27. ЭСКАДРА ЕГО ВЫСОЧЕСТВА
Камея с большим любопытством ожидала встречи с таинственным супершпионом отца. Вершитель государственных судеб оказался высоким, сухощавым, очень загорелым человеком неопределенного возраста. Войдя в каюту, он по-военному склонил коротко стриженную голову.
— Майор фон Бистриц, ваше высочество.
Заставив себя успокоиться, Камея вышла из-за стола и протянула руку.
— Рада познакомиться. Я слышала о вас совершенно замечательные отзывы, господин майор.
Глаза фон Бистрица весело блеснули. Он осторожно пожал ее ладошку и сказал, что, разумеется, тоже слышал много хорошего о принцессе Поммерна.
Камея предложила сесть, они сели и с одинаковым интересом взглянули друг на друга.
— Простите. Я не знаю с чего начать разговор, — призналась Камея.
— Майор встречался с графом Бельтрамоно, — помог дон Алонсо. — Незадолго до нашего возвращения на «Поларштерн».
— Бельтрамоно? Разве он в Кингстауне?
— Да, уже несколько часов. Майор, мне кажется, для принцессы пришло время узнать все.
Фон Бистриц согласно кивнул.
— Ваше высочество, оставив в стороне вопрос о том, кто прав, а кто виноват, я просто предложил Бельтрамоно рассмотреть различные исходы вооруженного конфликта. Граф оказался достаточно трезвомыслящим человеком. Через некоторое время мы оба пришли к заключению, что любой вариант принесет много вреда Альбанису. Тогда я от вашего имени предложил посредничество в поисках компромисса. Прошу извинить мою смелость, но связаться с вами в то время было затруднительно.
— Да что вы, какие извинения. В этой каюте все прекрасно понимают, что опыта в таких делах у меня никакого. К тому же у вас наверняка были полномочия от дона Алонсо или лорда Саймона.
Герцог уточнил:
— От нас обоих, ваше высочество.
Камея не смогла сдержаться.
— И что же ответил Бельтрамоно? — нетерпеливо спросила она.
— Ничего определенного. Он весь пребывал в сомнениях. Но я думаю, что согласится. Видите ли, из Пресветлой получены странные известия. О том, что во время нападения на Ситэ-Ройяль померанцы высадили десант и то ли похитили, то ли убили великого сострадария Робера де Умбрина. А взамен якобы наводнили империю его двойниками.
— Что за чепуха, — поразилась Камея. — Какие еще двойники? Дон Алонсо, что все это значит?
— Скорее всего, это означает банальный дворцовый переворот, ваше высочество. Бубудумзел Гомоякубо ловко воспользовался событиями Пресветлой Ночи в своих личных целях.
— Не слишком светлых?
— О, разумеется.
— А как это может повлиять на планы графа Бельтрамоно? Мы-то ведь прекрасно знаем, что десант высаживали, а вот эпикифора не захватывали и никаких двойников не оставляли.
— Мы — да, мы знаем, — согласился майор. — А вот граф — нет. Между тем с большой долей вероятности можно предполагать, что в Ситэ-Ройяль он ездил для секретных переговоров с люминесценцием. Просить же мог только одного — военной поддержки против своего законного короля. Очень похоже на государственную измену, не так ли?
— Настолько, что невозможно отличить, — усмехнулся дон Алонсо.
— Так-так, — сказала Камея. — И теперь граф думает, что эпикифор — в наших руках?
— Он не может исключить такой возможности.
— Послушайте, — сказала Камея, — а ведь ему не позавидуешь.
Герцог улыбнулся.
— Что поделаешь! Государственная измена — это очень некрасиво, ваше высочество. Чем бы она ни оправдывалась.
Камея ненадолго задумалась.
— Дон Алонсо! А мы ведь точно не знаем, справедливы ли наши подозрения.
— Не знаем. Вот пусть сам Бельтрамоно и даст ответ. Если он согласится на переговоры, то очень усилит эти подозрения.
— Допустим. Только эпикифора у нас нет. И вообще, а красиво ли будет…
— Заниматься шантажом? Ничуть. Однако этим мы попытаемся сохранить мир в целой стране и, быть может, спасем множество жизней. Разве это недостаточная цена? Представьте на минуту: мы признаемся, что никакого эпикифора не изловили. А Бельтрамоно спокойно двинет свои отряды на Карлеиз и поднимет бунт в самом дворце. Может такое случиться?
— Да, — грустно согласилась Камея.
