Глава тридцать первая
Ровный гул турбин менялся только тогда, когда глотательными движениями я стравливал давление в ушах. Удивительно, откуда такой спартанский самолет? В нем коров можно перевозить, при минимальных переделках. Только сена между креслами насыпать.
Так, под спокойный гул, я вспоминаю события последних дней…
Конечно, идея лететь в Антарктиду, уже много лет уютно расположившуюся в теплых морях, была совсем бредовой. Ну, а что я могу сделать… Где искать невидимых, неведомых, неописуемых врагов? Да и враги ли они? Конечно, пусть и бред эта конспирология, но… Слишком четко все ложится в общую картину. Тогда, много лет назад, Антарктический кульбит волновал и тревожил умы. Я, совсем пацан еще, мечтал стать антарктом. А кто из пацанов не мечтал? Казалось, вот-вот и человечество откроет самую великую тайну, вот-вот и овладеет внепространственным передвижением, вот-вот и великая раса инопланетян выйдет из тени.. И прочая муть… Чрезвычайная группа Академии Наук, группа «Антарктической феноменологии», после десятилетней работы создала флексогонную модель Земли. Мол, Земля — это пятимерный флексогон, и в те моменты, когда напряжения земной коры достигают своего максимума, может происходить перестройка флексогона. Ну, прямо как в бумажной игрушке. И что с перелетом Антарктиды напряжения сняты и теперь наступил период спокойствия… И ещё говорили, что история с Атлантидой — это предыдущий переворот флексогона. И бла-бла-бла. Километровые формулы, Кельбиковский анализ… К моменту доклада комиссии все уже давно успокоились, в Антарктиде расцвело новое нефтеналивное государство и романтика угасла также быстро, как возникла. Хотя вот — народ там трудится, у Виктора куча знакомых. Правда, где их у него нет?
Шел уже пятый час полета. Наша группа заняла целый ряд в хвосте и в основном дремала. Виктор, рассказав Саю все, что он знал о самолетах, уже дремал. Женя, надув губы, что-то читал в своей неизменной электронной книжке. Митяй, тот вообще заснул еще до взлета. Большого труда мне стоило уговорить их на эту поездку, которую они сами и предложили. И деньги, с таким трудом, вернее с трудоемкими предосторожностями извлеченные с резервного счета, были уже не такими оптимистически большими, как раньше. И надежда у меня, честно говоря, была уже последней. Ну хорошо, прилетим мы в этот Непруполь, ну поговорим с тамошними. И что? Они сразу и заявят, да, да, именно там, где вы и говорите, стоит большой ящик и он свяжет вас со всемогущими, перекинувшими Антарктиду. И все будет просто, как два байта получить… Сразу я их всех разоблачу, мои соратники, которые уже, по-моему, просто от лени не хотят послать меня подальше, будут рады и начнется тогда… Да, действительно, что начнется? Я скажу ТЕМ, что мы мирные люди, и давайте выйдем поговорим? Да неужели непонятно, что как только я покажусь в зоне видимости у ТЕХ, так ничего, кроме стены огня и смерти, рядом не появится? Танильга, сидящая рядом в кресле, вдруг прикоснулась своей ладошкой к моей щеке.
— Скажи, а правду говорят, что тот, кто увидит зеленый луч, будет жить вечно? — задала она неожиданный вопрос.
— Мы все и так живем вечно. Только никто не может точно сказать, что такое вечность.
— Майер, когда я учила историю твоей страны, мне было очень грустно… — Танильга замолчала.
— Почему?
— Ну , сложно объяснить, я ведь могла все изменить. Даже я.
— Что ты?
— Да не важно, — Танильга, поднявшись из кресла, пошла вдоль салона самолета. Она не обратила внимания, что летит только половинка самолета. Второй уже давно нет, и черное небо начинается сразу за креслами. И звезды.
— Танильга, стой!! Там опасно! — я ринулся за ней. Но ремень безопасности отбросил меня назад. Я стал искать замок, но он застрял где-то за подлокотником. Танильга, ступив в бездну, плыла в воздухе. Она беспомощно смотрела на меня. И улетала дальше и дальше.
