42
ЗЕМЛЯ-2. 29.10.1668 — 31.12.1668. ПАРИЖ
Джонс, он же «святой» Клинтон, всегда занимавший парадные должности и не руководивший в жизни людьми в количестве больше, чем его избирательный штаб, пришел в ужас от перспективы управления страной. Он уже несколько раз напоминал Сартакову, Якимуре, ван Наагену и Малиновскому, что они договорились о коллективном руководстве Миссией, а он — только парадный лидер. Но работы было столько, что даже Джонсу пришлось заняться делами. Хотя бы публичным представительством.
Золотой век короля-солнца оказался позолоченным. Инфраструктура страны на десятилетия отстала от Англии, Нидерландов и Швеции. Не было ни центрального банка, ни нормального денежного обращения. Власть монарха и региональных правителей не была четко разграничена. В законодательстве царил хаос, каждый герцог издавал свои нормативные акты, нимало не заботясь об их соответствии общенациональным. Судебная система представляла собой бред сумасшедшего. Товарооборот внутри страны тормозился таможнями на границах провинций. Промышленность развивалась медленнее конкурентов. Налоги были грабительские, но поступали кое-как. Давил внешний и внутренний государственный долг. Экономика давно бы зачахла, но выручали появившиеся сверхприбыли от торговли с Африкой, Ост-Индией и Вест-Индией, Франция стала на путь многовекового паразитирования за счет колоний.
Армия была грозной только благодаря огромной численности да одаренности полководцев. Настоящий военный флот лишь создавался. Как и у испанцев, французские военные корабли представляли собой, по существу, хорошо вооруженные грузовые суда, в большинстве своем принадлежавшие не правительству, а частным компаниям. В это время в Англии уже вовсю строили фрегаты и линейные корабли, основы мощи будущего Гранд-Флита. Нидерланды не отставали. Франция без флота, способного контролировать растянутые морские коммуникации, была крайне уязвима.
Из всего государственного хозяйства тянул соки версальский двор, невероятно раздувшийся, как комар на лысине гипертоника. Не отставала католическая церковь, крупнейший в стране землевладелец. Церковная десятина таковой только называлась, в действительности ставка поборов местами достигала двенадцати-четырнадцати процентов валового продукта хозяйств.
Уровень развития промышленности огорчал.
Французы не роптали только потому, что более девяноста процентов населения не помышляло о гражданских правах. На Земле-1 стоило только Людовику XV позволить народу вслух заговорить о свободе, как революция становилась неизбежной: находились политиканы, которые непременно направляли народное недовольство в нужное им русло. Столетия спустя то же самое повторил Миша Горбачев с «перестройкой», «гласностью» и «новым мышлением», результат не заставил себя ждать.
Но дела выглядели настолько плохо лишь с точки зрения знатоков из XXIV века. По меркам своего времени Франция управлялась, как и большинство соседей, существенный прогресс затронул лишь Англию и Объединенные провинции.
Миссионеры оказались в сложной ситуации. Казнь последнего из Бурбонов была необходимостью, он оказался серьезным и опасным противником. Но если уничтожать всех монархов Европы, не лояльных к единобожцам, Старый Свет свалится в хаос, и вместо прогрессорства наступит новое Средневековье. Если пустить Францию в свободное плаванье, пойдут прахом все достижения Ришелье, который снес родовые замки слишком сильных королевских вассалов и объединил страну в кулак. Скорее всего, она рассыплется на отдельные княжества, в лучшем случае объединенные номинальной властью кого-то вроде германского императора.
Совершенный миссионерами государственный переворот означал, помимо всего, крушение первоначального сценария на завоевание планеты преимущественно через новую веру. Ожидание, что короли поверят чудесам и упадут к ногам пророка Единого Бога, разбились об упорство французского монарха, поставившего вопрос ребром: или я, или мятежники. Пришлось Францию перевести в режим «ручного управления», а на отстрел королей, особенно при отсутствии достойного преемника, наложить мораторий.
Оценив ситуацию, ван Нааген предложил политическую модель Китайской Народной Республики, просуществовавшую на Земле с 90-х годов XX века до прилета свальдов. Вместо коммунистической религии — культ Единого, вместо великого кормчего — «святой» Клинтон. При этом жесткая централизованная вертикаль управления, экономическая демократия, постоянное повышение уровня жизни черни, которая еще долго будет помнить, как родители и бабушки-дедушки пухли с голоду. Плюс цементирующая для любой нации идея превосходства над другими народами, хотя бы колониальными. О теократической империи на время пришлось забыть.
Но для реализации программы по построению развитого капитализма в отдельно взятой стране нужны были люди. Кадры решают все. «Всего» было навалом, с кадрами дефицит.
Отозванный из Нидерландов Голдберг изучающе смотрел на сидевшего перед ним человека. Жан-Батист Кольбер, интендант или, современным языком, министр финансов. Вот оно, воплощение денежной неразберихи королевства.
