный таксидермист, что в нашей работе немаловажно! Именно он ездил встречать клиентов в аэропорту, и он же отвозил их обратно, попутно закупая продукты и необходимое снаряжение. Все нелицеприятные отзывы о неграх – мол, «ленивы», Нгири самим своим существованием опровергал напрочь! Он постоянно занимался чем-то полезным, или же копался в машинах, или шуршал по хозяйству – ценнейший, без малейшего преувеличения, кадр!

Последней и, наверное, самой незаменимой, была двадцатипятилетняя красавица – наполовину индианка, наполовину эфиопка – Гуля (настоящее ее имя я произнести просто не мог), выполняющая обязанности бухгалтера, секретаря, моего заместителя и по совместительству любовницы – все как положено. Она и ворочала делами, таща на себе работу фирмы во время моего почти постоянного отсутствия. Да и во время присутствия, пожалуй, тоже.

Вот и весь штат сотрудников, не считая мулатки Марты – нашей кухарки. И приходящего персонала – рядом располагалась небольшая негритянская деревенька, откуда по мере надобности я и приглашал обслугу.

Специализировалась наша команда на сопровождении охотников-экстремалов. Особенно меня привлекало то, что именно для этого контингента не было необходимости изображать из себя няньку – люди приезжали за другим, а капризы и требования к комфорту оставляли дома. Тем же, что им по-настоящему требовалось, – экстримом и великолепной охотой – я мог обеспечить в полной мере. Это и ценили!

Найти хороший трофей, вывести на цель, там, где надо, проинструктировать и помочь, где надо, подстраховать, добрать раненого зверя – собственно, почти все. Минимум снаряжения (только то, что можно утащить на себе) и никакого обслуживания – все всё делают сами! Таково кредо фирмы. А крутой Белый охотник только подсказывает и помогает, изредка… И прилагает некоторые усилия, чтобы клиент не угробился и по возможности не покалечился. Хотя и такие варианты в типовом контракте были прописаны. Но сафари, где охотники-спортсмены дохнут как мухи, не способствуют улучшению репутации фирмы. В остальном предоставляем экстрим в чистом и незамутненном виде. Разве что иногда можно обеспечить клиентов свежей дичью и вкусно ее приготовить – это со всем нашим удовольствием!

Если возникло желание поохотиться с гарпуном на бегемотов или крокодилов, а перед этим сплавиться по порогам на плоту или каяке… Или для начала спрыгнуть на джунгли с парашютом… Сходить с масаями на львов или застрелить из лука слона… Еще что-то в этом роде… Мы все устроим! Опыта и навыков для организации подобных мероприятий у меня было в достатке, до того как стать охотником-профессионалом, я успел поработать и горным проводником, и инструктором по выживанию, и… много кем еще. В общем, клиенты были довольны, иногда чуть ли не до мокрых штанов. Ну что хотели, то и получали.

Так и тянулось, пока не грянуло.

В этот раз мы с Умбой сопровождали двух канадцев французского происхождения: Анри Грандье и его шестнадцатилетнего сына Жана, возжелавших испытать свои силы в охоте с луком на африканских антилоп, а также некоторых представителей «Большой африканской пятерки». У них были лицензии на отстрел льва, леопарда, а также гигантского иланда. За буйволами, носорогом, бородавочником и импалой канадцы приезжали ко мне раньше. Людьми они, судя по всему, были небедными – совсем не похоже, что на эти поездки всю жизнь копили, но поохотиться еще и на слона позволить себе пока не могли.

Небольшого роста, но очень крепкие, темноволосые канадцы были опытными охотниками и великолепными стрелками. У себя на родине они неоднократно стреляли оленей и лосей, били пуму и лесного бизона и даже хаживали на гризли. С луком, заметьте!

Как и в прошлый раз, проблем с канадцами не возникло, и теперь мы, очень довольные охотой, добычей и друг другом, возвращались, а в прицепе, присыпанные солью, лежали отличные трофеи. Доберемся, и Нгири выделает шкуры, обработает черепа или выпилит рога, может даже сделает чучела – все, что клиент попросит.

Вот прошлое сафари вышло не очень, вспомнилось мне. Хотя это с какой стороны посмотреть… Тогда пришлось сопровождать в турне симпатичную, молоденькую американку – писательницу, альпинистку и страстную охотницу. Да во всех отношениях страстную! Удалось… гм, убедиться. Кроме всего прочего, она постоянно пыталась доказать, что женщина ни в чем не уступит мужчине. Глупость, по-моему: против природы не попрешь – женщины созданы не для войны и охоты. Хотя стреляла она хорошо, не отнять. К тому же когда война полов велась традиционным оружием, результат противостояния был не таким однозначным. После удачной охоты (неудачной тоже) или выматывающего восхождения на меня просто набрасывались! Откуда только силы брались?! Я тренированный, привыкший к местным условиям, без ложной скромности, выносливый, как мул, мужик. А она – выросшая в тепличных условиях, худенькая городская девица, бог с ним, что спортсменка… Когда я оставался уже измочаленной тряпкой, подруга цвела и готова была к новым приключениям. Бабы – вампирки! Точно говорю.

Или случай, когда нас в зарослях чуть не растерзал подраненный ей буйвол. У меня еще подрагивали руки – Джоан была на директрисе огня, а рог быка практически у нее в заднице, я выстрелил в последнее мгновение! И что она потом заявила?

– Я слышала, что ты можешь убить быка кулаком. Вот и не боялась.

Сразу всплыло классическое:

– А тебе не приходило в голову, что это просто фигура речи? Вообще-то, наверное, могу – домашнего… – начал было я, но закончить мысль: «Если повезет, и уж точно не буйвола, дура!» – не успел: мне закрыли рот поцелуем…

Я тогда ей много чего хотел сказать, но не сказал.

Из-за баб у меня вообще сплошные проблемы – и раньше бывали случаи… Охотник-профессионал, по словам моего в некотором роде предшественника, «представляет собой весьма колоритную фигуру: он деловит, храбр и обаятелен». Он же утверждал, что многие женщины по какому-то выверту природы, попадая в далекие от цивилизации места, начинают считать себя свободными от любых навязанных традициями условностей… Прав был коллега Хантер! Короче, баб сносит с катушек, а я ведь тоже не железный! Вот и случалось… во всех смыслах этого слова. В общем, сурового Белого охотника многие женщины тоже считают чем-то вроде трофея. Например, по словам Джоан, я напоминал ей киношного Индиану Джонса или подобного искателя приключений.

– Такой же обаятельный мерзавец, только покрепче и несколько менее смазливый, – утверждала она. – А так, даже одеваешься похоже.

