Глава 39
Кэлен повернула коня.
– Полегче, полегче, – уговаривала она, опасаясь, что конь споткнется на скользком склоне. – Вот сюда, осторожно. Вот так.
Снизу доносились крики преследователей. Кто-то, кажется, д’харианский командир, кричал, что ее ни в коем случае нельзя упустить. Его подчиненные ругались на своих лошадей, которым трудно было подниматься по горному склону. Но и Кэлен надо поторопиться: ведь, оказавшись на плато, преследователи поскачут галопом. Наконец ей удалось добиться, чтобы Ник сошел с тропы и повернул назад, пройдя между двумя соснами. Около ели с раздвоенным стволом Кэлен нашла веху, которую она сделала из обструганной ветки. Вытащив ее из снега, Кэлен стала стряхивать снег с ветвей. Плечо, задетое древком копья, все еще болело.
Проезжая по своей новой «тропе», она продолжала сбрасывать снег с ветвей деревьев, которые, распрямляясь, загораживали проход, да и снег запорашивал следы. Кэлен хотела, чтобы все выглядело так, будто снег с ветвей сдуло порывом ветра. Этому приему ее научил Ричард, и сейчас она с благодарностью вспомнила его. Но она не могла думать о Ричарде без душевной боли. И Ричард наверняка бы решил, что такой способ попытаться уйти от погони слишком опасен. Но у нее не было другого выхода, она не могла допустить, чтобы преследователи вышли по ее следам к галеанскому лагерю. Стоит хотя бы одному вернуться назад, и он наверняка расскажет о галеанцах, и их всех перережут люди Имперского Ордена. Если же те, кого послали в погоню, не вернутся, то новых преследователей пошлют нескоро, если вообще пошлют. Но и тогда Кэлен сможет выиграть время и будет уже далеко в горах, где метель заметет следы. И преследователи не смогут найти ее, тем более что сейчас она петляет, запутывая следы. А оставшиеся в лагере, конечно, уверены, что ее поймают, и заняты дележом награбленного.
Глухой стук копыт по снегу отвлек Кэлен от этих размышлений. Она оглянулась. Погоня достигла плато, и всадники снова мчались галопом. Она продолжала ехать верхом между деревьями, стряхивая снег с веток, чтобы скрыть следы, стараясь не заблудиться по дороге назад. Преследователи приближались. Кэлен наклонилась к уху коня и прошептала:
– Стой тихонько, Ник. Не шуми. – Она ласково потрепала его по холке. – Вот так. Молодец.
Погоня поравнялась с нею. Они пронеслись мимо, слева от нее, менее чем в десяти ярдах. Кэлен затаила дыхание.
Вскоре она услышала звонкий стук копыт по льду. Недалеко от того места, где она свернула, лес кончался. Луна не освещала эту часть плато, но в нескольких шагах от последних деревьев начинался крутой обрыв, с которого низвергался бурный горный поток. Зимой он не замерзал полностью, и вода продолжала струиться по льду, смывая снег с ледяных наростов.
Выехав из рощи, преследователи не успели проскакать и двадцати футов, как им пришлось на всем скаку останавливать своих лошадей на льду, недалеко от обрыва. Случись такое на замерзшем озере, где лед ровный, всадники, может, и смогли бы спастись. Но здесь лед отнюдь не был ровным, и по льду струилась вода… Да, слишком скользко, лошади стали падать, ломая ноги.
Всадники отчаянно кричали, но скакавшие сзади не сразу поняли, что так кричат вовсе не от ярости, что это предсмертные вопли… Задние стали налетать на передних. Люди падали на лед. Всадники, у которых были только недоуздки, не могли справиться с лошадьми, продолжавшими безумную гонку.
Кое-кто, поняв, что произошло, прыгал с лошади сразу же, едва выехав из рощи. Но они слишком разогнались в пылу погони, а до обрыва – слишком близко, и не избежать им участи товарищей. Кони и люди падали на лед. Упавшие отчаянно пытались как-то удержаться, но безуспешно.
Кони и люди живой лавиной низвергались в пропасть.
