ИНТЕРЛЮДИЯ:
"ОДЕРЖИМЫЙ"
Над нам смеялся даже Тантал:
— Опомнись, парень, перекури!
Ты целый век эту глыбу толкал,
присядь, любезный, хоть пот утри!
— Да брось ты этот булыжник, брось! —
в три пасти Цербер ему скулил.
А он улыбку ему как кость
швырял, а сам все катил, катил…
Не внял ни крикам, ни песням нимф
бедняги окаменевший мозг.
— Я камень свой докачу до звезд,
пусть камень мне будет памятник!..
…И пусть смеется, кто не катил
такого камня в своей судьбе
назло пророчествам всех сивилл,
назло советчикам и себе…
1. Стихи М.Гаврюшина.
* * *
Говорят, что самая страшная пытка — пытка огнем.
За эти тридцать часов Олег понял, что это ложь. Глупая ложь. Самая страшная пытка — пытка дождем. Когда ты лежишь в грязи и сжимаешься, ощущая каждой клеточкой тела все летящие сверху капли — когда они бьют по тебе. Прицельно и тяжело. Как пули… Когда слушаешь тихое, несмолкаемое "ш-ш-ш…" в веточках вереска. Такое тихое, что оно заглушает треск и посвистывание вельботов своей монотонностью… Когда чувствуешь, что сходишь с ума. Каждую длинную, как жизнь, секунду — сходишь с ума. И тихие разговоры товарищей превращаются в часть безумного бреда…
… - Встану. Нет ночи больше. Встану…
… - Боги, боги, да что ведь меня никто не убьет, убейте меня кто-нибудь…
…- Ног не чую, гляньте кто, у меня ноги есть?!.
Олег не дал сойти с ума Богдану. А сам не сошел с ума, потому что Йерикка разговаривал с ним, и Олег видел его спокойные глаза, слышал голос совсем рядом. Трудно было даже представить, чего стоило это спокойствие Йерикке…
…Они рассказывали друг другу о своей жизни, вспоминая все новые и новые истории. Слова помогали против безумия, дождя и голода — врагов более страшных, чем данваны. Олег подозревал, правда, что Йерикке не так интересны истории про Землю — похоже, он знал о ней достаточно много и, хотя Олег немало попутешествовал, немало и походил пешком, но он не видел Черных Мостов над рекой Ра, которую данваны назвали Калдс, не ходил по ночная гудящим улицам Крентаны — бывшего Чистополья, не пробирался по кишащим нечистью узким дорогам мертвых городов зоны санации, не купался в Зраке — невероятно прозрачном и холодном озере у отрогов Змеевых гор, не спускался в пещеры в тех горах, не охотился на туров с рогатиной, не стоял на знаменитых алых скалах Ос-губы… Мир для него был совершенно неизведанной планетой.
— Неужели ты правда не был на Земле? — спросил Олег напрямую. Йерикка кивнул:
— Не был.
И Олег рассказал саду о прошлогоднем походе, когда их группа чуть ли не месяц бродила по бесконечным Карельским лесам, пытаясь то пешком, то на байдарках пробиться, идя по протокам, вглубь болот, к загадочному Чертову Носу, про который местные жители рассказывали разные разности…
— Тогда мне это казалось приключением, — закончил Олег. — Глупо…
— Нет, — возразил Йерикка. — Это и было настоящее приключение… Они должны быть загадочными, немного опасными, веселыми… А то, что сейчас — это просто война… — казалось, он хотел еще что-то добавить, но вдруг прислушался и даже приподнялся на локтях: — Слышишь?!
Олег прислушался тоже:
— Нет.
— А ты? — спросил Йерикка Богдана. Тот ответил:
— Ничего.
— Именно, — и Йерикка выдохнул, словно сбросил с себя неимоверный груз.
Только теперь до Олега дошло. Повернувшись на бок, он посмотрел в пустое серое небо.
* * *
Никаких бурных изъявлений радости не было. Кое-кто просто не смог встать. Те, кто встал, выглядели, как привидения. Многие замучились до такой степени, что успели помочиться под себя. Некоторые лежа ругались до тех пор, пока пришедшие в себя товарищи не бросились им помогать.
