Линден корчилась в когтях неведомых кошмаров. Не в силах выносить ее страданий, Кавинант ушел из подземелья и покинул своих друзей.

Эта женщина не боялась проказы. Она оставалась с ним даже в самые критические моменты. И вот теперь за свою верность Линден испытывала мучения.

Никто не мог пробудить ее. Она лежала в ступоре, как ката-тоник, и ей снилась боль.

В надежде найти хоть какое-нибудь успокоение он отправился на горное плато. Безумие силы постепенно отступало от него. Перед глазами, как отражение ужаса и презрения, стояла улыбка Вейна. После бегства из настволья Каменной Мощи Кавинант упрекал его в насилии. А скольких людей он сам теперь убил? Его сила вышла из-под контроля. Ею управляли ненависть и яд.

И все же он не отпускал серебристое сияние силы. Чрево Ревелстоуна гудело от криков. Он видел перебежки Всадников на пересечениях длинных коридоров и понимал, что Верные готовились к атаке или обороне. Кроме того, Кавинант потерял слишком много крови, чтобы обходиться без огня своего кольца: если бы он отпустил сияние дикой магии, у него просто не осталось бы сил. Именно поэтому ему и пришлось доверить своих друзей отряду истощенных харучаев, хотя, будь у Кавинанта выбор, он ни за что не позволил бы им служить ему вновь. Разве он мог забыть, какую страшную цену заплатили из-за него люди Баннора?

А скольких людей он убил теперь?

Проливая капли огня, как горькие слезы, он шел по переходам Ревелстоуна к выходу на горное плато. Бринн шагал рядом, словно уже связал себя клятвой верности. Отыскав где-то теплый плащ, он заботливо набросил его на плечи Кавинанта. Неверящий не обратил на это внимания, но одежда помогла защитить его от озноба после большой потери крови.

Кавинант молил небеса о надежде. В ритуале предсказания он получил огромное знание. Но все эти откровения бледнели на фоне страданий, выпавших на долю Линден, и той жестокости, с какой он использовал свою силу. Дикая магия превратила его в убийцу. Чтобы выдержать это новое бремя вины, ему требовалась надежда на искупление.

Не зная, куда еще пойти, он направился к Мерцающему озеру – одному из последних островков Земной Силы. Даже в дни пустынного солнца, когда вся Страна превращалась в царство сухой пыли, озеро сохраняло один и тот же уровень воды. Там, в его глубинах, лежал крилл "Лорика – таинственный и волшебный кинжал.

Кавинант боялся думать о нем, потому что тот представлял собой оружие. И в то же время он мечтал о крилле, так как этот талисман мог уберечь его от дальнейшего использования дельца.

Усмешка Вейна продолжала преследовать Кавинанта. Он вспомнил его создателей – коварных и злобных существ, которые, скорее всего, обманули Идущего-За-Пеной. Какой бы ни была цель Вейна, она внушала Кавинанту недоверие. Он видел, как этот демон убивал людей. Он сам убивал людей и мог судить об истине по собственному опыту.

Между тем отец Кевина – Лорик-Усмиряющий Зло – создал крилл для борьбы с далекими предками Вейна.

Возможно, волшебный кинжал мог раскрыть загадку этого черного человека или помешать каким-то дьявольским замыслам.

Мысль о крилле подарила ему надежду, в которой он нуждался. Когда они вышли из освещенного прохода на просторы горного плато, сияние дикой магии превратило ночь в непроницаемую и холодную тьму, похожую на обсидиановую плоть Вейна.

А Линден спала. Попав в сеть мерзких кошмаров, она не знала, как выбраться оттуда. И никто не мог пробудить ее. Какое же Зло сотворили над ней?

Кавинант застонал, вспоминая людей на каменных плитах. Он, поклявшийся не убивать, вновь нарушил данное им слово. Сколько жизней оборвала его сила? Сколько жизней она еще оборвет?

Сияние дикой магии ослепляло его. Он не видел ни одной звезды. Пустые небеса зияли над ним, как проклятие прокаженного. Разве мог больной человек с искалеченной чувствительностью контролировать дикую магию? Дикую магию, которая разрушит мир. Он стал рабом проказы и яда. Он не мог помочь даже самому себе.

Окутанный серебристым сиянием, словно воплощение Солнечного Яда, Кавинант шагал по каменистому плато. Мерцающее озеро скрывалось за холмами, но он помнил дорогу к нему. Бринн молча шел рядом и не задавал никаких вопросов. Он был готов участвовать во всем, что бы ни затеял Кавинант. Вот так же Стражи Крови служили и Лордам. Две тысячи лет они защищали их, не зная ни сна, ни отдыха. Но клятва верности не привела ни к чему хорошему. Харучаи стали тем, что прежде внушало им ненависть и отвращение. Баннор походил в этом смысле на Идущего-За-Пеной – они оба пережили гибель своих соплеменников. Кавинант не хотел принимать безмолвную клятву Бринна. Его пугало повторение того, что однажды случилось с древними Стражами Крови. Однако в данный момент он чувствовал себя слишком слабым, чтобы отказываться от чьей-либо помощи.

А потом они увидели его – Мерцающее озеро, которое мирно дремало среди холмов. Водная гладь отражала сияние Кавинанта и светилась серебристой полосой, в то время как тьма вокруг напоминала сарказм юр-вайлов. Полоска кривилась, словно усмешка Вейна.

Сила Кавинанта убывала. Он потерял слишком много крови, чтобы питать собою свет дикой магии. С трудом передвигая отяжелевшие ноги, Кавинант подошел к воде и вытянул руки, как будто молил об отсрочке полного изнеможения.

Огонь и темнота заструились к нему навстречу. Когда-то давно он плавал в Мерцающем озере. Однако теперь Кавинант казался себе порочным и грязным и не смел касаться остатков Земной Силы. Высокий Лорд Морэм бросил крилл сюда в надежде и вере на безоблачное будущее Страны. Конечно, он постарался сделать так, чтобы волшебный кинжал покоился в недосягаемом месте. Кавинант понимал, что ему не достать заветного оружия. И он не мог попросить Бринна о подобной услуге. На миг его даже разобрала злость: отчаянно нуждаясь в помощи, он не мог принять ее от харучая.

Крилл оказался таким же далеким, как запах асфальта в его родном мире. А может быть, волшебного кинжала никогда и не существовало? Что, если он просто сошел с ума? Что, если он принял косой взгляд своего безумия за усмешку Вейна? Возможно, погибнув от той ножевой раны, он переживал теперь мучения, которые ему уготовил ад прокаженных.

Прищурив глаза, он всмотрелся сквозь серебристое сияние в ночную тьму и заметил слабый отсвет, который шел из черных глубин. Крилл! Кавинант почувствовал его силу – как в прошлый раз, когда он пробудил этот древний талисман. Но то пробуждение кинжала привело к большому несчастью – гибели Елены и разрушению Закона Смерти.

На миг Кавинант испугался. Бремя вины превратилось в огромную глыбу на его плечах. О, как он любил Елену… Но теперь ко всему этому прибавился яд. И неуправляемость дикой магии.

Его хриплый шепот разорвал ночную тишину:

– Скольких людей я уже убил?

– Двадцать одного Всадника, юр-Лорд – бесстрастно ответил Бринн.

«Двадцать одного? О Боже!»

Он думал, что сердце разорвется от боли, а суставы развалятся. Крик силы вырвался из его груди, и белое пламя изверглось к небесам. Мерцающее озеро всколыхнулось. В одно мгновение его поверхность запылала огнем. Пламя взлетело вверх в огромном вихре; и из центра этого огненного водоворота, словно отвечая на призыв Кавинанта, вырвался ослепительно белый луч.

Крилл поднялся из чрева озера – сияющий обоюдоострый кинжал с полупрозрачным самоцветом в крестовине рукоятки. Луч исходил из него, и казалось, что драгоценный камень и кольцо Кавинанта состояли в кровном родстве. Их сияние отбросило ночь к далекому небу. Мерцающее озеро вскипало языками огня.

Крилл по-прежнему находился вне пределов досягаемости, но теперь Кавинант не колебался. Вихрь пламени напомнил ему о понятных вещах: о вращении и парадоксе, о центре покоя в ядре противоречий и судьбе, от которой не убежишь. Раскрыв объятия огню, он зашагал по горящей воде.

Земная Сила держала его. Серебристое пламя, отвечавшее на сияние Кавинанта, закружилось и понесло его к заветной цели. Паря, как искра тени, в хаосе света и огней, он направился к центру Мерцающего озера.

Слабея с каждой минутой, Кавинант представлял себя маленьким перышком. Огонь не давал ему касаться воды и возносил в пустое ночное небо. В отличие от него крилл выглядел вещественным и прочным. Железо имело больший смысл, чем все его кости. Он поднял кинжал и рассек им воздух над головой, оставив в небесной черноте сияющий разрез. Прижав волшебный клинок к груди, Кавинант повернулся к берегу.

И тут волна усталости сомкнулась над ним. Он больше не мог сохранять огонь своей силы. Пальцы воли разжали хватку, и дикая магия улетела прочь. В тот же миг пламя Мерцающего озера начало убывать и гаснуть.

Однако озеро по-прежнему держало его. Земная Сила дала ему этот дар, как однажды уже помогла на склонах Горы Грома. Она принимала на себя его вес и не давала тонуть, пока Кавинант не вышел на темный берег.

Ночь воцарилась вокруг, наполнив сердце холодом и мраком. Глаза ничего не видели, как будто сгорели от пламени силы. Даже самоцвет на рукоятке кинжала потускнел и больше не испускал сияния. Но Кавинант с трудом удерживал его в руках. Железный клинок стал горячим, словно оголенный нерв. Положив крилл на землю, он смиренно опустился рядом с ним на колени. Кинжал белел во тьме, как последний осколок света в этом угасающем мире. А Мерцающее озеро за его спиной превратилось в густую черноту. Он почувствовал себя одиноким и ни к чему не пригодным калекой, попавшим в чужие края. Однако он не был одинок.

Бринн оторвал от своей одежды лоскут и обернул им крилл. Желтая ткань напоминала на ощупь вощеную бумагу. Коснувшись плеча Кавинанта, он тихо сказал:

– Идем, юр-Лорд. Скоро Верные попытаются напасть. Нам надо уходить, если мы хотим остаться в живых.

Блеск крилла угас, и тьма стала полной. Она, как бальзам, утишила раны, нанесенные силой. Кавинанту хотелось погрузиться в ее покой, но слова Бринна заставили его собраться с духом.

«Да, – со вздохом подумал он. – Мы должны уходить. О Господи! Помоги!»

Приподняв подбородок, он увидел звезды. Они грустно мерцали в небе, словно их красота была единственным утешением за вечное одиночество. На горизонте появилась луна – почти полная, холодная и далекая. Кавинант безмолвно поднялся на ноги и устало пошел назад, в Ревелстоун.

Пройдя несколько шагов, он принял от харучая завернутый крилл и сунул его за пояс. Теплота клинка расслабила мышцы живота, сжавшиеся от горя и угрызений совести. Оступаясь и шатаясь, Кавинант шагал по тропе, а Бринн помогал ему и едва не нес на своих плечах. Бред усталости сжал время до нескольких мгновений. Неожиданно они оказались перед открытым порталом в Башню на-Морэма. У входа в туннель их встретил один из харучаев, и, когда Кавинант остановился, Бринн сказал ему:

– Юр-Лорд, это Кир.

– Юр-Лорд, – с поклоном отозвался мощный харучай. Кавинант мигая смотрел на него, но не отвечал. Усталость лишила его слов. Кир протянул ему кожаный мех, который источал приятный запах метеглина. Кавинант припал к нему губами и судорожно сделал с десяток глотков. Иссохшее тело отчаянно нуждалось во влаге. Он всасывал в себя пьянящую жидкость, пока не опустошил весь мех.

– Юр-Лорд, – сказал Кир. – Верные собираются около Ядовитого Огня. Мы нанесли им кое-какие потери, и они не осмелились нападать на нас. Но в их руках огромная сила. Уже погибло четверо харучаев. Мы вывели всех пленников из Ревелстоуна и позаботились об их ранах. Однако опасность по-прежнему велика. Используя силу рукхов. Верные могут подчинить себе наши умы. Мы знаем об этом принуждении по своему опыту. Нам надо уходить, юр-Лорд!

"Да, – подумал Кавинант. – Нам надо уходить. Я знаю, что мы пока бессильны”. Но, когда он открыл рот, ему удалось произнести только два слова:

– Как Линден?

– Она проснулась, – ровным и тихим голосом ответил Кир.

Кавинант даже не понял, как упал. Он пришел в себя и какое-то время не мог обрести контроль над свои ногами, тяжело обвиснув на руках Бринна. Но метеглин помог. Кавинант постепенно освоился с весом и победил земное притяжение.

– Как…

– Юр-Лорд, твой спутник заставил ее пробудиться. – Сдерживая присущую харучаям быструю речь, Кир говорил нарочито медленно и бесстрастно. – Она лежала, как мертвая, и не было надежды вырвать ее из сна. Не зная, чем ей помочь, мы вынесли Избранную из Замка. А потом этот черный человек… – Он замолчал, словно спрашивал имя.

– Вейн, – произнес Кавинант, с дрожью вспомнив его усмешку. – Один из рода юр-вайлов.

Кир слегка нахмурился от удивления, но не стал выражать свои мысли вслух.

– Сначала Вейн стоял рядом с нами и рассеянно смотрел куда-то вдаль, – продолжал харучай. – Но потом внезапно направился к Линден Эвери.

Кавинант отметил, что сородичи Бринна уже успели поговорить и с Сандером, и с Холлиан.

– Ничего не зная о нем, мы хотели помешать ему, но он разбросал нас в стороны, как горсть песка. Встав на колени рядом с Избранной, он положил ладонь на ее руку, и Линден Эвери очнулась.

Недоумение и страх сжали горло Кавинанта, однако Кир продолжал:

– Она бросилась в объятия твоих спутников, которые тоже ничего не знали об этом Вейне. Мужчина из подкаменья схватил камень и приготовился защищать ее от черного юр-вайла. Но тот поднялся на ноги и снова застыл на месте, как человек, охваченный принуждением Верных. Он больше не обращал внимание ни на Избранную, ни на нас.

Взглянув в глаза харучаю, Кавинант прочитал там предостережение: “Мы не доверяем Вейну”.

Однако он не пожелал касаться этой темы. Теперь, когда он уловил смысл предсказания, ему был ясен дальнейший путь. Линден очнулась. И значит, она снова будет рядом. Им придется немало сделать, чтобы добиться намеченной цели.

Тем не менее он не удержался и задал еще один вопрос:

– А как она себя чувствует?

– Линден Эвери взглянула в лицо ужасного Лорда Порчи, – ответил Кир, пожимая плечами. – Однако, судя по ее речи, она сохранила свой разум. – Помолчав, харучай добавил:

– Юр-Лорд, ты освободил нас из плена. Клянусь, пока мы живы, твоих друзей никто не обидит.

Он взглянул на Бринна, и тот едва заметно кивнул.

– Избранная предупредила нас об Опустошителе. Юр-Лорд, мы должны уходить.

«Да, – подумал Кавинант. – Гиббон-Опустошитель попытается отомстить. Но что он сделал с Линден?»

Вспомнив, как кривилось ее лицо в когтях кошмара, Кавинант прошептал проклятие. Он вошел в портал Ревелстоуна и решительно зашагал по туннелю.

Долгий путь казался невыносимым, однако темнота и метеглин поддерживали силы. Усмешка Вейна заставляла его идти вперед. Почему юр-вайл вывел Линден из кошмара? Зачем он встал рядом с ней на колени? О нет! Злобные твари обманом навязали Вейна доверчивому Великану. И риш Хэмако просто ошибался, говоря о возвышенной цели этого непонятного существа. Но если ему удалось вывести Линден из сна, значит, он мог преодолевать воздействие Гиббона! Не слишком ли много для одного юр-вайла?

«Интересно, что Опустошитель намеревался с ней сделать?»

Если прежде Кавинант сомневался в себе, то теперь обрел абсолютную уверенность. Ни Верные, ни расстояние, ни собственная слабость не могли сбить его с намеченного пути.

Он шагал по коридорам Ревелстоуна как воплощенное мрачное проклятие. К их маленькому отряду присоединялись все новые и новые харучай, наблюдавшие за перемещениями Всадников. Кавинант направлялся к воротам и проходу под дозорной башней. Убив двадцать одного человека, он больше ничего не боялся. Страх за друзей сменился гневом на Презирающего. Теперь он четко видел свою цель.

Когда Кавинант свернул в туннель, его сопровождал эскорт из двадцати харучаев. Они несли продукты, которыми запаслись в Ревелстоуне. Пройдя через сломанные внешние ворота, их отряд вышел в темную ночь.

Внизу на скалистом склоне горел большой костер. На фоне притихших джунглей он выглядел веселым зверем, который, аппетитно потрескивая, пожирал с рук харучаев мокрую зелень сучьев. Его желтый свет защищал бежавших пленников от наседающей грозной темноты.

Кавинант увидел группу деревенских жителей, которые жались к костру. Сандер, Холлиан и Линден сидели рядом, подбадривая друг друга. В нескольких шагах от них стоял непоколебимый Вейн. Харучай двигались вокруг, упаковывая припасы, ломая в джунглях ветви и сучья и бдительно присматривая за окрестностями.

Однако Кавинанта интересовала только Линден. Она сидела спиной к нему и не желала оборачиваться, хотя все люди Бринна при виде его преклонили колена, как будто трубили в безмолвные фанфары. Забыв о черной цитадели, которая возвышалась за его спиной, Кавинант из последних сил метнулся к Линден, словно мечтал упасть у ее ног и обрести покой.

Увидев его, Сандер прошептал какие-то слова, и деревенские жители испуганно вскочили на ноги. Они смотрели на Кавинанта как на исчадие Зла, рука которого сжимала их жизни и смерти. Линден тоже поднялась и повернулась к нему. Он видел, как она провела рукой по испачканному сажей лицу и прикусила губу от боли. Но ее глаза узнали его. Она вздрогнула, как будто внезапно проснулась. Не в силах сдерживать себя, он обнял Линден и спрятал лицо в ее волосах.

