VII

В каждой стране существует свой новый город. Далеко за примерами ходить и не нужно, достаточно хотя бы на карту Европы взглянуть. Их в России, по крайней мере, два — Великий и Нижний, а уж по всему континенту видимо-невидимо. Просто некоторые названия утратили со временем свой первоначальный смысл, уверенно назвать новым городом можно теперь только Неаполь, что раскинулся у подножия знаменитого вулкана Везувия.

Именно в этот город и доставил француза с эстляндцем капитан шхуны. Высадил их в шумном порту, взял деньги да свалил в ближайшую таверну.

Золотарев для начала предложил где-нибудь в городишке комнату снять. Во-первых, хотелось отдохнуть от постоянной качки и хорошенечко выспаться, не опасаясь, что вывалишься во время очередной волны из гамака. А ведь Андрей в первые дни пару раз выпадал, потом правда приноровился. Во-вторых, нужно было разузнать обстановку царившую на континенте. Информацией, о том, что на материке кроме Северной войны бушует и другая, он владел. Вопрос был в другом, где именно на данный момент проходили бои, ну, не хотелось бы во время будущего путешествия оказаться в самом эпицентре. Одно дело погибнуть в стране, которая стал его второй родиной, другое на чужбине, да к тому же от шальной пули. Плюс ко всему вербовщики, что так и норовили обманом и хитростью пополнить ряды солдат, тающих у королей прямо на глазах. В-третьих, нужно было приобрести транспорт. Андрей предпочел бы купить пару лошаденок, но видя поклажу математика решил, что вряд ли этим только обойдется. Вполне возможно придется взять карету. К счастью Абрахам де Муавр сообщил, что придумает, как разместить его поклажу на спине животного.

Но начнем с первого. Это жилье. В трехсоттысячном городке, втором по величине после Парижа, отыскать небольшую комнатушку удалось с трудом. В какую бы таверну не заглядывали путешественники всюду получали отказ. Лишь только в одной говорливый макаронник сообщил, что теща его, да забери ее дьявол, согласна сдать небольшую комнату, вот только была одна проблема — постояльцы, что решались найти у нее приют не могли найти с ней общего языка. Вполне возможно, что причиной всего этого, потом сказал де Муавр, было то, что ее зять норовил подсунуть ей в качестве постояльцев различных проходимцев. Увы с графом и математиком он ошибся. Женщина «в теле», непонятно как передвигающаяся, оказалась не такой уж мегерой. С постояльцами если и конфликтовала так только из-за того, что те ей просто не нравились. Она и на путешественников было набросилась, но Золотарев, сам не зная как поставил ее на место. Вполне возможно, что словами:

— Сеньора нам бы привести себя в порядок, мы прибыли издалека и хотели бы для начала помыться.

Женщина сначала заорала, что помоются и за собой не уберут, но Андрей пообещал, что все будет в порядке. Когда он потом появился перед сеньорой в фиолетовом кафтане, коротких такого же цвета штанах, да зеленых штанах, мадам сначала рассмеялась, заявив, что ничего более смешного не видела. Она пару раз заставила повернуться графа кругом.

— Давайте поступим так, — предложила женщина, — вы отдаете мне этот наряд, а взамен получаете другой.

Андрей хотел отказаться, но дама подмигнула и прошептала:

— Для этого кобеля зятя.

Переворачиваясь с боку на бок, пыхтя она подошла к комоду и вытащила голубые штаны и кафтан.

— Вот возьмите это. Переоденьтесь, а потом я лично должна убедиться в том, как вы сдержали свое обещание.

Андрей взял одежду. Пошел в комнату. Там, у окна сидел математик и что-то писал на листочке. Взглянул на Андрея и тоже улыбнулся.

— А когда-то мне этот кафтан нравился, — проговорил Золотарев раздеваясь. — Такие мундиры носили солдаты небесного флота царя Петра.

Он даже на секунду испугался, что сболтнул лишнее.

— О том, что у Петра есть секретное оружие, в виде летающих шаров, я слышал, — проговорил ученый, и вновь продолжил писать.

Андрей переоделся, на него вновь взглянул математик.

— Так лучше. Кстати, — вдруг добавил он, — мне нужно с вами, граф, переговорить.

— Хорошо де Муавр, — проговорил эстонец и направился к двери, но француз остановил его.

— Может перейдем на Ты? — поинтересовался он.

— Тогда зовите меня Андре.

— Хорошо, Андре.

Золотарев вернулся к хозяйке, подал ей сверток с его бывшей одеждой.

— Вот теперь другое дело, — проговорила женщина, — можете сами убедиться, вон там зеркало.

Андрей подошел к зеркалу и минуты две себя разглядывал. Действительно такой цвет костюма был куда лучше фиолетового, по крайней мере, когда ты не находишься в строю.

— Ну, так, — произнесла сеньора, — теперь показывайте, как вы сдержали свое слово.

Прогулялись до ванной комнаты. Женщина пришла в полный восторг. Пришлось Андрею сказать, что служил в свое время золотарем у государя московского. Имя царя сеньоре ничего не сказало.

— Впервые я рада, что мой кобель зять ошибся.

Она улыбнулась. Засеменила в свою комнату, в дверях остановилась. Повернулась всем телом и произнесла:

— Приходите с вашим другом, я угощу вас обедом.

Паста(43) под изысканным томатным соусом. Впервые за столько лет Андрею вновь удалось попробовать еще неизвестный на Руси овощ. Можно было бы купить здесь на рынках столь диковинные для этого периода овощи, да привзти к столу Петра, да вот только эстонец опасался, что те испортятся по дороге. Можно было бы купить семена, но вот только где их найдешь. Как только выпадет такая возможность, он обязательно поинтересуется у сеньоры.