Кэлен неподвижно сидела в седле, невозмутимо внимая предсмертным стонам. Все произошло за несколько минут. Более пятидесяти всадников вместе с лошадьми нашли здесь свою гибель.
Когда все стихло, Кэлен спешилась и, петляя, дошла до ледяного края обрыва. В неверном свете луны на льду темнели пятна крови. Но нет ни мертвых, ни раненых здесь, над обрывом.
Уже собравшись уходить, она услышала стоны. Вытащив нож, она, осторожно ступая, направилась к краю обрыва – стоны доносились оттуда. Кэлен осторожно заглянула вниз. Ветки и листья, уносимые водой, вмерзли в лед на самом краю скалы. И из этого ледяного нароста торчало несколько толстых веток. Вот за такую ветку и уцепился человек, повиснув над обрывом на высоте около тысячи футов. Он отчаянно пытался найти опору, но мокрый лед был слишком скользким. Он дрожал от холода, его кельтонский мундир промок насквозь. Кэлен молча наблюдала за ним, пока он не заметил ее.
– Помоги! Умоляю, помоги мне! – закричал кельтонец. Кэлен показалось, что он не старше ее. Она бесстрастно смотрела на него. У незнакомца были большие красивые глаза. Такие глаза нередко вызывают восторг у девушек. Но у девушек в Эбиниссии его глаза должны были вызывать совсем другие чувства.
– Во имя добрых духов, помоги мне! – снова закричал кельтонец.
Кэлен осторожно присела на корточки.
– Как твое имя? – спросила она.
– Хьюон! Помоги же! Скорее!
Кэлен легла на лед, зацепившись ногой за толстый, извилистый корень, и ухватилась одной рукой за большую еловую ветвь. Вторую же руку она протянула кельтонцу, но так, чтобы он не смог за нее ухватиться. Она сказала:
– Я помогу тебе, Хьюон, но с одним условием. Я поклялась, что никто из ваших не получит пощады. И если ты хочешь ухватиться за мою руку, то я коснусь тебя своей силой, и ты навеки станешь моим рабом. Чтобы жить, ты должен подвергнуться действию магии Исповедницы. Если ты думаешь, что тебе удастся увлечь меня за собой вниз, прежде чем мои чары поразят тебя, то знай: я все рассчитала. Я касалась великого множества людей, и я знаю: ты просто не успеешь ничего предпринять. Ты будешь моим. Помни, Хьюон, в любом случае твоей прежней жизни придет конец. Если ты будешь жить, то уже совсем другим человеком. Прежний исчезнет навсегда.
– Прошу тебя, – прошептал кельтонец, – помоги мне подняться. Я клянусь, что позволю тебе идти своей дорогой. Мне понадобится несколько часов, чтобы добраться до лагеря у подножия, а за это время ты сможешь уйти очень далеко.
– А сколько людей в Эбиниссии просили вас о пощаде? – спросила Кэлен. – И скольких вы пощадили? Помни: я – Мать-Исповедница, и я объявила беспощадную войну вашему Имперскому Ордену. Клятва моя остается в силе до тех пор, пока жив хоть один из вас. Выбирай, Хьюон, между смертью и моим прикосновением. В любом случае прежней твоей жизни пришел конец!
– Жители Эбиниссии получили по заслугам! – прохрипел он. – Лучше я ухвачусь за руку самого Владетеля, чем за твою! Добрые духи никогда не примут моей души, если ее запятнает твое черное и гнусное колдовство. – Он презрительно усмехнулся. – Владетель тебя забери, Исповедница!
Разжав пальцы, Хьюон сорвался вниз.
Возвращаясь в галеанский лагерь, Кэлен размышляла над тем, что ей пришлось выслушать от Ригса, Карша и Слагла. Она размышляла о судьбе волшебных созданий, обитавших в Срединных Землях.
Кэлен вспоминала о мерцающих в ночи, которые жили на полянах в далеких, древних лесах. По вечерам они начинали свои пляски над цветущими полянами. Не раз доводилось ей ночью, лежа в душистой траве, вести с ними беседы о том, что волновало все живые существа, – о грезах, надеждах, любви.
