Глава 43
Меч Истины был еще в ножнах, но Ричард уже чувствовал исходившую от него ярость. Он перестал сдерживать себя и сосредоточился на том, что ему предстояло сделать.
Он снова стал Несущим смерть.
Увидев, что Ричард тащит за собой Дю Шайю, сестра Верна побледнела. Она побледнела еще больше, увидев, какое у него лицо. Ни слова не говоря, Ричард снял с седла лук и достал из колчана две стрелы со стальными наконечниками. Ярость уже овладела им.
Все взгляды были устремлены на Искателя. На него смотрели воины, женщины в черном и сама Королева-Мать.
К сестре Берне вернулся дар речи.
– Ричард! Что еще…
Он оттолкнул ее:
– Помолчи.
Держа в руке лук и стрелы, Ричард вскочил в седло. Ропот затих.
– Я беседовал с духами! – крикнул он.
Рука Королевы-Матери потянулась к веревке. Только этого он и ждал. Она сама не захотела выслушать его. Он высвободил магию меча. Одним движением он натянул тетиву, наложил стрелу и пустил ее в цель. Толпа ахнула. В мгновение ока Ричард приготовил вторую стрелу. Первая попала в цель, пригвоздив к столбу руку Королевы —
Матери. Вскрикнув от боли, она потянулась к веревке второй рукой.
– Еще одно движение, и вторая стрела поразит тебя в правый глаз! – предупредил Ричард.
Женщины в черном с плачем опустились на колени. Королева-Мать замерла. По ее руке текла кровь.
Охваченный яростью, внешне он сохранял ледяное спокойствие.
– Итак, желаете ли вы выслушать повеление духов?
Королева-Мать медленно опустила руку.
– Что ж, говори.
Ричард не опускал лук, но его ярость была направлена против всех этих людей. Теперь он чувствовал себя иначе, чем прежде, когда магический гнев был направлен на одного человека. Но тем сильнее горела в нем магия. Он и сам не знал, было ли дело в угрозе со стороны множества людей, или в уроках сестры Верны, учившей его развивать волю. Как бы то ни было, но на этот раз ему удалось высвободить такую магическую силу меча, как никогда прежде. Его самого пугала эта яростная мощь.
И окружающие тоже почувствовали это. Те, кто стоял рядом, невольно отступили. Плач стих. Тысячи людей молча стояли на площади.
Ричард заговорил:
– Духи больше не хотят человеческих жертвоприношений. Это не доказывает вашей преданности духам, это доказывает лишь вашу способность убивать. Чтобы доказать свою преданность духам, вы должны перестать убивать людей бака-банмана. Если же вы этого не сделаете, духи разгневаются на вас и обрушат на вашу землю голод и смерть!
Увидев, что воины окружают его, Ричард крикнул:
– Если кто-нибудь попытается напасть на меня или на этих двух женщин, ваша Королева-Мать умрет! Вы видели, как я стреляю? Мою руку направляет магия, и я не промахнусь!
Воины отступили.
– Оставьте его и выслушайте, что он скажет, – велела Королева-Мать.
– Я передал вам волю духов, – сказал Ричард. – Ваше дело – повиноваться им.
– Мы должны сами побеседовать с духами, – ответила Королева-Мать после некоторого молчания.
– Тем самым вы оскорбите их, показав, что вас интересует не воля духов, а ваши суетные желания.
– Но мы должны…
– Я здесь не для того, чтобы торговаться! – перебил Ричард. – Духи велели мне передать священный нож этой женщине, чтобы она отнесла его своим соплеменникам в знак того, что маженди не будут больше убивать их. Духи явят свой гнев, лишив вас семян, которые вы посеете. Посеянное вами взойдет лишь тогда, когда народ бака-бан-мана узнает от ваших посланцев, что вы покорились воле духов. Если же вы не покоритесь их воле, вы умрете от голода!