— Увы, перед нами тяжелый выбор, ваше высочество. Либо честно поставить под угрозу жизни тысяч людей, либо эту угрозу отвести. Ценой некоторой неправды. Типичная ложь во спасение… И даже не ложь, а умолчание. Нам ведь не потребуется доказывать, что де Умбрин спрятан где-то в трюме «Денхорна». Мы просто не должны отвечать на вопрос так ли это. Не будем забывать, что сохранение мира в Альбанисе соответствует еще и государственным интересам Поммерна. Как только к власти придет партия Бельтрамоно, нашим кораблям тут же предложат покинуть Кингстаун.
— Хорошо, если этим все и ограничится, — сказал фон Бистриц. — Нас могут попытаться и не выпустить из проливов. Точно так же, как часом раньше пытались удержать принцессу во дворце.
— Так вы поддерживаете дона Алонсо, герр майор?
— Нет.
— Нет? И почему?
— Граф Бельтрамоно — человек гордый и далеко не робкого десятка. Даже косвенное давление на него может привести к противоположному результату.
— Отчего же столь гордый человек отправился на поклон к эпикифору? — спросил несколько уязвленный герцог.
— Поддался эмоциям, совершил ошибку. С кем не бывает? Кстати, если он отправился за помощью, значит, не так уж уверен в своих собственных силах.
— Резонно, — кивнул герцог. — Следовательно, вы за то, чтобы сказать ему правду?
— При первой же возможности. Обязательно наедине и с максимальным тактом. Будет лучше, если за это возьмется ее высочество.
— Почему? — удивилась Камея.
— Принцесса, на вас невозможно обижаться. Простите за откровенность.
Дон Алонсо скупо улыбнулся.
— Это так. А вы уверены, что Бельтрамоно в полной мере оценит жест?
— Не уверен. Инерция заговора очень велика. Но если слухи о пленном эпикифоре приведут графа на борт «Поларштерна», это и будет максимум того, что можно из них извлечь, не рискуя всем делом. Дальше нужны другие доводы.
— Другие доводы? Какие же?
Майор вынул из кармана вчетверо сложенный лист.
— Вот здесь мои предложения.
Де Сентубал пробежал глазами бумагу и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Сдаюсь, — наконец сообщил он. — Это может сработать. Впрочем, что я говорю? Это должно сработать!
Потом герцог встал и протянул руку.
— Благодарю. Вы меня кое-чему научили, барон.
Такое признание из уст дона Алонсо Камея услышала впервые в жизни. Сгорая от любопытства, она несмело спросила:
— А мне можно поучиться? Вы же знаете, с дипломатией у меня проблемы…
* * *
Свои проблемы имелись и у шаутбенахта Сванта.
Едва «Поларштерн» успел отойти от причала, как стих ветер. Какое-то расстояние судно прошло по инерции, а потом замерло. Пришлось бросать якорь в каких-то двухстах саженях от берега.
Место стоянки получилось крайне неудачным. Курфюрстен-яхт оказался в пределах досягаемости всей имевшейся в округе артиллерии. Его можно было обстреливать из Карлеиза, Кингстауна, обеих башен Белой Руки и с военных кораблей, находившихся в бухте.
Что касалось последних, Свант был уверен лишь в лояльности капитана «Бронлоу», с которым успел завести самые приятельские отношения. Между тем в гавани находились еще пара фрегатов и гигант «Соврин оф Сиз», командиры которых, вероятно, и сами еще не знали, чью сторону примут. Зато не вызывало сомнений, на чьей стороне окажется имперский фрегат «Тромпаск». Покаянец всего несколькими часами раньше вернулся со стороны моря и наверняка имел инструкции от аншеф-адмирала Василиу. Между тем все боевые корабли Поммерна находились у Карантинного острова, в семи морских милях от бухты Кингсбэй.
Единственным плюсом позиции являлось то, что «Поларштерн» до поры укрывала плотная тень Карлеиза. Но и это преимущество являлось временным. Олна все выше поднималась над хребтом, поэтому полоса темноты смещалась.
Свант составил подробный рапорт для адмирала и отослал его с баркасом. Потом вызвал своего старшего офицера Геффке, распорядился задраить все иллюминаторы пассажирской палубы, погасить навигационные огни, портов не открывать, но пушки зарядить, а морским пехотинцам выдать личное оружие.
У дверей своей каюты, в которую переехала Камея, Свант поставил охрану. Еще двух матросов отправил в помощь альбанским гвардейцам, охранявшим покои королевы. После этого шаутбенахт раскурил трубку и поднял бинокль, рассматривая альбанскую столицу.
