Глава третья
Первый рассказ доктора Гильгофа
ЧАЕПИТИЕ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ
Звездная система «Вольф 360», Гермес.
Осень 2282 года
Все меньшинства очень любят вести себя преувеличенно. Все до единого, поверьте на слово. Отсюда и проблемы.
Думаете, появившаяся много лет назад «политкорректность» являлась неким порождением так называемого «гуманизма» и неких аморфных «общечеловеческих ценностей»? Да ничего подобного! Причиной зарождения столь оригинального (ныне же, к счастью, почти забытого) направления в этике, когда права меньшинств расширялись в ущерб интересам и правам подавляющего большинства представителей человеческого сообщества, являлась как раз эта самая преувеличенность.
Примеров бесконечное множество. Пожалуйста, вот:
…Гопники на улице побили еврея, причем именно раввина, – это, разумеется, проявление фашизма. Так корреспонденту скажут в любой синагоге и будут долго вздыхать, пуская горькую слезу. Хотя я не уверен, что среднестатистический гопник знает, что такое фашизм, и ему все равно, кому настучать по лицу: еврею, русскому или ирландцу. Хотя сдачи он получит от всех, прежде всего от ирландца.
…Если Микеланджело был гомосексуалистом, то это лишь является основным подтверждением его гениальности – все (ну ладно, уговорили, почти все…) великие художники являлись геями. Мне вот решительно наплевать, с кем спал знаменитый итальянец: меня гораздо больше привлекает результат его творческой деятельности. Кому какой интерес в личной жизни человека? Да трахайся ты хоть с телеграфным столбом – только дело делай.
…Американские негры одно время пребывали в рабстве у белых хозяев, значит, белые теперь вечно должны испытывать чувство вины и платить по счетам. Мы, бывшие африканцы, – безработные в энном поколении, сами зарабатывать на жизнь не хотим из принципа. Потому что наши предки на вас, проклятых хонки, вкалывали. Плат 'ите. Побольше, побольше – мы хотим жить так, как и вы. В хороших домах и чтобы на еду с развлечениями хватало с избытком. Работать мы не будем по вышеизложенной причине – наработались!.. Точнее, наработались наши черные прапрадедушки, на плантациях Луизианы и Джорджии, но это уже малозначащая деталь.
И так далее до бесконечности.
Если бы собиратели почтовых марок однажды на некоторое время стали гонимым и преследуемым меньшинством, то сразу бы выяснилось, что филателисты – самые умные, хорошие и очень-очень несчастные люди, что надо учреждать фонды в их поддержку, сажать в тюрьму тех, кто марки не любит и тем более отзывается об отдельных филателистах дурно, а также устраивать в СМИ травлю коллекционеров значков или моделек автомобилей. Вот вам и триумф политической корректности. Тьфу!..
Как у всякого уважающего себя еврея, у меня полно родственников в Израиле – по линии дедушки, прабабушки и еще незнамо каких пращуров, уехавших в Землю Обетованную еще лет триста назад, после Второй мировой. Общаюсь я с ними редко – слишком занят работой, но по молодости лет я бывал в Иерусалиме у четвероюродного дяди Эфраима, между прочим уже тогда полковника армии обороны Израиля.
Так вот, дядя Эфраим однажды весьма здраво высказался в том смысле, что большинство евреев, за исключением самых упертых ортодоксов, наконец-то избавились от «преувеличенного поведения». Никто не спорит, были времена, когда национальную безопасность возвели в ранг паранойи – особенно после известных событий в эпоху Гитлера и постоянных конфликтов с арабами в ХХ веке, однако теперь этот комплекс успешно преодолен.
Почему? Ответ прост.
Швейцарцы тоже являются очень маленькой нацией, но они еще в Средневековье поняли, что крошечный народ обязан уметь защищаться. И создали лучшую в мире армию, знаменитую швейцарскую пехоту – наследниками ее великой славы являются швейцарские гвардейцы Папы Римского, в течение многих столетий бессменно охраняющие Ватикан. Евреям же понадобилась катастрофа невероятного масштаба, чтобы уяснить прописную истину: придется повязать талес вместо бандана, надеть боксерские трусы, научиться стрелять и всерьез поверить в собственные силы.
Что и было сделано. А когда уверенность достигла необходимого уровня, каждый нормальный еврей понял, что он такой же сильный человек, как немец, русский или англичанин, что он может сам себя защитить и стоять на равных с другими нациями. Мерзкая «преувеличенность» исчезла сама собой. По крайней мере если теперь где-нибудь в России или Европе возьмут за жопу богатого вора-еврея и справедливо засудят, никто не начнет вопить об «антисемитизме» и не объявит его «узником совести». Что радует.
* * *
Теперь поговорим о плохом.
Самые опасные меньшинства – религиозные ортодоксы, и вот здесь моя терпимость заканчивается. Такая публика во всех религиях и конфессиях подлежит строгой изоляции от светского общества. Фундаменталист – христианский, мусульманский или иудейский – это диагноз. Причем диагноз тяжелый и лечению не поддающийся. Фундаменталист-ортодокс хуже любого эсэсовца, его ведет вперед твердокаменная убежденность в своей исключительности, презрение, а то и ненависть ко всем, не разделяющим основную idee-fix, плюс неколебимая решимость погибнуть самому и погубить других ради ее осуществления. Жуткие люди, честное слово – приходилось сталкиваться.
В Бога я не верю, поскольку являюсь сугубым материалистом. Нет-нет, я не атеист (это тоже одна из форм религии): я лишь предпочитаю потрогать руками любой вероятно существующий объект. Ясно, что Господь Бог никогда не позволит мне трогать себя руками, посему его существование считаю недоказанным – явление не наблюдается и приборами не фиксируется, значит такового явления нет, или мы еще не научились его регистрировать. Но для любого религиозного фанатика слова «логика», «наблюдения» или «наука» являются ругательными. Спорю на сто рублей, через месяцок-другой оставшиеся на Земле люди окажутся свидетелями самого масштабного всплеска религиозного фанатизма в истории – хасиды запрутся в синагогах и будут ожидать Мессию, арабы толпами побегут в Мекку, а самым оголтелым католикам и православным явятся чудесные видения, свидетельствующие о несомненном Втором Пришествии. Моментально объявится несколько десятков «Иисусов Христов», причем один наверняка окажется негром.