После обеда, в отличие от математика (тот решил прогуляться по городу), Золотарев решил немножко отдохнуть.

Второе выяснить оказалось намного проще. Везде можно найти человека, который в прекрасной компании да за бутылочкой вина расскажет все что ему известно. Таким человеком оказался офицер местного гарнизона. Забулдыга еще тот.

А дела обстояли следующим образом. После прошлогодней весенней попытки взять Мадрид, граф Голуэй был разбит Бервиком в битве при Альмансе, вследствие этого Валенсия открыла ворота перед победителем. Затем покорился Арагон и вся Испания. После чего война на Пиренейском полуострове превратилась в серию мелких столкновений.

Герцог Мальборо разработав новый план, начал одновременное наступление вглубь Франции со стороны Фландрии и из Пьемонта в Прованс, вынуждая тем самым Короля-Солнце подумывать о мире. Летом тысяча семьсот седьмого года, когда Золотарев отбивал яростный штурм Нарвы, сорокатысячная армия австрийцев перешла Альпы и вторглась в Прованс, где почти до самого Рождества безуспешно осаждала Тулон. Этим же летом имперская армия через Папскую область прошла к Неаполю и овладела всем Неаполитанским королевством, чем офицер, сидевший сейчас напротив Андрея, казалось гордился.

— Вот уже скоро год, как я здесь, — проговорил офицер, — пью прекрасное вино, тискаю красивых неаполитанок, и радуюсь, что не участвую в кровавых бойнях.

По секрету служивый поведал, что армия герцога Мальборо столкнулась месяц назад с французами.

— У лягушатников, — произнес офицер, — серьёзные проблемы с командирами. Герцог Бургундский и герцог Ванлом не находят общего языка. Их решения в основной степени недальновидные.

Когда была затронута тема английского флота, Андрей подумал, что им с математиком повезло в том, что во время путешествия не столкнулись с британскими кораблями? Как утверждал офицер тот был замечен около островов Сицилии и Сардинии.

Андрей тяжело вздохнул. Информация была вроде бы нужная, но ценности, увы, уже не представляла. Во Францию, где хозяйничал Мальборо он не собирался, оставаться в неаполитанском королевстве тоже. Хотелось узнать, что делают в это время все те же австрийцы.

— Воюют с венгерскими повстанцами, — проговорил офицер, и упав в салат, заснул.

Узнать подробности так и не удалось. Нужно было, что-то решать, ведь дальнейшее путешествие должно было проходить по землям на которых сейчас хозяйствовали австрияки. Хотелось бы преодолеть территорию без осложнений и оказаться на Украине, но по-мирному казалось вряд ли получится. Если не нарвутся на австрийцев, так уж точно избежать румын, венгров и других мятежных народов вряд ли удастся.

Третье пришлось отложить на какое-то время. Как выяснилось на следующий день, когда Андрей протрезвел, после вчерашней попойки, Абрахам де Муавр был еще тем — Казановой.

Утром к ним в квартиру ворвался итальянец. Глаза у него горели дьявольским огнем. Он неистово махал руками и кричал.

— Что ему нужно? — поинтересовался математик.

— Ну, во-первых, — молвил Андрей, начиная понимать о чем идет речь, — ты наставил ему рога с его супругой. Чувствую — зря ты это сделал, Абрахам. Во-вторых, он вызывает тебя на дуэль.

— С чего такая щедрость? — удивился математик.

— Вот и я думаю с чего, — согласился с ним Андрей, — он ведь мог запросто тебя прирезать. Кстати, Абрахам, ты умеешь пользоваться шпагой?

— Ты, граф, считаешь, что ученые не могут за себя постоять?

Андрей промолчал. Любишь кататься — люби и саночки возить. Раз закрутил интрижку с чьей-то женой, то не удивляйся если к тебе придет ее разгневанный муж.

Де Муавр подошел к своему сундуку и извлек оттуда шпагу.

— Я готов с вами сразиться, сэр, — проговорил он, вставая в позицию.

— Я конечно переведу твоим слова Абрахам, — сказал Андрей, — хотя я не думаю, что они требуют перевода, но может не в комнате. Не люблю я, понимаешь, пятна крови. Да и хозяйка останется недовольна. Мне кажется, как бы не закончился поединок, а мы с тобой будем вынуждены съехать.

Де Муавр запихнул шпагу в ножны.

— Хорошо сеньор, — проговорил он, обращаясь к итальянцу, — выберете место и время?

— Сейчас и не медленно!

— Хорошо.

Они вышли из комнаты, и Андрей вынужден был проследовать за ними. Прошли мимо озадаченной и удивленной хозяйки квартиры. Золотарев на секунду задержался и принес извинения за возникшие неудобства, понимая что зять сеньоры все таки подложил ей свинью в виде двух иноземцев, один из которых так и норовит вляпаться в неприятности.

Итальянец привел их на пустырь за городом. Скинул свой кафтан на землю и вытащил из ножен шпагу. Приготовился к поединку. Понимая, что извинениями не отделаться, кому понравится когда тебе наставляют рога, встал в позицию и де Муавр. Андрей присел на один из валунов. Прежде чем начать атаку, итальянец вдруг повернулся к графу и сказал:

— Должен принести вам извинения сеньор, но я вынужден буду убить вашего приятеля.

Андрей даже пожалел, что взял с собой математика. Вот сейчас его убьют и мир потеряет одного из теоретиков, а ведь он внес, хоть и небольшую, долю в современную математику. Лучше было его оставить в Англии и добираться домой в одиночку.

