Книга: Человек без прошлого
Назад: Глава вторая
Дальше: Глава четвертая

Глава третья

В которой появляются воры, русские торговцы и космические пираты.

 

— Куда теперь? — спросил Дымов, сидящий за рулем.
— У меня тут появилась неплохая мысль. Рули в сторону космопорта.
«Брекен» прибавил ход, и в течение часа напарники не перебросились ни словом.
Когда вдали замаячили вышки космопорта, за окнами машины стали появляться редкие строения запущенных бараков, а потом потянулись убогие лачуги, Дин попросил снизить скорость.
— Ты посматривай налево, а я направо, — попросил он Дымова. — Эти районы вокруг космопортов я изучил во время своих странствий неплохо. Они воруют электричество, но пользуются им только в центре поселка, где есть несколько баров да небольших магазинчиков. Увидишь небольшой отсвет в глубине строений, сворачивай туда. Нам не нужна ни эта машина, ни наши шикарные шмотки. Мы обменяем наш автомобиль на что-нибудь менее броское и переоденемся. На сегодня мы два парня одной из банд города, за которыми гонится полиция. Не встревай в разговор, говорить буду я.
— Понял, — кивая головой, произнес журналист.
Они проехали примерно с километр, когда Дымов свернул с трассы, указав пальцем через стекло на слабое свечение между лачугами.
Дин утвердительно кивнул, подтверждая правильность сделанного водителем выбора. Машину начало кидать на ухабах. С обеих сторон потянулись грязные покосившиеся строения. В открытые окна потянуло такой вонью, что напарники, не сговариваясь, быстро закрыли их. Тряска продолжалась минут пятнадцать, но в конце концов автомобиль выехал на небольшую освещенную площадку.
Перед капотом машины стояло небольшое кирпичное здание с ярко освещенными окнами. Справа и слева от него располагались сараи и лачуги, из их открытых дверей вырывались потоки света.
Дин снял пиджак и кобуру с бластером, расстегнул манжеты рубашки, отсыпал в носовой платок немного зеленухи и, засовывая сверток в карман, предупредил:
— Закройся в машине и не вздумай выходить. Тебя не тронут, пока не прикажет цефик, он тут старший, попробую договориться с ним. Что бы ни случилось, ни в кого не стреляй, разве что поверх голов. Следи. Если я разобью окно, то попробуй отсюда вырваться. Рви до упора и никого не жалей. Не вздумай идти спасать меня. — С этими словами он хлопнул дверью и, не задерживаясь на улице, шагнул за порог притона.
Внутри было светло и относительно чисто. Все столы, а их было на первый взгляд около двадцати, были заняты посетителями, одетыми в самое живописное, немыслимое тряпье. При появлении Дина шум в зале стих, но он, не обращая ни на кого внимания, прошел к барной стойке, располагающейся прямо напротив входа.
— Налей-ка мне сполоснуться, — потребовал он у бармена, тщедушного мужичонки, одетого в майку неопределенного цвета со шляпой на голове, поля которой обвисали и местами были обкусаны. Проговорив, он небрежно бросил на стойку купюру в пять федов. Деньги мгновенно исчезли, а на их месте появился грязный стакан с мутной жидкостью. Внутренне содрогнувшись, Дин взял его и, не колеблясь ни минуты, опрокинул в рот.
— Знатное пойло. Давненько не пробовал, — одобрил он, вытирая рукавом губы.
Дин чувствовал, что часть посетителей покинули свои столики и начинают собираться сзади, — пора было переходить к основному действу.
— У меня есть небольшое, но выгодное дело. Я хочу его решить с вашим цефиком, — громко, чтобы слышали окружающие, сказал Дин в лицо бармена, бросив пустой стакан на стойку.
— Цефика сейчас нет. Говори со мной, — ответил бармен.
— Хочешь взять слив? А что ты расскажешь хозяину, чопик, когда мой товарищ разнесет через минуту вашу халабуду из обрезка.
Толпа за спиной слегка зашевелилась. Некоторые стали оглядываться на дверь.
— Я тут чоп, — гордо заявил бармен, — и решения в отсутствие цефика принимаю сам.
— Ладно. Налей еще мути и сгоняй, чопик, за хозяином. Да не забудь, плесни гадам за меня по знакомству. — Дин бросил на стойку еще одну купюру. — Шевелись, мне по свету не протолкнуться.
Пришелец пил, как они, разговаривал, как они, и было видно, что он не ставит свою жизнь ни в грош, как они, и чоп сдался. Налив еще один стакан гостю, он поставил на стойку двухлитровую бутыль мути, которую тут же схватила какая-то грязная рука и растворилась в зале.
Напряжение несколько спало. Первое столкновение он выиграл, но это ничего не значило. Войти было просто, выйти — вот главная задача.
Видимо, бармен подал сигнал, потому что не успел Альбрайт допить свой второй стакан, как сбоку, из-за шкафа с бутылками, к нему вышел крепкий мужчина, одетый в чистую целую одежду, и с интересом стал рассматривать Дина. Альбрайт напрягся: сейчас либо его признают за своего, либо он не выйдет из этого притона.
— Зачем ты хотел меня видеть, гаденеш? — спросил мужчина.
Дин расслабился. Гаденешами, или иначе отступниками, на сленге космопортовского низа считались люди, которые были своими, но по каким то причинам ушли из этой среды.
— Сквозняк вокруг поднялся, цефик. К кому еще, как не к своим обратиться. Круг поменять надо. Как скажешь, грязью рассчитаюсь.
Смысл фраз обоим собеседникам был понятен. Гость хотел сменить свою орбиту, улетев на другую планету, и просил ему помочь, при этом обещая оплатить услугу.
— Ну что ж, проходи. — Цефик толкнул ногой одну из секций барной стойки, открывая проход внутрь помещения.
Дин не тронулся с места. Проверка продолжалась. Чтобы войти, ему нужно было сильно согнуться, проходя под поверхностью стойки. Голова согнувшегося человека первая оказывалась на той стороне, и очень часто по ней наносился сильнейший удар. Он знал об этом.
— С радостью, гость, — сказал он, смотря в глаза цефику.
Главарь усмехнулся и поднял одну из секций столешницы барной стойки.
Альбрайт прошел на территорию хозяина и двинулся за его спиной по узкому коридору. Пройдя мимо нескольких дверей, Дин с цефиком вошли в чисто убранную комнату. Обстановка кабинета хозяина отличалась простотой: два стола буквой Т, несколько стульев, простой шкаф, сквозь стекла которого просматривались книги, бутылки и посуда, огромный сейф в углу и абстрактная картина на стене за креслом хозяина кабинета. Все это освещалось сверху голой стосвечовой лампочкой.
— Рассказывай, — потребовал цефик.
Придумывать здесь ничего не стоило, и Дин рассказал, что несколько лет тому назад входил в общину космопортовских братьев на Протосе, а потом изложил подлинную историю появления их на планете и нападения в отеле, причиной которого, по его словам, являлось наличие у него с напарником значительной суммы денег.
— Похоже, ты не врешь, гаденеш, — задумчиво произнес хозяин кабинета. — Я скажу тебе больше. Клиника твоего полоумного профессора сгорела пару часов назад. Лабораторный корпус взорван. Я думаю, что там поработали серьезные люди и дело не в твоей грязи.
Альбрайт молча пожал плечами.
— Я тебе помогу. Куда ты хочешь сойти? — спросил цефик.
— Мне подойдет любой круг нижнего сектора, — ответил Дин.
— Думаю, что ты сможешь отправиться еще сегодня, — что-то про себя просчитывая, задумчиво сказал главарь. — Как с расчетом?
— Назови цену. Но у меня еще две просьбы.
— Говори.
— На танце стоит машина, я думаю, ее не стоит продавать. И еще мне с напарником нужно переодеться.
— Хорошо. Ты даешь мне руку?
— После посадки.
— Ты нагл.
— Я осторожен.
Слова цефика не расставались с делом. Через полчаса родная мать не узнала бы партнеров в столь живописных одеяниях.
Три часа они тряслись по ухабам в гремящем всеми своими сочленениями грузовичке. Объехав стороной космопорт, двинулись в абсолютную темноту, без каких-либо ориентиров. Наконец на горизонте появилось бледное пятно света, и по мере приближения к нему машины стали проявляться очертания довольно высоких построек.
— Это ремонтная база, — повышая голос, чтобы его услышал журналист, почти прокричал Дин. — Здесь очень слабый режим контроля и нет таможни. Если бы цефик нам не помог, мы все равно попробовали бы просочиться именно здесь.
Дымов подтвердил, что услышал напарника, кивком головы.
