Если БЭМ — первый друг космена, то ситуационная комиссия, СК — бич и карающий меч космонавтики, своего рода косменский трибунал. И что примечательно, высшие чины федерального транспортно-космического управления (как правило, потомственные бюрократы, чьи-нибудь сынки или зятья, видевшие Вселенную на экране круизного лайнера и нередко страдающие одновременно агора— и клаустрофобией) назначают в СК не бывалых капитанов и опытных штурманов, а начётчиков и буквоедов.

Живых людей, их бед, проблем и нужд советники из СК не видят в упор, зато рады-радёшеньки раздуть целую инквизицию из-за несоблюдения пары подпунктов какого-нибудь храного устава. За пренебрежение параграфом инструкции в СК морально четвертуют, за недостачу дефисов и запятых — вынимают душу. Начав службу в СК рядовым занудой, советник быстро осознаёт, какой молот власти обрёл, и перевоплощается в громовержца, а из пекла ему аплодируют все, кто умел лишь обвинять и штрафовать, исходя из мёртвой буквы закона.

Похвал ситуационные советники не расточают; это чуждо их прокурорской натуре. Но причудливый комиссар Сато хотел добиться невозможного — чтобы СК одобрила и похвалила его за усердие. Угробив молодость в главке федеральной безопаски, он вынес оттуда бесценный опыт, залог успеха в учрежденческой работе — «чтобы все бумаги были оформлены правильно». Остальное неважно. Простят даже внешность и неординарность.

Выслушав артона, осадив его и получив удовольствие, Сато немедленно вызвал к себе Диадумена. Тот немного задержался с приходом — осматривал трупохранилище и отчитывал санитаров: почему это, в нарушение правил, часть покойников лежит головой к дверям?

— Всем по выговору, — рапортовал Диадумен, пахнущий свежей дезинфекцией; второй помощник комиссара почти не красился, только оттенял веки и носил две серьги в ухе. — Обстановка катастрофы — не оправдание. Если потакать безобразиям, завтра и корабли начнут швартовать как попало, носом в станцию.

Сато согласно взмахнул бровью. Радостно слышать в донесениях свой голос, свои интонации. Перед сеансом связи с «Сервитером» он имел беседу с командиром медбригады, прибывшей на клипере, и намекнул под запись, что снижение числа смертей и улучшение здоровья заболевших в истекшие сутки — лично его, комиссара, заслуга. «Я принял особые меры профилактики. Итог: 10 января — триста шесть умерших, 11-го — только девяносто два, за 12-е — всего пятнадцать летальных исходов. Вот почасовые данные от старшего медика станции». — «Как вам это удалось?» — «Я отвечаю за безопасность, и вот результаты моих усилий. Подробнее я доложу в СК. Можете уверенно приступать к работе».

— По пути устроил выволочку технарям, — Диадумен выглядел счастливым. — Иду, а из вентсистемы дует не по нормативам. Велел произвести замеры и составить объяснительную.

— Надо было присутствовать при измерениях. Они, чтобы скрыть халатность, подправят цифры в свою пользу. В другой раз, милый, не бросай дела на самотёк.

Диадумен взглянул на шефа виновато и покаянно. Сато не мог не простить его, но прощение следовало заслужить.

— Надо проверить, правильно ли мы улучшили отчётность. Сейчас я выслушал доклад этого... протеза с мозгами.

— Выслушал? Стоило тратиться на on-line?

— По его настоянию. Запись наших переговоров тоже следует просмотреть и отредактировать.

Сато поднёс к лиловому рту стакан с тонизирующей смесью; еле слышно звякнули о стекло зубы.

— Ты обеспокоен, Сато. Что-то случилось?..

— Мне даже вспоминать об этом неприятно, Диа. И в то же время... я чувствую, что легче дышится. Чем дальше «Сервитер», тем мне просторнее и свободнее. Вовремя мы избавились от этого!.. А мне не верили! отвергали моё мнение!

— Сато, не переживай. Мы тебя всегда поддерживали. Это твой и только твой успех.