– Мы должны подумать, – сказала Королева-Мать.
– Считаю до трех в ожидании вашего решения, – решительно произнес Ричард. – Итак, раз. Два. Три! – Толпа ахнула. – Что вы решили?
Королева-Мать подняла вверх свободную руку:
– Можете идти! Даю тебе слово Королевы-Матери, что вам будет дозволено живыми покинуть нашу землю.
– Мудрое решение, – невозмутимо сказал Ричард.
– Однако, – продолжала она, указав пальцем на него и его спутниц, – вы нарушили наше соглашение с мудрыми женщинами. Поэтому вы должны покинуть нашу землю немедленно. Мы изгоняем вас!
– Пусть так, – кивнул Ричард. – Но держи свое слово, иначе все вы пожнете плоды вашей неправоты.
Он опустил лук и поднял над головой нож для жертвоприношений.
– Ваша бывшая пленница отвезет этот нож своим людям и передаст им волю духов. Со своей стороны, бака-бан-мана больше не должны воевать с маженди. Ваши народы отныне должны жить в мире! Никто не имеет права нарушить его. Исполните волю духов, иначе вас ждет наказание. – Ричард понизил голос, но такая ярость играла в его жилах, что в наступившей тишине все услышали его слова. – Не забудьте, что я велел вам, не то за неповиновение я опустошу вашу землю!
Он соскочил с лошади. Магическая аура окружала его, и люди, стоявшие поодаль, невольно отступили еще на несколько шагов. Сестра Верна от возмущения лишилась дара речи. Он никогда еще не видел ее в таком состоянии. Но гнев, владевший Ричардом, был не слабее.
– Садись на лошадь, сестра! – сказал он тоном, не допускающим возражений. – Мы уезжаем немедленно.
– Ты с ума сошел! Мы не сможем… – заговорила она наконец.
– Если тебе хочется с кем-то поспорить, сестра Верна, оставайся здесь и спорь с этими людьми! Возможно, они будут рады твоему обществу. Мне же надо поспешить во Дворец, чтобы избавиться от ошейника. Если хочешь ехать со мной, быстрее садись в седло.
– Нам некуда ехать. Теперь мы не сможем пройти через страну маженди!
Ричард показал на Дю Шайю:
– Она проводит нас во Дворец Пророков через земли ее народа!
Поглядев на сестру Верну, Дю Шайю самоуверенно улыбнулась.
– Нет, ты точно сошел с ума! – не унималась сестра. – Мы же не можем…
Все еще под властью магии, Ричард раздраженно бросил через плечо:
– Если хочешь попасть в ваш Дворец вместе со мной, садись на лошадь! Я не собираюсь задерживаться.
Он засунул нож для жертвоприношений за пояс Дю Шайю.
– Я поручил тебе важное дело, и ты за него отвечаешь. Быстрее садись в седло.
Дю Шайю в неожиданном замешательстве посмотрела сначала на лошадь, потом на Ричарда.
– Я не поеду на ней, она вонючая!
– Нет поедешь! – рявкнул Ричард. – Садись на лошадь! Немедленно!
Она отшатнулась, не на шутку напуганная его гневом.
– Теперь я понимаю, что значит «Искатель».
С этими словами она неумело взобралась на Джеральдину. Сестра Верна уже оседлала Джека. Ричард сел на Бонни.
Бросив яростный взгляд на толпу, Ричард пришпорил лошадь, пустив ее в галоп. Обе всадницы последовали за ним. Толпа расступилась.
Магия меча требовала крови. В этот момент Ричарду даже хотелось, чтобы кто-нибудь рискнул остановить его.
Но никто не рискнул.
– Прошу тебя, – взмолилась Дю Шайю, – уже почти стемнело. Можно нам остановиться, или хотя бы можно я пойду пешком? Мне плохо ехать на этом животном.
