Ранним утром следующего дня спутники уже карабкались по предгорьям Горы Грома, рядом с удушаемым тростником руслом реки Соулсиз. Ковенант осунулся от усталости, глаза его посерели как пыль. А вот глаза Линден от чрезмерного напряжения лихорадочно блестели. Устали даже Великаны, ведь спутники лишь один раз сделали недолгий привал. Губы Первой приобрели тот же цвет, что и сжимавшие рукоять меча пальцы. Красавчик выглядел так, словно вот-вот развалится на части. Однако всех четверых объединяла несгибаемая решимость, устремлявшая их вверх по склонам, навстречу восходившему над роковой громадой горы солнцу.

Солнцу пустыни.

Холмы Анделейна еще держались за жизнь, делавшую их прекрасными. Даже уход Каер-Каверола не сделал их беззащитными. При всей своей ужасающей мощи Солнечный Яд не мог совладать с чистейшей целительной силой за несколько дней. Но его неослабевающее давление уже принесло свои страшные плоды, а поднимающееся сейчас пыльное солнце сулило новую беду.

Участки Анделейна, поврежденные Солнечным Ядом, выглядели ужасно. Чудовищные извержения разворотили почву, вырвав с корнями растения и оставив кратеры и провалы, пятнавшие зеленое тело Холмов, словно болезненная сыпь. В предыдущий день остатки нормальной растительности в этих местах были задушены извращенными порождениями солнца плодородия. Сейчас под лучами солнца пустыни противоестественная зелень расползалась грязевой кашицей, которую тут же выпивала жара.

Линден смотрела на раненые Холмы так, словно вместе с ними умирала она сама. Ничто не могло вырвать отравленное жало из Анделейна – и из ее сердца. Распростертая перед ней земля терзалась в муках, и поразившая ее зараза просачивалась в душу Линден.

Однако Анделейн боролся. Большая часть его территории оставалась неподвластной скверне. Пятна опустошения разделяли широкие просторы и мягкие склоны, поросшие естественной и здоровой зеленью. Но тем страшнее выглядели в глазах Линден участки, пораженные Солнечным Ядом. Будь у Линден хотя бы малейшая возможность спасти Анделейн ценой своей жизни, она – как и Ковенант – ухватилась бы за нее немедленно.

Сейчас она сидела на одном из камней, усеивавших склон слишком густо, чтобы на нем могло что-то расти. Ковенант, задыхавшийся то ли от усталости, то ли от бессильного гнева, остановился перевести дух. Великаны стояли рядом. Первая смотрела на запад, словно картина опустошения могла добавить ей сил, когда придет время обнажить клинок. Но Красавчик не мог вынести этого зрелища. Взгромоздившись на валун, он повернулся к Анделейну спиной. Руки его теребили флейту, но играть он не пытался.

– Все порушено... – хрипло пробормотал Ковенант, – вся эта красота... – Выглядел он так, словно лишился рассудка. – «Само твое присутствие здесь дает мне возможность овладеть тобой. Зло, которое ты считаешь наихудшим, кроется в тебе самом...» – Ковенант повторял слова Фоула, но так, словно высказывал собственные мысли.

Первая обернулась к нему:

– Не говори так. Это ложь.

Но казалось, он ее не услышал.

– ...То не моя вина... – звучал его хриплый голос. – Это сделал не я. Не я. Но причина во мне. Даже если сам я не делаю ничего, все происходит из-за меня. У меня нет и не было никакого выбора. Фактом своего существования я уничтожаю все, что люблю.

Ковенант приумолк и задумчиво поскреб пальцами бороду, но в его обращенных к Анделейну глазах застыл немой крик.

– ...Вы должны бы думать что я желаю этого.

– Нет! – протестующе воскликнула Первая. – Да никому из нас такое и в голову прийти не могло. Ты не должен поддаваться сомнению. Сомнение порождает слабость. Презирающий тем и силен, что он не ведает сомнений. Уверенность – вот корень надежды. И если ты не поддашься сомнению, он, – в стальном голосе воительницы послышалась нотка страха, – заплатит за все.

Некоторое время Ковенант молча смотрел на нее, а затем с трудом поднялся на негнущихся ногах. Мускулы его, как и сердце, были стянуты столь тугими узлами, что делали его непроницаемым для Линден.

– Это не так, – мягко, почти просяще возразил он. – Сомнение необходимо. Уверенность ужасна. Оставим ее Лорду Фоулу. Человеку свойственно сомневаться.

Взгляд его, пламенный и молящий, воплощающий в себе все бессилие его выплавленной в Ядовитом Огне силы, обратился к Линден.

– Очень важно сохранить в себе способность сомневаться. Я хочу, чтобы вы сомневались. Иначе можно утратить в себе что-то человеческое.

Глаза его вспыхивали и гасли, и каждая вспышка словно противоречила предыдущей и себе самой.

«Останови меня. Не трогай меня. Дай мне усомниться. Дай усомниться Кевину. Да. Нет. Пожалуйста».

Линден потянулась к нему. Сейчас он казался не опасным, не сильным, а лишь страшащимся самого себя и нуждающимся в поддержке. Но от своего намерения он не отказался.

Линден нежно прикоснулась рукой к его заросшей щеке. Ей очень хотелось поддержать его чем возможно, но и она не собиралась отступать от намеченного, чего бы то ни стоило. Возможно, ее многолетние занятия медициной, так же как и ее самоотрицание, представляли собой не что иное, как бегство от смерти, но сама логика подобного бегства подталкивала ее к поискам жизни если не для себя, то для других. И она всеми фибрами ощущала как Солнечный Яд, так и Анделейн. Выбор между ними был столь же ясен, как и боль Ковенанта.

Ей нечем было откликнуться на его просьбу. Кроме своей собственной.

– Не заставляй меня делать это! – Любовь кричала в ее глазах. – Не отступай!

Гнев и печаль исказили лицо Ковенанта, голос его упал.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты поняла... – говорил он без всякого выражения. – Он зашел слишком далеко и теперь уже не может отойти в сторону. Возможно, он уже сам не понимает, что делает. И желаемого он не добьется.

Ни слова Ковенанта, ни его облик не могли успокоить Линден. С таким же успехом он мог провозгласить перед Вейном, Великанами и всем опустошаемым миром, что намерен уступить кольцо.

Однако, несмотря, на боль, печаль и усталость, у него еще оставалось достаточно сил, чтобы продолжать двигаться к своей цели. Он сурово повернулся к Первой и Красавчику, словно готовясь ответить на их возражения и протесты. Но воительница молчала, а ее супруг и вовсе не отрывал глаз от флейты.

– Некоторое время мы должны будем двигаться на север, – ответил Ковенант на так и не высказанный вопрос. – Пока не дойдем до реки. Затем наш путь лежит в Гору Грома.

С глубоким вздохом Красавчик поднялся на ноги и, устремив невидящий взгляд в никуда, разломал пополам маленькую флейту.

И изо всей силы швырнул обломки в сторону Холмов.

Линден моргнула. На устах Первой умерло так и не высказанное увещевание. Ковенант сгорбился.

– Посмотри на меня как следует, – пробормотал Великан. Уродство его выглядело зловеще. – Видишь? Я сомневаюсь!

– О Боже! – отчетливо произнес Ковенант. И, огибая валуны, зашагал прочь.

