Hа лицо капала холодная вода, и постель почему-то трясло. С трудом я разлепил глаза, машинально вытер лоб рукавом и отодвинулся, потому как капли никуда не исчезали, превращаясь в тонкую струйку. Неужели в Доме крыша протекла?

– Дастин! – простонал я. – Ты где, собака дикая?

В голове – полный сумбур. Нет, безусловно, определить свою личность я могу, пусть и с некоторым трудом, а вот окружающее остается загадкой. Кажется, я нахожусь вовсе не в Доме. Лежанка меховая, одеяло тоже сшито из шкур, под головой какой-то мешок, пахнущий кожей, ноги придавил непонятный тючок… Обоняется легкий запах лошадиного навоза и мокрых листьев. Сыро. Качает.

Голоса неподалеку.

– Господин хороший, да вы чегой-то, совсем спятили, извиняйте за невежливость… Жить надоело, что ли? В Каэр Тулейн уж лет двести никто не ступал… Название-то противное, эльфье, а нечисти там развелось столько, что вам, милсдарь, во сне не привидится. Ехали бы свой дорожкой…

– Свою дорожку я сам выбираю.

Это уже речь Дастина. Я полежал, вслушиваясь в крайне непонятную беседу, из коей следовало, что Дастин направляется в некий Каэр Тулейн, дороги в ту сторону не знает, а собеседник не желает показывать, беспокоясь о «благородном господине», который запросто сложит свою буйну голову в упомянутом Каэр Тулейне, а косточки названного господина обглодают вурдалаки.

При упоминании слова «вурдалак» послышался тихий интеллигентный смешок, но не сбоку, а откуда-то спереди. Я тем временем сообразил, что нахожусь в повозке, очень медленно движущейся вперевалку по плохой дороге. Вода капает потому, что дождик идет. Остается выяснить, что происходит…

Дастин наконец закончил пререкаться с неизвестным попутчиком, который попрощался и свернул в сторону, после чего громко скомандовал:

– Эмиель! Остановись! Надо глянуть, как там наш груз поживает.

Ага, теперь я, оказывается, «груз». Премного благодарен вам, мистер Роу, за любезность. И Эмиель какой-то завелся…

Повозку тряхануло последний раз, я услышал непонятный звериный вздох и раздраженный взвизг. Так повизгивали лошади фон Цорна. У нас что же, теперь собственная лошадь? Надо вставать и поскорее ознакамливаться с обстановкой.

Я зажмурился, когда Дастин откинул полог и внутрь хлынул серый свет дождливого дня. Силуэт напарника на этом фоне казался кромешно-черным.

– Доброе утро, – сказал Дастин. – Отлежался, Властелин Колец?

– Э-э… – не понял я. – Чей властелин?

– Колец, – бесстрастно сказал Дастин.

– Мать пресвятая Богородица! – Я схватился за голову, вспомнив. Перевел взгляд на собственную грудь. Поверх потертой замшевой куртки с многими пуговицами на тонкой цепочке висело Оно. Проклятущее. Нет уж, уберите эту игрушку!

– Не волнуйся, теперь кольцо не работает. – Дастин поморщился, когда в лицо хлестнуло дождем, забрался внутрь и на четвереньках подполз ко мне. – Четырнадцать часов дрых, не подавая признаков жизни. Я ведь предупреждал: играй по правилам. Нет же, тебе обязательно надо было удостовериться, что кольцо настоящее. Вот и схлопотал по мозгам.

– А… а назгулы? – слабо спросил я. – Мы что, до сих пор во «Властелине Колец»?

– К сожалению, нет, – вздохнул Дастин. – Нынешний мир мне категорически незнаком. Кстати о назгулах. Как только ты решил покомандовать Черными Призраками с помощью колечка, тебя словно выключило. И меня, кстати, тоже. Однако я очнулся почти сразу. Все исчезло. Хоббиты, трактир, поселок. Остался только наш Дом. Я оттащил тебя в спальню, устроил и сам задрых. А утром мы обеими ногами влипли в следующий сюжет. Появился Эмиель, Дом оказался каким-то заброшенным хутором в этом, как его… – Он повысил голос и крикнул: – Эмиель, где мы?

– Двадцать ферлонгов к северу от устья Яруги, – вежливо ответил откуда-то из-за кожаного полога таинственный Эмиель. – Старый Керновский тракт. Замечу, исключительно неухоженный. Кстати, дождик кончается. Мы едем или стоим? Полагаю, господин виконт очнулся?

Я вытаращился на Дастина.

– Какой такой господин виконт?

– Это теперь ты. Виконт Юлиан. Эмиель безосновательно утверждает, что ты поэт.

– Да? – Я почесал в загривке. – Крайне любопытно… А кто такой Эмиель?

– Вампир. Из местных обитателей. Ничего, он хороший… Глянь-ка, солнышко вышло. Прокатись в седле на свежем воздухе, полегчает.

– У нашего дражайшего друга амнезия? – вопросил незримый вампир по имени Эмиель. – Много он вчера выпил?

– Порядочно, – чистосердечно признался Дастин и, пятясь, вылез из фургона. Призывно махнул мне рукой. Я отбросил подмокшее одеяло, отпихнул неизвестно чьи мешки и спрыгнул на влажную землю. Странные ответы Дастина меня отнюдь не удивили: если вчера были назгулы, то почему бы сегодня не объявиться вампиру? Или у господина Эмиеля просто прозвище такое? Вон солнце из-за туч выползло, а если верить классикам, ни один уважающий себя вампир солнечного света не переносит.

– Пошли, познакомлю. – Дастин взял меня за руку и потащил в обход здоровенной, крытой просмоленным холстом повозки. Рядом топтались две лошади – надо полагать, одна принадлежала Дастину, вторая, привязанная за длинный чембур, предназначалась мне. Вокруг поднимался влажный буковый лес. – Только умоляю, не веди себя как идиот. Попробуй воспринимать данную реальность именно как реальность, а не как временную декорацию.

– Попробую, – буркнул я, мимоходом оглядев Дастина. Прикид какой-то странный: высокие сапоги, штаны и куртка черной кожи со множеством шнуровок и стальных заклепок, из-под ворота выбивается фланелевый капюшон, на запястьях широченные серебряные браслеты с шипами, за спиной, на перевязях – аж два меча. Недурственно его снарядили, ничего не скажу. Надо полагать, грядет некий великий подвиг.

– Скверно выглядите, молодой человек, – вежливо обратились ко мне с облучка фургона. – Излишества, излишества… Ничего, свежий ветерок и наше изысканное общество наверняка пойдут вам на пользу.

– Это Эмиель, – чуть смущенно представил Дастин пожилого господина с седой головой, семитским горбатым носом огромных размеров и темно-карими глазами. Выглядел мужчина лет на шестьдесят. – Это мой друг… Виконт, значит, Юлиан.

– Можно просто Юлик, – фыркнул я. – Эмиель, вы правда вампир или Даст… Слушай, как тебя сейчас зовут?

– Ох уж эти мне творческие личности, – рывком вздернул острые плечи Эмиель. – Коли вы начинаете забывать имена своих друзей, дело плохо. Виконт, вам никогда не говорили, что пьянство и блуд до добра не доведут?

– Никогда! – отрекся я, собравшись дать седому и совсем непохожему на вампира Эмиелю злобную отповедь. Однако Дастин с такой силой заехал мне локтем по ребрам, что дыхание перехватило.

– Меня зовут… гм… Гвинблейд, – запнувшись, сказал Дастин. – Запомнишь?

– Попробую, – напустив яду в голос, ответил я. – Ну и компания мне досталась! Один Гвинблейд, другой виконт, третий – вампир, похожий на ростовщика…

– На аптекаря, – поправил меня господин Эмиель, очаровательно улыбавшийся, не разжимая, впрочем, губ. – Коим, собственно, и являюсь. Не обращайте внимания на Гвинблейда, он вас пугает – я не пью человеческую кровь. Виконт, если вам действительно так худо, поройтесь в вещах в фургоне. Там затерялась баклага с пивом. Подобное лечится подобным.

Я хотел было нахамить в ответ, но Дастин буквально за шиворот оттащил меня от вампира-аптекаря, слегка приложил к дощатому борту фургона и прошипел в лицо:

– Свою сказку ты вчера изгадил! Так вот, нынешняя сказка – моя! И я собираюсь получить от нее весь кайф! Ты здесь – на подхвате! Ясно?

– Более чем, – хмуро согласился я. – Только учти, на ближайшем привале я буду ждать от тебя подробнейших объяснений по всем пунктам – где мы находимся, при чем тут вампир и зачем тебе сразу два меча? Тоже мне, любитель сказочек!

– Оставь, я сам пока ничего не знаю. – Дастин быстро остыл. – Нет ни одного ответа. Просто с утра Эмиель меня разбудил, привел заказчика. А теперь надо ехать и отрабатывать аванс по контракту.