Между тем поединок начался. Противники поочередно друг друга атаковали. Наносили удары, парировали, уклонялись и увертывались. Казалось, что схватка затянется надолго и кончится смертью одного из дуэлянтов. К счастью этого не произошло. После нескольких хитрых выпадов итальянцу удалось ранить де Муавре. Тот пошатнулся и схватился за руку. Через белоснежную рубашку проступила кровь.

Итальянец сделал несколько шагов назад и остановился.

— Вообще-то я удовлетворен.

Андрей удивленно посмотрел на него, встал с валуна и направился к математику. Достал из кармана платок, и перевязал рану.

— Моя жена, — продолжал макаронник, — не отличается высокими моральными принципами. Крутит хвостом перед каждым мужчиной, а те так и бегут к ней. Если бы я не застал вчера вашего приятеля, то все бы прошло тихо, но ему не повезло. Мы столкнулись, а я к тому же был не один. А кому приятно, когда тебе в лицо говорят, что ты — рогоносец. А теперь, господа, разрешите вас покинуть.

Он уже готов был уйти, но на секунду задержался и повернувшись к французу сказал:

— Вы уж поосторожнее, приятель. Не все такие добрые, как я.

Казалось, что неприятности кончились, но когда вернулись на квартиру, Золотарев понял, что ошибался. Хозяйка проводила их до комнаты, а потом попросила зайти Андрея к ней.

— Вот, что сеньор, — молвила она, когда Андрей стоял в дверях. — Я вынуждена отказать вам в съеме комнаты. Вы мне нравитесь, но ваш приятель… Короче, вы должны покинуть мой дом.

Золотарев чувствовал себя студентом, который набедокурил и теперь стоял перед директором университета, а тот сообщал ему, что их с приятелем исключают. Вообще-то они и так съехали бы через пару дней. Андрей считал, что он и так долго задержался в Неаполитанском королевстве. Хотелось скорее вернуться к жене, сынишке Силантию и дочке Элизе. Он предполагал, что постарается определиться с предстоящим маршрутом их путешествия окончательно и выбрать транспорт. Теперь же все придется делать как можно быстрее.

— Нельзя ли нам прожить еще пару дней? — поинтересовался Андрей в надежде, что сеньора пойдет на уступки, — Мы и так собирались в скорость уехать.

— Хорошо, — согласилась хозяйка, — но только на день. Затем вы должны покинуть мой дом.

Времени, понял Андрей, у него не так много. Посовещался с математиком. Де Муавр предложил перебраться через Адриатическое море на Балканский полуостров. Для этого сперва купить лошадей, добраться на них до ближайшего порта на этом море, и уже потом нанять корабль, или хотя бы небольшую лодку. А уж на Балканах можно разжиться на худой конец каретой.

— Лучше верхом, — проговорил Андрей, вспомнив, что сам предлагал царевичу ехать в экипаже.

— Можно и верхом. Если удастся нанять корабль, то и лошадей продавать на этой стороне Адриатики не понадобится.

Вечером Золотарев отправился покупать лошадей. Пришлось немного раскошелиться. Купленных животных до вечера следующего дня оставил у продавца, договорившись, что придут за ними. Купец за дополнительную услугу потребовал денег.

Утром Андрей еще раз встретился с хозяйкой. Та была на кухне и готовила свой фирменный томатный соус. И тут в эстонце проснулся бизнесмен дремавший все это время. Золотарев уже понял, что купец из него не получится. Негоциант и бизнесмен, как выяснилось в этой эпохе понятия несовместимые.

— Жаль, что так и не удастся больше попробовать ваш чудесный соус, сеньора, — проговорил он.

— Вам он понравился?

— Конечно. Жаль, что в Московском государстве такого прекрасного соуса не найти. Я бы хотел купить его себе немножечко в дорогу. Я заплачу.

— О, что вы, граф, — проговорила она. — Лично вы ничего плохого для меня не сделали. Впрочем, как и ваш приятель. Единственное, что меня расстроило, так это то, что по его вине в моем доме вспыхнул скандал. У меня и так мало желающих останавливаться, а тут еще такая ситуация. Но как же вы сохраните его?

— Консервация, — пояснил Андрей.

Женщина ничего из этого не поняла. Тогда эстонец попросил использованную бутылку из-под вина. Видимо от судьбы не уйти, та оказалась прямоугольной, наподобие тех в которых в будущем продавали армянский коньяк. Затем прокипятил ее.

— Зачем это нужно делать? — спросила женщина.

— Отмываю остатки вина, чтобы те не повлияли на вкус, — пришлось немножечко солгать. Вряд ли сеньора знала о работах голландского натуралиста Антонио ван Левенгука, который с помощью оптического микроскопа обнаружил — бактерии.

Женщина понимающе кивнула. Затем Золотарев попросил ее налить соус в бутылку, причем заполнить ее до самого верха. Сеньора выполнила, после чего Андрей закупорил ее пробкой из пробкового дерева, тоже предварительно прокипяченной в горячей воде.

— Еще сургучом залить и все. Можно хранить, — эстонец задумался, — по крайней мере, года два.

— Жаль, что мне все это не запомнить, — вздохнула сеньора.

— Можно записать. А потом, когда вы будете это делать чаще, все запомнится само собой.

На секунду Андрею показалось, что история вновь сошла с привычной колеи. Если хозяйка не забудет способ консервации, то этот способ хранения продуктов появится на сто лет раньше привычного срока. Это Золотарев прекрасно помнил. И если Николя Аппер получил в свое время медаль от Наполеона, то он, скорее всего обойдется всего лишь бутылочкой консервированного томатного соуса. Но одной бутылочкой, как граф понял через минуту, ему ограничиться не пришлось. Сеньора заорала на всю кухню:

— Паулино!

