Глава 62
Ричард, глубоко погруженный в собственные мысли, шагал к каменному мосту. Несколько дней он просидел в своей комнате и размышлял. Когда сестры приходили, чтобы провести уроки, он лишь вполсилы выполнял задание. Теперь он боялся даже пытаться прикоснуться к своему Хань.
Уоррен дни и ночи пропадал в архивах, проверяя то, что рассказал Ричард, и пытаясь отыскать дополнительную информацию. В словах аббатисы должна быть хоть крупица истины, иначе почему же Владетель до сих пор не прошел врата?
Ричарду срочно требовалось прогуляться. Ему казалось, что у него вот-вот лопнет голова. Хотелось хоть ненадолго уйти из Дворца.
Внезапно рядом возникла Паша.
– Я тебя искала.
– Зачем? – не останавливаясь и не глядя на нее, спросил Ричард.
– Мне просто захотелось побыть с тобой.
– Ну, я собираюсь погулять за городом.
– Не имею ничего против прогулки, – пожала она плечами. – Не возражаешь, если я пойду с тобой?
Ричард окинул ее взглядом. На девушке было легкое открытое платье с глубоким треугольным вырезом. А день выдался прохладный. Ну, по крайней мере на ней еще лиловая накидка. В ушах Паши сверкали золотые серьги, талию охватывал поясок, который, как и ее ожерелье, состоял из маленьких золотых медальонов. Да, выглядела она великолепно, но подобный наряд мало подходил для загородной прогулки.
– На ногах у тебя эти бесполезные тапочки?
Паша выставила ножку, обутую в сапожки из тисненой кожи.
– Я специально их заказала для прогулок с тобой.
«Специально заказала», – буркнул про себя Ричард. Он вспомнил, как обиделась Паша, когда он заявил, что голубое платье ей не идет. Ему не хотелось ее обижать снова, отослав обратно. Девушка ведь просто старается понравиться ему. Может, подумал он, такая компания пойдет ему на пользу.
– Ну хорошо. Можешь пойти, если только не рассчитываешь, что я буду развлекать тебя беседой.
Паша заулыбалась и взяла его под руку.
– Я счастлива просто идти с тобой рядом.
По крайней мере пока они шли по городу, присутствие висящей у него на руке Паши избавило его от внимания женщин. Те, что осмеливались приблизиться, натыкались на ее недовольный взгляд, а те, что игнорировали этот взгляд, получали кое-что иное: прикосновение ее Хань. Взвизгнув от невидимого щипка, дамы быстро ретировались.
Теперь Ричард понял, почему во Дворце занимались разведением волшебников. Они хотели получить чародея, обладавшего и Магией Приращения, и Магией Ущерба.
Ну что ж, вот они его и получили.
Ричард с Пашей молча брели вверх по тропе, залитой золотым вечерним солнцем. Здесь, на каменистых холмах, возвышавшихся над городом, на открытом пространстве, Ричард почувствовал себя лучше. Хоть это и был всего лишь самообман, но здесь он ощущал себя свободным. Он внезапно пожалел, что взял с собой Пашу. Он уже несколько дней не виделся с Гратчем. Гар, должно быть, сильно соскучился.
Ричард до сих пор не решил, как быть дальше. Он не знал, все ли сказанное аббатисой правда, и не знал, чего больше боится: того, что это ложь, или того, что это правда.
Паша, державшая его под руку, внезапно напряглась, выведя Ричарда из состояния мрачной задумчивости и вынудив остановиться. Девушка беспокойно оглядывалась. По тому, как она дышала, Ричард понял, что она напугана.
– Что случилось? – шепнул он.
Она шарила глазами по окрестным камням.
– Ричард, здесь что-то есть. Пожалуйста, давай вернемся.
Ричард извлек меч. Клинок наполнил тишину звоном. Ричард ничего не чувствовал, не ощущал признаков опасности, но Хань Паши явно коснулся чего-то, что напугало ее.
