Глава 6

На каменном мосту, перекинутом через реку Керн на остров Халзбанд, где находился Дворец Пророков, как три ястреба, подстерегающие приближающуюся добычу, замерли в нетерпении сестры Филиппа, Дульчи и Марена. Яркое солнце мешало разглядеть их лица, но сестра Верна и без того знала, что они выражают. Уоррен вместе с ней поднялся на мост, а меченосец Андельмер, посчитав свой долг выполненным, предпочел поспешить в другую сторону. Когда Верна приблизилась, седовласая сестра Дульчи грозно подалась вперед.

– Где ты была? Ты заставляешь нас ждать!

Барабанный бой, доносившийся снизу, от города, напоминал звук медленно падающих капель дождя. Сестра Верна уже перестала обращать на него внимание.

– Я гуляла, размышляя о будущем Дворца и деяниях Создателя. Прах аббатисы Аннелины еще не остыл, и я никак не предполагала, что грызня начнется так скоро.

Сестра Дульчи надвинулась на нее еще ближе, и ее проницательные синие глаза опасно сверкнули.

– Не смей грубить нам, сестра Верна, иначе быстро превратишься снова в послушницу. Теперь, когда ты вернулась, пора начинать жить по законам Дворца и проявлять к старшим должное уважение.

Сестра Дульчи выпрямилась, как бы ослабив хватку. Она считала, что угрозы вполне достаточно, и не могла представить, что кто-то решится с ней спорить. Сестра Марена, коренастая женщина, телосложением и манерой речи напоминающая дровосека, злорадно заулыбалась. Сестра Филиппа, смуглая, скуластая и высокая, чей острый подбородок придавал ей неуловимое сходство с какой-то экзотической птицей, не сводила с сестры Верны темных глаз, сохраняя на лице невозмутимое выражение.

– Старшим? – переспросила Верна. – В глазах Создателя все мы равны.

– Равны?! – раздраженно прошипела сестра Марена. – Интересное умозаключение. На ассамблее сестер мы рассмотрим твое непозволительное поведение. Ты быстро увидишь, какая ты нам ровня, когда займешься грязной работой вместе с другими послушницами. Только на сей раз здесь не будет Ричарда, чтобы вытащить тебя из этого!

– Правда, сестра Марена? – изогнула бровь Верна. – Вот оно что...

Уоррен подошел и встал у нее за спиной.

– Если мне не изменяет память – и поправьте меня, если я ошибаюсь, – в последний раз меня, как ты выражаешься, «вытащили из этого» потому, что ты помолилась Создателю и на тебя снизошло озарение. А теперь ты говоришь, что причиной тому – Ричард. Я неверно припоминаю?

– Ты спрашиваешь меня? – Сестра Марена стиснула руки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Я карала нахальных послушниц еще за двести лет до твоего рождения! Как ты смеешь...

– Но ты только что изложила вторую версию одного и того же события. Поскольку обе не могут быть истинными, следовательно, одна из них ложная. Так? Сдается мне, тебя только что поймали на лжи, сестра Марена. А мне представлялось, ты больше других должна стараться не впасть в этот грех. Сестры Света больше всего ценят правдивость и честность. Во всяком случае, больше, чем нетерпимость к непослушанию. И какую же кару старшая сестра, начальница всех послушниц, наложит на себя за то, что солгала?

– Так-так, – произнесла, ухмыльнувшись, сестра Дульчи. – Какая дерзость! На твоем месте, сестра Верна, если бы я не хотела поссориться с аббатисой – а именно это ты, по-моему, сейчас делаешь, – то постаралась бы выкинуть из головы подобные мысли. Если сестра Леома разгневается, от тебя не останется мокрого места!

– Итак, сестра Дульчи, – улыбнулась в ответ Верна, – ты собираешься поддержать сестру Леому? Или просто пытаешься найти способ убрать ее со своего пути и самой сразиться за должность?

– Хватит! – спокойно и решительно произнесла сестра Филиппа. – У нас есть куда более важные дела. Надо поскорее покончить с этой мистификацией и приступить к выборам аббатисы.

– И что же это за мистификация, о которой идет речь? – спросила Верна, не двигаясь с места.

Сестра Филиппа грациозно повернулась к Дворцу, и подол ее простого, но изящного желтого платья взметнулся.