Йерикка тревожно озирался по сторонам, держа наготове пулемет. Олег, застегиваясь, спросил его:
— Ну что ещё-то плохого может случиться?
Вместо ответа Йерикка указал за его спину. Обернувшись, Олег пробормотал:
— Лучше бы я не спрашивал…
Вдали был виден идущий на них вездеход.
…Если кто-то и растерялся, то буквально на секунду. Вездеход был один. И он слишком тупо пер на горцев. Похоже, те, кто в нем сидел, ещё не сообразили, что к чему.
Однако, примерно за полверсты машина затормозила. Видно было, как, постояв на месте, вездеход развернулся и рванул прочь на полной скорости.
— Навьями клянусь, он уж вопит связью о радостной встрече, процедил сквозь зубы Гоймир. — Йой, везет, что утопленнику!
Оставалось лишь согласиться. Теперь враг точно знал, что горцы на пустошах. И, если даже не то что в вереск — под землю зарыться — это не поможет. Пришлют пехоту и перероют всё на сажень вглубь…
— В обрат я одно мертвым лягу, — Гостимир с отвращением пнул вереск.
— Так они твое желание часом исполнят, — пообещал Святомир. Йерикка прикрикнул:
— Хватит чушь пороть!
— Есть хочу, живот в конец подвело, — делился тем временем насущными переживаниями с Олегом Богдан. Олег поморщился:
— Мне тоже хочется… Гоймир, — окликнул он князя-воеводу, — побежим?
— Не стоять же столбом, — ответил тот и махнул рукой: — За небом смотреть в оба, и окоем! Накроют сверху — в стороны бежим и прячемся, как у кого сойдет. Всех-то не побьют.
Далеко впереди, у гор, завыл волк.
Горцы побежали на вой.
* * *
Вельботы появились парой. Это были не тяжелые боевые машины, а разведчики — как тот, который однажды сбил Йерикка — вооруженные легким оружием. Очевидно, данваны решили, что против застигнутых на открытом месте усталых мальчишек хватит и этого.
Вельботы разделились влево-вправо, набрали высоту и пошли параллельно бегущим, простреливая пустоши сверкающими струями ливневых пулеметов. Ушли далеко к горам, потом — развернулись и ринулись уже навстречу, в лоб — было видно, как жутко вскипает мокрая земля, вспахиваемая вражеским огнем. Это кипение стремительно приближалось.
— В стороны! — крикнул Гоймир. Олег споткнулся и упал, увидев, как Холод падает тоже, вскинув руки над головой… Йерикка нагнулся над ним, выпрямился — в руках у рыжего горца был ТКБ, он держал гранатомет, как ручной пулемет — уперев прикладом в бедро, стволом вверх. Сошки и запасная лента были у Морока, из приемника свисал жалкий огрызок — тромблонов пять или шесть. До левого вельбота оставалось сажен пятьдесят, он шел в паре сажен над землей. Олег увидел, как Йерикку заколотило несусветной отдачей оружия, совершенно не рассчитанного на стрельбу с рук, он попятился и упал — но в носу вельбота сверкнуло бронзовое пламя, машина дернулась, как обжегшийся щенок, вторая граната разорвалась в борту, третья — в куцем хвосте… и вельбот, внезапно опрокинувшись, рухнул камнем вниз и в сторону, над самой землей разорвавшись клочьями горящего металла.
— СБИЛ!!! — не своим голосом завопил Олег, не слыша, что кричат остальные. Йерикка, поднявшийся на колени, безумными от злости глазами смотрел на полыхающие обломки, разбросанные среди вереска.
Второй вельбот, рыскнув, отошел в сторону, свалился на борт и ниже — пошел в атаку, наращивая скорость…
…Солдаты редко помнят после боя, как они действовали. Некоторые рассказывают то, чего не было, но не помнят реальных событий. Другие — не помнят вообще ничего. Третьи… да что там! Олегу запомнился слышанный по телевизору отрывок из интервью какого-то ветерана, который фактически врукопашную дрался о тремя немецкими Т-III, сжег их противотанковыми гранатами, а потом, когда его спросили, как ему это удалось — на полном серьезе ответил вопросом: "А что — это?"