Харучай вернулись к своим делам.

Какое-то мгновение она с благодарностью отвечала на его объятия. Но потом ее истощенное тело напряглось, и Линден стало тошнить. Он хотел успокоить ее, однако слова не шли из горла. Когда она оттолкнула его, Кавинант обреченно отпустил руки и отступил в сторону. Блуждающий взгляд Линден уперся в старую дыру, оставшуюся на тенниске после злополучного ножевого удара.

– Ты болен.

Болен? Он не понимал ее.

– Линден! Что ты хочешь сказать?

– Ты болен!

Ее голос струился изо рта, как кровь. Оглушенная ненавистью или горем, она отвернулась от него и села на землю. Ладони Линден прильнули к лицу. Тело начало раскачиваться взад и вперед, а приглушенный шепот казался бесконечным проклятием.

– Болен, болен, болен.

Он вновь почувствовал себя прокаженным. Страдания Линден лишили его последних сил. Если бы Кавинант мог владеть голосом, он бы закричал: “Что этот ублюдок сделал с тобой?” Но он пришел за ней слишком поздно, с огромным грузом ответственности на плечах. Слабость подогнула непослушные колени, но крилл поддержал его своим теплом. Стиснув зубы, Кавинант повернулся к Сандеру и Холлиан.

Их, безусловно, смутила реакция Линден.

– Юр-Лорд… – прошептал гравелинг и замолчал, печально покачав головой.

Рана на шее причиняла ему боль, но Сандер не обращал на нее внимания. Он наморщил лоб, словно попал в глубокую щель между яростью и страхом, дружбой и благоговением, знанием истины и полным непониманием. Его челюсти жевали слова, которые он не смел произнести.

– Юр-Лорд, – поспешив ему на помощь, сказала Холлиан. – Линден Эвери причинили жестокую боль. Я не знаю, как это могло произойти, поскольку при нашей первой встрече Гиббон на-Морэм сказал ей, что ему запретили причинять ей вред. Тем не менее она пережила ужасные муки. – Эг-бренд развела руками, как будто просила прощения за Линден.

Кавинант молча спрашивал себя, где Холлиан научилась такому мужеству. Ей с детства внушали страх перед Верными и Солнечным Ядом. Но она сохранила и смелость и силу… Эг-бренд воплощала в себе парадокс испуга и доблести. Она говорила тогда, когда Сандер смел только молчать.

– Ты вернул нам жизни и спас от кары на-Морэма, – продолжала Холлиан. – Я даже не представляю, чего тебе это стоило и как можно хранить в себе такую силу. Но, испытав принуждение Верных и их тюремное “гостеприимство”, я благодарю тебя от чистого сердца и молю дать мне возможность служить тебе и твоей цели.

"Служить? – Кавинант издал безмолвный стон. – Как я могу позволить тебе это? Да если бы ты только знала, что ожидает меня впереди!” Однако он не стал огорчать ее отказом. Где-то в унылом поединке между целью и убеждением Кавинант уже принял служение харучаев, хотя их предки клялись ему в верности на сорок веков раньше, чем Холлиан. Слабость сгибала его тело; ночь давила на плечи всей тяжестью неба. Но заставив себя выпрямиться, Кавинант задал единственный вопрос, который мог произнести в сиюминутной скудости отваги:

– Ну а вы-то как?

Она быстро посмотрела на Сандера, задержав взгляд на его шее. Гравелинг кивнул, и эг-бренд ответила:

– Ничего страшного, юр-Лорд. Немного голода и страха. Мы знакомы с такими вещами. Кроме того, харучаи вернули нам нечто большее, чем жизни. – Она жестом указала на троих соплеменников Бринна, которые стояли неподалеку:

– Знакомься, юр-Лорд. Это Кайл, Стилл и Герн.

Харучаи поклонились Кавинанту.

– Когда нас вывели из тюрьмы, я была рада и обретенной свободе. Но они обыскали весь Ревелстоун и вернули мне это… – Она вытащила из-под одежды нож и лианар. – Харучаи нашли и отдали Сандеру его нож и Солнечный Камень.

Гравелинг кивнул. Кавинанта поразила та новая нежность, с какой Холлиан говорила о Сандере. Через сколько бед им пришлось пройти, поддерживая друг друга?

– Как же так случилось, что Страна забыла о харучаях? – спросила эг-бренд.

– Вы ничего не знали о нас, а мы о вас, – ответил тот, кого назвали Герном. – Об отнятых талисманах нам рассказала Мемла на-Морэм-ин.

"Мемла!” – В памяти Кавинанта прояснился еще один фрагмент предсказания.

– Бринн!

Ночь пробиралась в усталый мозг. Сандер и Холлиан превратились в размытые фигуры.

– Бринн, найди эту Всадницу. Скажи ей, что нам нужна ее помощь.

– Ее? – откуда-то издалека донесся голос харучая. – Чья помощь нам нужна, юр-Лорд?

Какое-то время Кавинант не понимал вопроса. Внезапно он понял, что теряет сознание. Тьма наползала на него со всех сторон, вызывая тошноту и головокружение. Ему хотелось рухнуть на землю, но он с проклятием отмел это желание и открыл слипающиеся глаза.

– Найди Мемлу, – хрипло прошептал Кавинант. – Скажи ей, что нам нужны Рысаки.

– Да, юр-Лорд.

Бринн остался рядом с ним, а двое или трое харучаев тут же отошли от огня и побежали к дозорной башне. Кто-то вложил в руки Кавинанта полную чашу метеглина. Он выпил ее, пытаясь удержать в уме остатки ясности. Его взгляд перешел на Вейна.

Юр-вайл стоял, слегка согнув руки, в любую секунду готовый совершить действие, которое никто не мог предвидеть. Его черные глаза смотрели в никуда; улыбка исчезла с черных губ. На правом запястье и на левой лодыжке виднелись два обода от Посоха Закона. Ожоги, полученные им две ночи назад, почти уже зажили.

Как человек, охваченный принуждением… Но чьим принуждением? Что, если Вейном управляли Верные? Кавинант не знал, как далеко распространилась ложь на-Морэма. Возможно, юр-вайлы тоже состояли теперь на службе у Верных. Каким образом он пробудил Линден Эвери? Зачем? Кавинанту хотелось с яростью наброситься на него. Но он и сам убивал – без сожаления и контроля над силой. Потеряв свою праведность, он не мог разгадать намерений Вейна. Слишком много крови было на его руках, и слишком мало ее осталось в венах. Он слабел. Свет костра сжимался вокруг него. Кавинант боялся, что ему не хватит времени…

Ему хотелось сказать: “Послушайте! Вот что мы будем делать!..” Но пересохшее горло не издавало ни звука. Его рука уцепилась за плечо Бринна. “Помоги мне. Я должен сохранить сознание. Хотя бы ненадолго”.

– Кавинант…

Голос Линден вернул ему частичку ясности. Каким-то образом ей удалось отстраниться от внутреннего надлома. Склонившись над ним, она пристально осматривала его.

– Мне кажется, я увидела…

Линден сердито покосилась на заросший подбородок Кавинанта, словно борода мешала ей вспомнить в нем того человека, которого она знала раньше. Потом ее взгляд перешел на его запястья с припухшими красными шрамами от порезов. Сделав резкий выдох сквозь зубы, она схватила его руки и повернула запястья к свету.

– Я так и думала! Ты потерял много крови. Очень много крови.

В тот же миг в ней пробудилась доктор Эвери. Линден проверила рефлексы зрачков, осмотрела белки его глаз и пощупала пульс.

– Черт! Тебе не помешало бы переливание крови! – Внезапно она заметила, что шрамы были абсолютно свежими. – Что они с тобой делали? – с ужасом спросила она, посмотрев ему в лицо.

Однако ее вопрос оказался несвоевременным. Предсказание рвалось из его груди. Кавинант боялся, что ему не хватит сил на два ответа.

Очевидно, Линден не правильно истолковала его молчание. Ее лицо исказила гримаса отвращения.

– Неужели ты…

Ее подозрение вывело Кавинанта из паралича усталости.

– Нет. Все было не так. Они порезали мне вены. Но не волнуйся. Я выживу.., хотя бы им назло.

Линден облегченно вздохнула. Однако она не сводила глаз с его лица и искала нужные слова, в то время как всплеск эмоций зажимал ей горло. Наконец она хрипло сказала:

– Я слышала твой крик – в тот раз, когда мы едва не обрели свободу. – Ее взгляд помутился, и по щеке побежала слеза. – Знал бы ты, как я ждала, что ты снова подашь голос.

Жуткий образ на-Морэма заставил ее выбежать из коридоров памяти.

– Скажи… – прошептала она, стараясь казаться строгой. – Расскажи мне, что с тобой случилось. Он покачал головой.

– Со мной все нормально. – А что он ей еще мог сказать? – Гиббон хотел взять мою кровь. Он не оставил мне выбора, и я не мог ему отказать.

Кавинанту не терпелось поведать друзьям о том, что он узнал из ритуала предсказания. Ему не хотелось тратить силы на лишние слова.

Бринн тут же пришел на помощь, лаконично объяснив состояние Кавинанта:

– Жизнь юр-Лорда стала платой за предсказание. Но он исцелил себя дикой магией.

Глаза Линден потемнели. Ее губы несколько раз прошептали зловещий вопрос:

– Он исцелил себя?

Взглянув на старый шрам, который просматривался через дыру в его тенниске, она лишилась отваги, поднявшей ее над бедами и болью.

– Значит, я тебе больше не нужна?

Линден съежилась и, стыдясь своих слез, зашагала к стене дремавших джунглей. Ночь превратила эту гордую и сильную женщину в беспомощное жалкое существо. Холлиан бросилась к ней, и Линден, как ребенок, прижалась к эг-бренд, обвив руками ее шею. Но Кавинант по-прежнему молчал. Между ним и бездной тьмы осталась только ярость. Он не мог шевельнуть даже пальцем, иначе просто бы упал. “Что же он сделал с тобой, этот ублюдок?"

– Юр-Лорд, – тихо шепнул ему Бринн, – мы не можем медлить. На-Морэм жив, и Верные вскоре нападут на нас.

– Я знаю. – Сердце Кавинанта безмолвно выкрикивало имя Линден. Теплые струйки упрека потекли из глаз, однако голос не выдал и тени сомнений. – Мы скоро уйдем. Вот только дождемся Мемлу и уйдем.

Он знал, что Мемла придет. Встав на его защиту, она тем самым навлекла на себя гнев на-Морэма. Кавинант застонал. Все, кто помогали ему, попадали потом в большую беду. Лорд Фоул сделал его средоточием неприятностей.

– Не мог бы ты сказать, куда лежит наш путь? – спросил его Бринн.

Кавинант не колебался. Мертвые друзья дали ему не только надежду, но и конкретную цель.

– Мы пойдем искать Первое Дерево. Я должен сделать новый Посох Закона!

Те, кто услышал его, внезапно замолчали. Холлиан от удивления открыла рот. Скорее всего, она ничего не знала о Посохе Закона. Сандер нахмурился, словно хотел что-то сказать, но не посмел вступить в разговор. Группа деревенских жителей притихла, испуганно посматривая на Обладателя белого золота. Вейн стоял, не проявляя никакого интереса к происходящим вокруг него событиям. Однако глаза харучаев засияли.

– Старые барды рассказывали, что во времена Кевина у древних Лордов была легенда о Первом Дереве, – торжественно и значимо произнес Бринн. – Из его ветви Берек Полурукий сделал Посох Закона. Юр-Лорд Кавинант, ты взялся за смелое дело. Мы поможем тебе исполнить его. Но как ты найдешь это Первое Дерево? Мы ничего не знаем о нем.

"Ничего не знаем, – повторил про себя Кавинант. – Но зато о многом догадываемся”. На юге Страны лежала безжизненная Серая Пустыня. На севере долгая зима превращала горы в непроходимую преграду. На западе, где жили харучаи, люди ничего не знали о Первом Дереве. А если бы Берек в поисках Дерева шел на запад, то наверняка повстречался бы с народом Бринна. С усилием Кавинант ответил:

– У меня тоже нет конкретного знания о Первом Дереве. Но мы пойдем на восток – к далекому морю. “Туда, откуда пришли Великаны”.

– Прежде всего нам надо скрыться от Верных. Что будет потом, я не знаю. Бринн кивнул:

– Это хороший план. Харучаи тоже пойдут на восток. Стилл, Кир, Герн, Хигром и я будем защищать тебя и твоих спутников. Двадцать харучаев вернутся к нашему народу и расскажут о том, что происходит в Стране. – Его голос зазвенел от гнева. – Пусть наши братья услышат о подлости Верных и подготовят достойный ответ! Остальные харучаи отведут деревенских жителей к их домам – если только такая помощь им необходима.

Девять освобожденных пленников тут же выразили свое желание принять предложение Бринна.

– Старые барды сохранили истории о Великанах – об их верности и задоре, об их печальной гибели, – продолжал харучаи. – Мы готовы отправиться с тобой на их родину – к огромному морю, на берегу которого они жили.

«Давай же! – подбадривал себя Кавинант. – Из-за тебя их племя сорок веков находилось в плену зависимости и долга. Если ты намерен отказать харучаям, то сделай это сейчас. Время пришло!»

Однако он не мог. Он даже не мог стоять без помощи Бринна.

"Разве мало того, что я разрушил Посох? – со стоном подумал Кавинант. – Разве не достаточно того, что из-за меня над Страной властвует Солнечный Яд? Неужели мне придется сделать еще и это?” Но он нуждался в харучаях. Он не мог им отказать.

Ночь закружилась кувырком, и Кавинант устало закрыл глаза. Почувствовав легкое прикосновение к груди, он поднял голову и увидел Сандера, который стоял перед ним. Гравелинг отбросил прядь волос и приоткрыл израненную шею, словно клялся своим кровавым рубцом. Свет костра отражался в его зрачках, делая их похожими на раскаленные угольки.

– Кавинант! – сурово произнес Сандер, используя имя, а не титул. Возможно, он хотел продраться через благоговение и авторитет к тому человеку, который однажды поразил его своей любовью к Стране. – Я долго путешествовал с тобой и намерен идти дальше. Но меня тревожит один вопрос. Эг-бренд предсказала чумное солнце – и это лишь после двух дней дождя. Освобождая нас, ты повредил силу Верных. И теперь цикл Солнечного Яда ускоряется! Возможно, ты нанес им такой вред, что Верным больше никогда не удастся усмирить злое солнце! Что, если твои действия поставили Страну на грань гибели?

В вопросе Сандера звучали боль и настоятельность. Но Кавинант на какое-то время потерял силу духа и не мог ему ничего ответить. Сомнения гравелинга задевали его самолюбие, однако вены были пустыми, и мышцы больше не хотели поддерживать торс. Даже теплота крилла перестала согревать живот.

Тем не менее Сандер заслуживал ответа. Он пожертвовал всем ради Страны и человека, который заявил, что собирается спасти ее. Нащупывая в куче бренности первый ответ, Кавинант прошептал:

– На-Морэм находится под властью Опустошителя. Он стал чудовищем, как и Марид.

Однако его слова не успокоили Сандера.

– То же самое сказала нам и Линден Эвери. Но Верные усмиряли Солнечный Яд. Они старались на благо Страны! А теперь их контроль ослаб!

– Нет! – Где-то внутри себя Кавинант обнаружил зернышко силы. – Верные не усмиряли Солнечный Яд. Они использовали его во вред Стране и питали это Зло вашей кровью. Вот уже века, как они служат Лорду Фоулу.

Сандер смотрел на него, открыв рот. Недоверие превратило его лицо в кривую, некрасивую маску. Слова Кавинанта ниспровергали с пьедестала все, во что он верил.

– Кавинант! Это уж слишком! – Отчаяние исказило его голос до хриплого шипения. Ладони сами собой сложились в молитвенном жесте. – Откуда мне знать, что ты не обманываешь меня?

– Потому что я всегда говорил тебе только правду! – Сила иссякла, оставив Кавинанта задыхаться от смертельной усталости. – Я заплатил за предсказание собственной кровью. И я здесь для того, чтобы спасти Страну. Мои глаза видели, какой прекрасной и чистой она была четыре тысячи лет назад! А то, чему вас учат Верные, – ложь, придуманная для того, чтобы оправдать пролитие крови.

Кавинант поморщился, недовольный произнесенными словами. Он отождествлял себя с истиной и тем самым принимал ответственность за нее. Ни один человек не мог сдержать такого обещания. Хайл Трои попытался и в конце концов отдал душу Лесному старцу.

– Тогда… – Сандер все еще пытался собрать осколки разбитой веры. Гримаса ужаса на его лице постепенно превращалась в яростный оскал. – Тогда почему ты не сражался до конца? Почему не уничтожил Верных и не покончил с их Злом?

Ноги Кавинант подкосились, и он упал в объятия Бринна.

– Потому что я слишком слаб. – Он едва расслышал свой голос. – Потому что я уже убил…

Спазм горя сжал его горло. “Двадцать одного человека!"

– Хотя клялся, что никого не буду больше убивать. – Взглянув на Сандера, он еще раз попытался выразить основу своей веры:

– Я не хочу сражаться с ними, пока не перестану их ненавидеть.

Гравелинг кивнул и отступил назад. Треск костра заполнил всю вселенную. Выходя из пике головокружения, Кавинант на мгновение увидел в Сандере Нассиса – старика с рассудительными молодыми глазами.

Вокруг них суетились люди. Отряд харучаев готовился к долгому переходу через Западные Горы. Отважные воины прощались с ним; но он лишь кивал в ответ, не в силах вымолвить ни слова. Они ушли к подножию холмов, а он даже не посмотрел им вслед. Его сознание повисло над черной бездной беспамятства. В какой-то миг взгляд скользнул по языкам огня, и Кавинант почувствовал, что Бринн помогает ему повернуться. Царапая веки о песок усталости, он широко открыл глаза и увидел Мемлу.