– Следуй за нами, сестра Верна. Ты и так нас задержала. Ты осталась последняя, а потом мы сможем вернуться к нашим делам. А о твоей дерзости мы еще поговорим.

Она заскользила по мосту. Обе старшие сестры пошли за ней. Уоррен с сестрой Верной обменялись недоумевающими взглядами и двинулись следом.

Уоррен замедлил шаг и, когда они немного отстали, нахмурившись, прошептал:

– Иногда мне кажется, сестра Верна, что ты способна вывести из себя ясный солнечный день! За последние двадцать лет здесь было так спокойно и мирно, что я забыл, какими неприятностями чреват твой острый язычок. Зачем ты это делаешь? Тебе просто нравится их дразнить?

Сестра Верна ответила ему сердитым взглядом. Уоррен в отчаянии закатил глаза и предпочел сменить тему.

– Для чего, по-твоему, эти трое собрались вместе? Я думал, они соперницы.

Сестра Верна быстро глянула на идущих впереди сестер, желая убедиться, что те не слышат.

– Если собираешься вонзить нож сопернику в спину, нужно подойти к нему достаточно близко.

В самом сердце Дворца сестры остановились перед тяжелыми воротами из орехового дерева и обернулись. Сестра Филиппа уперла указательный палец Уоррену в грудь, заставив его отступить на шаг.

– Это касается только сестер, – произнесла она ледяным тоном и, поглядев на его шею, добавила: – А когда новая аббатиса приступит к своим обязанностям, ты снова наденешь Рада-Хань, если хочешь остаться во Дворце Пророков. Мы не потерпим присутствия здесь неуправляемого мальчишки.

Сестра Верна незаметно положила ладонь на худую спину Уоррена, не давая ему сделать еще шаг назад.

– Я сняла этот ошейник по праву любой сестры Света. Это решение было принято с одобрения руководства Дворца и не может быть отменено.

Взгляд темных глаз сестры Филиппы скользнул по ней.

– Мы обсудим это позже, в более подходящее время.

– Давайте скорее закончим, – вмешалась сестра Дульчи. – Нас ждут другие дела.

Сестра Филиппа кивнула.

– Идем с нами, сестра Верна.

Уоррен с растерянным видом остался на месте. Одна из сестер своим Хань открыла тяжелые двери. Не желая выглядеть щенком на поводочке, сестра Верна ускорила шаг и вошла первой. Сестра Дульчи шумно вздохнула. Сестра Марена одарила Верну одним из своих знаменитых взглядов, хорошо известных провинившимся послушницам, но не сказала ни слова. Сестра Филиппа чуть улыбнулась. Она знала, что со стороны кажется, будто это по ее приказу сестра Верна идет рядом с остальными.

За дверью обнаружилась комната с низким потолком. Между белыми колоннами с золотыми капителями и резными дубовыми листьями спиной к двери стояла сестра Леома. Она была примерно одного роста с сестрой Верной. Ее густые седые волосы, перевязанные золотой ленточкой, ниспадали до пояса, а скромное коричневое платье почти касалось пола.

Большой коридор за колоннами вел к просторному залу со сводчатым потолком. Сквозь огромный витраж, изображающий Создателя в окружении сестер Света в старинных одеяниях, пробивались солнечные лучи. Создатель простер руки над сестрами, как бы благословляя их, а они, словно весенние цветочки, нежно тянулись к нему.

Вдоль каменной балюстрады балкона толпились, опустив взгляд, сестры и послушницы. В зале тоже стояли сестры – как заметила Верна, постарше и занимающие более высокое положение. Иногда тишину нарушало чье-то покашливание, но никто не разговаривал.

В центре зала, напротив фигуры Создателя, возвышалась сверкающая колонна, сотканная из белого света. Сестры старались держаться от нее на почтительном расстоянии. Так и должно было быть, если сияние означало именно то, о чем подумала Верна. Какой-то небольшой предмет – она не могла рассмотреть какой именно – лежал на самом верху постамента, находящегося внутри световой колонны.

Сестра Леома повернулась к вошедшим:

– А! Рада, что ты присоединилась к нам, сестра.

– Это то, о чем я подумала? – спросила Верна. На морщинистом лице Леомы мелькнула легкая улыбка.

