Книга: Своя гавань
Назад: 5 Се ля ви
Дальше: Примечания

Эпилог

Граммон завалился в Алькасар де Колон словно в очередной кабак: пьяным и грязным. Впрочем, другим его в последнее время почти и не видели, даже его друг де Графф. Но взгляд у шевалье был совершенно трезвый и на редкость мрачный.
— Ждёшь испанцев? — процедил он, упав на первый попавшийся стул. — Мир подписать хочешь?
— Хочу, — кивнула Галка. — А ты против?
— Если бы только я! — воскликнул Граммон. — Я знаю, тут уже больше половины парней семьями обзавелись, корни пустили. Когда жена с детишками под боком, война ни к чему, это верно. А ты подумала о тех, кто не знает иного занятия, кроме как грабить испанцев? Если ты заключишь мир с донами, те парни тебе этого в жизни не простят!
Галка давно обдумывала этот вопрос. И вариант, недавно предложенный Владом, показался ей действительно привлекательным.
— Знаешь что, шевалье, приходи-ка сегодня вечерком, — сказала она. — Перетрём проблему, а заодно поужинаем.
— Добро, зайду, — Граммон обмахнулся засаленной шляпой. Что она ещё там напридумывала?
К вечеру шевалье изволил побриться, помыться и одеться поприличнее. Всё-таки дама пригласила, хоть и в генеральском чине. Втихомолку он надеялся на ужин вдвоём, а там, глядишь, мадам разомлеет от выпитого и станет поуступчивее. Мало ли чего она там наговорила на борту флагмана… Надежды развеялись утренним туманом, стоило ему переступить порог столовой. Эшби и Вальдемар. Её муж и её брат. Семейный ужин, так сказать. Шевалье покривился, но спокойно занял своё место за столом. Гостям прислуживали двое — англичанин Джордж и негритянка Сюзанна, дочь кухарки. Разложив снедь по тарелочкам и разлив вино в бокалы, они удалились.
— Ну, что вы на меня уставились, будто видите в первый раз? — шевалье де Граммон, как обычно, был образцом невежливости. — Позвали утрясать проблему — давайте утрясать.
— Правильно, — хихикнула Галка. — Раньше сядешь — раньше выйдешь.
— Ты о чём? — не понял Граммон.
— Не обращай внимания, это просто шутка. Неудачная, — поспешила успокоить его мадам генерал. — Не думай, будто мы не предвидели, что дело может обернуться таким образом, — уже гораздо серьёзнее проговорила она. — Мы давно прикидывали, как решить эту проблему, и, кажется, у нас появилась дельная мысль.
— «У нас», — хмыкнул француз.
— Да, у нас, — подтвердил Влад. — Мы, понимаешь ли, собираемся жить на этом острове ещё довольно долго и относительно мирно. Потому полных два года только тем и занимались, что улучшали демографическую обстановку в Сен-Доменге. Грубо говоря, всячески поощряли парней заводить семьи. Сам понимаешь, что на это повелись не все. На себя хоть посмотри, — хмыкнул капитан «Бесстрашного». — Вот мы и подумали…
— За нас подумали, — едко уточнил Граммон.
— Ты не дослушал, — Влад холодно усмехнулся, но продолжал: — На земле ещё столько интересных мест, что всем нам хватит места под солнцем. Если тебе не нравится, что Сен-Доменг собирается ближайшие лет десять-пятнадцать жить в мире, езжай в Европу, там идёт война.
— Парень, я создан для того, чтобы всем мешать, — хмыкнул шевалье. — Если мне взбредёт в голову помешать заключению мира между Сен-Доменгом и Испанией — я это сделаю.
— Приятель, если тебе придёт столь неудачная мысль, мне тоже может чего-нибудь не того в голову брякнуть, — Галка отхлебнула глоточек вина. — Не забывай: по части неприятных сюрпризов мы с тобой равные соперники.
— Я помню.
— Тогда давай не нарываться на конфликт, приятель. Мне ссора с тобой нужна как зайцу тормоз. Да и тебе тоже она ни к чему. Но если ты останешься в Сен-Доменге и будешь совать мне палки в колёса, драка между нами неизбежна. И ещё неизвестно, кто победит.
— Тогда давай решим дело миром, — вынужденно согласился Граммон. — Ваше предложение я слышал. Не хотите послушать моё?..

 

