Глава 4

Новость о захвате Смоленска была ожидаемой, но менее печальной от этого она не стала. Царю, получившему от благодарных подданных императорский венец, но пока еще его не принявшему, в тройне тяжелее осознавать собственную слабость. И ведь никого другого кроме себя в ней не обвинишь — сам виноват, знал о готовящемся нападении, но посчитал, что время еще есть и вот итог.

Русский город захвачен. Горько это осознавать, но реальность нужно принять. Алексей принял и подстегнул остальных к адекватным мерам. Три армии, собраны для войны против Священной Римской Империи, Польши, Саксонии и Дании. И две из них уже на границе, готовые к действиям, еще одна в течение недели будет в заданной точке.

Генерал-поручик Григорий Семенович Волконский с пятнадцатитысячной конной армией выступил из Великих Лук в сторону Борисова. Его задача — уничтожение живой силы противника и складов, а так же по возможности порча инфраструктуры близ городов. Ну а так как по данным Министерства госбезопасти, отвечающего помимо всего прочего за разведку в сопредельных государствах, сильных отрядов в той области нет, то корпусу Волконского предстоит больше действовать на опережение, распыляя полки и собирая в один кулак. Тактика подобранная специально под князя Волконского, умеющего жонглировать небольшими отрядами и при этом не терять голову в трудных ситуациях.

Вторая армия под предводительством императора двигалась из Вязьмы навстречу врагу. Под рукой государя было сорок три тысячи воинов, пять из которых калмыки Аюки хана и пять казаки Скоропадского. В армии союзников же насчитывалось порядка пятидесяти пяти — шестидесяти тысяч. Правда стоящих солдат, закаленных в битвах с французами и османами, из них было едва ли больше половины, остальные силы по размышлениям Генштаба отличались от крестьян с вилами только формой, мушкетом и десятком заученных действий. К тому же подвоз припасов последние недели у армии вторжения организован из рук вон плохо, чему немало способствовало русское золото и летучие отряды казаков, знающие пограничье порой лучше самых ведающих картографов. Добыть же провиант на русской территории фуражиры и не надеялись — ушедшие крестьяне уносили все, а что не могли унести — сжигали, оставляя пепел и пустоту…

— Государь, прибыл вестовой от генерала Алларта. Прикажешь впустить? — Никифор как обычно вошел не стучась. Знает, что срочные донесения доставляются без бумажной волокиты, проходящей через доставшегося мне от батюшки секретаря Макарова.

— Зови, — разрешил я и потянулся, хрустнули суставы, в спине заметно полегчало, будто стопудовый камень с плеч скинул. Чертовы бумажки, столько времени на них гроблю, а самое паршивое — сбросить рутину не на кого, этим должен заниматься сам. И пусть большая часть решается Царским Советом, но ведь и советников порой нужно проверять, да и большую часть реализуемых проектов им не доверишь. В Петровку и на Истьинский завод до сих пор пускали лишь избранных…

Людвиг фон Алларт, генерал-лейтенант русского войска, был без всякого сомнения одним из тех кого в будущем назовут "обрусевшим". Этот полководец не раз доказавший преданность России и к тому же обладающий немалым военным опытом не рвался на пьедестал, хотя при желании мог бы занять если не первую ступень, то уж в тройку лучших войти точно, но и простотой не отличался. Людвиг знал себе цену, как и то, что верность окупается сторицей. Он умел ждать. Уж я то это знаю. И ценю.

Вестовой появился передо мной что молодец из ларца, вот никого нет, а через мгновение уже стоит: запыленный, но довольный. В чине сержанта. Судя по обветренному лицу и уверенному прищуру — воин исправный. Еще один плюсик в копилку Людвига, знал кого послать.

С собой у него был запечатанный тубус. Но прежде чем забрать у солдата донесение отдаю ему небольшую записку с указанием даты и личной печатью с подписью. Защита от подлога не цифровая, но и так для зоны боевых действий сгодится.