— Стой!! Стой!!…
— Майер, идиот, перестань орать, — голос, как всегда отзывчивого и вежливого Сая, вернул меня в реальность. — Посадка, а ты орешь!
— А что я орал? — я почему-то испугался этого.
— Да мычал, как бычок. Что ты ещё мог делать? Чуть мое мороженое не вышиб из рук.
Тут я заметил, что Сай бережно сжимал термоизолированную вазочку в руках. Конечно, знаменитая «Антарктида-онлайн». Такую роскошь только в самолете и попробуешь. Пломбир — обязательно киевский, шоколад — обязательно московский, орехи — обязательно индийские, а в жерле конуса из мороженого — озеро уникального массандровского красного портвейна восемьдесят седьмого года. Говорят, этот рецепт придумал один из тех, кто перелетел вместе с материком. Врут наверное, скорее всего, Дюма-отец.
«Уважаемые пассажиры! Мы совершили посадку в столице суверенной республики Антарктида, городе-герое Непруполе. Воздух в городе прогрелся до минус двадцати. Добро пожаловать в свободную Антарктиду. Напоминаем о необходимости заполнения таможенных деклараций и о прохождении процедуры санитарной очистки. Желаем вам приятного пребывания в нашей стране. Экипаж лайнера прощается с вами».
Влажный холод ворвался в салон самолета сразу, как только открыли люки. Вот он, воздух свободы. Не думал я, что окажусь здесь именно по этому поводу.
Не буду описывать процедуру контроля и саночистки. Боюсь, это может сильно подорвать туристический бизнес в Антарктиде. Аэропорт, таких тысячи на старых землях, принял нас также, как принимает любой другой. Единственное, что бросалось в глаза — никаких сувенирных лавок, дьюти-фри и прочей туристической мишуры. Как ни надеялись в первые годы независимости, Антарктика так и не стала ни центром туризма, ни новой иммигрантской Меккой. Мощные нефтяные поля, обнаруженные на месте первых стаявших ледников, сделали её сначала большой скважиной, потом и гигантским нефтеперерабатывающим заводом. Все первые антаркты постепенно переселились в теплые края, благо доходы от нефти, распределяемые между всеми поровну, позволяли это. На месте Новолазаревской вырос город Непрухинск. Город нефтяников-вахтовиков. Потом его в Непруполь переименовали. Выглядел он не как временный поселок, а был прочен, строг и чист. Только постоянного населения тут так и не появилось. Поэтому все вокруг и напоминало гостиницу.
— Ну и что? Будем ёжика в тумане изображать? — как всегда съязвил Сай. — Люди!! Ау, где тут Зигфрид? Где подпольная фабрика летающих тарелок и нуль-без-палочки транспортеров?
Его подвывание не вызвало никакой реакции у разношерстной публики, толпившейся на выходе из здания аэровокзала. Про ежика в тумане — это уже было неоригинально… Только ленивый не шутил так по поводу антарктов. Действительно, пятьдесят лет тумана — это впечатляет. Злые языки поговаривали, что памятник Непрухину-Кубицкому, героям первых дней Антарктиды, сначала поставили нормально, но потом, так как видны были только ноги, перевернули вверх ногами. Чтобы героев знали в лицо. Надо будет посмотреть на него. Тоже, наверное, вранье.
— Мужики, а чё мы вааще сюда приперлись? — вдруг опомнился Митяй.
На него все зашикали, стали что-то объяснять, но меня это спор не особенно увлек… Действительно, чего приперлись?
— Так, отставить! — решил я прекратить разброд и шатания. — Сто раз уже обсуждали, что делать будем. Виктор, давай в разведку! Нужен вездеход до Новой Швабии.
— Ага, сейчас он и в Швамбранию его найдет, — как всегда начал ёрничать Сай, но напоровшись на мой взгляд, замолчал.
Виктор по-деловому потрусил обратно в аэровокзал. Через минут десять он вернулся.