Сейчас Олег убедился в том, что это не фуфло, что так бывает. Он словно выключился — а когда включился, то его тормошили, лупили по плечам и спине, восторженно орали в уши. В руках он держал свою снайперку, а второй вельбот лежал на брюхе шагов за двести. Матово отсвечивало лобовое стекло, украшенное двумя черными дырками.
— Это к-к-как? — выдавил Олег. — Это я, что ли?
— Провал, — деловито констатировал Йерикка. Он бинтовал Холоду окровавленное правое плечо, Морок сидел рядом на корточках, спрашивая: "Больно? Больно, да?" — как будто и так не было ясно. — Ты обоим влепил. А то бы они нам дали сейчас, у меня-то тромблоны кончились.
— Да нам, похоже, все одно не уйти, — сказал Гоймир задумчиво. Одрин и Мирослав, бегавшие к вельботу, принесли несколько банок консервов и упаковку тонких пресных печений — налет, хотя тут этого слова не знали. Продукты тут же быстренько оприходовали всем коллективом. "Не уйти" — это "не уйти", а жрать вредно только перед атакой. Эту истину все усвоили крепко.
— Одно и не ел, — констатировал Резан, проглотив причитавшуюся ему долю. Одрин хлопнул Олега по плечу:
— Трое данванов часом у тебя по счету! Подумай — трое! То мало кто из старших про себя так скажет!
Йерикка, который все это время почему-то очень внимательно смотрел на вельбот, вдруг сказал:
— А мне кажется — мы все-таки уйдем…
…Вельботу до гор — двадцать минут. Туда и обратно — сорок. Четверо могут влезть в кабину вельбота, еще четверо сядут на спасательную подвеску. Восемь. Нужны два захода, чтобы перевезти всех.
И кто-то один остается на третий заход.
— Кладем полтора часа, — сказал Гоймир, когда первая группа ушла. Вельбот тянул неплохо — ничего не повредил, садясь. На вереске остались лежать трупы в громоздких ребристых доспехах и пробитых шлемах — и тому и другому Олег попал в голову, бронебойные пули прошили и стекло, и забрала. — Будут стать они у нас?
— Столько скорее всего есть, — задумчиво сказал Йерикка. — Пока разберутся, что к чему, пока решать будут…
— А лучше б ты сам вел, — вздохнул Гоймир. Йерикка покачал головой:
— Яромир справится.
— Так станет — попрет и пятерых на подвеске-от? — спросил Гоймир. Йерикка быстро взглянул на него:
— Трое — уже перегрузка, а мы по четверо возим.
— Ждать-то я останусь, — сказал Гоймир.
— Ты не имеешь права, — возразил Йерикка. — Ты — князь. Останусь я. Тем более, — он усмехнулся, — я тяжелее любого в чете.
— Одно кинуть гранатометы и кой-чего из наряда… — начал Гоймир, но Йерикка прервал его:
— И мечи заодно. Я останусь, все будет нормально.
Гоймир наклонил голову, показывая, что не будет больше спорить. Время тянулось, тянулось, тянулось… Горцы почти непрерывно смотрели в ту сторону, куда улетел вельбот с их товарищами — и не смели поглядеть вокруг, боясь увидеть машины врагов. Они то стояли на одном месте, то болтались вокруг — и почти все время молчали. Спокойным выглядел только Йерикка, да еще Гостимир бухтел полузнакомые Олегу строчки:
Не рай кругом, а форменный бедлам! (1.)
Спущусь на Землю — там хоть уважают.
Уйду от вас к людям — ко всем чертям!
Пускай меня вторично распинают.
И он спустился. Кто он? Где живет?
Но как-то раз узрели прихожане:
На паперти у церкви нищий пьет:
1. Стихи В.Высоцкого.