Не думайте, я не смеюсь. Ничего смешного. Фундаменталисты всех мастей и раскрасок превратят человеческое общество в обуянную мистицизмом толпу, ожидающую невероятных чудес – будем учитывать, что религиозный экстаз очень заразен, почти как наш «Аттила». Еще бы, все-таки Конец Света! Какие возможности открываются! Нам же, людям государственным, придется несладко: на фоне приближающегося Апокалипсиса пророки и проповедники сыграют свою деструктивную роль, от них можно будет ожидать любых пакостей. Любых, понимаете? Массовые самосожжения, экстатические «бдения» в святых местах, отказ людей от эвакуации – как же, Отец Небесный решил уничтожить Землю, нельзя противиться Воле Его! Их уже ничем не переубедишь! Причем понятие «воля Отца» в разумении фанатиков всегда стоит выше, чем сам Отец. Как будто воля – самодостаточная единица, руководящая Отцом, как марионеткой… Бред, разумеется. Но бред, возведенный в ранг неоспоримой догмы.
Первое время спецслужбы еще сумеют держать ситуацию под контролем: руководство приняло решение идти на крайне жесткие меры вплоть до физического устранения наиболее яростных лжепророков. Затем наступит «день Х» и правительство снимет с себя обязательства по отношению к подданным, остающимся на Земле. Миша прав: было бы очень интересно понаблюдать за происходящим в самые последние дни перед окончательной гибелью цивилизации – любой социолог, изучающий поведенческие схемы человеческого общества, продал бы и перепродал душу за столь уникальный материал. Я и сам бы не отказался, особенно если под рукой всегда будет оставаться «Франц-Иосиф», как реальный шанс к спасению, но… Но я обязан подчиняться приказу: основной целью продолжает оставаться планета Гермес. Если уж взялся за дело, изволь закончить и добиться хоть каких-то результатов.
Результатов нет. По крайней мере таких, какие могут удовлетворить адмирала, Государственный совет и совместную русско-германскую комиссию по эвакуации.
Нам с Крыловым не верят. Мы в меньшинстве. И никакая политкорректность нас не спасет.
* * *
Таинственное исчезновение Коленьки ночью на 28 сентября прошлого года стало для меня шоком. Во-первых, аналогичный прецедент был отмечен несколько лет тому: история с провинциальным мальчишкой, подхватившим «синдром Крылова». Обидевшийся на человеческую нетерпимость парень просто собрал шмотки и ушел к Чужакам. Каким образом – неизвестно, хотя я убежден, что подвергшиеся изменениям люди способны сами находить дорогу за Грань, отделяющую наш мир от субвселенной братьев по разуму.
Во-вторых, Крылов являлся основной и единственной надеждой на контакт. Потрясающая модернизация его организма, вызванная неизвестным катализатором, давала повод задуматься о том, что все Чужаки (или их абсолютное большинство) владеют сверхспособностями, рядом с которыми жалкие фокусы Бэтмена, Человека-паука и прочих «героев» дебильных комиксов перестанут быть даже смешными, не говоря уже – впечатляющими. Если единственная нить, ведущая к зеленым человечкам, будет оборвана, значит, вся суета, затеянная на Гермесе, окажется бессмысленной. Веню Гильгофа уволят без пособия и пенсии, я пойду работать дворником, сопьюсь и умру под забором, разочарованный в жизни и ее загадочном смысле. Раскрою страшную тайну: я очень хочу войти (а не влипнуть!) в историю, как первый ученый, сумевший найти общий язык с настоящими инопланетянами. Здоровое честолюбие еще никому никогда не вредило – так пусть же мое имя однажды будет выбито золотыми буквами на мраморной плите, установленной в центре города!..
Гм. Здесь можно поставить смайлик.
В-третьих, я четко осознавал, что с вероятностью в сто два процента Коленька исчез навсегда. Может, среди обычных людей ему стало скучно и захотелось оказаться в более комфортабельной обстановке, где новые возможности организма раскроются со всей полнотой? Или он действительно стал нечеловеком, более не принадлежащим цивилизации людей? Впрочем, чего гадать, все равно я никак не мог повлиять на ситуацию!
Получив ритуальный втык от Бибирева, которому пришлось сообщить о пропаже, я занялся повседневными делами – высадка передового эшелона на Гермес шла полным ходом, союзники перебрасывали с Земли части технического обеспечения – менее чем за три ближайших месяца наша планета (вот видите, я уже начал именовать Гермес «нашей планетой»… Оговорка отнюдь не случайная) должна принять девять миллионов четыреста пятьдесят тысяч человек, и это являлось лишь прелюдией ко второму этапу Эвакуации, который начнется в начале зимы.
Несметную орду колонистов предстояло разместить в еще не обжитых районах на севере, довести до сведения каждого, что кажущаяся благостность Гермеса обманчива и здесь можно наткнуться на сотни различных опасностей, от ядовитых растений до хищных гигантских варанов, доставить им продовольствие на первое время, озаботиться развитием транспортной сети – придется строить дороги. Очень непростые задачи. Таким образом, я как полномочный представитель Управления Имперской Безопасности занялся совершенно несвойственными биологу делами – на счету была каждая пара рук и каждая голова, способная соображать.
Несколько дней меня терзало смутное чувство, что в истории с Крыловым есть нечто весьма и весьма странное. Странностью являлся не сам факт исчезновения в никуда, а сопровождавшие его обстоятельства. Всякий нормальный человек, собираясь в дальнее путешествие, возьмет с собой хотя бы привычные вещи и небольшой запас еды – юный Барбен из Сен-Флорантена сделал именно так, это достоверно известно: отец Фернандо рассказывал, и у меня нет поводов не верить священнику. Кроме того, Барбен зашел попрощаться и известил настоятеля церкви о своем намерении уйти к Чужакам. Но Коленька совершил нестандартный ход: просто вылез из автомобиля, забрал с собой диноцератиху Гильзу – «домашнее животное» лейтенанта Вебера – и убыл в неизвестном направлении.
Направление, впрочем, определилось следующим утром, когда Луи Аркур вместе со своей замечательной псиной-волкодавом и капитаном Казаковым нашли место, где Крылов растворился в воздухе или нырнул в одну из «дыр», как здесь назывались стационарные точки сингулярности, ведущие то ли в другое время, то ли в иные измерения. Понятно, что искусственный разум принадлежавшего господину капитану персонального микрокомпьютера не выявил ничего экстраординарного – Коленька будто сквозь землю провалился, причем сделал это в банальнейшем замусоренном проулке возле Рю де Сент-Омер – не мог найти места поприличнее!