* * *
Кингстаун погрузился в угрюмую ночную тьму Лишь кое-где горели редкие фонари. Но город не спал. По его улицам разъезжали кареты, сновали верховые, а в нескольких местах находились большие скопления вооруженных людей.
Севернее столицы, примерно в полумиле от городской стены, белели палатки военного лагеря. Там тоже не спали, были заметны перемещения многочисленных факелов. По-видимому, сторонники оппозиции полностью контролировали и Кингстаун, и его ближайшие окрестности.
Еще мрачнее выглядел Карлеиз. В замке вообще не горело ни единого огонька. По крайней мере, в окнах, обращенных к бухте и городу. Можно было бы подумать, что твердыня покинута, если б не редкие силуэты часовых, хорошо заметные на фоне звездного неба.
* * *
А ночь была хороша.
Звезды отражались в спокойной воде. Над бухтой, изредка попискивая, носились летучие мыши. В прохладном безветренном воздухе далеко разносились случайные звуки — лай собак, стук колес и подков по мостовым, позвякивание железа на стенах замка. Пахло дымком от костров, на которых еще совсем недавно дворники жгли опавшую листву. С пологих склонов окрестных гор мирно светились огни ферм и пригородных усадеб.
— Как все это, оказывается, хрупко. Вся эта мирная картина, — сказала Камея Изольде. — Так странно…
Обе стояли на капитанском балконе «Поларштерна».
— И как странно, что все это сохранить можешь только ты, — заметила Изольда.
— Почему я? Все мы. Я, что ли, выиграла сражение в бухте Монсазо? А пулю кто из плеча у Иржи вынул?
Изольда покачала головой.
— Конечно, все стараются. В меру сил и возможностей. Но наступил момент… Я думаю, что в конце концов главное будет зависеть не от адмирала, не от моего отца или герцога, а только от тебя, милая наша Скамейка. Так что… держитесь, ваше высочество.
— О господи! Да почему же не от адмирала, не от твоего отца или от дона Алонсо?
— Ты принцесса.
— Мне всего девятнадцать лет. Нашла вершительницу судеб!
— У тебя получится.
— Да с чего ты взяла?
— Ни с чего. А все равно получится.
Камея хотела махнуть рукой, но на полужесте себя остановила.
— Ты ничего не слышишь?
Изольда вместо ответа перебежала на правую половину балкона и перегнулась через планшир.
Из темноты слышались плеск и поскрипывание. Постепенно эти звуки усиливались. Высоко над палубой «Поларштерна» раздался крик марсового сигнальщика:
— Шлюпка с правой раковины! Дистанция…
— Тихо, медведь, — недовольно отозвался Свант. — Таким ревом весь Кингстаун перебудить можно. Сержант Неедлы!
— Я.
— Возьмите шесть человек и будьте на всякий случай у шторм-трапа.
— Ну вот, — грустно сказала Камея. — Напророчила ты мне. Неужели Бельтрамоно плывет?
— Пойдем посмотрим?
— Не хочу.
— Правда? Между прочим, рана у сержанта Неедлы зажила совсем недавно, — сообщила Изольда. — Я полагаю, что надо бы взглянуть на выздоравливающего, сестра Камея.
— С какой целью?
— Ну… чтобы понять, не слишком ли с ним строг шаутбенахт Свант.
Камея не выдержала и рассмеялась.
* * *
Два матроса поднесли к борту свернутый в рулон шторм-трап и сбросили его в темноту. Было слышно, как по наружной обшивке простучали деревянные выбленки. Через полминуты над фальшбортом показалась круглая лысая голова.
— Папа! — воскликнула Изольда и бросилась обниматься.
— Прошу прощения, миледи, — сказала голова. — Я не папа. Я ваш троюродный дядя.
Сконфуженная Изольда отшатнулась и принялась извиняться.
— Ничего, ничего, — добродушно сказал троюродный дядя. — Нас с вашим отцом и на свету-то легко перепутать. Придется вам познакомиться со мной поближе, юная леди. И уж во всяком случае, нанесите визит леди Джемайме, вашей тетушке. Из приличия надо хотя бы знать, как она выглядит!
Похохотав, троюродный дядюшка ловко соскочил на палубу, нахлобучил на голову шляпу и спросил со всею строгостью:
— Ну-с, господа, кто из вас моя племянница я уже знаю. А кто капитан?
— Шаутбенахт Свант, милорд. К вашим услугам.