Она всеми силами старалась удержаться в седле, хотя Джеральдина бежала рысью. Позади, тоже рысью, ехала сестра Верна, но Ричард не оглядывался на нее.
Солнце действительно уже садилось, и он почувствовал, что вместе с дневным светом уходит и ярость.
Дю Шайю кивком указала направо:
– Вон там есть маленькое озеро и лужайка.
– Ты уверена, что мы на земле твоего народа? – спросил Ричард.
Она кивнула:
– Вот уже несколько часов. Я узнаю эти места.
– Хорошо, мы остановимся на ночлег.
Ричард остановил лошадь и помог Дю Шайю слезть. Она со стоном спустилась на землю.
– Если ты и завтра заставишь меня сесть на это чудовище, я тебя укушу!
Впервые с тех пор, как они покинули земли маженди, Ричард улыбнулся. Он начал расседлывать лошадей, а Дю Шайю послал за водой. Сестра Верна тем временем собрала хворост и с помощью своего Хань разожгла костер. Ричард стреножил лошадей и оставил их пастись на лужайке, где росла сочная трава.
Когда вернулась Дю Шайю, он сказал:
– Кажется, пора вас друг другу представить. Сестра Верна, это Дю Шайю. Дю Шайю, это сестра Верна.
Сестра уже успокоилась или по крайней мере сделала вид, что успокоилась.
– Я рада, Дю Шайю, что сегодня ты избежала гибели, – с ледяной вежливостью произнесла она.
Дю Шайю бросила на нее злобный взгляд. Ричард уже знал, что ее народ считает сестер Света ведьмами.
– Вместе с тем, – добавила сестра Верна, – я сожалею обо всех тех, кто умрет вместо тебя.
– Ни о чем ты не сожалеешь, – огрызнулась Дю Шайю. – Ты хотела бы, чтобы все бака-бан-мана умерли!
– Это неправда. Я никому не желаю смерти. Но я знаю, что тебя мне все равно не переубедить, так что можешь оставаться при своем мнении.
Дю Шайю вытащила из-за пояса нож для жертвоприношений и поднесла его под нос сестре Берне.
– Они три месяца держали меня на цепи. – Она посмотрела на зеленую рукоятку с изображениями совокуплявшихся пар. – Вот это со мной проделали эти псы. И вот так они делали. – Она показала пальцем. – И вот так – тоже. – Она задыхалась от гнева.
– Не знаю, как мне убедить тебя, – заговорила сестра Верна, – что у меня вызывает ужас и то, что они делали с тобой, и то, что собирались сделать. Многие вещи в этом мире вызывают у меня отвращение, но иногда приходится терпеть их ради высшей цели.
Дю Шайю похлопала себя по животу.
– У меня больше нет месячных. У меня будет ребенок от кого-то из этих псов! Мне придется идти к знахаркам, просить у них травы, чтобы избавиться от ублюдка.
Сестра Верна умоляюще посмотрела на нее.
– Прошу тебя, Дю Шайю, не делай этого! Дитя – дар Создателя. Пожалуйста, не отвергай Его дара!
– Дара?! Великий Создатель, выходит, приносит свои дары темными путями!
– Дю Шайю, – тихо сказал Ричард. – До сих пор маженди убивали каждого бака-бан-мана, кого им удавалось захватить в плен. Ты первая, кто получил свободу. Считай, что твой будущий ребенок – символ примирения. Убийства должны прекратиться ради будущего всех ваших детей. Пусть твой ребенок живет: он никому не причинил зла.
– Но его отец причинил зло!
– Дети негодяев – не обязательно негодяи, – с горечью возразил Ричард.
– Если отец был злодеем, то и сын будет злодеем!
– Это неправда, – сказала сестра Верна. – Отец Ричарда был злодеем и убил многих людей, а Ричард старается сохранить жизнь людям. Его мать понимала, что дети не отвечают за преступления родителей. Хотя отец Ричарда и изнасиловал ее, она не жалела любви для сына. Ричарда воспитали хорошие люди, они научили его добру. Поэтому ты сегодня осталась жива. И ты можешь научить добру своего ребенка.