В комнату вбежал сорванец лет десяти, по всей видимости ее сын.

— Паулино, — проговорила она, — неси все бутылки твоего отца.

Пока мальчишка ходил да искал тару, женщина рассказала, что ее муж пьяница. Все свое время проводит за бутылочкой. В перерывах между которыми умудрялся сделать ей очередного ребенка.

— А сколько их у вас? — поинтересовался Андрей.

— Десять. Средняя дочь, вышла за муж за трактирщика. Как ни отговаривала ее от этого безумного шага, как ни убеждала, что он — кобель — не удалось. Вот и воюем между собой. Ситуацию с мужем-рогоносцем может и он спровоцировал.

— Да не стоит его винить. Если тут и есть вина, так только моего приятеля…

Договорить Андрей не успел — в кухню заглянул мальчишка неся около десяти точно таких же бутылок, в большой корзине. Провозились до вечера. Женщина даже вдруг заявила, что за столь любезный совет по хранению продуктов, она даже готова сменить гнев на милость и оставить путешественников у себя еще на несколько дней.

— Увы, — проговорил Золотарев, — но я уже договорился насчет лошадей, а денег, чтобы платить за конюшню у нас не так и много.

— Хорошо, тогда вот возьмите, к той бутылке с…

— Кетчупом, — проговорил Андрей.

— Пусть будет кетчупом, — согласилась сеньора, — еще две бутылки.

На следующий день, не дожидаясь вечера, путешественники на двух лошадях отправились в ближайший порт.

На противоположный берег Адриатики сошли уже вчетвером. Еще по пути в порт удалось познакомиться с двумя итальянцами, один из которых был художником, другой архитектором. Разговор возник на пустом месте и перерос в интересную беседу, когда выяснилось, что граф родом из Московского государства, оба тут же предложили составить компанию. Андрей насчет архитектора и не сомневался, человек в строящемся Санкт-Петербурге, как раз к месту будет, что-что а строить макаронники умели — примером служил московский кремль, а вот художник оказался под вопросом. Тут для начала нужно хотя бы увидеть, на что он способен. Если — авангардизм или постмодернизм, так уж увольте. Вот реалистическая живопись тогда добро пожаловать. Золотарев полюбопытствовал, сможет ли он взглянуть на рисунки живописца. Мужичек открыл альбом и продемонстрировал свое творчество. Графика конечно, но довольно хорошая.

— А в красках? — поинтересовался Андрей.

Выяснилось, что художник расписывал потолок одного из храмов. Уточнять Золотарев не стал, если фрески и сохранились, то скорее всего числятся под табличкой — автор неизвестен.

— А меня можешь нарисовать? — попросил он, когда на корабле плыли по морю.

— Могу.

Вот и провел граф все время в пути в качестве модели. Когда художник закончил, Андрей некоторое время разглядывал рисунок, пытаясь подловить живописца на какой-нибудь неточности, но разочарованно вздохнул. Если бы картинка была цветная, так точно фотография, а пока так… Звали итальянцев: художника — Марио Сизаре и архитектора Джузеппе Марлонни.

Уже на корабле выяснилось, что Марлонни первоклассный шахматист. На почве интеллектуальной игры и расчетов, что частенько делал архитектор, они с математиком и сошлись.

Когда же ступили на берег балканского полуострова Андрей предложил дальше путешествовать в карете. Прежде, чем они с Сизаре отправились на поиски транспорта, граф поинтересовался, а владеют ли его новые компаньоны оружием. Выяснилось, что да.

— Это просто замечательно, — произнес Золотарев и улыбнулся, — дорога впереди опасная. Сначала по Балканам поедем, потом через Карпаты, а уж затем Украина… народ в этих краях беспокойный.

Княжество Трансильвания.

Некогда эти земли принадлежали гордым и независимым дакам. В этих краях была их столица — Сармизегетуза. Но вскоре пришли римляне, и государство превратилось в провинцию.

С началом великого переселения народов, когда в IV веке в Европу из Азии вторглись гунны и аланы, и продолжавшегося вплоть до VII, а славяне в тот момент уже занимали земли к востоку от Эльбы, через территорию Трансильвании прошло огромное количество народов и племен. Последними из которых были — мадьяры им эти края приглянулись. Предъявили они свои претензии на эти области только после того, как венгерский король Иштван I разбил местного князя Дьюлу в тысяча третьем году, присоединив тем самым Трансильванию к своим владениям.

Самостоятельным государством Трансильвания стала только спустя пятьсот лет, когда после Мохачской битвы(44) Янош Запольян стал правителем этих земель. Правда потом, уже после его смерти княжеству пришлось признать верховенство турецкого султана.

Уже в конце XVII века после неудачной осады турками Вены и попытки посадить на трансильванский престол своего ставленника, княжество было занято войсками Габсбургов. Затем султан, после Капловицского мира(45), отказался от всех претензий на обладание Трансильванией.

Сейчас государством управлял князь Ференц II Ракоци, мечтавший уйти из-под контроля Габсбургов.

Андрей же ассоциировал княжество Трансильвания с графом Дракулой — персонажем литературных произведений и книг. Персонаж придуманный ирландским писателем Брэмом Стокером, для одноименного романа. Эстонец в свое время прочитал все книги посвященные вампиру. Он помнил и прекрасно знал, что прототипом главному герою послужила реально историческая личность — Влад III Цепеш, господарь средневекового княжества Валахия по прозвищу — Дракула.