— Лорд Десмонд, граф Бервик. Альбанский разумеется. Померанский Бервик все еще пыхтит на вашем жутком трапе. Померанские Бервики, милорд, всегда были неважными мореплавателями, доложу я вам. Я до сих пор не совсем верю, что Саймон прибыл к нам именно по воде.
— По воде, по воде, — сказал померанский Бервик, переваливаясь через фальшборт. — Уф! По воздуху еще не научился.
— Папа! — сказала Изольда и вновь бросилась обниматься.
— Ну вот, теперь ошибки нет, — кивнул лорд Десмонд. — Кэптэйн Свант, очень рад с вами познакомиться. Но Саймон так расписал мне мудрость принцессы Камеи, что я просто не могу не представиться еще и ей. Тут, понимаете, у нашего короля кой-какие неприятности намечаются, а я только вчера в Кингстаун вернулся. Видите ли, ну не нравится мне ситуация, когда у Бельтрамоно много солдат, а у меня мало. Вот я за ними и съездил. А тут и Саймон прискакал. Глаза сверкают, уши пылают… Говорит, что нужно помочь законному государю. Он, бедняга, вообразил, что об этом кроме померанских Бервиков никто не может догадаться! Представляете его мучения? Ну вот, веду я свой полк по берегу… тут, кстати, недалеко, вы уж по ошибке, шаутбенахт, не пальните в хороших ребят. А то, говорят, любите вы по столицам пулять… Так вот, веду я полк, а сам думаю: дай-ка заеду, представлюсь ее высочеству, уж очень любопытно увидеть принцессу, которая целый покаянский флот…
Альбанский Бервик оглянулся.
— …ну, скажем так, оконфузила. Вы меня понимаете?
— Так точно, — улыбаясь, сказал Свант.
— Слушайте, сделайте одолжение. Саймон, знаете ли, еще не скоро с одышкой совладает. А мне просто не терпится взглянуть на ваше чудо. Представите меня?
— С удовольствием, милорд. Принцесса Камея стоит по левую руку от вас.
— Как! Вот эта девочка? О, ваше высочество, прошу извинить…
Лорд Десмонд сорвал с головы свою шляпу и трижды подмел палубу пышными перьями.
Лорд Саймон, в точности повторяя его движения и интонацию, сказал:
— Ваше высочество! Альбанские Бервики довольно долго прожили в провинции, поэтому их манеры оставляют желать лучшего. В остальном же — рекомендую.
Камея расхохоталась и поцеловала в щечку обоих лордов.
* * *
— Я прошу личной аудиенции ее высочества, — заявил Бельтрамоно, едва ступив на палубу.
Встречавшие его лорд Бервик и герцог де Сентубал секунду промолчали. Потом дон Алонсо сказал:
— Разумеется. Позвольте, я провожу вас.
Граф молча поклонился.
Они поднялись на ют, подошли к дверям капитанской каюты. Увидев вооруженных матросов, Бельтрамоно приостановился.
— Убрать охрану? — спросил де Сентубал.
Бельтрамоно покачал головой.
— Это ничего не меняет. Я полагаюсь на гарантии, которые получил от майора Бистрица.
— Я их подтверждаю, ваше сиятельство. Вне зависимости от исхода переговоров вы вольны в любой момент покинуть «Поларштерн». Мы с большим уважением относимся к вашей попытке разрешить конфликт мирным путем.
— Благодарю за посредничество, ваша милость. Со стороны Поммерна это очень… благородно.
Герцог уловил непроизвольную заминку перед словом «благородно» и внутренне усмехнулся. Фон Бистриц безусловно был прав. Лидер альбанской оппозиции, готовый в любой момент превратиться в вождя мятежников, явно ожидал шантажа. И заранее топорщился. Выглядел граф так, будто по меньшей мере двое суток не спал и столько же не ел. Бочка с порохом, готовая взорваться от любой ерунды… Справится ли Камея?
Камея встретила их на пороге. После раскланиваний Бельтрамоно не смог скрыть удивления:
— Вы так молоды, ваше высочество…
— Ничего не могу с этим поделать, — непринужденно рассмеялась Камея. — Но если хотите, начинайте переговоры с лордом Саймоном или с доном Алонсо. Они гораздо более зрелые люди. Можно вызвать и гросс-адмирала Мак-Магона.
— С удовольствием познакомлюсь, — сказал Бельтрамоно. — Но позже. Мне важно знать именно ваш взгляд на события, ваше высочество.
— Тогда чего мы стоим? Заходите, граф. Я очень рада вас видеть.
