1

Под грохот литавр и гуденье дудок из-за угла выполз звездолет, сильно смахивающий на перекрашенного и лишившегося конечностей престарелого дракона. Вот он поравнялся со зданием бартузанского банка, усеянного шпилями, крохотными башенками и причудливыми карнизами в таком количестве, что ему мог позавидовать любой средневековый замок. И тут же толстяк, с маленькой, словно игрушечной головой, важно шествовавший впереди макета, остановился. Резко повернувшись на каблуках, он отчаянно замахал двумя парами рук и разразился истошными воплями:

— Стоп, стоп, я приказал остановиться! Разве это звездолет?! Где вы видели такой звездолет? Какой расе он должен принадлежать? Какой? Так, похоже, никто этого не знает! Генеральная репетиция, нечего сказать! А ведь уже сегодня вечером будет шествие...

Из макета вылезло около десятка принадлежащих к разным гуманоидным расам рабочих, среди которых было даже несколько аборигенов в неизменных балахонах с серыми ленточками. Повернувшись к толстяку спиной, рабочие уставились на макет, словно перед ними было некое диво-дивное, словно увидев его первый раз в жизни. Время от времени кто-нибудь из рабочих ошарашено чесал в затылке и тут же огорченно качал головой.

Успокоения душе толстяка эти манипуляции не принесли. Выждав пару минут, он, уже спокойным голосом, заявил:

— Кто тут старший? Кто командует этим макетом? Рабочие засуетились. Одни вооружились пластопультами и стали торопливо подновлять макет, а другие, вытащив из карманов балахонов тюбики с универсальной краской, принялись его подкрашивать.

Толстяка, очевидно командующего предстоящим шествием, это все равно не удовлетворило.

— Ну вот что, — сообщил он. — Если старший макета не объявится немедленно, я кого-нибудь из вас уволю. А потом отправлю на биржу следующего... И следующего... Пока без работы не окажетесь вы все. Макет при этом просто отправится на склад. Учтите, я могу себе это позволить. В нашем шествии уже есть три других звездолета. Но они хотя бы на что-то похожи, а этот...

Он раскинул руки и поднял голову вверх, словно пытаясь углядеть на небе искомого старшего. Рабочие безмолвствовали. Толстяк завопил:

— Получается, никто мне так на мой вопрос и не ответит? Нет? Прекрасно, поскольку я обычно свои обещания выполняю, то начнем увольнять. Сейчас же, немедленно. Кого? А вот...

Рабочие удвоили старания. Очевидно, перспектива увольнения их совсем не радовала. Толстяк еще раз окинул их взглядом голодного тигра, выбирающего жертву, и вдруг, увидев меня, издал глухое рычание.

Было от чего разозлиться! Засунув руки в карманы с самым безмятежным видом, я неподвижно стоял возле макета. Ни малейшей попытки имитировать бурную деятельность.

Толстяк воспринял это как вызов.

— Вот ты, почему стоишь? — взревел он. — Нечем заняться? Я тебя увольняю!

— Неужели? — спросил я.

— Увольняю! — взревел толстяк. — Немедленно!

Я пожал плечами:

— А смысл?

— Никакого смысла. Увольняю, без выходного пособия! Немедленно, с глаз долой.

Один из рабочих остановился и хотел было объяснить своему хозяину его ошибку, но вдруг передумал и с удвоенной энергией занялся макетом.

Я подумал, что он поступил совершенно правильно. Мне все это не принесет ни малейшего вреда, а вот кто-то из его товарищей, а в первую очередь он сам, не потеряет работу.

— Что ты стоишь? — гнул свое злобный толстяк. — Бесполезно маячить у меня перед глазами. Если я увольняю, то это окончательно и бесповоротно. Смекаешь? Вон отсюда!

Я пожал плечами.

Кстати, мне тут действительно делать нечего. Так что имеет смысл отправиться позавтракать. День обещает быть хлопотным, и даже очень. Еще бы, ведь завтра большой аукцион. Такого наплыва гостей на Бриллиантовую не было ровно год.

— Эй, кто-нибудь, помогите ему уйти! Он мне мешает думать над тем, что можно сотворить с этим идиотским звездолетом. Хотя, конечно, проще всего не включать его в карнавальную процессию, а просто спалить на месте. Вот сейчас, здесь... Да, так кто-нибудь проводит этого уволенного мной типа или нет? Вы, двое, ну-ка, займитесь им! А не то...