Не доехав метров сто до огораживающего базу забора, грузовичок остановился. Водитель, юркий молодой парнишка, с обрезком арматуры в руках, ни слова не говоря, нырнул в темноту, и они последовали за ним. Когда они его догнали, он уже приподнимал люк канализационного колодца. Все трое спустились в шахту и, хлюпая в мелких лужах ногами, двинулись за проводником, подсвечивавшим себе путь фонариком. Поднявшись по другой шахте на поверхность, они оказались под стеной здания. Из серой мглы навстречу шагнул человек и, пошептавшись с проводником, махнул им рукой. Следуя за новым провожатым, напарники забрались в громадный трейлер, доставивший их по ровному бетону посадочных площадок до обтрепанного временем борта космического грузовика. Не беспокоясь о наличии у трапа сотрудника охраны, проводник откинул борт машины, и они стали переносить в трюм мешки и ящики. Неизвестно откуда появилась еще толпа оборванцев, человек двадцать, и работа пошла быстрее. Еще до ее окончания Дина и Михаила в трюме грузовика задержал член команды, судя по грязному, заляпанному следами смазки комбинезону, механик. Он отвел их в пустой коридор и сдвинул в стене неприметную металлическую панель. Михаил нырнул в темноту ниши, а Дин был остановлен у входа. Ни слова не говоря, Альбрайт сунул в грязную ладонь мужчины пять тысячефедовых купюр, отдал руку за посадку на транспортник. Панель закрылась, и наступила тишина. Обнаружив на полу своего убежища тряпье, напарники устроились на нем и стали ждать старта. Уже в космосе их переодели в рабочие комбинезоны и проводили в каюту к капитану.
— Мы идем в нижний сектор на Плаву, — сообщил им дородный мужчина в помятом кителе гражданского флота. Жить будете в трюме с механиками. Расчет по прибытии через пять суток.
Разговор был окончен, их проводили в трюм, где обитала техническая часть команды грузовика. Делать было абсолютно нечего. Механики с разговорами не приставали, и путешественники только ели, спали, а в свободное от этих занятий время обсуждали пути своего дальнейшего передвижения. Было решено добраться до Протоса и попасть к мусорщику Борису. Дальнейшее будет зависеть от информации, полученной от него.
Высадка на Плаве не принесла никаких неожиданностей. Опять ящики и мешки, погрузка в трейлер, и они вместе с толпой таких же бродяг оказались за воротами грузовой части космопорта.
Доехав на попутной машине до окраины Юсариса, ближайшего города от космопорта, зашли в первый попавшийся магазин и сменили свое тряпье на рабочую одежду местного покроя. Сняв номер в ближайшей третьеразрядной гостинице, привели себя в порядок: помылись и побрились. Теперь они сливались с толпой. Стали невидимы для полиции.
Плотно пообедав, двинулись в город. Поближе к центру в небольшом супермаркете вновь преобразились. На этот раз они выглядели как два юсарисанина среднего достатка, спешащих по своим делам. Легализация прошла успешно и тихо. Это обнадеживало. Похоже, хвоста за ними не было, но Дин не особенно обольщался на этот счет. У мафии и полиции длинные руки, и неизвестно еще, у кого длиннее.
Имеющиеся у них удостоверения личности нельзя было показывать. Использовав их хоть раз, можно было уверенно ждать в ближайшее время нового нападения.
Бродя по улицам, Дымову в голову пришла мысль, которой он поделился с Альбрайтом. Обсудив, напарники решили, что можно попробовать ее реализовать. Идея была достаточно проста, ее основой являлся менталитет русской национальной спайки, не разрушенный сотнями лет расселения человечества в космосе.
Большинство наций в урбанизированном обществе давно слились в космополитический конгломерат, растеряв свои традиции и особенности культуры. Только русские, услышав на просторах космоса родную речь, не могли пройти мимо друг друга. Почти на каждой планете, где появлялось несколько человек этой национальности, постепенно возникали кварталы или отдельные их поселения. Память предков, сохранившиеся дедовские и отцовские традиции, по-прежнему сплачивали этот народ. Их с удовольствием брали на службу в полицию, отмечая отвагу и бескомпромиссность. Присутствие русских цементировало армейские подразделения, становившиеся более стойкими и смелыми в боях.
План наших друзей был прост. Нужно было найти русский ресторан или церковь, а дальнейшие контакты с соплеменниками Дымов брал на себя, утверждая, что им должны помочь. Решено было начать с ресторана и, если уж там ничего не получится, повторить попытку со святыми отцами.
Городская справочная служба без промедлений выдала им три адреса ресторанов с русскими названиями: «У Емели», «Самовар» и «Медведь». Немного поразмышляв и определив маршруты, которыми можно было проехать до цели, друзья остановились на «Медведе». Ресторан находился на другом конце города, но это был не центр, и днем там не могло быть много посетителей. Можно, не торопясь, оглядеться и попытаться установить нужные контакты.
Доехав на подземке до нужной станции, они поднялись на поверхность и оказались в низкоэтажной части города. Свечки двенадцати-, пятнадцатиэтажных домов встречались редко, в основном кварталы застройки состояли из старых пятиэтажек. Прохожих было немного, проезжая часть улиц не пестрела яркими многометровыми седанами электромобилей.
Трехэтажное здание ресторана они увидели издалека. На его крыше возвышалась фигура огромного медведя с перекинутым через одну из лап расшитым полотенцем.
Войдя в зал, спутники огляделись. Старинная деревянная мебель. Столы накрыты длинными белыми скатертями, тяжелые шторы на окнах и прямой ряд вычурных люстр по потолку. Никакого пластика, блестящего металла и урбанизированной подсветки помещения. Обеденный зал располагал к отдыху, отгораживая посетителей от летевшего за окнами бешеного ритма жизни мегаполиса.
К ним тут же подошел распорядитель, одетый, как показалось Дину, несколько странно, скорее всего, это был национальный наряд, и спросил, где бы они хотели присесть. Большинство столов были пусты, хотя наступило обеденное время. Видимо, простые жители ближайших кварталов предпочитали в перерыв принимать пищу в более простых и дешевых заведениях.
Дымов сразу перешел на родной язык. Распорядитель, назвавшись Максимом, расплылся в улыбке. Они выбрали столик в глубине зала, и Дин по привычке сел лицом ко входу. На столе лежали папки с меню, но в данном вопросе Альбрайт полностью полагался на выбор Михаила.
Обед затянулся и состоял из нескольких блюд и напитков. Русская кухня Дину понравилась, но сейчас его больше интересовали люди. Когда с едой было покончено, а на столе остались пара графинов и стаканы, Дымов встал и отошел поговорить с распорядителем. Бара в ресторане не было, и он сел за столик администратора, стоящий у входа на кухню. Разговор соотечественников продолжался минут двадцать. Максим исчез, а Михаил вернулся к столу.
— Сейчас здесь нет человека, способного нам помочь, — сообщил он. — Максим передаст нашу просьбу, и вечером мы должны сюда вернуться. Здесь рядом есть приличная гостиница, мы сможем отдохнуть там.
Они расплатились и покинули ресторан. Каждый понимал, что их сообщение проверят и только после этого будет решаться вопрос об оказании помощи. Оставалось ждать.
Вечер принес ощутимую прохладу, а с ним и уверенность в том, что им будет оказана помощь.
Когда они вошли в фойе ресторана, Максим встретил их как старых, уважаемых клиентов.
— Прошу за мной, господа. К сожалению, все столы у нас заняты, но для вас мы попросили потесниться одного из наших старых друзей. Не надо отказываться, — не останавливаясь, продолжал распорядитель, хотя друзья и не думали этого делать. — Этот капитан торгового флота — милейший человек и не будет вам докучать. Наоборот, если вы заинтересуетесь, то он может рассказать очень много интересного. Милейший человек, не сомневайтесь. — Так скороговоркой частя, не останавливаясь ни на секунду, Максим проводил их почти через весь зал, подведя к столу, за которым сидел хмурый, крупного телосложения мужчина, с глубоким шрамом на правой щеке. Дин сразу определил, что шрам сабельный, и обнаружил, что на левой руке сидевшего отсутствовал указательный палец.
— Капитан Усатов, — как бы представляя и одновременно обращаясь к сидевшему, продолжал тараторить Максим, — благосклонно позволил разделить с вами свой вечер.
— Усатов Ждан Северович, — приподнявшись со своего места, с легким поклоном представился капитан и, не дожидаясь ответа гостей, добавил: — Прошу к столу и без стеснений.
Все расселись. Максим застыл за спинами пришедших, ожидая распоряжений.
— Ну что стоишь столбом? Быстренько кликни человека, да пусть зря не бегает, а сразу несет заливное, соленых грибочков да штоф холодной, и гляди у меня там, — прогудел капитан.
Максим мгновенно исчез. Буквально через секунду у стола появился молодой официант, и закуски были расставлены перед гостями. В центр стола был водружен графин с запотевшими на стенках крупными каплями влаги.
— Со знакомством, господа, — проговорил Усатов, разливая по граненым рюмкам водку.
Все встали, чокнулись и с видимым удовольствием медленно выпили холодную влагу, побежавшую огненным ручейком по пищеводу.
