Глава 8

Просыпаясь, она почувствовала рядом тепло его тела. Сквозь щели в стенах пробивались узкие лучи света. Кэлен села, протерла заспанные глаза и посмотрела на Ричарда.

Он лежал на спине, глядя в потолок. Его широкая грудь размеренно поднималась и опускалась. Кэлен улыбалась, всматриваясь в родное лицо. Ричард был так красив, что у нее защемило сердце.

Но внезапно она вздрогнула, осознав, что в этом лице кажется ей таким знакомым. Даркен Рал! Те же совершенные, без малейшего изъяна, черты. Только красота Даркена Рала была застывшей красотой статуи, а лицо Ричарда было немного грубее и оттого казалось живым.

Еще когда ведьма Шота приняла облик матери Ричарда, Кэлен заметила, что глаза и губы Ричард унаследовал от нее. Его лицо было бы точной копией лица Даркена Рала, если бы на него не наложились материнские черты. Но хотя волосы у Ричарда были не светлыми, а темными, а глаза – не голубыми, а серыми, взгляд его оставался таким же, как у Даркена Рала, – хищным и пронизывающим. Кэлен не сомневалась, что в Ричарде течет кровь Ралов, но ведь Даркен Рал из Д’Хары, а Ричард родился в Вестландии. Что же их может связывать? Поразмыслив, Кэлен решила, что это результат пересечения генеалогических ветвей где-то в далеком прошлом.

Ричард по-прежнему лежал, уставившись в потолок. Кэлен легонько потрясла его за плечо.

– Как твоя голова?

– Что? – Ричард резко вскочил и непонимающе огляделся. – Я спал… Что ты сказала?

Кэлен нахмурилась.

– Ты не спал.

– Да нет же, спал, и очень крепко.

Ее кольнуло нехорошее предчувствие.

– У тебя глаза были открыты, я сама видела. – Она не стала говорить о том, что с открытыми глазами спят только волшебники.

– В самом деле? – Ричард протер глаза. – А где эти листья?

– Вот. Все еще болит?

– Да, но уже меньше. – Он отправил в рот несколько листьев и пробежался пальцами по ее волосам. – По крайней мере я могу разговаривать. – Он улыбнулся. – И улыбаться, не опасаясь, что моя голова от улыбки расколется.

– Может быть, тебе лучше не ходить сегодня на стрельбище?

– Савидлин сказал, что я не имею права отказываться. Не могу же я его подвести. И кроме того, я хочу поглядеть, что за лук он мне сделал. Я даже не помню, когда в последний раз стрелял из лука.

Он еще немного пожевал листья, а потом они скатали одеяла и пошли искать Савидлина. Они нашли его дома. Сиддин увлеченно рассказывал отцу, как это здорово – летать на драконе. Савидлин с серьезным видом кивал. Он обожал всяческие истории и с одинаковым интересом мог слушать и малыша, и охотника, вернувшегося с охоты. Кэлен с удовольствием отметила, что Сиддин говорит только о том, что было на самом деле, и ничего не присочиняет. Потом Сиддин захотел узнать, нельзя ли им завести собственного дракончика. Савидлин объяснил сыну, что красный дракон не домашнее животное, а друг всего племени, и предложил Сиддину найти взамен рыжего цыпленка и играть с ним.

Везелэн готовила какую-то диковинную кашу с добавлением яиц. Она усадила гостей на шкуры, устилавшие пол, и вручила им глиняные миски и лепешки из тавы, которые полагалось использовать вместо ложек, макая их в кашу.

Ричард попросил Кэлен узнать, не найдется ли у Савидлина какого-нибудь сверла. Тот повернулся и вытащил из-под скамейки тонкую палочку из какого-то очень твердого дерева. Ричард смущенно оглядел палочку со всех сторон и, приложив ее к драконьему зубу, попробовал покрутить. Савидлин засмеялся:

– Ты хочешь его просверлить? – Ричард кивнул. – Дай сюда, я покажу тебе, как это делается.

Кончиком ножа Савидлин наметил в зубе отверстие, потом насыпал туда песка, приложил палочку и, зажав ее между ладонями, начал быстро вращать. Время от времени он останавливался, чтобы добавить еще песка, который, так же, как и ладони, смачивал слюной. На удивление быстро просверлив зуб насквозь, Савидлин подправил ножом противоположную сторону и с довольной улыбкой вернул его Ричарду. Поблагодарив, Ричард продел в отверстие тонкую полоску кожи и повесил зуб себе на шею, рядом с костяным свистком и эйджилом. Последний предмет в этой коллекции Кэлен совсем не нравился.

Выбирая кусочком лепешки остатки каши, Савидлин спросил:

– Ну, как твоя голова? Прошла?

– Лучше, но все равно еще болит. Ниссел дала мне какие-то листья, и они помогают. Стыдно вспомнить, как вы вчера меня несли.

