Глава 25
Истины ночи
– Антон, а сюда никто не залезет? – шепотом спросила Аня. – Ну… из леса?.. Звери какие-нибудь… Хищники там…
– Никогда не слышал о хищниках на Ае, – сказал Антон. – По-моему, тут вообще мало животных. Ну на нашем-то материке точно.
– А в этих лесах? Такие жуткие леса… б-р-р…
Они лежали в полной тишине, обнявшись, и слушали слабые завывания ветра снаружи расщелины. Это укрытие они нашли метрах в двадцати выше места высадки: вытянутая каменная ниша между скалами, куда почти не проникал ветер. Метрах в пяти над головой скалы смыкались, образуя подобие навеса. Айская земля была теплой даже ночью, но лежать на ней было жестко. Лишив растущий в округе кустарник листьев и веток, они кое-как устроили себе подстилку.
– Забудь о лесах, – сказал он. – Постарайся уснуть и ни о чем не думай.
– А ты?
– Я так полежу. Буду присматривать за хищниками. – Он улыбнулся в темноте. – Вспомню свое оперативное прошлое… Все равно сна – ни в одном глазу. Столько нужно осмыслить…
– А как мы будем выбираться отсюда?
– Утром решим. Ты спи, Саймон! – бросил он в темноту.
Саймон не отозвался. Он с самого начала наотрез отказался от идеи изготовления подстилки и устроился прямо на земле, забившись в дальний угол расщелины.
Лиственное сучковатое ложе пахло чем-то горьким и сладким одновременно. Аня глубоко вздохнула и сильнее прижалась к Антону.
– Знаешь… – сказала она. – Я все думаю… Может, зря мы Стоцкого насильно не утащили? Неспокойно как-то на душе.
– Он сделал свой выбор, Аня, – сказал Антон. – Бывают моменты в жизни, когда нельзя мешать чьему-то выбору. Какой бы он ни был… Мне кажется, каждый имеет право на свой собственный суд.
– Антон… – произнесла она и сделала паузу. – Мне, наверное, кое-что нужно тебе сказать… Ты должен знать.
– Ты о чем? – Он погладил ее по щеке.
– О том, что мне известно… – Она на секунду умолкла. – Потому что я люблю тебя! – выдохнула она ему в шею. – Безумно люблю – и мне наплевать на все! На свою работу, на свои обязанности, на секретность информации… Правда-правда! Антоша… Даже не знаю, с чего начать…
– Ты имеешь в виду тот странный намек Стоцкого?
– Да… Нет, не только это… Антон! У меня путается все в голове… Может, лучше ты сам спросишь?
– Хм… ну ладно, – Он окунулся в ворох мыслей. Знать бы самому, с чего начать. – Хорошо… Объясни мне, зачем была создана ваша комиссия?
– Не для расследования трагедий на Ае. Не для изучения того, какие эксперименты тут проводили Стоцкий, Зордан и им подобные.
– Значит мнение о том, что Земля ведет параллельное расследование, – это лишь прикрытие?
– Угу. Для отвода глаз.
– Я не удивлен, если признаться. Тогда что, Аня?
– Онны, – сказала она коротко и помолчала, словно свыкаясь с чем-то неизбежным. – Деятельность оннов на Ае. С начала колонизации планеты и вплоть до их исхода.
– А что послужило толчком для создания комиссии?
– Кто-то там в Управлении – мне неизвестно – кто… Или даже в ДКИ… Короче, однажды в рамках надзора за официальным расследованием этот кто-то собрал и проанализировал материалы, в которых речь шла о судьбе двадцати человек, покинувших Аю после «черного марта».
– Так-так!.. – воскликнул Антон. – Эх, почему же я так поздно додумался до этой идеи?!
– И выяснились любопытные вещи…
– Они все умерли?
– Не знаю, Антон. Кто-то умер, кто-то исчез при странных обстоятельствах. Я просто не владею всеми данными.
– Почему-то мне кажется, что их никого уже нет в живых.
Аня вдруг умолкла, замерла и обняла его за шею.
– Что случилось, малыш? – спросил он.