Вместе с тем, изучив характеристики и побеседовав с интендантом около часа, банкир понял, что Кольбера можно и нужно использовать в интересах новой Франции. Чиновник решительно выделялся из королевской элиты. Во-первых, он был простолюдин, не дворянин. В ту эпоху отсутствие знатного происхождения не ставило крест на карьере, но весьма и весьма ее затрудняло. Оливер Кромвель, некоторые из птенцов гнезда Петрова, такие биографии можно пересчитать по пальцам. Во-вторых, он был одним из немногих, кто реально осознавал проблемы экономики и как мог с ними боролся. Он настаивал на отмене внутренних таможен, налоговых преференций знати, изобличал коррупцию и казнокрадство, пытался уменьшить государственный долг и выправить внешнеторговый баланс. В-третьих, он импонировал своими скромностью и трудолюбием, не присвоил себе дворянского титула, не утопал в роскоши и работал сутками.
Вероятно, он мог сделать и больше, но непомерные военные расходы и невероятные растраты казенных средств сводили на нет его усилия. Голдберг понимал это и мягко подводил Кольбера к реформе финансов.
— Господин интендант. Вы считаете, что развитие банковской сети в стране не первоочередная задача?
— Да, господин советник пророка. Если нет золота, не нужны банки для его хранения.
— К сожалению, вы сводите функции банков только к хранению средств. Еще банки выдавали ссуды, меняли валюту, и все?
— Верно, господин советник.
— Теперь представим ситуацию, что некто в Ост-Индской компании получает письмо о том, что торговому агенту в Луизиане не хватает средств на закупку товаров. Каковы действия компании?
— Ближайшим судном передать их в Луизиану.
— Хорошо. Но, как вы, вероятно, слышали, в Париже открыт филиал Торгово-промышленного банка Голдберга. Как вы думаете, Ост-Индская компания может доверить банку передачу денег?
— Может, но ничего не изменится. Банк сам отправит золото за океан и еще потребует денег за услугу. Выгоднее отвезти своим кораблем.
— Ничего подобного. Банк отправит не золото, а только распоряжение другому банку выдать деньги клиенту. Получится гораздо дешевле. Если судно, не дай бог, пойдет ко дну, пропадет только записка, ее можно написать еще раз. Золотом никто не рискует.
— Не понимаю, — ответил Кольбер. Он явно не был финансовым гением, чьи идеи могли опередить свое время. — В чем смысл для Ост-Индского банка? У него вместо золота будут копиться долговые расписки банка Голдберга.
— Не так. Представьте на минуту, что банк Луизианы разместил у меня значительную сумму на хранение, а я такую же сумму в этом банке.
— Абсурд. Через Атлантику навстречу идут суда ради обмена одинаковыми суммами денег.
— Естественно. Никто золото не везет. Я в своем банке открываю счет моего заокеанского партнера и кладу на него определенную сумму из своих средств, а он у себя открывает счет для меня.
— Сложно. И что дальше?
— Ост-Индская компания несет мне, например, десять тысяч ливров. Я принимаю их, а в Луизиане с моего счета берут десять тысяч ливров и отдают клиенту. Либо в Париже деньги присоединяются к средствам того банка, и он платит клиенту из своих. Тут зависит от баланса расчетов между банками. Далее. Вы совершенно верно еще при Людовике озаботились экспортом французских товаров. В такой ситуации ваш купец не обязан возить казну на борту, рискуя быть ограбленным. Он продал в Ост-Индии или в Вест-Индии французский товар, и у него нет необходимости немедленно превращать деньги в груз или хранить золото у себя. Он может положить их в банк. В нужной части мира он снимет золото со счета и оплатит товар.
Кольбер увлеченно впитывал услышанное.
— Через несколько десятков лет отпадет необходимость в передаче золота. При покупке товара деньги списываются со счета покупателя и зачисляются на счет продавца. В банке при этом совершенно нет необходимости открывать сейф, отсчитывать золото и пересыпать его в сейф покупателя. Банк работает только с документами, платежными поручениями, авизо и другими. Золото, которое можно подержать в руках, так называемые наличные деньги, нужно будет только в объеме наличного оборота. Как вы понимаете, перекладывать бумажки гораздо дешевле, чем возить монеты через Атлантику. Все будут пользоваться услугами банков.
— Но ведь здесь такое поле для махинаций!
— Верно, интендант. Соответственно нужны меры для укрепления доверия и контрольный орган. В роли такого органа выступит Государственный Банк Франции, вам еще предстоит его создать. Доверие к банковским инструментам начнется именно с него. Таким образом, настоятельно прошу впредь прекратить любые махинации с государственными долговыми обязательствами. Пусть долги Людовика абсурдны, все равно нельзя обманывать кредиторов. Более того, он брал деньги не как человек — Людовик Бурбон, а от имени государства. Если речь идет о внутреннем долге аристократам, проще вернуть кредит и конфисковать все имущество за государственную измену. Но отказывать в погашении долга запрещаю! Смена главы государства и даже государственного строя не ликвидирует кредитных обязательств. Казначейские документы Франции должны быть самыми надежными в мире.
— Где же мне узнать обо всем подробнее?