Она думала и о тех прозрачно-призрачных существах, что жили на Продолговатом озере, едва различимых для глаз, которые, казалось, сами были сотворены из озерной воды. С ними она никогда не беседовала, да у них и не было дара речи; но она не раз любовалась их ночными играми на берегу озера, они хорошо понимали друг друга, и она поклялась защищать их.
Не могла Кэлен не вспомнить и о древесном народе, о таинственных существах, чей шепот как шорох листвы; тот, кто их не знает, может даже испугаться, но те, кто их знал так, как их знала Кэлен, с огромным удовольствием беседовали с этими славными созданиями. Дети древесного народа все были родственниками, потому что их корни срослись в земле. У каждого из них была своя душа, каждый мог назвать свое имя, но жизнь у всех общая. Если кто-то срубал дерево, все они мучились от боли. Между ними всегда существовала неразрывная связь. Если вырубали лес в каком-то краю, то это приносило страдания всему древесному народу. Кэлен видела их страдания. Их стоны могли бы заставить плакать даже небо.
Жили в Срединных Землях и другие волшебные существа, как и люди, наделенные волшебным даром. Впрочем, не всегда была даже граница между людьми и остальными существами. Существовали полудикие люди, наделенные волшебными свойствами, как и дикие создания, наполовину люди.
Волшебные свойства, которыми наделены многие существа Срединных Земель, отличались большим разнообразием. Были среди этих созданий и ничем не примечательные с виду обитатели Ревущих Пещер, которые могли сделать так, чтобы сквозь камень вы могли разглядеть их гнезда. Были и такие, как люди Тины, обладавшие всего одним простым магическим свойством.
Все они находились под ее опекой, под опекой Матери-Исповедницы.
Существами с двойственной природой, сумеречными существами назвал их военачальник Риге. Название это придумали Защитники Паствы, придумали потому, что те существа показывались только по ночам. Вот почему Защитники считали эти создания темными, связывая их с Тьмой Владетеля.
Защитники Паствы считали, что вся магия – это сила, с помощью которой Владетель вмешивается в дела мира живых. Они были так же неразумны, как и прочие люди. Они считали своим долгом посылать в царство мертвых всех, кто, по их мнению, служил Владетелю. А таковыми они считали всех, кто не разделял их веру. В одних странах Защитники были вне закона, но в других, как в Никобарисе, этих людей поощряли и щедро платили им.
А что, если Риге прав? Может быть, ей, Матери-Исповеднице, следовало ввести единый для всех закон, хотя бы для того, чтобы воспрепятствовать подобного рода деятельности? Однако решение таких вопросов никогда не было целью Совета. Он не пытался подчинить всех единой власти. Сила и красота Срединных Земель были в разнообразии, хотя это разнообразие включало в себя и уродство.
Впрочем, что для одних уродство, другим кажется прекрасным, и каждая страна вольна жить по своим обычаям. Запрещалось только нападать на соседей. Перед Советом стояла нелегкая задача: не переходить тонкой грани между сотрудничеством всех стран ради мира и благоденствия и вмешательством в их внутренние дела.
Но, может быть, Риге прав. В некоторых странах люди страдали от нищеты или от жестокости и бездарности своих правителей, не имея никакой надежды на лучшее. И если жизнь народов этих стран можно улучшить, установив мудрые законы и единое правление, то почему нет?
Хотя, если все народы живут по единым законам, это единообразие уничтожает возможность выбора, губит новые возможности жизнеустройства, которые в будущем могли бы оказаться лучше существующего порядка вещей.
То единообразие, которого добивался Имперский Орден, означало рабство.
Кэлен была приятно удивлена, когда заметила, что сторожевые посты галеанцев находятся теперь дальше от лагеря, чем в прошлый раз. Кроме того, они расставлены ближе друг к другу, в укромных местах, так что теперь их так просто не обнаружишь. Чандален, Приндин и Тоссидин, видимо, зря времени не теряли. Часовые узнали Кэлен, и каждый из них в знак приветствия приложил руку к груди.
