Глава 11
Сэмюэль Санчес
Сэмюэль Санчес, уроженец Роммера, инженер-наладчик отделения спецоборудования, 37 лет от роду, был, как показалось Антону, человеком невысокого роста и пугливой наружности. Он был облачен в рабочую униформу – сиреневый комбинезон, усеянный массой карманов и магнитных замков для крепления оснастки. Черные глаза смотрели настороженно.
Санчес боязливо прокрался к креслу, в которое его жестом пригласил Антон, буквально вполз в него и замер в ожидании..
– Господин Санчес… – начал было Антон, но тот неожиданно выпалил:
– Я ничего не буду говорить официально! Ничего, кроме того, что уже рассказывал. Мне добавить нечего!
– Э-э… – протянул Антон, оценивая обстановку. – Ну зачем же так сразу, господин Санчес! Если хотите, будем говорить неофициально.
– Только неофициально! – буркнул Санчес. – Все должно остаться между нами. Без протоколов, господин Сапнин.
– Не извольте беспокоиться, – заверил Актон. – Никаких протоколов. Считайте, что это не допрос, а просто беседа. Только уж тогда я хотел бы рассчитывать на откровенность. Согласны со мной?
– По мере возможностей, – изрек Санчес. Напряженность его несколько спала, и он заерзал. – Спрашивайте, и будет видно.
Антон кивнул, кашлянул и начал:
– Я бы хотел поговорить о вашем участии в мартовских событиях на «Слезах Этты». Точнее, об обстоятельствах гибели вашего друга Франко Делла.
– Догадываюсь, – донеслось из кресла.
– С вашего позволения, я напомню вам официальную трактовку событий, а вы уточните, что так и что не так в существующей версии. Договорились?
Санчес пошевелил усами, недолго сомневаясь, потом кивнул:
– Попробуем.
– Итак, – продолжил Антон. – Согласно данным следствия, узнав о том, что ваш друг Делла находится в опасности, а также находясь под психическим воздействием разбушевавшейся стихии, вы кинулись ему на выручку. Правильно?
– Да. – Санчес, не мигая, смотрел на Антона.
– Далее. Вы не помнили, как покидали станцию, спускались на лифте и пробирались к «пятаку». Делла вы так и не нашли, по вашим утверждениям, – только слышали его слабые крики. Потом вы потеряли сознание, и вас обнаружили спасатели уже после того, как ураган стих. Обнаружили вас вблизи того места, где был найден Делла. Сам Делла застрелился по неизвестным причинам. Вот, господин Санчес. Такова официальная версия.
Антон сделал паузу и пристально посмотрел в кресло, где поблескивали черные глаза Санчеса.
– А теперь позвольте мне задать вопрос, – сказал Антон. – Что было на самом деле?
В кабинете повисла долгая пауза. Санчес шевельнулся и с шумом втянул носом воздух. Антон ждал – он видел, что тот заговорит сам.
– «На самом деле»… – пробормотал Санчес. – А на самом деле, господин Сапнин, я нашел Делла. И мало того… Я нашел его еще тогда, когда он был жив…
Он замолк и стал растирать лоб ладонью. Антон пока не мог определить: то ли инженер нервничал, то ли с неохотой погружался в тяжелые воспоминания.
– Я вас внимательно слушаю.
– Франко был жив еще… – продолжил Санчес, уставившись невидящим взором в пол перед собой. – Ему придавило низ тела огромным куском скалы, и он не мог двинуться с места. Когда я нашел его, он лежал на животе под этим треклятым камнем и корчился от боли. Но был в сознании… совершенно вменяем… Только в глазах… Что-то такое у него было во взгляде… Я до сих пор помню это выражение! И во снах часто вижу его… Как вам сказать… Подобное выражение бывает на лицах у людей, когда они вдруг понимают что-то очень важное! И это… – Санчес поморщился. – И это понимание приносит в их душу ужас… Обреченность какую-то… Оттого, что ничего уже нельзя сделать с этим пониманием…
Он замолчал, закусив губу. Антон воспользовался паузой и спросил:
– Вы разговаривали с Делла?