– Мне Алан Куотермейн ближе, как-никак коллега, но ты права – имидж поддерживаю, – отшучивался я.

И в общем-то не врал, в таком бизнесе, как у меня, созданный кинематографом образ авантюриста и отважного охотника элементарно необходим. А если совсем честно, то он мне и самому нравился – внутреннего разлада не ощущалось, к тому же просто удобно так одеваться! Учитывая, естественно, последние достижения в снаряжении для охотников и экстремалов.

После того турне дома меня поджидал настоящий семейный скандал – Гуля моментально все просекла. А я ходил как прибабахнутый. К счастью, она мне не жена и бунт на корабле удалось пресечь на корню, но, как говорится, осадочек остался. Удивительно, что на мои… э-э-э… скажем, походы к негритянкам она смотрела сквозь пальцы. Интересно, почему? Ведь и очень хорошенькие попадались. Держала за экзотических зверюшек, что ли? Есть такая традиция, что у индусов, ведущих свое происхождение из высших каст, что у эфиопов, а Гуля унаследовала достоинства и недостатки обоих народов. Интересно, а меня кем она при таком раскладе считала? Зоофилом, получается?! От этой мысли я невольно развеселился, вызвав недоуменные взгляды спутников.

– Анекдот вспомнил, – не желая вдаваться в объяснения, сказал я.

До базы оставалось километров десять, и тут заработала рация в машине – вызывал Нгири.

– Шеф, – прохрипел он без предисловия, и я почему-то сразу почуял неладное. – Вы далеко?

– Минут через пятнадцать-двадцать будем точно.

– Поторопитесь. На нас напали.

Тут я внезапно сообразил, что щелчки, которые принимал за помехи, это звуки выстрелов. Черт!

– Кто напал? Сколько? Обстановку докладывай! – Как всегда в предчувствии боя, я начал сыпать короткими фразами.

– Их человек семь-восемь, не больше – на одной машине приехали. Одного я точно снял. Я на втором этаже, пока отбиваюсь, но долго не продержусь – в ногу задело. У противника автоматы, но гранат нет – иначе бы уже выкурили. Шваль обычная, если бы не врасплох…

Наш шофер и завхоз когда-то отслужил в местных вооруженных силах и даже немного воевал – на его слова можно было положиться. Я вжал педаль газа, разгоняя машину до безумной на этой дороге скорости в семьдесят километров в час. В другом случае не рискнул бы, хотя тут мне каждая кочка знакома. До этого мы двигались хорошо, если на тридцати-сорока.

– Держись, воин! Скоро будем. Как остальные?

– Марту убили, она у дома лежит, и еще кого-то – я не разглядел. Остальные разбежались. Сейчас, наверное, уже у себя в деревне.

– Что с Гулей? – задал я самый важный для себя вопрос.

– Серж, – после некоторой паузы раздалось из динамика. – Она уехала.

– Как? Куда уехала? – обалдело переспросил я.

– Не знаю. Собралась, сказала, что не работает у нас больше, и уехала. Письмо тебе оставила. Я ее до города подвозил. Три дня назад.

Вон оно как… Выходит, не простила мне Гуля ту американку. Окончательно сообразила, что жениться я на ней не собираюсь, или мои кобелиные повадки надоели? Может, и правильно… Не создан я для семейной жизни. И сам образ жизни не тот. В груди почему-то защемило. Не думаю, что я по-настоящему любил Гулю, но она была самым близким мне человеком…

Мать! Там люди гибнут, а я тут о сбежавшей бабе переживаю. Кстати, есть в Гулином отъезде и положительный момент – если бы не свалила, ее бы сейчас по кругу пускали, если бы уже, поглумившись, не убили. К черту все – сначала дело, а сопли потом!

– Отрежь им уши, Серж! Прощай, я долго не протяну, – отвлекая меня от совершенно лишних на данный момент мыслей, донеслось по связи.

– Я им все отрежу! – чувствуя, как от ненависти деревенеет лицо, процедил я. – Будут уши, Нгири! Жди нас!

Сейчас я на полном серьезе собирался последовать милой местной привычке – купировать уши убитого врага. Живьем резать буду!

Анри и Жана вместе с машиной мы оставили за полкилометра до базы. Несмотря на все их возражения. Возможно, я бы и не отказался от группы поддержки, но не в этом случае – с луками против автоматов не воюют (или воюют, но не так). Другого оружия у них не было, а лишние жертвы мне ни к чему. Как и свидетели того, что я собирался сделать, если уж на то пошло…

Подобравшись к дому метров на двести, мы с Умбой первыми же выстрелами сняли двоих бандитов, а потом все пошло наперекосяк. Не принимая боя, они загрузились в машины и сдернули. Не забыв перед этим поджечь бунгало, ангар и сараи. Трусливые твари, но сообразительные!

Черт! Поторопился я. Стоило лучше позиции выбирать – отправить Умбу или самому обойти на базу и отрезать их от дороги. Мой промах. Но я очень спешил. Надеялся вытащить Нгири, но тоже не успел… Удивительно, что он сумел так долго продержаться, – бунгало прошивается автоматной пулей насквозь, это вам не каменный дом и даже не бревенчатый сруб.

Моя база горела. Нгири больше не отзывался, вероятно, он погиб от пуль или не смог раненым выбраться из дома и сгорел заживо. Во дворе лежало тело прошитой автоматной очередью кухарки. Ее застрелили прямо на рабочем месте, у летней кухни. А у самых дверей горящего дома лежал труп негритенка. Рискуя поджариться, я оттащил его оттуда. Сирота, он переселился из деревни к нам и был на побегушках у Нгири и Марты, а я даже имени его не помню… Мальчишке вспороли ножом живот и оставили умирать – плохая смерть, мучительная! Сделать уже ничего нельзя, но я собирался крупно отомстить! Жаль, что сейчас не те времена и нельзя подобную мразь на кольях вокруг владения рассадить, для наглядности – глядишь, остальные задумаются…

Клиентов надо предупредить – я выдернул из кармашка на груди рацию.

– Анри, как слышишь! Прием.

– Нормально слышу.

– Двигайте сюда, вопросы решены, но тут все плохо. Как понял?

– Понял нормально. Уже едем. Что там у вас?

– У нас куча трупов, и мне надо отлучиться. Будь на базе. Если сегодня не вернусь, бери машину и уходите. Решай сам как. Извини, Анри, закрутилось… Компренде?

– Роджер. Удачи тебе!

– Спасибо, дружище. И к черту!.. Конец связи.

Хороший парень, этот канадец, и все правильно отразил.