– Если ты подумала о световом коконе, то да. Немногие из нас обладают даром или могуществом, чтобы соткать его. Впечатляющее зрелище, не правда ли?

Сестра Верна прищурилась, пытаясь разглядеть, что лежит на постаменте.

– Я никогда не видела этого постамента, во всяком случае, здесь. Что это? И откуда?

Сестра Филиппа посмотрела на белый столп кокона. Ее невозмутимость куда-то пропала.

– Когда мы вернулись с погребения, он уже стоял здесь, поджидая нас.

Сестра Верна снова вгляделась в загадочный предмет.

– Что там лежит?

– Перстень аббатисы. – Сестра Леома сплела сухие пальцы. – Печать власти.

– Перстень аббатисы?! Что, во имя Создателя, он там делает?

– Действительно, что? – приподняла бровь сестра Филиппа.

В ее темных глазах Верна уловила отблеск беспокойства.

– Так что же...

– Просто подойди и попробуй его взять, – сказала сестра Дульчи. – Хотя вряд ли тебе это удастся, – добавила она себе под нос.

– Мы не знаем, что здесь происходит, – сообщила Леома. Ее голос звучал спокойно и дружелюбно. – Когда мы вернулись, постамент уже был здесь. Мы пытались рассмотреть его получше, но не смогли приблизиться. Учитывая особые свойства этого кокона, мы решили, что, прежде чем приступать к делу более основательно, будет разумно проверить, не может ли кто-нибудь из нас подойти вплотную к кольцу и, таким образом, разрешить проблему. Мы все делали попытки, но ни одна не увенчалась успехом. Ты – последняя, кто еще не пробовал.

Сестра Верна поправила шаль.

– А что происходит, когда пытаешься подойти?

Сестры Дульчи и Марена отвели взгляд, а сестра Филиппа, глядя Верне в глаза, ответила:

– Неприятное ощущение. Весьма неприятное.

Почему-то сестру Верну это нисколько не удивило. Скорее ей показалось странным, что никто серьезно не пострадал.

– Это почти преступление – установить кокон там, где непосвященный может случайно в него войти.

– Вряд ли, – возразила Леома. – Во всяком случае, это не такое место. Его обнаружили уборщицы. И у них хватило ума держаться подальше. Но то, что никто из сестер не смог пройти сквозь него и взять кольцо, – нехороший признак. Та, кто будет способна достать перстень аббатисы без всякой помощи, совершит выдающееся деяние.

Верна взглянула на сестру Леому:

– А вы не пробовали создать оттягивающие волокна и убрать кокон в сторону?

Сестра Леома покачала головой:

– Мы решили, что сначала каждой из нас должна быть предоставлена возможность доказать свою избранность. Весьма вероятно, что этот щит настроен лишь на одну конкретную сестру. Правда, мы не знаем, зачем все это затеяно. Но если это действительно так, то попытка сдвинуть кокон может привести к уничтожению предмета, который охраняет он. Ты – единственная, кто еще не пробовал взять кольцо. – Сестра Леома устало вздохнула. – Мы приводили сюда даже сестру Симону.

– Ей лучше? – понизив голос, спросила Верна.

Сестра Леома устремила взор на фигуру Создателя.

– Она все еще слышит голоса, а прошлой ночью, когда мы все были на холме, ей снова приснился странный сон.

– А теперь иди и попробуй достать кольцо, чтобы мы могли приступить к выборам аббатисы, – заявила сестра Дульчи. Она одарила Филиппу с Леомой взглядом, ясно выражающим, что разговоров достаточно. Сестра Филиппа молча выдержала этот взгляд. Сестра Марена нетерпеливо посмотрела на мягкий свет, прикрывающий перстень, и сестра Леома махнула рукой в сторону постамента.

– Верна, дорогая, если можешь, принеси нам перстень. Эта задержка не позволяет нам заняться другими делами. Ну а если тебе не удастся, придется попробовать сдвинуть кокон. Ступай, дитя.

Глубоко вздохнув, сестра Верна мысленно дала клятву больше никому не позволять назвать ее «дитя» и решительно двинулась вперед. Тишину нарушал только звук ее шагов да отдаленный бой барабанов. Поразмыслив, Верна решила, что сестра Леома намного старше и все же заслуживает уважения. Посмотрев на балкон, она увидела своих подруг, сестер Амелию, Фиби и Джанет. Они несмело ей улыбнулись. Стиснув зубы, сестра Верна пошла дальше.