Савидлин расхохотался.

– Однажды я был сильно ранен. – Он ткнул пальцем в кривой шрам у себя на боку. – И меня принесли домой женщины. – Он многозначительно поднял бровь. – Женщины! – Везелэн бросила на него недовольный взгляд, но Савидлин сделал вид, что ничего не заметил. – Когда мои люди об этом узнали, они очень смеялись. – Он отправил в рот последний кусочек лепешки и, прожевав, добавил: – Но увидев женщин, которые меня несли, они перестали смеяться и захотели узнать, как получить такую рану, чтобы тебя отнесли домой женщины.

– Савидлин! – с угрозой в голосе сказала Везелэн. – Если ты соскучился по ранам, я могу нанести тебе еще одну, не хуже первой!

– И как же тебе удалось ее получить? – спросил Ричард.

– Без особого труда! – Савидлин пожал плечами. – Я так и сказал своим людям: просто стоишь как пень, пока тебя не ударят копьем, и все дела.

– Это был враг?

Савидлин кивнул.

– Почему же он тебя не прикончил?

– Потому что я послал в него десятишаговую стрелу. – Савидлин показал на свое горло. – Вот сюда.

– А что такое десятишаговая стрела?

Савидлин достал из колчана длинную стрелу с зазубренным наконечником.

– Вот посмотри. Видишь темное пятно? Это яд. Десятишаговый яд. Если она попадет в тебя, ты успеешь сделать лишь десять шагов, а потом умрешь. – Савидлин опять рассмеялся. – Мои люди решили поискать другие способы заставить женщин таскать их на руках.

Везелэн наклонилась и буквально заткнула ему рот куском лепешки. Потом она повернулась к Кэлен:

– Мужчины обожают рассказывать дурацкие истории. – Она лукаво улыбнулась. – Ноя сильно беспокоилась, пока он не поправился. А о том, что он поправился, я узнала, когда он пришел ко мне и сделал Сиддина. С тех пор я уже не беспокоилась.

Кэлен перевела автоматически, но, когда осознала смысл этих слов, почувствовала, что краснеет. Покосившись на Ричарда, она сделала вид, что поглощена едой, а про себя порадовалась, что хотя бы уши у нее прикрыты волосами.

Савидлин покровительственно похлопал Ричарда по плечу:

– Скоро ты убедишься, что женщины тоже любят почесать языки.

Кэлен мучительно соображала, как бы половчее сменить тему, но в голову ничего не приходило. Выручил Савидлин: он выглянул за дверь и, вернувшись, сказал:

– Скоро уже выходить.

– Откуда ты знаешь?

Савидлин пожал плечами.

Он пошарил в углу и вытащил лук. Лук был длиннее, чем тот, которым обычно пользовался Савидлин. Под рост Ричарда. Савидлин с видимым усилием согнул его и приладил тетиву.

Ричард наблюдал за ним с довольной улыбкой. Он сказал, что никогда еще не видел такого отличного лука, и Савидлин, надувшись от гордости, протянул ему колчан, полный стрел.

Ричард для пробы несколько раз натянул тетиву.

– Как раз по мне. Как тебе удалось правильно подобрать натяжение?

Савидлин засмеялся и показал на свой подбородок:

Кэлен наклонилась к Ричарду:

– Может, все-таки передумаешь? Как твоя голова?

– Ужасно. Но у меня есть эти листья, а они немного помогают. Я думаю, обойдется. И потом, я не хочу разочаровывать Савидлина.

Она положила руку ему на плечо.

– Может, мне тоже пойти с вами?

Ричард поцеловал ее в лоб.

– Не думаю, что мне понадобится переводчик, если я буду стрелять плохо. Не стоит давать Чандалену возможность унизить меня больше, чем он собирается.

– Но Зедд говорил мне, что ты неплохо стреляешь. По сути, он говорил, что ты стреляешь отлично.

Ричард взглянул на Савидлина, натягивающего тетиву на свой лук.

– Это было давно, и с тех пор я почти не стрелял. И потом, боюсь, он сказал так, чтобы ты меньше беспокоилась.

Ричард поцеловал Кэлен, и мужчины вышли на улицу. Кэлен стояла на пороге и смотрела им вслед. Чандален, увидев ее, сделал вид, что перебирает стрелы. Заметив это, Приндин и Тоссидин постарались спрятать улыбки.

Ричард огляделся. Его явно беспокоили те, кто шел позади. По сравнению с ним они казались карликами, но у каждого карлика имелся лук с отравленными стрелами, и далеко не все испытывали к Ричарду симпатию. Кэлен невольно поежилась.

Везелэн, стоящая рядом, словно прочла ее мысли.

– Савидлин обещал проследить, чтобы с Ричардом ничего не случилось, – сказала она. – Не тревожься, Чандален не станет делать глупостей.