Остановившись в одной из таверн Андрей в первый день своего пребывания глаз не сомкнул. Всю ночь ворочался ожидая, что вот-вот в окно влетит летучая мышь, грохнется об пол и превратится в кровососа. Он даже слово себе дал, что утром приобретет чеснока. Какого же было ощущать себя идиотом, когда удивленный трактирщик вынужден был продать целую связку.

— Зачем он вам? — полюбопытствовал он.

Когда Андрей, по глупости, объяснил причину столь интересной покупки, тот минут пять смеялся. Затем велел графу сесть за один из столиков. Принес кувшин с вином, жареную курочку нашпигованную чесноком и сел рядом.

Андрей налил содержимое в бокал и попробовал. Обычное вино, облегченно вздохнул, опасался, чего уж греха таить, что это кровь. Видя его действия трактирщик вновь рассмеялся.

— Влад III Цепеш никогда не пил человеческую кровь, — заявил он. — Действительно он был человек неуравновешенный со множеством странный идей и привычек. Да и то, что провел в заложниках и удерживался в Стамбуле, вместе с младшим братом четыре года. Его туда отправили еще двенадцатилетним мальчишкой. В наши края он приехал, когда ему шел двадцать первый год. Вел борьбу с боярами за централизованную власть. Вооружил крестьян и горожан, для защиты своих земель от Османской империи. Даже отказался платить султану дань, а когда тот хотел усмирить зарвавшегося князя, заставил отступить вторгшуюся на его земли тридцатитысячную армию во главе с самим султаном Мехмедом II. — трактирщик вздохнул тяжело, сделал глоток из чаши и продолжил, — но Влада III предали. Сделал это Матьяша Корвин — венгерский король(46). Двенадцать лет в тюрьме, а затем вновь Цепеш стал государем Трансильвании. Был убит, пронзенный копьями.

Андрей осушил кубок и посмотрел на трактирщика, тот улыбнулся.

— А, то что Влад пил кровь, — проговорил он, — так это враги его выдумали, чтобы оправдать арест и предательство. Жесток он конечно был, но только к супостатам. Крестьян и горожан ни когда не обижал. Может быть поводом для этой легенды послужила история венгерского рода Баттори, которому принадлежал Цепеш. Ходил слух, лет этак сто назад, племянница Стефана Баттори — Елизавета убивала молодых девушек и пила их кровь…

— Для чего? — поинтересовался эстонец.

— Говорят, что таким образом хотела она омолодиться. Сейчас уже никто не знает — правда это или вымысел.

То, что во время переливания крови от одного человека в другого организм на время омолаживается, но и подхватить заболевание, если кровь не проверенная раз плюнуть, подумал Золотарев. Невольно Андрей улыбнулся. Вспомнилось, что на свете существуют четыре группы крови, о которых люди восемнадцатого века, и даже девятнадцатого еще не знали.

Поблагодарив трактирщика за любопытный рассказ и за прекрасную курочку, нашпигованную чесноком, Андрей поднялся к приятелям.

Архитектор и математик играли в шахматы. Отсутствовал только художник.

— Где Марио? — поинтересовался граф.

— Взял мольберт и ушел в горы. У него возникло желание запечатлеть местный пейзаж.

— Пойду проверю, как он там, — молвил Андрей и прихватив кафтан направился к двери.

Солнечная погода, но в горах немного прохладно. Гордым шагом шел Золотарев по тихим улочкам городка, к предполагаемому пленеру художника. Он не сомневался, что тот отправился к замку, что возвышался на самом краю страшной пропасти в Карпатских горах. Дома в этих краях живописные и трудно встретить точно такие же в других местах Европы.

Узкая дорога вывела Андрея на поляну, с которой отчетливо был виден серый замок с красными остроконечными шпилями, десятками печных труб, с сотней бойниц вместо привычных окон. Посреди лужайки Марио поставил свой мольберт. В руках он держал карандаш, рядом в траве лежала палитра, а за ухом была кисточка.

«Неужели он решил, за один раз нарисовать этот замок, — подумал Андрей, — неужели забыл, что не сегодня, так завтра мы отправляемся в путь? Достаточно было бы грифелем нарисовать контуры картины, а уже потом по приезде в Санкт-Петербург, Москву или какой другой город, написать полноценный пейзаж».

— Воздух тут какой-то странный, — молвил Золотарев подходя к художнику, — словно пропитан какими-то страшными тайнами.

— Я гляжу вы это тоже заметили, граф, — проговорил Сизаре, — и здания и люди какие-то хмурые, неприветливые. Мне тут один из горожан, что встретился по дороге, когда я шел сюда, сказал, что места эти прокляты. Вначале князь Влад Цепеш, — художник не упомянул порядковый номер правителя, — много крови пролил. Потом «ворон"(47) отметился своим предательством, а затем ведьма-графиня, что в жертву своему тщеславию невинных девушек приносила. Еще говорят, что много лет назад жили в этих краях ведьмы и колдуны.

— А ты их пока сюда шел не встретил? — подковырнул Андрей.

— Нет, — на полном серьезе ответил художник. — Если пойти вон в ту сторону, — продолжал художник, и махнул в направлении, чуть левее замка, — это мне трактирщик сказал, — пояснил он, — то можно увидеть лестницу в которой триста ступеней. Благодаря крыше, что нависает над ней, кажется что подниматься приходится по туннелю. Боязно представить, что чувствуют местные жители, когда поднимаются по ней. Ведь свет в конце тоннеля заслоняет могучий дуб.

«Не отсюда ли пошла поговорка: «увидеть свет в конце тоннеля», — подумал Андрей.