Она стояла перед ним, как грозное изваяние из камня. Ее риза исчезла. На мантии виднелись опаленные места, а на щеке – волдыри от ожогов. Поседевшие волосы в беспорядке разметались по плечам. Она сердито взглянула на Кавинанта и приподняла рукх.

За ее спиной скалили пасти пять огромных Рысаков.

– Мемла на-Морэм-ин, – с поклоном приветствовал ее Бринн. – Юр-Лорд ожидал тебя.

Она холодно кивнула харучаю и вновь посмотрела в глаза Кавинанта. Ее резкий голос дрожал от нескрываемого гнева:

– Я не могу жить во лжи, Полурукий. И я пойду с тобой.

У Кавинанта не осталось слов. Он молча коснулся правой рукой своей груди, а затем протянул ей ладонь.

– Я привела Рысаков, – продолжала она. – Их не охраняли. Но, когда мы выходили из Замка, нам попытались помешать. Мне удалось вывести только пятерых животных. Видел бы ты, сколько на меня набросилось на-Морэмов-кро!

Животные были нагружены провиантом.

– Это Дин, Клэнг, Клэнгор, Аной и Клэш. Кавинант кивнул. Его голова упала на грудь, как у дряхлого старика. Поймав его взгляд, Мемла тихо сказала:

– Однако нам надо прояснить один вопрос. Мой рукх окажет нам помощь в путешествии по Стране. Верные не могут помешать мне использовать Ядовитый Огонь. Но и я в свою очередь не могу помешать им следить за нами через мой железный рукх. Вот так-то, Полурукий. – Ее тон напоминал мольбу. – Что бы ты ни решил по этому поводу, я не расстанусь с той единственной силой, которой обладаю. Подумай, прежде чем брать меня с собой.

Честность и отвага Мемлы требовали ответа. От усилия у Кавинанта вновь закружилась голова, но он произнес:

– Оставь его себе. Я иду на риск.

На ее лице появилась благодарная улыбка.

– Когда мы впервые встретились, – сказала она, – твое недоверие было оправданным, хотя тогда я не знала этого. По теперь ты можешь во мне не сомневаться. – Внезапно в ее голосе снова появились грубые нотки. – Нам надо убираться отсюда. Гиббон собирает Верных к Ядовитому Огню. Если мы промедлим, они нашлют на нас Мрак.

"Мрак!” Кавинант почувствовал порыв отчаяния. Страх оборвал тонкую нить сознания, и он, как камень, полетел в темноту.

Падая в бездну беспамятства, он услышал вопль, который исходил из Ревелстоуна. Этот крик, похожий на плач великого Замка, сулил потерю и смерть. А может быть, он шел из сердца Кавинанта?

Где-то посреди ночи Кавинант пришел в себя. Он покачивался на спине Рысака, и чьи-то руки обвивали его грудь, поддерживая в сидячем положении, – смуглые руки харучая.

– Разве ты не целительница? – послышался чей-то напряженный шепот. – Ты должна помочь ему.

– Нет.

Ответ Линден прозвучал тихо и исчерпывающе. Она тяжело застонала.

Луч рукха слепил глаза. Отвернувшись, Кавинант снова погрузился во мрак.

Когда он очнулся во второй раз, его взору предстал серый рассвет в прорехах зеленого свода джунглей. Над головой мелькали осколки неба. Он сидел на спине Дина между Мемлой и Бринном, который поддерживал его. Следом, по борозде, проложенной рукхом Мемлы, бежали остальные животные.

Кавинант постепенно приходил в себя. Их путь пролегал под сенью огромных рододендронов, и растительность не буйствовала здесь так яро, как в других местах. Мемла решила немного передохнуть.

– Не сходите с Рысаков! – крикнула она, обернувшись. – Они защитят вас от Солнечного Яда.

Где-то за спиной Кавинанта послышалось бормотание Линден:

– Значит, это правда…

Однако Хигром, вопреки приказу Всадницы, спрыгнул на землю и принялся сгружать с Рысака припасы, которые подавал ему Кир.

– Харучаям не нужна защита – сказал Бринн.

«Неужели они невосприимчивы к Солнечному Яду? – подумал Кавинант. – Да, похоже, что так. Иначе как бы столько харучаев добралось до Ревелстоуна?»

Солнце вставало над землей, пронзая зеленый полог листвы злыми малиновыми лучами. И вновь эг-бренд верно предсказала очередную ипостась Солнечного Яда.

Когда первые лучи солнца осветили седоков, Мемла приказала Рысакам опуститься на колени. Отряд спешился.

С помощью Бринна Кавинант сполз на землю и попробовал встать прямо. Ему это удалось. Он был бледен и слаб, как ребенок, но его ноги уверенно держали вес тела.

Утвердившись в вертикальном положении, Кавинант в тревоге посмотрел на запад вслед уходящей ночи, ища глазами хоть какие-нибудь признаки Мрака на-Морэма.

Но горизонт выглядел чистым.

Рядом спускались на землю Сандер, Стилл, Холлиан и Герн. Кайл, приставленный к Линден, помогал своей подопечной сползти с Рысака. Едва держась на ногах, Кавинант обернулся к ней, но она отвела взгляд, закрывшись в своем одиночестве, как устрица в раковине. Она будто стыдилась того, что с ней произошло.

Кавинант оставил Линден наедине с самой собой. Он чувствовал себя слишком слабым и не знал, что делать в такой ситуации.

Пока харучаи раскладывали еду – сушеное мясо, хлеб, фрукты и метеглин, – Мемла достала из дорожного мешка большой кожаный мех с соком вауры, которым Кавинант с друзьями однажды спасались от насекомых под чумным солнцем. Она тщательно намазала едким снадобьем каждого члена их маленького отряда, лишив своей заботы только Вейна. Заметив это, Кавинант кивнул. Быть может, пламя рукха и могло повредить юр-вайлу, но только не Солнечный Яд.

Он ел медленно и с охотой, понемногу насыщая ослабевшее тело. Все это время его терзало мрачное предчувствие беды, и он то и дело поглядывал на запад. Кавинант своими глазами видел подкаменье Дюринга и знал, на что способен Мрак. Сделав над собой усилие, он поинтересовался у Мемлы, сколько времени необходимо, чтобы Мрак успел собраться и подготовиться к своей зловещей “работе”.

Всаднице тоже было не по себе.

– Всегда по-разному, – пробормотала она. – Все зависит от его размеров и расстояния, которое ему придется преодолеть. – Ее взгляд хлестнул Кавинанта по лицу, оставив на щеке почти осязаемый след тревоги. – Я знаю обо всем, что они делают. Вот, – сказала она и потрясла своим рукхом. – Этот Мрак будет огромным.

"Огромным… – подумал Кавинант. – А я еще так слаб”. Он стиснул покрепче крилл и попытался успокоиться.

Подкрепившись и отдохнув, путешественники вновь сели на Рысаков. Мемла опять призвала на помощь Ядовитый Огонь, и тот пропахал им путеводную борозду. Отряд двигался цепочкой: впереди Всадница, Кавинант и Бринн на Дине, за ними Хигром и Кир на Аное, Кайл и Линден на Клэнге, Сандер и Стилл на Клэше, Герн и Холлиан на Клэнгоре. Кавалькаду по своему обыкновению замыкал пеший Вейн.

Кавинанта то и дело одолевала дремота. Он так измучился, что не мог все время пребывать в бодрствующем состоянии. Всякий раз, когда отряд делал привал, он покорно съедал и выпивал то, что ему предлагали, понимая, как это необходимо для восстановления сил. Однако, оказываясь на широкой спине Рысака, он опять впадал в забытье, чему немало способствовала неспешная и слегка тряская трусца огромного животного.

Первым, что он видел, время от времени пробуждаясь, была прямая спина Мемлы. Похоже, Всадницей владело единственное желание: двигаться, двигаться и двигаться вперед, не тратя времени на всякие там привалы. Она прекрасно знала, что такое Мрак. Но к вечеру и Мемла выбилась из сил. Под кроной огромного золотая отряд расположился на ночлег.

Здесь было настоящее царство насекомых. Пока Мемла разводила костер, они жужжали, звенели, носились в воздухе и грызли сочную листву. Однако путников надежно защищала ваура. Постепенно, по мере того как под зеленые своды просачивались сумерки и сила Солнечного Яда иссякала, насекомые куда-то исчезали. Наконец их басовитое жужжание затихло. Мемла устало сидела у костра, отпустив Рысаков пастись и предоставив харучаям заботы об отряде.

Сандер и Холлиан тоже казались усталыми, словно не спали несколько дней. Но они были физически крепкими людьми, и запас их выносливости, как видно, еще не подошел к концу. Кроме того, они все еще находились под впечатлением своего чудесного спасения, и никакие мрачные предчувствия не омрачали их оживления. Совместные испытания сблизили гравелинга и эг-бренд. Сандер тянулся к Холлиан, словно та наполняла спокойствием его измученную душу и утоляла боль внутренних конфликтов. Ее чистая юность и непосредственность, как чудодейственный бальзам, исцеляли гравелинга, который во имя долга убил жену и сына, а затем ради Кавинанта предал свой народ. Холлиан, в свою очередь, брала от Сандера мужество, находчивость и неукротимую настойчивость в достижении цели. Глядя на них, Кавинант облегченно вздыхал. Эти люди так много потеряли и, как все обездоленные, искали – и находили – друг у друга понимание и поддержку. К сожалению, он не мог дать им чего-то большего.

На фоне их единения Линден выглядела одинокой и потерянной. Опустошитель что-то сделал с ней, и Кавинант, раздираемый привычными противоречиями, боялся спросить ее об этом. Хотя он боялся еще и того, к чему могло привести подобное незнание.

Покончив с едой, он вдруг понял, что больше не может пребывать в неведении. Тяжело вздохнув, Кавинант посмотрел на своих товарищей. Рядом с ним сидела дремлющая Мемла. С другой стороны расположились Сандер и Холлиан. Четверо харучаев несли дозор. Бринн и Кайл время от времени обходили маленький лагерь, бдительно всматриваясь в темноту. Неподалеку, на границе света и тьмы, неподвижно стоял Вейн, словно воплощение всех злобных тайн мира. Линден сидела напротив, съежившись, обхватив руками колени и вперив застывший взгляд в пламя костра.

При виде ее маленькой жалкой фигурки у Кавинанта дрогнуло сердце. Он не знал, что с ней происходило, и хотел выяснить, чем она так ужасно напугана. Это требовалось узнать во что бы то ни стало, но Кавинант не находил повода, чтобы вызвать ее на разговор. Он боялся ненароком задеть рану, которая скрывалась в ее душе. Наконец, собравшись с духом, Кавинант откашлялся и.., принялся рассказывать свою историю.

Он ничего не утаил. Он рассказал ей все: как встретился в Анделейне с Мертвыми, как попал в настволье Каменной Мощи, а потом оказался среди вейнхимов и бросился вдогонку за ней через Центральную Равнину. Он поведал о жестокости Вейна и о том, как Мемле удалось разоблачить Верных. Кавинант описал ритуал предсказания и то, что он извлек из него. Рассказывая о своих видениях, Кавинант жестикулировал, дергал себя за бороду, сжимал кулаки и нервно потирал пальцем обручальное кольцо. А спутники слушали его, открыв рты от изумления.

Теперь он понимал, почему Опустошитель позволил ему постичь историю Страны. Лорд Фоул хотел, чтобы Кавинант ужаснулся своим поступкам и их последствиям, чтобы он не смог выбраться из уз своей вины. Презирающий пытался взвалить на его плечи непосильное бремя ответственности за разрушенный Посох Закона, за Солнечный Яд и гибель каждого, кто был принесен в жертву Верными. Ему хотелось, чтобы Кавинант, проклиная собственную беспомощность и изнывая от презрения к себе, по доброй воле отдал заветное кольцо. У тебя не осталось выбора. И подтверждением этих слов служил яд, струящийся в жилах Кавинанта. Он давал ему силу, которую тот не мог контролировать, – силу убивать людей.

Он усугублял ощущение вины и тем самым становился не только проклятием, но и карой.

Исповедуясь, Кавинант все ждал, что Линден взглянет на него и попытается понять. Напрасно. Линден сидела, строго поджав губы, и по-прежнему смотрела на огонь. Тогда Кавинант сказал, что после беседы с Мертвыми решил найти Первое Дерево и сделать новый Посох Закона, чтобы противостоять Лорду Фоулу и бороться с Солнечным Ядом. Но и это откровение не возымело действия. Линден молчала. Красноречие Кавинанта иссякло, и он тоже умолк.

Молчали все. Вопросов никто не задавал. Казалось, что каждый боялся усугубить боль, которую испытывал Кавинант. Наконец тишину нарушил Сандер. Он стал рассказывать о том, что случилось с ним, Холлиан и Линден после того, как Кавинант ушел в Анделейн.

Он говорил о Сантонине и Каменной Мощи, о том, как их с Холлиан старались принудить совершить предательство по отношению к Кавинанту, а они пытались убедить Гиббона в том, что их спутник пропал без вести или погиб. Больше рассказывать было не о чем. Он не находил ничего особенного в том, что сидел в своей камере без еды и надежды. Сандер взглянул на Холлиан, но та покачала головой – она ничего не могла добавить к его рассказу. Оба они услышали голос Кавинанта, когда тот случайно очутился в подземной тюрьме, – вот, пожалуй, и все.

Кавинант ожидал, что теперь заговорит и Линден. Только ее часть истории осталась нерассказанной. Но он опять ошибся. Она все так же сидела, уткнувшись лицом в колени и съежившись, будто пряталась от хлестких ударов памяти.

– Линден!

Как он мог оставить ее в таком состоянии? Кроме того, ему нужна была правда.

– Теперь ты знаешь, как чувствовал себя Кевин. Кевин-Расточитель был последним из рода Берека. Линден говорила: “Я не верю в Зло!” Кевин тоже пытался не верить в него. Но, не распознав истинной сущности Презирающего, он предал Страну и тем самым поставил Лорда Фоула на путь победы. В ходе Ритуала Осквернения он вызвал Презирающего, надеясь погубить его, однако потерпел поражение, опустошил любимую Страну и, потеряв Посох Закона, впал в отчаяние. Кавинант с волнением и тревогой рассказал об этом Линден.

– Неужели ты не понимаешь? – умоляюще воскликнул он. – Нельзя жить отчаянием. Презирающему только этого и нужно. Что бы с тобой ни случилось, нельзя терять надежды!

«Слушай меня, Линден! Слушай!»

А она смотрел на огонь и даже виду не подавала, что слышала его. Если бы не печаль, таящаяся в глубине ее глаз, Кавинант мог бы подумать, что она по-прежнему находится под чарами Гиббона.

Сандер сердито переводил взгляд с Линден на Кавинанта, словно не мог выбрать, чью сторону ему принять. В темных глазах Холлиан блестели слезы. Бринн и Кайл стояли неподвижно рядом с Вейном и казались его подобиями. Никто из них не мог помочь Кавинанту.

Тогда он решил действовать по-иному:

– Посмотри на Вейна! “Линден! Очнись!"

– Скажи мне, что ты видишь. Она не отвечала.

– Я не знаю, можно ли ему доверять. У меня нет твоего зрения. Скажи мне, что он собой представляет.

Линден не двигалась. Однако ее плечи напряглись в апогее жестокой внутренней битвы.

– А тот старик… – Голос Кавинанта дрожал от нетерпения. – Около “Небесной фермы”, помнишь? Ты спасла ему жизнь, и он сказал тебе: “Будь честной!"

Линден вздрогнула и, резко подняв голову, взглянула на него. В ее горящих глазах отражалась невысказанная мука души. Она вскочила на ноги, будто подброшенная пружиной.

– Ты! – гневно закричала она. – Ты все толкуешь об осквернении. А ведь это твоя работа. Почему ты продал себя за Джоан? Зачем ты втянул нас в свои сражения? Разве это не осквернение?

– Линден!

Кавинант отшатнулся. Он хотел, но не мог подойти к ней. Между ними полыхал костер ее ярости.

– Конечно, ты не понимаешь. Ты не можешь видеть. Не можешь знать!

Она схватила себя за горло, точно ей не хватало воздуха.

– Ты думаешь, что сделаешь благое дело, если отправишься на эти дурацкие поиски Первого Дерева? Гнев помутил ее рассудок.

– Но ты же ничего не знаешь! Куда ты пойдешь? Кавинант еще раз назвал ее по имени. Сандер и Холлиан поднялись на ноги. Мемла приподняла рукх, а Кайл подошел поближе. Казалось, Всадница и харучай ощутили какую-то опасность, носившуюся в воздухе.

– Что он с тобой сделал?

«Что этот ублюдок сделал с тобой?»

– Он сказал, что тебя можно не брать в расчет! Она швыряла слова ему в лицо, словно он был причиной всех постигших ее бед.

– Им нужно только твое кольцо. Остальное они решили получить от меня. Он сказал: “Ты избрана для особого осквернения. Ты будешь главенствовать в Стране, как главенствует железо, превращая Землю в руины”.

Ее голос стал тоньше.

– Потому что я могу видеть. Вот какое они придумали для меня будущее. Потому что я вижу, чувствую и слышу. А ты заставляешь меня делать то, что они хотят!

Линден внезапно сникла и закрыла лицо руками, будто хотела прогнать страшное видение. Ее тело напряглось, как в конвульсии; из груди вырвался стон. Потом она пошатнулась и отрешенно прошептала:

– Он прикоснулся ко мне. “Прикоснулся?!"

– Кавинант… – Она опустила руки. Ее лицо исказила гримаса страха. – Ты должен забрать меня отсюда. Вернуть туда, где я жила. Где моя жизнь имела хоть какой-то смысл. Поспеши, пока они не заставили меня убить тебя.

– Хорошо, – сказал он, потому что она ждала ответа. – Это еще одна причина, по которой я хочу найти Первое Дерево.