Везелэн вытерла руки о подол и повернулась взглянуть, чем занят Сиддин. Тот ковырял пальцем землю, до крайности недовольный тем, что его оставили дома. Постояв над ним несколько мгновений, Везелэн легонько шлепнула сына тряпкой:

– Беги играй. – Сиддин стрелой вылетел за дверь, а Везелэн повернулась к Кэлен. – Молодые не понимают, как прекрасна жизнь. – Она покачала головой. – И как коротка.

– Наверное, поэтому всем нам хочется вернуть молодость.

Везелэн кивнула:

– Наверное. – Ее смуглое лицо осветилось прелестной улыбкой. – Так какой цвет ты предпочитаешь для свадебного платья?

Кэлен задумалась, улыбаясь своим мыслям:

– Ричарду нравится синий.

– Прекрасно! – воскликнула Везелэн. – У меня есть как раз то, что нужно. Я приберегала его для особого случая.

Везелэн ушла в маленькую спальню и вернулась с небольшим свертком. Присев рядом с Кэлен, она развернула его и положила ей на колени великолепный отрез глубокого синего цвета. По темному фону были рассыпаны голубые цветы. Кэлен подумала, что из него выйдет умопомрачительное платье. Она пропустила ткань между пальцев.

– Какая прелесть! Откуда он у тебя?

– Выторговала у северян. – Она похлопала себя по голове. – Им понравились мои глиняные чашки, и я обменяла их на ткань.

Кэлен знала, сколько стоит такая ткань. Везелэн пришлось отдать за нее гору посуды.

Везелэн критически оглядела голубую ткань:

– Глупости! Вы научили нас делать крыши, которые не протекают. Вы спасли моего сына от призраков, а заодно избавили нас от этого старого дурня Тоффалара. Мой муж стал старейшиной, и он никогда не был так счастлив, как в тот день. Когда Сиддина похитили, вы отыскали его и привезли назад. Вы убили того, кто хотел поработить весь мир. Что по сравнению с этим жалкий клочок ткани? Я буду гордиться тем, что Мать-Исповедница Срединных Земель наденет на свадьбу платье, сшитое моими руками. Я знаю, у тебя множество изысканных нарядов и диковинных вещей, привезенных издалека, но что еще я могу подарить своей подруге? Не я делаю тебе одолжение. Одолжение делаешь мне ты.

Глаза Кэлен наполнились слезами.

– Ты даже не представляешь, как я счастлива слышать твои слова, Везелэн. Быть Исповедницей – значит внушать людям ужас. Сколько я себя помню, люди боялись и избегали меня. Никто не относился ко мне как к женщине, никто даже не говорил со мной, как с женщиной. Только Ричард разглядел во мне меня. Ни одна хозяйка не приглашала меня в свой дом. Ни одна мать не разрешала мне подержать на руках ее ребенка. – Она вытерла слезы. – Это платье станет самым красивым и самым дорогим из всех, что у меня есть и будут. Я буду носить его с гордостью, потому что его сошьет мне подруга. Везелэн, прищурившись, глянула на нее:

– Когда твой мужчина увидит тебя в этом платье, ему сразу захочется сделать тебе ребеночка.

Кэлен засмеялась сквозь слезы. Она никогда не позволяла себе даже мечтать, что кто-то будет относиться к ней иначе, чем к Исповеднице.

Все утро они занимались шитьем. Везелэн радовалась тому, что она это платье сошьет, а Кэлен – тому, что будет его носить. В Эйдиндриле было множество искусных портних, но ни одна не смогла бы сравниться с Везелэн с ее костяными иглами.

Устав от работы, они перекусили лепешками из тавы и куриным бульоном. Везелэн сказала, что продолжит шитье вечером, и спросила, не хочет ли Кэлен заняться чем-нибудь еще. Кэлен ответила, что с удовольствием приготовила бы чего-нибудь.

Бывая в Племени Тины, Кэлен никогда не ела здесь мяса. Она знала, что люди Тины едят человечину, едят своих врагов, чтобы узнать их тайные мысли. Не желая никого оскорблять, она говорила, что не ест мяса вообще. Зная об этом, Везелэн предложила потушить овощи, и Кэлен с радостью согласилась, тем более что вчера Ричард отреагировал на мясо довольно странно.

Они нарезали таву и еще какие-то неизвестные Кэлен овощи, добавили перец, фасоль, орехи и, приправив все это зеленью и сушеными грибами, положили в большую кастрюлю. Везелэн подбросила в огонь поленьев и, сказав, что мужчины вряд ли вернутся до темноты, предложила сходить к большим печам на площади, поболтать с другими женщинами, а заодно испечь хлеб. Кэлен согласилась.