– Нет-нет… – тихо сказала она, чуть помедлила и продолжила: – Ну и вот… Когда стали изучать эту загадку, обнаружилось еще много интересного. На этой волне и создали комиссию. Меня в нее взяли как аналитика, долгое время работавшего на Хаттане. Собственно, все это время мы тайно расследовали деятельность расы оннов. Изучали их собственную историю, хроники колонизации ими других планет. Подробно рассматривали обстоятельства их прихода на Аю, пытались понять, как и почему они пригласили сюда землян… И, разумеется, нас особо интересовало их поведение во время трагедий. И причины ухода с планеты. Я из архивов сутками не выходила, Антон! Чуть ли не спала в нашем информатории. Безумие какое-то! Правда-правда…
– Интересно, – проговорил он. – Полагаю, вы что-то все же узнали. Раз прилетели.
– Узнали много, Антон… Но только мне всего неизвестно! Меня же не посвящают во все. Мне дают задание – я провожу анализ, пишу отчеты и в таком духе. Уэйн всю информацию сводит. О выводах комиссии я знаю косвенно. В той мере, в которой мне положено это знать.
Аня сделала паузу и прислушалась, словно не решалась дальше рассказывать при Саймоне.
– Ничего… – кивнул Антон. – Пусть… Теперь уже все равно.
Она тем не менее понизила голос:
– Слушай. Вот что я знала на тот момент, когда мы вылетели сюда. Ая стала меняться именно с появлением на ней людей. При оннах с ней ничего подобного не происходило. Что-то в людях существует такое, что Ая улавливает и не может игнорировать! Что-то такое, что не проходит для нее бесследно и дестабилизирует ее состояние.
– И это не Банн-феномен?
– В том-то и дело! Тот связан со сферой разума, мышления… Кроме того, Банн-феномен, как ты знаешь, не чувствителен к различию между людьми и оннами. Так что здесь что-то другое…
– Эмоциональная сфера? То о чем говорил Стоцкий?
– Наверное… После его объяснений кое-что проясняется. Понимаешь, Антоша, у оннов нет столь развитой эмоциональной сферы, как у нас. Может быть, у оннов это не так выражено, как у людей, и Ая не чувствует эмоциональных полей оннов. А поля людей она чувствует! Настолько, что сама начинает реагировать… и самое главное, Антон… Самый важный вывод, к которому пришла комиссия, заключается вот в чем!.. Ая меняется под воздействием людей необратимо! Понимаешь? Необратимо! Она преображается коренным образом, на планетарном уровне.
– Необратимо? – переспросил он озадаченно.
– Да. – Глаза Ани возбужденно блестели во мраке. – Все меняется! Климат, геомагнитная структура и прочие вещи… я в них мало разбираюсь… Именно этот факт онны старались тщательно скрыть от людей. Онны первыми поняли, что с появлением людей Ая стала «очеловечиваться»…
Аня потерлась носом о его нос, затем чмокнула в лоб.
– А мне уже совсем не холодно, – сказала она. – Интересно, а он спит? Питер, вы спите?! – позвала она.
Саймон не прореагировал.
– Погоди… – пробормотал Антон. – Вы смогли узнать, почему они ушли с планеты?
Аня пожала плечами.
– Точного ответа нет. Онны не понимали, что происходит с Аей. Не знали, к чему приведет такое развитие событий. Смогут ли они когда-либо использовать «очеловеченную» Аю так, как делали это раньше? Вот какие вопросы их мучили. Ряд найденных нами документов это подтверждает.
– И поэтому ушли?
– Возможно, в том числе – поэтому.
– Значит были еще причины?
– За этим и прилетела комиссия, – Аня помолчала. – Узнать, были ли еще причины.
Она вздохнула глубоко и опустилась к нему на грудь.
– Антон, мы знаем, что онны скрыли еще что-то важное от нас. И хотим понять – что. Знаешь… – произнесла она вдруг серьезным тоном. – Я должна тебе еще кое-что сказать… В общем, понимаешь…
В этот миг о себе напомнил Саймон. Он издал гортанный звук из своего угла – не то кашель, не то смех. На несколько секунд воцарилась тишина. Затем они услышали, как Саймон заерзал, переворачиваясь.
– Я могу сказать!.. – раздался его сиплый голос. – Хотите?
– Что именно? – спросил Антон.
Аня вдруг напряглась всем телом. Он ласково сжал ее запястье.