Мучимая старыми и новыми страхами, терзаясь вопросами, на которые не могло быть ответов, Линден следовала за ним. Поначалу массив Горы Грома, древнего Кирил Френдора, затенял путь, и продвигаться спутникам мешало не столько солнце пустыни, сколько крутизна склонов да россыпи валунов. Но по мере продвижения к Соулсиз тень исчезала, палящий зной усиливался, Солнечный Яд выжигал из Линден последние силы. Жаркий воздух дрожал перед ее глазами, предвещая галлюцинацию или обморок. Даже встреча с Презирающим казалась желанной, ибо могла, так или иначе, положить конец этому ужасу. Задыхаясь на обожженных склонах холмов, Линден вновь и вновь ловила себя на том, что она повторяет данное ею в Ревелстоуне – данное и нарушенное – обещание. Никогда. Никогда больше. Что бы ни случилось, во власть Солнечного Яда она не вернется.

Из-за ее слабости, усталости Ковенанта и характера местности спутникам удалось добраться до реки лишь незадолго до полудня.

Скалы отражали звук так, что Линден уловила плеск быстрой воды, прежде чем смогла по-настоящему услышать ее. А вскоре спутники взобрались на последний подъем, отделявший их от Соулсиз, и на них обрушился рев ее стремительного течения. Стиснутая гранитными берегами, вспениваясь белыми бурунами, река с неистовством отчаяния устремлялась навстречу своему року. Как знамение этого рока, величественная и устрашающая, вздымалась к небесам гора. Примерно в лиге от того места, еде находились спутники, река поглощалась отверстым зевом Горы Грома и низвергалась в пронизывающие ее потаенные глубины катакомбы. Вновь она появлялась на поверхности в Нижней Стране, но это была уже другая река, и даже называли ее по-другому – Теснистым Протоком. В водах ее отбросы и нечистоты пещерятника смешивались с вредоносными отходами подземных литен, кузниц и лабораторий. Она несла с собой Зло, питавшее Сарангрейвскую Зыбь.

В какой-то миг Линден посетила безумная мысль: ей показалось, будто Ковенант намеревается броситься в реку, с тем чтобы ее течение увлекло его внутрь горы. Но затем он указал вниз, и она увидела, что высоко над водой вдоль реки тянется гранитный уступ – вырубленная в камне дорога. Сейчас река обмелела, ведь со времени последнего солнца дождя прошло уже шесть дней, но, насколько можно было судить, вода в ней никогда не поднималась до уровня дороги.

В минувшие века этой дорогой проходили грозные армии, что извергла из своих недр Гора Грома. Сейчас она пришла в упадок, разрушаемая временем и Солнечным Ядом. Камень казался скользким от водяных брызг, но, тем не менее, дорога была проходимой. И вела она в непроглядный мрак, прямо в недра горы.

Ковенант жестом указал туда, где отвесные стены сливались с подножием горы. Чтобы перекричать ревущий поток, ему приходилось напрягать голос изо всех сил.

– Это Ущелье Предателя. Здесь Лорд Фоул впервые явил свое истинное лицо, предав Кевина и Совет, до того часа не догадывавшихся, кто он. Война, разбившая сердце Кевина, началась здесь.

Первая внимательно пригляделась к стиснутому каменными стенами потоку, а затем, перекрывая его шум, возвысила голос:

– Друг Земли, ты говорил, что там, внутри, настоящий лабиринт переходов. Как же мы сможем найти место, где укрывается Презирающий?

– Этого не потребуется, – отвечал Ковенант. Голос его звучал лихорадочно. Выглядел он так же, как и в тот день, когда Линден увидела его впервые – когда он захлопнул перед нею двери своего дома. – Как только мы попадем туда, от нас потребуется одно – идти вглубь, наугад, пока мы не потревожим установленное им охранение. О дальнейшем он позаботится сам. Весь фокус в том, чтобы остаться в живых до того, как мы до него доберемся. – Неожиданно он резко обернулся к спутникам: – Но вам вовсе не обязательно идти туда. Я буду в безопасности до последнего момента. Он не причинит мне вреда, пока я не предстану перед ним.

Линден казалось, будто он говорит те же самые слова, что и на Небесной Ферме.

– Вам незачем рисковать, – заключил он.

Но не отягощенная такого рода воспоминаниями Первая мгновенно возразила:

– Незачем рисковать? А зачем нам оставаться здесь? Что толку в нашей безопасности, когда рискует сама Земля? Опасность есть избранный нами путь. И что за песни сложат о нас Великаны, если мы окажемся недостойными Поиска? Мы не покинем тебя.

Ковенант склонил голову, словно был пристыжен или испуган. Возможно, он вспомнил Морехода Идущего-За-Пеной. Однако его упорное нежелание встречаться взглядом с Линден говорило ей, что она не ошиблась. Он по-прежнему тщетно пытался защитить ее, избавить от необходимости осуществить принятое решение. Но в то же время не дать ей вмешаться в исполнение его решения. В то, что он намеревался сделать.

Но Ковенант так и не обратился к ней напрямую, ибо знал, что услышит в ответ. Вместо того он пробормотал:

– Ну что ж, пошли. – Слова его были едва слышны. – Сколько еще можно здесь торчать?

С готовностью кивнув, Первая устремилась к выветренной расщелине, что вела вниз, к дороге. Одной рукой она сжимала рукоять своего длинного меча. Как и любой из спутников, она потеряла в этом Поиске слишком много, но, будучи воительницей, хотела измерять цену потерь в нанесенных врагу ударах.

Ковенант заковылял следом. Ноги его не гнулись, но нехватку телесных сил возмещали упорство и воля.

Посмотрев на него, Линден обернулась к Красавчику. Тот продолжал стоять на вершине холма, глядя на реку так, словно течение могло унести прочь его сердце. Он был Великаном, но сейчас казался Линден старым и хрупким, словно надломленным. Страдание его было столь глубоко, что все прочее Линден отодвинула в сторону.

– Он сказал правду, – промолвила она. – Так или иначе, он больше не нуждается в том, чтобы за него сражались.

Красавчик поднял на нее умоляющий взгляд, но Линден торопливо продолжала:

– А если он не прав, я смогу остановить его.

Она тоже говорила правду. Солнечный Яд, Опустошитель и Анделейн сделали ее способной на это.

– Но вот Первой ты очень даже нужен. Фоула мечом не убьешь, но она вполне может попытаться. Не дай ей обречь себя на гибель. – Ее и себя. Не приноси ее в жертву из-за меня.

Черты лица Красавчика заострились, руки бессильно упали. Взор его застилал туман. Линден показалось, что сейчас она услышит «прощай», и у нее перехватило горло. Но в следующее мгновение на лице Великана появилась улыбка.

– Линден Эвери, – отчетливо произнес он. – Ну разве я не твердил без конца всем и каждому, что ты – истинная Избранная.

Склонившись, он поцеловал ее в лоб, а затем поспешил за Первой и Ковенантом.

Утерев слезы, Линден последовала за ним. Позади нее держался как всегда невозмутимый Вейн. Впрочем, сейчас Линден казалось, будто она, впервые с тех пор, как они покинули Элемеснеден, ощущала исходивший от него слабый импульс нетерпения.