– Мы будем обсуждать твою свадьбу, – сказала Везелэн. – Свадьба – это такое событие, о котором всегда приятно поговорить. Особенно, – она улыбнулась, – если рядом нет мужчин.

Кэлен с радостью обнаружила, что теперь молодые девушки уже не стесняются ее и охотно с ней разговаривают. Женщинам постарше не терпелось обсудить предстоящую свадьбу, а молодых интересовали далекие страны. Еще им хотелось знать, правда ли, что мужчины повинуются Матери-Исповеднице и исполняют ее приказы. Затаив дыхание, они слушали рассказы Кэлен о Совете и о том, как Мать-Исповедница защищает народы вроде их собственного от угрозы вторжения со стороны больших и сильных государств. Кэлен объяснила, что пользуется своей властью над людьми только в крайнем случае и в равной степени служит всем народам Срединных Земель. Когда ее спросили, приходилось ли ей командовать армиями во время битв, она сказала, что ее обязанности заключаются как раз в том, чтобы избежать битв. Наконец девушкам захотелось знать: много ли у Кэлен служанок и, естественно, платьев. Последний вопрос вогнал ее в краску, а более взрослые собеседницы заметно забеспокоились.

– Самое красивое платье из всех, что у меня есть, это то, которое сошьет Везелэн, – ответила Кэлен, – потому что она сделает это в знак дружбы, а не по приказу. Нет большего сокровища, чем дружба. Я бы согласилась отдать все, что у меня есть, и голодать, лишь бы иметь настоящего друга.

Этот ответ понравился всем – и старым, и молодым, и разговор, к удовольствию Кэлен, вновь переключился на предстоящую свадьбу.

День уже клонился к вечеру, когда в деревне поднялась суматоха, и Кэлен увидела Ричарда. Он широкими шагами направлялся к хижине Везелэн. Даже на расстоянии было видно, что он разъярен. За ним, стараясь его успокоить, бежали охотники.

Кэлен вытерла перепачканные в муке руки и поспешила навстречу. Она перехватила их почти у самого дома.

Справа от Ричарда шел Чандален, слева – Савидлин. По плечу Чандалена струилась кровь. Глаза у него были безумные.

Кэлен подбежала к Ричарду и дернула его за рукав. Он резко повернулся, но, увидев ее, слегка успокоился и отпустил рукоять меча.

– Ричард, что случилось?

Он бросил на Чандалена уничтожающий взгляд и вновь повернулся к ней.

– Мне надо, чтобы ты перевела. Случилось очередное небольшое «приключение», а я не в состоянии объяснить им, что к чему.

– Я хочу знать, почему он пытался убить меня! – перебил Чандален.

– О чем это он? Говорит, что ты пытался его убить.

– Убить? Я спас этому идиоту жизнь! И не спрашивай меня почему. Не надо было вмешиваться. В следующий раз и не стану. – Он провел рукой по волосам. – Проклятие, моя голова меня доконает.

– Ты сделал это намеренно! – продолжал Чандален, указывая на свое плечо. – Я видел, как ты стрелял. Это не могло быть случайностью!

Ричард воздел руки к небесам.

– Идиот! – Он в бешенстве уставился на Чандалена. – Да, ты видел, как я стрелял. Неужели ты думаешь, что, если бы я хотел тебя убить, ты бы сейчас возмущался? Конечно, я сделал это намеренно! Это был единственный способ тебя спасти! – Он раздвинул большой и указательный пальцы примерно на полдюйма. – Вот в какой промежуток я должен был попасть, видишь? Возьми я чуть выше или ниже, ты был бы мертв.

– Что ты несешь? – Чандален тоже был взбешен.

– Ричард, успокойся. – Кэлен взяла его за руку. – Лучше объясни, что случилось.

– Они не могли меня понять. Ни один. А я не мог им ничего втолковать. – Он растерянно поглядел на нее. – Я убил человека…

– Что?! Это был охотник?

– Нет! Убитый тут вообще ни при чем. Наоборот, они счастливы, что я его убил. Я спас Чандалену жизнь. Но они думают…

– Успокойся! – повторила она. – Объясни им, а я переведу.

Ричард потер лицо тыльной стороной ладони и на мгновение опустил глаза. Потом он поднял голову:

– Я буду говорить только один раз, Чандален. И если ты не поймешь, что я хочу сказать, мы с тобой встанем по разные стороны этого поля и начнем стрелять друг в друга. И учти: мне понадобится только одна стрела.

– Объясняй, – бросил Чандален, скрестив на груди мускулистые руки.

Ричард сделал глубокий вдох.