Бельтрамоно еще раз поклонился и перешагнул коммингс.
Дон Алонсо закрыл за ним дверь и вздохнул с облегчением. Начало переговорам было положено. И если он что-то понимал в людях, начало получилось не самым плохим.
* * *
А вот Камея так не считала. Пока Бельтрамоно устраивался в любимом кресле Сванта, она перебрала в уме множество церемониальных фраз, но все они показались неуместными для разговора с человеком, решившимся на государственную измену. Камея понимала, что для этого должны были существовать весьма серьезные причины. Еще она чувствовала твердую волю, с помощью которой граф сдерживал беспокойство и не давал сомнениям овладеть собой. Он был очень напряжен, это граф Бельтрамоно. Как нятянутая тетива, как взведенный курок. Камея поняла, что любой мелкий промах может привести к необратимым последствиям. Кажется, именно об этом предупреждал фон Бистриц…
— Граф, хотите чаю? — спросила она.
И этот обыденный вопрос привел главного альбанского мятежника в легкое замешательство.
«Вот оно, — подумала Камея. — Вот это верно. Роль благожелательной хозяйки».
— Благодарю, ваше высочество. Но горничные, суета… Времени у нас не очень много.
— Обойдемся без горничных. Вам сколько сахару положить?
— Вы сделаете это сами?
— С превеликим удовольствием. Так сколько?
— Два кусочка, пожалуйста, — сдался Бельтрамоно.
— И, конечно, заварки побольше?
— Огромное спасибо.
Граф сделал глоток и прикрыл глаза.
— Чудесный чай, ваше высочество.
— Обыкновенный. Вы просто очень устали, ваше сиятельство.
— Нет, дело не в этом. Знаете, в жизни я повидал немало. Но впервые получаю чашку из рук принцессы.
— О, мелочи. В Поммерне к таким вещам относятся проще.
— Да, я слышал.
— Мы просто люди, граф.
— Просто люди, принцесса? — не без иронии переспросил Бельтрамоно.
— Надо стараться, — серьезно сказала Камея. — Давайте попробуем?
— Ну хорошо. С чего начнем?
— С того, что развеем слухи.
— И какие же слухи?
— Ни на одном из кораблей Поммерна нет Робера де Умбрина. И никогда не было, — выпалила Камея.
И со страхом стала ждать, к чему это приведет. Расслабившийся было граф напрягся. Лицо его приняло холодное, отчужденное выражение. Он поставил на стол чашку с недопитым чаем.
— Вы обиделись? — спросила Камея. — Извините, но было бы хуже, если б я об этом не сказала.
Бельтрамоно сделал над собой усилие.
— Безусловно, ваше высочество. Нет, я не обиделся. На вас и невозможно обидеться. Я знаю, что к моим переговорам с эпикифором можно относиться по-разному. Оправдываться не собираюсь, но ценю, что вы добровольно решили отказаться от этого способа давления. Однако откровенность за откровенность. Если вы рассчитывали, что в порыве благодарности я тут же помирюсь с королем, то этого не произойдет.
— Да, лично я надеялась. Но мои советники так не считали.
— Любопытно. Тогда почему же ваши советники не посоветовали хотя бы попридержать козырь?
— Для того, чтобы как можно быстрее расчистить путь к откровенности.
— Поздравляю. Похоже, это удалось. Но что дальше? О чем разговаривать? Противоречия очень глубоки.
— О них и разговаривать. Но прежде требуется узнать, правильно ли мы вас понимаем. Поможете?
— Нет проблем. Вот это — с превеликим удовольствием. Итак?
— Мы полагаем, что судьба страны, которой служили несколько поколений ваших предков и независимость которой вы сами столь храбро защищали, вам небезразлична.
— Что ж, в этом трудно ошибиться.
— Мы полагаем также, что необходимость проливать кровь сограждан для доказательства собственной правоты восторга у вас не вызывает.
— Нет, не вызывает. Я не фанатик.
— Но, возможно, вы максималист?
— Нет, не думаю. По крайней мере, принцип компромисса не отвергаю. Все дело — в деталях.
— В которых, как известно…
— Да. Вот именно.
— Вы не считаете, что, в зависимости от того, как разрешится нынешний кризис, Альбанис станет больше походить либо на Поммерн, либо на Покаяну?
— Нет. Это слишком большое упрощение. Почему, где есть два пути не может быть третьего?
— Третий путь может быть. Только бы не вниз…
— Смотря что считать низом.
— Могу я попросить вас о личном одолжении?
— Все, что угодно. Если это касается лично вас.