Кавинант почувствовал себя калекой. Тебя можно не брать в расчет. Он так надеялся, что грязные помыслы Фоула не коснутся Линден. И вот теперь эти надежды рассыпались, как карточный домик.

– С помощью Посоха древние Лорды вызвали меня сюда. “Одним махом у меня отняли все”.

– Посох – единственный предмет силы, которая может вернуть нас домой.

"Они отняли все, кроме крилла и упорства”. Избрана для особого осквернения… Ад и кровь! Кавинанту хотелось закрыть лицо руками и заплакать. Но Линден с отчаянной надеждой смотрела ему в глаза, пытаясь поверить его словам. Сандер и Холлиан инстинктивно прижались друг к другу, охваченные необъятным страхом. Суровое лицо Мемлы выражало сочувствие: уж она-то знала, каково это, когда тебя не берут в расчет. И только харучай оставались спокойными и бесстрастными – харучай и Вейн.

– Твое кольцо.. – промолвила Линден и замолчала.

– Оно мне неподвластно, – тихо ответил Кавинант.

Мемла вздрогнула, словно он сказал что-то ужасное. Но Кавинант не обратил на это внимания. В глазах у него стояли слезы. Он вытянул вперед руки и, не смущаясь присутствием своих спутников, привычно и внимательно осмотрел себя с ног до головы.

О, ты все еще упрям.

"Да. По воле Бога я упрям”.

Бринн услужливо подал Кавинанту мех с метеглином. Тот взял его и, запрокинув голову, опустошил до дна. Потом он ушел за ствол золотая, закутался в ночь, как в одеяло, и закрыл глаза.

Бринн поднял его на рассвете и велел обуться. Харучай уже знал о чудесных свойствах обуви из мира Кавинанта. Остальные члены отряда тоже проснулись. Мемла, Сандер и Холлиан стояли на обломке скалы, готовясь встретить восход чумного солнца. Харучаи готовили пищу. Линден стояла неподалеку и смотрела на небо, откуда вот-вот должны были сверкнуть первые алые лучи. Ее лицо омрачала печаль. Заметив Кавинанта, она поначалу оживилась, но тут же нахмурилась, вспомнив их давешний конфликт.

Впрочем, Кавинанта это не смутило. Он чувствовал себя значительно бодрее. Но вместе с ощущением бодрости пришел и страх, когда он подумал о Мраке на-Морэма.

Мемла, похоже, всю ночь не забывала об этой опасности. Ее усталое и враз постаревшее лицо покрывали морщины недоброго предчувствия. Руки, сжимающие рукх, дрожали. Отвечая на вопросительный взгляд Кавинанта, она прошептала:

– Уже скоро. Он поднимает Мрак, но тот еще не готов. Он поднимает Мрак, который погубит наши души.

Она посмотрела на Кавинанта, будто искала поддержки, но, не найдя ее, отвела взгляд и принялась покрикивать на спутников и торопить их.

Вскоре отряд тронулся в путь, придерживаясь борозды, пропаханной Ядовитым Огнем. Страх Мемлы передался ее попутчикам, и всем было не по себе. Люди ехали молча. Им казалось, что Мрак уже навис над ними, как карающий меч.

Глядя на непроходимую чащу, Кавинант все более укреплялся в мысли, что беда неминуема. В воздухе, как предвестники несчастья, носились мириады насекомых. В кустах и в ветвях деревьев копошились уродливые жуки. Некоторые стволы, изъеденные термитами, походили на тела прокаженных. Запах гниения становился тошнотворным и все более отвратительным. На миг ему показалось, что если какая-нибудь ветвь сломается, то его обдаст фонтаном гноя.

А время шло. Слабость медленно, но настойчиво распространялась по его телу. Стало смеркаться. Кавинант едва ворочал одеревеневшей шеей: весь день он то и дело оглядывался назад, ища признаки надвигающегося Мрака.

Мемла решила остановиться на ночлег в роще громадных эвкалиптов. Дрожа всем телом, Кавинант сполз с Рысака в надежде, что ощущение твердой земли подкрепит его силы. Однако конечности занемели настолько, что просто уже не могли ничего ощущать.

Вокруг него друг за другом спешивались остальные. Спустившись со своего Рысака, Линден подошла к Холлиан. Ее лицо выглядело бледным и осунувшимся.

– Насекомые… – бессвязно зашептала она. – Запах… Он хуже всего. Хуже, чем при любом другом солнце… Я больше не могу его выносить.

Линден замолчала, глядя на свои судорожно сцепленные руки. Наверное, ей казалось, что, разожми она пальцы, и тело ее развалится на куски.

– Я не могу… Какое солнце будет завтра? Сандер подошел и встал рядом с Холлиан. Когда Линден замолчала, он мрачно кивнул:

– Никогда в жизни я не путешествовал так долго под чумным солнцем, от которого было бы так мало вреда. – Его голос его звучал уверенно и спокойно. – Вся Страна боится и ненавидит это солнце, а Верным оно совершенно нипочем. Я не знал, что они настолько подготовлены к нему. Значит, юр-Лорд говорил правду: мощь Верных растет вместе с усилением Солнечного Яда, а не с ослаблением его. – Сандер помрачнел, словно вспомнил тех, кого когда-то сам принес в жертву. – Я уже не верю своим глазам. Но мне тоже хотелось бы знать, какое солнце будет завтра.

Мемла пожала плечами: дескать, каким бы оно ни было, опасность, грозящая им, все равно не уменьшится. Но Кавинант мысленно присоединился к Сандеру и Линден. Его вдруг как громом поразило: а что, если предсказание было розыгрышем, придуманным Гиббоном ради того, чтобы ввести его в заблуждение? Если за двумя днями чумного солнца следуют два дня дождевого солнца… Он с трепетом ждал ответа Холлиан.

Та не заставила себя упрашивать. Ее светлая улыбка напомнила Кавинанту, что между даром эг-бренд и даром гравелинга – огромная разница. С помощью лианара она управляла Солнечным Ядом и обращала его на пользу людей без человеческих жертв. В отличие от Сандера, у нее не было причин проклинать свои способности.

Холлиан отошла в сторону, вытащила лианар и нож, а затем уселась на устланную листьями землю. Ее тело замерло в предельной концентрации чувств. Кавинант, Линден и Сандер завороженно следили за ней. Она положила лианар на колени, сжала нож в левой руке и направила его острие на правую ладонь. С ее губ сорвались слова заклинания. Зрители застыли в тревожном ожидании. Даже харучаи бросили свои дела и уставились на Холлиан. Мысль о том, что она сейчас порежет свою руку, заставила Кавинанта нахмуриться, но, к сожалению, ничего другого он ей предложить не мог.

Холлиан медленно надрезала свою ладонь и, когда из ранки закапала кровь, крепко сжала рукоятку лианара. Ее стройная фигура едва виднелась в сумерках позднего вечера. Однако даже Кавинант с его ослабленным восприятием уловил сгущающуюся вокруг нее силу. Несколько секунд ничего не происходило. Но потом Холлиан запела, и лианар озарился сиянием.

Красное пламя расцвело, как орхидея. Языки огня взвивались в воздух и стекали по ее рукам на землю. Темно-красные усики обвивались вокруг тела, словно росли из него. Они казались яркими, но не озаряли ночь, которая по-прежнему оставалась темной.

Кавинант интуитивно догадывался, каким будет ее ответ. Песнопение, кровь и лианар помогали Холлиан дотянуться до завтрашнего солнца, и огонь принимал его оттенок. На сей раз пламя вспыхнуло цветом чумного солнца.

Чумное солнце. Кавинант облегченно вздохнул. По крайней мере сейчас у него не было причин сомневаться в предсказании.

Но не успела эг-бренд расслабиться и выйти из состояния транса, как огонь резко изменился.

Из лианара вылетел еще один язык, цветом напоминающий кожу Вейна. На ярком пламени появился эбонитовый рубец. Чернота начала быстро распространяться в разные стороны, пожирая огонь, как гигантская амеба. Трепещущие пламенные языки стали гаснуть один за другим.

Внезапно черная пелена ночи накрыла место действия. Кавинант ничего не видел и чувствовал лишь слабый запах дыма, как если бы это тлел лианар.

Он хрипло выругался и, вытянув руки, коснулся Бринна с одной стороны и Линден с другой. Они услышали шорох листвы под ногами Сандера и его крик:

– Холлиан!

В следующий миг раздался дикий вопль Мемлы:

– Они послали его! – Из ее рукха вырвался огонь, который ярко озарил все вокруг. – Они послали Мрак!

Кавинант увидел Кира, который стоял позади Всадницы, словно защищая ее. Остальные харучаи создали кольцо вокруг лагеря.

– Гиббон! – кричала Мемла. – Мерзавец! – Пламя ее рукха хлестало воздух, словно она пыталась поразить Ревелстоун на расстоянии сорока миль. – Клянусь всеми кругами ада…

Скорее инстинктивно, чем сознательно, Кавинант шагнул к ней и схватил Всадницу за руки.

– Мемла! – закричал он ей в лицо. – Мемла! Сколько времени у нас осталось?

Неизвестно, что первым достигло ее сознания – встряска или крик. Однако Всадница опомнилась. Она устремила на Кавинанта вполне осмысленный взгляд и опустила рукх. Огонь медленно иссяк. На лагерь вновь навалилась ночь. Из непроницаемой темноты послышался голос Мемлы, похожий на шелест крыльев старого кондора:

– Время есть. Мрак не может мгновенно преодолеть такое расстояние. Надеюсь, в нашем распоряжении остался день. Этот Мрак на-Морэма могуч. Его поднимали двое суток. Силы облака хватило бы, чтобы сокрушить весь Ревелстоун. – Она судорожно вздохнула. – Юр-Лорд, нам не скрыться от этого Мрака. Он будет следовать за моим рукхом и рано или поздно все равно настигнет нас. – Ее голос дрожал. – Я надеялась на дикую магию. Но если она тебе неподвластна…

За спиной Кавинанта вспыхнул настоящий живой огонек и выхватил из темноты ствол дерева. Сандер подложил хворосту и раздул костер, сразу осветивший всех присутствующих.

Холлиан тяжело дышала сквозь зубы, стараясь подавить подступающие к горлу рыдания. Происшедшее потрясло ее.

– Неподвластна, – удрученно пробормотал Кавинант. – Я не могу ее контролировать. – Он железной хваткой сжимал запястья Мемлы, боясь, что та забьется в истерике. – Подумай. Подумай хорошенько. Мы должны с этим что-то сделать. – Он пытался заглянуть ей в глаза. – Мы можем бросить твой рукх?

– Кавинант! – закричала она в тоске. – Это все, что у меня есть! Без него я не смогу быть вам полезна.

Он крепче сжал ее запястья. Мемла поспешно отвела взгляд. Слова еле слышно шелестели у нее в горле:

– Без рукха я не смогу раздвигать деревья. Я не смогу управлять Рысаками. Это сила, к которой они привыкли. Потеряв ее, я потеряю и контроль над ними.

Ее лицо казалось искаженным в неровном свете костра.

– Чтоб мне пусто было, – вздохнула она. – Я сделала большую глупость, приведя тебя в Ревелстоун.

– Проклятие! – прохрипел Кавинант, адресуясь больше к себе, чем к Мемле.

Он чувствовал себя пойманным в ловушку и все же не хотел, чтобы Мемла винила в этом себя. Ведь он сам попросил ее о помощи.

– Ладно, – сказал он наконец. – Зови Рысаков. Попробуем убежать от него.

Всадница с удивлением посмотрела на него:

– Это Мрак! От него невозможно убежать.

– Черт возьми, это всего-навсего Опустошитель! – Видя, как Мемла трепещет, Кавинант разозлился. – Чем дальше он посылает свой Мрак, тем слабее тот будет. Давай попытаемся!

Несколько секунд Мемла не могла собраться с духом. Но потом лицо ее стало жестким, и глаза загорелись решимостью.

– Да, юр-Лорд, – ответила она. – Он должен ослабеть. Давай попытаемся!

И она закричала, призывая Рысаков.

Те немедленно появились из темноты. Харучаи принялись грузить на животных мешки с продуктами и вязанки хвороста. Кавинант повернулся и посмотрел на своих спутников.

Сандер и Холлиан стояли около Линден, которая сидела на земле, закрыв руками лицо, и как будто не собиралась двигаться с места. Они озадаченно смотрели на нее и не знали, что предпринять.

– Я не могу… – с усилием выдавила из себя Линден.

– Поднимайся! – закричал Кавинант.

Она вздрогнула и вскочила на ноги. Сандер и Холлиан тоже пришли в движение, словно вырвались из тисков транса. Кайл легко поднял Линден и усадил на Рысака. Вскарабкавшись на спину Дина, Кавинант устроился позади Мемлы и обернулся. Сандер, Холлиан и харучаи уже сидели на спинах животных, готовые к путешествию. Под носом у Дина, как шрам на лице ночи, появилась борозда, созданная рукхом Всадницы.

Рысаки тронулись с места и резво помчались на восток.

Луч рукха, словно молния, рассекал ночную тьму. Из-за спины Мемлы Кавинант не видел, что делается впереди, да это его сейчас и не занимало. Вцепившись в длинную шерсть Рысака, он думал только об одном: как бы Дин не наскочил на камень или не свалился в овраг. А еще он боялся своего кольца и его силы, которую мог задействовать Мрак.

Но Мемла знала свое дело. Всякий раз, когда впереди неожиданно возникали препятствия, она ловко изменяла направление тропы и выводила отряд в безопасное место. Ею руководило страстное желание спасти своих спутников и особенно Кавинанта, который воплощал собою надежду для Страны. Ее путеводная борозда пронзала джунгли, словно пущенная из арбалета стрела.

Рысаки бежали, пока не взошла луна, – бежали, пока она не завершила свой путь по небосводу, – бежали и бежали после того, как она закатилась. Эти животные были порождением Солнечного Яда и не знали усталости.

На рассвете Мемла приказала им остановиться. Кавинант медленно сполз на землю. Его ноги дрожали. Линден двигалась так, словно ее поколотили дубиной. Даже Сандер и Холлиан, похоже, исчерпали запасы своей выносливости и вымотались донельзя. Только Мемла выглядела собранной и подвижной, будто и не тряслась всю ночь на спине Рысака. Она крепко сжимала свой рукх, точно черпала в нем силу и стойкость.

Не успели путешественники позавтракать, как один из харучаев вскочил и молча указал на небо. Остальные машинально проследили направление его жеста, и все как один воззрились на восток.

Над горизонтом показалось солнце, окруженное красным ореолом, придающим светилу вид воспаленного нарыва. Но корона его уже не была идеальной, будучи взломана с краю черной трещиной.

Они знали, что этот черный клин был вбит в солнце молотом залитого кровью Ревелстоуна.

Линден застонала, и звук этот потряс путешественников сильнее, чем самый громкий вопль.

Выругавшись, Мемла велела всем усаживаться на Рысаков. За несколько секунд отряд взобрался на спины животных, и те стремглав помчались прочь, спасаясь от черного Зла.

Но силы оказались слишком неравными. Несмотря на то что борозда была прямой и четкой, а Рысаки бежали во весь опор, – чернота двигалась быстрее. К середине утра она пожрала добрую половину солнечного диска.

Какая-то сила пригибала Кавинанта к спине Дина. В голове со скоростью Рысака неслись мысли: “Я не должен… Не должен…” На него нахлынули видения убийств. Он вспомнил, как десять лет – а точнее, около сорока веков – назад в битве у Парящего настволья ему пришлось сражаться с пещерниками. Он вспомнил, как позже всадил нож в сердце мужчины, который убил Лену. Думая о силе, Кавинант связывал ее только с насилием и смертью.

Его кольцо не желало повиноваться ему!

Наконец джунгли кончились, и путешественники очутились на равнине, поросшей огромной, в два роста Рысака, травой. С севера, юга и востока равнину окружали холмы, похожие на громадные пирамиды и стоящие на большом расстоянии друг от друга. Спускаясь по откосу холма, Кавинант успел оглядеться по сторонам и подивиться, как при таком солнце небеса могли сохранить свою лазурь. Потом борозда нырнула в траву, и путники последовали за ней.

Маленький отряд одолел еще лигу, и тут раздался крик Холлиан, заглушаемый стуком копыт:

– Он приближается!

Кавинант бросил взгляд через плечо.

Их догоняла огромная и черная клубящаяся туча, похожая на грозящий кулак. Она двигалась с такой скоростью, что Кавинанту показалось, будто Рысаки не бегут, а стоят на месте.

– Скорее! – закричал он Мемле в спину. – Вперед! Но та неожиданно приказала Дину остановиться. Рысак встал на дыбы и едва не упал. Кавинант еле удержался, вцепившись в его шерсть. Другие животные разбежались в стороны, неистово продираясь сквозь траву.

– Небо и земля! – ахнул Сандер.

Мемла стала звать Рысаков. Те вернулись и, подчиняясь приказу Всадницы, сбились вокруг Дина.

Кавинант взглянул на восток, туда, где Рысаки примяли траву, и понял, почему Мемла остановила их.

Поперек борозды двигалось огромное стадо каких-то тварей.

Поначалу Кавинанту показалось, что это пещерники, бегущие на четырех лапах. Существа двигались с юга сплошной лавиной шириной в шестьдесят футов. У них были коренастые тела, кривые конечности и приплюснутые головы. Но если они и являлись пещерниками, то ужасно изменились под воздействием Солнечного Яда. Хитиновые пластины закрывали их спины и половые органы. Пальцы превратились в когти. Подбородки раздвоились и стали похожими на жвалы. Существа не имели ни глаз, ни лиц. На передней стороне черепов у них не было ничего, кроме зубастых пастей и усиков-антенн, которыми они ощупывали дорогу.

Эти твари неслись с такой скоростью, словно преследовали добычу. На бегу они производили звуки, похожие на щелканье челюстей. У Кавинанта по спине побежали мурашки.

– Огонь ада! – выдохнул он.