– Ты стоял далеко. Не знаю почему, я вдруг почувствовал, что он там, у тебя за спиной. Я повернулся сразу, но все, что я увидел, это… Вот. – Он схватил Кэлен за плечи и развернул лицом к Чандалену, а сам пригнулся за ее спиной. – Примерно так. Я видел только его макушку. И еще копье, которым он собирался тебя проткнуть. У меня был только один способ остановить его. Только один. Я не видел, как он стоит, видел только его макушку. Туда я и вынужден был стрелять. Чуть выше – и он отделался бы легкой царапиной, а ты бы умер. Чтобы убить его наверняка, я должен был пустить стрелу через твое плечо.

Он снова показал пальцами расстояние в полдюйма.

– Смотри, в какую щель надо было попасть. Чуть ниже, и стрела войдет тебе в кость. Чуть выше, и он уцелеет, а ты умрешь. По-моему, десяток швов – небольшая цена за жизнь.

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду? – В голосе Чандалена уже было меньше уверенности, но лицо его оставалось по-прежнему злым.

Ричард проворчал что-то себе под нос. И вдруг его осенило. Он подскочил к одному из воинов и выхватил у него из рук холщовый мешок. Сунув туда руку, он вытащил из мешка человеческую голову и протянул Чандалену. Стрела пробила голову насквозь. Оперение торчало из середины лба, а острие выглядывало с другой стороны.

Кэлен отвернулась, зажав рот рукой, а Ричард встал за спиной Чандалена, держа отрубленную голову так, что древко стрелы легло прямо на рану.

– Смотри сам, – сказал Ричард, – если бы этот человек стоял во весь рост, то стрела, попавшая ему в лоб, не задела бы твоего плеча.

Охотники начали кивать и оживленно перешептываться. Чандален оглянулся и внимательно изучил положение стрелы. Но размышлял он недолго, а потом забрал у Ричарда голову и кинул обратно в мешок.

– Меня зашивали не раз, зашьют и теперь. Это пустяки. Но учти: я тебе верю только на этот раз.

– Следующего раза тебе не пережить, – бросил Ричард вслед уходящим охотникам, но Кэлен переводить не стала.

– Зачем ему отрезали голову? – спросила она.

– Откуда мне знать? Это была не моя идея. И лучше не спрашивай, что они сделали с телом.

– Судя по твоим словам, ты очень рисковал. Далеко от тебя стоял Чандален?

– Никакого риска, можешь мне поверить, – устало ответил Ричард. – Не больше чем в сотне шагов.

– Ты можешь послать стрелу на сто шагов с такой точностью?

– Могу, – вздохнул он. – Могу даже на двести. И на триста. – Ричард посмотрел на свои измазанные в крови руки. —

Мне надо умыться, Кэлен. По-моему, моя голова сейчас разлетится на куски. Я едва стою на ногах. Пожалуйста, приведи Ниссел.

– Хорошо. Иди в дом, а я сбегаю за ней.

– Савидлин, наверное, тоже на меня сердится. Передай ему мои извинения. Я испортил все его стрелы.

Ричард вошел в дом и закрыл за собой дверь. Кэлен проводила его обеспокоенным взглядом. Савидлину явно не терпелось с ней поговорить, и Кэлен взяла его под руку.

– Ричарду нужна целительница. Пойдем со мной, и по дороге ты расскажешь мне, что случилось.

Савидлин с опаской оглянулся на дверь и, когда они отошли на порядочное расстояние, сказал:

– Ричард-с-Характером очень подходящее имя для твоего друга.

Он выразительно посмотрел на нее:

– Мы стреляли. Чандален был вне себя, потому что Ричард ни разу не промахнулся. Он называл Ричарда демоном, а потом отошел в сторону и остановился в густой траве. Мы стояли с другой стороны поля и смотрели, как Ричард стреляет. Мы никогда не видели, чтобы человек стрелял с такой точностью. Он наложил очередную стрелу и вдруг внезапно развернулся к Чандалену Мы и глазом моргнуть не успели, как он выстрелил. А Чандален был безоружен, понимаешь? Сначала мы даже не поверили своим глазам. Но двое воинов Чандалена тоже держали луки наготове. Один из них пустил в Ричарда десятишаговую стрелу еще до того, как его собственная долетела до Чандалена.

– Он выстрелил в Ричарда и промахнулся? – недоверчиво перебила его Кэлен. – Воин Чандалена промахнуться не может.

– Он и не должен был промахнуться, – низким дрожащим голосом сказал Савидлин. – Но Ричард успел повернуться, выхватить из колчана последнюю стрелу и тоже выстрелить. В жизни не видел, чтобы человек двигался с такой скоростью. – Он говорил торопливо, словно боялся, что ему не поверят. – Стрела Ричарда столкнулась в воздухе с другой стрелой и расщепила ее надвое. Половинки пролетели по разные стороны от Ричарда.

– Ты хочешь сказать, что Ричард попал в летящую стрелу? – переспросила Кэлен.

Савидлин кивнул.