– Аванс? – поразился я. – За что?

– За принцессу.

– К-какую принцессу?

– Из зачарованного замка, естественно.

– А где замок?

– Где-то неподалеку, только никто дороги не знает. Даже Эмиель.

– Дастин, ты свихнулся… Ладно, хочешь поиграть в сказку – пожалуйста. Но коли принцессу стережет дракон, как обычно в сказках и бывает, то следовало бы прихватить не эти дурацкие клинки, а хотя бы гранатомет…

– Здесь же сказка, – с маловразумительной для меня мечтательной интонацией сказал Дастин. Мне стало ясно, что напарник окончательно впал в детство. Доигрался Хозяин со своим экспериментом…

– …Ребенок, к сожалению, родился с дефектом, правда, это выяснилось только к половозрелому возрасту. Кому же понравится, если девочка, всего лишь недавно являвшаяся очаровательной малюткой, в моменты раздражения силой воли выбивает стекла во всем замке, что от ее сомнительных опытов у любимой кобылы герцога следует выкидыш за выкидышем, а из покойницкой пропадают трупы, потому что ее высочеству приспичило узнать, как человек устроен внутри. Но все это можно бы пережить, даже склонность принцессы Аманты к собственному полу, а отнюдь не к противоположному… Фрейлины, кстати, на нее постоянно жаловались. Но вы, молодые люди, должны понимать – никакой нормальный герцог не оставит трон ведьме! Это же крушение устоев государства! Наследная герцогиня вполне может быть сумасбродной, необразованной, растленной, морально испорченной – да какой угодно! Иногда на тронах такие личности сиживали, что даже меня жуть пробирает. И маньяки, и нимфоманки, и просто сумасшедшие. Но никогда – ведьмы или колдуны. Магия – одно дело, политика – совсем другое. Можно сколько угодно быть прелюбодеем, о котором слагают легенды при жизни, и притом являться хорошим политиком, однако нельзя совмещать колдовство и заботу о своих подданных. Двум богам не служат. Хочешь быть волшебником или магичкой – отрекись от трона, покинь отчий дом и вперед: ступай в Гильдию, учись, будет тебе почет и уважение, и даже пищу в дерьмо ты сможешь превратить без помощи кишечника, а лишь мановением руки.

– Эмиель, мы ведь ужинаем, – поперхнулся Дастин. – Про магию и политику я понял. Тогда как герцог нашел выход из положения?

– Выходов было несколько. – Горбоносый Эмиель манерно прожевал крылышко подстреленного днем рябчика, выплюнул косточку, а я все-таки разглядел, что у господина аптекаря на верхней челюсти поблескивают острые клыки длиной в два самых обычных зуба. Значит, действительно вампир. – Несчастный случай на охоте, безвременная смерть после краткой и непродолжительной болезни, вызванной ядом. Нападение какого-нибудь сумасшедшего… Но внезапная кончина принцессы грозила весьма тяжелыми политическими осложнениями. Кому достанется трон? Родственники перегрызутся хотя бы потому, что линию герцогской крови напрямую никто не продолжает и права на корону имеют полтора десятка местных баронов. Можно, конечно, сделать финт ушами, срочно обженить на Аманте одного из соседских принцев и по закону оставить престол ему, но Аманта, как я упомянул, на мальчиков не смотрела вовсе, а данные мальчики боялись эту ведьму как огня. Слухи о ней ходили нехорошие…

Эмиель прискорбно вздохнул и снова вцепился клыками в птичье мясо. Дастин сидел на бревнышке у костерка с видом крайне озадаченным, а я хлебал себе пиво и пытался выстроить хоть какую-то логическую цепочку из полученных от Эмиеля сведений. Картина получалась отнюдь не сказочная.

…Герцог Тулейн, к брошенному замку которого мы направлялись, жил тут лет двести назад. Где именно «тут», я не представлял, ибо приведенные Эмиелем географические названия ни мне, ни Дастину ничего не говорили. Либо нас занесло на другую планету, допускающую в своем Универсуме существование вампиров и заколдованных принцесс, либо Хозяин разыгрывает сцены из книжки, которую мы не читали, либо же он просто создал некий квазисказочный мир, соединив свои представления о сказках в какой-то абсурдный конгломерат. Но вернемся к принцессе Аманте.

Папаша-герцог, женившийся слишком поздно, а юность проведший слишком весело, к моменту свадьбы уже страдал импотенцией. Ситуацию можно было бы исправить давно испытанным способом – мадам герцогиня приживает ребеночка от смазливого гвардейца, дитя объявляют законным наследником и сыном герцога Тулейна, а гвардейцу, чтобы не болтал лишнего, затыкают рот кирпичом по голове. Все счастливы. Но, похоже, его светлость был редкостным извращенцем. Вдобавок ему фатально не везло.

Во-первых, ему подсунули в жены бесплодную девицу. Герцогиня при всем желании не могла понести даже от целой гвардейской роты.

Во-вторых, Тулейн вбил себе в голову, что трон должен унаследовать его собственный ребенок. Разумеется, по округе бродило достаточно бастардов, прижитых герцогом во времена буйной молодости от пышных крестьянок, но детишки подросли и вовсю вертели хвосты коровам в деревнях, а следовательно, никак не могли быть усыновлены. Это же скандал! Светлейший герцог – и вдруг усыновляет какого-то сиволапого мальчишку, зачатого (фи!) на сеновале!

Выход один – обратиться к докторам.

Невезение Тулейна и здесь сыграло свою роль. Ни один лекарь, на которых его светлость извел целое состояние, не мог вернуть герцогу мужскую стать. Что делать?

Тулейну дали совет попросить помощи у местной ведьмы. Не помогла медицина – поможет магия. Ведьма ответила на просьбу его светлости немедленно: ребенка обеспечим, однако материнство будет принадлежать отнюдь не герцогине. Кому именно? Вы сами, государь, не догадываетесь?

Государь подумал, прикинул… и согласился.

На шестой месяц после соглашения герцогиню неожиданно поразила водянка, внешне смахивавшая на беременность – это для успокоения поползших слухов и нервов верноподданных. Спустя девять месяцев маленькое государство погрузилось в траур, ибо, как было объявлено, герцогиня умерла при родах, оставив после себя прелестную белокурую кроху по имени Аманта. Что случилось с ведьмой – так никто и не знал на протяжении последующих семнадцати лет.

Сначала все шло хорошо. Ребенок рос, получал достойное образование, но в возрасте тринадцати лет милашка Аманта (на которую уже положили глаз полдесятка принцев) резко изменилась…

– Я уверен – виновато половое созревание, – терпеливо объяснял Эмиель. – И с обычными-то детьми в таком возрасте возникает множество трудностей, а здесь – дитя магички! Аманта не умела управлять унаследованными способностями. Когда же поняла, что владеет могуществом, недоступным даже отцу, начала невинно развлекаться. Ее испортили безнаказанность и отсутствие правильного воспитания. Дети злы и себялюбивы, а если дети располагают Силой, они будут ее употреблять не для блага остальных людей, но для своего удовольствия.

– Восхитительная сказочка, – выдавил Дастин. – Я-то, дурак, всегда полагал, что все заколдованные принцессы становятся жертвами грязных интриг злых колдунов или завистников…

– Гвинбле-ейд, – разочарованно протянул Эмиель, голой рукой вороша угли в костре. Я уже выяснил у нашего аптекаря, что вампиры его разновидности обладают невероятной толерантностью к огню и высоким температурам, – поделись секретом: как ты умудрился в твоем возрасте и при твоей профессии сохранить столь незапятнанный юношеский идеализм? Ты либо пьян, либо болен! Взялся за дело – так выполняй. Я тебя не заставлял, а отнюдь, отговаривал. Зачем связываться?

– Постойте, постойте! – Я подался вперед. – Эмиель, вы уж простите мою амнезию, но что-то я подзабыл – мы зачем идем в замок? Спасать принцессу?

– Почти, – хитро улыбнувшись, ответил вампир. – Гвинблейд собирается в очередной раз доказать миру собственную крутость и заодно выполнить контракт по очистке замка Каэр Тулейн от обитающей в оном нечисти, каковая нечисть являет собой заколдованную принцессу Аманту. Аванс в двести золотых крон получен.

– Так нам надо убить принцессу?

– Расколдовать, – пояснил Эмиель. – Когда папаша Тулейн осознал, что вырастил чистой воды чудовище – это случилось как раз к семнадцатому дню рождения ее высочества, – ему пришлось принять крутые меры. Под давлением придворных, которым осточертели выходки Аманты.

– А именно? – спросил я.