Спутники уже поджидали ее на дороге. Красавчик стоял рядом с Первой, словно показывая, где его место, но и он и Ковенант смотрели на Линден. Во взгляде Первой были и облегчение и неуверенность. Она готова была приветствовать все, что могло приободрить ее мужа, но, кажется, не знала, чего теперь ждать. Ковенант подошел к этому вопросу проще. Склонившись поближе к Линден, он шепнул ей прямо в ухо:

– Не знаю, что ты ему сказала, но все равно спасибо.

Линден не ответила. Ковенант постоянно обманывал ее ожидания. Всякий раз, когда он казался ей особенно непроницаемым и опасным, замкнувшимся в своей омертвелой уверенности, он проявлял нежнейшую доброту и заботу. Но где-то в глубине, за всей настойчивостью и смелостью, таилось его намерение уступить, неизменное, как само отчаяние. Ковенант противоречил сам себе на каждом шагу. И что могла сказать ему в ответ Линден, не раскрывая своего обещания?

Но он, казалось, вовсе не ждал ответа. Возможно, потому, что понимал ее и знал, что на ее месте чувствовал бы то же самое. Или просто слишком устал и в любом случае не собирался ничего пересматривать. Он решил положить конец долгой, затянувшейся боли. В следующий миг Ковенант подал знак, и спутники двинулись дальше, навстречу зияющему зеву Горы Грома. И последнему выбору Неверящего.

Внизу, под дорогой, рев Соулсиз постепенно ослабевал, превращаясь во всхлипывания по мере того, как река все больше иссушалась солнцем пустыни. Но Линден не смотрела вниз. Она не отрывала глаз от маячивших впереди спин Первой и Ковенанта, вздымавшихся стен ущелья и громады горы. С ее опаленного солнцем пика спустились некогда Огненные Львы, дабы спасти Ковенанта и Лордов от обезумевшего пещерника, Друлла-Камневого Червя. Но тогда они были призваны силой Закона, Закон же более не существовал.

Впрочем, в первую очередь ей приходилось следить за коварной и опасной дорогой. Местами она попросту обвалилась, и лишь возле самой стены оставался узенький выступ. Линден отчаянно боялась за Ковенанта, ибо его боязнь высоты и головокружения могла привести к падению. Однако он преодолевал опасные места так, словно боязнь высоты являлась той частью его «я», которой он уже поступился. Лишь жгучее напряжение его мускулов выдавало едва ли не панический страх.

На фоне неба угрожающе вырисовывалась Гора Грома. Солнце пустыни опаляло камень, мигом слизывая брызги. Шум Соулсиз походил на плач. Линден готова была пуститься бегом, лишь бы поскорее укрыться от Солнечного Яда. Спрятаться от солнца в мрачных катакомбах, где алчно затаилась Сила. Где никто не увидит, что произойдет, когда внешняя тьма сомкнётся с тьмой внутренней, пребывающей в ней.

Ей отчаянно не хотелось признавать неизбежное. Она старалась найти другой ответ, но его не было. Ковенант вознамерился отдать свое кольцо Лорду Фоулу, и где еще могла она почерпнуть силу, достаточную, чтобы остановить его? Ей уже довелось сделать нечто подобное, хотя и иначе. Кошмарная тьма овладела ею у смертного одра матери, в то время как ее воле, ее сознанию оставалось лишь видеть и ужасаться.

Всю свою взрослую жизнь, каждый ее год, каждый день Линден посвятила борьбе с этим тяготением к смерти. Но она знала – ни из какого другого источника ей не удастся почерпнуть ту силу, которая потребуется, чтобы удержать Ковенанта от самоуничтожения.

Чтобы выполнить данное обещание...

Ущелье Предателя сужалось, стены его становились все выше. Гора Грома возвышалась как пирамида, воздвигнутая над обителью вечного проклятия и неизмеримого отчаяния. Перед спутниками зиял ее мрачный зев.

На подступах к пещере Первая остановилась: во взгляде ее угадывалось недоверие к тоннелю, поглощавшему и дорогу, и реку. Красавчик снял со спины объемистый узел и достал огниво и два факела – последние, что остались после Ревелстоуна. Один он засунул за пояс, а другой зажег и вручил Первой. Ухватив факел одной рукой, воительница другой обнажила меч. На лице Ковенанта читался страх, но он не колебался и, как только Первая кивнула, зашагал вперед.

Красавчик подхватил свой узел. Вместе с Линден он последовал за женой и Ковенантом во тьму.

Последним шел Вейн.

Ступив под каменный свод, Линден испытала облегчение. Факел Первой освещал лишь стену справа от нее да закругленный потолок тоннеля. Свет не достигал края дороги, и обрыв за ним не был виден. Для Линден любая тьма представлялась благословением в сравнении с солнечным светом. Кроме того, на открытом пространстве Зло могло нагрянуть откуда угодно, здесь же число возможных направлений ограничивалось гранитом горы. И наконец, здесь Линден гораздо лучше, чем на поверхности, слышала шум воды, устремлявшейся через горловину расселины в недра горы. Возможность сосредоточиваться на таких вещах укрепляла Линден.

Ее голос раскатился эхом, когда она предупредила друзей, чтобы они держались подальше от все углублявшегося ущелья. Линден убеждала себя в том, что истерика ей не грозит. У Великанов было всего два факела, а стало быть, рано или поздно всем придется полагаться на ее видение. Друзья нуждались в ее особых способностях.

Но облегчение ее оказалось недолгим. Она не прошла по тоннелю и пятидесяти шагов, как за ее спиной раздался грохот обвала.

Громко вскрикнув, Красавчик отшвырнул ее к стене с такой силой, что у нее сперло дыхание. И в то же мгновение она увидела четко вырисовавшегося на фоне входа в ущелье Вейна: он не предпринял ни малейшей попытки спастись. Увлекаемый громыхающими обломками провалившейся дороги, отродье демондимов полетел в пропасть.

Дорогу сотрясала легкая дрожь, откуда-то сверху сыпались мелкие камни, устремляясь вдогонку Вейну. Линден не могла набрать достаточно воздуху для того, чтобы выкрикнуть его имя.

Свет факела упал на нее и Красавчика. Великан по-прежнему прижимал Линден к стене. Черты Первой обострились. Отблески пламени отражались в глазах Ковенанта.

– Проклятие! – пробормотал он. – Проклятие!

Линден со всхлипом пыталась набрать воздуху. И тут в свете факела они увидели, как сохранившийся позади необрушившийся участок дороги словно расплавился. Поверхность его стеклась в каплю, которая в следующее мгновение приобрела человеческие очертания. Казалось, боль довела Финдейла до крайней степени изнеможения. Его желтые глаза ввалились, запавшие глазницы походили на багровые кровоподтеки. Он выглядел воплощением унижения и печали.

– Это ты! – охнула Линден. – Ты сделал это. Ты так и не оставил намерения убить его.

Финдейл не встретился с нею взглядом, словно его покинуло обычное высокомерие его народа.