– Но второй воин выстрелил тоже, а больше стрел у Ричарда не было. Он стоял, опустив лук, и ждал. Это тоже была десятишаговая стрела. Я слышал, как она свистнула на лету. – Он опасливо огляделся и продолжал: – Ричард выхватил ее прямо из воздуха! Он положил ее на свой лук и направил на людей Чандалена. Он что-то кричал им. Мы не поняли ни слова, но побросали луки и вытянули перед собой пустые руки. Мы думали, что Ричард-с-Характером обезумел и сейчас перебьет нас всех. Мы очень испугались. Но тут Приндин закричал, что позади Чандалена валяется мертвый. Тогда мы сообразили, что Ричард-с-Характером убил нарушителя наших границ, вооруженного копьем. Стало ясно, что Ричард хотел убить его, а вовсе не Чандалена. Но Чандален не успокоился. Он думал, что Ричард ранил его нарочно. А когда его люди продемонстрировали Ричарду свое уважение, он просто взбесился от ярости.

Кэлен не верила своим ушам. То, о чем рассказал Савидлин, было выше человеческих возможностей.

– Ричард хотел извиниться перед тобой за испорченные стрелы, – сказала она. – Что он имел в виду?

Кэлен кивнула:

– Это когда стрела попадает в древко предыдущей, которая уже в мишени. В Эйдиндриле тому, кто может так сделать, дается специальная ленточка. Я видела людей, у которых таких лент было не меньше полудюжины. И знаю одного, у кого их было десять.

Савидлин протянул ей свой колчан. Каждая стрела была расщеплена надвое.

– Ричарду-с-Характером надо давать ленточку, когда он промахивается. Но, боюсь, тогда у него не будет ни одной. Хорошую стрелу сделать нелегко, а сегодня он испортил не меньше сотни. Но люди все равно просили его стрелять снова и снова, потому что никогда такого не видели. Один раз он вогнал одна в другую шесть стрел подряд! Потом мы настреляли кроликов и зажарили их на костре. Ричард сидел с нами, но есть отказался. Он выглядел нездоровым и сказал, что хочет поупражняться в стрельбе в одиночестве, пока мы едим. И вот потом, когда мы поели, он убил этого человека.

Кэлен кивнула:

– Надо поскорее привести Ниссел. – Она шла, опустив глаза, и вдруг спросила: – Савидлин, а зачем понадобилось отрезать ему голову? Это же отвратительно!

Кэлен устыдилась:

– Поторопившись с обвинением, я уподобилась Чандалену. Прости меня, старейшина Савидлин, за то, что я позволила себе дурно подумать о твоем народе.

Не говоря ни слова, Савидлин дружески похлопал ее по плечу.

Вернувшись с целительницей, они увидели, что Ричард забился в угол и обеими руками держится за голову. Его бил озноб, а кожа была влажной и бледной. Ниссел незамедлительно дала ему выпить какой-то микстуры, а немного погодя велела проглотить какую-то таблетку кубической формы. Увидев таблетку, Ричард улыбнулся. Должно быть, он знал, что это такое. Потом Ниссел присела рядом и долго следила за его пульсом. Когда к нему вернулся нормальный цвет лица, она велела ему запрокинуть голову и открыть рот. Он послушался, и Ниссел выжала ему в рот сок какого-то растения. Ричард поморщился, а старуха, улыбнувшись, повернулась к Кэлен.

– Теперь ему станет легче. И пусть продолжает жевать листья. В случае чего снова зовите меня.

– Духи не всегда бывают послушными, – ответила Ниссел, глядя на Ричарда. – А этот, похоже, особенно упрям. – Заметив убитое выражение на лице Кэлен, она улыбнулась: – Не бойся, дитя. Я могу заставить повиноваться даже духа.

Кэлен кивнула. Целительница потрепала ее по плечу и ушла. Ричард взглянул на Савидлина и Кэлен.

– Ты сказала ему насчет стрел?

Кэлен улыбнулась краешком губ:

– Он беспокоится, что испортил тебе много стрел.

– Я сам виноват, – усмехнулся старейшина. – Слишком хороший лук ему сделал. – Ричард выжал из себя улыбку, а Савидлин добавил: – Везелэн печет хлеб, а мне нужно отлучиться по делам. Постарайтесь как следует отдохнуть. Мы вернемся к вечеру и поужинаем вместе. Судя по запаху, моя жена приготовила что-то очень вкусное.

Когда Савидлин вышел, Кэлен села рядом с Ричардом на пол.

– Ричард, так что все-таки произошло? Савидлин рассказывал мне о твоих подвигах. По-моему, раньше ты так хорошо не стрелял?

Он вытер со лба пот.

– Нет. Мне приходилось в свое время расщеплять стрелы, но не больше, чем полдюжины в один день.

– А стрелял ты в тот день много?