— Я — Бог! — кричит. — Даешь на пропитанье!..
Вольг, а что то — бедлам?
Олег не успел ответить. Гоймир вдруг закричал:
— А поведет! Поведет-то кто?! Мы ж из памяти вон! Двою оставаться надо?
— Значит, остаюсь я, — со странным облегчением сказал Олег, шагнув в сторону.
— Не сходи с ума! — вскинулся Йерикка. — Что ты все на себя… Тебе надо лететь, у тебя же…
— Что у меня? — быстро спросил Олег, показывая глазами на Гоймира. Йерикка моргнул:
— Ни… ничего. Хорошо.
…Олег не двинулся с места, когда вельбот прилетел, и ребята поспешно грузились, бросая на него и такого же неподвижного Йерикку извиняющиеся взгляды. Йерикка поднял руку:
— Летите. Летите скорей! — и улыбнулся одним ртом.
* * *
— Никогда не думал, что сорок минут — это так много. Сколько прошло?
— Семнадцать, — ответил Йерикка на вопрос Олега. — Успокойся, ты что, так боишься?
Вопрос озадачил Олега до такой степени, что он заморгал, а потом — засмеялся:
— Черт его знает, чего я очком играю… Ну подумаешь — прибьют нас тут…
Они встали плечо в плечо, глядя на вересковые пустоши, над которыми серые клочья тянущихся к югу туч сеяли дождь.
— Надо было тебе лететь, — нарушил молчание Йерикка. — Отсюда подальше. Остался бы Резан.
— А у него нет девчонки?
— Ты вот о чем… — Йерикка потер висок костяшками пальцев. И ничего не сказал. А Олег, улыбнувшись вдруг, прочел:
Тяжелый случай — но счастливый!
А мог бы и несчастным стать!
Как сладко с девочкой красивой
О светлом будущем мечтать!
Какой кошмар — вдыхая запах
Ее неполных двадцати,
Идти туда, на юго-запад,
И целоваться по пути!
Жизнь безнадежно исковеркав,
Вздохнуть — и сразу все забыть,
Зайти за маленькую церковь
И честно душу загубить!
Под этой низкой серой тучей,
За этой каменной стеной
Спаси меня, счастливый случай,
От тягомотины земной!
— Звенислав Гордятич. — слегка удивленно определил Йерикка. — А откуда?..
— В Рысьем Логове книжка попалась, не у тебя. И запомнилось сразу, к месту пришлось… Только я не понял, при чем тут юго-запад?
— Во время восстания он воевал в части, которая двигалась вдоль Змеевых гор, а
они поворачивают на юго-запад… Крепкий ты все-таки парень, Вольг.
— Гены, — усмехнулся Олег. Йерикка поправил:
— Закваска, так у нас говорят. И она у тебя и впрямь хорошая, лучше не бывает. Я смотрю — ломишь ты, как хороший тяжеловоз, вровень с лучшими из наших, не поверить, что городской.
— Так ведь и ты городской, — напомнил Олег. Йерикка неопределенно протянул:
— А-а-а… ну, я — другое дело, не обо мне разговор… А тебе и деревья тогда, на ярмарке, сразу откликнулись, и чутье у тебя, как у волка, не всякий наш таким может похвастаться, и домовой по тебе плакал, хоть ты и не хозяин в доме…
— Я про домового не рассказывал, — искоса посмотрел на друга Олег. Йерикка возразил:
— Рассказывал, когда без сознания у бабы Стеши лежал.
— Не рассказывал, — уверенно повторил Олег, и Йерикка легко согласился:
— Не рассказывал, да. Но ведь плакал?
— Плакал, — вздохнул Олег. Спросил: — А что это значит? Что я не вернусь, да, Эрик? Только быстро и честно.
— Да, — кивнул Йерикка. — Нелюди чуют это… Но это во-первых не значит, что ты погибнешь. А во-вторых… есть люди, которые возвращались. О них поют былины, а через века — складывают басни.
