Глава 7
— Господи, Иван… — только и произнес Хэлвуд. — Как это?..
Чашка еще не успела упасть на пол, а Ричард уже несся по коридору в сторону станции монорельса. Иногда, когда он не соразмерял усилия, его бросало из стороны в сторону, и он ощутимо бился о стены. Следом за ним, отстав метров на двадцать, длинными прыжками передвигался Барт и постепенно нагонял спецагента.
Пока монорельс вез их на станцию «Армстронг», оба детектива не проронили ни слова. Говорить не хотелось. Семь минут пути показались им обоим вечностью.
Наконец они спешно облачились в скафандры и вышли из шлюза на поверхность Луны.
Иван Басов лежал ничком чуть в стороне от освещенной площадки за несколькими крупными камнями так, что его практически не было видно от дверей шлюза. Даже подойдя почти вплотную, не сразу удалось заметить фигуру в скафандре.
Вокруг несчастного стажера стояли несколько человек из спасгруппы. Сноу бесцеремонно растолкал их, присел и осторожно перевернул тело. Стекло забрала пустотного шлема разбито, как и у профессора Белла. Сноу повернулся к понуро стоящим спасателям:
— Я — Ричард Сноу, спецагент КОНОКОМа. Кто тут главный?
Выступил один:
— Сержант Дэн Мур, заместитель командира спасотряда базы.
— Сержант, почему Басов мёртв?
— Вы же всё видите сами, агент Сноу, шлем…
— Я вас не об этом спрашиваю, сержант. Почему он не был спасен? Аварийные датчики в скафандре Басова сработали?
— Так точно. Датчики сработали в шесть часов тридцать три минуты, — отчеканил сержант.
— А вы когда здесь оказались?
— Через двадцать минут.
— Без спешки, значит, собирались…
— Господин Сноу, я восемь лет работаю спасателем на лунных станциях и попросил бы вас…
— Спокойно, сержант, спокойно. Если есть объективные причины вашей задержки, доложите. Пока никто никого не обвиняет, но факт остается фактом — вы прибыли на место происшествия поздно и не смогли спасти Басова. Кстати, какой у вас норматив по авральному выходу группы на поверхность?
— Двенадцать минут, дальше по обстоятельствам…
— Та-а-ак… Капитан, если мне не изменяет память, группа, поднятая для спасения профессора Белла, вышла наружу через одиннадцать минут? Почему же им удалось выдержать норматив, а вам нет?
— Заело механизм дверей шлюза. Нам пришлось открывать его вручную.
Ричард поднялся:
— Понятно. Капитан Хэлвуд, попрошу вас закончить здесь все, а мне необходимо быть в другом месте.
— Хорошо, господин Сноу, — прозвучал ответ.
— И примите меры к пресечению утечки информации. Нам только огласки не хватало.
Ричард направился к шлюзу и слился с толпой туристов, прибывших сразу на трех гравилетах. Полные впечатлений, они и не обратили внимания на стоящую чуть в стороне понурую группу людей.
Стягивая с себя вакуумные латы двадцать четвертого века, Сноу вдруг подумал: «Почему до сих пор к Воздушной пещере не проложат ветку монорельса? Гоняют туда-сюда гравилеты. Ведь и безопасность повысится, и пропускная способность… Надо будет у капитана спросить, в чем тут дело». Мысли лопались, как мыльные пузыри, всплывали и снова погружались в царивший в голове сумбур.
Выходя из шлюза, он подошел к углу и, задрав голову, посмотрел на видеокамеру, прикрученную к стене у самого потолка. Вытянув вверх руку, Ричард легко дотянулся до миниатюрного приборчика и коснулся темного объектива. В его ладонь упала черная резиновая заглушка.
Атомный «Ролекс» Сноу показывал без двадцати восемь. До назначенной встречи с Прайсом оставалось еще время, но Ричард специально ушел с места второго убийства. Ему было тягостно находиться там, потому что он прекрасно осознавал, что часть вины за смерть Басова лежит на нём. Именно на нём, спецагенте КОНОКОМа Ричарде Сноу, таком вальяжно-самоуверенном и поучающем всех и вся.
Теперь он понимал, что как только сформировалось предположение о прослушивании убийцей радиоразговоров, требовалось немедленно остановить Басова, приказать ему сидеть под защитой трех инструкторов в Воздушной пещере, а самому — бросить всё и пулей лететь к нему. Так нет, он еще полчаса рассуждал, занимался тренировкой мозгов. Довыпендривался, убили ни в чём не повинного, молодого парня.
— Что будете заказывать, сэр? — выдернул его из тягостных раздумий приятный голос.