Она вскрикнула. Ричард резко повернулся. Из-за камней торчала голова Гратча. Паша попятилась.
– Все в порядке, он не тронет тебя.
Выпрямившись во весь свой немалый рост, Гратч неуверенно улыбнулся, обнажив клыки.
– Убей его! – завизжала она. – Это чудовище! Убей его!
– Паша, успокойся. Он тебя не тронет.
Она продолжала пятиться. Гратч, не двигаясь, переводил взгляд с Ричарда на Пашу, не зная, что делать.
Ричард сообразил, что девушка может применить против гара свою силу, и вклинился между ними.
– Ричард! Шевелись! Его надо убить! Это чудовище!
– Он не тронет тебя. Я его знаю. Паша…
Девушка развернулась и помчалась прочь, лиловая накидка развевалась у нее за спиной. Ричард глухо застонал, увидев, как она скачет с камня на камень, сбегая с холма. Он сердито глянул на Гратча.
– Да что с тобой? Зачем тебе понадобилось ее пугать? И чего только ты показываешь свою рожу кому ни попадя?
Уши Гратча упали, плечи поникли, и он захныкал. Когда у гара начали дрожать крылья, Ричард подошел к нему.
– Ну-ну, теперь уже поздно раскаиваться. Иди сюда и обними меня. – Гратч не поднимал глаз. – Все будет в порядке.
Ричард обнял огромное лохматое существо. Гратч наконец откликнулся. Он обхватил Ричарда лапами и крыльями, урча от радости. Вскоре они затеяли борьбу. Ричард принялся щекотать гару ребра и возился с ним до тех пор, пока тот не захихикал от счастья.
Когда они успокоились, Гратч сунул когтистый палец в карман, где Ричард хранил локон волос Кэлен. Он вопросительно посмотрел на Ричарда из-под мохнатых бровей размером с рукоятку топора. Юноша в конце концов догадался, что от него хотят.
– Нет. Это не та женщина. Совсем другая.
Гратч нахмурился. Это было выше его понимания. Ричард был не в настроении объяснять, что локон, на который он все время смотрит, не с Пашиной головы. Поскольку Гратч продолжал приставать, Ричард снова затеял борьбу со своим мохнатым приятелем.
Во Дворец Ричард вернулся уже в сумерках. Придется отыскать Пашу и объяснить, что Гратч – его друг, а не опасная тварь. Не успел он двинуться на поиски, как навстречу ему выскочила сестра Верна.
– Так, значит, ты выкормил этого детеныша гара, которого я велела тебе убить? Ты позволил ему идти за нами?
Ричард уставился на нее.
– Он же был совсем беспомощным, сестра. Я не мог убить безобидное существо. Мы с ним подружились.
Что-то невнятно пробормотав, она провела рукой по лицу.
– Как это ни глупо, но, кажется, я могу понять. Тебе нужна компания, нужна поддержка, и ты, безусловно, не хотел ее от меня.
– Сестра Верна…
– Но зачем ты показал его Паше?
– Я не показывал. Он сам высунулся. Я понятия не имел, что он там. Паша первая заметила его!
Сестра Верна раздраженно вздохнула.
– Люди здесь боятся чудовищ. Они их убивают. Паша прибежала к сестрам с воплем, что в холмах сидит чудище.
– Я им все объясню. Заставлю их понять…
– Ричард! Послушай меня! – Он шагнул назад и молча ждал продолжения. – Во Дворце считают, что ручные зверюшки мешают ученикам овладеть Хань. Здесь считают, что это отвлекает от учебы. По-моему, это глупость, но тем не менее – так.
– И что? Хочешь сказать, они попытаются помешать мне видеться с ним?
Сестра нетерпеливо коснулась его руки.
– Нет, Ричард. Они думают, что это злобная тварь, которая может напасть на тебя. Они думают, что ты в опасности. Пока мы тут с тобой разговариваем, сестры организуют поисковую партию. Они собираются загнать его и убить. Ради твоего же блага.