Повинуясь приказанию, двое рабочих медленно двинулись ко мне. Оба размахивали руками, примерно так, как это делает хозяйка, желающая разогнать стаю кур, и, пользуясь тем, что их хозяин остался за спиной, а значит, не может этого видеть, усиленно мне подмигивали.

Ладно, великий звездный дух с вами, так и быть — уйду, спасу одного из вас от увольнения. Надеюсь, мне это доброе дело зачтется.

Я еще раз демонстративно пожал плечами и пошел к находившейся всего лишь в нескольких десятках шагов двери ресторанчика «Бриллиантовое меню».

Очутившись перед ней, я не удержался, оглянулся. Толстяк уже снова разорялся. Кажется, его ярость вызвала одежда одного из следовавших за звездолетом гвардейцев. Что-то с ней было не в порядке. Вроде бы аксельбанты были расположены не с той стороны.

Вообще, как я понял, работа у этих режиссеров театральных шествий достаточно нервная, и, очевидно, до глубокой старости доживают из них лишь единицы. Впрочем, у меня тоже работа — не сахар. Совсем не сахар.

Я вошел в ресторанчик, кивнул его владельцу по имени Марноу, с увлечением наблюдавшему за тем, как хрупкая официантка-эрфийка сервирует столик для любителей джаджианской кухни, ловко и сноровисто выставляя на стол бесчисленные крохотные сосудики, судочки и чашечки со всевозможными ингредиентами, из которых сам едок должен был составить в соответствии со своим вкусом то или иное блюдо. Вот она выставила на столик дюжину крохотных тарелочек, содержимое которых отличалось лишь едва уловимым оттенком синего цвета. Причем, судя по тому, что хозяин ресторанчика одобрительно хмыкнул, выставила она их правильно, в надлежащем порядке. Насколько я знал о джаджианской кухне, правильно сервированный стол значил в ней не меньше, чем качество продуктов, а также их цвет.

— Как дела? — спросил я Марноу.

— Может, и не так плохо, как мне казалось час назад, — буркнул тот, не отрывая глаз от тоненьких, мелькавших с умопомрачительной скоростью ручек эрфийки. — Что будешь есть?

— Как обычно, — сказал я.

— Ровно через пару минут тебя обслужит новая официантка. Если, конечно, она за это время не допустит ни одной ошибки. В том случае, если это случится, то тебя обслужу лично я.

— Как я понял, девочка со способностями?

— Да, кое-какие есть. По крайней мере, она способна в должном порядке выставить «воспоминание о море, в предзакатное время». Если она еще сумеет как надо расставить чашечки с «предчувствием долгожданного и радостного вкушения пищи». Если она справится и с этим... Короче, конец — делу венец.

Я присел за свободный столик и, сунув руку в карман, попытался нащупать коробочку с сигаретами. И конечно, ее там не оказалось. Несколько секунд я пытался сообразить, где же я мог ее посеять, а потом вдруг вспомнил, почему их у меня нет, и вполголоса чертыхнулся.

Мараск, помощничек. Он все-таки вчера меня доконал и заставил бросить курить. Пришлось мне, после торжественного выкуривания последней сигареты, отправить почти полную коробочку в зев утилизатора, а потом начать праведную, здоровую жизнь без табака, без этого жуткого наркотика, безвозвратно уничтожающего клетки мозга и отнимающего не менее пяти лет от моей жизни, и без того чрезвычайно короткой.

Я поморщился.

Вот только... интересно, сколько лет жизни у меня отнимет с таким трудом подавляемая тяга к курению? Наверняка более чем пять лет. Впрочем, я дал слово, я поклялся, что более курить не буду, и, значит, ничего не остается, как терпеть.

Я окинул взглядом ресторанчик. Посетителей было немного, что, несомненно, объяснялось всего лишь ранним часом. Вот немного попозже здесь будет не продохнуть. А завтра, когда начнется большой аукцион, Марноу, для того чтобы разместить всех желающих, придется выставить на улицу, на мостовую, дополнительные столики.

— Ваш завтрак.

Улыбка у эрфийки была чуть холодноватая, но все же удивительно красивая. Я посмотрел на Марноу, и тот, одобрительно кивнув, показал мне большой палец.