– Да то!.. – отозвался Саймон. – Я вот слушаю вас… Мне, знаете ли, тоже уже все равно. Станции нет. «Поляны» нет… А может, и База тю-тю! Всему настал конец!.. – Он вдруг странно захихикал. – Финиш! Всему приходит конец… рано или поздно… Вот он и пришел!.. Мы все здесь сдохнем! Или сначала сойдем с ума, а потом уже сдохнем…
– Это все, что ты хотел сказать? – холодно осведомился Антон. – Очень информативно.
– Да поймите же!.. – выпалил Саймон. – Мы никогда не вернемся обратно!.. Мы прилетели на эту планету, чтобы умереть! Все до единого!.. В этом наша миссия! О, да!.. Наша великая миссия! – Он судорожно засмеялся. – Сдохнуть на Ае!
– Заткнись! – бросил Антон. – Хочешь дохнуть – дохни! А мы еще поживем. Если тебе нечего сказать по существу – лучше спи и не пори горячку.
– Давайте-давайте!.. – огрызнулся Саймон. – Поживите! Так я скажу все-таки! Знаете, что скрыли онны? Да, Ая необратимо меняется, как вы тут говорили… Но это только полбеды! Оказывается, что меняются еще и сами люди! Вот в чем гадство! Понимаете ли вы это, господа из комиссии?! Люди, которые тут живут, тоже неминуемо меняются!.. Это взаимозависимый процесс! Это ваша комиссия знала, а?! Ни хрена подобного! Чего молчите?!
Аня действительно молчала. Она приподняла голову, словно пытаясь в темноте различить выражение лица Саймона.
– Продолжай, – сухо сказал Антон. – Дальше! Есть еще информация?
– Какая еще информация?! – крикнул Саймон. – Что вам еще неясно?! Онны просекли всю эту фиговину и сразу умыли руки! А зачем им рисковать, оннам-то? Только они нам не сказали, уроды! Хотя это ничего бы не изменило… Мы все равно тут вымрем… – Он закашлялся. – Таково наше предназначение, значится…
– Тьфу, опять началось! – воскликнул Антон. – Будут у тебя идеи получше? Заныл…
– Какие еще идеи! – заворчал Саймон – Все идеи тут кончаются плохо… Всем… хана… – Он понизил голос и забормотал что-то неразборчивое.
– Слушай, откуда такой пессимизм, Саймон? – сказал Антон. – Не с того ли памятного дня, как ты устроил февральскую драму? А? Чего умолк-то, дядька?
Он думал, что Саймон или начнет запираться, или просто заткнется, но ни первого, ни второго не произошло. Саймон прокашлялся и хрипло ответил:
– Ничего я не устраивал! Все произошло само по себе…
– Да неужели?
– И не надо меня обвинять! – выкрикнул он. – Не надо! У меня что, был умысел?! Не было! Я сам чуть тогда концы не отдал!.. И вообще, что вы знаете об этом…
– Господин Стоцкий нам многое рассказал, – заметил Антон. – Так что советую действовать в этом же ключе. А не скулить о конце света на весь материк.
– Вот пусть Стоцкий вам и рассказывает дальше… Рассказчик!.. Что ему?! Он никогда не был в моей шкуре! Хотя погодите… – Саймон запнулся на полуслове. – Вы же только что про него говорили… Я слышал! Он ведь остался на станции? Да?.. Остался?! Чего молчите?!
– Да, – не сразу ответил Антон.
Саймон издал глухой звук, потом засопел и заерзал на земле.
– Так что ты начал говорить о своей шкуре? – поинтересовался Антон. – Что же в ней уникального, а? Что простым смертным недоступно?
– Вам не понять! – огрызнулся Саймон. – Никогда!.. Вы не сможете даже представить себе, что значит быть «опылителем»! Не сможете!
– Ой-ой, как трогательно! Только подумайте! «Опылитель»… Ах!..
– Да что ты знаешь! – вдруг взорвался Саймон. – Ты!.. – Он задохнулся, потом повторил с надрывом в голосе: – Никогда вы не поймете, что это значит: чувствовать вместе с планетой!.. Что значит заставлять ее грустить вместе с тобой или же радоваться… Когда ты ее ощущаешь каждой клеткой!.. А она – тебя! Разве вы можете это вообразить?! Вы, не прошедшие через это… Да о чем тут говорить!.. Идите все к дьяволу, провалитесь… и отвяжитесь от меня!.. Что вы вообще начинаете…
Он глубоко и судорожно вздохнул несколько раз.