– Герцог выпустил из темницы мамашу нашей красавицы – Аманта действительно была красавицей, несмотря на свой гадкий характер! – где старушка-ведьма пребывала вплоть со дня рождения дочери, пал в ноги и попросил все исправить. Любящая мать согласилась и даже простила герцога за давнее вероломство. Ее условия были таковы: Аманта погружается в глубокий сон на семьдесят три года, до своего столетия. В день, когда принцессе исполняется сто лет, в замок, покрытый останавливающим время заклятием, должен прийти доблестный воин и Аманту поцеловать. Принцесса проснется хорошей доброй девушкой, проживет отмеренный ей срок…

– Вместе с доблестным воином? – Я оторопело посмотрел на Дастина. Напарник, смутившись, ответил:

– Да нет, при чем здесь я? Рано утром, когда ты еще валялся в коме, я нанялся на работу к сыночку местного барона. Некий Греттис из Вольдена, приятный парень, только романтик до мозга костей. Каэр Тулейн расположен на земле его родителей и торчит, как бельмо на глазу. И использовать нельзя, и пугало на всю округу. Мальчишка отлично помнит про легенду о принцессе Аманте, хотя все остальные давно забыли. Завтра – двухсотлетие принцессы.

– Двухсотлетие? – Я обвел непонимающим взглядом Дастина и Эмиеля, которые, судя по внешнему виду, соревновались друг с другом в невозмутимости. – Ведь Аманту надо было расколдовать еще сто лет назад, если я правильно понял легенду!

– Ох, юноши, – поморщился вампир, – да что с вами обоими сегодня? Вы, виконт, понятно – поэт. Вы обязаны быть романтиком, но точно так же обязаны хоть немного знать историю! Про Аманту просто забыли! Папаша Тулейн согласился наложить на нее Заклятие Очищения, переехал вместе с двором в соседний замок, с горя быстро спился… Владение отошло к дальним родственникам, потом войны, чума… Какая Аманта в наши сложные времена? Не до принцесс!.. Бесспорно, случались попытки проникнуть в замок, но больше с целью грабежа. Герцог оставил там две трети своей сокровищницы, а он считался человеком богатым. Из походов в Каэр Тулейн никто не возвращался. По слухам, там завелись какие-то чудовища… В общем, мы идем разбираться, что к чему, а заодно помогать баронскому отпрыску, одарившему уважаемого Гвинблейда авансом. Знаете закон магии?

– Закон Архимеда знаю, – буркнул я. – И что он гласит?

– Архимед? Не слышал… Так вот, если заклятие наложено на определенный срок, то оно только в определенный срок и срабатывает. В первое столетие про Аманту никто не вспомнил, сейчас наступило второе. Значит, спасти красавицу можно в один-единственный конкретный день. Только нужно ли?

– В чем проблема? – Дастин нахмурился. – Закон есть закон. Если я ее поцелую в день рождения, отмеченный столетием, Аманта проснется настоящей принцессой, а не какой-то лесбиянкой с магическими склонностями. Мы вытащим ее из замка, отвезем к господину баронету, выдадим замуж и пускай себе живет спокойно. Нам по контракту полагается десятая доля от обнаруженных в Каэр Тулейне сокровищ и общей стоимости постройки. И без полностью оплаченного гонорара я с места не двинусь!

– Речи разумные, но чересчур рациональные, – хихикнул вампир. – Единственно, логика мне подсказывает – где-то в наших выкладках кроется ошибка. Что-то неверно.

– Это сказка, – фыркнул я. – Любая сказка заканчивается хорошим финалом. Дастин… Тьфу, Гвинблейд, а если принцесса влюбится в тебя с первого взгляда? В конце концов герой – ты, а не какой-то баронский сынок. И вообще, почему именно тебе дали заказ на пробуждение принцессы и даже заплатили аванс?

– Виконт, вы очаровательны. – Эмиель похлопал длинными ресницами. – Вы что, даже умудрились позабыть, чем зарабатывает на кутежи ваш друг? На мой взгляд, у него весьма специфическое ремесло.

Я подумал, что не вижу в профессии сотрудника службы безопасности Внесолнечной колониальной администрации ничего специфического, но промолчал, лишь вопросительно глянув на Дастина.

– Это называется «ведьмин», – нехотя сказал он. – Это совсем не колдун и не маг, просто созвучие неудачное. Профессиональный охотник за чудовищами. Ведьминов обычно нанимают для того, чтобы решить проблемы, связанные с…

– Монстрами, неконтролируемой магией, злым колдовством и любыми непонятными событиями, выходящими за пределы осмысления простого обывателя. Впрочем, иногда ведьминов принимают на работу вышибалами в трактиры, – жизнерадостно пояснил Эмиель, взял голыми ладонями горячий котелок и допил бульон, оставшийся от рябчика. – Можете ложиться спать, господа. У вас завтра тяжелый день.

– А ты? – насторожился Дастин.

– Мне спать не положено, полнолуние, – сказал вампир, поплотнее запахнулся в свой черный плащ и уставился выпуклыми глазами в угли костра. Сейчас он действительно немножко напоминал графа Дракулу, у которого разболелся пораженный кариесом любимый клык. – Отдыхайте. Я посторожу.

Я долго не мог заснуть, пробуя логически осмыслить происходящее. Если святой Бернар нам не лгал, значит, Небесные Силы, которые представлял клервосский аббат, полностью потеряли контроль над ситуацией. Если во время их эксперимента мы с Дастином оставались наблюдателями, принимавшими участие в спектакле лишь пассивно, то сейчас нас сделали центральными персонажами событий. Мы обязаны не подыгрывать по мере сил остальным героям непрекращающейся пьесы, а самостоятельно вести действие. Вчера я побывал в шкуре Арагорна и благополучно сорвал начинающийся поход хоббитов-Хранителей (мне даже оставили на память о провальном дебюте нефункционирующее Кольцо Всевластья – Дастин снял его с моего пальца, нашел цепочку и надел мне на шею), то напарник почему-то решил выполнить свое предназначение до конца. Надо думать, Хозяин ждет от нас либо победы, либо тотального поражения, затем перемещает в следующий эпизод своей идиотской пьесы. То есть… А что – «есть»? Сейчас нам задали недвусмысленную установку: спасти принцессу Аманту. Если мы находимся в «режиме сказки», то, как и происходит в обычной сказке, спасение принцессы – плевое дело. Это вам не сложнейшая задача Арагорна по избавлению мира от Вековечного Зла, содержащегося внутри Кольца. Да, ничего не скажешь, с Кольцом я прокололся. Теперь вся надежда на Дастина – уж чего-чего, а разбудить спящую красавицу он сумеет. Ничего сложного.

Я заснул с мыслью, гласившей примерно следующее: «Эмиель наверняка шпион Хозяина. Или сам Хозяин в одном из своих воплощений… Разбудим Аманту – такой банкет закатим!..»

И уже на самом излете, когда сознание проваливалось в мутную пучину снов, я понял, что ничуть не тоскую по Навигатору, оставшейся где-то в глубинах пространства Земле, киоскам с кока-колой и компьютерным играм. Игра Хозяина была гораздо интереснее.

– Каэр Тулейн. – Эмиель размашистым жестом показал ввысь и вперед, за верхушки древних замшелых деревьев. – Донжон, шесть малых башен, подъемный мост, барбикен. Самый обычный замок.

– Ничего себе обычный, – подрагивая от утреннего холодка, проворчал я. Солнце, наполовину закрытое тучами, едва взошло, и в лесу клубился весьма таинственный сизоватый туман. – Про такие замки непослушным детям надо рассказывать! Чтоб боялись.

Это была настоящая жуткая легенда, словно сошедшая со страниц готических книжек или вынырнувшая из фильмов про вампиров. Лес, окружавший Каэр Тулейн, хоть прямо сейчас можно было заносить в энциклопедию по колдовству и демонологии. Голые, переплетенные отвратительными склизкими лианами деревья, паруса лохматой паутины, которую наверняка плели пауки не меньше барсука размером, клочковатый мох, лишайники, настоящие джунгли разноцветных поганок, кое-где на ветвях пристроились вниз головой летучие мыши. Обнаружилась даже виселица – возле дороги торчало потемневшее от времени полусгнившее сооружение в виде буквы «П», на перекладине колыхались под легким ветерком три коричневые мумии, облаченные в развевающиеся лохмотья. Посверкивали зубы черепов. Болталась на ржавом гвозде криво приколоченная табличка, гласящая: «Смерть паганым ельфам!». В лесу что-то свирепо визжало, угрожающе ухало, зловеще каркало, и вообще местная фауна вела себя исключительно непринужденно – прямо на дорогу перед нами спикировал гигантский черный ворон, сжимавший в клюве берцовую кость какого-то несчастного рыцаря, наверняка пытавшегося лет пятьдесят назад освободить от заклятия бедняжку Аманту. Черный птах презрительно глянул на всадников, выплюнул мосол, издал многозначительное «Кар-р!» и вновь упорхнул.