— Закусывайте, закусывайте, — видя, с каким удовольствием Дымов хрустит твердым соленым грибом, пригласил капитан. — Водочка тут знатная, а грибы я сюда сам аж со Свободы доставляю. Знатные там умельцы этого дела. Где бы ни спробовал груздя, сразу как дома побывал.
— А где же ваш дом? — чтобы поддержать разговор, задал вопрос Дин.
— Где же, где. Да все там же, на Свободе. Русский корень крепок, везде примется, ни холодов ни ворогов не боится, дружбу любит водить, да и выпить не дурак, — продолжал Усатов, разливая гостям по второй. — Бог троицу любит, давайте, господа, по второй за дело доброе выпьем, а потом уж к горячему.
Так за шутками и прибаутками капитан за весь ужин не дал гостям сказать почти ни слова. Третью выпили за первым горячим блюдом. Усатов махнул рукой. Подскочивший официант молниеносно забрал и унес графин с водкой.
— Хожу я по этому космосу, значит, — продолжал Усатов, — на своей собственной посудине, прозывается она «Вепрь». Это на Руси, значит, кабан был такой дикий. В лесу али где еще никого не боялся, спуску не давал. Ну вот, значит, и мы стараемся, — заедая окончившийся ужин киселем, сообщил Ждан Северович. — А посему отбываем мы сегодня на Легу, и до того понравились вы мне, что предлагаю прогуляться туда со мной. Парни вы видные да застольники хорошие. Полет дальний, каютка удобная, что еще надо хорошему человеку.
Напарники уже давно поняли, что капитан им не просто так все рассказывает, и молча кивнули головами.
— Вот и славненько, вот и ладно, — гудел Усатов. — То-то я вас побалую икрой белужьей, мы тут про нее совсем забыли, — вытирая салфеткой губы, сказал он. — Ну что, хватит чревоугодием заниматься, благословясь, и на корабль пора, — закончил он, вставая из за стола.
Чинно идя за спиной капитана, они покинули ресторан, сопровождаемые до дверей услужливым Максимом.
— Ты, Максимушка, не печалуйся, все путем будет, — попрощался капитан, шагая в раскрытую перед ним дверь, на тротуар ночного города.
Идти никуда не пришлось, в нескольких метрах вспыхнули фары, и подъехавший автомобиль остановился напротив них.
— Прошу садиться, гости дорогие, — предложил капитан, открывая дверь и первым забираясь в салон.
Друзья последовали за ним и еще не успели закрыть за собой дверь, как машина стала разгоняться по улице.
— Петро, ты там не балуй, поаккуратней, — прикрикнул на водителя капитан.
— На вас не угодишь, Ждан Северович, — ответил молодой голос. — То, что тащишься, как черепаха, то не гони.
— Дак кто быстро ездит, когда по тротуарам такие красотки ходют. Вот и не след торопиться в этом случае.
— Узнает Марь Петровна про тех красоток, куды деваться будете, господин капитан?
— Да кто ей расскажет, не ты ли, шалапут?
— Не я, конечно, Ждан Северович, но эти бабы как-то сами все своим носом чуют.
— На «Вепре» укроюсь, если что. Хватит зубоскалить, дело тут у меня. Работай, не отвлекай.
— Работай, работай, — видимо, по инерции разговора, более тихим голосом проговорил водитель и замолчал.
— Так, господа, приступим к делу, — сказал капитан сухим деловым тоном, и напарники поняли, что начинается серьезный разговор.
— Тебя, Михаил, мы хорошо знаем, думаю, не подведешь. За человека поручился, имей в виду, спрос с тебя будет. Вы, значит, мои обычные пассажиры. «Вепрь» — полугрузовик, полупассажирское судно. Вот ваши документы. Ты, — капитан передал пластиковое удостоверение Дымову, — Кокорев Сергей Петрович, бизнесмен средней руки, идешь на Легу — проведать свою больную тетю. Ну а ты Роб Килайнис, с Урума, летишь с пересадкой до Ании, подписывать контракт на поставку красной древесины. Все ваши вещи уже на корабле, так что с таможней никаких проблем не будет, да и знают они меня хорошо.
— Ждан Северович, а вот с этим что на таможне делать? — спросил Дымов, распахивая полу пиджака, откуда выглянула рукоятка Свена.
— Будете выходить, оставьте игрушки на заднем сиденье, Петруха позаботится.
— Ну вот, как что — Петруха позаботится, Петруха позаботится. — Трое в салоне весело рассмеялись. Было очень заметно, что привычку повторять слова водитель приобрел от своего капитана.
— Помолчи, балабол, — остановил Усатов водителя. — Что-то еще есть, о чем я должен знать?
— Зеленуха.
— Эта дрянь как к вам прицепилась?
— Случайно попала. Хотели в расчет отдать за доставку сюда, да цефик деньги потребовал, светиться не стали, вот и таскаем. По нулям сидели, думали, пригодится.
— Давай ее сюда.
Михаил передал капитану пакет. Усатов открыл его, посмотрел на содержимое и, распахнув окно, высыпал наркотик на дорогу, выбросив и упаковку.
— Я этой дряни терпеть не могу. Человека делает слабым и на голову убогим, — объяснил Ждан Северович свой поступок.
До космопорта в машине все молчали. Гости запоминали свои анкетные данные. У капитана были свои думки.
— Ну с богом, хлопцы, — напутствовал их капитан, когда машина остановилась недалеко от входа пассажирского терминала. — Встретимся на борту.
К таможенному досмотру они подошли раздельно, как незнакомые люди, проблем никаких не возникло, и через час уже поднимались по опущенному грузовому пандусу в недра грузо-пассажирского «Вепря».
В каюту их проводил высокий крепкий парень в чистом комбинезоне, на груди которого красовалась эмблема в виде оскаленной головы этого животного. Коридоры и каюта поражали идеальной чистотой. Несмотря на говорливый, веселый характер, капитан Усатов держал экипаж в ежовых рукавицах.
Стартовали практически сразу; похоже, что ждали только последних пассажиров.
Когда корабль вышел на рейсовый режим, закончив все необходимые маневры, в каюту вошел Петр, водитель капитана, и предложил пройти в кают-компанию. Хотя голода они не ощущали, тут же решили прогуляться по кораблю, тем более что провожатый предупредил: питаться им придется именно там. В каютах, кроме капитанской, запрещен прием пищи.
На борту «Вепря» было двенадцать пассажиров вместе с Дымовым и Альбрайтом. Из них четыре женщины. Превратившись в Кокорина и Килайниса, напарники строго соблюдали свою маскировку. Все быстро перезнакомились. Дину очень понравилась стройная блондинка с длинными распущенными по плечам волосами, лет двадцати пяти, представившаяся Любой, но не назвавшая ни своей профессии, ни цели путешествия.
В веселой компании время летело быстро, и не чванливый, простой в общении Килайнис тоже привлек внимание девушки. Утром после завтрака кают-компанию посетил капитан. Поинтересовавшись самочувствием и потребностями пассажиров, Усатов провел с ними больше часа. Заметив интерес молодых людей друг к другу, он в один из моментов подошел к ним, обнял девушку за плечи, и она доверчиво положила ему голову на плечо.
— Это моя племянница, — сказал капитан, глядя в глаза Дину, — чур не обижать стрекозу. — И весело рассмеялся. Люба тоже залилась веселым смехом.
Признание капитана несколько остудило пыл Альбрайта, и вечером он отказался идти в кают-компанию на посиделки, сославшись на то, что ему надо поработать с документами. Его не стали уговаривать, и веселая компания удалилась.
Дин лег на диван и уставился взглядом в потолок. Почему жизнь так несправедлива к нему. На его долю только и выпадают стрельба, погони, теперь еще потеря памяти. Что его ждет дальше?
Казалось, судьба вновь посмеялась над солдатом. С дивана его подбросил сигнал тревоги. Сирена в коридоре заунывно стонала.
Как и все пассажиры, Дин в считанные секунды оказался в кают-компании. Никто ничего не понимал. Все тревожно переглядывались и спрашивали друг у друга, что случилось.
Ожидание длилось недолго. В кают компанию вошел офицер с нашивками старшего помощника.
— Минуточку внимания, господа, — проговорил он.
Хотя с момента его появления установилась мертвая тишина.
— Нас преследует неизвестный корабль. Мы увеличили ход, но он нас все равно настигнет через три-четыре часа. Требование капитана — всем разойтись по каютам и не мешать экипажу выполнять свои обязанности. Без разрешения выход из кают запрещен. Виновные будут отправляться в карцер.
Видя, что пассажиры уже раскрыли рты, чтобы задать ему вопросы, он пресек эти порывы на корню.
— В настоящее время у меня нет для вас никакой другой информации. Возможно, позже по трансляции капитан свяжется с вами. — Закончив фразу, он развернулся и быстрыми шагами покинул помещение.
В молчании все разошлись.