Ричард с удивлением огляделся. Он сидел за столиком небольшого бара. Куда это его занесло? В следующую секунду он увидел вывеску над стойкой: «Добро пожаловать в лобби-бар Сателлит». Так вот оно что! На автопилоте, ворочая в голове тяжелые как гири мысли, он каким-то удивительным образом дошел до бара, в котором никогда не был и где назначил встречу с Прайсом.
— Сэр?.. — вновь обратил на себя внимание гарсон.
— Да-да… Двойной Кампари с биттер-лемоном со льдом и… кешью. Стой! И пятьдесят грамм водки! И минеральную воду.
Официант неслышно удалился, а Ричи осмотрел помещение, куда его ноги сами привели. Бар как бар, ничего особенного. Таких на лунных станциях — пруд пруди. Кое-где за столиками сидели парочки, но в основном здесь находились мужские компании по два-три человека. Оно и понятно — на базе «Скотт» и станции «Армстронг» основными туристическими достопримечательностями считались «Кокос» для искушенных дайверов и «Воздушная пещера» для продвинутых дельтапланеристов, что, само собой, предполагало наличие здесь превалирующего количества мужчин. Два раза в месяц проводились экскурсии по обсерватории «Око Вселенной». Но это привлекало скорее представителей семейного туризма с детишками. Вот уж кто с открытым ртом ходил по обсерватории, то именно этот контингент.
— Ваш Кампари и водка, сэр! — опять влез в раздумья гарсон и поставил на столик большой хайбол Кампари, стопку водки, блюдечко с орешками и стакан минеральной воды.
— Спасибо, — несколько недовольным жестом отпустил его Ричи.
Взял в руки стопку водки и опрокинул. Для него, не очень искушенного в выпивке британца, это было неприятным испытанием. Выдохнув, Ричи схватил бокал минералки и залпом выпил. Теперь можно отдохнуть и немного поразмышлять. Что же здесь происходит? Кого реально можно подозревать?
— Господин Сноу, добрый вечер! — опять донеслось снаружи и отвлекло агента от неприятных раздумий.
Ричи поднял голову и увидел стоящего у столика Энтони Прайса. Американец был одет в светлую куртку, темную рубашку и серые брюки. Загорелое, скорее даже обветренное лицо, темные короткие волосы, на прямом носу (вернее, над ним) супермодные дорогущие очки без оправы и дужек с гравидержателем. Он привстал и пожал протянутую руку.
— Присаживайтесь, профессор, прошу вас.
Профессор снял куртку, повесил её на стул, сел и жестом подозвал официанта:
— Полпинты «Стеллы Артуа» и соленой соломки.
Гарсон убежал.
— Слушаю вас, господин Сноу, — откинулся на спинку стула американец и скрестил на груди руки.
— Слушать как раз придется мне, — невесело усмехнулся Ричи. — Если позволите, сразу к делу. Вам известно, что произошло с профессором Беллом?
— Разумеется, на симпозиуме об этом официально объявили.
— У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?
— Никаких. Профессор погиб по собственной неосторожности. Мне его жаль, но, поверьте, сильных эмоций на этот счет я не испытываю.
Ричард подождал, пока официант поставит на стол заказ Прайса и удалится. После этого продолжил:
— Почему?
Американец пожал плечами:
— Я его практически не знал.
— А с его научными трудами знакомы?
— Немного. Что касается его топологических изысканий, то здесь я — пас. Это не мой конек. А вот относительно космогонии, теории контакта, прогрессорства тут я, можно сказать, полный антипод профессора. Наши идеи диаметрально противоположны.
— А подробнее можете?
— А вам это надо? — вздернул брови американец. — Это же чисто научные междусобойчики, и ничего больше.
— И всё-таки, вкратце, — отпил немного Кампари Ричи.
— Хорошо, воля ваша. Например. Профессор был ярым адептом теории, согласно которой космос — это шахматная доска, а фигуры на ней — игроки, то есть цивилизации, отстоящие друг от друга на огромные расстояния. Он считал, что по мере своей прогрессорской деятельности игроки начинают, на определенном этапе, ощущать противодействие другого игрока, в чьи пределы они вторглись…
— Это мне понятно, профессор. Уже просветили. Я хочу узнать, в чем ваши с Беллом разногласия.
— Ага, понял. Так вот, короче, я считаю, что такой контакт без контакта невозможен. Любая цивилизация будет стремиться вступить в контакт. Вот вы, господин Сноу, что бы предпочли — изобретать велосипед самому, зная, что сосед уже его изобрел, или взять какое-либо свое изобретение, ну, не знаю, например утюг или, в конце концов, универсальный эквивалент в виде денег, пойти к соседу и заполучить велосипед в обмен на утюг или деньги?