Она не имела представления, как кольцо аббатисы могло очутиться под такой опасной защитой. Что-то здесь все же не так. При мысли о том, что это устроила какая-то из сестер Тьмы, дыхание ее участилось. Решив, что она, Верна, слишком много знает, кто-то вполне мог настроить губительный щит на нее. Верна невольно замедлила шаг. С другой стороны, если кому-то пришло в голову избавиться от нее, это вполне можно было сделать и без подобных эффектов.

Сестра Верна была уже у внешней границы защитного поля. Кроме звука собственных шагов, все прочие звуки исчезли. Она различила золотое мерцание кольца и приготовилась к «весьма неприятным ощущениям», которые, судя по всему, пережили остальные, но почувствовала лишь тепло, как под лучами летнего солнца. Медленно, шаг за шагом, она продвигалась вперед, но становилось только теплее.

По приглушенному аханью, которое донеслось словно из невообразимой дали, Верна поняла, что до нее никому не удалось пройти так далеко. Вместе с тем это еще не означало, что ей удастся дойти до конца или вовремя убежать. Сквозь мягкое белое мерцание она видела сестер, следящих за ней широко раскрытыми глазами.

А потом Верна оказалась перед постаментом. Свет здесь был таким ярким, что она уже не могла различить лиц.

Перстень аббатисы лежал на пергаменте, запечатанном красным сургучом при помощи этого же перстня. Сдвинув перстень, сестра Верна перевернула пергамент и увидела надпись:

Сестра Верна потрясенно уставилась на пергамент. На мгновение ей показалось, что написанные на нем слова тоже глядят на нее. Она не знала, что делать. Конечно, она сразу узнала почерк аббатисы, но при этом хорошо понимала, что подделать его нетрудно. Если все это придумано некоей сестрой Тьмы, склонной к излишней театральности, то последовать этим инструкциям означает верную гибель. Но если сестры Тьмы тут ни при чем, то не последовать им – тоже смертельно. Верна замерла, пытаясь найти выход, но ничего разумного в голову ей не приходило.

Наконец она решилась и взяла кольцо. За стеной яркого света послышались удивленные восклицания. Сестра Верна повертела перстень в руке, рассматривая печатку с изображением восходящего солнца. Перстень, покрытый патиной времени, был теплым на ощупь, будто черпал тепло из какого-то внутреннего источника, и, несомненно, принадлежал аббатисе. Внутренний голос подсказывал Верне, что ошибки здесь быть не может. Она снова поглядела на пергамент.

Тяжело дыша, сестра Верна надела перстень на средний палец левой руки. Потом поднесла руку к губам и поцеловала его, мысленно моля Создателя ниспослать ей наставление и придать сил. Луч света, ударив из возвышавшейся над ней фигуры Создателя, осветил сестру Верну теплым мягким сиянием, воздух вокруг нее едва ощутимо вздрогнул. Сестра Верна тоже вздрогнула – от неожиданности, – а потом трясущимися пальцами взяла пергамент. Воздух задрожал сильнее. Подавив желание убежать, она сломала печать. Сияние, исходящее от фигуры Создателя, стало почти нестерпимым.

Развернув пергамент, сестра Верна поглядела туда, где стояли невидимые ей сестры.

– Под угрозой смерти мне велено зачитать это письмо.

Возгласы смолкли, и стало тихо, как в могиле. Верна приступила к чтению.

– Здесь написано: «Да узнают все присутствующие и те, кого нет здесь, мою последнюю волю».

Голос ее на мгновение прервался, а сестры дружно ахнули.

– «Грядут времена тяжелых испытаний, и нельзя позволить, чтобы Дворец погряз в интригах и борьбе за мое место. Я этого не допущу. Используя свои привилегии как аббатисы, я устанавливаю новый порядок, назначая себе преемницу. Она стоит перед вами, с подтверждающим ее полномочия перстнем на пальце. Сестра, зачитывающая мое послание, и есть новая аббатиса. Да повинуются ей все сестры Света.

Чары, наложенные мною на перстень, сотворены под руководством и с помощью самого Создателя. Бросьте вызов им на свой страх и риск.

Новой аббатисе: ты должна служить Дворцу Пророков и защищать его и все, ради чего он существует. Да пребудет с тобою Свет.