– Сущее варварство, – сварливо комментировал Эмиель. – Кто так заклятия накладывает? Где лесные призраки? Где вампиры, я вас спрашиваю? Себя я не считаю, я – Высший вампир, но хотелось бы увидеть самых обычных гулей или каттаканов! Где хоть одна, пусть даже самая невзрачная, мантикора? Гвинблейд, по-моему, нас просто не уважают!

– Да, – согласился Дастин, напряженно оглядываясь. В полутьме леса за его спиной полыхнули красным чьи-то глазищи, но тотчас погасли. – Условия для работы самые антисанитарные. Эмиель, ты уверен, что принцесса в замке?

– Где ж ей быть? – удивился вампир. – Где искать принцессу, кроме как не в заколдованном замке? Есть несколько аксиом: сокровища ищи под алтарем заброшенного храма, русалок – в озере, барда – в кабаке (Эмиель стрельнул в меня хитрющими карими глазами), короля – на троне, дракона – в пещере… Молодые люди, я таки удивляюсь вашей неопытности! Сколько лиг вместе отходили! Два года путешествий и глупых приключений!

– Это у тебя приключения и путешествия. У меня – работа, – совершенно серьезно ответил Дастин, оборвав на полуслове готовый сорваться с моих губ протестующий возглас относительно «двух годов». Вот, значит, как… Хозяин нас за дурачков держит? Или мы действительно являемся для вампира привычными, старыми знакомыми, лишь на время получившими странные воспоминания о каком-то XXII веке от какого-то «Рождества», случившегося на какой-то «Земле»?

– Эмиель, извините, – елейным голоском начал я, – можно ли осведомиться необразованному виконту?..

– Осведомляйтесь, – с царственной небрежностью бросил вампир, не переставая понукать двух лошадок, запряженных в фургон. Дорога была чересчур узка и изгибалась так, словно ее прокладывал запойный пьяница, стоящий на грани белой горячки.

– Если вы так недовольны окружающим, то как, по-вашему, должны выглядеть правильно заколдованные замки?

– Побольше чудовищ, побольше завывающих призраков, побольше бурелома, скелеты в паутине… О-о, нет! Я так и знал! Гвинблейд! Кажется, настало твое время. Иди, покрасуйся.

Вампир резко натянул вожжи. Фургон остановился, наклонившись вправо. Лошадки в испуганном недоумении затоптались и начали фыркать. Дастин прямо-таки с гимнастическим изяществом спрыгнул с седла, хотя я отлично знал, что он всю жизнь занимался не гимнастикой, а боксом и тяжелой атлетикой. Впрочем, напарник интересовал меня сейчас гораздо меньше, чем существо, выскочившее на дорогу из седых зарослей.

– Арфаксата клешненогая! – припечатал жутковатую чуду Эмиель, вытянувшись вперед и пристально рассматривая гостя. Зеленовато-серая, покрытая блестящим хитином зверюга размером с теленка имела шесть тараканьих ног, из которых задние были намного длиннее остальных, овальное туловище, голову невообразимо мерзкого насекомого и изогнутые зазубренные жвалы. Один в один – чудовище из старинного фильма ужасов про нашествие на мирный город гигантских клопов. – Исключительно крупный экземпляр!

– Чушь говоришь, – преспокойно отозвался Дастин. Я заметил, как напарник сбросил перевязь с ножнами меча, который был покороче, и взялся за длинный клинок. – Самый натуральный четырехжвальчатый болотный липер. Вы бы отошли подальше, он иногда ядом плюется, причем редко промахивается, сволочь чешуйчатая…

– Сам ты четырехжвальчатый! – искренне возмутился вампир. – Ладно, не спорю, это не арфаксата, а действительно липер, обознался. Только где ты у него видишь четыре жвала? Он двуутробный и не иначе! Ставлю десять золотых!

Я пошарил по поясу и с разочарованием отметил, что Дастин, проникнувшись непонятным отвращением к огнестрельному и импульсному оружию, ночью реквизировал мой пистолет. На ремне красовался лишь длинный кинжал. С эдакой зубочисткой против создания подобных сломопотамьих габаритов не выступишь, будь он хоть липер, хоть арфаксата, хоть боевой таракан. Посему я спешился, оставил лошадь и отошел назад – мало ли кто нападет с тыла?

Дальнейшее стало для меня открытием, граничащим с сильным душевным потрясением. Я уже упоминал, что Дастин никогда не занимался фехтованием и, несмотря на свой небольшой вес, предпочитал силовые виды спорта, нежели подвижные. Хотя бокс научил его отлично двигаться, но в боксе есть определенные правила и позиции, определяющие движение человека. Против данных правил, если ты их зазубрил раз и навсегда, не попрешь.

Дастин попер, да еще как!

Эмиель стоял на козлах, размахивал бичом, словно болельщик на футбольном стадионе – знаменем любимой команды, подпрыгивал и азартно вопил: «Так его! Гвинблейд, ты что, болван, творишь? Справа!»

Веселье продолжалось от силы минуту. От кульбитов, выпадов и сальто Дастина у меня зарябило в глазах. У насекомого, возможно, тоже. Такое можно увидеть только в комедийных китайских боевиках, где герои скачут, нарушая любые законы тяготения и здравого смысла. Бедный липер! Несчастная зверюшка, видимо, вообще не ожидала, что ей окажут столь серьезное сопротивление. На мой взгляд, она приземлилась на дорогу, чтобы мирно передохнуть и вовсе не собиралась атаковать мирных проезжающих. Липеру сначала отсекли передние лапы и в лихом прыжке выбили фасеточный глаз размером с футбольный мяч.

Изрядно покалеченный болотный насекомыш здраво смекнул, что отсюда лучше убраться. Оттолкнулся здоровенными, как у кузнечика-переростка, задними лапами, взвился метров на пятьдесят в воздух, описал параболу и с грохотом рухнул где-то за деревьями. На дороге, разумеется, осталась растекаться зеленая слизистая лужа, а у меня создалось полное впечатление, что я смотрю исключительно малобюджетный фильм по дешевому роману fantasy.

– Ф-фу! – выдохнул покрасневший Дастин, подошедший к повозке. – Сам от себя такого не ожидал… Тео, как тебе?

– Мне? Иди в британскую сборную на следующую Олимпиаду, все золото возьмешь, – индифферентно отозвался я, раздумывая над тем, что увидел. Мне отвлекла реплика Эмиеля.

– Я так и не сумел рассмотреть животное подробнее, – огорченно пожаловался вампир. – Поверю мнению знатока. Все-таки липер был четырехжвальчатый.

– Десятижопный, – вздохнул напарник и очень выразительно посмотрел на меня. Дастин был явно потрясен не меньше моего. – Поехали дальше.

Когда я понял, что происходит в действительности, меня замутило. Если судить по только что продемонстрированному Дастином примеру, Хозяин начал изменять параметры наших организмов, подстраивая их под собственную реальность. А это, боюсь, не к добру. Рука сама потянулась к карману, в котором хранился молитвенник святого Бернара.

Молитвенник в черной кожаной обложке пропал.

«…исполненный такого упования, я прихожу к Тебе, я прибегаю к Тебе и, изнемогая под бременем своих грехов, припадаю к Твоим стопам…» – бездумно повторял я одну-единственную запомнившуюся строчку из молитвы святого Бернара со страницы 114 и никак не мог воспроизвести молитву целиком. Эмиель, видя мои терзания, постоянно косился с любопытством и наконец не выдержал.

– Отчего вы маетесь, виконт Юлиан? – поинтересовался вампир. – Внезапный приступ поэтических терзаний? Не можете подобрать нестандартную рифму к слову «Любовь»? Предлагаю на выбор – морковь, свекровь…

– Вервольф, – снисходительно подсказал Дастин. За последний час он полностью и окончательно вошел в образ бравого охотника за чудовищами, предпочитая либо не замечать противоестественные изменения в самом себе, либо помалкивать об этом. У меня тоже имелись страшненькие подозрения, однако я не мог точно сформулировать причину своего беспокойства.

– Отвяжитесь, аптекарь-кровопийца, – пытаясь сохранить в голосе хоть капельку благодушия, сказал я Эмиелю. – Я пытаюсь молиться, да только молитву забыл.

– Скверно, – качнул седой головой Эмиель. – Вам должно быть известно, что любая молитва – своего рода маленькое заклинание. Стоит перепутать одно слово, и ничего не выйдет. Но молчание небес – полбеды. Если вы в молитве просите о дожде, то, ошибшись, в результате получите шторм или, например, смерч. К какому из божеств взываете, виконт? К Таранису? К Луггу? Или к Морриган-Опустошительнице?