— Не по наши ли души этот корабль? — вернувшись в каюту, задумчиво произнес Дымов.
— Мне кажется, ты прав. Это еще одна попытка добраться до моей шкуры, — ответил Дин. — Не дают им покоя эти проклятые пятьсот миллионов.
— А если это полиция?
— Не думаю. Зачем им гонки в космосе. Если бы они нас вычислили, то спокойно дождались бы посадки на Леге и арестовали в космопорту.
— Похоже, ты прав. Тогда кто? Опять «Дьяволы»?
— Скорее всего, они. Правда остается еще один вариант. Корсар.
— Корсары не трогают корабли, портом приписки которых является Свобода. Себе дороже. Если они отследили нас еще в порту, то точно знают, что «Вепрь» русский.
— Значит, все-таки «Дьяволы». Миша, вы говорите, подвести под монастырь. Вот мы твоих друзей и подвели.
Разговор прервался, напарники чувствовали свою вину и лихорадочно обдумывали пути возможного выхода из создавшегося положения.
Примерно через два часа в их каюту без стука зашел Усатов и присел на диван.
— В общем так, мужики. Тянуть кота за хвост я не буду. Это корсар. Били мы их, учили. Да учение, видимо, впрок не пошло. Барон Урген, собственной персоной, на своем «Крестоносце». Требует остановиться и выдать Кокорина и Киляйниса. После этого «Вепрь» может следовать дальше. У него на борту примерно сто человек абордажной команды да экипажа еще человек тридцать-сорок. Наглый, даже видео включил. Мы послали SOS, но он, гад, нас глушит. Что скажете?
— А говорить тут нечего, Ждан Северович, — с жаром заявил Дымов. — Мы вас в это втянули, мы и расплачиваться должны.
— Ну а ваше мнение, господин Киляйнис? — обратился капитан к молчащему Дину.
— Я полностью согласен с Дымовым. — Дин поднял взгляд и твердо посмотрел в глаза капитана.
— Видите ли, они согласны, — загремел на всю каюту капитанский бас, и его рука, сжатая в кулак, гневно ударила по колену. — Отдай, дядя Ждан, козликов на заклание. Я не за этим к вам пришел. С каких это пор Свобода кого-то выдавала. Выдать, — зло фыркнул он. — А куда прикажете мне деваться? На Свободу хода не будет. Чтобы капитан Усатов всякой мрази боялся? Не дождетесь. Ни в жизнь. Давайте покумекаем, что делать будем. Если придется, костьми ляжем, но флага не спустим и позора не примем.
— Сколько у нас бойцов? — видя, что капитан уже принял твердое решение драться, спросил Дин.
— Вместе со мной двадцать два человека. Двадцать три, — поправил он себя.
— Мне кажется, что нас двадцать пять, — проговорил Дин, увидев подтверждающий его слова кивок Дымова. — Бесспорный перевес на их стороне, и я предлагаю сдаться.
Увидев разгневанное лицо Усатова и чувствуя готовые сорваться с его губ ругательства, положил свою ладонь на колено капитана, останавливая его этим движением.
— Скажите, капитан, как будет действовать Урген, если мы не подчинимся его требованиям? Вы ведь хорошо знаете их тактику.
— Ничего особенного он выдумывать не будет, — подавляя в себе гнев от последней фразы Дина, сказал Усатов. — У него четыре орудия и большой боевой лазер. Они расстреляют нас с большой дистанции, а потом выбросят три-четыре абордажных бота. Пробьют борта в четырех местах — и конец, держать их некому. Скажу больше. Обещание после вашей выдачи отпустить «Вепрь», скорее всего, обман. Зачем им рисковать. А так пропал «Вепрь» и пропал. Рассказывать, что случилось, некому.
— Вот и я так же подумал, — задумчиво произнес Дин. — Нам нужно расчленить их силы и нанести удар первыми.
— Ну-ка, ну-ка, излагай поподробнее, — заинтересовался капитан.
— Если вы согласитесь, капитан, действовать будем следующим образом. Когда они нас догонят и обстреляют, мы сделаем вид, что испугались и ложимся в дрейф. Скорее всего, будут бить по дюзам. Хорошо бы сохранить хоть один двигатель. Выходите на связь и предлагаете передать меня и Дымова к ним на борт. Они знают, что челнока у нас нет. Блок со спасательными капсулами заклинило. Предложите им стыковаться шлюзами. Команды с абордажных ботов они не снимут. Будут думать, что это обман. От стыковки они не должны отказаться. Здесь жадность сыграет роль. Кроме нас еще груз можно заполучить. Да и, думаю, мстительны они по характеру. Над слабым поиздеваться — это им в самую радость.
— Это ты точно подметил, — прогудел капитан.
— Так вот. Считаем. Три бота по двадцать человек. Шестьдесят в минусе. В первой драке они не участвуют. Против наших двадцати пяти их сорок. Учитывая ширину коридора, почти уравнялись.
— Правильно мыслишь. Говори дальше.
— Шлюз открываем и идем на их корабль. Абордажные команды они снимать какое-то время с ботов не будут, так как в силах своих уверены. Перевес-то на их стороне. Любым способом надо пробиться в их центральный коридор, после этого я останусь у них, а вы отходите обратно, подрываете стыковочный узел и начинаете уходить.
— Постой, постой. Для чего ты хочешь остаться на «Крестоносце»?
— Надеюсь, взрывчатка у вас найдется? — не отвечая на вопрос капитана, спросил Дин.
— Есть кое-что. Грамит подойдет?
— Прекрасно. Так вот, пока вы не разогнались, они выбросят абордажные боты. Скажите, капитан, что на «Вепре» с вооружением?
— Малый боевой да две мухобойки. Больше грузовику не положено.
— А для абордажников?
Усатов несколько замялся. А потом махнул рукой.
— Не сомневайся, все найдем, даже с запасцем. Таскаем с собой потихоньку. Мало ли. Вот и сгодилось.
— Я почему-то и не сомневался, — ответил Дин. — Сразу уходите в нижнюю полусферу. К мухобойкам стрелка посадите хорошего. Два бота он должен снять, иначе нам их не победить. Они сверху заходить будут. Вот по дюзам пусть и бьет.
— Есть добрый хлопец. В муху попадет. За это не думай. Сделает. Но далеко мы не уйдем, достанет нас «Крестоносец» лазером либо пушками. Даже разгоняться не будет.
— Вот для этого я у них на борту и останусь, чтобы они не достали. Рвану распределительный энергоблок. Пушки, конечно, работать смогут, но ручная наводка это не так просто. Расчетные комплексы-то потухнут. Вот, собственно, и все. Вы разделываетесь с абордажниками и возвращаетесь забрать меня. Еще один момент, капитан. У вас есть схема «Крестоносца» или подобного корабля этой серии? Не хотелось бы время терять, отыскивая энергоблок.
— Хорошо рассудил, грамотно. Схему найдем. Ну а если у тебя что не так пойдет?
— Может что и не так пойти. На войне как на войне. Но у вас тоже есть хорошие поговорки. Кажется, звучат так: или пан, или пропал. Вот еще одну помню: кто не рискует, тот не выигрывает.
— У нас говорят: кто не рискует, тот не пьет шампанское, — ответил капитан. — Глядишь, после дела и выпить успеем. Я пошел. К вам позже Петра пришлю, как время придет собираться.
С этими словами капитан покинул каюту.
— Я с тобой пойду, — как только за капитаном закрылась дверь, кинулся к напарнику Дымов. — Вместе быстрее дело сделаем. Да в нужный момент и спину прикрою.
— Нет. Вдвоем мы мишень большая. Я там тенью пройду. Раствориться постараюсь. Не будет меня там для них. Стрелять не по кому, ловить некого.
Оба замолчали, каждый думал о своем.
Дверь пропустила в каюту Петра, принесшего схему расположения помещений на корабле из серии «Крестоносца». Как и предполагал Альбрайт, центральный энергоблок располагался двумя палубами ниже центрального шлюзового коридора. Атакующей группе нужно было пройти с боем от шлюза пирата до поворота в центральный коридор пятнадцать метров. Выдавленные из шлюзового коридора в центральный, корсары разделятся. Часть из них будет отступать к носу, другая к корме. До ближайшего лифта от поворота в сторону кормы нужно пройти еще десять метров. Эти метры атакующим уже не пройти. Разбившиеся на две группы корсары будут простреливать коридор с обеих сторон. Дин решил начать операцию по проникновению на перекрестке этих коридоров.
«Вепрь» неожиданно тряхнуло, потом еще раз. «Крестоносец» догнал их и начал расстреливать из орудий. Вот попадание в корпус, вот еще одно. Отчетливо слышен скрежет металла и свист выходящего в космос воздуха. Хлопок. Где-то упали предохранительные переборки.
«Только бы капитан не заигрался в эту игру, — мелькнула мысль у Альбрайта. — Только бы сохранить немного своего хода. — Он чутко вслушивался в долетающие в каюту звуки. — Вот, кажется, все. „Вепрь“ начал сбрасывать ход».