Диадумен умел говорить с шефом. Волнение Сато слабело; он допил стакан большим глотком.

— Успех, Диа, — не удача, не случайность. Успеха надо добиваться, а вы пока мало сделали. Ты понимаешь, что наша акция висит на волоске?

— Но ящик улетел и не вернётся. Мы это обеспечили, верно?

— Вы не могли учесть всего, что может с ним произойти! — вспыхнул Сато мгновенным гневом. — А мне известно, что творится там, на лихтере! Хочешь знать?!

— Конечно; кто же мне расскажет, если не ты?

— На борту появились плазмоиды, — Сато говорил таким голосом, словно они появились у него в ванной, а он был гол и беззащитен. — А могли возникнуть здесь, на «Скайленде»! На станции семь основных реакторов, их мощности и батареи накопления... представь, какие огненные шарики выросли бы на них. Смещение полей и... нас разнесло бы вдребезги. А это уже не сотни жертв, а тысячи.

— Ты спас их.

— Да, — Сато почуял на груди медаль, а в руках грамоту за отличную службу. — Они на «Сервитере» в панике, запрашивают разрешение вернуться.

— Абсурд.

— Я так и сказал им. Пусть гонят, пока судно управляемо.

— Ведь им дали не самый плохой корабль, — поспешил Диадумен причаститься к триумфу шефа. — Я выбирал, какой покрепче.

— А они повели разговор так, что «Сервитер» не соответствует требованиям Ллойда.

— Ложь. Я лично корректировал судовой паспорт, там всё в порядке. Ллойдовский сюрвайер что-то бормотал, но я показал ему допуск, и дело уладилось. За Ллойдом тоже водятся грешки... не станут они поднимать шум. Сколько рухляди за взятки выпускали в рейс...

— Диа!.. Я говорю только о точных, достоверных документах, какими они должны быть на столе СК. И о разумных доводах, которые будут приняты во внимание комиссией.

— Недостаточная квалификация экипажа, — тут же стал называть доводы Диадумен, загибая пальцы. — Где они получили специальность? Я проверил пилотские права Ф. Кермака. Академия Бланда и Клаузенга, где он учился...

— Якобы учился, — подчеркнул Сато.

— ...да; половина их дипломов на руках — «чёрные».

— Хорошо... — Сато переходил от гнева к милости.

— Зук Эшархиль и так далее — выпуск аркадского филиала ИАК 6241 года, это же не диплом, а имитация. Оспорим по всем пунктам.

— Хорошо... — Сато, как истый сибарит, с комфортом размяк в кресле, слушая утешительные речи второго помощника.

— Ну и эта Атамерадон, дальше не выговоришь. Мирк — навигатор! в пяти метрах текст сотым кеглем не прочтёт.

— Здесь осторожней, — предостерегающе поднял перст Сато. — Мирки придерутся. Бортинженер, допустивший расцентровку плазменного двигателя, — вот на что упирай.

— И последовал взрыв плазмоида. Стечение роковых случайностей.

— Да, так. И всё же... ужас! стоит подумать, как они там умирают, мне страшно становится.

— Сато, не мучай себя, — Диадумен позволил себе пригладить белые локоны шефа, и Сато не воспротивился ласке. — Кто-то должен умереть, чтобы жили остальные. Это искупительная жертва.

— О, ты прав, Диа! не убирай руку, оставь... мне хорошо с тобой. Продолжай думать. Вслух, пожалуйста.

— Быстрая, безболезненная смерть.

— Я сам мечтаю о такой. Но боюсь, мне не суждено. Я им завидую...

— В экстремальной обстановке возникла неотложная необходимость удалить со станции опасный феномен... — Диадумен словно выступал перед СК, а углаженный Сато воплощал пятерых советников, дотошных и недоверчивых. — Инструкции владельца феномена были исчерпывающе ясны.

— Так-так... говори дальше.

— Исправный корабль. Экипаж из лиц со стажем...

— Изъять. Стаж и способности бортинженера — в обоснование аварии.

— Физически не было времени проверить квалификацию...

— Туда же, в хвост доклада. В начало — только наши достижения.