Бандиты уходили по дороге, если ее можно так назвать, – тут не дорога, а просто колея. Кидаться за ними в погоню было бессмысленно. Хотя больше сорока-пятидесяти километров в час они выжать не смогут, иначе рискуют раздолбать машины. Но и мы в том же положении. Да и ралли с пострелушками устраивать – идиотизм! Не вариант, короче. Выход, однако, есть. До города далеко, а дорога делает изрядный крюк, и мы можем успеть перехватить их по реке. Вдоль реки как раз дорога и изгибается, но мы-то пойдем не главным руслом, а протоками. Я их хорошо изучил, а местами даже расчистил – клиентов и сюда на охоту возил. Всякая живность на водопой приходит, птицы море, да и ночная охота на крокодилов очень захватывающей получалась. Бывало так, что даже не подстреливший свое трофейное животное, но потом из-под фары метнувший гарпун в крокодила охотник уезжал довольный сверх всякой меры. Впечатлений масса! После этого чувствовали они себя чуть ли не первобытными добытчиками и на лохов с винтовками начинали посматривать с некоторым пренебрежением. Мол: «Я на крокодила без ружья ходил!»

В общем, деваться бандюгам некуда, даже в саванну не уйти – с одной стороны река, а с другой почти на всем протяжении заросли кустарника.

– Умба, поскакали.

Река была совсем рядом. Пробежав триста метров по хорошо натоптанной тропинке, мы торопливо вытащили из лодочного сарая «Зодиак» и быстро навесили мотор. Я долил топлива. Можно двигать.

Промчавшись километров двадцать по реке (а по дороге было бы все сорок), перехватить бандитов мы все-таки успели, даже пришлось немного подождать. Выбрали позиции, распределили цели, подпустили двигающиеся одна за другой машины метров на тридцать и влупили из обоих стволов. На такой дистанции по небыстро двигающимся мишеням промахнуться невозможно. Пули прошили машины насквозь.

В секунды расстреляв один магазин, я защелкнул следующий и продолжал бить. Из зарослей напротив безостановочно палил Умба. Первая машина почти сразу загорелась, но, только опустошив второй магазин, я закончил стрелять. Двадцать крупнокалиберных пуль и еще столько же из карабина Умбы – там всем должно было хватить…

Как выяснилось, и хватило.

Потом мы прострелили бандитам то, что заменяло им головы, подожгли второй джип, погрузились в лодку и отправились домой. Вернее, туда, где раньше был мой дом…

На базе нас встретил Анри. В подробностях интересоваться результатами рейда он тактично не стал, да я бы и не ответил – ни к чему чужих в свои разборки вмешивать. Единственное, что спросил:

– Как прошло?

– Порядок, – ответил я.

Он понятливо кивнул, тем и ограничились. Зато потом канадец огорошил по полной программе:

– Серж, я радио слушал.

Кто бы сомневался – видать, за время охоты у канадцев информационный вакуум образовался. Я-то особо не слушаю, соответственно, и клиентам без этого обходиться приходится. Кстати, ящик тоже не смотрю – неинтересно. А точнее, или блевать сразу тянет, или убить кого… В общем, берегу мозги и нервную систему. Если же музыку в машине хочется включить, то на это проигрыватель есть и диски с нужной подборкой, а не той херней, что радиостанции в эфир гонят. Для всего остального у меня дома комп имеется, то есть имелся…

Однако на этот раз я со своим отрывом от цивилизации пролетел – стоило новости послушать. О чем мне Анри и сообщил:

– В стране переворот. – И добавил: – Революсьён!

Я как-то моментально врубился в происходящее и от души матюгнулся. Ах, мать его, революсьён! Имел я эти революции особо извращенным образом вместе с доморощенными «ульяновыми» и «робеспьерами»! Что такое переворот в Африке, мне было известно очень даже хорошо – гораздо лучше, чем бы хотелось, и поучаствовать как-то довелось… Режут всех, а в первую очередь белых. Но и без этнических чисток никак не обойдется. Племенная рознь, однако: гамадрилы мартышкам лютые враги. Пока живут под присмотром, все в порядке, но, когда смотрители покидают зоопарк, предварительно открыв вольеры… В Африке шутливая поговорка «Я не люблю расизм и негров» приобретает новый глубокий смысл – негры, если их не ограничивать, любому белому расисту сто очков форы дадут.

После деколонизации все африканские страны окунулись в беспредел и геноцид. Дольше всего сопротивлялась маленькая Родезия, за что и воевала со всем миром. Уникальный случай, когда на страну ополчились сразу несколько противостоящих блоков. С одной стороны – СССР и Куба. С другой – Китай. С третьей – Англия, США и примкнувшая визгливая ООН. И это только потому, что там отказались отдать власть неграм, которые тут же превратили бы нормальное государство в полное подобие остальных получивших независимость африканских стран – с бардаком и сопутствующей нечеловеческой резней. Что, впрочем, потом и случилось – теперь Родезия называется Зимбабве… Притом что режима апартеида, про который все дружно возмущенно вопили, в Родезии никогда не существовало. К слову, сразу после отмены апартеида в ЮАР страну захлестнула волна преступности, а количество убийств стало одним из самых высоких в мире. Соответствующие выводы сделать несложно. Но я отвлекся…

Такой поворот событий снимал проблемы с убиенными нами нигерами – война все спишет, но это совершенно не радовало. А в том, что будет война, я не сомневался. Причем самая страшная война – гражданская! И пальнуть в тебя могут из-за каждого куста. Любой обиженный или просто дорвавшийся до ствола и уверенный в безнаказанности недоумок стрельнет. А таковых, извините за правду-матку, в Африке (да и не только здесь, если честно) подавляющее большинство. В общем, амбец!

Теперь, кстати, понятно, откуда банда взялась. Это, млять, революционеры. Недавно с пальмы, а туда же… В городе оружие достать сложно (хотя они и так неплохо где-то разжились, видать, из старых запасов) – полиция, на чьей бы стороне ни была, просто так не отдаст, армейских складов нет, оружейный магазин один на весь город, и его наверняка уже кто-то подмял и распотрошил. Что остается?

Вот они и решили у одинокого белого охотника, у которого стволов, должно быть, много и о котором краем уха слышали, что-то стреляющее отобрать, а заодно и совершенно ненужные этому белому угнетателю и кровопивцу материальные ценности приватизировать. И баб его, мягких и смазливых, оттрахать. Обо мне в городе хорошо знают – фигура для этих мест видная, да и на стройку охотбазы я тутошних гастарбайтеров приглашал. Вот и прикатили самые сообразительные, всё хором национализировать.