Чернота почти поглотила солнце. Мрак находился всего в нескольких лигах и быстро приближался. А люди не могли придумать, как преодолеть этот поток гадких тварей. Существа действительно во многом напоминали пещерников. Кавинант вздрогнул при мысли о встрече с ними. Пещерники славились невероятной силой. По своим размерам они могли сравниться с лошадьми. И если кто-нибудь – будь это хоть Рысак – посмел бы встать у них на пути, его вмиг разорвали бы в клочья.

Линден что-то прошептала и прикусила губу. Сандер, вытаращив глаза, смотрел на бегущих тварей. Черные волосы Холлиан еще сильнее подчеркивали смертельную бледность испуганного лица. Мемла, сидящая впереди Кавинанта, согнулась, точно у нее переломилась спина.

Кавинант обернулся к Бринну:

– Это когда-нибудь кончится?

Тот, ни слова не говоря, подал знак Хигрому и Киру. Кир встал на спине Рысака во весь рост, Хигром вскарабкался ему на плечи и, балансируя, осмотрелся. Через секунду Бринн доложил:

– Это стадо растянулось до самого горизонта, и конца ему не видно.

Кровавый ад! Кавинант боялся дикой магии, ее бешеной, неконтролируемой силы. “Я не должен…”. Но он знал, что ему придется воспользоваться ею. Он не мог позволить своим спутникам погибнуть просто так.

Грозная туча приближалась. Чернота заволокла солнечный диск. Стало темно.

Кавинанта захлестнула волна возмущения. Он должен преодолеть свой страх и что-то предпринять. Времени на ожидания не оставалось.

– Все будет хорошо. – Он спрыгнул со спины Дина – на сей раз высота его не смутила. – Примем бой здесь.

Бринн присоединился к нему. Сандер и Стилл слезли с Клэша, а Холлиан и Герн – с Клэнгора. Кайл помог Линден спуститься с Клэнга. Она то и дело сжимала кулачки, словно пыталась собраться с духом, но, похоже, это ей плохо удавалось. Кавинант отвел от нее взгляд. При виде ее испуганного лица он не мог сохранять рассудительность.

– Сандер! – крикнул он. – Доставай оркрест! Мемла, готовь рукх! Вы сможете действовать вместе? Сможете нанести удар по этой штуке, прежде чем она набросится на нас? – Он указал на Мрак.

Облако висело почти над головой. И среди бела дня равнина погрузилась в сумерки.

– Нет, – ответила Всадница.

Мемла сидела на Рысаке и говорила так, будто рот ее был полон горячих углей.

– Мы не успеем. К тому же он слишком велик. Кавинант похолодел: эти слова следовало понимать как просьбу прибегнуть к дикой магии. Он хотел крикнуть, что не может контролировать ее! Неужели они этого не понимали? Он мог убить их всех! Однако Мемла продолжала говорить с таким видом, будто уже смирилась с его бессилием.

– Вам надо выжить. Вам надо продолжать бороться! – Ее спокойствие казалось ужасным. – Когда путь ясен, страдания мимолетны. – Она выпрямила плечи и подняла лицо к небу. – Мрак нашел нас из-за меня. Так пусть же он падет на мою голову.

Прежде чем кто-либо успел пошевелиться, она повернула Дина и направила его к бегущим тварям. Потом привела в действие рукх и выставила жезл перед собой, как саблю.

Кавинант и Сандер бросились за ней, но Бринн и Стилл преградили им путь. Выругавшись, гравелинг попытался вырваться, и тогда Стилл повалил его на землю.

– Пусти меня! – яростно крикнул Сандер. – Неужели ты не понял, что она решила умереть?

Не обращая внимания на Сандера, Кавинант посмотрел в спокойные глаза Бринна и тихо сказал:

– Не делай этого.

В его голосе звучала угроза.

Бринн пожал плечами:

– Я поклялся беречь твою жизнь.

– Баннор дал такой же обет.

Кавинант смотрел прямо на харучая. “Из-за меня погибло множество людей, – казалось, говорил его взгляд. – Неужели ты думаешь, что я приму новые жертвы?"

– Вот так же погибла Елена. А я мог бы спасти ее. Мрак уже клубился над отрядом. Тем не менее похожие на пещерников существа не осознавали грозящей опасности и продолжали бежать, гонимые слепым инстинктом.

– Баннор исполнил свой обет, – бесстрастно сказал Бринн. – Так рассказывали старые барды, а их рассказ шел от него самого. Но был еще Первый марк Морин, который поклялся служить Высокому Лорду и не сумел сохранить ему жизнь.

Он кивнул Киру. Тот бросился вослед Мемле и легко запрыгнул на круп Дина.

– Мы тоже исполняем обещания, которые даем, – добавил Бринн. – И делаем все, что в наших силах.

– Ради семи кругов ада! – бушевала Мемла, обнаружившая Кира. – Я не принимаю жертв. Ты мне ни в чем не клялся. – Она наставила на харучая рукх. – Если ты не слезешь, я сожгу тебя, и весь отряд погибнет ни за что!

Кавинанту захотелось крикнуть и как-то образумить Всадницу, но он промолчал. Ему нечего было предложить взамен. Страх перед дикой магией связал его по рукам и ногам. Он беспомощно наблюдал, как Кир заколебался и вопросительно посмотрел на Бринна. Харучаи переглянулись, молча взвешивая все “за” и “против”. Затем Кир спрыгнул на землю и уступил Дину дорогу.

«Нет! – застонал Кавинант. – Она же погибнет!»

Но времени на проявления чувств не осталось. Сумерки сгустились, и прожорливый Мрак навис над Мемлой, словно притянутый пламенем ее рукха. Небеса вокруг него оставались безмятежно голубыми, но само облако выглядело черным как ночь. Клубясь, оно опускалось все ниже и ниже, и воздух под ним потрескивал, словно выгорал от жары.

Рысаки забеспокоились и начали вставать на дыбы. Сандер вытащил свой оркрест, схватил Холлиан за руку и потащил подальше от Мемлы. Харучаи заняли оборонительные позиции.

Только Вейн не обращал внимания на всю эту сумятицу и стоял на месте, как ни в чем не бывало. Черный под черным облаком, он казался порождением и неотъемлемой частью этой тьмы.

Рядом с Вейном, словно на страже, стоял Хигром. Мемла мчалась навстречу смерти. Линден корчилась на земле от страха и тошноты, а Кавинант все еще решал дилемму своего кольца, выбирая правильный ответ: “должен” или “не должен”.

– Оставь его! – крикнул Хигрому Кавинант. – Пусть позаботится о себе сам!

В следующий миг он рухнул на колени, чувствуя, как в груди зашлось сердце. Послышался треск, будто лопнуло что-то огромное. Мрак разлетелся на куски, превратившись в черные хлопья, которые запорхали в воздухе, как снег.

Они медленно опускались на землю – гигантские снежинки солнечной тьмы, сама ночь, которой не могли противостоять даже камни.

Мемла издала боевой клич и направила в небо рукх, изрыгающий пламя.

Дин весь подобрался и вдруг ринулся к стаду бегущих существ, неся Всадницу в самую его гущу.

Хлопья Мрака устремились за пылающим рукхом, и большая их часть пронеслась над головами людей, не коснувшись их.

Чудовища набросились на Рысака и стали рвать его когтями и челюстями. Дин пронзительно закричал, отбиваясь копытами. Только ловкость да косматая шкура спасали его какое-то время от смерти.

Мрак со свистом обрушился на Мемлу. Та, как мельница крыльями, размахивала пылающим рукхом, стараясь уберечь себя и Рысака от соприкосновения с черной летучей смертью. Натыкаясь на рукх, хлопья вспыхивали и исчезали. Но их мгновенно сменяли сотни новых.

Кавинант задыхался от бессильной ярости. Если бы он воспользовался сейчас помощью кольца, дикая магия убила бы Всадницу. Мрак сгустился вокруг нее, но края облака накрыли и отряд. Пещерники забыли, куда и зачем бежали. Они метались в суматохе, пытаясь укрыться от смертоносных хлопьев.

Внезапно из оркреста Сандера вырвался бронзовый луч и устремился к потемневшему солнцу. Увидев это, Кавинант торжествующе завопил. Гравелинг неистово замахал Солнечным Камнем, рассекая лучом парящие в воздухе хлопья. Он не давал им упасть на себя и Холлиан.

Харучаи, лишенные магической защиты, спасались по-своему – они стремительно носились по вытоптанному в высокой траве пространству и отмахивались от хлопьев пучками все той же травы. В отличие от оркреста и рукха их оружие от соприкосновения с черным “снегом” вспыхивало, как свечка. Но харучаев это не смущало: они быстро выдергивали новые стебли и продолжали носиться по поляне.

Внезапно Бринн изо всех сил толкнул Кавинанта в сторону, да так, что тот не удержался на ногах. Падая, он успел заметить, как в опасной близости от его лица пролетел здоровенный сгусток Мрака. Бринн подскочил к Кавинанту и одним махом поставил его на ноги. Потом крепко схватил за руку и потащил за собой, ловко уворачиваясь от черных хлопьев. Несколько “снежинок” Мрака упало туда, где они миг назад стояли, и трава вокруг моментально вспыхнула.

И не только там – трава загорелась в десятках мест.

Только Вейн стоял неподвижно, сосредоточенно глядя прямо перед собой. Хлопья падали на него, с шипением плавились и стекали черными каплями, как вода с горячего металла.

Увидев эту картину, Кавинант ошеломленно застыл на месте, но Бринн дернул его за руку и потащил дальше.

Пробираясь сквозь дым, заволокший поляну, он мельком увидел Мемлу. Та по-прежнему кружилась на месте, размахивая рукхом, но, несмотря на это. Мрак все ближе и ближе спускался к ней. А Дина атаковали взбесившиеся твари.

Внезапно черная “снежинка” упала Рысаку на голову. Тот покачнулся и рухнул на землю, швырнув своего седока в самую гущу кровожадных чудовищ.

Мемла! Тут уж выбирать не приходилось. Кавинант попытался сосредоточиться на кольце, но, двигаясь за Бринном в замысловатом танце, не смог этого сделать. Точнее, не успел – поскольку на помощь Всаднице поспешил Кир. Он с разбегу нырнул в толпу серых тел, окруживших ее, и принялся расталкивать их в разные стороны.

Всадница тоже не теряла времени даром. Вскочив на ноги, она с новой силой замахала своим огненным мечом, рассекая безликих тварей. Кир уже почти добрался до нее…

На мгновение Кавинант потерял ее из виду – Бринн одним рывком выдернул его за пределы досягаемости черного “снегопада”. В глазах Кавинанта все смешалось: пламя, харучаи, черные хлопья… Наконец он снова увидел Мемлу, и в этот самый момент, издав отчаянный вопль, она рухнула на землю.

Когда рукх выпал из ее ослабевших пальцев, четверо оставшихся Рысаков обезумели от ужаса.

Они сорвались с места, словно только воля Всадницы удерживала их от бегства. Заметавшись среди горящей травы, двое животных понеслись в глубь равнины. Третий устремился в брешь, которую Мрак проделал в скопище серых существ. Едва он погрузился в серое беснующееся море, как на спину ему прыгнул невесть откуда взявшийся Кир. Он крепко вцепился в косматую шерсть и через несколько мгновений вместе Рысаком пропал из виду.

Четвертое животное набросилось на людей. Этого харучаи не ожидали. Воспользовавшись их замешательством. Рысак помчался к Линден, Хигрому и Кайлу, которые стояли вместе, и первым делом сбил с ног Хигрома.

Кайл и Линден едва успели отскочить.

Рысак остановился, поводя налившимися кровью глазами, и внезапно поскакал прямо на Линден.

Кайл оттолкнул ее. Она споткнулась и по инерции побежала не в ту сторону. Но не успела Линден сделать и нескольких шагов, как Рысак настиг ее, и она упала прямо ему под копыта.

Животное встало на дыбы.

В мгновение ока Кайл оказался рядом с Линден и прикрыл ее своим телом. Кавинант не мог нанести свой магический удар, не повредив харучаю. Но он не успел ничего предпринять.

Рысак обрушился передними ногами на спину Кайла. Тот согнулся под непомерной тяжестью.

«О, черт!»

Кайл поднатужился и, собрав все силы, сбросил с себя Рысака. Страшные копыта ударились о землю в нескольких сантиметрах от Линден.

В черной пыли расплывалась лужица крови. Кавинант взглянул на Кайла: рука харучая от плеча до локтя была распорота острой шпорой.

Рысак вновь поднялся на дыбы.

В глазах у Кавинанта помутилось от подступающей силы. Но едва он собрался воспользоваться ею, как Бринн снова сбил его с ног, спасая от дюжины смертоносных хлопьев. Трава вспыхнула и загорелась, дымя и потрескивая. Кавинант вскочил и с остановившимся сердцем стал искать глазами Линден.

Внезапно дымную пелену пронзил светящийся луч, выпущенный из оркреста Сандера. Луч ударил Рысака в грудь, и тот грузно упал на колени. Животное тут же поднялось и, шатаясь, поскакало прочь.

Кавинант взглянул на Линден. Она неподвижно лежала на земле, окруженная горящей травой.

Пламя вспыхнуло и заслонило от него Линден. Черный “снегопад” стал гуще. Где-то рядом злобно рычали серые чудовища. “Господи, жива ли она?” Бринн не давал Кавинанту стоять на месте, размахивая пучком травы над его головой.

Луч из оркреста Сандера то и дело вспарывал воздух, как красная молния. Смертоносные сгустки Мрака стали собираться вокруг гравелинга.

Кавинант оттолкнул Бринна и бросился туда, где лежала Линден.

Но Хигром уже поднял ее и теперь нес, танцуя тот же замысловатый танец, что и Бринн с Кавинантом. Волосы на ее затылке были мокрыми от крови.

Из груди Кавинанта вырвался крик. Но, приподняв голову, чтобы выплеснуть из себя вихрь дикой магии, он увидел дыры в черной пелене, закрывающей солнце. В прорехах виднелся багровый лик светила. Над головой Сандера кружились последние хлопья Мрака, и с ними гравелинг мог справиться без посторонней помощи.

Сжав зубы, Кавинант подавил растущую в нем силу и кинулся к Хигрому.

Кайл, стоящий неподалеку, морщился от боли, пока Герн перевязывал ему руку и пытался остановить кровь.

Остальные харучаи были здесь же – чумазые, уставшие, но целые и невредимые. Холлиан вела под руку Сандера. От усталости и напряжения тот спотыкался на каждом шагу. Но к счастью, они тоже не пострадали.

Вейн стоял там, где его застал черный “снегопад”, – с таким видом, будто ничего не случилось. Под ногами у него, как раздавленные змеи, извивались языки умирающего огня, но это его, как видно, совершенно не волновало.

Кавинант ни на кого не обращал внимания. Он смотрел только на Линден, на ее белое, как мел, лицо. Волосы цвета пшеницы окрасились кровью. Губы страдальчески изогнулись в гримасе боли. Кавинант попытался взять ее у Хигрома, но тот не отдавал.

– Юр-Лорд…

Кавинант не сразу узнал строгий голос Бринна.

– Мы должны идти. Скоро эти твари очухаются, и проход, сделанный Мемлой, исчезнет.

Кавинант машинально теребил Хигрома. “Нет, она не может умереть! Не может! Иначе зачем ее сделали Избранной?"

Он звал ее, но она не слышала.

– Кавинант! – тяжело дыша, произнес гравелинг. – Бринн прав. На-Морэм-ин пожертвовала собой, чтобы мы могли спастись. Надо идти.

Мемла… Кавинанта как громом поразило. Она пожертвовала собой. Как Лена. Как многие другие. Он вздрогнул и отвернулся от Хигрома, сжимая кулаки.

– Да, надо идти.

Харучаи тут же пришли в движение. Герн и Стилл двинулись первыми, прокладывая путь, Хигром и Бринн следовали за Кавинантом, а Кайл сопровождал Сандера и Холлиан. Не обращая внимания на Вейна, маленький отряд быстро направился к спасительной бреши, все еще зияющей в столпотворении серых существ.

Те, как шалые, кружили около выжженного и изрытого ямами пятачка, где упала Мемла. Бежавшие первыми давно скрылись из виду, так и не узнав, что произошло позади. Однако с юга катили все новые и новые серые волны, грозя захлестнуть кучку испуганных людей. И захлестнули бы, если бы не горы трупов, встречающиеся им на пути. Существа, похожие на пещерников, набрасывались на своих мертвых и раненых сородичей, раздирали их тела когтями и чудовищными челюстями, а затем жадно пожирали кровавую плоть. Огонь, пылающий вокруг, будто усиливал их безумный голод.

Пользуясь неразберихой, прервавшей стремительный бег животных, люди осторожно пробирались вперед.

Рядом с большими незрячими существами, вооруженными острыми челюстями, они чувствовали себя маленькими и беззащитными. Но харучаи Бринна как будто не знали страха. Стилл и Герн отгоняли тех тварей, которые приближались к отряду. Они ловко уворачивались от когтей и так же ловко отламывали усики-антенны. Потеряв способность ориентироваться в пространстве, серые чудища злобно набрасывались друг на друга. И пока они сражались, вставая на дыбы и щелкая челюстями, люди быстро пробегали мимо.

Там, где погибла Мемла, валялось лишь несколько клочков красной ткани. Но у ее спутников не было возможности как-то отметить это место. Они не могли даже остановиться и постоять в скорбном молчании, отдавая дань уважения смелой женщине.

Отряд торопился изо всех сил, отчаянно продираясь сквозь высокую траву. Причина такой спешки была очевидна: часть тварей изменила направление и бросилась в погоню за ними. Лишь Вейн шел спокойно и неторопливо. Впрочем, ему, похоже, ничего и не угрожало, так как каждое существо, коснувшись его, тут же падало замертво.

Внезапно из зарослей травы навстречу беглецам вынырнул Кир. Где он был и что делал, объяснять ему не пришлось – при виде предмета, который он сжимал в руке, у его спутников исчезли все вопросы.

Это был рукх Мемлы.