— Ну, я-то не из таких, — засмеялся Олег. — Мне бы вот с девятым классом что-нибудь решить…
— Это неизвестно — из таких или не из таких, — возразил Йерикка. — Я, кстати, сразу почуял, что с тобой что-то не так, едва ты взял оружие Ленко. Олег смущенно пожал плечами, отворачиваясь. И завопил:
— Летит! Летит!
Вельбот и правда приближался, появился и делался все громче его звук. Мальчишки застыли в напряженном, мучительном ожидании, глядя, как машина снижается, выбрасывая разлапистые полозья и тускло мерцая стеклом с дырками. В левом борту мягко открылась дверца, и ребята, бросившись вперед, полезли в кабину. Яромир уступил место Йерикке и выдохнул:
— Йоххх… Тяжко.
Йерикка плюхнулся в мягкое кресло, Яромир опустился в соседнее. Олег остался стоять, пригнувшись, придерживаясь руками за обе спинки и с любопытством озираясь по сторонам. Комфортабельная, теплая кабина вельбота неуловимо напоминала кабину вертолета, самолета и автомобиля вместе взятую. Приборов было неожиданно немного, перед креслом пилота торчал удобный и небольшой, похожий на джойстик, штурвал. Перед вторым креслом выступал из шарнира казенник ливневого пулемета — тоже мягких форм, сглаженный, выгнутый под ладони, непохожий на угловатую грозность земного оружия.
— А тут ничего не рванет? — опасливо спросил Олег. Йерикка оглянулся, ответил: — Нет, тут… — и спокойно добавил: — Вот они. Держитесь.
Оказывается, внутри вельбота звуки неслышны. Только на два голоса пронзительно засвистел воздух, врывавшийся в дырочки, как два острых стержня. Олег не успел, понять, как и когда они поднялись в воздух и устремились вперед, одно временно наращивая скорость и набирая высоту. Да его это и не очень интересовало — вдали позади появились силуэты двух боевых машин.
— Догонят над горами, — определил Йерикка. — Не могу активировать форсаж, тут запись голоса пилота… Яромир, как там?
— Снежит, — отозвался тот. — Можно ухорониться.
— Сразу к нашим не пойду, а то на хвосте притащу, — решил Йерикка, разворачиваясь на восток. — Они в полтора раза быстрее нас.
Олег не ощущал страха. Не ощущал.
— Запас-то есть? — Яромир ловко сел в кресло, подвигал пулеметом.
— А я что, должен умирать от страха? — жалобно спросил Олег. — Без дела?
Ему не ответили. Вельботы данванов приближались, выполняя классическую «горку» — имея преимущество в скорости, они намеревались зайти сверху и расстрелять разведчик.
— А они знают, что это уже не их машина? — вырвалось у Олега. Йерикка удивленно посмотрел на него, и Олег, уже полностью уверенный в своей правоте, крикнул: — Сбрось скорость! Они не атакуют ни фига, они думают, что мы их ориентируем и выходят на атаку по земле!
Йерикка чисто автоматически, все еще глядя на Олега, сбросил скорость. Вельботы в самом деле вышли на «горку» и, сбросив скорость до скорости разведчика, двинулись над ним.
— Скип френтен зисс, скип френтен зисс, — вдруг зазвучал в кабине, заставив всех троих подскочить и заозираться, металлический голос, — сторк най хавиан, ин зоу скиван?
— Они запрашивают, где цели и что случилось, — Йерикка посмотрел на друзей, кашлянул неуверенно и, нагнувшись к приборной доске, щелкнул какой-то тангентой:
— Ойх… з'с сиип френтен зисс. Фаларс ин халмс, вейтан, флиген итч мин.
— Хов хенс ана халмс бейтан? — удивился голос, и по нескольким знакомым словам Олег понял: Йерикка ответил, что видит врага в скалах, а данваны удивляются, как горцы там оказались. — Вастар, минет фрам, вейтанир… Ох зотч итч двойтен нонн?
Это было непонятно, и все-таки по действиям вельботов Олег понял — они согласились идти по наводке. Йерикка затарабанил:
— Скиота зом ана тадда, вим айле форста фиол скраппа.