— Значицца так, — веско начал он доклад, — вахтовиков тут меняют раз в год. Как раз через полгода. Тогда и поезд вездеходный организуют. В межсезонье — только туристов возят. Но это уже надо в тур-агентство обращаться. Там, в справочной, сказали, что они группы возят по морю. Прямо к побережью Земли королевы Мод. И что гида дадут.
Только теперь до меня стал доходить идиотизм нашего предприятия. Такие экспедиции организовывать, когда денег немеряно. А мы взяли билеты и полетели. Думали, тут сразу шерпа наймем и пойдем по горам лазить. И никто толком не поинтересовался, что там, на этой дурацкой Антарктиде. Тоже! Искать логово нибелунгов под присмотром экскурсовода. У него, небось, и карта есть. Тайная! И вообще — все это «Мосфильм» организовал в пику Диснейлендам. Когда небось, по той карте до крестика дойдешь — вручат торжественно ящик «Байкала» черноголовского производства и фейерверк устроят.
Мы стояли плотной кучкой вокруг нашего багажа и, подпрыгивая время от времени от влажного холода, уже ставшего проникать даже под теплые куртки, вели мелкое производственное совещание. Нас прервал молодой человек. Его лихая полярная куртка, синяя, с отороченным мехом воротником, термометром на подкладке, была нараспашку. Он, очевидно, только что выскочил из теплого помещения.
— Господа, это вы экскурсию заказывали? На базу НЛО? — окликнул он нас.
— Что, прямо туда, на базу инопланетную? — с глубочайшим сарказмом переспросил Сай.
— Ой, не знаю, это вам все гид расскажет.
— Мужики! По-моему, нам повезло! — обрадовался Митяй. — Ведь не зря в такую даль тянулись, мороженое это с чернилами жрали! Наконец!
— Да, блин, Антарктида — континент тайн, — злобно проговорил я и плюнул под ноги.
В каком-то отупляющем разум словесном мареве прошли переговоры об этой дурацкой экскурсии. Оказалось, что экскурсия морская, что океанская моторная яхта с высшим комфортом доставит нас именно туда, а профессиональный гид, кандидат уфологических наук и первый проходимец Антарктиды…
— Какой проходимец? — Виктор цепко отреагировал на слово.
— Первопроходец, вы неправильно услыхали, — вежливо поправил пацан из турагентства.
Он предложил нам дождаться автобуса, который отвезет нас прямо в порт, и там, пройдя вдоль пирса номер четыре, мы увидим нашу яхту «Фаг», на борту которой и будет нас ждать капитан, его команда и гид.
В общем, шустрый молодой человек забил нам полностью баки и мы, как бараны на заклание, пошлепали по лужам к тому месту, где должны были ждать свой автобус. Митяй задумчиво вертел в руках маленького плюшевого пингвина. Его пытался подарить мне этот экскурсник, но Митяй перехватил, радостно закричав, что его дочка именно о таком и мечтала.
Приехал микроавтобус, весь обклеенный специальной сеткой. На этой сетке напечатана совершенно непонятная для непосвященных реклама, какие-то белозубые девицы и обещания сделать ваше айсэ на 4.5% быстрее. Хитрость сетки заключалась в том, что снаружи казалось, будто весь автобус обклеен картинками, а внутри он был прозрачен. Впрочем, во всем мире автобусы в аэропортах выглядят одинаково. Дорога до порта была совершенно скучна, по одинаковым, как казармы, улицам. Порт как всегда — восхитителен. Запах моря, суда всех видов и сортов, океанские яхты, уходящие в туман романтическими мачтами. Вечные портовые канаты с дрыхнущими на них мудрыми псами.
Пирс номер четыре, оказывается, был зарезервирован за туристическими фирмами. Судя по тому, что возле десятка судов не очень большого тоннажа стояли зазывалы с плакатиками и норовили перехватить нас по пути к нашему «Фагу», дела у турфирм были не ахти.
— Экскурсия к домику независимости — гнусными голосами вещали зазывалы, — Музей рации Ломакина. Мавзолей Тохтамыша — светоча борьбы за независимость. К копям антарктического льда! Всего за двести арктов вам представится возможность заполнить термосы девственным льдом!