Не смотря на то, что время было раннее — солнце еще даже в зенит не вставало, освещение в моем временном кабинете оставляло желать лучшего. Увы, но светелка в этом тереме оказалась для меня маловата, пришлось искать нечто куда более просторное. Нашли. Правда обнаружился другой минус — комната оказалась мрачновата, но с десяток ламп эту проблему кое-как решали. Хотя нагрузка на глаза давала о себе знать, вроде пару дней только здесь, а уже побаливают — я то привык работать в условиях получше.

Так что сорвав с тубуса именную печать генерала Алларта я не сразу начал читать мелкий убористый почерк. Сначала обставился лампами, разгладил послание на ручном планшете и только после этого погрузился в чтение…

Сбоку стоит карта ближайших земель. Не такая как привыкли в эти времена, где масштаб делался на глазок, а полноценная топографическая, со скидкой на время, все-таки времени для замеров требуется много, но еще столько же — правильно нанести данные на карту, а таких не ведь не один десяток и даже не пара сотен! Вся центральная Русь, а особенно ее западные и южные границы.

Так что читая о том, что армия противника движется в сторону Ржева, по правому берегу Днепра, я вижу не просто стрелочки на голом листе, а все излучины мелких речушек, лески и даже самые заметные овраги.

С той скоростью, что враги движутся, они смогут выйти к Ржеву недели через четыре, может пять — обоз за собой им приходится тащить изрядный. Защита артиллерии дело первостепенной важности — это понимает каждый. А оставить с ним малый корпус — значит обречь их всех на гибель. Калмыки с казаками резво вырежут всех, им дай только шанс!

Шведы в свою бытность испытали на себе все прелести войны со степной конницей и вольным людом. Кажется в тех землях до сих пор людей нет, как впрочем и построек.

Итак что мы узнали из новых сведений?

Во-первых, армия противника не шестьдесят тысяч, а все восемьдесят. Это плохо, со мной только сорок с небольшим, и четверть вспомогательные войска, правда артиллерии изрядно, недаром весь корпус Русских Витязей в три тысячи штыков забрал. Понимаю, что каждый третий из них еще не обстрелян, не нюхал пороха в бою и не видел как умирают товарищи у тебя на глазах. Но пройти через то им придется именно в бою с врагом! Ну а с проблемами душевного плана по большей части справятся святые отцы епископа Варфоломея. Не даром же он две дюжины молодых с горящим сердцем несколько лет назад у патриарха для возросшей епархии вытребовал.

Впрочем у многих других полков артиллерии хватает и я не гвардейских, в которых артиллерию довели до штатного числа по нормам полка витязей, когда каждый капитан, командующий ротой имеет в подчинении не только два отделения мортирщиков, но и полноценный артиллерийский расчет с новым двенадцатифунтовым орудием в придачу. Что не говори, а это сила!

Жаль только по такой системе полностью вооружены порядка восьми тысяч воинов, еще три-четыре находятся в процессе, а вот остальные остались на "старом" петровском довольствии. Для своего времени вроде бы и нормальном, но для меня — человека двадцать первого это неприемлемо. В особенности в сравнении с нормами будущей армии, достичь которых в обозримое время не получится при всем желании. Ни уровень промышленности, ни квалификация персонала не позволят. Но ведь все это не повод чтоб опускать руки?

Но вернемся к тому, что стало известно разведчикам Алларта.

Кроме численности его люди смогли достать план похода на Москву. Да-да, противники на мелочи не разменивались. А зная принца Савойского как человека умного и дальновидного приходится задумываться о том как именно враги добьются своей цели. Ну не этой же армией собираются они сокрушить царство — для такого кишка тонка. Выходит нечто такое о чем я пока еще не знаю. И это крайне неприятно. Подобное заставляет строить догадки, выдумывать сотни вариантов почти все из которых заведомо ложные. Как хорошо, когда все карты раскрыты, руки чисты и в бой идут под марш барабанов с развернутыми штандартами. Эхх, времена. Вернуться ли они?