— Это касается лично моего понимания низа. Будьте добры, просмотрите несколько папок из этой большой кучи. Хотя бы бегло. Только посмотрите, хорошо?
Граф удивленно поднял бровь.
— Ну, что ж. В такой просьбе грех отказать.
Бельтрамоно взял верхнюю папку.
— «УНЗИБОЛАН ДЕ ФРИДО-БРАНШ», — прочел он. — Что это?
Камея пододвинула к нему свечу.
— В папках — судебные дела узников Бубусиды. Мы привезли их с острова Большой Аборавар. С теми, кто выжил, вы можете побеседовать лично. Их имена на обложках не обведены траурной каймой.
— Вы их захватили?
— Ни в коем случае! Мы их спасли. И сейчас лечим. С помощью альбанских врачей, кстати.
— Позвольте, ваше высочество! Все это в высшей степени гуманно, но напоминает… пропаганду.
— Смотря что считать пропагандой. Граф, неужели вы испугаетесь фактов? У вас в руках — подлинники. Я предлагаю всего лишь составить собственное мнение.
— Я боюсь не фактов, — вдруг признался Бельтрамоно.
— Тогда чего же?
— Как раз того, что вы предлагаете, ваше высочество.
— Не понимаю.
— Я боюсь собственного мнения.
— О! Это означает, что у всех нас появилась надежда, — с облегчением сказала Камея. — Хотите еще чаю?
* * *
— Герр шаутбенахт! Слева по носу судно, — крикнул марсовый сигнальщик. — Выходит из-под моста!
— Вижу.
Из-за высоченной опоры Белой Руки Карлеиза показался бушприт. Затем — бак с зачехленной пушкой.
— Муромский скампавей!
— Вижу.
— Это «Ежовень»!
— Понял. Да не кричи ты так… право слово. Что за привычка?!
Слаженно работая веслами, скампавей описал циркуляцию и затабанил под бортом «Поларштерна».
— Эй! — крикнул Стоеросов. — Сходня нужна! С леерами!
Старпом вопросительно глянул на Сванта. Тот пожал плечами.
— Подать малый трап.
По трапу, придерживая рукой бок, начал подниматься мужчина в шляпе и длинном плаще.
— Бог мой! Да это же…
— Вижу, — сказал Свант.
Он сбежал с мостика и помог гостю перешагнуть фальшборт
— Шумиха не нужна, герр гросс-адмирал?
Мак-Магон остановился, переводя дух.
— Ни к чему. Ну, что тут у вас?
— Все спокойно. Бельтрамоно явился, идут переговоры. Вы-то как?
— Да тоже ничего. Видишь вот, передвигаюсь. Королева сейчас где, в адмиральском салоне?
— Да.
— А переговоры идут в твоей каюте?
— Так точно.
— Давно?
Свант вынул карманные часы.
— Двадцать семь минут. Вы можете остановиться в каюте Геффке, герр адмирал.
— Не надо. Четыре стены мне порядком надоели. Прикажи вынести какое-нибудь седалище.
Проследовав мимо истуканами замирающих матросов, Мак-Магон тяжело поднялся на мостик и огляделся.
— М-да, — сказал он. — Западня. И ветра нет. Обидеть вас не пытались?
— Пока нет. Но пушки заряжены.
— Чем?
— Картечью.
— Правильно. Вот что. Распорядись-ка подать на «Ежовень» буксирный конец. У Свиристела сейчас народу много, вытянут вас на веслах в случае чего.
— Подать с бака, — коротко сказал Свант.
Геффке козырнул и убежал. Сразу после этого двое матросов притащили из кают-компании капитанское кресло. Свант не без ревности заметил, что его собственные приказы исполнялись несколько медленнее, чем мимоходом брошенное пожелание Мак-Магона. Матросы просто из кожи лезли. И не просто из почтения к чину. Уже смекнули, что и внукам можно будет рассказывать, что, вот, мол, собственными руками притащил кресло победителю боя в Пихтовой и сражения в Монсазо…
— Спасибо, братцы, — сказал Мак-Магон, усаживаясь.
— Рады стараться, ваше превосходительство!
— И я рад, что вы рады, — усмехнулся адмирал. — Ну, бегите. Юхан, а кто с Бельтрамоно разговаривает? Герцог, граф?
— Нет. Принцесса.
Мак-Магон резко повернулся в кресле и его лицо дернулось от приступа боли.
— Как? Одна?
— Так точно.
Адмирал покачал головой. Потом посмотрел на верхушки освещенных Олной мачт; «Поларштерн» уже выходил из тени.