— Профессор, я-то, может, так и поступил бы. Но это не значит, что так поступит инопланетянин, мотивация которого нам совершенно непонятна…
— Ошибаетесь, господин Сноу. Некоторые законы универсальны, как в физике, так и в психологии. Электричество минует провода, если будет более короткий путь к цели, то же самое с психологией — чем короче, тем лучше! И не имеет значения, где это происходит, в галактике Млечный Путь или в Магеллановом облаке.
Сноу понял, что уяснил самую суть противоречия между Прайсом и Беллом. Этого ему было достаточно, и он сменил тему:
— Спасибо, господин Прайс. Следующий вопрос. Что вы делали вчера с одиннадцати тридцати вечера и до часу ночи?
Американец взял бокал с пивом, немного отпил и только после этого произнес:
— Так вот оно что. Теперь я понял. КОНОКОМ, ну конечно. Вы считаете, что смерть профессора… как бы это сказать… не случайное трагическое стечение обстоятельств?
— Мы обязаны отработать все версии, профессор.
— Ладно. Ну… в общем весь вечер, начиная с десяти часов, я провел у своей знакомой в жилом секторе базы «Скотт».
— Имя и фамилия вашей знакомой?
Прайс аж в лице изменился:
— Послушайте, Сноу, я законопослушный гражданин Земной Конфедерации, но считаю, что не обязан давать вам отчет в своих секс… э-э-э… контактах с женщинами.
— Заблуждение, господин Прайс, глубокое заблуждение, которому, к сожалению, подвержено большинство граждан Конфедерации. Если вы не ответите мне сейчас, то я вас вызову официальной повесткой, которая будет зарегистрирована в личном деле и опубликована…
— Всё, хватит, хватит! — поднял руки Прайс. — Я находился у космобиолога Дороти Карра. Достаточно вам этого?
— Она подтвердит это?
— Надеюсь.
— Где она живет?
— В жилой зоне базы «Скотт», я же сказал.
— Когда вы от нее вышли?
— Примерно в половине первого ночи.
— Куда пошли?
— Куда, куда! На монорельс, куда еще? Я же в «Сателлите» остановился, а это на станции «Армстронг».
— Никого по дороге не встретили? — Сноу бил наугад, но что-то подсказывало ему так действовать.
— Это… нет, никого, — после легкой заминки ответил ученый.
Секундная пауза не укрылась от внимания Ричарда, и он нажал сильнее:
— Прайс, я знаю, что встретили, иначе не спрашивал бы.
Американец схватил бокал с пивом и с прихлёбом отпил.
— Да. Наткнулся я на этого пижона Мюллера. Но мне не было никакого резона с ним встречаться, и я спрятался. Он прошел к себе в «Хилтон», а я сел на монорельс и уехал в «Сателлит».
— Где вы спрятались?
— Там какая-то ниша была, в которой андроид стоял.
— Понятно. Вы на ножах с Мюллером?
— Нет!
— Тогда почему вы с ним не захотели встречаться?
Прайс замялся:
— В Гренобльском политехе мы с ним ухаживали за одной аспиранткой… Ну и… В общем, она выбрала его.
— Вы вместе учились в Гренобле? — удивился Ричи. — Но вы же старше Мюллера.
— Он там учился в аспирантуре, а я преподавал астрофизику и вел спецкурс по кибернетике. — Прайс наморщил лоб, и гравидержатели очков передвинули линзы поближе к глазам.
— Ясно, продолжайте.
— А что, собственно, продолжать? Я вам всё сказал. Видеть его не могу!
— Кроме Мюллера, никого не встретили по пути на станцию монорельса?
— Больше никого. — Прайс взглянул на Ричарда. — Честное слово!
Сноу помолчал несколько секунд, потом подозвал официанта, расплатился и встал.
— Спасибо, профессор, если что-то припомните, обязательно сообщите. Всего доброго.
— Всенепременно, — с видимым облегчением ответил американец и пожал Ричи руку. — До свидания.
Выйдя из бара, Сноу почти сразу столкнулся с Хэлвудом и тут же затребовал отчет. Но Барт только развел руками:
— Почти ничего, господин Сноу. Смерть наступила от баротравмы и последующего быстрого переохлаждения. Спасти его шансов не было, даже прибудь спасгруппа вовремя. Видеокамера в скафандре Басова не работала, потому что была неисправна. Не спрашивайте меня почему. Сломалась — и всё тут! Но есть показания дельтапланериста, который прилетел из Воздушной пещеры на одном гравилете с Басовым. Краем глаза, направляясь к шлюзу, он заметил, что кто-то, вышедший навстречу, вроде бы подошел к стажеру и заговорил с ним.
— О чём они говорили? — быстро спросил Ричард.
— В том-то и дело, что говорили они по индивидуальному каналу. Это возможно сделать очень быстро. Но для этого надо обменяться хотя бы одним словом или звуком с контрагентом. Электроника запоминает номера скафандров и устанавливает закрытую двустороннюю связь. Этим практически никто никогда не пользуется — нет никакой необходимости в этом. Но опция есть.