– Элохимы в самой сути своей требовательны и суровы, – промолвил Финдейл так, что, подыми он глаза, Линден могла бы подумать, что он взывает о понимании. – Это так, да и как могло бы быть иначе? Разве мы не сердце Земли? Но пребывающие в благодатных пределах Элемеснедена позволили блаженству направлять их по ложному пути. Поскольку клачан – наш дом, мы решили, что ответы на все вопросы могут быть найдены там. Но средоточие истины скорее не Элемеснеден, а мы, населяющие этот край. Мы же ошиблись в сути своей. Решили, что поскольку мы – сердце, наши желания должны пересиливать все остальное. Поэтому мы не задавались вопросом, отчего большой мир нами покинут. Размышляя обо всем, исследуя все, мы не решались дать имя тому, что нас страшило.

Он, наконец, поднял глаза, и в голосе его послышался гнев самооправдания:

– Но этот страх не был для меня тайной. Ему был подвержен Чант, да и не он один. Сама Инфелис не избежала его прикосновения. Я же связан роком Обречения и чувствовал на себе проклятие Кастенессена.

Он явно стыдился того, что сделал с Вейном, но не был настроен сожалеть о содеянном.

– Вы научили меня уважать вас. Судьба Земли на ваших плечах, и вы несете эту ношу достойно. Но мой страх возрастает. Требуемая цена для меня непомерна.

Ковенант растерянно повернулся к Линден, но она поняла не больше его. И ничего не могла ему объяснить. Элохим пребывал за пределами ее видения. Она не чувствовала его приближения, пока он не обратился из камня в плоть, не ощущала никаких эманаций и, по существу, ничего о нем не знала. Кроме того, что, будучи воплощением Земной Силы, он мог принимать любой облик, а будучи избавленным от многих сомнений и колебаний – любые решения. Его соплеменники не остановились перед тем, чтобы, руководствуясь собственными сомнительными резонами, лишить Ковенанта воли и разума. А сам он покинул и ее, и ее спутников на верную смерть, тогда как имел возможность помочь им. Все связанное с ним вызывало в памяти одну лишь горечь. Вспомнив о дереве, загубленном им, когда он покушался на жизнь Вейна в прошлый раз, Линден сказала:

– Прежде он никогда не говорил правды. С чего бы ему вдруг начинать сейчас?

Ковенант нахмурился. У него не было оснований доверять элохимам, но казалось, что он не желал и осуждать их, словно неосознанно стремился отнестись к ним с большей справедливостью, нежели они когда-либо относились к нему.

Так или иначе, Вейну уже никто помочь не мог. Ущелье было глубоким и по мере продвижения вперед становилось все глубже. Шум воды доносился уже издалека.

Первая качнула факелом.

– Мы должны поспешить, а то останемся без света.

Ее факел, сухой и ломкий, выгорел почти наполовину, а за поясом у Красавчика оставался всего один.

Приглушенно ругаясь, Ковенант зашагал по тоннелю.

Линден поежилась. Вокруг нее громоздился камень – холодный и страшный. Страшная картина падения Вейна вновь и вновь прокручивалась в ее сознании. Он не заслужил такой страшной смерти. Никто не заслужил.

Под землей было прохладно, но ее прошибал пот. Однако она продолжала идти за Ковенантом и Первой, чувствуя рядом надежное плечо Красавчика. Следуя за покачивающимся огнем, Линден старалась держаться как можно дальше от обрыва и настолько близко к стене, что задевала плечом о камень. А твердость камня пробуждала в ней воспоминания об узилищах Ревелстоуна и Удерживающей Пески.

Финдейл шел последним. Его босые ноги ступали беззвучно.

Когда, наконец, истаял свет, проникавший через вход в тоннель, тьма сгустилась. Затем тоннель изогнулся, сворачивая в сторону, и внешний мир оказался отрезанным. Линден чувствовала, как двери надежды закрываются со всех сторон. Факела Первой не могло хватить надолго.

Но, сосредоточившись, Линден поняла, что она в состоянии ощущать границы пустоты и камня. Ей не нужно было видеть край пропасти, чтобы безошибочно сказать, где он находится. Так же отчетливо воспринимала она и поверхность дороги, спотыкаться ей не приходилось. Будь у нее вдобавок и сила, чтобы отбить нападение, она, пожалуй, могла бы блуждать по пещерятникам в относительной безопасности.

Это прибавило Линден храбрости, но как раз тут факел Первой начал оплывать.

А Линден показалось, что где-то перед ними тьма смягчается, становится не столь густой и непроницаемой. Несколько мгновений она смотрела вперед мимо Первой и Ковенанта, но так далеко ее видению было не дотянуться. Однако вскоре меченосица остановилась, опустила факел, и свечение впереди стало более определенным.

– Что это там светится? – спросила Первая, обращаясь к Ковенанту и Линден.

– Пещерный мост, – ответил Ковенант, – единственный путь в пещерятники... – Голос его был полон воспоминаний. – Будьте осторожны. Когда я был здесь в прошлый раз, мост охранялся.

Первая кивнула и, мягко переставляя ноги, двинулась вперед. Ковенант шел за ней.

Линден шла следом, держась за свое видение.

Свет становился все ярче. Жесткий красновато-оранжевый, он падал сверху, освещая часть потолка и участок стены. Скоро Линден увидела, что тоннель резко поворачивает направо, а потолок его поднимается, словно за поворотом находится огромный грот. Свет проникал оттуда, однако источник его не был виден, ибо створ тоннеля преграждал гигантский валун. Словно полуоткрытая дверь, он оставлял неширокий проход.

Первая осторожно подошла к валуну и, прячась за ним, заглянула в проход. На мгновение она оторопела от удивления, а затем крепко выругалась и вышла на свет. За камнем находилась огромная, залитая светом пещера с высоким потолком и ровным, ставшим за тысячелетия гладким полом. Расщелина огибала валун, поворачивая под прямым углом, проходила через центр пещеры и исчезала в противоположной стене. Ширина ее была никак не меньше полусотни футов. Вход в тоннель, ведущий вглубь горы, находился по другую сторону пропасти.

Однако память не подвела Ковенанта. Посреди зала через бездонный провал был перекинут массивный мост из природного камня. По обеим сторонам свода моста, словно часовые, высились две каменные колонны: они сияли так, будто горел сам камень. Огромное помещение было хорошо освещено, и ни один чужак не мог приблизиться к мосту незамеченным. На мгновение свет приковал к себе внимание Линден. Он напомнил ей о горячем озере, в котором она и ее спутники едва не встретили смерть. Но огонь, оберегавший вход в пещерятник, был ярче и выглядел зловеще.

Однако Первая смотрела вовсе не на мост и не на светильники. Ее удивило нечто иное. Следуя за ее взглядом, Линден посмотрела на противоположную сторону пропасти.

Там, на другом конце пещерного моста, стоял Вейн. Казалось, он дожидался Ковенанта и Линден.

А у его ног, на камне, распростерлись два существа с длинными конечностями. Они были мертвы. И умерли совсем недавно, кровь на камне еще оставалась теплой.

Судорога боли исказила облик Финдейла.

Факел Первой уже догорел до самой руки. Бросив бесполезный огарок в пропасть, она двумя руками взялась за рукоять меча и, выставив клинок перед собой, вступила на мост.

– Подожди! – встревоженно воскликнул Ковенант, и Первая замерла. Острие меча прощупывало воздух в поисках невидимой угрозы.

– В прошлый раз я чуть не погиб, пытаясь пройти между скальных огней. Друлл использовал их, чтобы преградить путь. Я думал, что лишусь рассудка.