Думаю, что для меня вряд ли. Уже не полководец я — правитель, а им о чести, миролюбии и жалости необходимо забыть. Человеческие ценности для вершителя судеб тысяч заменяют государственная необходимость. И это страшно. В первое время было жутковато, но потом привык, да и Оленька помогла — спасла от тяжкого рока, подарив Ярослава с Иваном…

Стоп!

Вновь мысленно одергиваю себя, что-то стал рассеянным, нужно больше концентрироваться на деле. Итак, выходит на Ржев, как нам думалось в начале союзнички не пойдут, что ж, возможно правы. Их план предусматривает поход по прямой на Москву, по пути разбивая и ломая всякое сопротивление. А к концу августа столица России при должном старании будет в руках противника.

Нет, ну это чушь несусветная! Для полководца уровня Евгения следовать этому безумию — сущая дикость. Но черт побери этот мир, все именно так и происходит.

Сколько времени я еще бы ломал себе мозги не знаю, если бы ко мне не пришел Прохор.

… Когда жизнь резко меняется, кажется — все пропало. Мало кто задумывается о том, что на самом деле Судьба дает ему второй шанс. Прохор Митюха не был ни первым, ни вторым — он шел вперед с широко открытыми глазами, реагируя на изменение обстановки так как написано в Уставе: "… блюди честь, верность и правду, не сомневайся в собственных силах, действуй!". Только так и никак иначе.

Эта позиция помогала и в Конских Водах, и при Полтаве, и в других многочисленных битвах о которых уже ничего толкового не помнится: всего лишь сухие строчки в отсчете для летописи Корпуса Русских Витязей. Не даром он самый молодой генерал в русской армии! Только недавно двадцать один исполнилось, но глядя на серьезное лицо с мужским взглядом ему дашь не меньше тридцати. Повзрослел Прохор не по годам, как впрочем и остальные витязи…

К походной жизни, лишенной чаще всего нормальной постели и множества мелких бытовых вещей о которых учась в Корпусе юноша даже не задумывался, он привык с первых месяцев. Недаром ведь их натаскивали как матерых гончих. Это Митюха понял только несколько лет спустя, да и то не сам, а после беседы со Старшим Братом.

Нет напрямую об этом никто не говорил, но и скрывать от своего протеже истину тогда еще царевич не стал — ценил доверие выше сиюминутной выгоды. За это Прохор ему благодарен до сих пор, он знает — что бы не случилось, Старший Брат выслушает и поймет, поможет преодолеть все преграды. Ну а то что он царь… что ж, это только стимул служить лучше, отдавая всего себя во благо Отечества!

Встреча с командующим корпусом "Русских витязей" — это не просто разговор с генералом, это куда большее. Ведь Прохор Митюха мой воспитанник, как не парадоксально это звучит. Сам не особо старше его, но слушает меня будто древнего старца. И он для меня как младший брат, на него возлагаю большие надежды, но и требую немало. Думаю он это понимает и не разочаровывает…

— Здравствуй, Старший, — улыбаясь, произнес Прохор.

— И тебе не хворать, Прошка, — по-доброму отвечаю ему.

Оба рады встрече, ведь последняя была ой как давно! Наедине мы со старым другом можем общаться без экивоков, чем без зазрения совести пользуемся. Так что дальнейший разговор проходил сидя в креслах с кружкой сбитня и холодными мясными колбасками с хреном.

А что, вполне неплохо прочищает мозги, особенно в такие дни, когда голова пухнет от информации и хочется исчезнуть на недельку другую. Судя по тому как Прохор с энтузиазмом накинулся на мясное — дела у него не медовые. Хотя оно и понятно — генеральские погоны много тяжелее полковничьих.

— Рассказывай как дела, по какому вопросу пришел.

— Неужели к тебе, Старший, больше нельзя прийти просто так?

— Ты прекрасно знаешь, что витязям я всегда рад, но вы не станете тревожить меня по пустякам. А ты, Прохор, в особенности, так что давай говори что гложет.

Генерал качнул головой, соглашаясь с моими надо признать довольно жиденькими доводами, и отпив сбитня начал:

— Хочу попросить тебя поставить нас на острие атаки.