– Опять негры бананы не поделили, – выдал я плод своих размышлений. – Надо сваливать из этой Папуасии. Срочно! Иначе под раздачу попадем. Первые ласточки уже были. Сейчас и другие бибизяны могут пожаловать.

Анри немного скривило. Причем явно не от осознания ситуации, а от моей ее интерпретации. Видать, крепко ублюдочная политкорректность въелась. Ничего, скоро повыветрится. В условиях переворота, особенно в африканской стране, любые либерастические установки быстро из головы вылетают. Главное, чтобы сразу вместе с мозгами пулей не вынесло…

Вот интересно, какой-нибудь правозащитник, если ему пятки поджаривать будут, тоже станет обращаться к мучителям политкорректненько, в стиле: «Простите, пожалуйста, но расплавленное олово с вашего паяльника капает мне на голову». Или все же что-то покрепче завернет, а оный паяльник попытается отобрать и кому-то куда-то засунуть? Ответ, по-моему, очевиден… Хотя с «отобрать» я загнул, такому слизню ничего не светит.

– Ты что, расист? – сбив меня с умной мысли, на полном серьезе спросил Анри.

Как ребенок, право… Не понимает, что сейчас кругом не люди, а враги. Охренеть! Пытающуюся нас грохнуть подлую сволочь надо как-то уважительно и вежливо называть? Ум за разум от такого заходит!

Никто не напомнит, как на войне противника называют? Уж точно не «друг, товарищ и брат». Воевали с «фрицами», «духами», «чехами» и так далее… А пиндосы, к слову, отважно и «политкорректно» с узкоглазыми макаками (по их классификации) бились.

Я сейчас в себе, вообще-то, ненависть ко всему живому накручиваю – без этого трудно выкарабкаться будет. Мы, без преувеличения, в тылу врага. В полной жопе, короче… Нам любой местный житель опасен – хрен знает, что у него в голове, а тут такая пьянка пошла… Я только за ближайшее селение спокоен. Да и то… может статься, в семье не без урода. Чего угодно ожидать можно. Соответственно, держаться надо настороже. Кстати, и эфир прослушивать не помешает.

Ну и что Анри ответить? Сразу его дебильное мировоззрение не сломать, да и лень разжевывать… И некогда. Будем мозги парить, а через некоторое время сам в реалии воткнется. Если нет… ему же хуже.

– Не путай теплое с мягким, компаньеро. А я, вообще-то, интернационалист! Со стажем… Не сомневайся, – озвучил я чистую правду.

Точно помню, нас когда-то именно воинами-интернационалистами называли, в Афгане… Уже под занавес, в составе «ограниченного контингента» довелось поучаствовать. Кто бы мог подумать, что там морской спецназ потребуется, армейского и так хватало – считай, все советские бригады СпН через Афганистан прошли. Да и с водой там напряженно – на первый взгляд, водоплавающим и бултыхаться негде. Однако тоже пригодились… Командование посчитало полезным и разумным обкатать морских диверсантов в боевых условиях, благо подходящая войнушка подвернулась. Та еще обкатка получилась – война в кяризах и пещерах, часть из которых оказалась затоплена, какие сами по себе, а где-то «духи» подсуетились. У армейцев с водолазной подготовкой было туго, поэтому туда шли боевые пловцы. Ну а когда подобных задач не стояло, мы воевали, как обычному спецназу положено… Зря, что ли, в командировку приехали – повышайте квалификацию, парни, заодно и Родине тут подсобите.

Во Вьетнаме (до этого в Корее) американцы столкнулись со схожей проблемой – подземной войной – и организовали подразделения так называемых «Туннельных крыс», куда отбирали совершенно безбашенных добровольцев, а вот у нас такого не было. Наши решали вопросы кардинально, преимущественно с помощью горючки и взрывчатки. Но иногда этого оказывалось недостаточно, тогда на штурм в пещеры и подземные ходы шел армейский спецназ. Но сифоны и затопленные переходы становились для бойцов непреодолимой преградой. Не знаю, как справлялись с такими препятствиями американцы, может, «тюленей» своих знаменитых задействовали… Но вот в Афгане действительно очень к месту оказались советские водолазы-разведчики, у которых к тому же и с клаустрофобией было все в порядке. То есть не может быть таких фобий у воинов, несущих боевое дежурство на подводных лодках, десантирующихся через торпедные аппараты (где можно и застрять) и заточенных для войны в темных морских глубинах. «Морские дьяволы» всегда появлялись там, где «духи» считали себя в полной безопасности!

Ничего ценного на базе не осталось – все сгорело. Значит, я опять на мели и жизнь надо начинать заново. Ну да не впервой. В последний раз я оказался в такой же жо… то есть в гораздо худшей ситуации, когда затонула моя яхта, а я остался барахтаться чуть ли не посреди моря-океана на надувном плотике. Тогда выбрался и сейчас выкручусь. Если, конечно, не напоремся где-нибудь по-глупому, но от этого никто не застрахован – кирпичи с крыш нет-нет, да и падают. На войне особенно часто… А деньги – дело наживное.

Дела фирмы шли хорошо, но на счетах ничего нет – все средства я недавно вбухал в покупку самолета, от которого теперь остались одни головешки. И коллекция оружия (дорогущая, кстати) в бунгало сгорела – жалко неимоверно! Вся моя собственность на данный момент – это внедорожник «Land Rover Defender» и лодка «Зодиак» – в прицеп ее загружу. А участок земли с уцелевшими коттеджами здесь стоит копейки. То есть уже ничего не стоит – кому он сейчас будет нужен, в охваченной войной стране?!

Есть немного наличных, да еще Анри должен подкинуть – полностью за охоту они пока не расплатились. Так что проживу. Потом осмотрюсь и подумаю, за что браться. Можно, конечно, взять кредит, открыть фирму в другой стране и дальше сафари водить – зацепки и хорошие связи есть. Но в долги влезать неохота, а от слова «кредит» в последнее время вообще воротит, да и по второму разу то же самое начинать не тянет – не в моем это характере. Я непоседа и раздолбай, конечно, хорошо подготовленный, тренированный, очень опасный и даже местами ответственный, но все же… Долго на одном месте сидеть не могу. Как уже говорилось, дела фирмы по большей части Гуля вела, а я шлялся где ни попадя в джунглях и саваннах.

Думал, здесь нашел призвание, хотя чего-то и не хватало, дальних странствий, наверное… но раз уж судьба так распорядилась, опять буду что-то новое искать. То есть опять в свободное плавание… на пятом-то десятке лет. Да нормально – потяну, до камина, кресла-качалки и пледа еще далеко. Ладно, все это потом… Пока выбраться надо.