Друлл-Камневый Червь, вожак пещерников, отыскал утерянный после Ритуала Осквернения Посох Закона и воспользовался им, дабы извлечь из корней Горы Грома камень Иллеарт. Отбив Посох у Друлла, Ковенант и Лорды добились лишь того, что Иллеарт оказался во власти Лорда Фоула.

Линден потянулась своим видением к светящимся колоннам. Она изучала их, излучаемый ими свет, воздух между ними и сам камень Пещерного моста. Тысячелетия и мириады прошедших по нему ног сделали камень гладким, как ложь. Но никакой угрозы он не таил. Скальные огни выглядели зловеще, но тоже не были опасны.

Она медленно покачала головой.

– Там ничего нет.

– Ты уже... – начал было Ковенант, но тут же оставил свои сомнения.

Махнув рукой Первой, он и сам вступил на мост, изо всех сил пытаясь совладать с головокружением. На середине он покачнулся, но Линден тут же подхватила его, а Красавчик – их обоих. Постепенно Ковенант сумел обрести внутреннее равновесие, найти опору внутри себя, которой витавшие вокруг паника и головокружение не могли коснуться. Через несколько мгновений после этого он уже перебрался на другую сторону, где его ждали Вейн и Первая. Кончиком меча воительница коснулась тел, лежащих у ног отродья демондимов. Таких существ Линден еще никогда не видела. Широкие и тяжелые кисти их длинных рук походили на лопаты, а головы – на тараны. Лишенные зрачков и радужной оболочки глаза безжизненно смотрели в потолок пещеры. Худые, с тонкими руками и ногами, они выглядели нелепо, но в действительности обладали недюжинной силой. Впрочем, это не помогло им справиться с Вейном. Он переломал им кости, точно сухие щепки.

– Пещерники, – вздохнул Ковенант. – Надо полагать, Фоул использует их уже много столетий. Наверное, когда Вейн перешел мост, они напали на него.

Глаза Первой, казалось, горели в свете скальных огней.

– А не может быть так, – спросила она, – что они каким-нибудь образом успели послать предупреждение своим? Прежде чем пали?

– Не может ли быть? – переспросил Ковенант. – Учитывая, какого рода удача нам сопутствует, я бы весьма удивился, узнав, что они этого не сделали.

– Тут все ясно, – неожиданно вмешался Финдейл. У Линден по спине пробежал холодок. Первая криво усмехнулась, но элохим не смутился.

– Предупреждение послано, и оно уже достигло ушей Презирающего. Сейчас он и ликует, предвкушая осуществление своих мечтаний. – Говорил он тихо, но голос его наполнял болью воздух огромного зала.

– Следуйте за мной. Я поведу такими путями, где вас не обнаружат его приспешники. Хотя бы в этом он не добьется своего.

С этими словами элохим прошел сквозь спутников и вступил в тоннель, ведущий в лабиринт пещерятников. Тьма отступила от него, казалось, будто он светится изнутри, но не как скальные огни, а подобно дивным светочам Элемеснедена.

– Черт побери! – выругался Ковенант. – Теперь он хочет, чтобы мы ему верили.

Первая угрюмо пожала плечами.

– А что нам остается, – промолвила она, провожая Финдейла взглядом. – У нас всего один факел. Или ты предпочитаешь положиться на милость этой горы?

– Обойдемся без факелов, – вмешалась Линден. – Мне не нужен свет. Я могу вести...

– Куда? – сердито оборвал ее Ковенант. – Куда ты собиралась нас вести? Ты ведь не имеешь ни малейшего представления о том, где находится Фоул.

Линден торопливо заговорила о том, что найдет Фоула, как нашла Гиббона, что ей только и нужно ощутить его «вкус», но приумолкла, ибо поняла – гнев Ковенанта вовсе не был направлен против нее. Он сердился по той простой причине, что у него не было выбора. И он был прав. До тех пор пока Линден не ощутила эманации Презирающего и не сосредоточила свое видение на них, ей некуда было вести друзей. Досадливо вздохнув, Линден сказала:

– Ты прав. Меня посетила не самая удачная мысль. – Финдейл ушел далеко вперед и вскоре мог вовсе пропасть из виду. – Пойдем.

Мгновение Ковенант смотрел на нее так, словно хотел извиниться, но не знал, как это сделать. Но цель подгоняла его, времени на раздумья не было. Резко повернувшись, он зашагал за Обреченным.

Первая присоединилась к нему. Красавчик дружески похлопал Линден по плечу, и они поспешили следом. Вейн шел позади, словно ничего не случилось.

Некоторое время тоннель оставался прямым, но вскоре по пути стали попадаться боковые ответвления. Финдейл, окруженный свечением, напоминающим лунное, свернул направо в узкий коридор, пробитый в толще горы так давно, что это событие стерлось даже из памяти камня. Коридор вел под уклоном вверх и был так низок, что Великанам приходилось пригибаться. Стены поблескивали, отражая свечение элохима. Линден пронизывало ощущение неопределенной угрозы. Ей казалось, что в тоннель, из которого они только что вышли, уже хлынула орда приспешников Фоула. Скоро спутники добрались до высокого грота, по всей видимости, служившего некогда мастерской, а когда пересекли его и вступили в широкий каменный коридор, ощущение опасности исчезло. Тоннели сменялись тоннелями: теперь они вели вниз. Линден не знала, как и чем руководствуется Обреченный, но чувствовала, что путь он выбирает верно. Возможно, элохим извлекал все необходимые сведения из самой горы, подобно тому как его сородичи умели прозревать происходящее во внешнем мире, глядя на склоны и пики окружавшей Элемеснеден Колючей Оправы. Линден ощущала, что он вел спутников лабиринтом пещер и проходов, что стали необитаемыми еще в незапамятные времена. Однако стены сохранили смутную память о юр-вайлах. Видимо, в прошлом здесь обитали отродья демондимов. Но они ушли давно и, вероятно, навеки. Здесь не было никаких признаков жизни, кроме дыхания самой горы, столь медленного, что самый факт его существования был недоступен обычному восприятию. И все же Линден чувствовала, что этот немыслимый, несравнимый ни с чем колосс в известном смысле живет, знает, что происходит в его недрах, и испытывает к происходящему отвращение. Гнев горы накапливался медленно, но камень дышал им, и рано или поздно ему предстояло вырваться наружу. Спустя века или даже тысячелетия придет грозный день очищения. Мощная фигура Первой почти заслоняла Финдейла, но Линден не требовалось света, чтобы чувствовать состояние Ковенанта. А он едва не терял сознание. Понимая, что сам он не замедлит шага, пока не сломается, Линден попросила Финдейла остановиться.

– Мы не выдержим такого темпа...

По правде сказать, у нее тоже дрожали от напряжения колени: усталость пульсировала в висках.

– ...Нам необходимо отдохнуть.

Финдейл пожал плечами. Они находились в просторной пещере с грубыми, необработанными стенами, наполненной лишь спертым воздухом. Линден опасалась, как бы Ковенант не стал возражать, но этого не случилось. Не промолвив ни слова, он опустился на пол и устало прислонился к стене.

Красавчик со вздохом развязал свой узел. Спутники перекусили и подкрепились «глотком алмазов», оставив на будущее совсем немного. К добру ли, к худу, но Поиск близился к завершению.