Кавинант встал как вкопанный. В его голове завертелся хоровод идей о тех возможностях, которые дарила им находка Кира.

Но время поджимало. Позади, с каждой секундой приближаясь, слышался звук погони. Бринн дернул Кавинанта за руку, и отряд продолжил бегство.

Теперь впереди шел Кайл. Не обращая внимания на боль в раненой руке, он всем телом ломился сквозь траву, прокладывая путь остальным. За ним двигались Хигром с Линден на руках, потом Кавинант, Холлиан и Сандер. А Кир, Стилл, Бринн и Герн составляли маленький, но отважный арьергард.

Серые чудовища не отставали ни на шаг, мало того – они приближались. Казалось, ими овладело неодолимое желание во что бы то ни стало вкусить человеческой плоти.

Кайл сражался с толстыми стеблями, как с ненавистным врагом, но его силы были небеспредельны. Кавинанту стало ясно, что им не уйти от погони. Тело сотрясала крупная дрожь – ” он все еще не мог оправиться после ритуала предсказания. Сандер и Холлиан едва дышали от усталости, а Линден лежала без чувств на руках у Хигрома. Вид капель крови, которые Кайл оставлял на траве, еще больше лишал Кавинанта уверенности.

Где-то в глубине его сознания билась отчаянная мысль:

"Воспользуйся кольцом!” Но он не мог, не мог. От слабости к горлу поднималась тошнота. Кавинант начал спотыкаться все чаще и чаще. Силуэты Кайла и Хигрома, шедших впереди, расплылись и странно поблекли. Тем не менее Кавинант понимал, что, дав волю яду, струящемуся в жилах, он вновь превратится в убийцу и будет сеять смерть, бездумно и неосознанно, даже не ведая о том, кого убивает. В груди его колом засела боль, но он не знал, как от нее избавиться.

Внезапно рядом оказался Бринн.

– Кайл нашел место, где можно обороняться! – громко крикнул он.

У Кавинанта закружилась голова. Он зашатался и стал медленно оседать на землю, задыхаясь от ее гнилостных испарений. Бринн подхватил его и поставил на ноги. У Кавинанта потемнело в глазах. Он вцепился в плечо харучая и побрел, направляемый его сильной рукой.

Тропа Кайла привела к огромной куче камней, которая поднималась над густым лесом травы и походила на пирамиду, сооруженную Великанами. Хигром уже вскарабкался на вершину, осторожно уложил там Линден и вернулся, чтобы помочь подняться Сандеру и Холлиан. К нему присоединился Кайл, упорно старающийся не обращать внимания на раненую руку. Когда Бринн подвел своего подопечного к подножию пирамиды, сзади подскочили Стилл и Герн и общими усилиями втащили Кавинанта наверх.

Преодолевая слабость, он подполз к Линден, бережно приподнял ее голову и, раздвинув окровавленные волосы, стал осматривать рану. Череп оказался цел, и кровь почти остановилась, но Линден по-прежнему оставалась без сознания. Бледная, в лице ни кровинки, она лежала без чувств и не знала о том, что творилось вокруг. А Кавинант, как ни старался, не мог понять, что с ней происходит. И он ничем не мог ей помочь.

К нему подошли Сандер и Холлиан. Встав на колени рядом с Линден, гравелинг внимательно осмотрел рану и тяжело вздохнул.

– О Линден Эвери, – с горечью прошептал он. – Как тебе не повезло.

Сдержав стон, подступивший к горлу, Кавинант несмело возразил:

– Рана не выглядит серьезной. Сандер опустил глаза:

– Да, не выглядит… Рана Кайла тоже на вид неопасна., хотя, может быть, так оно и есть. Но чумное солнце… Он замолчал.

– Юр-Лорд, – решительно вмешалась Холлиан. – Дело в том, что под чумным солнцем любая рана смертельна. Болезнь Солнечного Яда неизлечима.

– И нет никакого спасения? – вырвалось у Кавинанта.

– Никакого, – мрачно процедил Сандер.

Холлиан взглянула на Кавинанта. В ее глазах плескалась боль.

– В Стране не знают такого лекарства. А если Верные и знали, то…

Она не договорила, но Кавинант и так все понял: Мемла умерла. Она восстала против на-Морэма, потому что была честной. Она вызвала на себя Мрак, потому что была храброй, и погибла, потому что Кавинант не осмелился прибегнуть к дикой магии. Его нерешительность стоила Всаднице жизни.

И не исключено, что не ей одной, – ведь Мемла наверняка знала, как исцелить Линден и Кайла.

"Любая рана смертельна”.

Но беда не приходит одна. Рысаки убежали. Отряд лишился запасов еды и питья.

И в этом тоже была его вина. Он струсил. Испугался силы, которая заставила бы его убивать. Так ведь и без нее он стал причиной гибели людей…

Мемла погибла из-за него…

У Кавинанта защипало в глазах, и он вскочил на ноги. Глянув вниз с вершины пирамиды, он не ощутил привычного головокружения. Страха высоты куда-то пропал.

– Бринн!

Харучаи стояли на куче камней, выступавшей из травы. Бринн обернулся:

– Да, юр-Лорд?

– Почему ты дал Мемле умереть? Бринн пожал плечами.

– Она сама выбрала свою судьбу, – ответил он таким тоном, словно ни на минуту не сомневался в своей правоте. – Кир хотел ей помочь. Но она отказалась.

Кавинант нехотя кивнул. Мемла действительно отказалась. Она узнала, насколько слаб и ничтожен оказался человек, позвавший ее за собой, и поэтому пошла на верную гибель.

Ответ Бринна ему не понравился. Он вспомнил, как Стражи Крови приняли такое же решение в отношении Кевина – и они никогда потом не могли простить себе этого. Впрочем, прошлого не вернешь. Мемла погибла. Линден и Кайла ожидала мучительная смерть. На лбу Кавинанта выступила испарина. Он смахнул с ресниц капли соленого пота и осмотрелся по сторонам.

Все его спутники – кто у вершины, кто ниже – находились на пирамидальной куче камней. Все, кроме Вейна, который остался внизу. Возможно, густая трава и тошнотворное зловоние нравились ему больше. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулось бескрайнее море серо-зеленой травы, которая лениво колыхалась под легким ветерком. Джунгли исчезли за горизонтом.

С севера на юг равнину пересекал огромный и уродливый шевелящийся шрам. В одном месте эта отметина раздваивалась, и отросток направлялся к каменному холму, на котором расположились беглецы. Теперь, когда пламя, бушевавшее в степи, угасло, ничто не мешало чудовищам пойти по их следу. Серая лавина накатывала все ближе и ближе. И вскоре пирамида превратилась в одинокий утес, стоящий посреди бушующего моря.

Кавинант посмотрел вниз. Вейн по-прежнему находился у подножия пирамиды, как всегда невозмутимый и безразличный ко всему. Хотя он имел полное право на подобное самообладание: всякое существо, коснувшееся его, тут же падало замертво на землю.

Харучаи изготовились к бою. Когда твари стали карабкаться на камни, Бринн с друзьями принялись за дело: они обламывали у них усики-антенны и сталкивали серых тварей в беснующуюся внизу толпу, которая немедленно пожирала своих сородичей.

Поначалу тактика харучаев имела успех. Их ловкие и быстрые действия на какое-то время ослабили натиск. Но пирамида была слишком большой, и ее малочисленные защитники не могли долго сдерживать атаку. Пятеро харучаев начали медленно отступать к вершине.

Кавинант тоже бросился в бой. Холодная ярость не позволяла ему сидеть на месте. Вытащив из-за пояса волшебный крилл Лорика, он освободил его от ткани.

Сияние геммы на миг остановило Кавинанта. Увидев этот белый чистый свет, изящные очертания и отточенное лезвие, он испугался. В его душе возродился страх прокаженного, и он опасливо прикоснулся к жаркому металлу.

Но тут до него донеслись крики и звуки сражения. Сообразив, что пальцы его давно онемели и вряд ли смогут ощутить боль ожога, Кавинант отбросил ткань, схватил крилл искалеченной рукой и поспешил на помощь харучаям.

Существа, похожие на пещерников, карабкались вверх, ловко перебирая кривыми длинными ногами. Их когти оставляли на камнях глубокие царапины, а чудовищные челюсти, которые вмиг могли отхватить человеку руку, грозно скрипели и щелкали. Усики, заменяющие им зрение, шевелились на приплюснутых головах и приближались к Кавинанту, приближались…

Взмахнув криллом, он с остервенением нанес первый удар.

Кинжал рассекал хитиновые пластины, как обнаженную плоть. Он срезал усики-антенны и крошил жвалы с такой силой, будто им орудовал Великан. Крилл был орудием Закона, а серые существа – отродьем Беззакония, порождением Солнечного Яда. Неясная, едва ощутимая боль появилась в кисти Кавинанта и поползла к запястью. Но он не обращал на нее внимания и по-прежнему, как заведенный, размахивал криллом, поражая каждым ударом нового врага.

Немного погодя в схватку вступил Сандер. Правда, его нож не шел ни в какое сравнение с криллом, но гравелинг обладал недюжинной физической силой, а потому умудрялся калечить изрядное количество тварей, срезая усики на их головах. Рядом сражались Стилл и Кир, готовые в любую минуту прийти ему на помощь. Сандер не сталкивал серые тела вниз, как харучаи, да это, собственно, было и не нужно. Потеряв способность ориентироваться в пространстве, существа бросались во все стороны, нападали друг на друга и катились к подножию пирамиды.

Однако атака не прекращалась. На месте десятков погибших появлялись сотни живых. Отряд упорно держал оборону. К тому времени вокруг пирамиды не осталось и стебля травы.

Море серых существ безмолвно бурлило, клокотало и бесновалось у подножия каменного холма, раз за разом выплескивая на его склоны яростные волны нападающих. По счастью, подняться удавалось не многим. И защитники сдерживали их натиск. Казалось, этой муке не будет конца. Плечи Кавинанта налились свинцом, и ему приходилось держать крилл обеими руками. Сандер тоже выбился из сил. Но он продолжал сражаться. Время от времени его сменяла Холлиан. Она выхватывала нож из ослабевших пальцев гравелинга, вставала на его место и разила врагов. Даже Вейн принимал участие в схватке – правда, весьма странным образом, но его помощь приносила ощутимый результат. Отряд держал оборону.

Время тянулось черепашьим шагом. Кавинант обессилел вконец и орудовал криллом скорее машинально, чем сознательно. Все его суставы горели огнем. Раз за разом, все чаще и чаще Бринн помогал ему отражать атаки.

Он даже не заметил, как стало смеркаться. Солнечный свет померк, а вместе с ним иссякло и неистовство чудовищ. Казалось, в сумерках они вдруг позабыли, куда и зачем стремились. Сначала по одному, потом группками и наконец целыми десятками они стали удирать прочь, торопливо скрываясь в зарослях травы. Солнечный Яд, придававший им силу, потерял свою власть над землей. Вскоре у пирамиды не осталось ни одной серой твари.

Кавинант попытался отдышаться. Сердце бухало у него в груди, как паровой молот. Крилл выпал из ослабевших пальцев и со звоном ударился о камни. Кавинанту почудилось, что пирамида качается у него под ногами. Он рухнул наземь и на четвереньках пополз к Линден. Но добраться до нее ему не удалось. Жестокий приступ головокружения одолел его и швырнул в непроглядную ночь.

Когда луна прошла большую часть своего пути, Кавинант очнулся и почувствовал, что с Линден творится неладное. Он поднялся и, шатаясь от усталости, голода и жажды, на ощупь побрел в темноте, пытаясь понять, что происходит.

Вершину пирамиды озарял свет крилла, который был вставлен между камнями наподобие свечи. Тело Линден, сотрясающееся в мучительных судорогах, крепко держали Кир и Хигром. Сандер и Холлиан, склонившиеся над несчастной, с тревогой наблюдали за происходящим.

Немного ниже Кавинант заметил остальных харучаев, которые суетились вокруг кого-то лежащего на камнях. Поначалу он не понял, чем они заняты, но, приглядевшись, обнаружил, что Бринн, Стилл и Герн удерживали Кайла, который, как и Линден, бился в конвульсиях.

Увидев Кавинанта, Сандер мрачно сказал:

– Чумное солнце заразило ее рану. От этой болезни нет лекарств.

«О Боже!»

По спине у Кавинанта побежали мурашки. Внезапно он понял, что Линден давится собственным языком. Он схватил ее голову и попытался разжать челюсти. Бесполезно. Тело Линден, сведенное судорогой, было твердым, как камень.

– Она проглотила язык! Нужно открыть ей рот!

На помощь Кавинанту пришел Кир. Левой рукой он ухватил Линден за оба запястья, а правой попробовал разжать крепко стиснутые зубы. Не сразу, но это ему удалось. Тело больной выгнулось, словно от боли. Не давая ей закрыть рот, харучай ловко сунул пальцы ей в горло и вытащил язык.

Линден судорожно втянула в себя воздух, словно хотела закричать, но конвульсии сломали крик в груди.

В тот же миг мощное тело Кайла скрутила очередная судорога, и он с нечеловеческой силой отшвырнул от себя Бринна. Тот взлетел в воздух, скатился с пирамиды, но тут же легко вскочил на ноги и снова полез наверх. Стилл и Герн тем временем крепко держали Кайла за руки и за ноги.

В свете крилла исхудавшее лицо Линден казалось мертвенно-бледным. Хриплое дыхание терзало измученную грудь.

Рядом, задыхаясь, стонал Кайл. “Как же так? – машинально подумал Кавинант. – Ведь харучай невосприимчивы к Солнечному Яду. Должно быть, на шпоре Рысака оказалась какая-то другая отрава”.

Кавинант не отрываясь смотрел на Линден, как будто живая сила его воли могла избавить ее от страданий. Бессознательно, не понимая, что делает, он вытер пот со лба дрожащей рукой.

– Юр-Лорд, – громким шепотом произнесла Холлиан. – Я должна сказать кое о чем. Об этом все должны знать.

Кавинант не видел ее лица, так как она сидела спиной к свету крилла.

– Я говорила с лианаром, – послышался из темноты ее голос. – Завтра будет пустынное солнце.

Кавинанту так хотелось облегчить мучения Линден, что до всего остального ему не было никакого дела.

– Ну и черт с ним.

– Есть кое-что еще.

В голосе Холлиан появились жесткие нотки. Эг-бренд привыкла к уважению.

– Мне явился огонь, который свидетельствовал о том, что завтрашнее солнце будет особенно жгучим. Равнина станет местом Зла. Мы должны бежать.

– Прямо сейчас?

– Немедленно. Нам следует вернуться на запад – туда, где растут деревья. На этой равнине, покрытой травой, нас ожидает смерть.

– Линден не выдержит путешествия! – с внезапным раздражением ответил Кавинант.

Члены отряда притихли. В наступившей тишине слышалось лишь хриплое дыхание раненых. Кавинант передернул плечами, словно не хотел даже думать о предостережении Холлиан.

– Я не собираюсь ее никуда тащить! Холлиан открыла рот, пытаясь возразить ему, но Сандер опередил ее:

– Он – юр-Лорд!

– Но он не прав. Надо смотреть правде в лицо. Эти люди обречены. Если мы останемся здесь, то тоже умрем.

– Он – юр-Лорд, – повторил Сандер более мягким тоном. – Любое дело, за которое берется Томас Кавинант, по сути невозможно, но он выполняет его. Наберись храбрости, эг-бренд.

Линден вновь забилась в конвульсиях. Кавинант смотрел, как она корчилась, и все время боялся, что каждый ее вздох может оказаться последним. Внезапно приступ кончился; тело больной стало вялым, как у марионетки, у которой отрезали веревочки. Дыхание выровнялось, стало глубже, и Линден впала в забытье.

Состояние Кайла было гораздо тяжелее. Судороги ломали его до тех пор, пока луна не скрылась за горизонтом. Харучаи не отходили от него ни на шаг, бдительно следя, чтобы он не нанес себе увечий.

– Скоро рассветет, – тихо прошептал Сандер, словно боялся, что звук его голоса ввергнет больных товарищей в бездну неистовства.

– Теперь уже слишком поздно. – Холлиан не могла сдержать злости. – Раз уж мы не захотели уйти в безопасное место вовремя, придется остаться здесь.

Кавинант не обращал на них внимания. Он сидел, обняв Линден, и верил, что она будет жива.

Никто не шевелился. Все молча смотрели на сияющий крилл, а восток постепенно бледнел, предвещая восход солнца. Над поверхностью земли стало вырисовываться пыльное марево. Звезды поблекли. В воздухе повеяло сухостью – день обещал быть жарким.

Наконец из-за горизонта показалось знойное и жестокое светило. Увидев его первые лучи, Кавинант вдруг вспомнил, что не ел и не пил со вчерашнего утра. Он подумал о себе нехотя и бесстрастно, как о другом человеке. На миг ему показалось, что Линден, объятая странным сном, уже никогда не проснется.

Когда Солнечный Яд вступил в свои права, заросли травы начали плавиться. Стебли превращались в мертвенно-серую тину и липкой массой оседали на землю. “То же самое случилось и с Мшистым Лесом, – подумал Кавинант, глядя вокруг как бы со стороны. – И с Гриммердхором, и с Дремучим У душителем. Пустынное солнце вставало над ними, и древние леса таяли, превращались в ничто”. И слава мира стала меньше, чем была. Кавинант отмахнулся от воспоминаний и горько прошептал:

– Будь ты проклят. Презирающий. Уж лучше бы ты убил меня!

– Эг-бренд, – послышался спокойный голос Бринна, – ты что-то говорила об огне.

– Это лианар говорил, – проворчала Холлиан с видом оскорбленного достоинства. – Мне не впервой проводить ритуал предсказания, но такого пламени я еще не видывала. Так что не спрашивай меня. Я не могу ответить.

«Только огня нам не хватало, – подумал Кавинант. – Мы и так сидим тут под палящим солнцем без воды. Чего уж больше!»