Дю Шайю неуверенно посмотрела на Ричарда.
– Так это правда? Какой-то злой пес надругался над твоей матерью, как эти – надо мной?
Он молча кивнул.
– Я должна взвесить ваши слова. – Она погладила живот. – Я подумаю, как мне поступить. Вы возвращаете мне жизнь.
Ричард стиснул ее плечо.
– Я уверен, твое решение будет правильным.
– Если она до этого доживет. – Сестра Верна впервые заговорила с Ричардом после утреннего происшествия. – Ты раздаешь невыполнимые обещания и произносишь пустые угрозы. Когда маженди засеют свои поля, они увидят, что с посевами ничего не случилось. Они перестанут бояться твоих угроз и снова начнут войну с ее народом. Не говоря уже об их отношениях с нами!
Ричард снял с себя кожаный шнурок, на котором висел свисток, подарок Птичьего Человека.
– Не уверен, что с их посевами ничего не случится. – Он повесил свисток на шею Дю Шайю. – Этот свисток подарили мне, а теперь ты прими его от меня в подарок, чтобы с его помощью положить конец вражде. Свисток этот волшебный, он созывает птиц. На его звуки слетится столько птиц, сколько ты никогда в жизни не видела. Я надеюсь, ты сможешь выполнить мое обещание. Слушай. Ты отправишься на поля маженди и там где-нибудь спрячешься. На закате подуй в этот волшебный свисток. Никакого звука ты не услышишь, но магия привлечет туда множество птиц. Представляй себе всех птиц, каких знаешь, и дуй в свисток до тех пор, пока они не появятся.
Она потрогала резной свисток.
– Он волшебный? И птицы действительно прилетят?
Ричард усмехнулся:
– Можешь не сомневаться. Никто из людей не услышит, как ты будешь свистеть. Маженди не поймут, что это ты вызвала птиц. Птицы же будут очень голодны и набросятся на посевы. Когда маженди вновь засеют свои поля, ты снова нашлешь на их поля птиц и оставишь их без семян.
Она радостно улыбнулась:
– Все маженди умрут с голоду!
Ричард сурово посмотрел на нее.
– Нет! Я дарю тебе волшебный свисток, чтобы прекратить убийства, а не чтобы убивать с его помощью. Птиц надо призывать до тех пор, пока маженди не согласятся жить с вами в мире. Когда они сделают это, вы тоже должны будете выполнить обязательство и никогда больше не воевать с ними. Но помни: если ты злоупотребишь моим подарком, я вернусь и обращу свою магию против твоего народа. Смотри же, не обмани моего доверия!
Дю Шайю отвела глаза.
– Я сделаю все, как ты сказал. Я не подведу тебя. Спасибо тебе за то, что ты принес нам мир.
– Мир! – фыркнула сестра Верна, наградив Ричарда испепеляющим взглядом. – Ты что, думаешь, все так просто? После того, как люди прожили по своим обычаям три тысячи лет, по-твоему, достаточно отдать указание – и они перестанут убивать друг друга? Ты веришь, что стоит только тебе явиться – и жизнь народов изменится? Да ты наивнее ребенка! Пусть ты не унаследовал преступных наклонностей отца, но твоя самоуверенность приносит не меньшее зло.
– Если ты, сестра, надеешься, что я способен смириться с человеческими жертвоприношениями, ты сильно заблуждаешься, – тихо сказал Ричард. – Какое зло я принес и кому? Разве я стал причиной гибели людей?
– Ну, прежде всего, – начала сестра, – если мы перестанем помогать тем, у кого есть дар, они погибнут. Как же, по-твоему, эти мальчики теперь смогут попасть в наш Дворец? Земли маженди мы пересекать больше не сможем. А она, – сестра Верна искоса глянула на Дю Шайю, – только нам позволила пройти через свои земли. О том, чтобы пропустить других, речи пока не шло. И все эти дети погибнут из-за того, что ты сегодня сделал.