Мгновение Ричард молча смотрел ей в глаза, затем повернулся и бросился бежать. Он пронесся по мосту и влетел в город.
Люди ошарашенно глазели на Ричарда, а он перепрыгивал через повозки, которые не успевали убрать с его пути, опрокидывал лотки торговцев. Вслед ему раздавались возмущенные вопли, но он мчался дальше.
Когда он бежал по холмам, сердце колотилось, как бешеное. Несколько раз он спотыкался о камни и летел кувырком, но тут же вскакивал, жадно глотая воздух, и устремлялся дальше. В ночной темноте он прыгал с камня на камень, преодолевая овраги.
На гребне холма, недалеко от того места, где он сидел с Гратчем, Ричард заорал. Подбоченившись, запрокинув голову, он во всю глотку звал Гратча. Его крик эхом разносился по окрестным холмам. Ответом была тишина.
Совершенно выдохшись, Ричард рухнул на колени. Скоро они будут здесь. Сестры отыщут гара с помощью своего Хань. Гратч не поймет, что у них на уме. Даже если он будет держаться на расстоянии, их волшебство найдет его и убьет. Они могут сбить его в полете или поджечь.
– Грааааатч! Грааааааатч!
Тень закрыла звезды. Гар шлепнулся на землю и сложил крылья. Наклонив голову, он вопросительно рыкнул. Ричард сгреб его за мохнатую шкуру.
– Гратч! Слушай меня! Ты должен уйти. Тебе больше нельзя оставаться здесь. Они идут, чтобы убить тебя. Ты должен уйти.
Гратч недоуменно хрюкнул. Наклонив вперед уши, он попытался обнять Ричарда.
Юноша оттолкнул его.
– Уходи! Ты ведь понял меня! Я знаю, что понял! Уходи! Я хочу, чтобы ты убрался отсюда! Они хотят тебя убить! Уходи и никогда не возвращайся!
Уши Гратча поникли, он склонил голову на плечо. Ричард ткнул гара кулаком в грудь и указал на север.
– Убирайся! – Он снова указал рукой. – Я хочу, чтобы ты ушел и никогда не возвращался!
Гратч попытался обнять Ричарда. Тот оттолкнул его. Гар прижал уши.
– Гррратч люююб Раааач-ааарг.
Больше всего на свете Ричарду хотелось обнять своего друга и сказать, что он тоже его любит. Но он не мог. Чтобы спасти гару жизнь, он должен заставить его уйти.
– Ну а я тебя не люблю! Убирайся отсюда и не возвращайся больше никогда!
Гратч посмотрел на холм, по которому убежала Паша, и перевел взгляд на Ричарда. Зеленые глаза наполнились слезами. Мохнатый зверь потянулся к юноше.
Ричард отмахнулся. Гратч стоял, раскинув лапы. Ричард вспомнил, как впервые прижал к груди пушистого малыша. Он был тогда совсем крошечным. А теперь стал таким огромным. И пока зверь рос, росли его привязанность и любовь к Ричарду.
Гратч – его единственный друг, и только он, Ричард, может его спасти. Если он действительно любит гара, он должен сделать то, что необходимо.
– Убирайся! Я не хочу тебя больше видеть! И не желаю, чтобы ты когда-нибудь возвращался! Ты просто большой тупой мохнатый мешок! Убирайся! Если ты действительно любишь меня, то сделаешь то, о чем я тебя прошу! Убирайся!
Ричард хотел сказать что-то еще, но у него перехватило горло. Он сделал шаг назад. В прохладном ночном воздухе казалось, будто Гратч как-то усох. Он снова протянул лапы и умоляюще, жалобно взвыл.
Ричард отошел еще на шаг. Гратч сделал шаг вперед. Ричард схватил камень и швырнул в гара. Камень отскочил от широкой груди зверя.