– Да… недолго… В основном говорил Франко. Даже не говорил – он кричал! И совершенно не подпускал меня к себе.
– Он вам угрожал?
– Нет, что вы! – Санчес замахал на Антона руками. – Нет… Знаете, он упер пистолет себе в горло… Вернее, вот сюда, под подбородок… И давай кричать: «Сэм, не приближайся! Если подойдешь – я выстрелю!..» В таком духе… Я с тех пор не могу себе простить… Все думаю: надо было прыгнуть к нему и отобрать треклятый пистолет! И Франко был бы жив. А я испугался… За него, конечно, испугался… что не успею… И все равно…
Санчес в отчаянии покачал головой.
– А вы уверены, что Делла был вменяем в тот момент?
– Конечно! Я хорошо его знал. Он вовсе не был похож на человека, который не соображает, что делает или говорит. Да, он страшно мучился от боли, стонал периодически и все такое… Но был в ясном уме, я видел. И застрелился он тоже совершенно осознанно. Даже улыбнулся мне напоследок… Проклятье! Как будто бы он нарочно это сделал, чтобы я его улыбку потом по ночам видел…
Санчес закрыл лицо руками, потом встряхнул головой, словно прогоняя наваждение.
– О чем еще вы с ним говорили?
Санчес тяжело вздохнул и посмотрел на Антона, словно бы ища у него поддержки. Антон поднялся, обошел стол и, приблизившись к Санчесу, присел на подлокотник кресла.
– Итак, Делла не велел вам приближаться к нему. Что было дальше?
– Дальше, – повторил Санчес и сглотнул, – дальше он стал что-то выкрикивать, но я не все слышал. Вернее, плохо слышал… Я лежал метрах в пяти. Вернее, сначала стоял, а потом лег. Лежу, пытаюсь ползти к нему, а он давай кричать. «Понимаешь, мы сами!..» – кричал сперва, а после: «Я же говорил ему: остановись!» Он несколько раз это повторил, с каким-то отчаянием даже… Потом начал что-то бормотать. А я же его не слышу, давай переспрашивать… Но он меня не воспринимает.«Это же мы сделали! – кричит. – Сами, своими руками, Сэм…» Я опять попытался подползти, но он только еще громче заорал. Потом давай махать пистолетом и все время тыкать им себе в горло. «Лежи на месте! Не вставай! Тут опасно вставать!..» И в таком духе… И еще добавил: «Мне все равно конец, Сэм».
Санчес обхватил руками затылок, откинулся на спинку кресла и прикрыл веки. Было видно, как ходят желваки под кожей его скул.
– Иногда мне кажется, что я многое додумал сам, уже позже… – продолжил он, не открывая глаз. – Может, дословно все звучало из его уст не совсем так… Я не знаю, мне трудно сейчас это определить, господин Сапнин. Я вот вам рассказываю и уверен, что это было так! Но действительно ли все было именно так?
– Вы сомневаетесь в своих воспоминаниях, господин Санчес?
Санчес открыл глаза и невесело улыбнулся.
– Да не то, чтобы… – произнес он, морщась, и задвигал усами. – Нет-нет! Как бы это объяснить?.. Проклятье! Мне часто кажется, что это было сном.
Антон тут же вспомнил Мацуми и его вчерашнюю отчаянную фразу: «Самое странное, что восприятие прошлого тоже меняется…»
– Да… Многое из той ночи кажется странным, жутким сном. Но есть моменты, которые я помню совершенно четко! Некоторые фразы Франко, например, помню. Я их до сих пор слышу.
– Что именно?