— Ведет этот туннель на кладбище, — продолжал художник, нанося на холст линии. — Там похоронены люди, что жили в этих местах последние пятьсот лет. Рядом с кладбищем есть часовенка, в которой, как гласит местная легенда, хранится мумифицированная рука древнего трансильванского грешника. Эту руку, — шепотом произнес Марио, словно он чего-то боялся, — ведьмы использовали для приготовления колдовских зелий и совершения черных месс.

Тут уж Андрей, бывший атеист, невольно перекрестился и стал озираться по сторонам. Затем мысленно выругал себя за то, что начал серьезно относится к сказкам.

— Еще говорят, что этот вот самый Влад III Цепеш, однажды собрал всех нищих, проституток и воров в церкви святого Варфоломея в городе Брожеве, якобы на благотворительный обед, закрыл вход и поджег здание…

— Хватит ужасы рассказывать, — остановил его Андрей. — Ночью не выспишься, а нам утром выезжать. Я об этих легендах еще с детства, — эстонец хотел сказать читал, но вовремя вспомнил, что роман Стокером еще не был написан, — слышал. Этой ночью глаз сомкнуть не мог. Думаешь это правильно? Сейчас вот усталость в ногах, как вернусь в таверну, рухну на кровать и сразу же усну, а тогда меня из пушки не разбудишь. Ты лучше дай мне взглянуть, что у тебя там выходит?

На картине был изображен замок в окружении елового леса. В небе над ним кружила птица. Андрей взглянул в сторону цитадели, но ничего подобного не увидел.

— Что за птица? — Поинтересовался он.

— Летучая мышь. Пейзаж будет ночной. Замок, летучая мышь, что кружит над крышами, бледный диск луны и внизу серый волк, что на нее воют.

— На мышь? — уточнил Андрей.

— Луну.

Под волком Золотареву вдруг преставился оборотень. Неожиданно в голову пришла забавная мысль, что художник, живи намного позднее, ну, скажем в его время, стал бы неплохим иллюстратором все для того же романа Брэма Стокера «Дракула».

Андрей уговаривать художника, чтобы тот вернулся в трактир, не стал. Не маленький, да и вряд ли здесь существуют вампиры, легенды и мифы — не более.

Возвратился в город. Прогулялся по улочкам полюбовался архитектурой. Когда же пришел в таверну сделал так, как обещал художнику. Поднялся в комнату и не раздеваясь рухнул на кровать. Проснулся он только ранним утром.

Спустился в зал таверны. Друзья уже завтракали. Присел рядом и попросил трактирщика что-нибудь принести перекусить.

После завтрака, собрав вещи, карета с графом Золотаревым выехала в сторону Карпатских гор. Казалось до Украины рукой подать, но по дороге их ждал сюрприз.

Казавшиеся скучным путешествие, на склонах Черногоры, вдруг прекратилось. Дремавший на облучке Золотарев проснулся как раз в тот момент, когда зеленый ветвистый бук с треском упал на дорогу. Андрей выругался и протянул руку к лежащему рядом четырехствольному пистолету.

Сначала сзади раздался звук, как будто кто-то спрыгнул на крышу карету, а потом звонкий голос:

— Ай, ай, ай. Покладіть ваш пістоль назад. Ви все одно не встигнете вистрілити.

Изъяснялся разбойник по-украински. Золотарев предположил, что они уже в Закарпатье. Андрей, понимая, что сопротивляться бессмысленно, положил пистолет на сидение и повернулся к говорившему. Появилась возможность разглядеть странного гуцула. На горце были черные штаны, заправленные в сапоги, белая расшитая дивными узорами сорочка, на голове соломенная шляпа. В руке он держал, направленную на эстонца ручницу.

«А может это и не гуцул совсем, — подумал эстонец, — может какой малоросс в наемники подался в эти края?»

Поинтересоваться у разбойника, почему тот по-украински разговаривает, было в данной ситуации — глупостью. Вполне возможно, решил Андрей, когда ситуация будет поспокойнее и появится такая возможность, он ей обязательно воспользуется.

— Злізайте панове, всі при§хали, — проговорил гуцул.

То, что товарищи ему не помощники, Андрей понял, когда к карете подошли еще трое горцев. Между собой они переговаривались то ли на словенском, то ли на румынском языке. Гуцулы перекинулись парой слов с тем, что сейчас был на крыше кареты. Тот им ответил и те захохотали. Скорее всего, тот, что говорил по-украински, был — главным.

— Saabus. — прошептал эстонец на своем родном.

— Чого? — удивился гуцул.

— Приехали — говорю, — произнес Золотарев.

— Чого при§хали? — не понял горец.

Андрей махнул рукой и спрыгнул на землю с козел.

— У карету лізь! — приказал разбойник.

Пришлось забираться. Тем паче, что в спину смотрело дуло кремневой пищали. Андрей взглянул на путешественников. Математик, казалось, был готов вступить в схватку (француз — чего с него возьмешь), но просчитав в уме все последствия, предпочитал пока рассматривать в окно кареты разбойников. Художник прижался в угол и жевал кисточку. Архитектор, понимая, что вряд ли их убьют, закрыл глаза и дремал. Андрей даже предположил, что вполне возможно, тот спал всю дорогу и на внезапную остановку просто не обратил внимание. До этого Марлонни разглядывал рисунки Сизаре. Жалел, что сам не отправился с ним на пленер, а просидел все это время в трактире.

Между тем гуцул, тот что забрался на крышу, сел на козлы. Трое других отволокли в сторону дерево, и скинули в пропасть. После этого карета тронулась. Свернув за поворот, Андрей отметил, что трое горцев ехали за ними на лошадях, ведя под уздцы, коня явно принадлежащего главарю.

— Что будем делать, господа? — поинтересовался де Муавр.

Вопрос явно был задан всем, но заинтересовал только Андрея.