Ричарду было трудно сосредоточиться. Магический гнев меча вызвал у него на этот раз ощущение небывалой усталости. Больше всего ему хотелось спать. Он повернулся к Дю Шайю:
– Прежде чем заключить мир с маженди, вам придется выдвинуть еще одно условие. Скажите им, что они должны будут позволить сестрам Света проезжать через их земли. Твой народ пусть поступит так же.
Дю Шайю молча кивнула, глядя ему в глаза.
– Ну, ты довольна? – спросил Ричард у сестры Верны.
– Помнишь, в долине ты убил чудовище, но на его месте появились сотни змей? – ответила она вопросом на вопрос. – В этом случае произойдет нечто подобное. Невозможно перечислить все твои сегодняшние ошибки. Только сегодня я предупреждала тебя, чтобы ты не размахивал топором вслепую, но ты опять меня не послушался! Все, что ты сделал до сих пор, не прекращает истребления людей, а лишь служит его продолжению.
– В этом отношении, сестра, я Искатель Истины, а не твой ученик. Как Искатель я не намерен терпеть человеческие жертвоприношения. Что касается гибели других людей – это другой вопрос. И я не думаю, чтобы тебе действительно хотелось наказать меня за то, что я прекратил безобразие, которое, я уверен, ты давно хотела бы прекратить сама.
– Как сестра Света я не имею власти менять порядок вещей, существующий уже три тысячи лет. Я только должна выбирать наименьшее зло. Да, я ненавидела этот порядок и была бы рада, если бы тебе удалось все изменить. Но я не могу не понимать, что это приведет к новым бедам и к гибели людей. Когда ты надел ошейник, то, помнится, сказал, что держать в руках поводок будет труднее, чем этот ошейник носить. Похоже, ты был прав. – Глаза ее заблестели от слез. – Ты обратил мое призвание, мое любимое дело – в ничто. Но я не думаю о том, чтобы наказать тебя за неповиновение. Через несколько дней мы будем во Дворце, и там я наконец избавлюсь от тебя. Пусть они сами с тобой занимаются. Посмотрим, как они будут обращаться с тобой, когда ты вызовешь их гнев. Боюсь, ты сможешь убедиться, что другие сестры не будут проявлять такого долготерпения, какое свойственно мне. Они воспользуются властью Рада-Хань. И, боюсь, они, как и я сейчас, еще пожалеют, что пытались тебе помочь.
– Мне жаль, если ты так это воспринимаешь, сестра, – произнес Ричард, не глядя на нее. – Кажется, я могу тебя понять. Но пусть я и не послушался тебя, то, что случилось сегодня, не имеет к этому отношения. Тут речь идет о борьбе за истину и справедливость. Если ты хочешь учить меня, то, надеюсь, ты твердо следуешь собственным нравственным принципам? Надеюсь также, что сестры Света не станут тратить время на тех, кто легко меняет свои убеждения в зависимости от обстоятельств. Я вовсе не хочу обидеть тебя, сестра Верна. Просто я сам не смогу себя уважать, если позволю убивать людей, а тем более – принимать в этом участие.
– Я понимаю тебя, Ричард, – сказала она, – но ничего лучшего ты создать все равно не сможешь. – Сестра оглядела их вещи, лежавшие у костра, и вытащила из седельной сумки кусок мыла. – Я приготовлю суп и лепешки. А Дю Шайю надо помыться.
– Когда эти псы держали меня на цепи, – со злостью в голосе произнесла Дю Шайю, – мне не предлагали помыться, чтобы вам нравилось, как от меня пахнет.
Сестра Верна, сидя на корточках, принялась доставать из сумки провизию.