Чего-то подобного я ожидал, поэтому тень набежавшая на лицо не превратилась в мрачную тучу. Медленно считаю до десяти и выпускаю сквозь зубы воздух. Прохор понимает меня, знает, что берегу ребят не просто так, но поступает не лучшим образом. Именно поэтому словесную шелуху отбрасываю за ненадобностью и напрямую спрашиваю о главном:

— Причина?

На губах молодого генерала мелькнула грустная улыбка и пропала.

— Хоть наш полк уже и не полк, считай шесть полноценных батальонов, и витязи побывали не в одном десятке сражений, но до сих пор многие считают нас мальцами не заслуживающими гвардейского знамени. Первый батальон то знают себе цену — проливали кровь как водицу, да и второй с третьим тоже закалены, но остальных эти разговоры угнетают, подрывают не только боевой дух, но и авторитет всего корпуса. Младшим хоть и по семнадцать лет минуло, а ничего кроме потешных баталий за плечами нет.

Сижу и не знаю смеяться мне или плакать. Вот честно! Я конечно понимаю Прошку, и ребят остальных понимаю, но столь детского объяснения громогласного заявления не ожидал. А ведь думал Митюха повзрослел, вон и погоны генеральские, но нет, хоть властью он обременен, порой продолжает думать старыми шаблонами.

Грустно. Моя ошибка. Взвалил на парня столько всего, а о том каково ему придется не подумал. Ломаю его по своему усмотрению, а он не сном ни духом, подчиняется, да еще восторженно слушает все мои объяснения. Правда как бы жалко не было парня больше никто другой не потянет всего того, что уготовано для "Русских витязей", именно поэтому спешу "вырастить" такого как Прохор, чтоб воспитанник вел ребят за собой, знал все тонкости корпуса и чувствовал даже тех выпускников, которые оказались на гражданской стезе.

— Скажи-ка мне, генерал, главную заповедь корпуса.

Прохор смутился, но ответил без запинки:

— "Служить верой и правдой государю, чтить Православие и помнить о былом дабы не исчезнуть в грядущем".

— Если ты помнишь, так почему просишь о такой глупости?

— Так при чем здесь заповедь? — удивился Митюха.

Смотрю на него и вижу, что Прошка действительно не понял. Разочаровался ли я? Немного. Но быть может это и к лучшему, что отличные воин и стратег одновременно с этим никудышный политик? А то последних за последнее время изрядно наплодилось, будто мышей в заброшенном амбаре, что впору кастинг устраивать на адекватного пиар-помощника.

— А при том, младший, что витязи обязаны Служить не просто проливая кровь во благо Отечества, но и думать о будущем. Бить противника можно разным оружием и задача корпуса в ближайшее время сохранить себя не только как отличный военный отряд, но и как спаянную ячейку общества. Вы воюете там где нужно России и выполняете все лучше многих и думать о том, что вас берегут только потому что когда-то были желторотыми юнцами — сущая околесица! Вопросы?

Под конец я даже слегка повысил голос, не сдержался. А Прошка, вошедший с гордой осанкой теперь сидит поникший — давненько ему мозги никто не вправлял. Хотя оно и понятно — святые отцы, что приставлены к витязям в походе еще должного доверия не заслужили, а епископа Варфоломея из Петровки я ни за что не отпущу. Он слишком важен для России, чтобы его подвергать такой опасности!

Я жадно приник к сбитню, Прохор молчал. И не произнес ни слова до тех пор пока передо мной не опустела тарелка с колбасками. Только тогда он встал, поклонился в пояс и с улыбкой сказал:

— Спасибо, Старший, вовремя ты меня охолонил.

Нужен ли тут ответ? Думаю нет, главное он понял, а я лишь слегка кивнул. Генерал развернулся и вышел из кабинета, оставляя меня наедине с кипой бумаг, в которой лишь малая часть была со сведениями о грядущей битве. Про которую принц Савойский даже не догадывается.