Он кивнул:

– Да. Это был удачный день, и я хорошо чувствовал мишень. Но сегодня все было иначе.

– Как?

– Ну, когда мы пришли на стрельбище, голова у меня болела дико. Охотники связали мишень из травы и начали стрелять. Честно говоря, я не надеялся попасть хотя бы раз, потому что голова очень сильно болела, но не хотелось разочаровывать Савидлина. Поэтому я решил попробовать другой способ. Я взял лук и постарался призвать мишень.

– Что значит «призвать мишень»?

– Трудно объяснить. – Ричард пожал плечами. – Раньше я думал, что все стрелки так делают, но Зедд сказал, что это не так. Я смотрю на мишень и стараюсь как бы притянуть ее к себе. Если удается настроиться верно, окружающее исчезает, и в мире остаются только две вещи: я и мишень. И тогда она действительно придвигается ближе. В таких случаях я точно знаю, куда ударит стрела и когда надо спустить тетиву. С тех пор, как я обнаружил в себе это умение, я стараюсь как можно чаще его использовать. То есть добиться нужного ощущения и не стрелять, если оно отсутствует. Когда настрой верный, промахнуться невозможно.

– Но ты сказал, что сегодня все было иначе?

– Верно. Голова у меня сильно болела. Я стоял и смотрел, как стреляют другие охотники. Они великолепные стрелки! Потом Савидлин хлопнул меня по спине, и я понял, что теперь моя очередь. Меня мутило от боли, но я все равно взял лук и призвал мишень. – Ричард озадаченно почесал затылок. – Не знаю, как объяснить то, что случилось потом. Я призвал мишень, и боль исчезла. Сразу и без следа. А мишень придвинулась так близко, как еще никогда не приближалась. Казалось, будто в воздухе просверлена дорожка, ведущая прямо в центр мишени, и от меня требуется только приложить стрелу к ее началу. Никогда еще мое чувство цели не было таким сильным. Это все равно что мишень стала бы размером с дом. Я точно знал, что не промахнусь.

Потом, когда мне надоело расщеплять стрелы, я решил для разнообразия срезать наконечником следующей красное оперение предыдущей. Охотники подумали, что я начал промахиваться. Им и в голову не пришло, что можно придумать что-то более сложное, чем всаживать древко в древко.

– И пока ты стрелял, голова у тебя не болела? – Ричард кивнул. – А у тебя есть какие-нибудь предположения – почему?

Ричард подтянул колени к подбородку и обхватил их руками.

– Боюсь, что да. Это была магия.

– Магия? – прошептала Кэлен. – То есть как?

Он внимательно взглянул на нее:

– Не знаю, Кэлен, как ты ощущаешь свою магию внутри себя, но я тоже способен ее почувствовать. Всякий раз, когда я обнажаю Меч Истины, магия вспыхивает во мне, становится частью меня. Я знаю, на что она похожа. Я ощущал ее много раз и часто по-разному, в зависимости от того, для чего я ее использовал. Мой меч приносит мне радость, и для меня его магия – словно пес, сидящий у моих ног. Она всегда со мной, и теперь мне даже не нужно обнажать меч, чтобы вызвать ее в себе. И сегодня, когда я натягивал тетиву и призывал мишень, я чувствовал то же самое. Магию. Когда Зедд меня лечил или когда ты коснулась меня, охваченная Кон Дар, я чувствовал магию. Вот и на этот раз было то же самое. Я знаю, что это была магия. Она отличалась от магии Зедда или от твоей, но я узнал этот трепет, похожий на второе дыхание. Живое дыхание. – Ричард помолчал. – Магия была внутри меня, я просто высвободил ее, призвав мишень.

Кэлен кивнула. Состояние, которое описывал Ричард, было ей хорошо знакомо.

– А может быть, это что-то, связанное с мечом?

– Не знаю, – покачал головой Ричард, – но сомневаюсь. Я не мог управлять ею. А потом это внезапно ушло, словно свечу задуло. Ощущение наступившей тьмы, понимаешь? И голова опять заболела. Я перестал чувствовать мишень, не говоря уж о том, чтобы призвать ее. Магия то появлялась, то исчезала, и я не мог сказать, когда это случится в следующий раз. А когда охотники стали есть мясо, я почувствовал дурноту и решил отойти подальше. Пока они ели, я стрелял, и, если мне удавалось ощутить магию, голова переставала болеть.

– А как ты поймал стрелу в воздухе?

Ричард печально посмотрел на нее:

– Савидлин и об этом тебе рассказал? – Кэлен кивнула. – Это было удивительнее всего, – сказал Ричард, вздыхая. – Не знаю, как это объяснить, но я просто сделал воздух плотнее.

– Сделал воздух плотнее?