Уже светало, и в лесу стало теплее. Кэлен почувствовала смертельную усталость после всего, что произошло. Но она увидела, что в этот предрассветный час в лагере никто не спит и все заняты делом, поэтому тут же забыла об усталости. Дел было слишком много.
Чандален, Приндин, капитан Райан и его помощник Гобсон беседовали с солдатами. Заметив Кэлен, все четверо поспешили к ней. Тоссидин стоял в стороне, рядом с помощником Слоаном, и оба они объясняли что-то воинам, которые молча слушали их.
Кэлен после бурной сцены во вражеском лагере и долгого бегства была еле жива от усталости. Она с трудом спешилась и подошла к четырем командирам. Те поздоровались и принялись с видимым интересом разглядывать ее.
Приндин, Чандален, Райан и Гобсон молча смотрели на Кэлен. Молчание затягивалось.
– Ну, что вы на меня уставились? – не выдержала она.
– Мать-Исповедница, ты вся в крови. Ты ранена? – встревоженно спросил Райан.
Только теперь Кэлен заметила, что белая меховая накидка испачкана и на лице кровь.
– Нет, со мной все в порядке, – сказала она тихо.
Чандален и Приндин вздохнули с облегчением.
– А что волшебник, – испуганно спросил Гобсон. – Видела ты его?
– На мне его кровь, – ответила Кэлен.
Чандален хитро улыбнулся:
– А скольких еще ты убила?
Кэлен пожала плечами:
– Мне некогда было считать. Приблизительно, если вместе с теми, кто погиб в огне, то человек сто наберется. Главное, убит волшебник. Убиты два военачальника и, кажется, еще двое ранены.
Райан и Гобсон побледнели. Чандален улыбнулся:
– Я удивляюсь, Мать-Исповедница, что ты вообще оставила там кого-то живого.
– Их там осталось еще слишком много, – невесело ответила она. – Ник сделал за меня большую часть работы!
– Я же говорил, что он не подведет, Мать-Исповедница! – обрадовался Гобсон.
– О да! Он спас мне жизнь. Если бы не этот конь, то при всей помощи добрых духов мне не миновать гибели.
Кэлен опустилась перед галеанцами на одно колено и склонила голову.
– Я решила, что должна попросить у вас прощения. Пусть вы не понимали, какими средствами этого достичь, но вы поставили свой долг перед Срединными Землями выше моего приказа, а это – высшее мужество. Я признаю, что была не права. Вы руководствовались благородными побуждениями. – Она поцеловала им руки. – Я высоко ценю ваше мужество и благородство! Я прошу вас простить меня.
– Мать-Исповедница, встань, прошу тебя, все же смотрят, – прошептал командир Райан.
– Только когда ты простишь меня, – отвечала Кэлен. – Я хочу, чтобы все знали, что вы были правы.
– А ты не понимала, почему мы собираемся это сделать, – сказал он. – Я прощаю тебя. Надеюсь, дальше все будет хорошо.
Кэлен встала.
– А я надеюсь, – добавила она с невеселой улыбкой, – что это был последний раз, когда ты не подчинился моему приказу.
Командир Райан поспешно кивнул:
– Конечно, нет… То есть я хотел сказать, конечно, да. То есть… В общем, мы всегда будем выполнять твои приказы, Мать-Исповедница.
– Я поняла, что ты хотел сказать, командир. – Кэлен тяжело вздохнула. – Но сейчас предстоит многое сделать, прежде чем мы дадим бой врагу.
– Мы?! – вскричал Чандален. – Мы собирались только кое-чему научить этих ребят, а потом надо будет поскорее добраться до Эйдиндрила. Нам нельзя задерживаться и участвовать в этой войне. Мы должны…
– Я должна поговорить с вами, со всеми тремя, – перебила его Кэлен. – Позови Тоссидина. Командир, собери своих людей. У меня и к ним есть разговор. Но пока вам придется немного подождать. Я задержусь здесь ненадолго. И поставьте для меня палатку. Мне надо поспать несколько часов.