Отец Фернандо намекал, будто его подопечный Барбен слышал некий «зов», однако подробности остались неизвестны: священник сослался на тайну исповеди. Хорошо, допустим, что Крылова тоже «позвали» и он сломя голову ринулся к приманке, раздолбай эдакий. Однако какую роль здесь играл обычнейший диноцерат? Это довольно редкий представитель местной фауны, ничем, кроме древности своего вида, не примечательный – маленькое норное животное с желтовато-белой шерстью, набором острейших зубок и полным отсутствием мозгов. По крайней мере, так было раньше, когда диноцератов изучал Жерар Ланкло. Теперь же зверьки вдруг обуялись неслыханным человеколюбием, а объектом его приложения стала тевтонская база «Аахен». Диноцераты оккупировали военный городок и вскоре стали привычной частью пейзажа – экипажи многих танков взяли диноцератов «на воспитание». Жерар объяснения давать отказался, поскольку такое поведение зверей противоречило всем прошлым наблюдениям. Сказал только, что возможно наблюдается некое проявление коллективного разума колонии диноцератов – они якобы убедились в неопасности людей. Смех один. Дикие животные никогда себя так не ведут.
…Рано утром 3 октября в каюту «Франца-Иосифа» заявился Сигурд и бесцеремоннейшим образом дернул меня за ногу. В искусственных людей спокон веку вкладывали программу вежливости и корректного общения с человеком натуральным, но это порождение извращенного разума Удава Каа имело крайне смутное понятие о субординации, особенно во внеслужебное время.
– Отцепись, – проворчал я, натягивая плед на голову. – Сколько времени?
– Четверть седьмого, – отозвался Сигурд. – И не надо мне говорить о том, что андроиды могут вообще обходиться без сна, а человеку обыкновенному он необходим. Вставайте, доктор. Есть новость.
– Когда ты вваливаешься в комнату среди ночи, я тебе не доктор, а его высокоблагородие господин подполковник! Что еще?
– Новость ждет в салоне. Вместе с диноцератом герра Вебера.
– Что-о?
Хочешь не хочешь, а просыпаться придется! Я подпрыгнул на кровати, мигом натянул футболку (задом наперед), запутался в штанинах брюк и наконец выскочил за дверь, бомбой пронесшись по коридору корабля.
Ну точно. Вот он, негодяй, во всей красе. Луи здесь же, вместе с Альфой.
– И как это прикажете понимать? – прошипел я, подпуская в голос зловещий тон. Не приветствовать же господина Крылова цветами и песнями? Терпеть не могу, когда меня заставляют беспокоиться! – Завтрак в дружеском кругу? Конечно, раз в десять дней можно себе такое позволить!
Гильза, завидев меня, испуганно свистнула и забралась под стол. Собака невозмутимо наблюдала.
– Чего молчишь, засранец?
– Жду, пока вы, Вениамин Борисыч, выговоритесь, – с лучезарнейшей улыбкой ответил Крылов. – Давайте-давайте, готов выслушать от вас любые мнения о моей скромной персоне!
– Идиот, – буркнул я, усаживаясь напротив. – Луи, будьте столь любезны, налейте кофе. Я в такую рань туго соображаю.
Коленька решил проявить полезность и приготовлением кофе занялся сам. Сигурд, с обязательной кривоватой ухмылкой на губах, устроился в дальнем углу, на откидном стульчике – ждал развития событий.
– Мсье Крылов пришел вчера вечером, – пояснил Луи, желая прервать чересчур затянувшуюся паузу. – Попросился переночевать.
– И дальше? – осведомился я.
– Утром мы проснулись и сразу пошли в Бланьяк, – сообщил наш общий приятель, словно это и без него не было очевидно. – Вам следует выслушать Николая. И… Не надо сердиться, доктор.
– Отмазываете, значит? – Я позволил себе улыбнуться. – Выгораживаете? Хорошо, ставить в угол Коленьку не буду, только лишу сладкого на обед и отправлю спать в девять вечера. Что ты молчишь, будто язык проглотил? Мы ждем!
– Обращается на «ты», – сказал Крылов. – Значит, действительно волновался… Вы, док, извините – так получилось. Сам не ожидал, честное слово!
– Чего не ожидал? – подался вперед я. – Они… Они тебя позвали?
– Вроде того. Хорошо, начну с самого начала. После дня рождения Луи Сергей повез нас в город на своем джипе, это было сразу после полуночи по местному времени…
* * *
Я сделаю вам смешно, но рассказанная Коленькой история тоже показалась мне сказкой. Сначала. Затем я решил привести в систему отдельные эпизоды, запросил по линии Планка необходимую литературу, освежил знания в науке о символах и вдруг понял: Крылов вовсе не обкурился опия в салоне мадам Коменж и не пролежал минувшие дни в белой горячке. Всё правда. А если мы имеем дело с чистой правдой, значит… Значит пресловутый «контакт» с не менее пресловутыми «зелеными человечками» откладывается на неопределенное время. Общаться как на официальном, так и на бытовом уровне Чужаки отказываются.
Попытаюсь кратенько изложить приключения Крылова. Алиса с ее Страной чудес, Чеширским котом и белым кроликом тут и рядом не валялась – сочинение Льюиса Кэрролла теперь может показаться скучнейшей историей о походе в шляпный магазин.
Итак, все началось на домашнем банкете, который мы устроили в честь некруглого юбилея Луи Аркура. Надарили ему самых роскошных подарков, поели-попили, поговорили. Однако никто, включая меня самого, не заметил, что Гильза неожиданно проявила к Коленьке самый пристальный интерес – диноцератиха крутилась у его ног, затем попросилась на ручки. Крылов возился с Гильзой часа три, не меньше, будто маленький ребенок с игривым щенком. Внешне – ничего особенно примечательного, ну понравилась человеку зверюшка, бывает! Невозможно было подумать о том, что мой верный помощник вдруг решит применить по отношению к Гильзе свои новые дарования. Понятия не имею, как он это делает, механизм «сканирования» остается загадкой, но после своей болезни Коленька обрел способность к «нестандартному зрению» в недоступных для обычного человека диапазонах – тепловом, рентгеновском и еще черт знает каких, он сам пока не до конца разобрался.
– …Только представьте, – с упоением говорил Крылов, – я нежданно-негаданно понял, что диноцерат вовсе не является обычным животным. Не знаю, как объяснить! Будто огонек внутри светился! Я и так, и эдак, не могу понять, в чем дело! Пытаешься взломать пароль, а цифры не подходят – вот вам аналогия.