Пророчество Холлиан стало понятным, когда солнце поднялось достаточно высоко, а гниль от травы осела достаточно низко. Лучи коснулись почвы у подножия пирамиды. Над землей вспыхнуло слабое свечение, и она стала быстро нагреваться.

Кавинант не верил своим глазам.

Неожиданно Вейн шевельнулся и стал подыматься по склону пирамиды. Все уставились на него. Но он ни на кого не обращал внимания. Казалось, он вообще не понимал, что делал.

Бринн и Хигром придвинулись к Кавинанту и Линден. Но Вейн остановился перед ними и устремил пустой взгляд в небо.

Постепенно почва приобрела красноватый оттенок. Цвет медленно темнел, и на поверхности земли появились желтые полосы. Тина, лежащая по краям прогалины, начала тлеть. В воздух поднимался едкий дым, который, все больше сгущаясь, постепенно заволок небосвод.

Наконец подсохшая жижа вспыхнула и занялась жарким пламенем. То здесь, то там ввысь вздымались столбы дыма. И вскоре равнина запылала огромным костром.

А обнаженная почва продолжала темнеть.

Люди напряженно наблюдали. Даже бесстрастные харучаи затаили дыхание и открыли рты. Линден и Кайл неподвижно лежали на камнях. И тут Вейн ожил снова. Какое-то время он внимательно разглядывал Линден, и выражение его лица становилось все более и более осмысленным.

Кавинант в оцепенении наблюдал за изменением почвы. Это сочное оранжевое зарево и иссушающий жар навевали смутные воспоминания. Перед мысленным взором Кавинанта непонятно по какой причине появилась фигура Трелла, который вошел в дом Лены. Пламя очага отбрасывало на его лицо оранжево-красные блики. Красной казалась и борода.

И тут Кавинант вспомнил.

«Огненные камни. Костровики!»

От прикосновения пустынного солнца вся равнина превратилась в каменную пустыню, покрытую костровиками. Огонь пожирал засохшую слизь, а под ней находились костровики, которые исходили жаром.

Гигантская пирамида походила на корабль, плывущий в потоке лавы.

Кавинант сидел и невидяще смотрел прямо перед собой, словно его глаза лопнули от неимоверного зноя. Он чувствовал, что смерть близка, близка, как эта женщина, недвижно лежащая у него на руках.

Мемла пожертвовала собой. Линден и Кайл умирали. А потом умрут и остальные.

Внезапно Вейн пришел в движение. От неожиданности харучаи застыли на месте и не успели ничего предпринять. Оттолкнув Бринна и Хигрома, юр-вайл шагнул к Кавинанту и Линден.

Хигром едва удержался на склоне пирамиды. Бринна спас Кир, который в последнюю секунду подхватил вожака и не дал ему свалиться на раскаленные камни.

А Вейн тем временем наклонился и взял Линден из рук изумленного Кавинанта.

Стилл бросился к Вейну и что было сил треснул его между глаз. Тот и бровью не повел. Он исполнял свою миссию, и ничто не могло ему помешать. Стилл повалился под ноги Герну.

Бережно неся Линден, Вейн подошел к краю пирамиды и спрыгнул вниз – прямо на огненные камни.

– Вейн!

Кавинант вскочил на ноги. В его ушах шумело, словно жар солнца сменился бурей. В венах пульсировал яд. Он хотел вызвать дикую магию, хотел нанести удар…

Но.., если бы он поразил Вейна силой дикой магии, тот выронил бы Линден на огненные камни.

«Линден!»

Ни на что не обращая внимания, Вейн решительно двинулся прочь.

В одну секунду Хигром, как пантера, спрыгнул с пирамиды и повис на плечах Вейна. Тот даже не качнулся. С Линден на руках и харучаем за плечами юр-вайл шагал по огненным камням и, похоже, не ощущал никаких неудобств.

Кавинант хотел крикнуть, но не смог. Он едва осознавал, что Бринн и Сандер держали его за руки, не давая ему броситься вслед за Вейном.

– Он не чувствует огня, – откуда-то издалека послышался голос Бринна. – Возможно, он решил спасти ее. Возможно, он хочет вытащить ее из пламени.

«Спасти? – Кавинант обвис на руках харучаев. – Зачем? – Он состроил гримасу. – Чтобы она служила Лорду Фоулу?»

– А почему он не помог ей раньше? – спросил он дрожащим голосом. – Тогда, когда мы бились с Мраком. Бринн пожал плечами:

– Наверное, Вейн считал, что его помощь не требуется. А теперь он спасает ее, потому что мы беспомощны.

"Вейн спасает ее? – Кавинант тяжело вздохнул. – Нет, не может быть”. Он постарался унять внутреннюю дрожь – и не смог.

– Мы не беспомощны.

Это было невыносимо. Даже для прокаженного. “Мы не беспомощны!"

Он снова взглянул вслед Вейну. Тот уходил все дальше и дальше, постепенно растворяясь в мерцании костровиков.

Кавинант сердито вырвался из рук Бринна и повернулся к своим спутникам. Он изо всех сил старался сдержать дрожь и ярость, но свирепость рвалась наружу.

– Кир! Дай мне рукх.

Сандер нахмурился. Глаза Холлиан расширились, словно она почувствовала надежду – или страх. Харучай не выказал удивления и, вытащив из-под рубахи железный жезл, отдал его Кавинанту.

Тот рывком протянул рукх Сандеру:

– Вот. Ты гравелинг. Сделай что-нибудь. “Что?” – беззвучно прошептал Сандер.

– Позови Рысаков. Они питомцы Солнечного Яда и могут вынести нас отсюда.

Сандер сделал протестующий жест:

– Юр-Лорд!

Кавинант сунул жезл ему в руки:

– Сделай это. Я не могу. Я не знаю Солнечного Яда так, как ты. К тому же мне мешает проказа.

– Но и я не Всадник!

– Это не имеет значения! – Гнев помогал Кавинанту сдерживать страх. – Мы погибнем, если останемся здесь. Я совершил большую ошибку, не послушавшись Холлиан, но ты можешь ее исправить. Эг-бренд поможет тебе. Ты многое узнал о Верных. Сделай же это!

По лицу Сандера струился пот, и казалось, что черты гравелинга плавились, как трава под солнцем. Он повернулся и умоляюще посмотрел на Холлиан. Та коснулась его руки, покрытой шрамами. На ее лице появилась решимость, достойная звания эг-бренд.

– Сандер, – сказала она тихо. – Ты гравелинг. Наверное, это действительно надо сделать. Солнечный Камень поможет тебе. И я буду рядом с тобой. Лианар расскажет мне о состоянии Солнечного Яда, и, возможно, я сумею помочь тебе настроиться на рукх.

Секунду они смотрели друг на друга. Потом Сандер повернулся к Кавинанту. Лицо гравелинга выражало страх, усталость и инстинктивное отвращение ко всему, что принадлежало Верным. Но он взял рукх и с мрачным видом взобрался на вершину каменной пирамиды – туда, где мерцал крилл.

Холлиан устремила взгляд на гравелинга и встала ниже, так, что ее голова находилась вровень с ногами Сандера. Тот сел, положил оркрест на колени и вытащил пробку из полой рукоятки рукха.

Ноги Кавинанта дрожали, с трудом удерживая вес тела. Он принял более устойчивое положение и выпрямился, всем своим видом олицетворяя важность момента.

Сандер вылил остатки крови на ладонь. Холлиан положила руку на его локоть и замерла на миг, как бы желая этим жестом поддержать гравелинга. Она вынула свой лианар, обмакнула пальцы в красную жидкость и тихо запела. Сандер потер ладони друг о друга, затем измазал кровью лоб и щеки. Взяв Солнечный Камень, он забормотал заклинание, и его глуховатый голос слился с тихим напевом Холлиан. Совместными усилиями они сплетали пряжу силы из Солнечного Яда, олицетворяя собой мистическую связь огня и крови.

Вскоре знакомый бронзовый луч вырвался из оркреста и, как стрела, устремился к солнцу. В воздухе послышалось сухое потрескивание, похожее на разряд молнии.

Сандер сжал рукх с такой силой, что костяшки на его пальцах побелели. Он прижал к жезлу Солнечный Камень, и на металле заиграли светлые блики.

На кончике лианара распустился огненный цветок с тонкими лепестками. Холлиан закрыла глаза. Пламя медленно подстраивалось под цвет коричневой ауры солнца и наконец стало выпускать усики. Один из них коснулся рук Сандера и, обвившись вокруг пальцев, начал подниматься к рукху и лучу из Солнечного Камня.

Пот набегал гравелингу на глаза, но Сандер лишь свирепо моргал и с омерзением смотрел на рукх, точно на гадюку, которую ему приходилось держать в руках.

Кавинант перестал дышать, и только боль в груди заставила его опомниться. Сделав судорожный вдох, он вновь ощутил головокружение и, чтобы удержаться на ногах, оперся спиной о камни.

Однако харучаи уже не обращали внимания ни на Сандера, ни на Холлиан. Кайла вновь трясло в конвульсиях. Им снова приходилось держать его за руки и за ноги.

"Как-то там Линден?” – горестно подумал Кавинант и закрыл глаза, пытаясь справиться с приступом слабости.

Заунывная песнь прекратилась. Кавинант поднял голову: луч Солнечного Камня и пламя лианара исчезли. Сандер и Холлиан, поддерживая друг друга, стояли на вершине пирамиды. Плечи гравелинга тряслись.

Не понимая, что делает, Кавинант рухнул на колени.

– Оказывается, не так уж и трудно стать Всадником Верных, – глухо сказал Сандер. – Я постарался настроиться на рукх. Рысаки ускакали далеко, но они услышали меня. Сейчас они мчатся к нам.

Мало-помалу судороги Кайла ослабели, и припадок кончился. Придя в себя, раненый о чем-то быстро заговорил, но Кавинант не понял ни слова: он не знал языка харучаев.

Первый Рысак прискакал сразу после обеда. К тому времени голод и жажда так измучили Кавинанта, что он уже ничего не соображал и даже поначалу не узнал животное, несущее на спине припасы.

– Это Клэнг, – доложил Бринн. – Тот, что напал на Линден Эвери. Он хромает. Его грудь обожжена. Но он, похоже, не чувствует жара костровиков. – Взглянув на Кавинанта, он торопливо добавил:

– Его груз в целости и сохранности.

«В целости и сохранности”. Кавинант с трудом взял себя в руки и увидел, как Кир и Стилл, стоящие на спине Рысака, перебрасывали своим товарищам мешки с провиантом. “О Господи, спасибо!»

Когда путешественники, утолив безумную жажду, приступили к еде, с юга галопом прискакал Аной. Огненные камни не причиняли ему никакого вреда, но он все-таки старался не стоять подолгу на одном месте и галопом носился вокруг пирамиды.

Вскоре вернулись Клэш и Клэнгор. Сандер смотрел на них хмуро и недовольно, однако в глазах Холлиан светились радость и надежда.

Подкрепившись, харучаи начали готовиться к отъезду.

Кавинант бережно завернул крилл в обрывок рубахи и сунул его себе за пояс. После этого он спустился вниз – туда, где ожидал Рысак.

Здесь, у подножия пирамиды, жар камней обжигал кожу и затруднял дыхание. Внезапно Кавинанту вспомнилась лава Горячего Убийцы, и перед его глазами возник образ Идущего-За-Пеной, который пожертвовал собой ради спасения Страны.

Взглянув на спину Рысака, Кавинант заколебался. Он не мог найти в себе силы преодолеть то небольшое расстояние, что разделяло его и животное. “Больше не хочу, – бормотал он. – Не хочу, чтобы мои друзья гибли из-за меня”. Увидев, как он беспомощно топчется на месте и озирается по сторонам, харучаи быстро смекнули, в чем дело, и помогли ему взобраться на Рысака.

Неподалеку по каменному склону осторожно спускались Кир и Бринн с Кайлом на руках. Сандер нерешительно воздел к небу рукх – он не был уверен, что Рысаки ему подчинятся. Но те вели себя послушно и сразу же подбежали к пирамиде. Харучаи опустили раненого на камни, и Кир перебрался на спину Аноя. Поймав мешки, брошенные ему Герном, он устелил ими широкую холку животного и с помощью Бринна уложил на них раненого Кайла.

Взглянув на синевато-багровую гноящуюся рану, Кавинант застонал. Кайлу требовался врач. Ему требовалась помощь Линден. Но ее состояние было ничем не лучше.

Пробуя свои силы в обращении с рукхом, Сандер попытался приказать Аною отойти подальше от пирамиды. Животное послушно отбежало в сторону. Тем временем Герн и Холлиан взобрались на Клэнга, а сам гравелинг присоединился к Стиллу, уже восседавшему на Клэше.

Кавинант устроился на широкой спине Клэнгора, крепко цепляясь за густую шерсть. Жар, исходящий от камней, пропекал его тело насквозь. В горле пересохло. Однако отдать приказ Кавинант все-таки сумел:

– Найдите Вейна! Быстрее.

Сандер кивнул. Животные сорвались с места и поскакали сквозь оранжевое марево, держа курс на восток.

Первым, как вихрь, летел Клэш, несущий Сандера с рукхом. За ним скакали остальные Рысаки. Даже раненый Клэнг не отставал ни на шаг, и его налившиеся кровью глаза пылали яростью. Он был порождением Солнечного Яда и подчинялся любому, кто владел рукхом. И Сандер вел их вперед.

Кавинант вряд ли мог сказать, с какой именно скоростью мчалась кавалькада, – он знал только одно: они скакали очень быстро. Но как быстро двигался Вейн? Юр-вайл имел преимущество в несколько часов.

Горячий ветер обжигал лицо. Кавинант едва сдерживался, чтобы не зажмуриться, и с трудом переводил дух. Одежда местами дымилась и тлела. Пот струился по телу; от жары и ослепительного блеска костровиков слезились глаза. Но Рысаки мчались так, будто черпали силу в этом сиянии. Холлиан отчаянно цеплялась за Герна. Сандер припал к холке Клэша. В отличие от них харучаи сохраняли спокойный и невозмутимый вид. А Рысаки все мчались и мчались.

Казалось, что огненной равнине не будет конца. На горизонте, там, где пустыня смыкалась с небом, горели огненные сполохи. Корона солнца в дрожащем воздухе походила на ореол какого-то раскаленного добела предмета. Земля превратилась в жаровню с раскаленными углями, в геенну огненную, по которой скакали Рысаки. К счастью, Сандер прекрасно справлялся с рукхом, и пока он был жив, отряду ничего не грозило.

Животные не останавливались ни на минуту. Они бежали, словно от рождения жили в этом пламени. Рысаки одолевали расстояние так же неутомимо, как огонь пожирает сухую мертвую листву.

Дыхание Кавинанта то и дело пресекалось, но не от нехватки воздуха, а скорее потому, что не выдерживали легкие. Ему вдруг примерещилось Мерцающее озеро – прохладная вода, которая отдавала привкусом Земной Силы. Он весь напрягся, словно собирался броситься в бодрящие струи… А Рысаки все мчались и мчались.

Наконец они выскочили на твердый грунт. Это произошло так неожиданно, что сухой воздух показался седокам божественно свежим. Кавинант поднял голову и глубоко вздохнул всей грудью. Копыта Рысаков застучали по плотной, пропеченной солнцем почве, вздымая тучи пыли. Зыбкое марево исчезло, и все окружающее внезапно приобрело цвета и контуры, а главное – смысл.

Кавинант огляделся и вдруг увидел впереди Вейна.

Черный и загадочный, тот стоял на краю длинного оврага, который лежал на пути отряда. На антрацитовой коже поблескивали металлические ободы Посоха Закона. Он смотрел на приближающихся Рысаков с таким видом, будто давно уже дожидался их.

Он был один.

«Один?»

Клэнгор остановился. Кавинант прыгнул на землю и, не удержавшись на ногах, покатился в пыли. Вскочив, он подбежал к Вейну.

– Что ты с ней сделал?

Юр-вайл не шевельнулся. Кавинант бросился на него с кулаками, но тут же отскочил, словно натолкнулся на стену.

В тот же миг из оврага вылез Хигром. Он выглядел целым и невредимым, хотя его одежда обгорела кое-где до дыр.

– Она там, – сказал он так, будто совершенно не удивился появлению Кавинанта. – Я отнес ее в тень.

Кавинант промчался мимо него и спрыгнул в овраг.

Пересохшее русло небольшого ручья оказалось сравнительно неглубоким. Он упал на песок и увидел ее.

Линден лежала на спине в тени отвесного склона. Ее кожа имела красноватый оттенок. И немудрено – ведь Вейн полдня нес ее под палящим солнцем над костровиками. В остальном она выглядела по-прежнему: то же лицо, те же пшеничные волосы, влажные от пота, те же хмурые морщинки между бровями, будто свидетели опасной и странной жизни, которую она вела.

Ее тело подергивали судороги. Пятки барабанили по земле, пальцы сжимались и разжимались, а спина то и дело выгибалась дугой. Лицо искажала болезненная гримаса. Сквозь плотно сжатые зубы вырывались еле слышные стоны.

Кавинант погладил ее по щеке и крепко обхватил за плечи, пытаясь сдержать беспорядочные движения рук. В волнении он не мог произнести ни слова и не сразу заметил Сандера и Холлиан, которые тихо подошли к нему в сопровождении Герна и Хигрома. Немного позже появились Бринн, Кир и Стилл, несшие Кайла. Тот тоже корчился в муках нового припадка.

Сандер положил руку на плечо Кавинанта.

– Это болезнь Солнечного Яда, – тихо сказал он. – Прости меня. Но она не выживет.

Клокотание в горле Линден превратилось в хрип, похожий на предсмертный. И Кавинанту вдруг почудилось, что она прошептала его имя:

– Кавинант!

«Линден, – стонала вся его душа. – Я ничем не могу тебе помочь!»

Внезапно глаза больной раскрылись и недоуменно осмотрели лица окружающих ее людей.

– Кове… – просипела она. Казалось, судорога, терзавшая ее горло, неожиданно отступила. Линден сжала челюсти и с мольбой взглянула на Кавинанта:

– Помоги…

От жалости у Кавинанта зашлось сердце.