Написано мною собственноручно, прежде чем я перейду из этой жизни в ласковые руки Создателя.

Аббатиса Аннелина Алдуррен».

Прогремел гром. Световая колонна и окружающее Верну мерцание исчезли.

Аббатиса Верна Совентрин опустила руку с пергаментом и уставилась на изумленные лица окружающих ее сестер. Послышался шорох одежд: сестры Света одна за другой опускались на колени и склоняли головы перед новой аббатисой.

– Этого не может быть, – прошептала Верна.

Внезапно она бросилась к двери, выронив пергамент. Сестры поспешили подобрать его, чтобы самим прочесть последние слова аббатисы Аннелины Алдуррен.

Четыре старшие сестры, поднявшись с колен, заступили путь Верне. Прекрасные светлые волосы сестры Марены обрамляли пепельно-серое лицо. Синие глаза сестры Дульчи были круглыми, словно плошки, а сестра Филиппа утратила всю свою невозмутимость и теперь была сама озабоченность.

Морщинистое лицо сестры Леомы расплылось в любезной улыбке.

– Тебе понадобится помощь и совет, сес... аббатиса. – Улыбка несколько исказилась: сестра судорожно сглотнула. – Мы готовы оказать любое содействие. Мы здесь, чтобы служить...

– Благодарю, – слабым голосом ответила Верна и снова направилась к выходу. Ее ноги, казалось, движутся сами по себе.

Уоррен ждал снаружи. Верна закрыла за собой дверь и в изумлении остановилась перед молодым светловолосым чародеем, который опустился на одно колено и склонил перед ней голову.

– Аббатиса. – Уоррен, улыбаясь, поднял голову и объяснил: – Я подслушивал.

– Не смей так меня называть! – Верна слышала собственный голос словно издалека.

– Почему же? – Его улыбка стала еще шире. – Это же...

Верна отвернулась и поглядела вдаль. Она уже справилась с потрясением, и ясность мысли вернулась.

– Пошли, – коротко приказала она.

– Куда? Верна провела пальцем по губам и метнула на Уоррена через плечо такой взгляд, что тот немедленно замолчал. Она зашагала вперед, и Уоррен поспешил за ней. Догнав Верну, он пошел рядом, примеряя свой шаг к ее. Она направилась к выходу из Дворца Пророков. Уоррен пару раз пытался было с ней заговорить, но Верна всякий раз пресекала эти попытки, приложив палец к губам. Вздохнув, Уоррен в конце концов сдался. Сунув руки в рукава своего балахона, он молча зашагал вслед за новой аббатисой.

Послушницы и воспитанники, попадавшиеся им навстречу, уже слышали звон колокола, извещающий об избрании новой аббатисы, и при виде кольца на пальце у Верны склонялись в поклоне. Она же, глядя только перед собой, упрямо шагала вперед. Стражники на мосту через Керн тоже поклонились, когда она проходила.

На другой стороне моста Верна спустилась к берегу и пошла вдоль кромки воды. Они миновали пустые причалы – все рыбаки рыбачили выше по течению, – и наконец Верна остановилась на пустынном пятачке возле омываемых водой скал.

– Клянусь, если бы эта надоедливая старуха не умерла, я удавила бы ее собственными руками!

– Ты это о ком? – поинтересовался Уоррен.

– Об аббатисе. Если бы она уже не была в руках Создателя, я бы с удовольствием взяла ее в свои руки и показала, где раки зимуют!

– Вот это было бы зрелище, аббатиса, – хихикнул Уоррен.

– Не называй меня так!

– Но отныне ты – аббатиса, – нахмурился юный чародей.

Верна схватила его за ворот.

– Уоррен, ты обязан мне помочь. Ты должен «вытащить меня из этого», как выражается сестра Марена.

– Что?! Но все получилось чудесно! Верна, ты теперь аббатиса!

– Нет. Я не могу ею быть. Уоррен, ты прочел от корки до корки все книги в архивах, изучал дворцовые законы. Ты должен найти для меня повод отказаться. Он непременно есть, давай же, подумай как следует!

– Отказаться? Но все уже решено. И потом, это лучшее, что могло случиться. – Он склонил голову набок. – Зачем ты меня сюда притащила?

Верна отпустила его.