И вдруг я понял, что мне напоминает этот лес, история с Дастиновой «сказкой» и весь необходимый антураж в виде прекрасных принцесс, влюбленных баронетов и зловредных ведьм – Эмиелю стоило лишь произнести имена местных божеств. Чуточку похоже на кельтскую мифологию. Если судить по виселице, эльфы здесь тоже живут, только не возвышенные сверхчеловеки из «Властелина Колец», а самые настоящие эльфы-сиды – угнетаемое и терроризируемое людьми нацменьшинство. Злобные, жестокие, коварные, ненавидящие смертных твари. Неудивительно, что их вешают. Тогда становится понятным имя, коим одарили Дастина. «Гвинблейд» по-гэльски – «Белый волк». Только почему я безошибочно и не задумываясь перевел это словечко? Ведь в жизни на гэльском не говорил и даже не представляю, как он звучит. Выходит, мерзопакостный Хозяин воздействует и на нашу психику, заканчивая непосредственно в головы людей необходимую информацию. Минуточку! Если Дастина натаскали лихо драться на мечах и прыгать, подобно спятившему кузнечику, то, может быть, я умею сочинять баллады? Как потенциальный поэт? И играть на арфе? Или на гитаре?

Неожиданно вспомнилось, что моя гитара, которая здесь называется лютней, лежит в фургоне, тщательно запакованная в мягкую кожу. И играть на ней я, что характерно, могу… С ума сойти!

Мы уже находились на дороге, ведущей по склону холма к воротам заколдованного Каэр Тулейна, но Эмиель продолжал изводить меня своими подначками:

– Правильно-правильно, молодой человек! Рифмы «кровь-любовь» и «грезы-розы» давно приелись. Нужны новые веяния в поэзии!

– Моя любовь – моя морковь? – хмуро осведомился я, воспользовавшись подсказкой вампира. – Вы, уважаемый Эмиель, это так представляете? Романсера о любви к вкусной и здоровой пище? Вот для вас лично слово «кровь» подошло бы идеально.

– Ах, оставьте, Юлиан! – аристократическим жестом отмахнулся Эмиель. – Представьте, какой прекрасный сюжет вы наблюдаете: принцесса и беззаветный рыцарь, готовый сложить голову ради спасения красавицы, томящейся где-то в темном саркофаге и дожидающейся возвращения к солнцу, свету и радости.

– Это не про меня. У меня контракт, – буркнул Дастин, рассматривая мрачнейший надвратный барбикен Каэр Тулейна, украшенный горгульями-мутантами и желтыми черепами. Я же напрягся и внезапно выдал первые в своей жизни рифмованные строчки, предварив их кратеньким вступлением в прозе:

– Значит, принцесса в саркофаге? Саркофаг, надо полагать, в подземелье? И великий герой? Тогда это могло бы выглядеть так:

Дастин откровенно заржал и сказал: «Во-во, самое оно!»

Эмиель скривился:

– Вы что же, виконт, некрофил?

– Пока не замечен, – пытаясь не рассмеяться, выдавил я. – Дальше сочинять?

– Вы насочиняете… Тихо! Подъезжаем. Лошадей оставим у ворот, сами отправимся искать Аманту. Господа, просьба отнестись к делу серьезно, хотя я вновь говорю: зря вы за это взялись!

– Почему? – Я неуклюже сполз с седла и примотал поводья к вбитому в камень металлическому кольцу. Камень, разумеется, покрывал желтоватый мох, а кольцо, само собой, чудовищно проржавело. – Эмиель, вы всю дорогу заявляете, будто расколдовывание Аманты – дело благое, и одновременно занудствуете, пытаясь нас отговорить. В чем дело?

– Повторяю: своими действиями Гвинблейд разрушает ту самую сказку, о чистоте которой столь яро печется. Зачарованный замок, спящая красавица, чудовища, летучие мыши – это и есть сказка. Ну расколдуете вы Аманту, привезете в баронство, выдадите замуж… Что потом?

– Госпожа баронесса проживет с мужем долго и счастливо, и умрут они в один день, – вздохнул Дастин, а я дополнил:

– К облегчению подданных и радости наследников.

– А будет вот что! – не слушая нас, втолковывал Эмиель. – Лес повырубят под крестьянские наделы, чудовищ истребят, летучие мыши будут вынуждены переселиться в горы, в замке начнется невероятная кутерьма – реставрация, ремонт, уборка. Лет через десять, глядишь – легенда сгинула навсегда, заменившись грубой прозой жизни. Здесь, возле ворот, околачиваются полупьяные вислоусые стражники. Их капитан вон в той нише увлеченно обжимает юную прачку, не имеющую привычки отказывать господам гвардейцам. Во дворе – кучи лошадиного дерьма. Герцогские детишки постреливают из луков в голубей. К прекрасной Аманте – теперь уже растолстевшей и дебелой матроне – снова пришла повивальная бабка, принимать седьмого ребенка. Где-нибудь на дороге построят трактир под названием «Гвинблейд», и хозяин будет рассказывать заезжим путешественникам о том, что якобы был лично знаком с избавителем принцессы, а заодно показывать проезжающим старинную виселицу и темное пятно на стене – туда, мол, благородный ведьмин швырнул бутылку «Медвежьей крови», будучи одержим белой горячкой… Пропала сказка! Запахло тушеной капустой, навозом и нестираными пеленками. Стоит ли ради этого спасать принцессу? Никогда не задумывались над тем, что произойдет с героями по окончании сказки?

– Болото, – заключил я. – Юному баронету и прекрасной герцогине предстоит обыденная семейная жизнь, а муж Аманты только и будет мечтать о том, как бы сбежать на очередную войну.

– Аванс, между прочим, получен, – напомнил Дастин. – Кончайте пудрить мне мозги! Сказки хороши в книжках, а у нас, извиняйте, жизнь. Вот скажите, на хрена здесь торчит эта заброшенная постройка? Почему лес, занимающий половину угодий баронства, попросту опасен для людей? Липеры всякие, арфаксаты… Все, хватит языками молоть! Пошли денежки отрабатывать.

Если где и можно было снимать очередную версию о жизни графа Влада Цепеша по прозвищу «Дракула», то Каэр Тулейн идеально подходил в качестве киносъемочной площадки. Строение вовсе не сочеталось с Темным Лесом – если снаружи замок выглядел обветшавшим, внутри он отлично сохранился. Ни пылинки. Мебель, ковры, позолота: обстановка – как новенькая. Каэр Тулейн, вероятно, как и сама принцесса, находился в стазисе. Время было просто остановлено.

– Ага, магическая лаборатория, – со знанием дела заявил Эмиель, заглянув в очередную комнату. – Никто не возражает, если я тут кое-что позаимствую?

Пока вампир шарил на обширном столе, я ради любопытства осмотрелся. Никогда не видел магических лабораторий. Выдержано в классическом стиле: ветхие гирлянды сухих трав, полдесятка хрустальных шаров разного калибра, на столе полно замысловатых реторт и горелок, коричневый человеческий череп с камешками в глазницах, под потолком – чучело неизвестного мне мутанта. Эдакая неопрятная помесь крокодила с древнеегипетской мумией. Два специалиста (Эмиель с Дастином) опять поспорили и заключили, что перед нами плохо выполненное чучело полозубой безжаберной гронгады в возрасте от трех до пяти лет. Сюда же можно добавить кипы зачитанных гримуаров, подозрительного вида меч на стойке (от клинка при попытке дотронуться шибануло синеватыми искрами) и висящую на вбитом в стену крюке голову миловидной белокурой девицы.

– Это Аманта? – на всякий случай спросил я у вампира, но тот пробурчал что-то насчет извращенного чувства юмора у некоторых менестрелей-некрофилов, засунул в карман лапсердака обнаруженные на столе камешки и зашагал дальше. Надо полагать, голова все-таки не принадлежала искомой Аманте. Вряд ли ведьма, наложившая заклятие, стала бы хранить принцессу по частям.

– Всем молчать, – внезапно скомандовал Эмиель, подняв к потолку тонкий палец, украшенный перстнем и слегка длинноватым для человека наманикюренным ногтем.

– Мы и так молчим, – прошептал я. – В чем дело?

– За мной. – Вампир пробежал по коридору, ведущему к открытой галерее второго этажа Каэр Тулейна, перегнулся через перила и глянул на обширный квадратный двор. Махнул рукой Дастину, сказав: – Извольте видеть, милсдари. Конкурент пожаловал. Но как хорош, подлец!

Я выглянул из-за колонны вниз. По каменным плитам двора гарцевал здоровенный конь соловой масти в изукрашенной гербами попоне, богатой сбруе и с легкомысленным розовым плюмажем на голове. Всадник, громоздящийся в высоком седле, выглядел еще авантажнее: блистающие позолотой и начищенной сталью доспехи, тяжеленный шлем с забралом, плащ до земли (слегка измазанный глиной на полах). В правой руке копье, в левой – щит с изображением красного дракона на белом поле.