— Зоу, в'оу-у? — вмешался второй голос, полный беспокойства: — Итч хинна миллаурас?!
— Найс, найс, — успокаивающе сказал Йерикка, — зом ана тадда ха драфгейсл, най лайс хотта… — и, понизив голос до еле слышного шепота, повернулся в друзьям: — Они спросили, что случилось со вторым разведчиком… Я ответил, что его сбили, и нам тоже пробили стекло… А они еще спросили, нет ли у горцев ракет — и я сказал, что сбили чем-то вроде пулемета… Ну, теперь — как повезет.
Олег кивнул. Яромир каменно-неподвижно сидел, за пулеметом. Полет продолжался. И минуты через три вновь прорезался первый голос — настороженный:
— Скип френтен зисс! Ин зоу скиван, фир Данвэ Гроффа?! Скип френтен зисс!..
— Вейтан! З'с хенс! — цеплялся за последнюю надежду, тянул уже не минуты а секунды Йерикка — Олег понял, что он кричит: "Вижу их!"
— Скип френтен зисс, — голос сделался жестким и непререкаемым, — родйан свес номме.
Йерикка повернул бледное лицо с шевелящимися губами к друзьям. "Запрашивают позывные", — различил Олег в шевелении губ. Борт одного из вельботов мелькнул совсем рядом, и Яромир, неожиданно выкрикнув:
— То тебе позывные, сволок! — нажал гашетку.
Серебряная струя хлестнула в борт вельбота. Он содрогнулся, дернулся, уходя вверх почти отвесно.
— Йов, у, слим!!! — взвыла рация, но Йерикка с непостижимой точностью, быстротой и силой всадил кулак в приборный щиток, сминая тангенту — словно выбивал зубы
врагу — она поперхнулась и смолкла.
— Прыгайте! — выкрикнул Йерикка. — Я потяну дальше!
— Нет, — ответил Олег. Яромир, продолжая давить на гашетку, рывками водя ствол, высоким, отчужденным от всего земного голосом запел:
За родную-то землю не встанет кто —
У того и рукам, и чреслам пусту быть-то!
Не родить тому исторгу
Ни детей от жены,
Ни хлебов на полях…
— Вольг, прыгай! — крикнул Йерикка. — Прыгай, иди к восточному берегу Тенистого озера!
— Нет! — заорал Олег, мотая головой.
— Ты же ничем не можешь помочь! Прыгай, спасайся, мы спрячемся в тучах!
Вельбот бросило влево, еще беспощаднее — вниз и вправо. В щеку Олег хлестнул ледяной ветер, и мальчишка увидел в борту вывернутую дыру.
— Гироскопы!.. — взвыл Йерикка, повисая на «джойстике». Обе боевых машины мелькали совсем рядом. К счастью, снежные заряды шли один за другим. Вниз неслись серые пики и ущелья Моховых гор, и вельбот то мчался у самых камней, покрытых мхом, то вдруг выпрыгивал в снежное небо, а земля проваливалась вниз. Какую-то страшную секунду он падал — просто падал с истошным трескучим свистом, и Йерикка закричал: — Правый борт обесточен! Прыгайте же!!!
Яромир стрелял. Оборачиваясь, Олег видел, что один вельбот гонится следом, а второй вновь забирает выше. Мальчишка нашарил в кассете бронебойный тромблон — предпоследний — и зарядил им подствольник. Ударил кулаком по красной клавише возле двери — она пискнула, плита откинулась, и воздух потек вокруг Олега, как холодная упругая вода.
Он не промазал. Но вельбот лишь на миг сбился с курса — рассчитанный и на более серьезные передряги, чем разрыв пятидесятиграммового заряда. Последовал тяжелый удар в дверь — и Олег, ничего не успев понять, вдруг оказался в воздухе, летящим спиной вниз через снежную круговерть — к земле.
Он инстинктивно раскинул руки, стремясь затормозить падение. Вельботы мелькнули в вышине, как тени.
"Офигеть, какой идиотский конец", — успел подумать мальчишка.