– Ты только заходишь на «поляну»… – говорил он срывающимся голосом. – А они тебя узнают!.. Они узнают, слышите вы?! Нет, вы ни хрена не понимаете! Они… они поворачивают головы… и тянутся к тебе, тянутся. – Всем телом дрожат… Они даже в душу умеют заглянуть, вкрадываются так тихо-тихо… А ты… Ты можешь даже разговаривать с ними, и они слышат!.. Когда ты живешь и все время общаешься с ними, то и ты не можешь не измениться!.. Потому что ты уже стал их частью, частью планеты!.. А они частью тебя… Это вы себе представляете, гадство такое?! Вы об этом задумывались?!
Саймон осекся, прерывисто дыша, и снова несвязно забубнил.
– Почему ты ушел из «опылителей»? – спросил Антон.
– Ты не поймешь… – сдавленно отозвался Саймон. – А я не смогу это выразить в словах. Был бы ты «опылителем»… Ты бы даже вопроса этого не задал! Я и с цветами не мог больше быть рядом… и без них не мог… Тупик… Прошу, не надо больше об этом! Не хочу… Они утонули… Погибли. Значит, погибла часть меня… Все-все… Не хочу…
– Они не утонули, Питер, – сказал Антон. – Они умерли еще до наводнения.
– Откуда ты знаешь? – еле слышно выдохнул Саймон. – Ты что, их видел?
– Да.
– Ты… Вы… там были?! – Саймон встрепенулся в темноте. – На «поляне»?! Вы были на «поляне»?! Зачем? Что вы там делали?
– Это неважно, Питер. Мы там гуляли.
– Гуляли?.. И все? Я вам не верю!
– Слушай, какое твое дело?! – недовольно воскликнул Антон. – Я только хочу сказать тебе, что цветы погибли раньше, чем началась катастрофа! Что-то убило их. Всех одним махом! Но что их могло убить?! Может, ты знаешь?
Саймон не ответил. Заворочался, вздыхая.
– Питер!
– Не хочу больше говорить… ничего… – донеслось из угла. – Идите к дьяволу… Спать буду…
Он еще пошевелился немного и затих.
Аня положила голову Антону на плечо и провела пальцем по его губам. Несколько минут они лежали в тишине.
– Спи, – сказал он ей. – Тебе надо выспаться.
– Антон, снаружи…
– Мне показалось…
– Что такое?
– Не знаю… что там кто-то есть… Ой, ты куда?
– Не бойся.
Он вытащил пистолет, поднялся, снимая оружие с предохранителя, и осторожно выглянул из расщелины. Снаружи был лишь ветер и черное небо в крупных немигающих звездах. Антон вернулся.
– Все спокойно. Засыпай, а я подремлю. У меня очень чуткий сон.
– Антон… Скажи, что все будет хорошо…
– Все будет замечательно, малыш. Я тебя люблю.
– И я тебя люблю… Сильно-сильно. Я самая счастливая на свете, вот. Обними меня крепче.
Он обнял ее, поцеловал в губы, и она заулыбалась во весь рот, потом свернулась у него под боком. Антон положил пистолет справа от себя и сунул локоть под голову.
Стало совсем тихо. Молчал невидимый Саймон, лишь неровное, прерывистое дыхание в углу пристанища напоминало о его присутствии. Замерла Аня, проваливаясь в сон, изредка вздрагивая всем телом.
Он глядел в неразличимый каменный свод над головой и силился разложить по полочкам плотное месиво из мыслей. Он совсем не собирался засыпать, он даже был уверен, что не сможет заснуть в сложившихся обстоятельствах. Но случилось удивительное. В то время, как он размышлял, что им делать по наступлении рассвета, пока он пытался просчитать варианты – в это самое время совершенно неожиданно для себя он заснул. Даже не успев удивиться вдруг навалившейся на веки тяжести – настолько внезапно это произошло. Словно кто-то невидимый и неслышимый, все время бывший вблизи, вдруг приказал ему спать. Приказал тихо, но властно, и у него не было ни капли воли этому сопротивляться.