— Как ты думаешь, Юхан, за нами наблюдают?
— О! Изо всех сил.
— И я так думаю. Поэтому вот что. Прикажи поднять на бизани флаг командующего эскадрой.
— Простите, но так мы всему свету объявим, что на «Поларштерне» одним ценным призом стало больше.
— Все, кто хотел, все равно об этом уже знают. Зато и мы сейчас тоже кое-что узнаем. Пора расставить точки над «i»…
* * *
После подъема адмиральского флага прошло совсем немного времени. Первым откликнулся альбанский линкор «Бронлоу». На его корме замелькали вспышки. Сигнальщик «Поларштерна» встрепенулся.
— Герр шаутбенахт! Световой семафор с линкора «Бронлоу».
— Содержание?
— «ГРОСС-АДМИРАЛУ МАК-МАГОНУ.
Сэр!
Имею приказ его величества охранять курфюрстен-яхт. Жду ветра. Где мне встать?
Кэптэйн Примроуз»
— Кажется, мы не так уж и беззащитны, а, Юхан? — спросил адмирал.
— Ник, старина, — пробормотал Свант. — Что ему ответить?
— Пусть займет позицию между нами и набережной.
— Экселенц! Осмелюсь заметить, «Соврин оф Сиз» гораздо опаснее армейских пушек.
— Безусловно, — кивнул адмирал. — Вопрос только — для кого.
Свант замолчал, переваривая загадочную реплику.
— Герр шаутбенахт! Световой семафор с линкора «Соврин оф Сиз».
— Содержание?
— «ГРОСС-АДМИРАЛУ МАК-МАГОНУ. Уолтер, старое ты корыто…» — тут сигнальщик запнулся.
— В чем дело, братец?
— Виноват, герр гросс-адмирал, но так и передавали — старое, мол, корыто.
— Это я понял, — спокойно сказал командующий. — Дальше-то что?
— «Уолтер, старое ты корыто! Ну и где мое место в боевом ордере?
Контр-адмирал Болдуин»
— Герр адмирал! Так вы знали? — с недоумением спросил Свант.
— Что?
— То, что «Соврин» на нашей стороне?
— Ну, у меня тоже могут быть приятели, — скромно отозвался Мак-Магон. — Чем я других-то хуже?
* * *
На борту «Поларштерна» мало кто спал.
В тринадцатом часу ночи двери капитанской каюты наконец открылись. Оттуда вышли Камея и Бельтрамоно. Ни слова не говоря, оба спустились в покои королевы.
— Дело еще не окончено, — прокомментировал лорд Бервик.
— Это значит, что оно продвигается, — сказал герцог.
— Словом, стакан наполовину пуст, — усмехнулся адмирал.
Вдруг на мостик прибежала Инджин.
— Ох, и ругаются! — сообщила она.
— Кто?
— Да королева с графом. А принцесса плачет.
Тяжело вздохнул сигнальщик. Остальное общество подавленно замолчало. Но потом появилась Изольда с известием, что королева с графом потребовали кофе.
— Сто псов! — заявил Стоеросов. — Легче на абордаж идти! Мне тоже хочется напиться, герр адмирал. Только не кофеем.
— Не время, друг мой, — мягко сказал Мак-Магон. — Еще не время.
Свиристел пробурчал что-то неразборчивое, навалился животом на фальшборт и принялся рассматривать Кингстаун.
А на палубу выбрался фон Бистриц. Он вопросительно взглянул на дона Алонсо. Герцог отрицательно покачал головой.
Напряжение нарастало. Уже половина пассажиров сидела на люках верхней палубы или бесцельно перемешалась по шкафуту. Матросы оккупировали бак, а некоторые даже расселись по нижним реям. Свант хотел всех разогнать, но адмирал его остановил.
— Они заслужили это право, Юхан, — тихо сказал он. — Все мы заслужили.
И только в третьем часу утра участники переговоров вышли из своего заточения. Вышли и растерянно остановились, оказавшись под взглядами сотен глаз. Словно актеры, отыгравшие спектакль и не знающие еще, хорошо ли у них получилось.
И тут, нарушив полную тишину, а заодно и всякую субординацию, простой матрос-рулевой первым задал вопрос, который вертелся на языке у каждого:
— Ну и как?
— Боже мой, — сказала Лилония. — Что мы могли натворить…
Бельтрамоно устало вздохнул.
— Войны не будет, господа. Мы договорились.