Кэлен отвела Чандалена в сторону, а Приндин пошел за Тоссидином. Когда все трое собрались, она снова заговорила:
– Люди Тины владеют магией…
– Вовсе нет, – возразил Чандален.
– Нет владеют. Вы просто не считаете это магией, потому что для вас это – врожденное свойство, нечто естественное. И вы не знаете жизни других народов. Но ваши люди умеют разговаривать с духами умерших предков. Это и есть магический дар. Вам кажется, что так и должно быть, но у других народов такого нет. Волшебство, магия – не какая-то могущественная потусторонняя сила, а просто способ существования некоторых людей и других созданий.
– Другие люди тоже могут разговаривать с духами предков, если захотят, – возразил Чандален.
– Очень немногие. Но для большинства людей разговаривать с духами – значит колдовать. Ты и я знаем, что в этом занятии нет ничего страшного, но нам не убедить в этом других людей. Для них это зло, и тут ничего не изменить: так уж их воспитали.
– Но духи предков помогают нам, – сказал Приндин. – Они никогда не причиняли нам зла.
Кэлен положила ему руку на плечо.
– Я знаю. Вот почему я помогаю вам держаться в стороне от других, чтобы вы могли жить по-своему. Есть люди, хотя их немного, которые так же, как вы, умеют беседовать с духами предков. Это – их магический дар, как и у вас. Существуют на свете другие люди и иные создания, которые тоже обладают магическими свойствами, иными, чем у вас, но для них их способности и свойства так же важны, как ваши – для вас. Вы поняли меня?
– Да, Мать-Исповедница, – ответил Тоссидин.
Приндин кивнул. Чандален проворчал что-то себе под нос.
– Но дело тут не в том, – продолжала Кэлен, – называете ли вы это магией или нет. Дело в том, что другие люди считают вас колдунами. Многие боятся магии, считая, что все, кто занимается магией, – злые люди. Поэтому они считают злыми и опасными вас. – Кэлен указала туда, где за горами находился лагерь Имперского Ордена. – Наши с вами враги, убившие всех жителей Эбиниссии, объединились ради того, чтобы править всеми народами Срединных Земель. Они не хотят, чтобы каждый народ следовал своим обычаям, они хотят всем навязать один закон – их закон.
– Но почему они хотят править людьми Тины? – спросил Приндин. – Ведь у нас нет ничего такого, что могло бы им понадобиться. Мы никому не мешаем.
– Они боятся волшебства и хотят, чтобы мы больше никогда не разговаривали с нашими предками, – тихо сказал Чандален.
Кэлен схватила его за руку.
– Ты прав. Но этого мало. Они считают, что истребить вас – их долг перед теми духами, которых они почитают. Они считают своим долгом уничтожать всех, кто наделен магическим даром, поскольку они верят, что магия – всегда зло. А таких, как вы, они тоже считают колдунами. – Кэлен посмотрела Чандалену в глаза. – Если их не истребить всех до единого, то они рано или поздно придут к людям Тины и уничтожат их так же, как они уничтожили Эбиниссию.
Все трое долго стояли в раздумье. Кэлен ждала. Первым заговорил Чандален:
– Значит, они будут убивать всех, кто, как люди Тины, не хочет пускать к себе чужаков, кто предпочитает, чтобы его оставили в покое?