– Сейчас хороним тела. Осматриваем тут все. Берем нужное и полезное, но небольшое… Грузимся и уходим к границе, – распорядился я. – До нее миль двести, правда, дороги паршивые, зато населенных пунктов почти нет, там первое время хуже всего будет. В общем, должны успеть проскочить, пока везде не полыхнуло. Оружие держать под рукой!

Пока нас не было, канадцы, отложив луки, успели вооружиться тем, что нашли на трупах бандитов. Анри вцепился в винтовку М-4, видимо, ему привычную. А Жану достался самозарядный дробовик. АКМ с третьего бандита они проигнорировали – бестолковые… «Советское – значит, отличное!» Я взял автомат и отнес его в машину. Конечно, американская винтовка не так и плоха, как у нас принято считать, и одиночными точнее «калаша» будет, но вот по надежности с АК никакое другое автоматическое оружие не сравнится, и это главное! А пистолетов-то и нет ни одного, точно это не городская банда была, а где-то разжившиеся оружием новоявленные революционеры.

– Все понятно?

Я внимательно посмотрел на свою сборную команду – Умбу и обоих канадцев. Желающих что-то спросить или возразить не нашлось. Вот и хорошо.

– Тогда взялись, – сказал я и пошел рыть могилы…

Вскоре из деревни подтянулись местные жители. Я завещал им оставшееся имущество и поручил оттащить и выбросить в реку тела налетчиков. Сегодня у крокодилов будет хороший ужин. А своих мы похороним сами.

В дорогу мы отправились только через три часа. Хотя я и торопил. Но кроме похорон как-то много дел нашлось. Особливо с решением, что влезет в машину, а что придется оставить. Соответственно, в этот день до границы мы не добрались. А ночью по таким трассам лучше не ездить, да и отдохнуть после излишне насыщенного дня было необходимо. Завершение охоты, дорога обратно, бой, погоня, опять война, возвращение и похороны. Уехать я торопился, только чтобы к нам другие неприятности неожиданно не подвалили. Так что, проехав меньше половины пути, мы разбили лагерь и остановились на ночлег.

Утром позавтракали чаем (правда, канадцы предпочли кофе) и оставшимся после сафари сухпаем (с горячего копчения антилопятиной вышло неплохо) и снова двинулись в дорогу. Маршрут я выбирал таким образом, чтобы не попадалось сколько-нибудь значительных поселений. Несколько негритянских деревенек не в счет. С этой стороны угрозы я особо не ждал, да и новости до этих мест, скорее всего, еще не добрались. Тут не только телевизора, радио-то нет. К тому же во многих деревнях меня знали, а профессиональный охотник у местных пользуется заслуженным уважением, если не сказать любовью. Мне несколько раз случалось выезжать в такие поселки – отстреливать повадившихся таскать скот львов или убить разоряющего посевы слона. И еще момент: власти запрещают местным жителям охотиться (и нечем им, да и не умеют они в большинстве своем) – это прерогатива богатых туристов. После же визита охотника с клиентами, особенно если целью сафари является что-то большое, местным достаются горы мяса. Убитый слон, носорог, жираф или бегемот – «это не только ценный мех», которого, собственно, и нет, но и несколько тонн вкусного, легкоусвояемого мяса.

Сказки же о том, что любой африканец – прирожденный следопыт и охотник, это просто сказки (пигмеев, бушменов и масаев не берем). Негры до судорог боятся этой самой дикой природы и отгораживаются от нее всеми возможными способами, а, например, ночная охота непредставима даже масаям! Ну как раньше в Индии – сожравшего десятки индусов тигра-людоеда мог уничтожить только белый сахиб.

Да, масаи охотятся на львов, но тут еще вопрос, кто на кого охотится… Это испытание и инициация воина, а не охота в полном смысле этого слова – битва это. Во всем другом они живут не охотой, а скотоводством и земледелием.

Вот бушмены и пигмеи – истинные дети дикой природы, каждый в своих условиях. Бушмены – в зарослях и пустыне, а пигмеи – в джунглях. Это действительно великолепные охотники, следопыты и собиратели всякого… Они едят ВСЕ! Например, «бушменский рис» – это личинки насекомых. Хотя русские им не уступят: сразу вспоминаются истории про пьяных рыболовов, вместо рожков-макарон случайно употребивших опарышей, – чем не бушмены?

С охотой же все не так просто. Что пигмеи, что бушмены ведут полуголодное существование, а добыча зверя требует нечеловеческих усилий и ухищрений. Зато, если удается убить животное, едят, как волки, то есть пока все не умнут. Для пигмеев убитая лесная крыса или обезьяна – уже радость, небольшая антилопа – вообще праздник! Поэтому, когда случалось нанести визит в гости, я на радость маленьким людям всегда подстреливал и притаскивал с собой что-то большое и вкусное.

К слову, североамериканские индейцы переместились в прерии и смогли охотиться на бизонов, только когда заполучили от белых лошадей и ружья. Главное – лошадей! Пусть и одичавших мустангов. До прихода европейцев в прериях люди не жили. Только маис и бобы кое-где выращивали. Интересный момент: часть индейцев прерий белые стали называть «сиу», а это позаимствованное и исковерканное индейское же слово – «гады»! Видать, веселые парни там обитали, раз от собственных соседей такое прозвище заполучили.

До границы оставалось всего километров двадцать. Проскочили! Я почти уверился в этом, когда, перекрывая нам движение, откуда-то сбоку выскочил открытый армейский джип и полоснул по дороге из пулемета. Приехали…

Я резко тормознул как раз перед взбитыми пулями фонтанчиками пыли. В засаде сидели, сволочи, прям как наши гайцы, но тут взяткой не отделаешься. Посмотрев на довольные черные морды в джипе, я сразу понял – будут убивать. Не собирались бы, так бы и не наглели – видели, что белый за рулем. А сразу не вальнули просто потому, что машину портить не хотели, – выведут и расстреляют, и все трофеи целы.

Большой, камуфлированный джип стоял поперек дороги. Оттуда выпрыгнул автоматчик и, отбежав чуть в сторону, взял нас на прицел. Потом распахнулась дверца, на дорогу выбрался офицер – раскормленный негр под два метра ростом – и, на ходу расстегивая кобуру, вальяжно направился к нам. В машине остался водитель и еще один боец за пулеметом.

– Бвана, – обозначил серьезность момента Умба.

– Сам знаю, что бвана… сейчас нам тут будет… полная! – откликнулся я.

– Серж, ты уверен, что нападут? Почему? – раздался голос старшего из канадцев.

– По кочану! – сказал я по-русски. – Уверен, Анри, уверен. Готовься. Только оружие не трогай.