– Уходи! – завопил Ричард, хватая следующий камень. – Я не хочу, чтобы ты тут болтался! Не желаю тебя больше видеть! Никогда!
Из огромных зеленых глаз бежали слезы, стекая по морщинистым щекам.
– Грратч лююб Рааач-ааарг.
– Если ты меня действительно любишь, то делай что сказано! Убирайся!
Гар снова посмотрел на холм, по которому убежала Паша, а потом повернулся и расправил крылья. Оглянувшись в последний раз через плечо, он взлетел и исчез в ночи.
Когда черное пятно исчезло из виду и шум крыльев затих, Ричард без сил рухнул на землю. Ушел его единственный друг.
– Я тоже люблю тебя, Гратч.
Сдавленный стон вырвался из его груди.
– Добрые духи, за что вы со мной так? Кроме него, у меня никого нет. Ненавижу вас! Всех вас ненавижу!
На полпути во Дворец Ричарда вдруг осенило. Он застыл как вкопанный. Стоя в ночной тиши, он дрожащими пальцами коснулся лежащего в кармане локона.
Неподалеку сияли огни города. Лунный свет отражался от крыш домов. До подножия холмов доносился городской шум.
Ричард достал локон.
«Если ты меня действительно любишь, ты это сделаешь», – сказала она. То же самое он сказал Гратчу. И тут он все понял. От острой жалости перехватило дыхание.
Кэлен не прогоняла его, она просто хотела спасти ему жизнь. Она сделала для него то, что он только что сделал для Гратча.
Как он мог усомниться в ней? От страшной боли подкосились колени. А она? Да у нее, наверное, сердце кровью обливалось. Кэлен! Она ведь не хотела отделаться от него, она хотела спасти ему жизнь.
Она любит его.
Вскинув руки, Ричард закричал в темное ночное небо:
– Она любит меня!
Стоя на коленях, он все смотрел на локон, который дала ему Кэлен. Дала, чтобы он помнил о ее любви. Никогда еще ему не было так хорошо, как сейчас. Жизнь снова стала прекрасной.
Голова гудела от переживаний. От боли за Гратча. От счастья, что Кэлен любит его.
Потихоньку боль отступила. Ведь когда-нибудь Гратч непременно поймет, как понял это он, что Ричард прогнал его ради него же. И в один прекрасный день, когда Ричард избавится от ошейника, он найдет Гратча и все ему объяснит. А если и не найдет, то пусть лучше гар живет так, как положено жить гару. Пусть сам добывает себе пищу, пусть разыщет своих соплеменников. Все равно рано или поздно Гратч обретет счастье, как обрел его Ричард.
Как бы ему хотелось обнять сейчас Кэлен, крепко прижать ее к себе и сказать, как сильно он ее любит. Но это невозможно. Он по-прежнему пленник во Дворце Пророков. Что ж, он будет учиться и выучится. И расстанется с ошейником. И расставшись с ошейником, вернется к Кэлен.
Теперь Ричард не сомневался, что Кэлен ждет его. Ведь она говорила, что будет любить его всегда.
Встретив на окраине Танимуры сестер, Ричард сообщил, что им не о чем больше беспокоиться. Чудовище улетело. Но они не поверили и отправились на холмы. Их дело. Какая разница? Ведь Гратч теперь в безопасности.
По дороге Ричард купил у уличного торговца золотую цепочку. Он не знал, настоящее это золото или нет, но ему было все равно. Цепочка была красивой. Всю дорогу до Дворца он бежал.
Паша мерила шагами коридор перед его комнатой.
– Ричард! Ричард, я так беспокоилась! Я знаю, сейчас ты на меня сердишься, но со временем ты поймешь…
– А я не сержусь, Паша, – ухмыльнулся он. – На самом деле в знак признательности я купил тебе подарок. – Ричард протянул ей цепочку.
Паша растерянно улыбнулась:
– Мне? Но почему?