— Будем ждать. Нас куда-то везут, и пока лично меня это устраивает. Тем более это нам по пути. Так что успокойтесь, де Муавр.

Математик пожал плечами, дескать, как хотите. Андрей улыбнулся и решил последовать примеру архитектора. Тот так и не проснулся.

Ближе к вечеру небо занесло, и граф Золотарев облегченно вздохнул. Улыбнулся. Пословица гласит: «Нет худа без добра». Вот и тут сработала. Не гуцулы, сейчас бы трясся на козлах, мок бы под дождем. Ливень не заставил себя ждать. Громыхнуло.

Архитектор проснулся, взглянул на путешественников и спросил:

— Что случилось?

— Дождь, — молвил Андрей.

Марлонни взглянул в окно и произнес:

— Этого и стоило ожидать.

Понять его можно было, два дня стояла невыносимая жара. Прохладно было только внутри кареты. Поэтому, когда вопрос вставал, кто будет управлять лошадьми, итальянцы делали вид, что их это не касается. Француз пару раз выругался было, но потом махнул рукой. Вот и ехали на козлах по очереди, пока не появился «доброволец».

Гуцул крикнул и щелкнул плеткой. Лошади помчались быстрее. Капли дождя ударили по крыше кареты.

— Интересно, — молвил Марио, — долго нам еще ехать?

Ответ на свои вопрос он получил через час, когда карета медленно въехала в ворота небольшого города. Андрей выглянул в окно. Каменная крепость, явно построенная где-то в X–XI веке. На стенах горят факелы.

Миновав небольшую деревянную церковь, несколько десятков глинобитных хижин с соломенными крышами, пару раз свернув, остановились у замка. Горец спрыгнул с козел, его товарищи уже привязывали промокших коней к привязи, и подошел к дверце кареты.

— Ласкаво просимо панове! Вилазте з карети. — Молвил он.

— Куда мы прибыли? — поинтересовался Андрей.

Гуцул мог бы промолчать, но все, же ответил:

— Ужгород. Резеденція Фереца II Ракоці.

О городе, честно признаться, Андрей никогда не слышал. В прошлой своей жизни ни разу судьба не забрасывала его в эти места. А вот имя правителя о многом говорило. Уже уезжая из мест связанных с графом Дракулой, эстонец решил подробнее узнать о местности, по которой ему предстояло ехать. Трактирщик за хорошим вином поведал, что вот уже четыре года, как местным князем является некий Ференц II Ракоци. Он же стал главой местной конфедерации и еще, последнее хозяин постоялого двора прошептал Андрею на ушко, тот является руководителем антигабсбургской национально-освободительной войны венгерского народа.

Четверых путешественников провели через ворота замка, и они оказались во дворе.

— Нам, туди, — проговорил горец и показал рукой в сторону главной башни.

Под ногами хлюпала жижа, туфли стали коричневые и Андрею вдруг на секунду стало стыдно, что перед князем он предстанет вот в таком вот виде, но потом отогнал эту мысль. Чай не сам напросился, ведь силой привезли.

Первым кого встретили путешественники, а Золотарева это очень обрадовало, был не кто иной, как барон Иоганн фон Паткуль. Тот разговаривал со щеголем в пурпурном кафтане, на ногах которого красовались изящные туфли, явно с золотыми пряжками, на голове у франта был черный парик, локоны которого спадали на плечи в руках трость, на голове шляпа, наподобие тех, что носили мушкетеры в прошлом веке. Заметив эстляндца, барон прервал разговор, извинился перед щеголем и направился к Андрею. Между тем, главарь горцев, оставив путешественников под охраной приятелей, отправился к Ференцу II.

— Граф это вы? — проговорил барон, подходя к Золотареву.

— Это я. Только теперь я нахожусь в положении арестованного, а не вы, — вздохнул Андрей.

— Вижу, вижу. Попытаюсь замолвить за вас словечко. — Паткуль оглядел попутчиков графа. — А это кто?

— Ученый из Англии — де Муавр.

— Француз?

— Француз, но протестант, — проговорил математик, давая таким образом понять барону, что человек, с которым тот разговаривал, а Абрахам в нем признал одного из людей Людовика XIV, ему вряд ли поможет.

Иоганн сразу смекнул.

— А эти? — спросил он у графа.

— Художник и архитектор из Италии.

— Хорошо, — проговорил Паткуль, — постараюсь помочь и им.

— А вы уважаемый, барон, какими судьбами в этих краях? — Поинтересовался Андрей.

— Дайте с начала, я разрешу ваши проблемы, а уж затем поговорим, как и почему здесь.

История появления Паткуля в Ужгороде была банальной. Чтобы понять причины стоит для начала описать те события, что происходили в этих краях с тысяча семьсот третьего года. В тот год большинство австрийских войск было отведено из Венгрии и Трансильвании для участия в пресловутой Войне за испанское наследство, а в окрестностях Мукачева была собрана новая армия повстанцев-куруцев(48), набранная преимущественно из венгерских и русинских крестьян Закарпатья. Их возглавил, воспользовавшись благоприятной внешнеполитической ситуацией, князь Ференц II Ракоци. Седьмого июня тысяча семьсот третьего года он призвал к восстанию против Габсбургов, и уже к осени удалось освободить от австрийцев всю Венгрию до Дуная.

Вот только в следующем году положение в Войне за испанское наследство изменилось. Австрийцам и англичанам удалось разбить французов и баварцев, что позволило Габсбургам верные войска бросить против повстанцев. Но и это не дало австрийцам преимущества в борьбе за Венгерские провинции, и, более того, они потеряли еще и Задунайский край. Тогда-то Ференца II и выбрали князем Трансильвании.