Наши винтовки были рядом, стояли в креплении между сидений, но с ними в машине не развернуться – просто не успеть. Начнем хватать и тут же очередь поймаем. Но похожие варианты я предусматривал, и не только для этого раза, поэтому в карман на двери у Умбы был запихнут его двуствольный, двенадцатого калибра «хаудах», а у меня симметрично располагался укороченный, того же калибра, помповый «ремингтон» с пистолетной рукояткой. Патрон дослан, только предохранитель скинуть. В буше, против, допустим, прыгнувшего внезапно леопарда, это самое лучшее оружие: картечь накоротке – страшное дело! А с винтовкой не всегда можно успеть. Да и мелкую дичь бить надо не крупнокалиберной пулей – вдребезги разнесет! Слоны-то на обед бывают не всегда… Вот и приходилось нам с Умбой, кроме винтовок, таскать еще по одному стволу, правда, максимально облегченному. Сейчас тоже пригодятся.

Глядя на подходящего вояку, я отдал команды:

– Анри, Жан, как стрельба начнется, ныряйте на пол. Но не раньше. Движок от пуль прикроет. Да и выше они брать будут. За оружие не хватайтесь – мы справимся.

– Умба, твой автоматчик, потом шофера берешь. Стреляешь только после того, как я начну.

– Всем все понятно?

Я глянул в зеркало заднего вида, канадцы сидели бледные, но сосредоточенные и не паниковали. Не должны неуместной инициативой подвести – крепкие люди и охотники хладнокровные, удалось убедиться. А надежней Умбы напарника и быть не может! Короче, за тылы я спокоен. Остается самому не оплошать.

Дождавшись утвердительных реплик, я подытожил:

– Вот и ладно. Все нормально будет.

Ожидая подходящего негра, я изобразил на лице идиотскую американскую улыбку и начал приоткрывать дверь, как будто собираюсь вылезти. А на самом деле маскировал этим то, что вытаскиваю дробовик.

Подойдя к машине, жирный офицер наконец выпростал свой пистолетик и, сунув руку в открытое окошко, попытался ткнуть ствол мне в висок.

– Выходи.

Придурок! Не надо было вплотную подходить, тогда бы шансы у них были. Вообще не стоило ему из машины вылезать. У меня только один выстрел – для второго цевье передернуть могу не успеть – и начинать надо с того, кто за пулеметом.

Через мгновение просунутая рука была сломана в локте и запястье, а подавившийся криком и закатывающий от болевого шока глаза негр сползал по открывающейся дверце машины. Но далеко не сполз, придерживая за сломанную руку, я прикрылся им от пулеметчика. Тот явно не успевал или растерялся, да и понятно – палить по своему командиру станет не каждый, проблем потом не оберешься. На то и расчет был.

Справа грохнул обрез Умбы. А потом еще раз… Смотреть, что там получилось с автоматчиком, было некогда, но облако кровавых брызг из головы шофера я заметил. И в ту же секунду, просунув в окно помповик, выстрелил сам. Одновременно дал короткую очередь пулеметчик, но пули прошли выше машины. А больше он ничего не успел – заряд крупной картечи разорвал ему лицо и грудь.

Толкнув дверь со свисающим на ней негритянским офицером, я выкатился из машины и взял на прицел вражеский джип. Но воевать было уже не с кем – все враги надежно померли.

Относительно целым оставался только толстомясый лейтенант, но и это ненадолго. Я вытащил нож – ща попытаем его об обстановке в стране и окрестностях, и уши я в коллекцию хочу, раз в прошлый раз не получилось. С ушей и начнем…

В общем плане ничего особо полезного экспресс-допрос не дал, да и разбираться в перипетиях местной политики было лень, все прозрачно – одни уроды других сменяют, но, как известно, «от перемены мест слагаемых сумма не меняется». Прямо как на Родине. А стрелять в нас будут любые группировки – однако белые угнетатели улепетывают, с хорошей машиной и наверняка с деньгами. Зато выяснилось, что дальше по дороге нас ожидает целая воинская часть. Раньше ее там не было, но подогнали зачем-то. А эти, самые хитрожопые, решили еще и на дорогах пошустрить. Надо с трассы уходить!

С убитых мы сняли четыре АКМС. Пригодятся, это не моя винтовка, с которой в кабине не развернуться. Один автомат я повесил себе на плечо, другой отдал Умбе, а два оставшихся закинул в машину, добавив к уже лежавшему там АКМ. Взял себе и пистолет – потертый «браунинг хай пауэр».

Канадцы вели себя на удивление хорошо и даже с советами о гуманизме и человеколюбии влезть не пытались, особенно когда услышали, что всех проезжающих по этой дорожке ожидало. Только Жан разок над трупами проблевался, но это со многими случается. И во время допроса он старался держаться подальше. А Анри не дрогнул. Там пациент такое вещал – закачаешься, не до переживаний сразу стало! Они тут как раз пытающихся выехать из страны людей перехватывали, и мы оказались не первыми… Дальше по дороге то, что от них осталось, спрятано… Но смотреть я не пошел – времени нет и желания такими картинами любоваться. А что такие ублюдки могут сотворить с человеком, мне прекрасно известно, да и «язык» нам все подробно рассказал, чем только ухудшил свою участь – чем больше рассказывал, тем больнее я ему делал. Он того вполне заслужил!

Захваченную машину решили не оставлять. Поэтому вытащили из нее тела шофера и пулеметчика и наскоро затерли следы крови. Сойдет. Сам джип от стрельбы не пострадал – расстояние небольшое было, и заряды кучно пошли, его почти и не зацепило. Пара пробоин от картечин в борту и немного растрескавшееся лобовое стекло не в счет – совсем не критично. Потом я осмотрел стоявший на турели пулемет М-2 – тоже в порядке машинка, когда-то такие как «оружие вероятного противника» изучал, да и позже пострелять довелось. Сочетание в местных войсках русского и натовского оружия не удивляло – в Африке сплошь и рядом такая чехарда, оружие сюда кто только не поставлял.

Расколовшегося до донышка негра я дорезал, и мы оттащили трупы в кусты, а пятна крови на дороге присыпали. Скоро найдут, конечно, но некоторая фора у нас будет.

– Анри, из пулемета умеешь? – с надеждой спросил я.

Лучше бы сам за него встал, но надо быть за рулем первой машины. Оставалось надеяться, что канадец справится, в армии он служил, я уже интересовался.

– Далеко не мастер, но смогу, – оправдал мои ожидания Анри.

– Отлично, тогда давайте в ту машину. Умба поведет, ты прикрываешь. Мы с Жаном впереди пойдем. Если кто сзади появится – бей! Не сомневайся, это враги. Понял?