– Потому что именно благодаря тебе я понял, что она любит меня и всегда любила. Я был просто слепым дураком. А ты помогла мне это понять.
Она одарила Ричарда ледяным взглядом.
– Но ведь ты здесь, Ричард. Со временем ты забудешь ее. И поймешь, что это я предназначена тебе Создателем.
Лицо его светилось от счастья.
– Паша, мне очень жаль. Ты ни в чем не виновата. Ты очень красивая, и ты нравишься мне, но… Со временем ты найдешь свое счастье. Ты можешь выбрать любого, кого захочешь, очень многие восхищаются тобой. Но я не для тебя. Может, лет эдак через сто, а пока…
На ее лице заиграла лукавая улыбка.
– Ну что ж, я подожду.
Прежде чем уйти к себе, Ричард поцеловал ее в лоб. Он думал, что не сможет уснуть от перевозбуждения, но вся эта беготня изрядно утомила его. Последней мыслью перед тем, как его сморил сон, была мысль о Кэлен. Ее образ предстал перед ним как наяву. Он ясно видел ее улыбку – ту самую особую улыбку, предназначенную только ему, бездонные зеленые глаза, блестящие длинные волосы. И он заснул и спал так крепко, как не спал уже давно.
В последующие дни Ричарду казалось, что он парит. Его необычно хорошее настроение вызвало всеобщее недоумение.
Сначала окружающие хмурились, но постепенно его радость передалась всем. Сестры хихикали, когда он говорил им, что они прекрасны, как солнечный день.
Сестер, помогавших ему овладеть Хань, он просил стараться как можно лучше, заставляя их заниматься дольше, чем прежде. Сестры Тови и Цецилия горели энтузиазмом, Мерисса и Никки довольно улыбались, Эрминия казалась радостной, а Лилиана – та вообще была счастлива. Ричард жаждал как можно скорее избавиться от ошейника, но прекрасно понимал, что ничего не получится, пока он не добьется того, чего от него хотят.
Так шли дни. Однажды Ричард заметил, что довольно долго уже не встречал Уоррена, и решил спуститься в подвал, в архивы, – узнать, как продвигаются поиски. Сестра Бекки приболела, и ее не было, а другая сестра лишь хихикнула, когда он ей подмигнул.
Уоррен был в полном восторге от того, что ему удалось обнаружить, и с нетерпением ждал возможности поделиться своими открытиями с Ричардом. Не успела захлопнуться тяжелая дверь, как Уоррен принялся листать разложенные на столе тома.
– То, что ты рассказал, мне сильно помогло. Смотри! – Уоррен ткнул пальцем в надпись на непонятном языке. – Все так, как ты говорил. Здесь сказано, что само по себе появление в нашем мире Камня Слез еще не высвобождает Владетеля.
– Тогда в чем его значение?
– Ну, дело в том, что темница Владетеля запечатана несколькими печатями, и Камень Слез – лишь одна из них. Есть много способов высвободить Владетеля, и для этого требуется несколько магических предметов. Камнем Слез должен воспользоваться кто-то из мира живых. Кто-то, кто владеет обеими сторонами магии: и Магией Приращения, и Магией Ущерба. Тот, кто владеет только Магией Приращения, способен причинить определенный вред, способен еще больше прорвать завесу, но освободить Владетеля он не в силах. Полагаю, – подмигнул Уоррен, – мы в полной безопасности, даже если этот черный камень находится в нашем мире. Главное – вести себя достаточно осторожно.
– Он не черный. Я не говорил, что он черный, я только описал тебе, как он выглядит: какой формы и какой величины.
Уоррен задумчиво потеребил губу.
– Не черный? А какой?
– Янтарный.
Облегченно вздохнув, Уоррен стукнул себя в грудь.
– Хвала Создателю! – жизнерадостно завопил он. – Это самая лучшая новость за весь последний год! Янтарный цвет означает, что Камня коснулись слезы волшебника. Это отталкивает Владетеля. Для него слезы волшебника, что для нас вонючее тухлое мясо. Его посредники не притронутся к Камню!