– Почему сразу не сказал? – спросил я.
– Что говорить-то? Посмотрите, Вениамин Борисович, на дикую животную, у которой внутри есть некий источник энергии, не имеющий никакого отношения к стандартному обмену веществ и электрической активности в мозге и сердце? Вы бы поверили?
– Может и поверил. Получается, что ты, герой-подпольщик, решил втихомолку выяснить, почему наша Гильза светится изнутри?
– Верно. Когда ехали обратно в Бланьяк через центральные кварталы города, «защита» у Гильзы внезапно рухнула, не знаю, как я это сделал. В голове будто тумблер щелкнул, а дальше… Нечто вроде телепатии.
– Телепатией называется обмен мыслями или считывание мыслей у другого разумного индивидуума, – справедливо заметил я. – Только не говори мне, будто диноцераты разумны!
– Я и не говорю! В центральную нервную систему диноцерата встроено нечто вроде искусственного накопителя данных. Скорее всего бионанорекодеры – у нас ведь проводили подобные эксперименты, но они закончились полным провалом.
– Ага, – подтвердил я. – Было дело лет пятнадцать назад, во времена всеобщего увлечения нанотехнологиями. Механические микрообъекты, когда атом «приклеивался» к атому, а молекула к молекуле, мы делать научились, но опыты с живыми тканями, белками, результатов не дали – чересчур сложная структура. Что дальше?
– Данные наверняка хранятся в химической форме, – уверенно продолжил Крылов. – Передача осуществляется импульсом, появляющимся при стимуляции определенной части коры головного мозга. Я случайно подобрал нужную частоту и моментом получил полный информационный пакет. В привычных единицах измерения – сотня миллионов терабайт, наверное…
– Ты ври, да не завирайся, – подал голос Сигурд. – Почему тогда голова не лопнула от перегрева? Мои собственные нейроны модифицированы для записи максимального количества информации, но и они не выдержат такого перенапряжения в краткий момент времени!
– Помолчи, ходячий тостер! – огрызнулся Крылов. – Я же сказал «наверное», а не «точно». Сплошные предположения – и про нанорекодеры, и про импульсное передающее устройство на биооснове. Просто это наиболее доступный способ объяснить. Никакой техники, сплошная биология, теоретически такое возможно!
– Сиг, какая тебе разница? – поддержал Коленьку Луи. – Можно, конечно, устроить Гильзе трепанацию черепа и исследовать ее мозги с помощью электронного микроскопа, но тогда Курт нас убьет… Вернее, своим танком переедет! Николай, рассказывай дальше!
– На чем мы остановились? Да, на инфопакете. Хотите верьте, хотите не верьте, но я теперь точно знаю о расположении всех точек сингулярности на Гермесе. Сколько мадам Коменж насчитала «дыр» в ближайшей округе? Шесть? Ну-ну! Постоянные и временно появляющиеся точки входа-выхода расположены через каждые пять географических минут по всей территории планеты, с севера на юг и с востока на запад, на пересечении параллелей и меридианов…
– Чего-чего? – Я похолодел. – Двенадцать точек сингулярности на каждый градус? Итого… ну-ка Сигурд, кто у нас тут главный калькулятор?
– Восемь тысяч шестьсот сорок на весь Гермес, – мигом ответил андроид. – Девятьсот двадцать дополнительных, созданных искусственно – на Дорогах. Всего девять тысяч пятьсот шестьдесят… Внушает!
– Не может быть. – Я помотал головой. – Для активации такого гигантского количества «дыр» требуется море энергии! Больше, чем излучает здешняя звезда!
– Звезда? – усмехнулся Коленька. – Кто вам сказал, что Вольф-360 – это звезда?
– А что же еще? – Я пожал плечами. – Если некое небесное тело светит и выглядит как звезда, значит, это точно не астероид, не планета и не шляпка вашей бабушки, выброшенная в открытый космос за ненадобностью!
– Зададим себе вопрос: почему Вольф-360 настолько яростен? – сказал Крылов. – Желтые карлики спектрального класса G не отличаются излишней нестабильностью. Вольф же бушует так, словно перед нами молодой гигант наподобие Сириуса. Солнечный ветер, чудовищные взрывы на поверхности, странная цикличность бурь – пять-шесть месяцев штормит, потом трехнедельный перерыв…
– Это уже чересчур! – отозвался я. – Ты что, хочешь сказать, будто Вольф-360 – искусственный объект? Да никакая цивилизация, даже суперпуперразвитая не сможет создать звезду!
– Звезду – нет. А вот превратить ее в источник энергии исключительной мощи – вполне.
– И каким же образом? Любое светило само по себе такой источник! По определению!
– Предположим, что Гермес действительно является огромным транспортным терминалом, перекрестком всех дорог галактики или хотя бы нашего Рукава Ориона. Поддержание в рабочем состоянии всех точек сингулярности требует постоянной энергетической подпитки. Самый оптимальный вариант получить неистощимый ресурс – сверхсингулярность, находящаяся где-то неподалеку.
– Черная дыра, что ли? – недоверчиво протянул Луи. – Но где?.. Пресвятая Дева! Ты это всерьез?
– Вот именно, всерьез, – кивнул наш приключенец. – Засуньте искусственную или натуральную черную дыру в ядро звезды и получите искомый источник энергии. Сравнительно безопасно и экономично. Небольшая сфера Шварцшильда будет пожирать светило много миллионов лет, а когда придет время, вы сможете подыскать для «галактического вокзала» другую планету… Вот вам объяснение крайней нестабильности Вольфа: звезда медленно коллапсирует, вещество ее недр падает в крошечную черную дыру, по этой причине термоядерные реакции в коре и на поверхности форсированы… Отсюда и постоянные бури вместе с периодами ремиссии, когда в глубинах звезды наступает кратковременное равновесие между веществом, летящим «вниз», и гелием, прорывающимся к поверхности. Расчетный срок угасания Вольфа – полтора-два миллиона лет, на наш век хватит.
– Это тебе все Гильза рассказала? – не без сарказма осведомился я.
– Да. Похоже, этих зверьков приставили к нам в качестве наблюдателей…
Диноцератиха вылезла из-под стола и улеглась рядом с Альфой, даже не подозревая, что стала предметом всеобщего внимания. Накопитель информации хренов!