Тринадцатого июня тысяча семьсот седьмого года, стало ясно, что Франция не в состоянии оказывать систематическую помощь сражающейся Венгрии. Князь понял, что у него осталось только одно дружеское государство — Россия. В сентябре был подписан тайный договор с послами Петра Первого, и уже весной в Ужгород прибыл Иоганн фон Паткуль.

— Из-за этого я и здесь, — закончил свой рассказ лифляндец, — после того, как прибыл с вашим письмом к Петру Алексеевичу.

Паткуль наполнил кубки вином, протянул один из них Андрею.

— Надеюсь, я больше вам ничего не должен, граф? — произнес он, держа кубок в руке, — Ваша свобода компенсировала мое освобождение.

Золотарев промолчал. Стоило ли сообщать барону, что не решись царевич на столь безрассудный поступок в прошлом году, был бы сейчас Иоганн Рейнгольд фон Паткуль колесован и казнен самой мучительной казнью. Они выпили и долго еще обсуждали положение в Европе. Лифляндца интересовало путешествие эстляндца. Он полюбопытствовал, зачем Петру Алексеевичу — математик, художник и архитектор. Ладно, последний, он может пригодиться при строительстве новых крепостей, но вот первые два? Андрей попытался кое-как объяснить, а затем незаметно перевел разговор на события, происходившие в России с осени прошлого года.

События барон начал излагать с января тысяча семьсот восьмого года. Увы, но до этого времени Карл XII ничего не предпринимал, отходя от конфузии случившейся под Нарвой. Зато в конце января он вошел с войсками в Гродно. Пробыл там меньше недели и двинулся на Сморгонь, где находился больше месяца, аж до середины марта. Как утверждал Паткуль, Карл XII собирал необходимый провиант.

— К шведам бежали немец Мюленфельс и гетман Мазепа, — проговорил лифляндец. — Гетман пустил слух, что не только Украина, но и весь запад Россия будет приветствовать их вторжение. Между тем в середине марта Карл выступил к Радашковичам, где и стоит до сих пор. Есть предположение, что швед стремится в ставку гетмана Мазепы — Батурин.

— А русские? — уточнил Андрей.

— Петр приказал Меншикову выступить к тому же Батурину и овладеть городом, раньше, чем туда прибудут войска Карлуса. Но пока, ни Петр, ни его офицеры не уверены, куда пойдет швед. Действия Меншикова скорее попытка перехватить инициативу. Государь же больше склоняется к двум другим версиям продолжения наступления Карла XII.

— Какие же у него варианты? — уточнил Андрей, и наполнил кубки.

— Или на Ингрию, или на Смоленск — Можайск — Москва. После того, как потерпели неудачу под Нарвой последнее предпочтительнее. Одним ударом нанести царю Петру поражение.

Паткуль вновь наполнил кубки, и в этот момент Андрей решил спросить, о том гуцуле, что разговаривал по-украински. Ответ оказался самым простым. Наемник. Один из тех, что поступил на службу к Ференцу II Ракоци, после того, как разочаровался в политике гетмана Мазепы.

— Один из лучших воинов в армии князя.

Посидели еще минут двадцать, а затем просто оба вырубились.

Утром следующего дня, Андрей сообщил, что собирается отправиться на встречу с армией Меншикова. Графу захотелось предотвратить ту трагедию, что разыграется под Батуриным осенью тысяча семьсот восьмого года. Объяснять барону причину своего отъезда не хотелось, поэтому в качестве предлога Андрей предпочел сказать, что просто обязан вернуться в действующую армию.

Барон посоветовал в качестве проводников взять двух реестровых казаков, что так же состояли на службе князя.

— Думаю, их помощь вам не помешает.

Между тем погода настроилась. Дождь, продолжавшийся всю ночь, закончился. Дорога по-прежнему оставалась непроходимой, но это не пугало Золотарева. То, что помнил Андрей о городе Батурине пугало его.

В истории России было несколько темных пятен, и Батурин был одним из них. Причиной послужило то, что Мазепа пообещал Карлу зимовку в своей резиденции. Как знал Андрей, в ней сейчас было достаточно припасов, артиллерии, имелся хорошо подготовленный и преданный Мазепе гарнизон, которым руководил полковник Чечель. Планам изменника помешал князь Меншиков, который по указанию Петра взял город и все припасы в нем. Это была официальная версия тех событий, но существовала и другая, по которой Мазепа в какой-то мере был белым и пушистым. Согласно ей Карл вынужден был отказаться от похода на Москву. Швед повернул на истекающую «медом и молоком» Украину. Когда гетман узнал это, то произнес свою знаменитую фразу: «Дьявол его сюда несёт!».

Существовало предположение, что шестидесятидевятилетний Мазепа Карлу обещал одно, Петру — другое. А чего хотел сам — знал только он.

Примерно с неделю Меншиков вёл переговоры с восставшими. Но в начале ноября ввиду близости шведских войск, в течение двух часов вынужден был взять город. В тот же день, после того, как были подожжены деревянные стены крепости и продовольственные склады, взяв с собой пушки, русские в спешном порядке ушли. Люди Мазепы в большинстве своем были убиты.

Еще, Андрей в этом был уверен, в ходе штурма погибла большая часть жителей города, отчего и решил он отправиться в войска Меншикова, чтобы с меньшими потерями со стороны батуринцев взять город, и, если удастся, пленить гетмана Мазепу.

Поэтому вечером переговорив с Паткулем, оставив двух своих товарищей по путешествию, взяв хорошего коня и двух гайдамаков, что готовы были присоединиться к отважному эстонцу, он выехал из Ужгорода в сторону города Батурина.