Ричард широко улыбнулся. Должно быть, это Зедд. Потому-то он и почувствовал присутствие Зедда, когда смотрел на Камень. Это открытие переполнило чашу. Он не мог больше сдерживаться.
– Уоррен, у меня хорошие новости. Я влюблен. И женюсь.
Уоррен снова завопил, но затем его улыбка увяла.
– Это ведь не Паша, правда? Если она, то все в порядке, я пойму. Вы с ней составите прекрасную…
Ричард легонько коснулся плеча Уоррена.
– Нет, это не Паша. Я тебе как-нибудь расскажу. Она Мать-Исповедница. Но я не хотел тебя перебивать. Как насчет остального?
– Ну, есть несколько ценных замечаний по поводу круглой кости, о которой ты упоминал, и о скрине. – Уоррен водрузил на стол следующую книгу. – Одно – в пророчестве с ветвлением, касающемся зимнего солнцестояния, которое наступит через две недели. Это сложное переплетение развилок и переходов. Мы только недавно выяснили, что пророчество о женщине и ее народе – из истинного ветвления…
Каждый раз, когда Уоррен начинал говорить о ветвлениях и переходах, Ричард переставал понимать вообще что бы то ни было. Единственные слова, которые он понял на сей раз, – «зимнее солнцестояние».
– А при чем тут зимнее солнцестояние?
Уоррен удивленно посмотрел на него:
– Зимнее солнцестояние. Самый короткий день в году. Короче день – длиннее ночь. Понял, о чем я?
– Не-а. Это как-то связано со скрином?
– Самая длинная ночь в году. Чем длиннее ночь, тем дольше темно. Видишь ли, есть определенное время, когда Владетель может сильнее влиять на мир живых. Его мир – мир Тьмы, и когда у нас самая долгая ночь, завеса слабее всего. Именно в это время Владетель способен принести самое большее зло.
– Значит, мы будем в опасности через несколько недель, в зимнее солнцестояние?
Брови Уоррена радостно подпрыгнули.
– Ну да! Но твоя информация помогла понять данное пророчество, а заодно понять и то, что, как нам известно, является истинным ветвлением, связанным с этим пророчеством. Видишь ли, касательно нынешнего зимнего солнцестояния существует пророчество об угрозе миру живых. Чтобы одна из ветвей реализовалась, Владетель должен иметь в своем распоряжении несколько элементов. Владетелю надо открыть врата, но для этого ему нужен посредник, призванный в этот мир. А посреднику, в свою очередь, – Уоррен аж подпрыгнул от радости, – нужен скрин. Если у него будет та круглая косточка скрина, о которой ты говорил, посредник сможет призвать стража и уничтожить его. Если посредник уничтожит стража, Владетель сможет пройти врата.
– Уоррен, по-моему, это довольно страшно.
Уоррен отмахнулся:
– Да нет же, нет. Таких мрачных пророчеств довольно много. Но все необходимые элементы редко оказываются в одно и то же время в одном и том же месте, так что ветвление чаще всего не реализуется. В книгах полно ложных ветвлений, поскольку…
– Уоррен, ближе к делу.
– Ах, ну да. Ну, видишь ли, ты сказал, что твой друг владеет костью, которая вызывает скрина. А Владетелю понадобится посредник. Но у него такового нет. Без кости скрина и с учетом грядущей развилки, которую, как нам известно, мы должны пройти правильно – а мы полагаем, что так и будет, – получается, что это всего лишь очередное ложное ветвление, и мы в безопасности!
Ричарда кольнуло дурное предчувствие, но восторженная уверенность Уоррена развеяла его. Энтузиазм Уоррена охватил и его. Ричард хлопнул молодого человека по спине.
– Отличная работа, Уоррен. Теперь я могу полностью заняться своим Хань.