Ага, значит, новая официантка показала отменную выучку и была принята на работу. Вот и прекрасно. За нее можно порадоваться.

Еще бы можно было выкурить одну сигаретку. Всего лишь одну... и более — ни-ни...

Я тяжело вздохнул и, пододвинув к себе тарелку с супом из пряных мидий, осторожно его понюхал.

Да, все верно. Судя по легкому специфическому запаху, исходящему от супа, мидии для его приготовления были взяты очень свежие, выловленные не более суток назад. И на кухню «Бриллиантового меню» их доставил никак не абориген. Ни один из них не смог бы за такой короткий срок добраться в город с побережья. Нет, это сделал один из жителей инопланетного квартала, и, кажется, я знаю, кто именно...

Что в этом такого особенного? Ну, привез кто-то свежих пряных мидий, сдал их в пару ресторанчиков и заработал на этом некоторую сумму денег. Каким образом это должно касаться меня, что в этом плохого? И все-таки это меня касалось. Хотя бы потому, что я знал, кто из мыслящих мог привезти мидий, и что еще он мог делать на побережье, кроме сбора моллюсков. А если мои догадки верны...

Я испытующе посмотрел на Марноу.

Вот любопытно, так ли уж случайно тарелка именно этого супа оказалась у меня на столе? Вся проблема в том, что суп из пряных мидий не совсем подходит под определение «как обычно». Нет, конечно, иногда я его заказываю, но не так часто. И можно предположить... А что именно? Зачем хозяину ресторанчика устраивать неприятности тому, кто снабжает его очень ценными мидиями? Для того чтобы более их никогда не получать? И все-таки...

Так, стоп, стоит ли сейчас об этом думать? Рано или поздно все встанет на свои места. Главное только держать руку на пульсе событий.

Я съел ложку супа и одобрительно крякнул. Вкус был отменный, тот самый, который и должен быть у настоящего супа из пряных мидий. И, кстати, если я выполню свою работу надлежащим образом, такой супчик мне откушать придется очень даже нескоро. Может, в этот раз стоит пренебречь? А?

Нет уж, если я наплюю на свою работу один раз, то это неизбежно случится и во второй, третий, а там, глядишь, и вовсе окажешься не у дел. Я должен, я обязан посетить одного своего знакомого, большого любителя пряных мидий, а также не совсем законных операций с личинками бриллиантовых муравьев. Но только для начала нужно позавтракать.

Я ел суп и несколько рассеянно думал о личинках бриллиантовых муравьев. Как давно я заинтересовался ими всерьез? Года полтора назад? Нет, сталкиваться с ними мне приходилось и раньше, но вот именно всерьез я занялся ими тогда. Даже прочитал о них весьма объемную, научную книгу. Знал бы я, чем это закончится...

Хотя чем это могло закончится тогда, полтора года назад? Ну конечно, достаточно профессионально проведенным визитом в банк, в котором эти личинки хранились. Я его совершил, при этом допустив одну небольшую ошибку, и в результате оказался на Бриллиантовой, застрял здесь вот уже на полтора года. Кстати, а согласился бы я ее покинуть?

Любопытно, вот об этом я не думал. В самом деле, что меня держит на Бриллиантовой? Работа. А еще? Деньги у меня есть, и, будь возможность отправиться попутешествовать... Ах да, есть еще мои старые грехи. Рад бы в рай...

Звон бьющейся посуды!

Я оторвался от размышлений и, оглядев зал ресторанчика, обнаружил двух посетителей, тианца и ирмурянина, судя по всему, прибывших на Бриллиантовую либо вчера, либо сегодня, с расчетом побывать на большом аукционе, с чего-то надумавших устроить ссору, причем именно в том ресторане, в котором я решил позавтракать.

Прыткие ребята. И главное, как вовремя они решили выяснить отношения!

Впрочем, чаще всего подобные ссоры заканчиваются всего лишь включением в счет стоимости уничтоженной посуды. И значит, пока тревогу бить еще рано, можно даже продолжить завтрак.

Я съел несколько ложек супа и снова взглянул на ссорящихся.

— Ты бесчестное создание, — верещал одетый в серебристый комбинезон тианец. — И если будешь еще маячить у меня перед глазами, я убью тебя с большой радостью, такой же примерно размерами, как доброта могучего звездного утконога.