Все туристические места одинаковы своими методами завлечения туристов. Таблички зазывал были написаны от руки на кусках гофрированного картона. Очередное подтверждение упадка турбизнеса. Ну, да ладно. Нас ждет «Фаг». Кстати, моторная яхта оказалась вполне ухоженным и современным судном. Капитан, мужчина средних лет с красным носом, был предупрежден о нашем нашествии и быстро отогнал увязавшихся за нами конкурентов. Лично поддерживая каждого при прохождении шаткого трапа, он не переставал рассказывать о том, какой сегодня редкий случай, туман почти на максимуме видимости, и почти полный штиль…
Мы расселись в сверкающем чистотой и натертыми медяшками салоне. Он был слегка похож на аквариум — и потолок, и стены были почти сплошь стеклянными. В торце салона моментально открылся бар, отвлекая моих друзей от основного дела. В баре прислуживала немолодая дама. Я подозревал, что она жена капитана.
Пока мы рассаживались, пока толклись у стойки бара, наша яхта заурчала глубоко спрятанными двигателями и стремительно отвалила от пирса. Музыка в динамиках салона смолкла и голос, более достойный артиста театра, чем гида, начал повествование. Сначала пошли обычные слова о том, что капитан и члены команды приветствуют нас на борту. Потом несколько занудных слов о борьбе за независимость Антарктиды. Можно подумать, что никто из нас не читал классической литературы. Буквально через несколько мгновений после того, как отдали швартовы, всякое понятие горизонта исчезло. Туман, вязкий как сгущенка, окутал яхту и разве что не лез в уши.
Потом голос гида начал рассказывать пространную историю о том, как много лет назад в 1936 году фашисты в районе города Фрейбурга сбили НЛО. Его собрали по кусочкам, возможно, немецкие ученые общества «Врил» при поддержке организации СС сумели отремонтировать и заставить работать его энергетическую систему и двигательную установку.
— Уважаемые антаркты и гости столицы, по правому борту мы проходим знаменитую «Базу 211», —вещал гид. — Неприступную крепость, построенную фашистами на месте найденного тайного лагеря инопланетян. Сюда, судя по всему, и скрылся сам фюрер в начале апреля 1945 года.
Надо сказать, что любые попытки разглядеть что-либо сквозь сплошной туман были бесплодны. Не вытерпев, Сай надавил кнопку на кресле с сакральной надписью «Связь с капитанским мостиком». Сразу отозвался некто с голосом капитана:
— Капитан «Фага» Корт на проводе! — залихватски отрапортовал он.
— Слушайте, там, на клотике, — проявил знание морских терминов Сай, — что за пургу гонит ваш гид? Не видать ни зги. Соедините меня с ним, семь футов вам над мачтой!
Мне показалось, что Сай слегка переигрывает, хотя, может быть, мой английский был недостаточно продвинут, чтобы понять все женины словесные загогулины.
— Никак нельзя, — ничуть не смутившись, ответил капитан, — гид занят сейчас чтением лекции!
— Так пусть бросит её читать! — голос Сая стал уже совсем стальным и звенел как лапы якоря. Я поймал себя на том, что и сам начинаю мыслить морскими терминами из «Приключений капитана Врунгеля».
— Никак невозможно. Гид находится в каюте гида и связь отсутствует. — Корт гнул своё.
Виктор, до сих пор угрюмо слушавший эту перепалку, хмыкнул, устало поднялся из мягкого кресла и, никак не комментируя свои действия, вышел из салона. Через несколько секунд динамик капитанской связи донес непонятное бульканье, а еще чуть позже замолчал и гид. Вдруг замолк гул мотора и спустя совсем немного времени в салон вошел Виктор. В одной руке он тянул за шиворот вяло сопротивляющегося капитана, а в другой держал магнитофон. Магнитофон, судя по всему, был сломан ударом о коленку и был изогнут примерно под прямым углом.