– Понимаете… Когда я снова стал с ним спорить… ну, чтобы подползти. Он давай опять кричать, чтоб я не двигался, и все такое. Мол, еще на метр вперед – и он нажмет на курок… А потом вдруг сказал… Вот я абсолютно точно помню, как он произнес каким-то странным тоном: «Меня все равно уже нет. Как и всех нас нет». И еще добавил: «Какие же мы идиоты!»
– А что это могло означать, как вы думаете?
Санчес невесело усмехнулся.
– Думаю, он имел в виду тот треклятый эксперимент. Ну там… На «пятаке».
– А когда он кричал: «Я же говорил ему», кого он подразумевал? Зордана?
– Могу только предполагать. Скорее всего – Зордана. Помню, что я давай спрашивать его, мол, о чем ты, Франко, и все такое. Кто, говорю, мертв? И вот это был единственный вопрос, на который он мне ответил. Единственный, господин Сапнин! – всплеснул руками Санчес. – Он знаете, что сказал? «Никого нет больше, Сэм… Маши нет, Германа… Бориса с Эммой тоже… Их нет теперь, Сэм! И меня нет». Вроде еще какие-то фамилии называл. Потом по новой давай выкрикивать, как заведенный: «Я же его предупреждал! Я ему говорил!..»
– Эмма – это член группы Зордана? Та, что находилась с ним во время эксперимента на «Пупочной Скважине»?
– Наверное… – ответил Санчес хмуро. – Я не разбираюсь, кто там у них был в каких группах и подгруппах… и на каких станциях. Кажется, она была первым помощником Зордана. Эмма… э-э… проклятие… Не помню фамилии.
– Хорошо. А какие еще имена назвал Делла? Попробуйте вспомнить.
Санчес напряженно думал с минуту, шевелил усами и моргал.
– Капаряна называл… Кто такой – не знаю. Германа какого-то… Нет, больше я не вспомню.
Вот те на, подумал Антон с удивлением. Вот тебе и на, дорогой. Интересно вытанцовывается, как говорит Карл. Капарян, значится?
– Ладно, – сказал он. – Что произошло потом?
– Потом с восточной гряды двинул оползень, и ураган понес в нашу сторону всякую дрянь… Стало ясно, что нас может похоронить заживо за считанные минуты. И Франко это понял. Надо было что-то делать… Тогда я вскочил на ноги и давай опять взывать к его разуму, а он… Он же знал, что я его так не оставлю. Ну и… Он понял что-то страшное и не захотел с этим жить. Это я уже потом осознал, когда в госпитале валялся.
– Он ничего не сказал? Напоследок…
– Сказал. – Санчес тяжело вздохнул и втянул голову. – Сказал: «Прости, Сэм, если сможешь. Спасайся». А потом выстрелил. Я не знаю, что бы со мной стало в тот момент… Потому что в следующую секунду меня сбило с ног чем-то тяжелым и поволокло по земле. Помню дикую боль в боку, мне сломало ребро… Вернее, несколько ребер. А затем я потерял сознание, ну и… Ну и, в общем-то, все. – Санчес уныло засопел.
– Скажите, а как вы объясните, что Делла назвал вам имена людей, погибших в ту ночь на других станциях? В частности, откуда он мог узнать о гибели Зордана, той же Эммы наконец? Ведь эта информация стала известна только утром.
– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – развел руками Санчес. – Такие вопросы, господин Сапнин, мне не задавайте. Я могу идти? – осведомился он осторожно.
– Только еще один вопрос. Почему вы скрыли правду?
Санчес ждал этого вопроса. Он не смутился, лишь невесело ухмыльнулся в усы и, прищурившись, взглянул на Антона, словно решая: сказать или нет.
– Потому, – ответил он. – Запрещено – вот почему.
– Кем запрещено? И по какой причине?
Санчес коротко хмыкнул и не ответил.
– Не хотите говорить? Боитесь?
Несколько мгновений они изучающе смотрели друг на друга.