Выражение лица Дастина стало очень нехорошим, а я, как поэт, подлил масла в огонь, продекламировав:

– Держит в руце копие, тычет змия в жопие! Гвинблейд, разберись! Мы пришли первыми!

Мы сбежали по лестнице во двор. Эмиель, едва сдерживая рвущееся наружу хихиканье, окликнул благородного дона:

– Эй, милейший! Вы тут с экскурсией или по делу?

Благородный дон величественно громыхнул латами, развернул коня и, проревев из-под шлема что-то невнятное и металлически-угрожающее, опустил копье, пнув жеребца пятками. Заточенные звездочкой шпоры вонзились в бока несчастного животного, я и Эмиель порскнули по сторонам, и сияющий рыцарь устремился к преспокойно стоящему напротив Дастину.

Дело закончилось быстро. Наконечник копья целил Дастину в грудь, но, когда до удара оставалось одно мгновение, мой талантливый напарник сделал незаметный шажок в сторону, даже не подняв руки. Копье накренилось ниже, ударилось точнехонько в щель между каменными плитами, а далее сработал закон инерции. Рыцарь взмыл из седла по параболе, по-прежнему не выпуская копье, отчего слегка уподобился прыгуну с шестом, и тяжеловесно грянулся оземь. От вычурного нагрудника с чеканным гербом отлетела какая-то металлическая штуковинка, со звоном покатившись в сторону. Рыцарь попытался встать, но у него в доспехах что-то заело, отчего все попытки подняться на ноги бесславно провалились. Мы подошли и встали полукругом.

– Сразу убьем или помучаем? – оскалил вампирские клыки Эмиель.

– Я всегда говорил, что драться без доспехов гораздо удобнее, – проворчал Дастин, рассматривая поверженного ворога. Я наклонился к шлему и вежливо постучал по макушке согнутым пальцем:

– Есть там кто?

– Бу-бу-бу-бу… – очень недовольно ответил шлем.

– Ты, мил человек, забрался на чужую территорию, – втолковывал я благородному дону, отвинчивая гайки, которыми шлем крепился к доспеху. – Место занято, это во-первых. Во-вторых, в этом замке не водятся драконы, так зачем было надевать столь тяжелое снаряжение? В-третьих, мама и папа вам никогда не говорили, что нападать на мирных путников просто неприлично?

Наконец я сдернул с головы конкурента кошмарное металлическое сооружение и отбросил в сторону. На меня яростно уставился мальчишка лет шестнадцати – светлые волосы, связанные в узел на затылке, напряженные серые глаза и сжатые тонкие губы.

– Виконт Юлиан к вашим услугам, – поклонился я. – Может, представитесь, молодой человек?

– Если вы дворянин, – фальцетом прохрипел юнец, а я заметил, что доспех ему изрядно велик, – немедленно верните мне оружие! Я вызываю вас на смертный бой!

– О, как все запущено… – скривился стоящий поодаль вампир. – Особо тяжелый случай. Друзья, если не хотите, чтобы вас терзали романтической моралью и столь же романтическими нравоучениями, либо заткните милсдарю благородному рыцарю рот кляпом, либо прикончите, чтобы не мучился сам и не мешал занятым людям.

– Не вопрос. – Дастин демонстративно зевнул, вытащил из кармана омерзительно грязную тряпку, использовавшуюся для протирки оружия, и с преувеличенной аккуратностью начал сворачивать кляп. Мальчик посмотрел на Дастина с гордой ненавистью, оценил одежду и внешний вид, после чего процедил что-то маловразумительное насчет безбожных ведьминов, которых надо вешать на воротах и не обязательно за шею.

– Фи, сударь, – сказал я, пытаясь разрядить обстановку. – Откуда в столь нежном возрасте такие вульгарные помыслы? И вообще, кто вы? Не могу же я драться на поединке с безымянным!

– Принц Алионэль Червиньяно-дель-Фриулли из замка Сальсомаджоре в Альдано! – Мальчишка выдал эту галиматью, ни разу не запнувшись.

– Э-э… – Я едва не проглотил язык, пытаясь воспроизвести хотя бы один звук из пышного наименования принца. – Простите, ваша милость, у вас нет другого имени, покороче?

– Альдано? – поднял брови Эмиель. – Как же, знаю. Здесь неподалеку. Дыра дырой. Полуразвалившийся замок, один город, восемь деревень. А долго-ов! Все это помпезно величается независимым королевством! Ваше высочество, вы что же, решили за счет бедняжки Аманты поправить запутанные финансовые дела родителей? Или вы борец за идею? Желаете войти в легенды как спаситель заколдованной принцессы?

Простертый у наших ног Алионэль Червиньяно-дель-Фриулли и прочая, и прочая немедленно разразился долгой тирадой о том, что всякие смерды не имеют права даже касаться пальцем его светлых рыцарственных намерений и трепать своим гнусным языком славное имя королевского рода Альдано, после чего внезапно расплакался.

– Великие силы, только не это! – Эмиель закрыл глаза и выкроил на узком лице огорченную мину. – Ненавижу, когда дети плачут. Гвинблейд, виконт, что же вы стоите? Помогите мальчику освободиться от панциря!

Дастин принципиально не тронулся с места, монументально скрестив руки на груди и исподлобья уставившись на путающегося в соплях принца.

Пока я, следуя указаниям Эмиеля, развинчивал принцев доспех, мимолетно сожалея об отсутствии автогена или, в худшем случае, набора гаечных ключей, принц, всхлипывая, жаловался:

– Почему всегда так?.. А, милсдари? Я же с лучшими намерениями! Почему каждый сразу спрашивает о деньгах старого герцога Тулейна? Мне не золото нужно, а принцесса! Хлюп!.. И доспех папин неудобный, но другого нет… Теперь вы мне его испортили, чинить придется, а это дорого! Хлюп!

– А папенька узнает – уши оторвет, – негромко, дабы пощадить нервы расстроенного принца, проговорил Дастин. – Нарвались на сопливого романтика…

Наконец броня раскрылась, выпуская мальчишку из своего чрева, я помог принцу Алионэлю встать и протянул ему носовой платок, чтобы тот вытер лицо.

– Видите, как хорошо? – участливо ворковал Эмиель, похлопывая парня по плечу. – Все довольны, никого не надо убивать. Если вы, милый, хотите спасти принцессу – пожалуйста, мы уступим вам это право…

За спиной вампира раздалось недовольное покашливание Дастина. Эмиель продолжал:

– Нам ведь не принцесса нужна и не легенды. Мы люди простые. Надо зарабатывать на жизнь. Алионэль… можно, я вас буду звать просто Аль? Можно? Вот и чудесненько! Возьмите свой меч, зачем он валяется? Доспехи мы потом погрузим на вашу лошадь, починим, и вы отвезете их домой. Папенька, клянусь, ничего не заподозрит. И все-таки, ваше высочество, расскажите, как вы здесь оказались?

Принц, увы, как оно и предполагалось, произошел из плеяды юных бессребреников-романтиков. Это в наши времена в возрасте шестнадцати лет люди уже становятся угрюмы и начинают заниматься взрослыми науками и взрослыми делами вроде бизнеса и программирования. У Алионэля незамутненный факел романтической молодости полыхал вовсю, слепя глаза.

– Королевство захудалое – ну и что с того? Зато из династии Альдано вышло большинство самых великих героев последних столетий! Принц Франчито, например, сто шесть лет и девять месяцев назад убил тролля, наводившего ужас на все предгорья и сторожившего единственный мост через ущелье. Герцог Ареццо спас принцессу Мелисенту Бармалионскую из замка злого колдуна. Король Эндоло Непобедимый сразил последнего из драконов…

Принц рассказывал о своих предках с таким жаром, что ни я, ни Эмиель не сумели воздержаться от ядовитеньких замечаний о том, что существует такая наука экология, один из главных законов которой гласит – нельзя убивать редких животных, каковыми драконы, несомненно, являются. Следовало бы, наоборот, специально разводить драконят для благородных рыцарских развлечений в будущем.

– Понимаете ли, почтенные милсдари, – с юношескими пылом втолковывал мне и вампиру принц, вовсе не обращая внимания на насупленного Дастина. Два героя старательно игнорировали друг друга, – сейчас почти не осталось возможностей для подвигов! Какой благородный принц пойдет убивать обычное чудовище вроде липера или ансетифы? Да никакой! Для этого существуют ремесленники вроде… – Алионэль неприязненно покосился на обтянутую черной кожей спину шедшего впереди Дастина. – Вы поняли, кого я имею в виду. Вот вы, виконт Юлиан, разве сложите обо мне балладу, если я в жаркой битве прикончу какую-нибудь гронгаду или захудалого виверна?

– Он сложит балладу о том, как тебя прикончит захудалый виверн, – откомментировал услышанное Дастин, глядя куда-то в потолок галереи, по которой мы шли. Принц не счел нужным отвечать на злословие.