Еще секунду продержалась тишина. А потом исчезла, сметенная страшным шумом. Графу, королеве и Камее пришлось пожать множество рук. Сильно нервируя Руперта, к ним выстроилась очередь, их фамильярно хлопали по плечам, просили автографы, поздравляли, благославляли. Лишь с помощью морских пехотинцев Сванту удалось восстановить относительный порядок.
— Ваше величество, граф, принцесса! Ради всего святого извините, — повторял красный как рак шаутбенахт. — Такое нарушение субординации…
— Друг мой! Перестаньте, — сказала Лилония. — В жизни не получала такого удовольствия! Уверяю вас, столько искренности ни в каком дворце не сыщешь.
Бельтрамоно поднялся на мостик, подошел к креслу Мак-Магона и почтительно поклонился.
— Благодарю вас, милорд.
Адмирал был непритворно удивлен.
— Очень приятно. Но… за что?
— За очень полезный урок.
— Урок?
— Да. Мне случилось наблюдать за феноменальным боем вашей эскадры с балкона Эрлизора. И я понял, что у страны, имеющей такой флот, не грех и поучиться.
— Не думаю, что альбанский флот хуже, — сказал Мак-Магон. — Ваш флот, граф.
— Нам не стоит выяснять, чей флот сильнее, — сказал Бельтрамоно и первым протянул руку.
* * *
О результатах переговоров немедленно оповестили Карлеиз. Очень утомленная королева ушла в адмиральскую каюту. Через несколько минут под кормой «Поларштерна» проплыла шлюпка. В ней прощально размахивал шляпой альбанский граф Бервик. Там же, на соседней банке, нахохлившись, сидел альбанский граф Бельтрамоно.
Олна ушла за горизонт. Но на востоке разгоралась заря. Становилось все светлее.
— Камея, у тебя на лбу морщинка, — удивилась Изольда. — Из-за чего? Все ведь хорошо получилось. Здесь, в Кингстауне, без единого выстрела наша эскадра одержала еще одну большую победу. Более важную, чем в Ситэ-Ройяле! Мы победили прошлое…
— Не грех и выпить, — предложил лейтенант Стоеросов.
— Да, — задумчиво сказала Камея. — Но как подумаю о том, столько веков Терранис прозябает в этом самом прошлом, которое наши земные предки давным-давно прошли, меня отчаяние берет. Сколько жизней пролетело напрасно! И сколько преждевременно оборвалось…
— Ну, не так уж и напрасно, — заметил гросс-адмирал.
— Ах, — вздохнула Изольда. — Когда, когда же они наконец прилетят?
— Кто?
— Да земляне.
— Земляне, — с особым выражением произнесла Инджин, словно пробуя это слово на вкус.
— Нужно рассчитывать только на себя, — покачала головой Камея.
— Девочка, ты очень быстро взрослеешь, — сказал герцог де Сентубал.
Без всяких титулов, без привычного «вы», не стесняясь обнаружить их истинные отношения.
Все удивленно замолчали. Но фон Бистриц это удивление умножил многократно. Очень спокойно, обыденно, словно чуть припозднившийся извозчик, он сообщил:
— Да мы уже частично здесь, ваше высочество.
— Так вот, значит, вы кто-о-о, — протянула Инджин.
Тут на балконе появился красный и невероятно смущенный Свант.
— Герр адмирал! Ваше высочество! Я приказал накрыть столы для команды и пассажиров на палубе. Совместно то есть. Это правильно?
— Ну конечно, — сказал Мак-Магон.
— Еще бы! — подтвердил Стоеросов.
— Тогда, быть может, и мы выйдем к людям? — спросил адмирал. — Нас очень ждут.
И посмотрел на Камею.
— Да, — сказала она. — Мы выйдем к людям. Мы выйдем в люди.
И посмотрела на фон Бистрица.
— Ничуть не сомневаюсь, — кивнул землянин.
— Вы останетесь с нами?
— С большим уважением выпью за доблестную эскадру его высочества.
— А потом?
— Погода меняется, — вместо него ответил адмирал. — Она не может быть постоянной. И с этим ничего не поделаешь.
— Пока, — успокоил фон Бистриц.
* * *
…С рассветом подул долгожданный ветер. Расправились и затрепетали флаги. Из-под Белой Руки Карлеиза выплыл «Денхорн» с распахнутыми орудийными портами. Но в Кингстауне его грозные пушки были уже не нужны. Рано или поздно люди вообще привыкают договариваться без них. Проблема лишь в том, что привычка эта вырабатывается очень медленно. Даже если история повторяется.