Ричард кивнул:

– Нужно было замедлить полет стрелы, и все, что я мог придумать, – это уплотнить воздух. Нечто похожее иногда происходит с Мечом Истины – воздух как будто застывает и не дает нанести удар. Не спрашивай меня, как я это сделал. Мне просто пришла в голову такая мысль, а в следующее мгновение стрела была уже у меня в руке.

Он замолчал. Кэлен уставилась в пол, не зная, что на это сказать. Когда она подняла голову, Ричард глядел в пространство.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– Я тоже тебя люблю. – Он резко повернулся к ней. – Кэлен, я боюсь.

– Чего?

– Скрийлинг. Головная боль. Твоя молния. Сегодняшнее состязание. Все это признаки грядущей беды, и все они связаны с магией. Я думаю, нам надо поспешить в Эйдиндрил и найти Зедда.

Кэлен не считала, что он непременно ошибается, но существовало и другое объяснение.

– Молния – часть моей магии. Ты не имеешь к ней никакого отношения, за исключением того, что я хотела тебя защитить. Скрийлинг, мне представляется, пришел из подземного мира. Вряд ли он как-то связан с нами. Просто злобная тварь. Ну а сегодняшние события… Они скорее всего обусловлены магией меча. Конечно, с уверенностью сказать не могу, но…

– А головные боли?

– Не знаю.

– Кэлен, эти боли меня убьют. Не знаю почему, но мне это известно точно. Это не просто болезнь. Это что-то большее, хотя я не знаю что.

– Ричард, пожалуйста, не говори так. Ты пугаешь меня.

– Я и сам боюсь. Не исключено, что еще и из-за этого я взъелся на Чандалена. Я боюсь, что он прав, и за мной по пятам действительно следуют несчастья.

– Что ж, значит, надо подумать об отъезде в Эйдиндрил.

– А как быть с моей головой? Большую часть времени я не в состоянии даже стоять. Нельзя же каждые пять минут останавливаться и стрелять из лука.

Кэлен проглотила комок в горле.

– Может быть, Ниссел что-нибудь посоветует?

– Она в состоянии лишь ненадолго облегчить боль, – покачал головой Ричард. – А скоро, мне кажется, она не сможет даже этого. Боюсь, что я умру, Кэлен.

Она тихо заплакала. Ричард прислонился к стене, обнял ее и прижал к себе. Он хотел еще что-то сказать, но она зажала ему рот ладонью. Ей казалось, что мир рушится. Ричард молчал, давая ей выплакаться.

Теперь она понимала, что он был прав. Все происходящее связано с Ричардом. Он испытывает боль, он в опасности. Кэлен торопливо искала способ отвлечь его, успокоить.

– Послушай, Ричард Сайфер, если ты таким образом хочешь увильнуть от женитьбы…

– Кэлен, что ты… Клянусь, я…

Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.

– Я знаю. Ричард, нам выпали тяжелые испытания, но мы справились с ними. Справимся и теперь. Должны справиться. И кстати, Везелэн уже дошивает мое свадебное платье.

– Правда? – Ричард положил в рот еще щепотку целебных листьев. – Не сомневаюсь, что в нем ты будешь еще красивее.

– А вот чтобы это узнать, тебе придется на мне жениться.

– Да, госпожа.

Вскоре вернулись Савидлин и Везелэн в сопровождении Сиддина. Сиддин сиял. Полет на драконе сделал его маленькой знаменитостью, и он весь день рассказывал приятелям о своих приключениях. Теперь он желал посидеть на коленях у Кэлен и поведать ей о своей популярности.

Кэлен с улыбкой выслушала его, а потом они приступили к ужину, состоящему из овощей и свежих лепешек. Ричард, как и Кэлен, не притронулся к сыру и вежливо отказался от копченого мяса, предложенного Савидлином.

Но прежде чем они успели закончить ужин, в дверях показался Птичий Человек. Лицо его было угрюмо. За его спиной стояли вооруженные охотники, и Кэлен не понравилось выражение их лиц.

Встав из-за стола, Ричард шагнул им навстречу:

– В чем дело? Что случилось?

Птичий Человек обвел всех пронзительным взглядом.

– Три женщины, чужестранки, приехали верхом.

Кэлен не могла понять, почему три женщины вызвали такое беспокойство.

– Мои родители? Ты не ошибся?

– По-моему, они пытались сказать именно это. Еще они говорили, чтобы ты не пытался бежать. Теперь, когда они приехали за тобой, бежать бесполезно. Они предупредили меня, чтобы я не вмешивался.

С недоброй улыбкой Ричард проверил, легко ли вынимается меч из ножен.

– Где они?

– В доме духов.

Кэлен поправила волосы.

– Они назвали себя?

Серебристые волосы Птичьего Человека блеснули в лучах заходящего солнца.

– Да. Они называют себя «сестры Света».

Кэлен похолодела. Она хотела перевести эти слова, но не смогла открыть рот.