– Такого не бывает, – ввернул я нашу любимую фразу. – Да и плевать! Хватит о черных дырах. Мы остановились на вечере после праздника у Луи. Ты мирно побеседовал с Гильзой, что было потом?
– Потом? Решил проверить полученную информацию на практике, разумеется! Я лишь хотел выяснить, как работает ближайшая точка, которую можно активировать самостоятельно! Думал, загляну в «дыру» и мигом вернусь… Кто ж знал, что вылезти обратно получится не сразу!
* * *
Практическое осуществление поставленной задачи выглядело следующим образом. Крылов, на всякий случай прихватив с собой диноцерата, незаметно отошел от машины и направился прямиком в безымянный переулок, расположенный всего в паре сотен метров от имперского консульства. Очень уж хотелось немедленно удостовериться в истинности своих соображений. Отлично его понимаю, я поступил бы так же – меня с детства завораживало слово «тайна», поэтому и пошел работать в разведку. Правда, затем выяснилось, что большинство тайн не несут в себе ничего, кроме неприятностей, огорчений и расстройств. Куда проще читать о тайнах в приключенческих книжках, нежели в секретных документах – только настроение испортите, причем надолго…
Не будем, однако, отвлекаться.
– Ты хочешь сказать, что неактивная точка входа способна пропустить человека по… По его сигналу? – наседал я на Коленьку. – Пароль, аналогичный тому, что вскрыл «базу данных» Гильзы? Не понимаю две вещи: почему ты настолько легко сумел его разгадать?
– Потому, что я теперь такой, как они. Вениамин Борисыч, согласитесь, что если ученому средневековому монаху показать компьютер, он только руками разведет от удивления, а любой современный школьник, тем более увлекающийся техникой, моментально поймет, как обращаться с самой сложной программой… Ничего особенного, знания на уровне безусловного рефлекса. Надо только понять принцип действия. Посылаешь импульс на определенной частоте, информационная сфера Гермеса принимает сигнал, точка входа открывается…
– Информационная сфера? – переспросил я. – Час от часу не легче! Это что еще такое?
– Откуда я знаю? Вероятно, сеть точек сингулярности оборудована чем-то вроде сенсоров-транспондеров, вроде планетарного суперкомпьютера. Чужакам, с их способностью работать с живой тканью, сделать такое – раз плюнуть! Засунул наносенсор в любое дерево или травинку, и пожалуйста – прыгай куда хочешь, хоть на Процион, хоть в другую галактику…
– Куда же ты попал?
– Точка активировалась, я шагнул как и положено, с юга на север. Никакой другой планеты там не обнаружилось, стандартный «карман»…
«Карманами» мы именовали «закукленные» области пространства – с виду обычный другой мир, а в действительности ограниченная несколькими десятками или сотнями метров зона, замкнутая на самое себя, вроде листа Мёбиуса. Иди куда хочешь, все равно через несколько шагов очутишься в исходной точке. Что это за чудо, доселе было непонятно, но, похоже, Коленька сумел разгадать загадку.
– …Я едва в штаны не наложил, когда выяснилось, что вход туда – односторонний. Представляете, док? Очутиться в запертом «кармане»? Воды-еды нет, связаться ни с кем невозможно. Что, сначала съесть Гильзу, а потом героически покончить с собой? Перегрызть arteria radialis на руке собственными зубами? Дивная перспективка… Короче, перетрусил будто кролик, очутившийся в волчьем логове. Потом подумал: зачем Чужакам создавать напрочь бесполезный «карман»? Помните, что во всех известных нам «карманах» пейзаж ничуть не отличается от обычного пейзажа какой-нибудь планеты?
– Помню, конечно, – подтвердил я. – Но окружающая среда там абсолютно статична. Движения воздуха нет, солнце зависло в одной точке, ни единая травинка не шелохнется… Со временем чудеса – наши ПМК показывают, будто оно или течет назад, или просто остановлено. Чего уж точно никогда быть не может!
– Может. «Карманы», по моему скромному мнению, являются своего рода «станциями пересадки» на транспортной сети Чужаков или чем-то вроде транзитных терминалов. На некоей планете появляется стационарная точка сингулярности, не требующая фантастических затрат энергии. Рукотворная черная дыра или что-то очень похожее, понимаете? Внутри любой природной черной дыры понятия «время» не существует, это установлено еще Стивеном Хоукингом в ХХ веке. Разумно предположить, что данное правило распространяется на искусственно созданные «неагрессивные» черные дыры. Поэтому-то оказавшись в «кармане», в своеобразном пузыре, находящемся на поверхности чужой планеты, мы видим, что в округе ничего не происходит. Наблюдения ведутся изнутри сферы Шварцшильда!
– Так-так. – Кажется, я начал понимать, о чем толкует Крылов. – Коленька, поздравляю! Сами догадались или Чужаки подсказали?
– Сам, – хмыкнул Крылов. – Чего тут думать, скажите? Всё очевидно. Осенило, что называется. Раз я имею дело с «транзитной станцией», значит, надо поискать следующую точку входа, расположенную здесь же, на листе Мёбиуса!
– Нашли?
– Почему мы сейчас разговариваем, как думаете? Конечно, нашел. В пяти шагах!
– И?
– И познакомился.
– С кем?
– С первым представителем инопланетного разумного сообщества, снизошедшим до общения с нами, дикарями… Пока вы не гарантируете представления в Нобелевский комитет – ничего больше не скажу!
* * *
– Прежде всего – подробности! Внимание к мельчайшим деталям! Иначе Нобелевки не видать тебе как собственных ушей! – сказал я после торжественного объявления гарантий. Понятно, это больше походило на шутку, однако, если вдуматься, шансы растрясти комитет на премию были вполне реальными, не случись заварухи с «аномалией». – Опиши все в точности: внешность, манера общения… Кстати, на каком языке вы разговаривали? Не на русском же? Или, может, на эсперанто?
– Вам, доктор шутки одни… По поводу языка ничего сказать не могу, скорее всего использовался какой-то универсальный способ общения, тоже на уровне рефлекса. – Крылов вдруг расстроился: – Я почти ничего не могу объяснить привычными нам понятиями! Так получалось, вот и все объяснение! Веня, вы сможете доходчиво растолковать, почему умеете ходить, причем ходите на ногах и не спиной вперед? Или почему способны в точности отличить кофейную чашку от пачки сигарет?