В проеме двери каюты появился Петр в боевом скафандре абордажника. На голове шлем с откинутым бронестеклом забрала, нижняя часть до бедер, легкий скафандр, верхняя от боевого тяжелого скафандра. Каждый килограмм в рукопашной схватке имеет значение.
— Пора собираться, — проговорил он. — «Вепрь» тормозит, надо встречать гостей.
В его словах было столько спокойствия, что Дин ощутил твердую уверенность. Все получится. С такими людьми не может не получиться.
Они вышли в коридор и двинулись за Петром в сторону центрального шлюза. Не дойдя до него, Петр свернул, и они попали в знакомую кают-компанию. На столах, стульях, повсюду были разложены скафандры и оружие. Здесь же облачался в полный боевой жесткий скафандр Усатов.
Дин начал присматриваться к маркировкам, выбирая свой размер.
— Твой вон на том столе отдельно, — остановил его капитан, указывая пальцем в дальний угол.
Он подошел к столу и оглядел разложенный на нем скафандр. Капитан сделал ему подарок. Все одевали зеленые скафандры с черным бронированным верхом. Скафандр, лежащий перед Дином, был серым. Рядом с ним лежала сабля, знакомый бластер и сумка, заглянув в которую он обнаружил снаряженный блок грамита с темным экраном таймера.
Подошедший Усатов, застегивая ремень с висящими на нем двумя палашами, пояснил:
— Корсары в своем большинстве пользуются скафандрами фирмы Шелон. Вот один такой и оказался на складе. Пойдешь позади всех. В схватку не лезь. Не твое это дело. Двое ребят тебя прикроют. Как навалим в центральном трупов. Ложись и жди. Они, понятно, за нами кинутся. Ты за их спинами окажешься, тут не зевай. Ну, удачи нам, братцы. — И, взяв в руки шлем, вышел в коридор.
Альбрайт быстро оделся, прикрепил к левому бедру бластер и, взяв шлем, пошел к шлюзу.
В предшлюзовом, скафандровом, зале было не протолкнуться. Часть бойцов толпились по обеим сторонам коридора. Из раздававшихся приказов Усатова он понял, что в бой идут пятнадцать человек во главе с капитаном. Дымову поручалось установить заряды на стыках переходного модуля и в последний момент, когда все отступят, осуществить их подрыв.
В очередной раз Дин поразился спокойствию и слаженностью действий этих людей, прекрасно понимающих, что часть из них больше не вернутся на свой корабль. Он не удержался от возгласа, увидев среди темных и русых мужских голов голову Любы, волосы которой были разбросаны по броневым наплечникам скафандра.
— Она-то что тут делает? — спросил он, толкнув при этом в бок стоящего рядом молодого мужчину.
— Любка, что ли? С нами идет. Ее даже Ждан не остановил. Не думай, себя в обиду не даст. Рубака, каких поискать. Это не первый ее абордаж. Многих мужиков за пояс заткнет, — ответил сосед и продолжал регулировать длину кобуры бластера на ремне.
Альбрайт не успел ничего ответить, как стоящие впереди него в зале бойцы начали надевать на головы шлемы, опускать забрала. Корабль качнуло. С «Крестоносца» подали переходной модуль, и он коснулся борта «Вепря». Стоящий впереди всех капитан шагнул в открытую внутреннюю дверь шлюзовой камеры. За ним двинулись четверо с лазерными карабинами и встали по двое с обеих сторон от внешнего люка. Зашипел стравливаемый воздух, выравнивая давление, и внешняя дверь шлюзовой камеры начала открываться. Капитан уверенно шагнул за комингс и пошел навстречу толпе корсаров.
Разбойники не торопились. Против них стоял один противник, за его спиной просматривались шлюзовая камера и зал, которые были пусты.
Не дойдя трех метров до противника, капитан остановился и опустился на колено. В тот же миг в толпу корсаров ударили четыре лазерных карабина, а капитан, разогнувшись, бросился вперед и первым врезался в стоящую перед ним толпу. Его руки замелькали в бешеном ритме, кроша палашами забрала, шлемы и плечи противника. За его спиной уже стояли в ряд плечом к плечу четыре бойца, тоже выхватывая в серых рядах цели для своих клинков. Их подпирал сзади следующий ряд.
Корсары не ожидали нападения. Вышел боец, опустился на колено в знак сдачи на милость победителя, и вот уже первый ряд соратников лежит на полу, а клинки сдававшегося крошат броневое стекло из забрал и рассекают сочленения боевых доспехов. Привыкшие сами убивать и нападать, они быстро пришли в себя. Их удары стали доставать шлемы и бронированные оплечья скафандров русских.
Схватка не затихала ни на мгновение. Русские за несколько секунд неодолимо вытолкали корсаров из переходного модуля и переступили комингс «Крестоносца». Войдя в шлюзовую камеру, передние бойцы упали на колени, и вновь над их головами засверкали бледные лучи ручных лазеров, скашивая передний ряд корсаров. Вот преодолен второй комингс, и передний обоерукий боец шагнул на палубу их корабля.
Как и на «Вепре», у корсаров следующее за шлюзом помещение, являлось залом хранения скафандров, который был в три раза шире шлюзовой. Наступил опасный момент. Пользуясь численным преимуществом, корсары могли остановить русских вепрей, но их дух был надломлен. Они продолжали активно обороняться, но были вытеснены в коридор и метр за метром продолжали отступать.
Десять метров до центрального коридора, пять метров. Наконец корсары последнего ряда уперлись спинами в стену центрального коридора, и стоящая перед русскими стена врагов рассыпалась в обе стороны. Передние рубаки свернулись в одну линию, а по флангам опять ударили лазерные лучи.
Русские не вышли в центральный коридор «Крестоносца», где их уже поджидали стоящие с лазерами на изготовку стрелки.
В сражении наступила тишина. Сам бой продолжался не более трех минут. Но какой бой. Передовой отряд разбойников потерял половину своего состава. Каждый метр коридора был отмечен лежащим телом.
Стрельба из-за углов продолжалась, но она не причиняла вреда.
Короткая передышка позволила корсарам собраться с духом. В рубке они оказались слабее русских, но в коридоре вперед выдвинулись их товарищи с карабинами, не бившиеся в передних рядах и не растерявшие мужества. С громкими криками, подбадривая себя, по четверо в ряд с обеих сторон центрального коридора они ринулись вновь к своей шлюзовой камере — отбивать захваченную противником территорию корабля.
Поток лазерных лучей оставлял коптящие следы на стенах, потолке и полу коридора, но противника не было. Русские за ту минуту передышки, забрав своих раненых и убитых, уже скрывались в переходном модуле. Корсары всей толпой кинулись догонять противника.
За их спинами один из раненых поднялся. Покачиваясь на слабых ногах и держа в опущенной руке саблю, шагнул в центральный коридор. Держась за стену, он направился в сторону кормы «Крестоносца». Забрало шлема было поднято, но голова свешивалась на грудь. Боец остановился у двери грузового лифта и, опершись на стену спиной, нажал кнопку вызова. Дверь бесшумно распахнулась. Человек в скафандре шагнул в лифт, и его створки захлопнулись. Необходимо было спуститься на два уровня ниже. Лифт поехал вниз.
Выйдя из лифта, Дин огляделся. Коридор был пуст, и он, не разыгрывая из себя раненого, побежал по нему влево, отсчитывая двери. Первая, вторая, вот и третья, нужная ему дверь. Он нажал ручку и, толкнув дверь от себя, переступил порог. Под его ногами была небольшая площадка, огороженная перилами, а двумя метрами ниже располагался центральный энергощит корабля с сидевшими перед ним операторами, регулирующими энергетические потоки. В правой руке Дина уже давно был зажат бластер, и он навскидку, практически не целясь, выстрелил обоим в спины.
Небольшое помещение наполнилось запахами паленой одежды и горящей плоти. Достав из висящей на боку сумки брусок грамита с прикрепленным к нему таймером-детонатором, он нажал кнопку пуска. На таймере загорелась цифра пятнадцать. «Целая вечность», — подумал Дин, бросая взрывчатку вниз, на пол зала, и, выходя, закрыл дверь. Он успел отбежать от операторской метров на пятнадцать, когда мощный взрыв потряс корабль и полкоридора ушло из-под ног.
Несколько секунд он полежал сбитый взрывной волной, а потом сел, опершись спиной о стену. Его окружала полная темнота. Первый этап операции был успешно завершен. Пора было приступать ко второму, о котором он не сообщил капитану Усатову. Чем быстрее он приступит к его осуществлению, тем легче будет команде «Вепря». Не хотелось думать о том, сколько человек оставили свои жизни в коридоре «Крестоносца». Сколько еще потеряют ее, не дождавшись победы, но он был твердо уверен, что она будет.