Линден съела столько, сколько мог вместить желудок, но «глотка алмазов» отпила лишь чуть-чуть, так как не могла позволить себе впасть в дремоту.

Затем она сосредоточила свое внимание на Ковенанте.

Он слегка дрожал. Казалось, ни еда, ни даже «глоток алмазов» уже не могли подкрепить его, словно внутренне он истекал кровью. На Смотровой Площадке Кевина ему удалось исцелить рану в груди с помощью дикой магии. Но только здесь. Его тело, истекавшее кровью там, в лесу за Небесной Фермой, было неподвластно магии. А сейчас создавалось впечатление, будто жизнь покидает его вместе с кровью, вытекающей через ту, неисцеленную рану.

Он предупреждал, что это будет происходить.

Но других признаков ухода не было. На лице отсутствовали синяки и кровоподтеки, полученные Ковенантом, когда у него отняли Джоан. Зато имелась борода.

Линден цеплялась за эти мелочи, помогавшие ей убеждать себя в том, что час его смерти еще далек.

И тем сильнее был ее испуг, когда Ковенант неожиданно вытащил прихваченный из Ревелстоуна нож и попросил у Красавчика воды.

Смочив бороду, он приставил нож к горлу. Руки его дрожали. Он явно боялся, однако сознательно решил придать себе облик, в котором ему предстояло встретить смерть.

Линден с трудом сдержала желание выбранить его за этот акт самоотречения, недвусмысленно свидетельствующий о намерении уступить. Ковенант выглядел впавшим в отчаяние, и это было невыносимо. Но усугублять его горе упреками Линден не решалась и, пытаясь скрыть печаль, сказала:

– Ты знаешь, а ведь эта борода не так уж плоха. По правде сказать, она уже начала мне нравиться.

За ее словами крылась мольба.

Глаза Ковенанта были закрыты, словно он отчаянно боялся не удержать лезвие онемелыми пальцами и располосовать себе горло, но с каждым взмахом рука его становилась тверже.

– Знаешь, я сделал то же самое, когда был здесь в прошлый раз. Какой-то юр-вайл столкнул меня с обрыва. Я оказался в кромешной тьме и в полном одиночестве. Израненный так, что не мог даже кричать. И представь себе, бритье помогло мне собраться. Увидев меня со стороны, ты наверняка бы решила, будто я безумец, вздумавший перерезать себе горло от страха. Но это действительно помогает... – Каким-то образом ему удалось не порезаться. Лезвие оказалось острым, и щеки его стали безупречно гладкими. – ...Потому что заменяет смелость.

Закончив, Ковенант засунул нож за пояс и взглянул на Линден так, будто точно знал, что она хотела сказать ему.

– Мне это не нравится, – промолвил он голосом столь же твердым, как его кольцо. – Но раз уж приходится рисковать, лучше выбирать опасность самому, а не подвергаться той, которой ты не сумел избежать.

Скрепя сердце Линден смолчала. Он побрился, но синяков на лице не было. А значит, оставалась надежда.

Со временем Ковенанту удалось несколько восстановить силы. Он нуждался в куда более продолжительном отдыхе, но едва почувствовал себя способным продолжить путь, тут же поднялся на ноги.

Первая не мешкая присоединилась к нему, однако Красавчик вопросительно взглянул на Линден, словно хотел получить подтверждение еще и от нее. Во взгляде Великана читалось, что, если она сочтет это необходимым, он придумает какой-нибудь способ отложить выступление и дать Ковенанту еще немного отдохнуть.

Но Линден ответила тем, что встала сама. «Ковенант еще очень слаб, но чем слабее он, тем легче будет удержать его», – подумала Линден и тут же устыдилась этой мысли. Побрившись, Ковенант продемонстрировал свое намерение умереть столь недвусмысленно, словно умышленно подтвердил правоту Кевина, но, тем не менее, он заслуживал лучшего. Не того, что пообещала она Расточителю Страны.

Финдейл в ореоле свечения молча двинулся вперед. Взвалив на спину торбу со своей долей скудных припасов, Первая обнажила меч. Красавчик последовал за ней, что-то бормоча под нос. Замыкал колонну по-прежнему безразличный ко всему Вейн.

Тоннели спускались все ниже и ниже, к самым корням Горы Грома; и по мере того как спутники погружались в мрачные глубины, вид подземных коридоров менялся. Они выглядели разбитыми, в стенах то и дело открывались зияющие проломы, откуда тянуло тревогой и холодным потом. Казалось, будто в непроглядной тьме раздаются тяжкие вздохи. Невидимые обитатели подземелий ускользали в свои норы. Из щелей в камне медленно сочилась вода, откуда-то донеслось – и тут же стихло – бульканье, словно что-то кипело.

Как истинный Великан, не боящийся камня и гор, Красавчик поднял булыжник размером с собственный кулак и швырнул его в один из проломов. Лишь через долгое время послышался удар упавшего камня. Эхо подхватило его и вторило, словно молот бил по наковальне.

Спуск был таким крутым, что у Линден от напряжения ныли и дрожали мелкой дрожью бедра.

А некоторое время спустя она услышала стук настоящих молотов. Спутники находились близ самого сердца пещерятника, рядом с мастерскими. После каждого удара по коже ее пробегали мурашки, но Финдейл не медлил. Он уверенно шел вперед, и вскоре грохот стих. Затем они прошли по тоннелю, наполненному нестерпимой вонью, словно он являлся вентиляционным каналам шахты, где добывали серу. Но и запах со временем рассеялся. Линден непроизвольно горбилась под огромным весом нависавшей над ней горы. Вокруг нее смыкались камень и мрак, а впереди маячил обманный свет Финдейла. Где-то наверху, за толщей Горы, подходил к концу день, а может быть, он уже закончился и ночь даровала Стране недолгий отдых от Солнечного Яда. Но тому, что наполняло катакомбы шорохом и стонами, было неведомо облегчение. Сам воздух казался холодным, истертым и мертвым, как могильный камень.

Лорд Фоул выбрал подходящее место: населять пещерятник могли лишь безумные создания.

Неожиданно характер проходов, по которым вел их Финдейл, вновь изменился. Тоннель сузился, превратившись в узкую щель. Если у нее и был потолок, то очень высоко, за пределами досягаемости чувств Линден. А через некоторое время щель оборвалась у края глубокого провала, откуда поднималась нестерпимая вонь.

Казалось, дальше пути нет, но Финдейл, пройдя по самому краю пропасти, подошел к вырубленной в скале лестнице. Ковенант заставил себя последовать за ним, но, не преодолев и дюжины ступенек, застыл на месте, вцепившись в камень. Линден физически ощущала одолевающие его тошноту и головокружение. Первая не колеблясь вложила меч в ножны, подхватила Ковенанта на руки и, не отставая ни на шаг, двинулась за Финдейлом.

Все внутри Линден, казалось, скрутило узлом. Вонь и головокружение делали невозможной саму мысль о том, чтобы ступить на уходящую в бесконечную тьму лестницу. Но разрыв между нею и светом – между нею и Ковенантом – увеличивался с каждым мгновением. Усилием воли Линден направила видение внутрь себя, силясь изгнать тошноту и страх, и стала подниматься.