– Я не могу, – простонал он. – Я не знаю, как это сделать.

Линден оскалилась, будто хотела вцепиться зубами в его щеку. На шее проступили жилы, похожие на веревки. Через несколько мучительных мгновений она выплюнула одно-единственное слово:

– Ваура…

– Что? – прошептал Кавинант и встряхнул ее. – Ты сказала – ваура?

– Дай мне… – Вид ее страданий был для него невыносим. – Дай мне вауру!

"Сок, который отгоняет насекомых?!” Его глаза вспыхнули лихорадочным огнем.

– Ты бредишь.

– Нет! – Ее стон, как клинок, пронзил воздух. – Я… – Дикий взгляд требовал и умолял. Из последних сил она вытолкнула из горла слова:

– Я не брежу.

Нечеловеческое напряжение вновь спровоцировало конвульсии. Кавинант навалился на нее всем телом.

– Я… – Голос Линден на миг пресекся. – Я это чувствую.

«Чувствует? – подумал Кавинант. – О чем она говорит?»

– Я чувствую вауру.

Один ужасный миг он балансировал на тонкой грани понимания. И вдруг все понял!

Она видела, что ваура ей поможет!

– Бринн! – крикнул он через плечо. – Дай скорей вауру!

Линден по-прежнему чувствовала мир, который окружал ее. Она не утратила приобретенный в Стране дар и увидела природу своей боли. Линден просила вауру, и она знала, что делала.

Краем глаза Кавинант заметил неладное. Он обернулся и осмотрел неподвижные фигуры своих помощников. Бринн и пальцем не шевельнул, чтобы выполнить приказ.

– Кавинант, – печально прошептал Сандер. – Юр-Лорд, она… Умоляю, выслушай меня. У нее болезнь Солнечного Яда. Линден не знает, о чем говорит. Она…

– Бринн! – Кавинант заговорил тихо, но тоном, не терпящим возражений:

– Ее сознание прояснилось. Она понимает, что говорит. Принеси мне вауру.

Харучай упорствовал:

– Юр-Лорд, гравелинг знает эту болезнь. На миг Кавинанту захотелось отпустить руки Линден и схватиться за горло, чтобы удержать рвущийся крик.

– Единственная причина… – его голос дрожал, как лист на ветру, – ..по которой Кевин-Расточитель выполнил Ритуал Осквернения и погубил жизнь в Стране на сотню лет, состояла в том, что Стражи Крови позволили ему это сделать. Он приказал им ничего не предпринимать, ибо знал, что они подчинятся. Весь остаток жизни они исполняли ложный долг и даже не знали об этом. Они даже не знали, что опозорены, пока Лорд Фоул не ткнул их носом в этот позор и не доказал, что заставил их служить себе.

Презирающий отнял разум у троих из них, чтобы сделать их похожими на Кавинанта.

– Ну что, вы все еще хотите настоять на своем и дать этим людям умереть? – Внезапно Кавинант потерял контроль над собой и замолотил по песку кулаками. – Принеси вауру!

Бринн нерешительно посмотрел на Сандера, потом на Кайла – и через несколько секунд уже карабкался на край оврага, собираясь бежать к Рысакам.

Вскоре он вернулся, таща под мышкой кожаный мех Мемлы. С деланным равнодушием и стараясь не смотреть Кавинанту в глаза, он подал ему мех.

Дрожащими руками Кавинант распутал завязки и, призвав на помощь остатки своей силы воли, осторожно влил несколько капель сока сквозь стиснутые зубы Линден. Сев рядом с ней на землю, охваченный страхом и надеждой, он наблюдал, как она с трудом глотает снадобье.

Прошло несколько мучительных мгновений. Внезапно тело Линден судорожно выгнулось и сразу обмякло, словно у нее сломался позвоночник.

У Кавинанта потемнело в глазах. Рассудок бунтовал и стремился вырваться из клетки мозга. Какое-то время он ничего не видел и не понимал, пока не услышал тихий шепот Линден:

– А теперь Кайлу…

Харучай тут же засуетились Она вспомнила о Кайле – значит, к ней действительно вернулось сознание! Бринн схватил мех и опустился на колени рядом с Кайлом. С помощью Стилла он разжал стиснутые зубы соплеменника и влил ему в рот немного вауры.

Мышцы Линден расслаблялись одна за другой. Дыхание выровнялось, набухшие жилы на шее ушли под кожу. Кавинант взял ее руку и тихонько пожал пальцы с обломанными ногтями, еще недавно скрюченные судорогой боли. Ноги Линден перестали подергиваться. Кавинант прижимал ее руку к своей груди и растерянно молчал. Он не понимал, что заставило расслабиться Линден – приближение смерти или возвращение к жизни.

Его сомнения развеял подошедший Бринн.

– Ваура помогла, – бесстрастно сообщил харучай. – Кайлу лучше.

Линден с облегчением вздохнула.

Она спала, как смертельно уставший человек. Закат растворился в сумерках, и только тогда, при свете костра, разведенного харучаями, Кавинант осторожно разбудил ее и предложил немного подкрепиться. Линден была слишком слаба для твердой пищи, поэтому он напоил ее метеглином, разбавленным водой.

Она снова заснула. Отметив улучшение в ее состоянии, Кавинант вытянулся на песке рядом с ней и почти мгновенно провалился в сон. Но там его снова поджидала дикая магия. Ничто не могло остановить эту свирепую разрушительную силу. Каждый ее всплеск вызывал ликование Презирающего. Кавинант оказался новым Кевином-Расточителем. Однако его злодеяния превосходили все мыслимые и немыслимые Осквернения. Белый огонь магии превратил его в раба, и он не мог…

Кавинант проснулся на рассвете от шума голосов. Вытерев с лица холодный пот, он поднялся на ноги и осмотрелся. Угасающее пламя костра превратило утренний мрак в алый туман, и сквозь его пелену Кавинант увидел Линден, которая сидела, прислонившись г; стене оврага. Хигром кормил ее с рук, как ребенка Она тоже смотрела на него. Сумеречный свет не давал разглядеть ее лицо. Казалось, что зрение Кавинанта помутилось от мрачных кошмаров ночи. Он подошел к Линден и, сев на корточки, заглянул в ее глаза. Его губы зашептали, словно сами собой:

– Я думал, ты не выкарабкаешься.

– Мне тоже так казалось, – сдержанно ответила она. – Я уже и не верила, что ты меня поймешь.

– Да, представляю.

А что он мог еще сказать?

И все же несоответствие ответа смутило его. Он почувствовал, что теряет с ней контакт. Уловив замешательство Кавинанта, Линден погладила его бороду и тихо сказала:

– Она делает тебя очень старым.

Один из харучаев подбросил в костер сухих ветвей. Красное пламя отразилось в ее влажных глазах, и они засияли, как угольки. Линден продолжала говорить, сражаясь с дрожью в голосе:

– Ты хотел, чтобы я увидела Вейна. – Она кивнула на отродье демондимов, который стоял у противоположной стены оврага. – Я попыталась, но ничего не поняла. Он не живой. В нем так много силы, и она такая мощная… Вейн напоминает твое кольцо. Он может быть всем, чем угодно.

На миг ее тревога вырвалась из-под контроля. Она закрыла глаза рукой:

– Кавинант! Мне больно! Мне больно смотреть на него. Я устала видеть подобные вещи.

Свет костра отбрасывал оранжевые пятна на ее подбородок. Ему хотелось прижать Линден к своей груди. Но он понимал, что это не тот покой, в котором она нуждалась. Порча Опустошителя проникла ей в душу. Гиббон сказал, что обостренные чувства погубят Линден или сведут ее с ума.

– И все же видение спасло твою жизнь, – грубовато произнес Кавинант.

Ее плечи напряглись.

– Оно спасло жизнь Кайла.

Линден вздрогнула и, опустив руку, позволила ему заглянуть в свои глаза. По ее щекам катились слезы, сияющие в свете костра.

– Да, Кавинант! И твою жизнь тоже! Он молча смотрел ей в глаза, терпеливо ожидая продолжения.

– Когда ты умирал у подкаменья Кристалла, я не знала, что делать, – зашептала она сквозь зубы, и ее рот скривился в гримасе раздражения. – У меня не было даже моей сумки… Тебе бы не помогли ни госпиталь, ни лаборатория, ни хороший врач. Я не знала, что еще предпринять.

Она со всхлипом проглотила свою беспомощность.

– Поэтому я вошла в тебя. Мне пришлось почувствовать твое тело и кровь, твои нервы и легкие… Задыхаясь в миазмах проказы, я удерживала тебя живым, пока Холлиан не излечила рану.

Ее взгляд блуждал по стене оврага, не смея встретиться с глазами Кавинанта.

– Ужасное чувство. Твоя болезнь. Ее вкус. Словно я сама стала прокаженной. Как будто меня заставили дышать запахом гангрены.

Она наморщила лоб от отвращения и печали, а затем заставила себя посмотреть ему в лицо.

– Клянусь, я никогда больше не сделаю ничего подобного. От обиды Кавинант пригнул голову и взглянул на тени между ними. Ему потребовалось около минуты, прежде чем он смог заговорить без гнева:

– Теперь я понимаю, как противна тебе моя болезнь.

– Нет! Дело не в проказе! Он удивленно поднял голову.

– Я говорю про яд!

Прежде чем он успел задать вопрос, Линден заговорила снова:

– Яд все еще в тебе. И он собирается с силой. Вот почему мне так трудно смотреть на тебя. – Она едва не плакала. – Я не вынесу этого. Я просто не выдержу. Солнечный Яд проникает в меня все больше и больше. Ты говорил об осквернении. Так знай! Оно теперь и во мне!

"Я ничем не могу тебе помочь, – со вздохом подумал он. – Зачем ты пошла за мной? Зачем ты пыталась спасти мою жизнь? И почему тебя не напугала моя проказа?” Однако он не стал произносить вслух свои вопросы.

– Да, я узнаю стиль Презирающего. Он любит превращать надежды в отчаяние, а силу – в слабость. Лорд Фоул набрасывается на все, что ценно, и делает из этого Зло.

Презирающий использовал много прекрасных качеств – любовь Кевина к Стране, беззаветное служение Стражей Крови, верность Великанов и страсть Елены. А потом он уничтожил их.

Кавинант пожалел о том, что попросил Линден увидеть Вейна.

– Однако есть и вторая сторона монеты. Каждый раз, когда он пытается причинить нам вред, у нас появляется возможность сразиться с ним. Мы должны поступать наоборот – находить силу в своей слабости. Возрождать надежду из отчаяния. – Он протянул к ней искалеченную ладонь и нежно погладил ее руку. – Линден! От него невозможно спрятаться.

"Тебе не избежать его западни”.

– Если ты будешь на все закрывать глаза, это лишь ослабит твои силы. Мы должны принять самих себя. И ни в чем ему не повиноваться.

Даже если она и ответила на его пожатие, Кавинант ничего не почувствовал. Онемевшие пальцы оборвали контакт. Линден опустила голову, и волосы закрыли ее лицо.

– Твое видение спасло тебе жизнь.

– Нет! Это ты спас меня!

Ее голос тонул в бархатной тени предрассветных сумерек.

– У меня нет никакой силы. Я могу только видеть. – Оттолкнув его руку, она тихо добавила:

– Оставь меня в покое. Я устала от этих мук и бед.

Он хотел возразить ей, но тон мольбы заставил его подчиниться. Застонав от боли в суставах, Кавинант поднялся и отошел к костру в поисках тепла. Внезапно он заметил Сандера и Холлиан, которые сидели неподалеку.

Гравелинг сжимал в руках магический жезл. Красноватое пламя лизало железный треугольник. Холлиан помогала ему своим лианаром – как в тот раз, когда он впервые настраивался на рукх. Кавинант не мог понять, что они задумали.

Вскоре Сандер и Холлиан отпустили свои огни. Какое-то время они сидели держась за руки и глядя друг другу в глаза, словно нуждались в обоюдной поддержке.

– Об этом нельзя сожалеть, – тихо сказала эг-бренд, и ее шепот прозвучал как голос звезд. – Мы должны бороться до конца, что бы ни случилось.

– Да, – так же тихо ответил гравелинг. – Мы будем бороться до конца. – Потом его тон смягчился. – Я многое могу пережить.., если только ты будешь рядом.

Они поднялись на ноги, и Сандер, прижав к себе Холлиан, поцеловал ее в лоб. Кавинант отвернулся, почувствовав себя лишним, но они направились прямо к нему.

– Юр-Лорд, это должно быть сказано, – мрачно произнес гравелинг. – С тех пор как ты велел мне овладеть жезлом Верных, я все время терзался смутным страхом. Пока рукх был у Мемлы, на-Морэм знал все, что с ней происходило. Вот почему нас настиг его Огненный Мрак. Я боялся, что моя власть над жезлом тоже поставит меня под око Верных. И мой страх оправдался, Кавинант. – Он сделал небольшую паузу. – Мы только что убедились в моих подозрениях. Из-за недостатка опыта мне не удалось прочитать намерение Верных, но я почувствовал их присутствие и узнал, что полностью открыт для них.

– Что нам делать, юр-Лорд? – спросила Холлиан.

– То же самое, что мы и делали, – ответил Кавинант. В круговороте размышлений он почти не слышал свой ответ. – Бежать. А потом сражаться до последней капли крови.

Он вспомнил лицо Линден, искаженное конвульсиями кошмарных видений – ее напряженный рот и полоски пота на висках. Он вспомнил сияние дикой магии.

– Мы должны выжить. Это первая задача.

Кавинант отвернулся, испугавшись на миг потерять контроль над своими эмоциями.

Имел ли он право говорить с другими о жизни и борьбе, когда не мог справиться даже с собственной силой? С ядом, который стал частью его! Чем сильнее пробуждалась в нем дикая магия, тем меньше смысла было у всего остального. Он превращался в живое воплощение скверны и разрушения. Он терял в себе человека – гордого и неподвластного Злу.

Кавинант поднял мех метеглина и начал пить, чтобы заглушить стон израненной души. Он знал, что сила разрушает. Он знал, насколько она ненадежна. Но этого знания не хватало. Или, наоборот, хватало с избытком. Сила научила его сомневаться. А сомнения порождали насилие.

Он чувствовал, как в нем росло давление силы. Какая-то часть его уже полюбила ярость и неудержимую мощь дикой магии. Кавинант так боялся себя и последствий своей горячности, что даже не мог есть. Он пил густой медовый напиток и смотрел на языки огня, пытаясь поверить в то, что поможет сохранить себя и верность прежним принципам.

Ему вспоминались трупы на каменных плитах – более двадцати человек, которых он убил. Они оживали в призрачных сумерках рассвета и тянули к нему скрюченные пальцы. Мужчины и женщины, обманутые Опустошителем. Люди, единственным преступлением которых была иная вера.

Приподняв голову, он увидел Линден, которая стояла перед ним. Она немного пошатывалась от слабости, но в ее взгляде уже сияли искорки заботы и рассудительности. Когда Кавинант виновато опустил взор, она сказала с оттенком прежней строгости:

– Тебе надо что-нибудь поесть.

Не смея ослушаться ее, он потянулся за куском сушеного мяса. Линден кивнула, шатаясь отошла в сторону и склонилась над Кайлом. Кавинант рассеянно жевал, посматривая ей вслед.

Кайл выглядел и хорошо и плохо. Он быстро поправлялся от болезни, обретая врожденную силу и здоровье. Но его рана по-прежнему гноилась, и ваура не помогала против яда, внесенного шпорой Рысака.

Линден разглядывала рану с таким выражением, словно та терзала ее нервы. Она потребовала вскипятить воду, и два харучая без слов подчинились ее приказу. Пока вода грелась и закипала, Линден взяла у Холлиан нож, накалила его над пламенем, а затем вскрыла нарыв на руке Кайла. Он мужественно терпел боль, и только нахмуренные брови выдавали его страдания. Кровь и желтый гной брызнули на песок. Руки Линден, несмотря на слабость и истощение, сохраняли профессиональную точность. Она знала, где и как глубоко надо сделать надрез.

Когда ей принесли вскипевшую воду, Линден взяла из рук Бринна тонкое одеяло, разорвала его на полосы и, промыв рану Кайла, наложила повязку. На лбу раненого харучая появился бисер пота, но он ни разу не вздрогнул. Усилием воли успокоив дыхание. Кайл прошептал:

– Не тревожься обо мне, Линден Эвери. Со мной все в порядке. Готов служить тебе, чем могу.

– Послужи пока себе, – с печальной улыбкой ответила она. – Береги свою руку.

Уверившись, что повязка наложена как надо, она вылила на ткань горячую воду. Кайл не издал ни звука. Линден отошла от него и села у стены оврага, не в силах выносить безмолвной муки харучая.

Кавинант перевел внимание на Вейна. Первые лучи солнца коснулись головы юр-вайла, превратив ее в сияющее пятно таинственной черноты. Сандер и Холлиан быстро подбежали к обломку скалы и встали на него. Кавинант помог подняться Линден. Лица людей повернулись на восток – к восходящему солнцу.

Оно поднялось над краем оврага в коричневой дымке, похожей на саван. В его сиянии таились жуткие дары: галлюцинации и жажда, волдыри, белые кости и лихорадка. Но Линден воскликнула:

– Яд слабеет! – Прежде чем Кавинант уловил смысл сказанных слов, она разочарованно вздохнула. – Нет. Наверное, я просто схожу с ума. Солнечный Яд не изменился.

Что значит – не изменился? Неужели из-за страха она больше не доверяла своим глазам? Слова Линден обеспокоили Кавинанта. Он думал о них все время, пока отряд собирался в путь.

Наконец путешественники уселись на Рысаков и направились на восток. Они скакали по выжженной равнине Северных Пустошей, словно по раскаленной добела наковальне.

Пот пробивался на висках Линден тонкими полосками. Но ее рана была сравнительно небольшой, и она быстро поправлялась. Кавинант в который уже раз со вздохом подумал о том, что почти ничего о ней не знал.