– Не бойся, не подведу.

– Тогда двинули.

Подхватив оружие, Анри и Умба побежали к армейскому джипу. А я начал разворачивать на узкой дороге свой «Лендровер». Обратно надо валить, и в обход.

Промчавшись километров пять в обратную сторону, мы ушли с дороги вправо и, проскочив до следующей развилки, опять свернули. Потом была еще пара развилок, а несколько раз мы двигались прямо через саванну. Короче, искать замаешься, только если с вертолета, но это что-то сомнительно – тут хорошо, если на всю страну десяток вертушек наберется. В общем, утрутся вояки доморощенные.

Так и получилось – погони то ли вообще не было, то ли она, безнадежно заплутав, отстала. Но мы гнали и путали следы до самого вечера. Соваться же наобум через границу, пусть она тут и условная, теперь совсем нельзя, могут быть кордоны. Разведка требуется.

Наконец я решил, что оторвались достаточно. Выбрав подходящий перелесок, мы загнали под деревья машины и встали лагерем. Теперь можно и небольшое совещание устроить.

– По всему, нам в этих местах еще минимум день обитать придется. Это в том случае, если все хорошо будет… Завтра Умбу в ближайшую деревню зашлем, ситуацию прояснить, а до этого к границе сходим, проходы проверить, – довел я диспозицию до личного состава. – Пешком-то хоть сейчас перебраться можно, но технику бросать нельзя. Кстати, мы и на той стороне не в полной безопасности будем, там сейчас банды отсюда шнырять могут. В общем, без машин никак!

– А если прямо через саванну рвануть, не могли же они везде заслоны поставить? – спросил Анри.

– Не могли, конечно, да и не станет никто, но машины не везде пройдут – тут местами сплошные заросли, а там, где пройдут, как раз засада может оказаться. Вот и надо смотреть.

– Анри, Жан, а поохотиться не хотите? – усмехнувшись, решил я немного подбодрить малость скисших канадцев. Понятно, что задерживаться даже на день в стране, где началась война, им совсем не улыбалось.

– Как это поохотиться? – изумленно переспросил Жан. Анри тоже откровенно недоумевал.

– На разведку я сегодня ночью схожу, а перебираться будем следующей. Значит, завтра весь день свободен. Ну почти весь, – поправился я. – Отоспаться все же надо будет. Вам, кажется, слона для полного счастья не хватает? Будут вам слоны! Видели, стадо недавно проезжали? Вот завтра можно сгонять, и ты, Анри, «большой шлем» соберешь. Да и Жану до него всего ничего останется.

– А как же лицензии? У нас ведь нет! – совсем растерялись канадцы.

– Анри, очнись! Какие, в задницу, лицензии? – рассмеялся я. – У кого получать будешь? У тех, кто тебе пулю в башку влепит? А если тебе нужен сертификат на трофеи, выправить – не проблема: есть у меня знакомые, все честь по чести сделают. Моего слова им достаточно, и трофеи неподдельные будут.

– Но ведь нельзя, это браконьерство, мы природе урон нанесем, – понес пургу человек из «цивилизованной» страны.

– Анри, пойми! Сейчас тут без нас каждая вооруженная обезьяна такой урон нанесет, никому и не снилось! Из всех стволов по любой мишени палить начнут. Здесь по всей саванне трупы будут гнить. Я такое видел уже… А после войны фауна еще не скоро восстановится, если восстановится вообще… Сколько сейчас в Африке стран, где под корень животину извели, и совсем не белые, а напротив – негры, такими вот переворотами и войнушками. Не знаешь? А я вот в курсе!

На это Анри сказать было нечего.

– И не морщись ты на «негров» каждый раз, я русский, у нас их так принято называть, без всякой задней мысли. А вот дебильные политкорректные определения не приживаются.

– Я давно подозревал, что ты русский, – сказал на это Анри.

Вот тебе и раз! Хреновый из меня шпиён. К счастью, я не он. В смысле, совсем не секретный агент. А обыкновенный разведчик-диверсант – в далеком прошлом… Но все равно прокол. Как они все во мне русского узнают? Это ведь уже далеко не в первый раз. Может, материться надо поменьше? А как не материться, если такие дела творятся?..

– В общем, не корчь из себя девочку, завтра на охоту пойдем, – подытожил я. – Вряд ли вам еще когда такой случай представится. Кстати, и мирных жителей облагодетельствуем, тех, кто не при делах. В ближайшей деревне хоть запас мяса на неспокойные времена появится. В такие времена голод им гарантирован, а так многие выживут… – Это была не совсем правда: любое количество мяса сожрут в первые же дни, тут так принято, но все-таки…

Короче, зная местные реалии, канадцев я убедил. Да и не очень те сопротивлялись, просто донельзя законопослушным гражданам надо было самооправдание найти. Но в результате они и думать забыли о наших проблемах и загорелись охотничьим азартом. Чего я, собственно, и добивался. Надо им эмоциональную разгрузку устроить, хоть таким вот образом.

Уже после ужина, когда канадцы собирались отдыхать, а мы с Умбой – на разведку, Анри вдруг спросил:

– Серж, ты ведь воевал?

– Воевал, – не стал отнекиваться я. Тем более что повоевать в жизни пришлось действительно немало. Тем или иным образом… – А ты? – для приличия и чтобы сильно не распространяться на тему собственных похождений, поинтересовался я.

– Только присутствовал. В Заливе. – Он усмехнулся. – Ну и пару раз пострелял…

Мы ненадолго замолчали.

– А где служил? – продолжил расспрашивать он.

– Иностранный легион. Вива Франция! – отозвался я и уточнил: – Второй парашютный полк. – Не стал, правда, упоминать предыдущее место службы. Ни к чему. Да и быльем поросло…

Анри почему-то обрадовался:

– Здорово! – И тут же пояснил свое внезапное оживление: – Я ведь тоже в парашютистах служил. – И неожиданно гаркнул: – Джеронимо!

Успевший закемарить Жан аж подпрыгнул.

Понятно, канадец собрата-десантника встретил. И ясно, на что своим возгласом намекает. Вообще-то, Джеронимо – это индейский вождь, когда-то хорошенько насовавший америкосам (за что его гноили в тюрьме и резервации), а потом его имя почему-то превратилось в боевой клич штатовской десантуры, про которую разговор отдельный.

История славных войск гласит: когда офицерам десантных подразделений окончательно надоело слушать от пинком провожаемых в свободный полет бойцов вопль ужаса, в чью-то гениальную голову пришла идея заменить непристойный, панический ор на отважный боевой клич – для всех одинаковый. И почему-то для этого выбрали имя бедняги Джеронимо. Тайна сия велика есть! Небось, теперь каждый раз, когда из самолета вываливается очередной американский десантник, тот в гробу переворачивается.