Ужасающее зловоние взывало к ней подобно Солнечному Яду, убеждая уступить – уступить тьме, таившейся в ней, царившей повсюду, сгущающейся с каждым вздохом. Отдаться ей здесь, сейчас – и, не успев еще долететь до дна, стать сильной, как Опустошитель, и неподвластной обычной смерти. Но она цеплялась за грубые каменные ступени и ползла вверх. Упрямства ей было не занимать. В конце концов изо рта того старика на Небесной Ферме воняло омерзительно, но она преодолела отвращение и спасла его.

Ценою невероятных усилий она добралась до верхушки лестницы и выбралась из каменного колодца.

Наверху ее встретили Первая и Ковенант. А также свет – не тот, что испускал элохим, а оранжево-красный скальный огонь. Воздух был полон запаха серы.

Следом за ней поднялись Красавчик и Вейн, но Линден не отрывала взгляда от воскового, скользкого от пота лица и больных глаз Ковенанта. Подъем он осилил, но дальше идти не мог. Линден обернулась к Финдейлу и Первой, намереваясь потребовать сделать новый привал. Элохим опередил ее.

– Нам предстоит пройти по главной дороге пещерятника. Сейчас она пуста, но скоро ее заполнят пещерники и путь будет закрыт. Нам нельзя останавливаться.

Линден повернулась к Первой и напрямик спросила:

– Как ты думаешь, он еще долго протянет?

Воительница пожала плечами и, не встречаясь взглядом с Линден, ответила:

– Ежели он сдаст, я его понесу.

Финдейл повернулся и зашагал вперед. Линден и слова вымолвить не успела, как Ковенант заковылял следом. Первая обогнала Неверящего и, прикрывая его, пошла впереди.

Красавчик устало повернулся к Линден.

– Она моя жена, – пробормотал он, – и я люблю ее. Но мне далеко до нее. Будь у меня побольше силенок, как у других Великанов, я бы поумерил ее прыть.

Красавчик явно имел в виду совсем не то, что сказал, и заговорил лишь для того, чтобы успокоить Линден. Но это было невозможно. Вонь, усталость и страх измотали ее до предела. Кипя от бессмысленного раздражения, она заставила себя двигаться дальше.

Теперь они шли по запутанному лабиринту проходов, однако Финдейл безошибочно направлялся к источнику света. С каждым шагом становилось теплее. Откуда-то спереди доносились булькающие звуки, словно какое-то варево кипело в огромном жарком котле.

Затем спутники, вышли в широкий, как дорога, тоннель, и свет засиял ярче. Он исходил слева, оттуда, где из огромного провала в стене тянуло нестерпимым жаром. Но Финдейл не замедлял шага. Дорога проходила по самому краю бездны, как бы опоясывая отвесный каменный колодец с отвесными стенами. Вверху, над дорогой, распространяя жар и запах серы, горели скальные огни.

А на дне колодца кипело озеро магмы.

Его кипение заставляло содрогаться камень. Чудовищные всплески, едва не достигая потолка, обрушивались под собственным весом, рассыпая оплавлявшие гранитные стены брызги.

Финдейл шагал по дороге так, словно ни бездны, ни магмы не существовало. Ковенант следовал за ним, но медленно, прижимаясь к стене. В ярком свете скальных огней лицо казалось безумным, исполненным страха и жертвенного томления. Линден шла за ним по пятам, чтобы в случае нужды оказаться рядом. Они прошли уже полпути вокруг зева бездны, прежде чем ей удалось почувствовать и понять, что его состояние объяснялось не только страхом высоты, головокружением и жарой. Он помнил это место. И знал, что этот путь ведет к Презирающему.

Линден следовала за ним, гневаясь на себя. Он не мог противостоять Фоулу. Никоим образом. Она больше не думала о том, что его слабость облегчит ее задачу, ибо не хотела облегчать ее. Хотела она одного – видеть его решительным, сильным, победоносным – таким, каким ему подобало быть. А этот изматывающий поход навстречу проклятию являлся безумной ошибкой.

Задыхаясь от жары, Ковенант достиг, наконец, входа в тоннель по другую сторону колодца и, сделав пару шагов вглубь, повалился на пол. Линден бросилась к нему и обхватила его руками, стараясь поддержать и его, и себя. Дыхание расплавленного озера обжигало ей спину. Красавчик уже почти обогнул пропасть, а Вейн шел в нескольких шагах позади.

– Сейчас вам придется поторопиться, – на удивление настойчивым голосом сказал Финдейл, – пещерники близко.

В следующий миг он неожиданно повернулся и устремился к дороге, на бегу преображаясь в песчаную горгону. Словно свирепый таран, обрушился он на отродье демондимов. Вейн не пытался избежать столкновения, но выдержать его не мог даже он. Элохим был воплощением Земной Силы. Сила удара заставила зашататься дорогу, послав сквозь камень подобную причитанию дрожь. Вейн не раз доказывал свою мощь. Он был сильнее Великанов и бури – ни копья, ни Мрак на-Морэма не могли повредить ему. Он смог перенести даже соприкосновение с могуществом ауры Червя Конца Мира, хотя оно и стоило ему руки. Он смог вырваться из рук элохимов и покинуть Элемеснеден. Но Финдейл налетел с такой силой, что он подался назад. Шаг... еще шаг...

Вейн балансировал на самом краю обрыва.

– Вейн! – вскричал Ковенант, вырываясь из объятий Линден. Страх Ковенанта заставил Первую устремиться за Обреченным. Вейн балансировал над огненной пропастью, сохраняя на лице загадочную усмешку. Металлические навершия Посоха сверкали в свете скальных огней.

Не отрывая глаз от Финдейла, он здоровой рукой нанес по воздуху удар, отбросивший Первую назад, подальше от опасности.

– Пади! – воскликнул Обреченный. Камень под ногами Вейна крошился и рассыпался. – Пади и умри!

И отродье демондимов пал. Сорвавшись с обрыва, он медленно, словно в кошмарном сне, стал падать в бездну.

Но в последний миг его омертвелая рука взметнулась, словно змея, и черные пальцы сомкнулись вокруг запястья Финдейла. Обреченный полетел в озеро вместе с Вейном. Разжать хватку, отродья демондимов он не мог. Но, будучи воплощением Земной Силы, мог принимать любую форму.

В следующее мгновение Финдейл стал орлом и, рассекая воздух мощными взмахами крыльев, устремился вверх, но при этом потянул за собой и уцепившегося за лапу Вейна.

Элохим медленно обратился в воду. Вода испарилась, пар стал подниматься, но Вейн ухватил пригоршню тумана и потянул Обреченного назад.

Превратившись в Великана с мечом в руках, Финдейл изо всех сил рубанул по черному запястью, но сталь со звоном отскочила. В отчаянии Финдейл принял форму паруса и стал подниматься, по-прежнему увлекая за собой Вейна.

Но тут озеро выбросило им вдогонку гигантский протуберанец. Финдейл попытался избежать столкновения, но не успел. Магма захватила обоих и увлекла вниз.

Линден сжала Ковенанта в объятиях, но тот больше не вырывался.

– Ты не понимаешь, – простонал он. – Это место... оно выбрано не случайно. Здесь юр-вайлы избавлялись от неудачных творений. Если им не нравилось что-то из сделанного, они бросали это туда. Вот почему Финдейл... – Слова застряли у него в горле. – Вот почему Финдейл предпринял последнюю попытку убить отродье демондимов именно здесь. Даже Вейн не мог рассчитывать спастись из этой пропасти.