— Было предусмотрено всё для благополучного возвращения.

— Подробней, Диа, подробней. Наши расходы на полёт «Сервитера» — в виде отдельной сметы. Состояние корабля — наилучшее; припугни парня из Ллойда, составь с ним протокол осмотра задним числом.

— А если СК обратится к «Санрайз Интерфрахт»?

— Кто это?

— Прежние владельцы корабля.

— А, да... припоминаю. Ну так проведи с ними работу. Объясни, что если они рот криво откроют — пусть облетают «Скайленд-4» дальней дорогой. Арестую и разорю штрафами. На их судах клеймо «Негоден» негде ставить — одни дыры.

— Затем аварии.

— Стоп, стоп. Тут надо начать с ихэнки. Ненормативная эксплуатация движка № 3, ты не забыл? Отсюда и плазмоиды, и всё дальнейшее. Помехи со связью.

— Кто обеспечивал on-line?

— Эта бабёнка... Гердип Сингх. Поговори с ней. Под допуск изыми запись и укрась её помехами, где надо. Мой голос допишем — «Я вас не слышу», «Я вас не вижу» и прочее. Ты же умеешь, Диа, да? Это следует изящно смонтировать, мой милый.

— Я сделаю, — Диадумен смотрел на комиссара с любовью. — Всё, что ты скажешь, Сато. И даже то, что ты подумаешь. Ты простил меня?

— За что? разве ты провинился?

— Насчёт вентсистемы...

— Пустяк. Позабудь. Технарей мы ещё взгреем. Важно спеть без фальши перед СК.

— Мы их сотрём, — заверил его Диадумен, и Сато понимал, о ком он говорит. — Вот так, — он потёр кафтан на плече комиссара и сделал вид, что сдувает пыль с ладони. — Они не люди.

— «Побелки много», — капризно оттопырил губки Сато. — Это артон обо мне сказал, понимаешь?..

— Он просто набивное чучело с электроприводом. Чучелом больше, чучелом меньше...

— Да, и вот ещё деталька, — промурлыкал Сато, нежась в кресле. — Все, участвовавшие в снаряжении корабля и челнока, — ты меня слушаешь? все! — должны пройти собеседование по благонадёжности. Это будет очень серьёзное собеседование об административной и уголовной ответственности, о служебном соответствии занимаемой должности, с привлечением личных дел и медицинских карт. Стоит одобрять подробные рассказы о других. Под запись, незаметно. Истории с наркотиками, с алкоголем, любые упущения в работе — все до мелочей. Также поднять вопросы о выслуге лет и о пенсии. Кто не отвечает нашим требованиям — может переходить в «Санрайз Интерфрахт» и наниматься к иномирянам. Перед беседой, без предупреждения — сдать пробы крови и мочи на всё, что запрещено. Я не буду возмущаться, если кому-то по ошибке скажут, что у него нашли... Да что я объясняю, ты же умный, Диа! И намекни всем нашим.

— Мы — одна команда. Ты — наш комиссар. Не сомневайся в нас.

— Немного жаль, что эпидемия кончается, — Сато переплёл свои пальцы с пальцами Диадумена. — Я знаю ещё с десяток человечков, которым пошло бы на пользу охлаждение в темноте. Болтуны и половые шовинисты.

Это была шутка. Комиссар и второй помощник, понимавшие друг друга с полуслова, тихо рассмеялись, но миг полной взаимности был краток, и Сато, взметнув в порыве белые волосы, вскинулся из кресла, чтобы вернуться к делам.

Бумаги! ах, эти бумаги! Скольких терзаний стоит их оформление! Отрада составителю бумаг одна — всё известное нам прошлое, до самой глубины изначальных времён, есть не что иное, как сумма достоверных и подлинных документов, оформленных древними комиссарами служб безопасности, искренними летописцами на ставке у монархов и честными журналистами. Лет через тысячу предвыборная листовка, восхваляющая человека с улыбкой и глазами профессионального растлителя, станет правдивым свидетельством нашей эпохи наравне с папирусами фараонов и медными свитками первых Евангелий.