– Спокойнее, мой юный друг, – кивнул я, отлично зная, что Николай испытывает весьма серьезные затруднения. – Установим за аксиому: все действия совершались автоматически. Твоя генетическая память сейчас двадцатикратно превосходит память любого из живущих людей. Больше на это затруднение не отвлекайся. Меня интересуют сами события, а не причины, их породившие. Значит, ты обнаружил выход из «кармана» и переместился… Куда?
– Понятия не имею. Планета с кислородно-азотной атмосферой, тут никаких сомнений. Ночь. Лун на небе нет, только звезды.
– Рисунок созвездий запомнил?
– Отчасти… Большая Медведица точно была, только ковш поменьше, звезды смещены.
– Хорошо, попросим ИР «Франца» смоделировать рисунок по твоей памяти, глядишь и поймем, где ты оказался. Хотя бы приблизительно. Дальше?
– Дальше я, простите, охренел. Сюрприз каких поискать. Точка выхода находилась или рядом с лесистыми холмами, или в предгорьях. Воздух чистейший. Смотрю – костер. Самый обычный костер, в десятке метров от меня. Дымком тянет, запах похож на можжевельник. Рядом с костром – человек.
– Значит, человек… – повторил я, машинально отпивая кофе из пластикового стаканчика. – Не обезьяна, не огурец и не и медуза. Кожа хоть не зеленая?
– Скорее смуглая, – улыбнулся Коленька. – Я всерьез: homo sapiens как с картинки. Руки-ноги-голова, на руках пять пальцев – это я нарочно отметил. Лет сорок по виду. Этнический тип – европеоидный, но, по-моему, есть примесь монголоидов, складка на веке не выражена.
– Пять с плюсом за наблюдательность. – Я одобрительно кивнул. – Уверен, что это был не фантом и не голограмма?
– Уверен. Он был вполне материален.
Забегая чуть вперед, скажу: никаких вещественных подтверждений описанного ниже разговора мы не получили. За пределами Гермеса ПМК отказался работать, хотя Крылов предусмотрительно поставил его на запись. ИР персоналки отговорился якобы возникшими проблемами с определением времени – и впрямь, показания более чем надежного армейского прибора, специально созданного для работы в экстремальных условиях, привели меня в замешательство. Якобы времени как одной из обязательных составляющих четырехмерного мира там вообще не существовало. Что в принципе неудивительно – если мы имеем дело с некой искусственной сферой Шварцшильда, значит, и течения времени под «горизонтом событий» быть не должно. Просто, как дважды два. Только решительно неправдоподобно!
– Дальше-то что было?
– Ну как… Он меня заметил, махнул рукой – подойди, мол. И сразу спросил: «Заблудился?»
– А ты?…
* * *
– Заблудился? – Неизвестный человек совершенно не удивился появлению Крылова. Окинул спокойным взглядом и вернулся к основному занятию: на углях костра стоял закипающий котелок, темную жидкость приходилось постоянно размешивать обструганной палочкой. – Хочешь чаю?
– Чаю? – с трудом выдавил Коленька. – Чаю?
– Не водки же…
Так. Это, кажется, попахивает откровенным абсурдом. Кто бы мог предположить, что Чужаки знакомы с понятиями «чай» и «водка»? И что они одеваются примерно так же, как люди с Земли – темно-зеленые брюки, кожаная курточка с бахромой по рукавам… Бред!
– Заблудился, спрашиваю? – повторил мужчина. – Ты вообще откуда?
– Я… – Крылов, как человек вполне коммуникабельный, быстро поборол первое изумление и решил говорить правду, одну только правду, ничего, кроме правды. – С Гермеса, система Вольф-360.
– Ни хрена тебя занесло, – присвистнул любитель крепкого чая и начал считать вслух: – Двести шесть тысяч, да накидываем семь и три процента искривления, плюс еще двенадцать по шкале Арта… Ну-ка, мил человек, год у тебя какой?
– В смысле – «год»? – не понял Крылов. – По какой системе отсчета?
– Да по любой!
– Две тысячи двести восемьдесят второй по Рождеству Христову… Если вам это о чем-то говорит.
– Даже так? – На этот раз мужик посмотрел на Коленьку куда более заинтересованно. – Но ведь… Кхм. Ладно. Тогда скажи, что ты вообще здесь делаешь?
– «Здесь» – это где? – задал Крылов вполне разумный вопрос.
– Назовем так: за пределами Гермеса.
Ясно. О существовании колонизированной людьми планеты Чужаки не знать не могут, раз уж она является узловым терминалом их транспортной сети. Но почему название одинаковое?
– Я просто… Вот зверь, видите? Зовут Гильза.
Дядька мельком взглянул на диноцератиху и вопросительно уставился на Крылова.
– Как бы это объяснить? У Гильзы внутри…
– Знаю. Бионакопитель. Ты что, решил попользоваться доступной информацией?
– Получается, да.
– Понятно. Детский интерес. В руки попала бомба, а ты решил, что это погремушка. Разреши-ка посмотреть…
Чужак на мгновение коснулся руки Крылова, нахмурился и чуть пожал плечами.
– Удивительное дело… Чего стоишь столбом? Вон там у бревнышка стаканчики, разлей пока чай.
Ручка котелка оказалась холодной. Стаканчики сделаны из материала, похожего на фарфор. Матово-белые, никаких рисунков или знаков. Гильза обнаружила поодаль от костра заросли высокой травы и принялась за поздний ужин – на Гермесе было около трех ночи.
Горячий напиток больше напоминал матэ, нежели традиционный чай. Вкусно.
– Ты когда стал таким, как сейчас? – напрямую осведомился Чужак. – И про обстоятельства расскажи.
Коленька честно рассказал, втайне надеясь, что новый знакомый сейчас все-все объяснит: про Гермес, Дороги, изменения на клеточном уровне, позволившие Крылову запросто гулять по коридорам искривленного пространства, и прочие неразрешимые тайны, с которыми люди столкнулись за последние месяцы. Ничего подобного, однако, не произошло.
– Значит, не всё вычистили, – непонятно сказал мужик, выслушав. – Да и черт с ним, слишком много времени прошло… Что ты на меня так жадно смотришь? Я несъедобный. Рассчитываешь получить подробные объяснения о случившемся с тобой? Не получишь, уж извини. Возвращайся лучше домой. Если, конечно, у тебя есть такое желание…
– Домой? – поперхнулся Коленька. – Каким образом? Вы же сами сказали: я оказался где-то очень и очень далеко!