– Я вам так скажу, господин Сапнин… Вы поговорите для начала со Стоцким. Он по всем этим делам главный. Лучше бы, конечно, вам побеседовать с Зорданом, да по всему видать – не судьба. Но что Зордан, что Стоцкий – одна хрень.
– М-да… – сказал Антон. – Весьма полезный совет. А если все-таки мыслить более конструктивно? Вам что, Стоцкий запретил рассказывать?
– Вы с ним поговорите сначала, – уклончиво произнес Санчес. – После можем еще раз встретиться. Только меня упоминать не нужно. Ни в коем случае.
– Вы же прекрасно понимаете, что Стоцкий ничего мне не скажет. Вы-то должны это понимать!
– Вот что… – буркнул Санчес после некоторой паузы. – Есть еще человек. Его зовут Александр Бонэ, он работает на «Цветочном Саде». Мой вам совет: попробуйте что-нибудь узнать у него. Бонэ мой бывший коллега, мы много работали вместе, и все такое… Он, кажется, сотрудничал с Зорданом на паре проектов и может знать интересное. Только, господин Сапнин, – Санчес поднял вверх указательный палец. – На меня не ссылаться. Ладно?
– Обещаю.
– Тогда всего хорошего. – Санчес встал из кресла.
– И все-таки… – Антон остановил его. – Почему, черт побери, сегодня вы решили признаться?
Санчес застыл неподвижно, ссутулившись, будто бы размышляя, потом шумно втянул воздух и заговорил, глядя не на Антона, а куда-то в сторону двери:
– Я думал, что после тех событий полетят многие головы. И Стоцкого, и Габена, и других… Что нашему присутствию на Ае настал конец. Жирный такой конец, по полной программе!.. Думал, что треклятую лавочку прикроют, работы свернут, и все такое. Да не я один! Вы думаете, другие считали иначе? Нет-нет! Да мы все сидели на чемоданах и ждали, когда нас начнут строить в колонны и отсюда выпроваживать. И что, думаете, что-нибудь изменилось? Ни черта подобного! Они все замяли, понимаете? Вернее, не все, конечно… Но пытаются! – Санчес сделал паузу. Лицо его вытянулось. – Так вот, когда я понял, что трагедию с такими масштабами удалось замять, а работы даже и не собираются сворачивать… когда я увидел это… Тогда я понял, что наше жертвоприношение еще не кончено! Проклятье! Никто не считается с предупреждениями Аи! Никто не задумывается над поведением оннов! Все идет по-старому. Невыгодно! Им невыгодно прекратить разработки и признать свое поражение. И человеческие жизни тут не в счет. Мелочь. У них другие ставки…
– А какие у них ставки? – спросил Антон.
– Не знаю… – ответил Санчес уныло. – Я только чувствую. Я здесь с начала колонизации… И я уверен, господин Сапнин, в том, что если ты не прислушиваешься к знакам, которые тебе подает Ая, и если ты не делаешь выводов из прошлого, то ты лишаешь себя будущего на этой планете! А эта братия во главе со Стоцким… Они ослепли. Или делают вид, что ослепли. Проклятье, я не хочу быть с ними при этом раскладе! Понимаете?
– Понимаю. – Антон чуть поразмыслил и добавил: – Пока у меня к вам все. Спасибо. Более не задерживаю.
Санчес мелко закивал и, сгорбившись, зашагал к выходу. Уже открыв дверь, он остановился в проеме, обернулся, посмотрел на Антона и сказал:
– Наверное, хотите знать, почему сам не пришел к вам раньше? Может, трусил по привычке. Чего-то выжидал… Страшно все-таки, знаете ли… Вы хоть и хороший человек, да только не можете тут ничего. Вернее, можете только то, что вам позволяют… С этой шайкой тягаться – дело пропащее, господин Сапнин. Хотя и благородное.
– Не отчаивайтесь, Сэм, – ободрительно сказал Антон. – Нас только что на одного стало больше.
Санчес промолчал и печально улыбнулся напоследок.