О Боже!

Линден никогда не понимала, почему элохим считал, что отродье демондимов таит в себе какую-то немыслимую угрозу. Вейн поклонился ей – но только один раз. Спас ей жизнь – но тоже только один раз. Он прошел долгий, трудный путь и погиб в самом его конце, так и не успев найти, что искал. А она так и не успела понять...

Неожиданно она поняла, что Вейн схватил Финдейла мертвой, давно не действовавшей рукой.

Мысль эта настолько потрясла ее, что Линден позабыла обо всем. В том числе и о предупреждении Финдейла. И движение в тоннеле, который вывел их к огненной пропасти, уловила слишком поздно. На обводную дорогу выскочили пещерники, по меньшей мере, дюжина. Долговязые и худые, ростом почти с Красавчика, они казались, неуклюжими и бежали как на ходулях. Но за их карикатурным обличьем скрывалась немалая сила. Глаза подземных обитателей горели, как лава. Вооружены они были по большей части дубинами, но некоторые имели боевые топоры.

Наполовину оглушенная ударом Вейна, Первая, пошатываясь, поднялась на ноги, но, оценив положение, мигом пришла в себя. В кровавом свете вспыхнул стальной клинок.

С криком «Бегите!» она встретила натиск пещерников.

Ковенант остолбенел. Самым дорогим ему людям грозила смерть, а он, обладая Силой, способной их защитить, не смел к ней прибегнуть. Напряжение, которым Ковенант удерживал дикую магию, поглощало все его силы.

Линден чувствовала его состояние. Усилием воли заставив себя двигаться, она буквально потащила Ковенанта в тоннель. Он казался ей невесомым, почти бесплотным, но она была очень слаба, и отступали они слишком медленно.

Но тут Ковенанта подхватил подоспевший Красавчик. Линден обернулась и увидела, как сражается Первая. Та была меченосицей, в совершенстве владеющей искусством боя. Скальный свет полыхал на разившем с быстротой молнии клинке. Обагренные кровью пещерники падали один за другим, словно пораженные не сталью, а силой волшебства. Меч в ее руках казался магическим жезлом.

Будь тропа поуже, Первая сдержала бы любое число врагов, но на широкой дороге они могли обойти и окружить ее. Руки их были такой же длины, как и у Великанов; привыкшие иметь дело с камнем, они могли сокрушать гранит. Большую часть усилий ей приходилось затрачивать на отражение ударов дубин, грозивших раздробить ей руки. Шаг за шагом пещерники оттесняли ее назад.

Стоило ей лишь раз оступиться на неровной почве, и дубина вскользь попала по левому виску – на нем тут же появился кровавый рубец. Нанесший удар пещерник полетел в пропасть с рассеченной грудью, но на нее наседали все новые и новые твари.

Линден взглянула на Красавчика. Сердце Великана рвалось на части, глаза полнились отчаянием. Он предлагал ей свою жизнь, как Сотканный-Из-Тумана.

Этого Линден вынести не могла.

– Помоги Первой! – крикнула она. – О Ковенанте я позабочусь!

Не медля ни секунды, Красавчик отпустил Неверящего и устремился на выручку жене. Линден схватила Ковенанта за плечи и принялась яростно трясти.

– Пошли! – кричала она ему в лицо. – Ради Бога! Скорее!

Она чувствовала, как разрывается между любовью и страхом, и борьба эта была непереносимой. Ему ничего не стоило истребить пещерников, но вместе с ними он мог сокрушить или осквернить порчей Арку Времени. Но друзьям грозила гибель, и в какое-то мгновение он готов был уничтожить все и вся, лишь бы им не пришлось умереть за него, как умер Морской Мечтатель.

Но он удержался – сдержал свой порыв усилием воли столь нечеловеческим, как его собственное предназначение. Черты лица Ковенанта затвердели, взгляд стал отрешенным и одиноким, как брошенная на произвол Солнечного Яда Страна.

– Ты права, – пробормотал он, – это патетика.

И, выпрямившись, зашагал во тьму.

Цепляясь за онемелую руку, Линден устремилась за ним. Вдогонку им, эхом отдаваясь по пещерятнику, неслись удары и крики. Когда отблески скального света уже почти истаяли, они добежали до перекрестка. Ковенант инстинктивно порывался свернуть направо, но Линден потянула его в левый коридор – он ощущался как менее посещаемый. Почти сразу же она пожалела о своем выборе, ибо этот проход не уводил прочь, подальше от света. Напротив, скоро он вывел в большую каверну с растрескавшимися, пропускающими сквозь многочисленные щели свет раскаленного озера стенами. Было нестерпимо жарко, воздух наполнял густой запах серы. Из пещеры выходило еще два тоннеля, но они не вытягивали испарений.

Сквозь щели можно было видеть опоясывающую провал дорогу – возможно, это помещение являлось своего рода наблюдательным пунктом, позволяющим обитателям пещерятника следить за дорогой, оставаясь незамеченными.

Ни Первой, ни Красавчика на дороге не было. Они отступили в тоннель за Линден и Ковенантом. Или пали.

Ее видение подало сигнал тревоги – но поздно. Опять слишком поздно. С горечью она повернулась навстречу хлынувшим из всех трех тоннелей пещерникам.

Возможно, они заметили путников, когда те огибали озеро магмы. А задержка, вызванная борьбой Вейна и Финдейла, дала им время устроить засаду.

Из створа тоннеля – того самого, которым прошли Линден и Ковенант, – появились Первая и Красавчик. Они устремились к друзьям, но пещерники во множестве бросились наперерез и оттеснили Великанов назад. Размахивая дубинками и топорами, они устремились к Ковенанту и Линден. Ковенант сделал шаг вперед, закрывая ее своим телом, и дрожащим от напряжения голосом сказал:

– Оставьте ее. Я пойду с вами.

Но обитатели подземелья, похоже, не слышали его. Глаза их полыхали яростью.

– Только троньте ее, я разорву вас в клочья...

Один пещерник схватил Ковенанта, сграбастав своей лапищей сразу оба его запястья. Другой занес дубинку, целясь в голову Линден. Та нырнула, и удар пришелся вскользь. Отодвинувшись от стены, Линден бросилась к Ковенанту.

Пещерники были довольно неуклюжи и настигли ее не сразу. Ковенанту тем временем удалось каким-то образом вывернуться. Выхватив из-за пояса нож, он принялся размахивать им, нанося удары наугад. Один пещерник упал, но клинок засел у него между ребер, и вытащить его онемелой рукой Ковенант не смог.

Безоружный, он обернулся к Линден. Лицо его растянулось в беззвучном крике:

– Прости!

Пещерники окружили Ковенанта. Видимо, желая взять его живым, они не использовали топоры и дубины, а молотили кулаками до тех пор, пока он не упал. Линден пыталась дотянуться до него – до его Силы. Овладеть кольцом с помощью видения. Она задыхалась, легкие наполнял удушающий жар расплавленного озера.

Вейн и Финдейл сгинули в огненном озере. Ковенант был распростерт на камне, словно на жертвеннике. У нее не осталось ничего.

Но она не прекращала неистовых попыток овладеть дикой магией, пока на ее голову, позади левого уха, не обрушился сокрушительный удар. Мир перевернулся, и она провалилась во тьму.