– Да. Я говорила с ними. Эти люди похожи на сумасшедших. Похоже, что они попали под власть злых духов, как бантаки или джакопо. Наши враги не внемлют голосу разума. Они уверены, что мы выполняем волю злых духов. И все угрозы этих одержимых – не пустые слова. Ты видел уничтоженный город, ты знаешь, что его защищало сильное войско. Как видишь, это – не пустые угрозы. Мне следует попасть в Эйдиндрил, чтобы собрать войско для войны с Имперским Орденом. Должно быть, члены Совета уже этим занимаются, но я должна сама убедиться, что делается все необходимое, что силы всех Срединных Земель будут объединены для этой войны. Я должна знать, что они правильно оценивают реальность угрозы. Но пока что здесь нет никого, чтобы сражаться с Орденом, не считая этих ребят. Хуже того, найдутся люди, которые присоединятся к войску Ордена из страха или ради выгоды. А это усилит врага. Поэтому многие погибнут, прежде чем из Эйдиндрила пришлют войска, чтобы разгромить Имперский Орден. Этим ребятам, галеанцам, придется вступить в бой, пока враги не уничтожили множество ни в чем не повинных людей. Эти ребята сами пошли на войну, чтобы защитить свой народ, другие народы Срединных Земель, подобно тому, как вы защищаете свой народ. Мы должны им помочь. Мы не можем допустить, чтобы это войско убийц свободно разгуливало по всем Срединным Землям, делая свое черное дело и вербуя новых союзников. Поэтому мы должны сейчас начать бой вместе с галеанцами, научить их сражаться, чтобы они не были такими беспомощными, как сейчас. Мы должны помочь им выиграть первый бой, и они смогут обрести уверенность в себе. После этого мы спокойно отправимся в Эйдиндрил.
– А ты вызовешь свой гром, чтобы помочь нам? – спросил Чандален.
– Нет, – тихо сказала Кэлен. – Ночью я уже пыталась, но неудачно. Мне трудно объяснить тебе, в чем тут дело, но мне кажется, причина неудачи в том, что я раньше вызывала к жизни эту особую магическую силу ради Ричарда, а в других случаях она мне неподвластна. Мне очень жаль.
– Но тогда как же тебе удалось убить столько воинов? – удивился Чандален.
Кэлен коснулась рукой его костяного ножа.
– Таким же способом, которому твой дед учил твоего отца, а он – тебя. Я делала не то, чего они ждали от меня. Я не приняла их условия боя. Они любят пить, но когда они напьются, то хуже соображают и медленнее двигаются.
Тоссидин показал пальцем в сторону лагеря.
– Эти люди, – сказал он, – тоже любят выпить. Мы запрещаем им пить, но некоторые здорово злятся на нас. Они считают, что имеют право пить.
Кэлен покачала головой:
– Они также считали, что можно вот просто так взять да и напасть на врага, даже если у того войско в десять раз больше. Мы должны научить их, что надо делать, а чего не надо.
– Они не хотят нас слушать, – обиделся Приндин. – Они постоянно спорят с нами, говорят: «так всегда делалось» или «так надо». Эти люди признают только то, чему их когда-то научили.
– И все же нам придется научить их, – сказала Кэлен. – Они должны усвоить именно те методы борьбы, которые принесут победу. Поэтому вы и нужны мне. Если вы сейчас мне не поможете, то многие люди, не исключая и ваших соплеменников, вскоре будут безжалостно истреблены.
Нависло молчание. Наконец заговорил Приндин:
– Мы поможем тебе. Мы с братом выполним твою просьбу.
– Спасибо, Приндин, – улыбнулась Кэлен. – Но в этом деле решение зависит не от тебя, а от Чандалена.
Братья украдкой посмотрели на Чандалена, который, в свою очередь, устремил на Кэлен взгляд, исполненный яростного негодования.
Наконец, тяжело вздохнув, он сказал:
– Ты – очень упрямая женщина. Из-за твоего упрямства тебя могут убить, если мы втроем не останемся здесь, чтобы научить тебя уму-разуму. Мы пойдем вместе с тобой убивать этих злых людей.
Мать-Исповедница вздохнула с облегчением:
– Благодарю тебя, Чандален! Теперь я пойду к галеанцам и расскажу им, с чего начать. – Зачерпнув ладонью снег, она стала очищать лицо от засохшей крови. – Вам удалось хоть немного поспать этой ночью?
– Немного удалось, – кивнул Чандален.
– Хорошо. После разговора с ними мне самой надо будет немного поспать. А вы пока можете рассказать галеанцам, как ездить без этих повозок. Научите их быть сильными, подобно вам. Вечером мы начнем убивать врагов.
Чандален вновь кивнул:
– Да, сегодня вечером.