К слову сказать, парашютные войска в США рождались сложно. Достаточно упомянуть только то, что смелые и сообразительные американские парни из «крылатой пехоты» никак не могли взять в толк: на хрена вообще надо выпрыгивать из совершенно исправного самолета? Даже со специальным боевым кличем…

Я отвлекся, но, судя по возгласу Анри, и канадские парашютисты клич подцепили. А про русские кличи в другой раз. Хотя что про них говорить, с ними и так все понятно – и в какой тональности исполняются и как откликается эхо… «Он грешниц любил, а они – его, и грешником был он сам. Но где ж ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант?»

– И как в Легионе? Про него многое рассказывают… – не унимался Анри, живо заинтересовавшись житьем-бытьем французских, называя вещи своими именами, наемников.

Во, мужской базар пошел – «бойцы вспоминают минувшие дни». Но это нормально, а уж после всех наших недавних приключений… Хоть такая разрядка нужна, если уж выпить нельзя. Вообще-то, мы тут все молчуны подобрались. Из Умбы так просто слова не вытянешь, Жан тоже то ли молчалив, то ли в разговоры старших не лезет. И с Анри мы чуть ли не в первый раз не по делу общаемся.

– Помойка, если честно, – припечатал Легион я. – Но у меня не было выбора. – И неохотно добавил: – Правда, у многих других тоже… Хотя натаскивают там неплохо. – Подумав, я решил еще немного шокировать канадца, сейчас это полезно будет и в тему: – Традиции там интересные: во втором парашютном, например, темнокожих легионеров вообще нет: ни негров, ни арабов – еще с послевоенных времен повелось. Тогда больше половины полка немцы были, многие из войск СС, вот и навели свои порядки. Как тебе?

После моих высказываний выпытывать про Легион что-то еще Анри, видимо, расхотелось. Так что тема армейских воспоминаний неожиданно быстро себя исчерпала, но Анри тут же переключился на другую:

– Серж, а что ты потом делать собираешься?

– Потом – это когда?

– Когда все это закончится, и мы отсюда выберемся. Ты ведь работу потерял.

Ну, конечно, то, что я фирмы лишился, вместе со всем «нажитым непосильным трудом», можно и так назвать…

– Не знаю, Анри, толком еще не думал. Может, уеду куда…

– Охотником не останешься?

– Скорее всего, нет. Не люблю заново все начинать. Что-то новое искать буду. Может, попутешествую.

– А поехали с нами! – неожиданно предложил Анри.

– В Канаду, что ли?

– Да. В гости тебя приглашаю. Поживешь у нас дома. Знаешь, какая у нас, на Юконе, охота!

– Слышал, что медведей как грязи, – вставил я.

– Вот! Устроиться помогу, – продолжал гнуть свою линию Анри. – Может, фирму туристическую откроешь. У меня небольшая компания – охотничьи луки делаем, и большинство покупателей – твои потенциальные клиенты.

– Спасибо, Анри! – улыбнулся я. – Но сразу не отвечу, надо подумать.

– Конечно, подумай, но помни: я приглашаю, и расходы с меня, – добавил он.

Тут я сильно удивился – такие предложения от представителя «западной цивилизации» услышишь не часто, не принято это у них. Чего это Анри так ко мне проникся? Хотя, если подумать, я их семейство из серьезной задницы вытащил. Ну пока еще окончательно не вытащил, но шансы на это хорошие.

– Заманчивое предложение, серьезно еще обсудим. А сейчас нам пора, – свернул разговор я и завершил его небольшим инструктажем: – До границы километров семь, а двигаться мы будем скрытно, так что раньше, чем через четыре-пять часов не ждите. Здесь вряд ли что-нибудь случиться может, но все равно подежурьте. Будем возвращаться, свяжусь и фонариком мигну, – я показал как. – Пошли, Умба.

– Ни пуха!

– К черту!

Подхватив винтовку, я забрал из машины ноктовизор, и мы нырнули в заросли.

Вечером следующего дня мы готовились пересекать границу. В прицепе, в дополнение к уже имевшимся там трофеям, лежали две пары вожделенных канадцами бивней и шкура случайно подвернувшегося жирафа – не повезло ему, а нам, наоборот, повезло. Охота явно удалась. А ночная разведка засад, секретов и кордонов не выявила. Но на всякий случай днем я посылал Умбу в деревню, там подтвердили, что посторонних в ближайших окрестностях нет, а застав или постов на этом участке никогда и не водилось, ни с этой, ни с той стороны – проезжай, проходи кто хочет, «граница на замке» – понятие не из этой реальности.

Вернувшись с этими обнадеживающими сведениями, Умба привел с собой толпу африканцев, и они, как муравьи, облепили туши убитых нами животных. В деревню потянулась цепочка нагруженных огромными кусками мяса носильщиков. Им навстречу двигалась такая же цепочка уже освободившихся от ноши и спешивших за новой порцией добычи людей. Тут, похоже, не одна деревня собралась, а все окрестные. Но так всегда и бывает – слухи о том, что где-то чем-то можно поживиться, разносятся моментально. Зато мы могли не беспокоиться о том, что сюда неожиданно пожалуют незваные гости, – нас сразу предупредят. Но двинемся все равно только ночью и без фар пойдем, с ноктовизором – береженого Бог бережет!

Мы прощались с Умбой – масаи решил остаться. А я не стал отговаривать – бесполезно. Здесь его родина, и моран знает, что делает.

Я поделился с Умбой наличными, оставил захваченный джип и все трофейное оружие – по местным меркам, сказочное богатство – будет первым парнем на деревне! Короче, найдет, как распорядиться, а нам тащить все это добро с собой в другую страну было бы верхом идиотизма. Да и не собирался я этого делать.

Читать Умба не умел, зато память у него великолепная, поэтому я просто назвал координаты нескольких знакомых охотников, которые, если он захочет, смогут помочь с работой. Через них же нам можно будет связаться. Мы обнялись, и Умба сразу уехал – правильно, я тоже не люблю долгие проводы и прощания.

Стемнело, и я завел двигатель «лендровера». Пора. Последний рывок – и мы в безопасности.

Вот и заканчивается моя затянувшаяся африканская эпопея, буду климат менять. Я все же решил принять предложение Анри и перебраться в Канаду – всегда тянуло к перемене мест. Знал бы я тогда, НАСКОЛЬКО другие места и климат поджидают меня в недалеком будущем…