– Поправимо, – отмахнулся Чужак. – Провожу. С учетом замедления временных потоков, уложимся в четыре перехода. На Гермесе пройдет несколько дней, предупреждаю сразу. Тебя искать не будут?
– Будут, – согласился Крылов. – И очень тщательно.
– Отбрехаешься. Допивай чай, забирай своего зверя и пойдем… Мне потом еще обратно возвращаться!
* * *
– И это всё? – Я только руками развел. – Никаких откровений вселенской важности? Значит, ты встретил живого инопланетянина, поболтал с ним о всякой ерунде, хлебнул чифиря и запросто отправился обратно?
– Именно. Чужак в два счета переправил меня на Гермес, точка выхода – в двух километрах к юго-западу от города. Мы действительно прошли через четыре «кармана». Еще предупредил, чтобы я больше в их «лабиринт» не совался – можно заблудиться так, что вовеки не выберешься, а помощь отыскать сложно. Кажется, транспортная сеть используется гораздо реже, чем нам представлялось… Понимаете, доктор, этот дядя вовсе не показался мне инопланетянином в привычном понимании. Мы как-то говорили о тотальной разнице в мышлении, якобы нам будет крайне сложно друг друга понять, а оказалось наоборот. Он ничем не отличался от вас, Луи или Казакова.
– Это меня и смущает. Вдруг Чужаки с их сверхспособностями могут определять, какую манеру общения выбрать в том или ином случае? Невозможно поверить в абсолютную психологическую идентичность Чужаков с обычными людьми земного происхождения!
– Факт – вещь упрямая, – ввернул Коленька.
– И в данном случае – недоказуемая. Думаете, нам кто-нибудь поверит на слово?
– Никто, – убежденно откомментировал Сигурд. – Большое начальство ждет доклада о фантастических зеленых человечках, а мы представим рапорт о том, как господин Крылов гонял чаи с банальным homo sapiens, пусть даже неким невероятным образом очутившимся в одном из «карманов»? Смех один!
– Все равно докладывать придется… – Я вздохнул. – А тебе, Николай, почему-то не пришло в голову прихватить оттуда какой-нибудь сувенир. Пуговицу бы оторвал, чашку забрал…
– Начинать общение с иной цивилизацией с мелкой уголовщины? – криво усмехнулся Коленька. – Док, я был о вас лучшего мнения!
* * *
Дальнейшее можно в подробностях не описывать, и так все ясно. Отчет ушел «наверх», где вызвал сначала недоумение, затем презрительные смешки, а в финале и раздражение очень большого начальства. Адмирал связался со мной и напрямую высказался в том смысле, что год или два назад он оценил бы шутку по достоинству, но теперь чувство юмора у него совершенно атрофировалось.
Не время для веселья, доктор. Нам нужны четкие результаты и недвусмысленные ответы на весьма актуальные вопросы, большинство которых отнюдь не являются приятными.
Желаете взглянуть на список этих вопросов? Пожалуйста. Никаких важных тайн я не раскрою.
– Если на Гермесе обнаружены следы Чужаков, то где таковые обитают и есть ли возможность вступить с ними в непосредственный контакт?
– Можно ли гарантировать безопасность переселенцам, направленным на Гермес в ходе Эвакуации с Земли? Ясно, что мы должны гарантировать невозможность «инопланетного вторжения».
– Если же таковое вторжение теоретически возможно, то каковы будут предложения по организации стратегической обороны Гермеса?
– Что, в конце концов, произошло на планете Карфаген в системе 18-й Скорпиона? (Отсюда вытекает другой список – кто, когда, почему и каким образом перерезал тамошних аборигенов?)
– Если предположения о существовании «транспортной сети» Чужаков верны, то каковы принципы ее действия и можно ли создать нечто похожее с нашими технологическими возможностями? Или воспользоваться самой сетью для исследования необитаемых миров, не навлекая гнева зеленых человечков?
Я указал только на важнейшие задачи, поставленные перед нами. Ничего себе вопросики, а? На данном направлении должны работать несколько тысяч продвинутых спецов из лучших научно-исследовательских институтов Империи и союзников, с обязательным привлечением биотехнологических монстров наподобие ИР «Птолемея», лучших хай-тек разработок человеческой цивилизации, огромных финансовых средств и при максимальной поддержке государства. Лет пять назад, в благополучные и мирные времена, так бы всё и получилось, однако начавшаяся суматоха с «аномалией», большой Эвакуацией и колоссальными трудностями, увязанными на эти события, привели к тому, что одной из важнейших (не побоюсь этого слова – стержневой!) проблемой современности приходится заниматься любителям. И это еще мягко сказано.
Кто я такой, по-вашему? Верно, всего лишь доктор наук из учреждения с очень секретным названием «Калуга-9», основное направление – микробиология и вирусология. Очкастый ботаник, выслужившийся в подполковники и начальники отдела только потому, что ОББ никогда не представлял из себя конторы, славной героическими свершениями или хотя бы громкими шпионскими скандалами. Сиди себе в лаборатории, обеспечивай «биологическую безопасность» с микроскопом в правой руке и пробиркой в левой да жди, когда придет представление на очередное звание…
Не скажу, что ОББ занимается совсем уж бесполезным делом, однако крутого боевика о наших захватывающих приключениях не снимешь – любой сценарист удавится от скуки. Драйва никакого. По крайней мере до тех пор, пока наши «объекты исследований» не вырвутся на свободу – но тогда придется снимать не боевик, а фильм-катастрофу.
Что же мы имеем с гуся, спрашивается? Пожаловаться на невнимание руководства я не могу, здесь все идет как надо. Денег – море, хоть подтирайся (пардон за эдакий вульгаризм). Аппаратура – самая лучшая. Мой «личный» космический корабль таков, что любые короли-президенты-миллиардеры могут с чистой совестью хором скулить от зависти. Любую, самую засекреченную информацию мы получаем немедленно и в полном объеме – фактически доступ по наивысшей категории, главы иных государств ни о чем близко похожем и мечтать не могут. Помощь искусственного разума? Нет проблем, вот вам, доктор Гильгоф энд компани, прямой канал связи по линии Планка с «Птолемеем». Консультируйтесь хоть до посинения.