— Во! Козлы на каждом шагу. То-то я смотрю харя этого Корта знакома мне. — Виктор швырнул потерявшего весь лоск капитана в кресло. — Этот хмырь мне два года назад в Одессе обещал кусок шкуры Ихтиандра. И фамилия у него была Цыпа. Абрам Цыпа. Это я потом в протоколе милицейском прочитал.
— Чистая ложь, — почему-то по-русски сообщил Корт-Цыпа. — Я этого человека вижу первый раз!
— Кассету гад воткнул, — Виктор указал пальцем на руины магнитофона, — а сам кругами нас возле порта тягает. Я у него на мостике видел треки ЖПСа. Жулик.
— Святой истинный крест, — стал увещевать морской волк, — это только с целью вашей же безопасности! Там же скалы. А туман такой же! Какая вам разница?
— А гид ? Какой тут кандидат наук?
— Ой, ну какая вам разница? Это мне на самом деле записал кассету очень умный человек! Он действительно известный ученый! Он член общества «Знание!», — стал объяснять Цыпа. — Ведь как хорошо записано? Ну где вы найдете такого гида? Ой, ну вы хотите, я вам продам совершенно дешево партию настоящего льда от айсберга? Совсем дешево.
Цыпа стал заискивающе заглядывать мне в глаза, догадавшись, что я тут вроде главного.
Первым стал подхихикивать Сай. Потом, просто за компанию, не вдаваясь в причины, заржал Митяй. Последним в дружный истерический хохот включился капитан. Сделал он это с заискивающими нотками, поняв, что бить не будут.
— А Айсберг, это не тот, который ларек с раками на Привозе держал? — прыская, спросил Виктор.
— Ой, нет вы посмотрите, — перестал смеяться капитан, — и потом говорят, что у нас нет антисемитизма!
— Так, тоже мне, Мерда Голдер, хватит базара, — я оборвал капитана, который опять начал отвоевывать позиции, — ты зачем, жук, честных людей обманываешь? Давай поплыли на эту базу по-настоящему!
— Вот сразу видно, вы хоть человек грамотный, но не морской. — Корт решил меня учить, — не поплыли, а пошли. Никак нельзя.
— Это почему?
— Да как сказать… Я там никогда не был. Да и сказки это все.
— Не твоего ума дела, — оборвал его Митяй, — вези, мироед!
Этот дурацкий спор длился еще достаточно долго. В итоге мы пришли к альтернативному решению. Мы возвращаемся в порт. Там горе-капитан организует нам вездеход к самой дальней для этого транспортного средства точке — к реликтовой стоянке электрика. И возвращается за нами через три дня. А если не возвратится, то…
Три дня блужданий в тумане не принесли ничего, кроме обсыпанных герпесом губ у Сая. Это сократило его регулярные дозы словесного пессимизма и облегчило наше путешествие.
— Вот смотрите, как интересно, — стал я говорить какую-то ерунду, лишь бы прервать тягостное молчание. — Лед все-таки тает потихоньку и мусор разный наверх выкидывает.
Это я сказал по поводу хилого ручейка. Он вытекал просто из дырки во льду. Вокруг этого устья было накидано всякой мелкой всячины, камешки, какие-то бумажки, тряпочки.
— Ручей, наверное, течет по дну какой-нибудь трещины, а тут дырочку нашел. Трещина, видно, там наверху открыта, прогревается, ультрафиолет и сквозь туман пробивает, — Саю было тоже грустно… Он включился в разговор, морщась от боли в губах.
— А мусор откуда, пингвины накидали? Кто его в трещину, ты посмотри — тут же вверх метров пятьсот льду! — Митяй был груб, но справедлив.
— Ну, тает всюду, трещины, они такие — соединяются витиевато, — Виктор загнул несвойственное ему словцо. — Вон и веревочка болтается! Тоже из трещины! Принесло черти откуда!