– Я вовсе не хотела обидеть тебя. Я только думала, что тебе самой хотелось бы смыть с себя всю грязь, как напоминание о тех, кто так с тобой поступил. Будь я на твоем месте, у меня возникло бы именно такое желание.
Дю Шайю успокоилась.
– Конечно, ты говоришь правду. – Она выхватила у Ричарда мыло. – От тебя воняет этой лошадью, на которой ты ездишь верхом, – сказала она. – Ты тоже должен помыться, иначе я не захочу сидеть с тобой рядом.
Ричард засмеялся:
– Чтобы ты утихомирилась, я готов помыться.
Дю Шайю направилась к воде, а сестра Верна тихо попросила Ричарда задержаться.
– Три тысячи лет ее соплеменники убивали всех волшебников, которые попадали им в руки, – сказала она. – Сейчас не время учить тебя истории. Но от старых обычаев избавиться нелегко. Будь бдителен. Рано или поздно она попытается тебя убить.
От ее спокойного тона ему вдруг стало не по себе.
– Я постараюсь остаться в живых, сестра, – ответил он, – чтобы ты смогла доставить меня во Дворец и освободиться наконец от своей обузы.
Он повернулся и быстро зашагал к озеру, догнав в зарослях камышей Дю Шайю.
– Почему ты называешь этот наряд молитвенным платьем? – спросил он.
Дю Шайю подняла руки, и он увидел, как легкий ветерок колышет разноцветные полоски ткани.
– Это и есть молитвы.
– Ты о чем? Об этих полосках? – удивился Ричард.
Она кивнула:
– Каждая из них – молитва. Когда ветер развевает их, то каждая посылает свою молитву духам.
– О чем же ты молишься?
– Все эти молитвы за тех людей, которые просят меня передать духам помыслы их сердца, и все они – об одном: о том, чтобы нам вернули нашу землю.
– Вашу землю? Но разве вы не на своей земле?
– Нет. Мы живем не на своей земле. Много веков назад волшебники отобрали у нас нашу землю и изгнали нас в этот край.
Они подошли к воде. На берегу камыши росли только местами, перемежаясь с небольшими лужайками, покрытыми густой зеленой травой.
– Вашу землю отобрали волшебники? А где вы жили раньше? – спросил Ричард.
Дю Шайю показала в ту сторону, где находилась Долина Заблудших.
– Земля наших предков там, за страной маженди. Я отправилась туда, чтобы принести молитвы и упросить духов вернуть нам нашу землю, но маженди захватили меня в плен, и я не дошла.
– Но как же духи могут вернуть вам вашу землю?
– Есть одно древнее пророчество. Оно гласит, что каждый год мы должны посылать в тот край человека с молитвами к духам, и тогда наша земля вернется к нам. – Дю Шайю развязала пояс, и он змейкой соскользнул на землю. Нож с зеленой рукояткой она воткнула в бревно у самой воды.
– Каким же образом? – спросил Ричард.
– Они пошлют нам правителя.
– Но ведь вы же называетесь «не имеющие хозяев»?
Она пожала плечами:
– Это потому, что духи еще никого нам не послали.
Пока он размышлял над ее словами, она сняла платье через голову.
– Что ты делаешь?
– Я собиралась мыться, а не стирать платье.
– Но зачем же раздеваться при мне?
– Так ты ведь уже меня видел. С тех пор я ничуть не изменилась. А ты снова покраснел.
– Иди-ка за камыши, – сказал Ричард. – Ты будешь с той стороны, а я – с этой. – И повернулся к ней спиной.
– Но она дала нам только один кусок мыла!
– Хорошо, брось мне его, когда помоешься.
Дю Шайю обошла Ричарда и снова стала к нему лицом, а когда он попытался отвернуться, схватила его за пуговицу.
– Во-первых, – заявила она, – я не могу сама помыть себе спину. А потом, так нечестно. Ты уже видел меня, значит, и я должна на тебя посмотреть. Потому ты и краснеешь, что это нечестно. А когда я на тебя посмотрю, тебе самому станет лучше.