— Там, в Алжире, были свои законы, а здесь свои, — настаивала Галка. — Вставай, прогуляемся. А то сидишь тут, как канарейка в клетке!
Мариам сдалась. В конце концов, если женщина одета по-мужски, вооружена и опасна, то вполне можно выйти на улицу в её сопровождении, как если бы это был мужчина. И обе дамы пошли гулять на набережную. Мариам завернулась в цветное покрывало и закрыла лицо чадрой, являя миру лишь чудесные глаза — даже живя среди христиан она не осмеливалась нарушать законы шариата.
— Тебе не тяжело? — спросила Галка.
— Нет, — сквозь тонкую ткань чадры угадывалась улыбка Мариам, а в её непроницаемо-чёрных глазах появилось странное выражение — смесь лукавства и нежности. Египтянка погладила живот, заметный даже под мешковатым покрывалом. — Он непоседа, как и его отец, но это совсем меня не беспокоит.
— Уверена, что будет мальчишка? — рассмеялась Галка. — А вдруг девочка? Что тогда?
— Пусть будет девочка, — согласилась Мариам. — Господин сказал, что одинаково обрадуется и сыну, и дочери. И что это наверняка не последний наш ребёнок.
«Билли не рассказал ей, как когда-то клялся не жениться даже под угрозой расстрела на месте, — мысленно похихикивала Галка, — зато меня сватал за каждого встречного капитана!»
— Господин очень добрый, — продолжала Мариам. — За всё время ни разу не ударил меня, не накричал… Мой прежний господин за три месяца побил меня трижды: он призывал меня на ложе, а я была нечиста. Потом… Я никому не говорила, а тебе скажу. Когда вы напали на Алжир, я подумала: вот воля Аллаха. Либо меня убьют, либо я стану свободной. Я думала так: рано или поздно я потеряю стройность и красоту, и господин выгонит меня из дому, как выгнал свою предыдущую любимую жену, когда купил меня. Пусть лучше Аллах пошлёт мне смерть или сделает женой христианина. У вас же положено иметь только одну жену.
— Значит, ты считаешь, что с Билли стала свободной, — философия юной мусульманки казалась Галке несколько диковатой. Как на её собственный характер, прежний муженёк Мариам, имей он несчастье привести в свой дом такое стихийное бедствие, прожил бы очень недолго. — А что бы сказали на это ваши муллы?
— Ничего хорошего, — вздохнула Мариам. — Но я живу так, как подсказывает мне сердце, и рада столь щедрому дару Аллаха.
Мариам была вдвое моложе Галки — действительно, ещё пятнадцати не исполнилось! — но её мудрости хватило бы на полдюжины женщин.
— И я живу так, как подсказывает мне сердце. В этом мы с тобой похожи, Мэри, — сказала Галка, наблюдая, как над какой-то лавкой подвешивают свежевыкрашенную вывеску. Навстречу обеим женщинам шли несколько молодых людей в камзолах военного покроя. Поклонились. Мадам генерал поклонилась в ответ. — Но если бы я могла выбирать судьбу, то была бы далеко отсюда.
— Омар Хайям однажды написал о таких, как ты, — мягко проговорила Мариам.
— Правда? — улыбнулась мадам генерал.
— Он наверняка имел в виду мужчин, но ты… ты ничем не хуже.
Лучше впасть в нищету, голодать или красть,
Чем в число блюдолизов презренных попасть.
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть.

Мариам продекламировала эти стихи нараспев, по-французски. Видимо, сама перевела, чем втихомолку гордилась. Пять языков, умение петь, танцевать, играть на лютне, сочинять стихи… Чем лучше образована невольница, тем дороже её можно продать. И неважно, что хозяином её может оказаться как поклонник красоты и поэзии, так и какой-нибудь ублюдок, способный избивать женщину только за то, что она женщина.
— Не всё так просто, Мариам, — Галке невольно вспомнилась её поездка в Версаль. Последствия отравления давно прошли и забылись, а рана в душе не зажила до сих пор. — Если бы ты знала, какая это мерзкая профессия — политик…
Женщины посидели в «Старом пирате», где Причард, мысленно усмехаясь над предрассудками мусульманки, выделил им отдельный кабинетик. Таверна гудела: все обсуждали вчерашнее событие — уход «Ле Арди» капитана Граммона и нескольких кораблей его единомышленников. Мадагаскар! Далёкий остров у восточного берега Африки! Зачем ему понадобилось отправляться так далеко?.. Лёгкий перекус — и обе дамы снова вышли на свежий воздух. Теперь — на пирс, к зданию портового управления. Здание было новое, только построенное. Из кирпича: город Сен-Доменг рос как на дрожжах, два кирпичных заводика едва справлялись с заказами подрядчиков. Маляры ещё красили двери и ставни — ураганы здесь проносятся часто, без ставен не сохранишь окна — каменщики заканчивали вымостку площадки у крыльца. А над дверью уже укрепляли герб Сен-Доменга: так полагалось отмечать все административные здания… Ещё недавно герб был «немым» — без девиза. Но сейчас решением всех трёх советов республики был утверждён новый его вариант. Всё тот же кораблик, всё те же скрещённые под корабликом крюк и сабля. Но над кораблём теперь сияли несколько звёзд, а под гербом располагалась лента с девизом на латыни:
PER ASPERA AD ASTRA
— «Per aspera ad astra», — вслух прочла Галка. — В самом деле, хороший девиз для такой сумасшедшей страны, как наша.
— Что он означает? — спросила Мариам. — Прости, я не знаю латыни.
— «Через тернии к звёздам», — охотно перевела мадам генерал. Она тоже не знала латыни, но это выражение встречала ещё в своём мире. — Да, к звёздам… Далеко, но чертовски заманчиво!
«К звёздам, — думала Галка, проводив Мариам домой и вернувшись в Алькасар де Колон. — К тем самым звёздам, украденным у нас и ловко подмененным на пресловутые сто сортов колбасы. Которую, кстати, далеко не каждый может купить. Да, мы разбойники. Мы воруем серебряные флоты и берём выкуп за пленных донов. Но если именно отсюда будет начат путь, который приведёт нас к звёздам… Да ради такого шанса я готова подохнуть какой угодно смертью, драться с кем угодно, портить жизнь всем, до кого только дотянусь, воевать и заключать мир! Я готова на всё!»
До звёзд было ещё далеко. Пару сотен лет так уж точно, да и то — при самом благоприятном стечении обстоятельств. И идти к ним придётся через такие тернии!..
Но звёзды того стоят!

notes

Назад: 5 Се ля ви
Дальше: Примечания