– Дворянам требуются драконы – и обязательно геральдические, а не ублюдочные амфинтерны, не способные даже толком выдохнуть пламя или взлететь! Нужны тролли, левиафаны, кракены! Вот дело для настоящего мужчины! Спрашивается, куда подевались достойные противники, благородные чудовища?

– Боюсь, их извели предыдущие поколения принцев, – вздохнул Эмиель. – Но ведь кое-что и осталось. Вампиры, только не простые, а Высшие… Гм… Если вдумчиво поискать, где-нибудь на периферии можно обнаружить демона или джинна. Гвинблейд, поведай, как ты с подружкой ловил беглого джинна и умудрился разрушить полгорода!

Дастин сурово промолчал, незаметно показав Эмиелю вытянутый средний палец правой руки. Надо полагать, в этом сказочном мире данный жест был известен.

Споря о пристрастиях дворян в области совершения подвигов, мы пробирались по бесконечным полутемным коридорам, спускались по широким лестницам. Дастин попеременно воевал с выскакивавшими из боковых коридоров чудищами. Я успел насчитать двоих челюстнозубых скрипунов, одного малого перепончатокрылого перхта, трех бесщетинковых двоякодышащих карниванов и пяток бальберитов, которые, говоря по правде, были вовсе не чудовищами, а просто хищными насекомыми величиной с охотничью собаку. С последними Дастин разбирался буквально плевками. Машинально отметив, что в моей голове неожиданно появился обширный запас знаний о местном бестиарии, я плюнул на все загадки и осведомился у Эмиеля:

– Долго еще идти? В конце концов, папаша Тулейн мог устроить временную гробницу для доченьки в более удобном месте. Например, в тронной зале. Или вообще при входе. Чтобы герои не плутали в поисках суженой.

– Как вы можете такое говорить, виконт? – загорелись глаза у принца. – Вполне естественно, что принцесса спрятана в сыром и мрачном подземелье под охраной бесчисленных чудовищ! Иначе ее может поцеловать каждый дурак, а вовсе не настоящий герой, способный преодолеть все опасности!

– Я бы как раз предпочел подземелье сухое и светлое, – подал голос Дастин и беззвучно вынырнул из полутьмы. – Принц, смотрите, какая прелесть! Она хочет с вами поздороваться!

Дастин поднял за хвост животное, слегка напоминавшее ската-хвостокола на ножках, и ткнул его под нос Алионэлю. Членики до сих пор шевелились, пасть, сложенная из шести челюстей, приоткрывалась, из нее текла вязкая жидкость, немного напоминавшая голубоватый клейстер.

– Ге-е… – Принц мгновенно побледнел, икнул и метнулся к стенке, где его высочество изволили вернуть природе остатки завтрака.

– Молодежь… – с безнадежной интонацией процедил Дастин, отшвырнув детеныша бальберита в сторону. – Драконов ему подавай. Геральдических! Тьфу!

Эмиель сокрушенно покачал головой, видимо, сожалея о непомерной бруталистичности моего напарника.

Еще полдесятка поворотов и лестниц, узкий подземный ход с пауками… Вот она, принцесса Аманта!

Долгосрочный анабиоз любимой дочурки герцог обставил со всем шиком, присущим эпохе позднего феодализма. Хрустальный гроб невероятных размеров и столь же невероятной пышности, по стенам округлого зала колеблются парчовые драпировки, освещаемые неугасимыми голубоватыми светильниками в золотых шандалах. По углам гроба трепещут пылающие факелы (я заподозрил, что в подземелье провели трубы с природным газом, иначе с чего бы факелам гореть?). И, конечно же, пресловутые сокровища. Десять сундуков с открытыми крышками – остро брызгало сияние бриллиантов, наваленных целыми грудами, тускло горело золото, бархатно поблескивал жемчуг. Один из ящиков вообще почти пустовал, если не считать лежащей на бархатной подушке герцогской короны о шести зубьях с вкраплениями аметиста, рубина и сапфира. Большинство алмазов, кстати, поражали своими безумными размерами – в настоящей жизни таких огромных камней просто не существует.

– Корона. – Вампир нагнулся над сундуком и поднял тяжелый золотой венец. – Покойный батюшка нашей крали, видимо, намекнул этим, что спаситель принцессы немедленно получает трон герцогства. Ага, вот и жалованные грамоты… Доблестному рыцарю остается лишь вписать в пустые графы свое имя. Виконт, не желаете?

– Давайте хоть на девочку глянем, – смущенно сказал я, подходя к хрустальному гробу. Эмиель продолжал скабрезничать.

– Нас четверо, – вкрадчиво нашептывал он мне на ухо. – Себя, как кандидата в женихи, я отметаю немедленно, хотя бы потому что никакая уважающая себя принцесса не пойдет замуж за вампира. Правда, если вспоминать необычные сексуальные пристрастия Аманты, у меня тоже есть шанс… Значит, остаетесь вы, виконт, Гвинблейд, у которого контракт, и наш очаровательный принц. Пробуждающий поцелуй придется разыгрывать в орлянку…

– У вас нет ничего святого, Эмиель, – усмехнулся я. – Гляньте, она действительно недурна собой.

По мне, так принцесса походила на уснувшую голливудскую кинозвезду, а как известно, кинозвезды подобного сорта бывают двух видов. Первый: пышная глуповатая блондинка, взятая в кино лишь благодаря протекции, сногсшибательной фигуре и пухлым губкам. Участие в фильме звезды первого типа ограничивается лишь истошным визгом на заднем плане, когда главный герой дерется с плохими парнями. Второй вариант – роковая красавица. Для нее поле деятельности более обширно: женщина-вамп, шпионка, интриганка, героиня боевика или склеенной из соплей мелодрамы. Аманта умудрилась совместить оба типажа. Вообще-то принцесса являлась блондинкой, однако не соломенной, а пепельной. Пышности в фигуре не замечалось, хотя формы приятные. Нос с аристократической горбинкой, длинные ресницы и упрямый, но красивый рот. В качестве дополнения к самой принцессе фигурировали белое подвенечное платье, алмазная диадема, схватывавшая волосы, и – о ужас! – хрустальные туфельки. Мы что же, нарвались на очередной клон Золушки?

– Сто пятьдесят тысяч золотом, – уверенно заявил Дастин, рассматривая спящую красавицу.

– За что? За всю обстановку? – удивился Эмиель.

– Нет, только за диадему. Ну кто из присутствующих решится на совершение подвига? Алионэль, вы вообще знаете, как целуют женщин? Или уступите место профессионалу?

– Легенды о проклятом племени ведьминов не лгут, – напыщенно изрек принц, одновременно не переставая с восторгом рассматривать Аманту. – Пользуете все, что шевелится, а что не шевелится – расшевеливаете и пользуете.

Дастин лишь руками развел, сказав при этом:

– Эмиель, нужно как-то извернуться и выполнить контракт с баронетом Вольденом. Мне плевать, кто поцелует принцессу, но ее высочество обязана затем выйти замуж за нашего заказчика, вдобавок Греттис получает девяносто процентов от наваленного здесь хлама. Алионэль, либо вам не повезло, либо вы удовольствуетесь только ролью персонажа легенды.

– Я не из-за денег! – в сотый раз оскорбился принц. Судя по выражению лица, он уже был безнадежно влюблен в Аманту. – Если ее высочество выйдет замуж за другого – что ж, буду страдать всю оставшуюся жизнь! Это судьба!

– Тогда целуй, – бросил Дастин и отошел в сторону.

С поцелуем тоже возникли проблемы. Дело в том, что прозрачная крышка хрустального гроба никак не желала сниматься. Я и Эмиель обследовали каждый сантиметр драгоценной домовины, но не нашли механизма, способного открыть крышку.

– Не гвоздями же она прибита? – расстроенно бормотал вампир, буквально обнюхивая гроб своим грандиозным носом. – Заклятие? Возможно, возможно… Ладно, хватит тянуть кота за яйца! Кто-нибудь, разбейте эту проклятую крышку!

– Умоляю, не делайте этого! – со слезами в голосе простонал принц. – Можно поранить принцессу осколками! Дайте я попробую.

Алионэль коснулся ладонью гроба, прошептал нечто вроде «Возлюбленная, я пришел», и тотчас щелкнули невидимые замочки. С моей точки зрения, как человека эпохи техногенной цивилизации, картина слегка напоминала открытие криогенной капсулы анабиоза, какие используются на старинных субсветовых кораблях.