Сейчас на корабле не работал ни один лифт, и он помнил, что должен двигаться в сторону рубки прямо по коридору, а потом по аварийной лестнице подняться на четыре палубы. Включив ночное видение на бронестекло забрала, Альбрайт двинулся по намеченному маршруту.
Поднявшись на рубочную палубу, где уже горели лампочки аварийного освещения, Дин стал приближаться к центральному посту, когда заметил, что впереди справа от него одна из дверей кают открыта. Он ускорил шаг. Как делал всякий раз, когда встречал в коридорах идущих ему навстречу корсаров. На корабле авария, и члены его экипажа должны передвигаться быстро и целеустремленно.
Проходя мимо двери, он услышал обрывок фразы, заставившей остановиться и прижаться спиной к стене.
— Вы жадный и мстительный идиот, гер Урген, — произнес властный раздраженный мужской голос. — Вам было мало денег, лежавших благодаря мне в вашем кармане. Условием контракта было уничтожение русского. Уничтожение и только. Нет, вам еще понадобился их груз. Вы захотели отомстить за прошлые поражения. И что вы получили? Если русский сможет уйти, то вам не найдется места в этой Вселенной. Кстати, у вас не будет неприятностей, потому что у мертвых их не бывает.
— Вы мне угрожаете? — ответил собеседник.
— Угрожаю. Ни в коей мере. Я почти констатирую факт. После таких провальных операций свидетелей не остается. Они опасны.
— Так вот что ты хотел сделать, подлая крыса, — проговорил мужчина, судя по имени капитан «Крестоносца». — Руки, — повысил он голос.
По разговору было похоже, что корсар выхватил какое-то оружие и предупреждал своего собеседника держать руки на виду.
— Уберите оружие, капитан. Корабль заминирован и может быть взорван в любую минуту. От русских мы вас спасем. Но кто будет спасать вас от моих хозяев?
Прислушиваться дальше не было никакого смысла. Сориентировавшись по голосам, Дин шагнул в каюту и упер ствол бластера в спину стоящего перед ним человека.
— Спасать вас буду я, — сказал Дин, закрывая свободной рукой за собой дверь, и добавил: — Если вы бросите оружие, это будет сделать гораздо легче.
Плечи стоящего спиной к Дину Ургена опустились, и пистолет глухо ударился о пол.
— Пройдите вперед и сядьте рядом со своим работодателем, — приказал Дин, толкая барона в спину стволом.
Барон послушно исполнил приказание, расположившись в кресле лицом к Альбрайту.
— Я вас знаю, — произнес неизвестный мужчина. — Сколько вы хотите, чтобы этот неприятный инцидент был между нами здесь и сейчас забыт?
— Я не беру денег от неизвестных мне людей, тем более когда работа еще не закончена.
Произнося эту фразу, Дин, не опуская бластера, прошел за спины сидящих рядом пленников и коротко ударил рукояткой оружия по голове незнакомца, который сразу обмяк.
— Гер Урген, — уперев для убедительности ствол бластера в затылок барона, проговорил он, — прошу вас отдать приказ экипажу сложить оружие и всем собраться в грузовом трюме. Вы мне не нужны, и в случае неподчинения я с вами заранее прощаюсь. Если мы договорились, то пусть просигналят внешним аварийным освещением. Прошу подняться на борт.
Барон медленно встал из кресла и, пройдя к небольшому пульту, установленному на стене, отдал требуемые распоряжения.
— Что теперь будет со мной? — спросил он, поворачиваясь лицом к Альбрайту.
— Думаю, решение этого вопроса находится в руках русского капитана. Я выступлю на вашей стороне, только убедившись в активном сотрудничестве.
— Можете задавать свои вопросы.
Они проговорили минут пятнадцать, когда «Крестоносец» слегка качнуло. Через дверь было слышно, как по коридору в сторону рубки прошла группа людей.
Дин дождался, когда в каюту заглянул абордажник в знакомом боевом скафандре.
— Как у нас дела? — задал он вопрос.
— Все в порядке, — узнав Альбрайта, ответил боец. — Рубка захвачена. Ребята шуруют по всему кораблю. Сопротивления не оказывают.
— Я ухожу на «Вепрь». Пойдемте со мной, барон. Этого, — Дин кивнул на тело незнакомца, так и не пришедшего в сознание, — в мою каюту. Ты за него отвечаешь перед капитаном.
— Сделаем в лучшем виде, — ответил абордажник, подходя к креслу и взваливая на плечо грузную фигуру.
Они молча прошли по пустым коридорам «Крестоносца» и только у переходного модуля увидели стоящего часового, приветствовавшего Дина взмахом руки.
Закрыв барона в пустой каюте и оставив у ее дверей охрану, Альбрайт прошел к капитану.
Усатов лежал на диване в своей каюте. Его руки и грудь были плотно стянуты бинтами, но сомкнутые веки приподнялись, когда в каюту шагнул Дин. Рядом с капитаном на стуле сидела Люба. При его появлении она вскочила. Молодые люди оглядели друг друга и одновременно улыбнулись. В глазах обоих можно было прочитать облегчение, никто из них не был даже ранен.
— Докладывай, сорвиголова, что там да как? — с натугой в голосе потребовал Усатов.
— Все в полном порядке, господин капитан. Барон Урген и главный подстрекатель нападения захвачены, доставлены на «Вепрь» и находятся под охраной, — в шутку вытягиваясь у постели раненого, выпячивая грудь и повысив голос, сообщил Альбрайт.
— Молодец. Садись рядом, рассказывай. Вишь, подкачал я маленько. Да не шуми, слышу я хорошо. Раскричался, как петух на насесте. А вы что тут делаете? — заворчал Усатов, заметив, что в каюту уже просунулись несколько парней. Пошли отсюда, лучше бы делом занялись.
Дин коротко сообщил капитану о проведенном допросе Ургена, своих соображениях и покинул каюту, давая возможность раненому восстанавливать силы. Он торопился к себе, с нетерпением ожидая допроса захваченного на «Крестоносце» незнакомца.
В коридоре его ожидал Дымов. Мужчины крепко обнялись, осматривая друга. Не прошло еще и месяца с периода их знакомства, а сколько событий произошло. В каком количестве опасных переделок они побывали. В ходе сражения экипаж «Вепря» потерял восемь человек. Теперь каждый был на счету, и, когда объятия разжались, журналист убежал по своим делам.
Альбрайт подошел к своей каюте и, отпустив охранявшего ее абордажника, вошел. Пленник уже пришел в сознание и сидел в кресле. Судя по позе, его руки были связаны за спиной. Не обращая на него внимания, Дин сначала начал стягивать с себя боевой скафандр. Раздевшись и немного размяв плечи, он присел на диван со стаканом воды в руках.
— У вас было время подумать и решить для себя вопрос, будете ли вы сотрудничать со мной добровольно или нет, — обратился Дин к пленнику. — Не скрою, вы обладаете информацией, очень меня интересующей. Скажу даже больше. Если вы откажетесь говорить, то вас не убьют. По крайней мере, не сейчас. Вы сами вступили в эту опасную игру и проиграли, а как известно, проигравший платит. Нужны еще какие-то доводы?
— Снимите наручники, — запекшимися губами произнес пленник.
Альбрайт поднялся и, выполнив просьбу, вновь опустился на свое место.
Пленник молчал, растирая затекшие запястья рук.
«Как бы долго человек ни готовился к опасному прыжку и ни говорил себе, что все же придется прыгать, в последний момент он все равно останавливается на рубеже, собирая свою волю, — мелькнуло в голове у Дина, определившего состояние незнакомца, тянущего время».
Наконец тот решился.
— Я не буду торговаться. Способов получить у меня информацию множество, и вы не станете церемониться.
Дин утвердительно кивнул.
— Я уже мертв. Меня уберете либо вы, либо те, кто меня послал. Так почему бы и нет. Приказ о вашей ликвидации я получил из центрального офиса корпорации «Эмигот», от своего непосредственного начальника, руководителя службы безопасности господина Варса.
Сказать, что Альбрайт был удивлен, значило не сказать ничего. Чтобы скрыть свое удивление, он сделал небольшой глоток из стакана.
Пленник продолжал:
— Мне было приказано, не считаясь с расходами и не высовывая носа, это его слова, по вашем прибытии на Легу осуществить операцию устранения. В это время у меня под рукой оказалась команда барона. Я предложил Варсу свой план, и он согласился с ним. На счет Ургена перевели пятьсот тысяч федов. Нас подвела его жадность. Если бы он просто расстрелял «Вепрь» в космосе, я бы сидел в своей конторе и потирал бы руки, прикидывая, на что потрачу свои премиальные. Вот, собственно говоря, и все.
— А вам не показалось странным, что сумма за голову одного человека несколько завышена?
— Во-первых, приказано было убрать двоих. Я так понимаю, вы Альбрайт и у вас есть напарник Дымов. Его следовало убрать вместе с вами. Сумма действительно несколько завышена, но работа поручалась целой команде. Варс, похоже, не стал торговаться с бароном, который очень жаден. Меня это устраивало, меньше проблем, а деньги не мои.