Он убрал ее руки.
– Прекрати, Дю Шайю. В моей стране другие обычаи. Мужчины и женщины никогда не моются вместе.
– Да у меня даже третий муж не так робок, как ты! – воскликнула она.
– Третий? – изумился Ричард. – Так у тебя три мужа?
– Нет, пять.
– То есть как это пять?! Что это значит?
Она посмотрела на него так, словно он спросил, почему в лесу растут деревья.
– Так это ж моя семья. Пять мужей и наши дети.
– А детей сколько?
– Трое. Две девочки и один мальчик. – Она грустно улыбнулась. – Как давно я их не видела! Бедные дети, наверное, плачут каждую ночь. Они думают, что меня убили. До сих пор еще никто не возвращался от маженди. – Дю Шайю повеселела. – А мои мужья, когда я вернусь, наверное, перессорятся за право зачать нового ребенка… – Лицо ее снова стало мрачным. – Но, кажется, этот пес маженди уже опередил их…
Ричард протянул ей мыло.
– Все будет хорошо, вот увидишь. Иди мойся. Я сам пойду за камыши.
Он с удовольствием погрузился в прохладную воду, прислушиваясь к тому, как плещется за камышами Дю Шайю. На озеро опустился туман.
– Я никогда еще не видел, – сказал он наконец, – чтобы у женщины было больше одного мужа. Так принято у всех женщин бака-бан-мана?
Они захихикала.
– Нет, только у меня.
– Почему у тебя?
– Потому что я ношу молитвенное платье, – ответила она, словно это само собой разумелось.
– Но что это… – начал изумленный Ричард.
Не успел он договорить, как Дю Шайю неожиданно выплыла из-за камышей.
– Прежде чем я дам тебе мыло, ты должен помыть мне спину!
Он тяжело вздохнул:
– Ладно, помою. Но потом ты вернешься на свою сторону.
– Если ты сделаешь все как следует. – Дю Шайю повернулась к нему спиной.
По-видимому, она осталась довольна, потому что уплыла за камыши и стала одеваться, пока он мылся. Когда он уже одевался сам, Дю Шайю крикнула, что проголодалась и что им следует поторопиться к ужину. Она побежала к стоянке, и Ричард заметил, что и в осанке, и манере держаться у нее появилось достоинство.
Между тем уже стемнело, туман становился все гуще, и деревьев почти не было видно.
Когда оба они вышли к костру, Ричард хотел было застегнуть рубашку (второпях он не сделал этого раньше), но так и застыл, увидев странное выражение лица сестры Верны. Она в ужасе смотрела на его грудь. Он понял: она смотрит на шрам, на отпечаток ладони, не позволявший Ричарду забыть, кем был его отец.
Она спросила так тихо, что он едва услышал ее:
– Откуда это у тебя?
Дю Шайю тоже уставилась на шрам.
Ричард застегнул рубашку.
– Я же говорил. Даркен Рал ожег меня ладонью. А ты сказала, что это – просто наваждение.
Сестра Верна посмотрела ему в глаза. В ее взгляде он, кажется, впервые прочел испуг.
– Ричард, – прошептала она, – не показывай этого во Дворце никому. Никому, кроме аббатисы. Только она может знать, что с этим делать. Ей даже надо показать этот отпечаток. Но больше – никому. Ты понял меня?
– Но почему?
– Потому что они убьют тебя. Это клеймо Безымянного. Грехи отца, – добавила она еле слышно.
Откуда-то издалека донесся волчий вой. Дю Шайю вздрогнула, вглядываясь в туман.
– Ночью кто-то умрет, – прошептала она.
– О чем ты? – нахмурился Ричард.
– О волках. Когда волки воют ночью в тумане – значит кто-то умрет насильственной смертью.