— Это обвязка черного альпиниста, — мрачно пошутил Сай. — Дернешь за веревочку, бездна и откроется…
— Эх, какой альпинист, тут мы одни такие остолопы, — Виктор наклонился над ручейком и потянул за веревку…
Он вытягивал из-под толщи льда метр за метром… Потом Виктор уже с остервенением тащил её, отбрасывая за собой петлями…
Так он добыл метров сто, потом веревка заклинила. На помощь Виктору пришел Саша-Митяй. Он, кряхтя наклонился над отверстием, источающим ручеёк, и, по-вороньи, одним глазом заглянул туда. Проведя таким образом анализ содержимого трещины, Митяй, ничего не говоря, стал ковырять возле веревочки ледорубом. Через несколько минут молчаливой работы и не менее молчаливого созерцания с нашей стороны выход трещины был значительно расширен и Митяй гордо выволок безобразного вида комок, обвязанный веревкой. Легкое движение ножа освободило содержимое. На грязных тряпках лежала серебристая сфера.
— Не трогать, — жестко сказал я.
Я приблизил ладони к сфере. Ее холодный блеск вдруг преобразился в такое же холодное сияние. Сфера оторвалась от рванья, на котором лежала, и последовала за моими руками. Я уже стоял. Между моими ладонями висел светящийся шар. Мир вокруг меня исчез. Я чувствовал этот шар, как человек чувствует себя. Я знал — вот сейчас, стоит мне только захотеть и Антарктида улетит на место. На свое обычное место. Или вообще Земной шар вывернется наизнанку. И было это совсем буднично. Как само собой разумеющееся. Я мог сделать все, что хочу. И произошло, очевидно, именно то, что я и хотел.
Аякс в смешной стеганой куртке брел по полю, обрамляющему Аппиеву дорогу. Судя по лукошку, собирал трюфели. А помогала ему совершенно запущенного вида дворняжка.
— А, Майер, ты все-таки сумел это! — кажется, Аякс мне обрадовался.
— Сумел что? — я уже не совсем соображал, что произошло.
— Как что? Ты научился использовать свою силу! — Аякс взглянул на меня с гордостью учителя, взрастившего отличника.
— Я ничему не научился! Какая-то гадость перекинула меня сюда. Вот и все! — Опять эти многосложные беседы. — Причем черти-откуда принесла!
— Никто тебя никуда не принес! — Аякс даже расстроился. — Ты ни шагу не сделал! Ты просто научился использовать свой дар! Свой дар, ради которого ты существуешь! Ах, молодец! Ах, хороший!
Последнее он произнес в адрес жучки. Она нашла что-то и яростно скребла землю передними лапами.
— Какой такой дар? — Ну о чем он? — Мой дар только пока ерундой называется.
— Ты сейчас там, где и был секунду назад. Но если есть граница тела, то есть ли граница души? — Аякс говорил, выковыривая из-под земли гриб. — Подержи, пожалуйста, лукошко, а то рассыплю трюфели. Ты хоть знаешь, сколько они стоят?
— Ты о чем?
— Неужели непонятно? Неужели ты можешь сказать, где кончается твоя душа и начинается душа другого человека?
— А почему стоит дорого? — не унимался я.
— Это я про грибы.
— А… Слушай, Аякс, что за дурацкая привычка говорить загадками? Объясни мне, наконец! Ну дай мне немного побыть тупым! — я действительно от всего этого устал.
— Я ничего не объясняю. Ты сам все объясняешь. Так, как ты этого хочешь. И поступаешь только так, как ты этого хочешь. И вообще — меньше объясняй, больше чувствуй! Помоги. — Аякс опять всучил мне дурацкое лукошко, а сам, как сапер, осторожно стал изымать найденное его жучкой.
На свет явилось нечто грязное и клубнеобразное.
— Посмотри, какой красавец, — гордо произнес Аякс, показывая мне эту гадость.
— Это что, окаменевший кал птицы Рух? — съязвил я.
— Ты понюхай это, тогда не будешь говорить глупости! — Аякс, ничуть не обидевшись, подсунул этот комок к моему носу.
— Так воняет газ бытовой. Туда какую-то мерзость специально добавляют, — сделал я свой вывод. — Ты для этого собираешь?