— Посетите филиал моего банка, спросите де Треви, я вам дам его… — Голдберг чуть не сказал «визитку». — Дам рекомендательное письмо. Скоро Государственный совет должен принять новые ставки налогов и таможенных сборов, начнете фискальную реформу. Все налоги каждый плательщик приносит и кладет на счет казны в местный банк, чтобы я не слышал блеянья, де-разбойники отобрали по дороге!
Кольбер энергично кивнул.
— Последнее на сегодня. Исходя из ставок налогов и сборов нужен прогноз доходов на следующий год. И расходы казны. Не мне вам объяснять, что доходов должно быть больше, нам не только платить проценты, но и погашать долги. Удачи, Кольбер!
Другой известный специалист из бывшего королевского окружения — Себастьен Ле Претр де Вобан — попал в объятия ван Наагена. После встречи с пророком и многочисленных обменов мнениями с парижской знатью де Вобан составил себе совершенно точный портрет «святого» Клинтона: он был гением. Если Людовик XIV пытался вникать в выбор обмундирования армейских батальонов, оформление помещений Версаля, процентные ставки по кредитам, урожайность зерновых и прочие мелкие частные вопросы, половину из которых он тут же забрасывал на потом, пророк не разменивался на мелочи. Он выслушивал визитера, только просил уложиться не более чем в три минуты. Затем повторял три базовых постулата веры в Единого, благословлял и отправлял к одному из своих советников, с которым и велась практическая работа. Истинное величие, никакой суеты и профессиональная компетентность. Как же повезло Франции!
Ван Нааген с ходу поставил вопрос, повергший инженера в ступор:
— Господин де Вобан, вы любите убивать?
— Простите, господин советник пророка, что именно вы имеете в виду?
— Вся ваша карьера, что в армии принца Конде, что у Людовика, сводилась к созданию фортов, бастионов, окопов, траншей, мин и иных сооружений для войны. Что вы больше любите — строить или убивать?
— Конечно строить! Но вы же знаете, какое сейчас время. Мои скромные способности более всего востребованы в военном инженерном деле.
— Отлично. Тогда я вас огорчу. Войн пока не предвидится. Нужно строить верфи и корабли.
— С радостью, советник! У меня есть идеи по поводу расширения верфи в Бресте.
— Такая как в Бресте — не нужна. Нам нужны мощности по постройке судов с обшивкой из листового металла. Да, вы не ослышались. Возьмите рекомендательное письмо моему доверенному человеку в Роттердаме. Завод ван Наагена, директор ван Меер. Он покажет, что мы смогли сделать в Нидерландах. Вам предстоит строить заводы и верфи во Франции. Такие же, но лучше.
— Где же взять столько средств? — спросил де Вобан, известный сторонник государственной экономии.
— Одно только сокращение расходов на роскошь двора дает две верфи в год. — Собеседники расстались с чувством достигнутого понимания.
Жак Савари получил сундук с распечатанными текстами Гражданского кодекса Наполеона и еще несколько подобных законов, один даже из истории гуупи, компьютер удалил даты и имена собственные, переводя все на французский XVII века. Савари получил задание собрать команду и скомпилировать до нового года единый для всей страны свод законов, задача, по сравнению с которой уборка авгиевых конюшен — просто пикник. Только налоговый кодекс миссионеры решили взять на себя, никто из современников Людовика с этим справиться не мог.
Де Лувуа получил самое неприятное задание из тех, что выпадает главам военного ведомства: радикальное сокращение сухопутной армии и роспуск Морфлота. Карающий ангел Господень гарантировал уничтожение полководца, которому придет в голову напасть на Францию. Агрессивные планы на время были похоронены. Численность армии сокращалась со ста до двадцати тысяч человек, разоружалась артиллерия, а огромное количество оружия, в том числе бронзовые стволы полевых пушек, уходило в порт и отправлялось в Нидерланды. Министр мог бы заподозрить саботаж, вот только по примеру драгунского полка Единого Бога оставшиеся пехотные и кавалерийские части перевооружались пятизарядными винтовками, пулеметами и револьверами, а под новый год в Фонтенбло прошли пробные стрельбы орудий нового типа, от которых у него парик встал дыбом.
Заложенные военные корабли продавались в недостроенном виде, под торговцев. Казна выплачивала щедрые пенсии уволенным в запас военнослужащим в надежде избежать социального взрыва.
Монастыри ликвидировали почти повсеместно, а их имущество ушло на погашение долгов короны. Кроме отдельных особо упорных фанатиков, абсолютное большинство священнослужителей согласилось с новым толкованием Бога, хотя по специальности трудоустроили далеко не всех.
Были упразднены привилегии дворянства, а знатность рода осталась только моральным бонусом. Оказались недовольные, и весьма, но обошлось без Вандеи, хотя несколько раз гвардейцы срывались в довольно неприятные командировки, а на отлов и уничтожение герцога Бургундского и его соратников пришлось даже вызывать карающего ангела. Но в целом Первая Французская революция проходила почти бескровно.