Есть одно «но», причем решающее. Жесточайший кадровый голод. Тех, кого я называю «посвященными первой ступени» (ну прямо розенкрейцеры или тамплиеры какие-то!), насчитывается всего пять человек: ваш покорнейший слуга, Коленька, капитан Казаков, Аня Белкина и Луи Аркур. Мы впятером знаем о проблеме Гермеса всё – от «а» до «я» и даже немножко больше. Следующая ступень посвящения – Лолита вместе со своим папашей-натуралистом и бандой молодых да ранних изыскателей, нанятых Удавом Каа для работы на «перспективном направлении». Вторую ступень пьедестала также занимает Бибирев (с легкой руки язвительного Казакова получившего в нашей среде прозвище Гроссадмирал), но его высокопревосходительство слишком занят для того, чтобы вникать в самую суть и, как говаривал Козьма Прутков, «зреть в корень». Назовем это так: надзорный орган.
Третье место отдано своре аналитиков и спецконсультантов ГРУ и Управления Имперской Безопасности. «Свора» – это я конечно преувеличил. Имеющих доступ к главнейшему секрету Империи не так уж и много, всего-то человек тридцать или немногим больше. Вот они и являются наиболее вредоносной частью посвященных – никому и ничему не верят, позволяют себе открытые насмешки и всячески убеждают руководство, что Веня Гильгоф сотоварищи дружно спятили или же учинили комплот с целью оправдать завышенные расходы. В просторечии сие именуется куда более неприглядно – нецелевое использование средств и фальсификация данных, осуществленные по предварительному сговору группой лиц… Прав был Коленька – мелкая уголовщина во всей красе.
Вы спросите: почему я не запросил кадровую поддержку? Смысла не вижу! Скептики и недоброжелатели могут сколько угодно кляузничать Бибиреву и уверять адмирала в моей неадекватности, но доверия шефа я не утратил – он такой же романтик, на свой страх и риск поверивший в сказку. У Бибирева отлично развита интуиция, начальник ГРУ способен точно определить, где зарыта самая главная собака. За что и уважаю.
Мои доводы звучали так: ваше высокопревосходительство, двум богам служить нельзя. Или мы сосредотачиваем колоссальные силы и бросаем все ресурсы на решение «проблемы Гермеса», или вплотную занимаемся Эвакуацией. Последний проект должен считаться приоритетным – если государство погибнет, то и Гермес окажется никому не нужен. Незачем отвлекать резервы, сами справимся.
– Впятером? – чуть вздернул бровь адмирал. – Доктор биологии, армейский капитан, дочка великого князя и двое парней с ветром в голове? Я имею в виду мсье Аркура и Крылова. Вы серьезно?
– Серединка-наполовинку. Люди нужны, споров нет. Не нужны лишние люди. Вы можете хоть сейчас прислать на Гермес несколько десятков специалистов, но они не смогут понять, чем мы занимаемся. Будут работать по привычке: нам дали задание, мы выполняем. Я не сумею внятно растолковать, что здесь происходит! Мы впятером плюс Лолочка со своей бандой хотя бы понимаем, что делаем! Начали работу с нуля, не имея никакого базиса, никакой информации! Все на уровне чутья лисицы – мы просто гоним кролика. А вашим молодцам неизвестен его запах. Они даже не представляют, как выглядит кролик… Понимаете?
– Кажется, понимаю, – осторожно кивнул Бибирев. – Вы, Вениамин Борисович, должны знать, насколько велик риск.
– Можно откровенно?
– Можно.
– Я принципиально не верю в агрессию Чужаков – смысл? Это первое. Второе: если таковая и случится, при наихудшем раскладе мы потеряем лишь треть эвакуированных. В случае тотального уничтожения всего населения Гермеса, разумеется.
– Стратегически грамотно, – невесело сказал адмирал. – Что для нас какие сто миллионов живых людей? Остальные-то выживут? На Афродите? Так?
– Не так. Я понимаю, риск большой. А если Гермес действительно безопасен? Если мы перепугались тени, призрака, которого создали сами? Почему Чужак обязательно должен оказаться врагом?
– Веня, вы сами уверяли меня, что данная планета является неким важнейшим центром, транспортной перевалочной базой чужой цивилизации. Мы же берем Гермес под полный контроль… Вот сравнение: как думаете, что случится с Империей, если, например, американцы сейчас начнут контролировать все транспортные сети России?
– Ничего хорошего, – ответил я. – Для нас. Сравнение неадекватное, ваше высокопревосходительство. По моим данным, Чужаки следят за нами. Достаточно закрыть для колонизации районы северного полушария Гермеса, где находятся Дороги, декларировать наши намерения, клятвенно пообещать Чужакам, что мы туда не сунемся и не станем проводить исследования…
– Доктор, вы идеалист.
– А вы?
– Я – осторожный идеалист. Так рискнем?
– Рискнем!
«Введение в действие операции прикрытия „Каспий“ в соответствии с директивой Генерального штаба СМ-0112 будет осуществлено 17.07.83 3:45 московского времени силами шести пехотных, одной танковой и двух горных дивизий при поддержке авиагрупп „Коршун“ и „Антонов“. Направление основного удара: Джульфа-Суфиан-Тебриз, отвлекающего: Лариджан-Решт.
При достижении успеха в течение первых суток войска будут отведены на линию стратегической обороны Эчмиадзин-Нахичевань-Ленкорань. Основная задача: сдерживание возможного контрнаступления противника. Задача центрально-азиатской мобильной группировки – оборона по хребту Копетдаг.
Стратегической авиации и ВКК ставятся задачи по нейтрализации основных сухопутных сил противника, расквартированных в северо-восточном Курдистане. Бомбардировки объектов гражданской инфраструктуры, вне всякого сомнения, вызовут попытку ответного удара с воздуха. ВВС противника открыты коридоры в направлениях Ашхабад, Чарджоу, Махачкала. Противовоздушная оборона на данных направлениях ослаблена.
Командованию войск ПВО-ПКО вменяется в обязанность не допустить прорыва авиации и крылатых ракет противника севернее 42 параллели и восточнее 76 градуса восточной долготы. Следует исключить безвозвратные потери наших войск в живой силе на оборонительных линиях.
В случае применения противником ядерного оружия приоритетными целями для удара возмездия считаются города Исфахан, Мешхед и Хорремабад.
С целью максимального затягивания конфликта полного уничтожения дислоцированных вдоль государственной границы сил противника не допускается. Оружие массового поражения на данных участках будет применяться только в исключительной ситуации.
‹…›
Прогноз по санитарным потерям гражданского населения среднеазиатских и закавказских районов Империи в случае ответного удара – до 100 тыс. человек».
Из докладной записки верховного командования Объединенных Генеральных штабов руководству Российской и Германской империй. 15 июля 2283