Вопреки ожиданиям Дастина монстры, мумии и зомби, долженствующие охранять покой Аманты, из стен не полезли. Принц несколько раз попытался пристроиться поудобнее, видимо, не зная в подробностях, как именно подойти к столь серьезному делу, как поцелуй, наконец нагнулся и быстренько чмокнул Аманту в розовые губки. Эмиель улыбнулся и легонечко зааплодировал. Дастин с недовольным и независимым видом копался в сундуках с сокровищами, пытаясь не обращать на нас внимания. Похоже, никакие сантименты не трогали огрубевшую душу охотника за чудищами.

– Любимая! – воззвал Алионэль, пожевал губами, видимо, подыскивая надлежащее словцо, и выкрикнул сорванным фальцетом: – Пробудись!

– Если б у меня над ухом так орали, я бы тоже из могилы встал, – не оборачиваясь, сказал Дастин.

Прекрасная принцесса шевельнулась. Алионэль застыл и от напряжения едва не упал со скользкой подставки гроба. Аманта вяло подняла правую руку, коснулась пальчиками лба и открыла глаза. Очи спящей красавицы оказались неожиданно блеклого светло-голубого цвета.

– Кто вы? – томным голосом героини мелодрамы вопросила принцесса. – Как долго я спала?

– А… Ну… Я принц. Алионэль Червиньяно-дель-Фриулли из замка Сальсомаджоре в Альдано, – пролепетал наш герой. – И я… В общем… Как бы это сказать… Я люблю вас и прошу стать моей женой. Вот!

– Сейчас доиграется, – почти засунув губы мне в ухо, шепнул вампир. – Романтик, чтоб его…

– Я согласна! – с неожиданно милой улыбкой заявила Аманта и уселась во гробе поудобнее. – Принц, сколько я спала?

– Ровно сто семьдесят три года, – последовал возглас Дастина, набивавшего карманы разноцветными камешками. – Только вот что, милая, поостерегитесь раздавать обещания направо и налево. Я обязан вас доставить к настоящему жениху, сыну барона Вольдена. Еще вопросы?

– Сто семьдесят три? – ахнула принцесса. В этот момент Алионэль уже сумел подхватить ее на руки и не без натуги поднять. – Нет!!! Сроки миновали! Нет! Только не это!

– Да в чем дело-то? – повернулся я к Эмиелю. – Чем она недовольна?

– Ой… – Вампир аж присел. – Я же говорил! Я предупреждал! Вот она, неправильность! Законы магии не обойдешь!

– Да в чем… – попытался повторить я, одновременно бросая взгляд на Аманту, по-прежнему возлежавшую в пылких объятиях принца. И застыл как статуя.

Золотисто-серый пепел волос Аманты за доли мгновений начал превращаться в спутанную седину, кожа растрескалась сетью морщин, очаровательный носик с горбинкой превратился в бородавчатый колун, глаза впали, аккуратные ноготочки обернулись старушечьими толстыми и желтыми когтями, ладони из розовых стали коричневыми… Неизменными остались лишь диадема, свадебное платье и хрустальные туфельки.

Алионэль держал на руках древнюю старуху.

– Милый! – проскрипела бабушка, потянувшись губами к девственным устам принца. – Наконец-то!

– Ч-чего? – Алионэль попытался отпрянуть, едва не потеряв равновесие. Затем он разжал руки и неаккуратно поставил бабулю на пол. Да, осаночка у Аманты испортилась. Согбенная старица. – Вы… кто вы, госпожа?

– Аманта из Каэр Тулейна, – провозгласила избранница, одновременно выплевывая выпавшие зубы. За спиной принца раздалось фырканье и повизгивание. Дастин, закрыв рот обеими ладонями, пытался не расхохотаться в голос.

– Закон энтропии, – слабо сказал вампир и бессильно опустился на ступеньку. – Вот где ошибка! Ее следовало разбудить сто лет назад, тогда заклятие сработало бы! Аманта осталась бы юной и прекрасной, поднявшейся от очищающего сна! Миновало второе столетие, на которое заклятие не было рассчитано. Семнадцать лет исходных да поверх сто дополнительных… Она неплохо выглядит для своего возраста. Принц, я вас поздравляю! На свадьбу пригласите?

Алионэль отрешенно постоял рядом со счастливой бабушкой, улыбавшейся во весь свой беззубый рот, и упал в обморок.

…Мы снова ехали по лесу, на глазах перестававшему быть зачарованным. Жуткая паутина уносилась ветром, на корявых ветках деревьев распускались зеленые листочки, не прыгали больше липеры и вороны не таскали кости в клювах… Даже виселица с тремя удавленными эльфами рассыпалась от внезапно налетевшей старости. В лесу расцветала жизнь, а в замке, доселе нетронутом, расползалась смерть. Ковры превратились в вытертые дырявые половицы, поблекла позолота, мебель за какие-то минуты оказалась грудой деревянной трухи, изъеденной жучком… Заклятие остановки времени исчезло.

Дастин, беззаботно насвистывая «All you need is Love», гарцевал впереди, не забывая поглядывать по сторонам. Принц Алионэль и вампир восседали на козлах фургона, я же заставил лошадь идти рядом с ними и слушал отрывистый разговор. Спасенная бабуля Аманта дрыхла в повозке на подстилке из звериных шкур, там же валялись испорченные доспехи принца, мешочки с нашей драгоценной добычей и сундучок с герцогской короной династии Тулейнов.

– Не расстраивайтесь, ваше высочество, – толковал унылому Алионэлю сострадательный вампир. – Кто ж мог предвидеть, что дело обернется подобным образом? Зато теперь вы богаты, отдадите золото и алмазы папеньке, он обрадуется и простит. Доспехи можно починить в ближайшей деревне, там очень хороший кузнец, я его знаю. Ничего страшного не произошло. Найдете вы еще себе невесту, очень хорошую девушку, заживете счастливо…

– А с Амантой что делать? – вздыхал принц. – Господин аптекарь, вы ведь понимаете, что жениться на ней я не могу! Неприлично! Она, конечно, герцогиня и все такое, но… Она старше меня на сто лет! Да на какие сто – на двести! Папенька никогда не пойдет на подобный мезальянс! Это же позор для фамилии! Скандал! Куда я ее теперь дену?

– В соответствии с контрактом господин Гвинблейд отвезет принцессу вкупе с частью сокровищ Греттису Вольденскому…

– Он наверняка откажется и выгонит Аманту на улицу, – горько всхлипнул Алионэль.

– Тогда поступите проще, – пожал плечами вампир. – Увезите принцессу с собой в королевство Альдано, отдайте в хорошую богадельню или, допустим, наймите сиделок. У вас появится замечательная любящая бабушка. Которая, между прочим, предостережет вас от возможных жизненных ошибок. В конце концов, обратитесь к знающему магу! Возможно, волшебник сумеет каким-то образом… э-э… сократить сто лет разрыва. Разумеется, не за счет вашей молодости.

– Когда доберемся-то, милые? – глуховато донеслось из фургона. Проклятая карга, видимо, проснулась. – Мне бы у камина погреться, суставы ломит…

– Ужас… – По щеке принца потекла слеза. – Я ведь ее полюбил, как только увидел. И вдруг такое… такое…

Алионэль уткнулся лицом в грудь вампира и горько зарыдал.

– Ничего-ничего. – Эмиель неумело гладил принца по голове свободной рукой, успокаивая. – В молодости у всех случались разочарования. И еще, молодой человек, я очень вас прошу – впредь никогда не пытайтесь разрушить сказку. Не старайтесь доказать всему миру, что вы великий герой – это станет ясно само собой, без доказательств, когда судьба сама приведет вас к подвигу. Подвиги не надо искать нарочно… Не вырубайте зачарованные леса, не убивайте чудовищ… По крайней мере без особой на то необходимости. Не уничтожайте чудеса по собственному хотению. Ведь сказка заканчивается, как только вы поцелуете спящую красавицу. Виконт Юлиан! Гвинблейд! К вам данное замечание тоже относится!

– А Гвинблейд хорошенький… – прошамкали из фургона. – Я хочу, чтобы он обязательно пришел на нашу свадьбу с принцем Алионэлем…

– Приедем, а как же, – хмыкнули сзади. Оказывается, Дастин обогнул повозку и ехал вслед за мной, беззастенчиво подслушивая.

Я посмотрел на напарника и похолодел, ибо какое-то время просто не мог вспомнить, что за тип пристроился к нашему маленькому каравану. Тотальные физические изменения организма! Причем ни Дастин, ни я долгое время этого совершенно не замечали! Он стал несколько выше ростом и, если можно так выразиться, суше. Волосы из коротких рыжеватых превратились в длинные пронзительно-серебряные, черты лица обострились…

Я протер глаза ладонью и внезапно заметил показавшийся возле поворота лесной дороги дом. Наш Дом.

– Домой! Домой!! – неожиданно сам для себя рявкнул я и пришпорил лошадь. – Домой, пока мы не превратились черт знает во что! Дастин, у нас в баре есть водка? Я хочу напиться! Тоже мне, сказочка про принцесс!