— Такой гриб уйдет за несколько тысяч в Штатах на аукционе, — Аякс совсем не реагировал на мой сарказм. — Так что ты хотел такое важное спросить? Спрашивай.
— Я? Хотел спросить? Да я… — и тут что-то щелкнуло в голове.
— Скажи мне. Танильга? — точнее я и не мог сформулировать.
— Да, этого вопроса и следовало ожидать. Милая девочка. Умная. Очень образованная. Дитя своего… Ну если не народа, то… Ну… Она не такая, как вы все. Она все-таки пришла с той стороны. И она первая из них, которая стала что-то понимать.
— Кто они? Объясни мне!
— Они другие. Ты правильно заметил — у них нет тактильных ощущений. Почти. И более того. Чувств у них нет. Это результат тысячелетий механистического развития цивилизации. Они не виноваты, они такие. Ну… Представь себе общество, существующее только ради высоких, в их понятии, идей? Идеи… Хотя это все утрировано. А Танильга… Ты посеял в ней сомнения.
— Ну так что, мне её усыновить теперь? Почему меня так мучает эта девочка? Тем более, ты говоришь, что они ничего не чувствуют.
— Я не говорю такого. Они чувствуют боль, вернее, осознают ее, и еще многое другое чувствуют… Но… Не так, как ты… Да ты и сам понимаешь. У них нет чувственного восприятия мира. А Танильге ты можешь его дать.
— Вот только не надо мне такое тыкать! — мне очень не нравилась эта тема.
— Ты и сам понимаешь, что уже не можешь без этой девочки. Поэтому и психуешь. Успокойся. Она девочка в понимании её расы. А в твоем измерении…
— Что в моем измерении? — Да что он меня доводит нарочно?
— Ничего… Ты все понял прекрасно — только ты в силах дать ей великий дар человека. Дар чувства.
— И еще, — Аякс вдруг сделался серьезным, — каждый человек к пониманию себя приходит по-разному. Одному поп нужен, другому сержант. А иногда человеку надо что-то вообразить. И он поймет все. И откроются все неведомые ему тайны собственной души.
— Что вообразить? — не понял я.
— В твоем случае все просто. Я говорил раньше. Нет никакого шара. Есть только ты.
Серебристый шар продолжал парить между моими ладонями. Мои соратники завороженно, как будто в каком-то мороке, наблюдали за мной. Почти не дыша. Шар начал слегка пульсировать и, раздвинув мои ладони, медленно поднялся в воздух. Он повис над нами, словно размышлял о чем-то своем, непостижимом, и потом детским воздушным шариком пошел вверх. Через мгновение даже свечение в тумане было неразличимо.
— Ты чего в туман пялишься? — голос Сая вернул меня в реальность.
— Как чего? Ты сам только что на него пялился, — огрызнулся я.
— Слушай, у тебя горняшка? Снежная болезнь? Мы на секунду тут остановились, а ты в небо уставился. Там что — дают чего? — создавалось впечатление, что последние минуты мы были в разных местах.
— А щель, веревка? — мне что привиделось? Я растерянно оглянулся на остальных.
— Брось, Майер, не подначивай! — это Митяй. — Какая веревка?
— А шар? Серебряный шар! Тоже не было? Я его в руках держал.
Возникла тихая пауза. Я протянул вперед руки. Тихо, без звука между ними повис шар. Такой же почти, как и минуту назад. Только теперь я создал его своим воображением. Уже умышленно. Шар исчез через мгновение.
— Ну и? — вернул всех в реальность голос Митяя. — Что теперь? Только не говори, что ты свой шар потерял. Я думал, уже нашли что-то. А он опять двадцать пять.
И вдруг он напоролся на мой взгляд. И также вдруг я понял, что в его мозгу прокручивается та же картинка, что и в моем. Я просто заставил его увидеть то, что видел я. И остальных тоже.
— Говори, что дальше? — внезапно сменил тон Митяй.
— Все, хватит играть, — это уже я. — Быстро сматываемся домой. Пора начинать.
На этот раз не последовало ни сарказма Сая, ни дружелюбного ворчания Виктора. Митяй тот вообще замолчал надолго.