– Спасибо, Ричард! – расцвел Уоррен. – Я так рад, что тебе удалось мне помочь. После знакомства с тобой я продвинулся гораздо дальше, чем мог надеяться.
Все так же улыбаясь, Ричард недоуменно покачал головой:
– Уоррен, я никогда не встречал человека, который был бы так умен, как ты, и так молод.
Уоррен засмеялся, будто услышал великолепную шутку.
– А над чем ты смеешься?
– Над твоей шуткой, – пробормотал Уоррен, вытирая выступившие от смеха слезы.
– Какой такой шуткой?
Хохот Уоррена оборвался.
– Насчет моей молодости. Это ужасно смешно.
Ричард продолжал вежливо улыбаться.
– Уоррен, почему это тебя так рассмешило?
– Потому что мне сто пятьдесят семь лет.
Ричарду свело скулы.
– Ты шутишь. Это ведь шутка? Ты же пошутил, правда, Уоррен?
Хорошего настроения Уоррена как не бывало. Он моргнул.
– Ричард… Ты ведь знаешь, верно? Они должны были тебе сказать. Я просто не сомневался, что они тебе уже сказали…
Ричард смахнул книги в сторону и придвинул стул ближе.
– Сказали что? Уоррен, раз уж начал, продолжай. Ты мой друг, так скажи мне.
Уоррен закашлялся и облизал губы. Наклонившись чуть ближе, он ответил:
– Ричард, прости меня. Я думал, ты все знаешь, иначе давным-давно сказал бы. Правда сказал бы.
– Да говори же!
– Магия. Магия Дворца Пророков. В ней есть не только элементы Магии Приращения, но и Магии Ущерба, которые связывают его с нижним миром. Поэтому время здесь течет иначе.
– Уоррен, – прохрипел Ричард, – ты хочешь сказать, что это и на всех нас оказывает воздействие? На всех, кто носит ошейник?
– Нет, вообще на всех, кто живет во Дворце. На сестер тоже. Дворец зачарован. Пока сестры живут во Дворце, они стареют, как мы. Из-за чар мы стареем медленнее, для нас время идет по-другому.
– «По-другому» – как?
– Чары замедляют процесс старения. Для нас проходит год, а для тех, кто живет снаружи, – лет десять – пятнадцать.
У Ричарда закружилась голова.
– Уоррен, этого не может быть. Просто не может быть. – Он судорожно пытался найти доказательство своей правоты. – Паша. Паше ведь не больше…
– Ричард, я знаю Пашу вот уже больше сотни лет.
Ричард отодвинул стул и поднялся. Взъерошив пятерней волосы, он произнес:
– Ерунда какая-то. Должно быть какое-то… Зачем это понадобилось?
Взяв Ричарда за руку, Уоррен заставил его сесть. Придвинувшись ближе, он заговорил с мягким сочувствием, как говорят, когда сообщают неприятные известия.
– Обучение волшебника требует времени. Там, снаружи, в остальном мире, прошло больше двадцати лет, прежде чем я смог коснуться своего Хань. Но для меня прошло чуть больше года. То есть здесь тоже прошло двадцать лет, но я постарел только на два года. Если бы чары не замедляли наше старение, мы бы все умерли от старости прежде, чем научились хотя бы светильники зажигать нашим Хань. Я еще не слышал, чтобы на обучение волшебника уходило меньше двухсот лет. Чаще – лет триста, а иногда и все четыреста. Волшебники, создавшие Дворец, знали об этом, потому и связали Дворец с нижним миром, где времени не существует. Я не знаю, как это происходит, но это так.
У Ричарда затряслись руки.
– Но… Я должен избавиться от ошейника. Я должен вернуться к Кэлен. Я не могу ждать так долго. Уоррен, помоги мне. Я не могу ждать!
Уоррен уставился в пол.