— А какова причина принятия такого кардинального решения? Чем эти два человека так сильно мешают могущественному концерну?
— Вот этого я не знаю. Наша корпорация не отличается ничем от других. Ты должен знать столько, сколько нужно для выполнения задания. Любопытные долго не живут.
— Да. Кодекс у вас довольно жесткий. Я бы не пошел устраиваться к вам на работу. Кстати, вы забыли представиться.
— Курт Шосман.
— Так вот, Курт, хочу кое-что пояснить для вас. Вы не мой персональный пленник. Портом приписки этого корабля является Свобода. Надеюсь, вы понимаете, что это значит.
Дождавшись, когда Шосман утвердительно кивнул, Дин продолжил:
— Вы захвачены командой «Вепря». Если капитан не распорядится иначе, вас доставят на Свободу. Прежде чем мы туда попадем, я хочу получить от вас подробный отчет о всех операциях с вашим участием, с кем вели дела, об известной вам агентуре и методах работы. Думаю, такая записка будет способствовать продлению вашей жизни. Ответ мне нужен сейчас.
— Я все расскажу.
— Вас поместят отдельно. Дадут ручку и бумагу. Информация нужна мне завтра.
Альбрайт вызвал в каюту помощника дежурного с мостика, и Шосмана увели.
Теперь можно было немного отдохнуть, но расслабиться не давала одна мысль: где и когда он перешел дорогу могущественной «Эмигот». Загадка, по всей видимости, крылась в той же черной дыре, где осталась часть его памяти.
— Надо будет поговорить об «Эмигот» с Дымовым, — решил Дин.
Он забрался в душевую кабину и долго стоял под контрастным душем. Выйдя, бросил простыню на диван и упал на нее ничком. Уже засыпая, подумал, что надо было подняться в центральную рубку, но тут же себя остановил. Он не член команды. Нужна будет его помощь — позовут, и провалился в глубокий сон.
Альбрайт крепко спал, когда дверь его каюты медленно открылась. В освещенном из коридора проеме появилась стройная темная фигура. Постояв несколько секунд, она исчезла в темноте, когда закрылась дверь. Щелкнул закрывающийся изнутри замок. Проникший в каюту несколько секунд постоял, прислушиваясь. Тишину нарушало только чуть слышное дыхание спящего. Ночной посетитель провел рукой по стене, пока его кисть не коснулась регулятора освещения. Пальцы слегка повернули шарик, и в каюту проникли глубокие сумерки. Теперь стало видно, что пришедший — женщина с разбросанной по плечам волнистой гривой волос. С левой, согнутой в локте руки гостьи свисала какая-то одежда.
Она подошла к стоящему у стены стулу и развесила на нем принесенную вещь. Теперь стало видно, что это комбинезон. Гостья сделала еще пару шагов и остановилась над спящим Альбрайтом. Некоторое время она всматривалась в спокойное, расслабленное лицо десантника, а потом подняла к своей груди руку и, захватив пальцами язычок замка комбинезона, потянула его вниз. Плотно облегающая фигуру одежда начала расходиться, и, когда бегунок дошел до конца, женщина, опустив руки, повела плечами. Комбинезон соскользнул с них, бесшумно упав к ее ногам.
Медленно, чтобы не разбудить мужчину, спящего на спине, гибким змеиным движением обнаженное женское тело скользнуло на свободную часть дивана, не отрывая взгляда от спящего. Кончик пальца коснулся лба Дина и медленно, чуть касаясь кожи, заскользил по спинке носа, губам и подбородку. Когда палец коснулся шеи, Альбрайт медленно открыл глаза. Палец вернулся обратно и лег на губы, призывая к молчанию. Они несколько секунд неотрывно смотрели друг на друга, а потом женское лицо стало приближаться, и сухие горячие губы коснулись его губ. Он почувствовал прохладу женского бедра на своих ногах и приятную тяжесть груди. Его рука медленно поднялась и, утонув в густых, тяжелых волосах, мягко пригнула женскую голову ближе. Вторая рука, выскользнув из-под женщины, обхватила ее за талию, и, прижав ее к своему телу, он начал медленно поворачиваться, пока она не оказалась на спине. Поцелуй длился долго. Наконец их губы разомкнулись, и рука мужчины, соскользнув с талии, нежно убрала волосы с лица ночной гостьи. Большие голубые глаза доверчиво, не моргая, смотрели на Дина. Им не надо было ничего говорить. В этот миг нежности, объединявший их, слова могли спугнуть тишину полного понимания.
Его палец также коснулся ее переносицы, проскользил по носу, губам, шее, не останавливаясь, взобрался на холмик груди, едва ощутимо коснувшись твердого, ожидающего ласки соска. Жесткая ладонь, привыкшая к оружию, нежно легла на живот женщины и, скользнув дальше, попала на бархатистую поверхность, подавшуюся навстречу и доверчиво прижимающуюся к его ладони. Легкий, чуть слышный стон слетел с губ Любы, когда пальцы руки медленно шевельнулись, теснее прижимаясь к бархату лона. Страсть горела в глазах смотрящих друг на друга людей. Женские глаза просили, мужские спрашивали, боясь обидеть торопливостью, но, прочитав желание, тела слились в едином порыве, стремясь как можно глубже раствориться друг в друге.
Ласка, нежность и желание обладать друг другом заполнили каюту, и если бы они были материальны, то, разорвав, как бумагу, стены корабля, прихватили бы огромный кусок холодного космоса, согревая его ледяное безразличие.
Взлеты и падения, короткий отдых и новая схватка чередовались с ласковым шепотом и протяжными нежными стонами. Они даже не заметили, как Морфей проник в каюту и набросил на их обнаженные, горячие тела свое покрывало.
Рука Дина легла на вторую половину дивана, как только он проснулся, и не ощутила гибкого, шелковистого и ставшего за одну ночь родным тела. Любы рядом не было. Простыня уже не хранила ее тепла. Он перевернулся и лег на то место, где еще недавно лежала девушка, ощутив легкий запах ее тела. Закрыв глаза, вновь представил ее в своих объятиях и долго лежал, ощущая легкость и нежность во всем теле. Наконец откинулся на спину и скомандовал:
— Свет.
Темнота стала рассеиваться, и каюта полностью осветилась. Взгляд натолкнулся на стул, стоящий у двери. На спинке был разложен форменный комбинезон экипажа «Вепря». На левой груди одежды красовалась оскаленная голова зверя. Альбрайт перестал быть пассажиром. Это был знак. Он стал полноценным членом экипажа корабля. Пора было вставать и приступать к исполнению своих служебных обязанностей. Отдохнувшее тело просило действия.
Быстро вскочив, он умылся. Одевшись, не пользуясь лифтом, по лестнице взлетел двумя палубами выше и, как полноправный член команды, вошел в рубку управления. В кресле капитана сидел старший помощник.
— Проснулся, — проговорил тот, увидев входящего Дина. — Для тебя первый приказ явиться к капитану.
— Как он?
— На старом все как на собаке, — с уважением в голосе сообщил старпом. — Дня через три опять ворчать начнет. Давай двигай, не задерживайся.
В каюту капитана Дин входил в легком, радостном настроении.
— По вашему приказанию явился, — сказал он, переступая порог.
Усатов, обмотанный бинтами, уже полусидел на своем ложе с подушками под спиной.
— Проходи, вояка, проходи, присаживайся, — проворчал он, улыбаясь и оглядывая ладную фигуру Дина. — Служба твоя на «Вепре» начинается с моего личного замечания. Почему вчера мне не доложил о результатах допроса ворога нашего?
— Так отдохнуть вам было надо, Ждан Северович. Думаю, ваш главный охранник меня бы к вам и не пустила.
— Это она может, — добродушно, с теплыми нотками в голосе проворчал капитан и тут же посуровел.
— Какой я тебе Ждан Северович? Я для тебя капитан, и будьте любезны, рядовой, выполнять приказы и соблюдать субординацию.
Дин вскочил со стула.
— Виноват, господин капитан.
— Вот так-то лучше, а теперь садись и рассказывай, что там и как.
Альбрайт со всеми подробностями передал содержание проведенных допросов барона и Шосмана.
— Да дела твои — великий космос, — прогудел задумчиво Усатов. — Значит, ты так и не знаешь, чем насолил этому, будь он трижды проклят, «Эмиготу»?
— Не знаю, — задумчиво произнес Дин.
Чтобы не показаться лгуном, ему пришлось рассказать капитану, что после аварии им была полностью потеряна память, медленно возвращающаяся к нему рваными кусками и отдельными эпизодами прошлой жизни. В попытке ее восстановить они с Дымовым и хотели попасть на Протос, в то место, где пришел в себя.
Когда он закончил свой рассказ, Усатов еще несколько минут молчал, обдумывая услышанное.