Кончики ушей у него буквально полыхали синевой, и это означало, что он не шутит. Кстати говоря, тианцы очень похожи на обычных людей, и я смог определить, к какой расе он относится, лишь по ушам.

Покрытый короткой зеленой шерстью ирмурянин был тощим, словно кошелек окончательно разорившегося торговца инопланетными диковинами. Он был выше среднего человека раза в полтора, а голову имел сплющенную с боков, словно у древнего инка.

Большой силы, скорее всего, у него не было. Однако в наш век боевых симбиотов и увеличивающих силу имплантатов, а также самого экзотического оружия, разрабатываемого и производимого на сотнях и сотнях миров галактической федерации, гарантированно предсказать исход схватки между этими двумя скандалистами не решился бы никто. Если, конечно, до нее дойдет, в чем я сильно сомневался.

— Ах, так? — проскрежетал ирмурянин. — Десять поколений моих предков...

— Ты хочешь узнать больше о своих предках? Изволь. Они были жалкими тварями, неспособными даже вытащить из норы астероидного червя. Но это безусловно мелочи, а вот...

Да, дело принимало серьезный оборот. Если в ход пошли предки, шансы на примирение ссорящихся уменьшились весьма ощутимо.

И почему многих мыслящих так задевают нелицеприятные упоминания об их предках? Меня вот, например, ничуть не трогает, если кто-то при мне начинает разглагольствовать, что моим предком была грязная обезьяна, прыгавшая по деревьям, поедавшая гнилые бананы и с удовольствием вычесывавшая блох. Хотя... может, люди все-таки произошли не от обезьян?

— Десять поколений моих предков назад на твоих соплеменников охотились, даже не подозревая, что они обладают разумом. Что немудрено, поскольку оснований для подобных подозрений они не подавали. И если...

— Значит, ты осмелился оболгать моих благородных предков? Ты осмелился открыть свое ротовое отверстие и...

— А ты... а ты...

— То, что я сказал, на самом деле...

— Да мне плевать!

— Нет, ты должен услышать о своих предках...

— А ты... хочешь я перечислю всех твоих псевдоотцов? Первый из них был разлагающийся на ходу от старости, тупой как пень...

— Так вот, они, эти предки, кормились преимущественно...

Последний посетитель ресторанчика расплатился и поспешно выскользнул на улицу. Теперь в зале остался только я, Марноу, два ссорящихся мыслящих и официантка. Кстати, она устроилась рядом с дверью на кухню и наблюдала за развитием событий с неподдельным интересом. Я вспомнил, что эрфи славятся как очень умелые, отчаянные воины, и на мгновение испугался, что малышке взбредет в голову ввязаться в назревающую драку. Но нет, кажется, я ошибся. Вот она резко выдохнула воздух и слегка привалилась к двери, как бы продемонстрировав, что намерена удовлетвориться всего лишь ролью наблюдателя. Марноу, кстати, этой ролью ограничиваться явно не собирался. Он выудил из-под стойки шок-дубинку Мы обменялись с ним взглядами, и он несколько расслабился.

Я подумал, что, похоже, не успею даже доесть суп. А жаль. Он очень вкусный, и если учесть, что именно такой суп я смогу вновь попробовать еще нескоро... Нет, эти двое не очень умных мыслящих устроили ссору совсем не вовремя.

— Вранье, наглое вранье! — воскликнул тианец.

— А вот и нет! Хочешь, докажу?

Голос у ирмурянина был тонким и мелодичным. Я не уловил в нем даже намека на страх.

— Ну, попробуй, попробуй...

— А вот сейчас...

— Да неужели?

— Конечно!

— Ах, ты...

— Да я...

— Ну...

Тианец взревел и, схватив стул, шагнул к ирмурянину. Тот, зашипев, словно рассерженный кот, выхватил из складок просторной, смахивающей на хитон одежды нож с коротким, угольно-черным лезвием. Я знал, что таким ножом можно запросто резать сталь толщиной в два пальца.

Так, в ход пошло холодное оружие. А значит, настала пора что-то предпринимать. Еще немного, и два мыслящих, прилетевших на нашу планету купить несколько личинок бриллиантовых муравьев, разнесут заведение Марноу и ухлопают друг друга.

Прощай, суп из пряных мидий, прощай надолго. Здравствуй, вполне реальная возможность получить черный клинок под ребро.

Я резко встал и крикнул:

— Именем закона, приказываю всем оставаться на своих местах!