– Мне очень жаль, Ричард. Я не знаю, как снять ошейник, и не знаю, как преодолеть удерживающий нас здесь барьер. Но я понимаю твои чувства. Из-за этого я и проторчал в архивах последние пятьдесят лет. Остальным, кажется, все равно. Они говорят, что это всего лишь позволяет им больше времени проводить с женщинами.
Ричард медленно встал.
– Я не могу этому поверить.
Уоррен поднял голову.
– Прости меня, пожалуйста, Ричард, за то, что я тебе это сказал. Мне очень жаль, что я причинил тебе боль. Ты всегда был…
Ричард положил руку Уоррену на плечо.
– Ты не виноват. Это не ты сделал. Ты всего лишь сказал мне правду. – Голос его звучал, как из глубины колодца. – Спасибо тебе за правду, друг мой.
Единственное, о чем он мог думать, когда ноги несли его к выходу, это о том, что его мечтам приходит конец. Если он не сумеет избавиться от ошейника – все потеряно.
Когда он ворвался в дверь, сестры Улиция и Финелла, насторожившись, поднялись. Но, увидев выражение его лица, попятились, так же как и стражники в коридоре. Перед дверью возник мерцающий щит. Ричард прошел сквозь него, даже не заметив. Дверь распахнулась настежь, хоть он к ней и не прикоснулся. Кусок дверной рамы вылетел вон. Ему как-то и в голову не пришло воспользоваться дверной ручкой.
Аббатиса сидела, сложив руки на большом ореховом столе. Ее серьезные понимающие глаза смотрели на него. Ричард облокотился на стол, возвышаясь над женщиной во весь свой немалый рост.
– Должна признать, Ричард, – строго сказала она, – я вовсе не мечтала об этом визите.
– Почему сестра Верна мне не сказала? – Голос изменил ему.
– Я ей велела.
– А вы почему мне не сказали?
– Потому что хотела, чтобы ты сначала узнал важные вещи о себе самом, чтобы ты лучше понял свою значимость. Бремя волшебника. Да и аббатисы тоже.
Ричард упал перед ней на колени.
– Энн, – прошептал он. – Энн, пожалуйста, помогите мне. Я должен избавиться от Рада-Хань. Я люблю Кэлен. Она нужна мне. Я должен к ней вернуться. Я так долго отсутствовал. Пожалуйста, Энн, помогите. Снимите ошейник.
Она прикрыла глаза и долго не открывала. А когда открыла, в них читалось безграничное сочувствие.
– Я сказала тебе правду, Ричард. Мы не можем снять Рада-Хань, пока ты не выучишься настолько, чтобы помочь нам. А на это нужно время.
– Пожалуйста, Энн, помогите. Разве нет другого способа?
Не отрывая от него глаз, она медленно покачала головой:
– Нет, Ричард. Со временем ты смиришься. Все смиряются. Другим проще, потому что они попали сюда детьми и осознали этот факт гораздо позже. Нам никогда еще не доводилось говорить об этом взрослому человеку, такому, как ты, который сразу понимает значение сказанного.
Ричард никак не мог заставить себя мыслить ясно. Ему казалось, что он пребывает в каком-то кошмарном сне.
– Но пройдет ведь так много времени. Она состарится. Все, кого я знаю, состарятся!
Энн отвела глаза и провела рукой по волосам.
– Ричард, когда ты завершишь обучение и уйдешь отсюда, прапраправнуки всех, кого ты знал, умрут от старости и будут уже больше сотни лет как похоронены.
Он моргнул, пытаясь подсчитать поколения, но в голове царил сумбур. Внезапно он вспомнил предостережение Шоты – о ловушке времени. Вот она, эта ловушка.
Эти люди отняли у него все. Все, что он любит, все, что ему дорого, все для него потеряно. Он никогда не увидит Зедда, Чейза. Никого из тех, кого знает. Никогда больше не обнимет Кэлен. Никогда не сможет сказать ей, что любит ее и понимает, на какую жертву она ради него пошла.