– Уоррен, подумай сам. Почему погибла аббатиса?

– Ее убила сестра Улиция, одна из сестер Тьмы. Она погибла, потому что боролась с ними.

– Нет, Уоррен, я же сказала – думай! Она погибла потому, что в один прекрасный день у себя в кабинете сообщила мне, что ей известно о сестрах Тьмы. Сестра Улиция была одной из ее помощниц и слышала, как аббатиса говорила об этом. – Она придвинулась ближе. – Кабинет был защищен, я удостоверилась в этом, но не сообразила, что сестры Тьмы владеют Магией Ущерба. Сестра Улиция прекрасно все слышала, и никакой щит ей был не помеха. А здесь открытое место, и мы увидим, если кто-то захочет подслушать. Здесь негде спрятаться. – Верна кивнула на волны. – И вода заглушает наши голоса.

Уоррен с беспокойством огляделся.

– Я понял, что ты имеешь в виду. Но, знаешь ли, аббатиса, по воде звуки иногда разносятся очень далеко.

– Я же сказала, не называй меня так! Днем всюду шумно, и если мы будем говорить тихо, вода заглушит наши голоса. Обсуждать во Дворце важные вещи – слишком большой риск. Но вернемся к тому, о чем я говорила. Я хочу, чтобы ты нашел для меня способ избавиться от должности аббатисы.

Уоррен тяжело вздохнул.

– Перестань говорить глупости. Ты вполне подготовлена к тому, чтобы быть аббатисой. Возможно, даже лучше, чем другие сестры. Ведь, помимо опыта, аббатиса должна обладать и могуществом. – Верна приподняла бровь, и он отвел взгляд. – Я могу читать любые книги в хранилище. Я ознакомился с докладами. – Он снова посмотрел на нее. – Ради того, чтобы привезти сюда Ричарда, две сестры, что были с тобой, закололи себя, их Хань перешел к тебе. Так что ты обладаешь силой трех сестер.

– Едва ли это единственное требование, Уоррен.

Он наклонился к ней.

– Как я уже говорил, я читаю любые книги. Я знаю, какие предъявляются требования. И ты подходишь по всем. Придраться не к чему. Тебя следовало избрать аббатисой, и очень хорошо, что так получилось.

Верна вздохнула:

– Я вижу, ты утратил разум вместе с ошейником! Я говорю о другом – назови мне хоть одну причину, по которой мне следовало бы хотеть стать аббатисой.

– Чтобы выловить сестер Тьмы, – улыбнулся Уоррен. – В твоих руках достаточно власти, чтобы сделать то, что должно быть сделано. – Его голубые глаза горели. – Как я уже сказал, твое назначение – самое лучшее из того, что могло произойти.

Верна в отчаянии всплеснула руками.

– Наоборот, Уоррен, – самое худшее! Власть – это тот же ошейник, от которого ты был так рад избавиться!

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Уоррен.

Сестра Верна отбросила назад свои каштановые волосы.

– Уоррен, аббатиса – пленница своей власти. Ты часто видел аббатису Аннелину? Нет. А почему? Потому что она сидела в своем кабинете и управляла Дворцом Пророков. Ей надо было уследить за тысячью вещей, тысячи вопросов требовали ее внимания, нужно было держать в поле зрения сотни сестер и воспитанников, включая еще и Натана. Ты даже представить себе не можешь, какие неприятности мог доставить этот пророк. Его было необходимо охранять неусыпно.

Верна помолчала и продолжала:

– Аббатиса не может просто навестить никого из сестер или воспитанников, потому что все тут же начнут в панике соображать, что же они такого натворили. Аббатиса не может ни о чем свободно поговорить, потому что каждый ищет в ее словах скрытый смысл. И все это лишь потому, что она являет собой абсолютную власть и никто ни на мгновение не может об этом забыть. Если она все же выходит из своих покоев, то это всегда сопровождается грандиозными церемониями; а если ей придет в голову прийти в обеденный зал поужинать, то ни у кого не хватит смелости продолжать начатый разговор. Все будут молча сидеть, коситься на нее и молиться, чтобы она не поглядела в их сторону или, того хуже, не пригласила бы за свой стол! Уоррен присвистнул.

– Я никогда не рассматривал это с такой точки зрения.