— То есть мы знаем, какой скафандр надевал убийца? — не поверил в удачу Ричи.
— Да, но что нам это дает? В режиме индивидуального канала запись невозможна.
Ричард задумался:
— Верно, кроме самого факта, что этим скафандром пользовался убийца, больше ничего. Все равно, капитан, распорядитесь, чтобы скафандр осмотрели и сняли все показания настроек электроники. Хотя я уверен, что Басов не включал видеокамеру скафандра, а убийце это и вовсе ни к чему.
Барт немедленно связался со спасотрядом и дал указания. Потом обернулся к Ричарду:
— Сейчас можно пойти и посмотреть, что зафиксировала видеокамера в шлюзе, я попросил инженера…
Ричард остановил его жестом руки и протянул черную заглушку:
— Не надо, капитан, ничего интересного мы с вами там не увидим.
Барт машинально взял заглушку и поднес ее к глазам. Потом растерянно посмотрел на Ричарда:
— Да как же это?..
— Капитан, — сменил тему Ричард. — Вы говорили о том, что надо обменяться хотя бы словом для того…
— Да, господин Сноу. Убийца окликнул Басова и попросил перейти на закрытый канал.
— Что он сказал?
— Дельтапланерист толком не помнит, что-то вроде: «Иван, перейди на закрытый». А тот ответил: «Хорошо».
— Голос узнать сможет?
— Спрашивал я его об этом, но он не уверен. Совсем не уверен.
— А если пропустить запись тех двух слов, что сказал убийца Басову, через вокодер?
— Это мало что нам даст, господин Сноу. У нас нет голосовых раскладок ни селенитов, ни тем более туристов и участников симпозиума.
— Чёрт! Всё равно, попробуйте сделать голосовую спектрограмму. — Ричард задумался и продолжил: — Но получается, что убийца хорошо знал Басова.
— Кто ж не знает диспетчеров?
— Согласен, но вчера было первое самостоятельное дежурство стажера. Первое! К тому же ночное, когда большинство людей всё-таки предпочитает спать и совершенно не в курсе того, что сегодня ночью дежурит новый молодой стажер.
— Тоже верно… — проговорил Барт.
Ричард немного помолчал, потом неожиданно спросил:
— Капитан, скажите-ка мне, насколько прочное стеклянное забрало шлема скафандра?
— Очень прочное. Это сапфировое закаленное многослойное стекло. А что?
— Я вот что подумал. В стандартный аварийный набор каждого скафандра входит, если мне не изменяет память, фонарь, вакуумный пластырь, сигнальные ракеты, многофункциональный нож, совсем небольшой альпеншток или ледоруб и еще какая-то мелочь. Верно?
— Верно.
— Скажите, капитан, а можно этим ледорубом разбить забрало?
— Сомневаюсь, господин Сноу. Вряд ли.
— А давай проверим? Спроси у своих спасателей, нет ли у них на складе неисправного или списанного шлема от скафандра?
Хэлвуд связался с заместителем командира спасотряда Муром:
— Дэн, вот такой у нас тут вопрос образовался…
Пока он переговаривался со спасателем по МИППСу, Ричард оглядел коридор. Его внимание привлекла довольно большая ниша в стене, где стояло несколько металлопластиковых фигур андроидов. Одно место пустовало, и в нем, встав на цыпочки, что-то ремонтировал у самого потолка сотрудник станции. Периодически коротило какой-то контакт, и вниз сыпались искры и проклятия электрика.
— Идемте, господин Сноу, есть у них всё! — прозвучал голос Барта, и офицеры быстро двинулись по коридору в сторону станции монорельса.
Сноу пару раз обернулся на работающего в андроидной нише раздраженного селенита. Что-то шевельнулось в голове, зачаток смутной догадки, но, не успев оформиться, она улетучилась, оставив в душе лишь легкое беспокойство.
Мимо проплыло знакомое лицо.
— Профессор Пелтонен? — Сноу вытянул руку, как бы преграждая ученому путь.
— Да, — остановился финн.
— Ричард Сноу, КОНОКОМ. Расследую обстоятельства гибели профессора Белла, — представился Ричи.
Пелтонен молчал. Его водянистые глаза безучастно смотрели на агента.
— Э-э-э, профессор, нам с капитаном необходимо с вами побеседовать, — так и не дождавшись реакции нордического человека, сказал Сноу.
— У меня для вас будет пятнадцать минут в двадцать один сорок пять. Мой номер в «Сателлите» двадцать четыре. — Финн развернулся и продолжил движение по коридору.
Ричард несколько удивленно проводил его взглядом и вопросительно посмотрел на Барта.
— Нормальный горячий финский парень. — Начальник безопасности базы пожал плечами и улыбнулся.