— Утро вечера мудренее, — проговорил капитан. — Нашенской ты закваски, парень, иначе бы не носить тебе форму «Вепря». Начал работу — тебе ее и заканчивать. Ребята там «Вепря» латают, досталось бедняге. В два-три дня бы управиться. На том ходу, что у нас есть, до бабкиного заговенья тащиться до Леды будем. Свернуть придется. Отсюда пойдем на Унис. Ближе туда, и серьезный ремонт нужен. Вот тебе мой приказ. Ту шваль, что в трюме «Крестоносца» обретается, брать с собой нет никакого смысла. Разберись там с ними. Расфасуй. Парень ты с головой. Разберешься. Никчемных людишек отдельно усади, а тех, что интересное знают, с собой возьмем. Глядишь, пригодятся по какому делу.
Дин поднялся и направился к выходу из каюты.
— Спасибо тебе, — сказал ему в спину капитан. — Все по-твоему получилось.
Когда Дин повернулся, продолжил:
— Парочку их десантных ботов Семен лихо снял, вот с третьим повозиться пришлось. Ну да ничего — справились. А тут от тебя сигнал. «Крестоносец» флаг спустил. От всего экипажа спасибо.
Дин, смущаясь, кивнул и быстро покинул каюту раненого.
Пленники могли и подождать. В первую очередь он хотел найти Любу. Спрашивать ни у кого не хотелось, и, облазив пол корабля, нашел ее на складе стоящей у раскрытого ящика с каким-то оборудованием. Дин тихо подкрался сзади и, обняв девушку за плечи, зарылся в ее волосы лицом, вдыхая такой знакомый и родной запах. Плечи и руки Любы в первое мгновение напряглись, но тут же расслабились, и вся ее стройная фигура подалась назад, прижимаясь к Дину. Они простояли так несколько секунд, и мужчина чуть ослабил объятия. Девушка развернулась к нему лицом, и он вновь прижался к ней, через комбинезон ощущая твердость выпуклой груди. Люба откинула назад голову и стала пристально всматриваться в его лицо. Улыбнувшись, он потянулся к ней губами, но она еле заметно повела головой из стороны в сторону, прикусив нижнюю губу. Его руки, обнимающие талию, чуть ослабли. Девушка вновь приблизилась и положила голову ему на плечо. Они не знали, сколько простояли так неподвижно. Были это мгновения или минуты. Альбрайт готов был стоять так вечность. Люба оторвалась от его груди, легонько уперлась в нее руками и, быстро поцеловав его в губы, оттолкнула от себя.
— Сейчас иди, мы еще увидимся, — сказала она почему-то шепотом.
— Когда? — почти неслышно произнесли его губы.
— Я найду тебя сама. — И она, отвернувшись, склонилась к ящику.
Дин постоял несколько секунд, не решаясь обнять ее вновь, но, пересилив себя, повернулся и вышел в коридор. В голове звучала последняя фраза: «Я найду тебя сама».
Чем дальше он отходил от склада, тем больше его мозг переключался на предстоящую работу. Войдя в переходной модуль, соединяющий корабли, он думал лишь о работе, вот только глупая мальчишеская улыбка еще лежала на его лице.
Переговорив со старпомом и получив в помощники Дымова, напарники принялись за сортировку экипажа корсара.
Допрошенные первыми несколько рядовых абордажников дали общую картину рейдов «Крестоносца» и состава его команды. После чего напарники отобрали несколько перспективных кандидатур, и работа пошла с полной отдачей. Выяснялись подробнейшие факты совершенных налетов, уничтожения мирного населения и места тайных стоянок корсара. Как оказалось, не в первый раз экипаж работал по заданию концерна «Эмигот». Полученные сведения анализировались. Недостающие звенья логических цепочек уточнялись. Только когда Альбрайт и Дымов, допрашивая очередного бандита, поняли, что готовы разрядить ему в лицо заряд бластера, они почувствовали, как устали, и прекратили работу.
Вернувшись на «Вепрь», они под душем смыли накопившуюся за день усталость и прошли в кают-компанию перекусить.
Зайдя в свою каюту, Дин с нетерпением стал ждать Любу. Побрившись и причесавшись перед зеркалом, он обнаружил, что ему нечем угостить девушку. Порядков на «Вепре» он не знал, но решил, что Петр, как водитель, а следовательно, приближенное лицо капитана, сможет ему помочь. Петра он нашел в оружейной и попросил о дружеской услуге. Выслушав просьбу, тот попытался шутить на эту тему. Уж не понравился ли господину следователю кто-нибудь из экипажа корсара, но, увидев нахмурившееся лицо товарища, заявил, что знает заначку капитана и с удовольствием поможет.
В каюту Дин вернулся с бутылкой белого сингаурского и коробкой конфет, наличие ее в запасах Усатова говорило о том, что капитан не со всеми пьет водку, закусывая ее солеными грибами.
Спрятав угощение в тумбочку, он, не зная, чем себя занять, слонялся по каюте из угла в угол, выглядывал несколько раз в коридор, а потом вдруг вспомнил, что не доложил капитану о результатах проделанной работы. Уходить не хотелось, но завтра придется выслушивать упреки капитана еще больше, и он скрепя сердце быстрыми шагами поспешил к каюте Усатова. У двери, опершись о стену спиной, с бластером у бедра нес охрану один из бойцов. Дин еще не успел начать объяснять цель своего прихода, как охранник заявил, что капитан спит. Врач дал ему снотворное и приказал никого не пускать.
Облегченно вздохнув, Альбрайт почти бегом вернулся к себе. Свет в каюте был приглушен, и в углу дивана, поджав под себя ноги, сидела Люба. Щелкнув рукояткой двери, чтобы ее никто не мог открыть снаружи, Дин подошел к дивану, опустился перед девушкой на колени и уткнулся лицом в ее сомкнутые бедра, обхватив их руками. Пальцы девушки вошли в его густые волосы, она нежно их перебирала и поглаживала. Так они просидели несколько минут. Если бы сейчас на «Вепре» объявили тревогу, то захлестнувшая их волна нежности не дала бы им услышать рев сирен.
— Я боялась за тебя, — прошептала девушка и взяла его лицо в свои ладони, когда он наконец оторвался от ее колен.
— Я боялся за тебя, — хрипло произнес он, касаясь рукой ее груди и присаживаясь на край дивана.
— Не будем об этом. Сегодня ничего нет. Сегодня только мы. — И она, приблизив свое лицо, коснулась губами его губ. Поцелуй был долгим. Они так и не оторвались друг от друга, но спинка дивана, казалось, сама собой откинулась — и они уже лежали обнаженными, тесно прижавшись друг к другу. Неутомимые молодые тела совершили не один оборот вокруг друг друга, когда достигли наивысшего наслаждения, и тысячи звездочек промелькнули в этот момент перед глазами счастливцев.
Она положила голову ему на плечо, уткнувшись небольшой твердой грудью ему в живот, и затихла. Учащенное дыхание постепенно выравнивалось. Оглушенный неожиданно найденным счастьем, он лежал на спине с закрытыми глазами, одной рукой нежно гладя ее по волосам, другой легко, но ненасытно изучая все изгибы ее тела, мечтая об одном, чтобы эти минуты никогда не кончались.
Когда наконец она приподняла голову, он рукой приблизил ее лицо к себе и коснулся губами ее громадных, светящихся в полутьме глаз. Последовавший за этим поцелуй был долгим и нежным.
— Приняв решение выйти за меня замуж, еще раз хорошенько подумай, — сказал он, вглядываясь в широко раскрытые глаза девушки.
— Это предложение или намек, чтобы я ответила нет?
— Это констатация факта, что я старый забывчивый дурак. — С этими словами Дин, нежно отстранив Любу от себя, выпрыгнул с дивана, и через секунду в его руке оказалась бутылка и вложенные один в другой два стакана. Она взяла один и, перевернувшись на живот, выставила его перед собой. Дин склонился над ней, поцеловал в пушистый затылок и наклонил над ее стаканом бутылку. Люба весело рассмеялась, перевернулась на спину и положила голову ему на бедро.
— Насчет старого я с тобой не согласна, а вот по вопросу твоей памяти надо проконсультироваться.
Только тут Дин заметил, что совсем забыл открыть бутылку. Он растерянно оглядел каюту, чем вызвал у девушки новый взрыв смеха.
— Если ты не прекратишь смеяться, то я пойду искать штопор.
— А что произойдет, если я прекращу?
— Тогда я ее открою вот так. — Дин перехватил бутылку в левую руку, а ребром правой нанес удар по горлышку, которое жалобно звякнуло, ударившись о стену каюты. Потом они еще долго, уютно устроившись на диване, пили мелкими глотками вино, заедая его конфетами. Потом опять целовались и сражались друг с другом. Наконец, обессиленные и умиротворенные, расслабили свои тела.
Назад: Глава вторая
Дальше: Глава четвертая