– Одним словом, если твои подозрения о сестрах Тьмы верны, хотя я этого вовсе не утверждаю, то, если я останусь аббатисой, мне станет гораздо труднее вычислить их.

– Но для аббатисы Аннелины это труда не составило.

– Откуда ты знаешь? Может, не будь она аббатисой, она обнаружила бы их много лет назад, когда еще могла с ними справиться. Может, она избавилась бы от них до того, как они начали убивать мальчиков и забирать мужской Хань, увеличивая свое могущество. А так она обнаружила их слишком поздно и в результате погибла.

– Они могут испугаться того, что тебе все известно, и неосторожным поступком выдать себя.

– Если во Дворце еще остались сестры Тьмы, то они будут лишь рады видеть меня аббатисой, которая связана делами по рукам и ногам и не встает у них на пути.

Уоррен потеребил губу.

– Но все же должна быть какая-то польза от того, что ты стала аббатисой.

– Это всего лишь большая помеха в борьбе с сестрами Тьмы. Уоррен, ты должен помочь! Ты знаешь книги. Там наверняка есть что-то, что поможет мне выпутаться!

– Аббатиса...

– Прекрати так меня называть!

– Но это твой титул! – раздраженно хмыкнул Уоррен. – Я не могу называть тебя по-другому.

Сестра Верна вздохнула.

– Аббатиса, я имею в виду аббатиса Аннелина, просила друзей называть ее просто Энн. Раз уж я теперь аббатиса, то и ты называй меня Верной.

Уоррен задумчиво нахмурился:

– Ну... Наверное, мы с тобой друзья.

– Уоррен, мы больше, чем друзья. Ты – единственный, кому я доверяю безусловно. Кроме тебя, больше никого не осталось.

– Значит, Верна, – кивнул он и задумчиво закусил губу. – Ты права, Верна. Я знаю книги. Мне известны предъявляемые к аббатисе требования, и ты им полностью соответствуешь. Правда, ты молода для аббатисы, но прецеденты уже бывали. Закон не ставит возрастных ограничений. Вдобавок ты обладаешь Хань трех сестер. Нет сестры, по крайней мере сестры Света, равной тебе по силе. Этого уже достаточно, чтобы назначить тебя на этот пост. Основное требование к аббатисе – могущество, полное владение Хань.

– Должно быть что-то, Уоррен! Думай!

Голубые глаза отразили глубину его знаний – и сожаления.

– Верна, я хорошо изучил книги. В них все изложено предельно ясно. И там строго-настрого запрещено законным образом избранной аббатисе отказываться от выполнения своих обязанностей. Только смерть может ее освободить. У тебя нет никакой возможности отказаться от должности, если только Аннелина Алдуррен не оживет и не потребует обратно свой титул. Ты – аббатиса.

Верна тоже ничего не могла придумать. Она оказалась в ловушке.

– Эта женщина портит мне жизнь, сколько я себя помню! – в ярости воскликнула Верна. – Она настроила на меня этот проклятый кокон, я знаю! Я знаю, что она его замкнула. И поймала меня. Как жаль, что я не могу ее удавить!

Уоррен ласково коснулся ее руки.

– Верна, неужели ты можешь позволить какой-нибудь сестре Тьмы стать аббатисой?

– Конечно, нет!

– А Энн, по-твоему, могла бы?

– Нет, но я не вижу...

– Верна, ты сказала, что не можешь доверять никому, кроме меня. Подумай об Энн. Она оказалась в таком же положении. Она не имела права дать сестре Тьмы хотя бы мизерную возможность стать аббатисой. И она умирала. Энн сделала единственное, что было в ее силах. И она не доверяла никому, кроме тебя.

– Верна потрясенно уставилась на Уоррена, его слова эхом отдавались у нее в голове. Рухнув на ближайший валун у кромки воды, она закрыла лицо ладонями.

– О Создатель! – прошептала она. – Какая я эгоистка! Уоррен присел рядом с ней.

– Эгоистка? Упрямая, это бывает, но уж никак не эгоистка.

– Ох, Уоррен! Должно быть, ей было так одиноко! Хотя бы Натан был с ней... до самого конца.

Уоррен кивнул. Помолчав, он произнес:

– У нас много проблем, да, Верна?

– Полный Дворец, Уоррен, в красивой обертке и с золотым кольцом вместо ленточки.