Обрекая себя на проживание в кресле пилота, Кирилл и не подозревал, что проку от его самопожертвования — одна лишь задница, отлившаяся в форму ложемента. От сна в неудобной позе болело все. Будь она неладна, эта рыцарственность, которую все одно никто не ценит.

Яичница с беконом и кофе. Придумайте более чувственный утренний аромат! Глаза разлепились сами собой, взгляд устремился на сцену... то бишь на кухню, где с утра хозяйничал Норм.

Спокойный, деловитый, свежий. Белая футболка обтягивает торс, и, к слову, ей есть что обтягивать. Он, Кирилл, сказать по правде, всегда завидовал фактурным ребятам. А этот еще и в движениях точен и скуп... грациозен — вот правильное слово. У этого точно ничего не болит.

Э?

Если бы не он, мы бы все были... кхм... здесь мне по сценарию полагается испытать дружеские чувства. Однако погодим пока. Парень сказал о себе достаточно, чтобы я сообразил: тут я выбираю.

Затем появилась Грайни, против обыкновения непричесанная и в пижаме. Обязательный для всех утренний нырок в туалет, затем — на кухню, где она тоже не задержалась. Только взяла стакан молока и тарелку с горкой тостов. Для себя и — к удивлению Кирилла — для него и принесла все это в рубку. С вчерашними сырниками, ясное дело, не сравнить: есть разница между мужской стряпней на скорую руку, чтобы только заглушить голод, и женским священнодействием, чуть не тантрическим, с ритуальными формулами оберегов и приворотов... ну, или ты хотя бы можешь придумать себе, будто они там есть. А как же иначе, если женщины готовят для сыновей?

Он сморгнул и подобрал челюсть. Было что-то ошеломительно неправильное в утреннем явлении Натали. Она обычно совсем не такая румяная, обычно она смотрит прямо, не опуская глаз: мол, делаем одно дело. Она никогда не причесана с утра так тщательно.

Она, черт побери все, обычно выходит из другой двери!

Стоило отвести глаза, и они сделали это. Это — что? Под языком вертелась дюжина подходящих глаголов, но все они были как колючки, которыми бронированную шкуру Норма, само собою, не пробьешь, а обращать гнев на даму... ну, не в такой же форме!

Такая белая кожа, она, должно быть, светится в темноте, а бедра у нее шелковые на ощупь... с внутренней стороны. Я мог бы потратить неделю только на то, чтобы касаться ее кончиками пальцев, а этот... У-у-у, самец-победитель! Хотя... какой он, к фоморам, самец? Может ли быть так, что она не знает?

Рубен познакомил нас двенадцать лет назад, но я совершенно ее не помню! Наверное, это потому, что тогда у нее были короткие волосы. Надо было утратить Зиглинду навсегда, чтобы влюбиться в зиглиндианку?

Кирилл сморгнул. Два блестящих голубых глаза смотрели на него в упор, из больших и указательных пальцев как будто само собою сложилось сердечко. Ребенок? Черта с два! Это группа вражеской поддержки! Чертов маленький манипулятор. Все, что она говорила, косвенным образом к тому и подталкивало.

Мы все психопаты, те, кто вырос в стальных коробочках Зиглинды. Мы и сами про себя это знали, но когда мы с нашими фобиями вышли в Галактику, то сами изумились, как невинно они выглядят по сравнению с тутошними махровыми цветами.

Как вы думаете, ребята: если я только шофер, то, может, мы приехали? А вот и высадил бы в ближайшем космопорту: пусть добираются попутками, если бы не... Подумаешь, баба. Подумай о другой. Об Адретт, к слову. О Харальде. Дух Рубена, вообрази, укоризненно качает головой рядом.

Рубену хорошо качать головой, ему девчонки и при жизни не отказывали, да и потом...

К тому же нет у него никакой головы.

Дышите глубже, Ваше Никчемное Величество, и попытайтесь сделать вид, что вас вполне убедила китайская драма, которая разыгрывается тут на фоне белого кафеля. «Передайте соль», «ах, какой замечательный кофе», «если что и случилось нынче ночью, то дальше мы это с собой не возьмем»...

— Эй, доброе утро! — воскликнул он фальшивым насквозь голосом, выдираясь из кресла. — Я тоже хочу. Яичницы, в смысле.

Яичницу дали и как будто примолкли, когда он вошел. Ну что ж, если не о чем говорить, всегда можно говорить о работе.

— В хорошенькое местечко превратилась Зиглинда при новой власти, — заявил Кирилл, набивая рот. — Чтобы в прошлой жизни тут детьми торговали? Сидит посредник прямо в орбитальном пространстве, а правительственные станции его ни запеленговать, ни ущучить... Хотя, справедливости ради, правительственных станций у них теперь намного меньше. У них теперь независимая пресса... и такая же связь.

— Хотите сказать, на всех планетах Федерации у преступников развязаны руки? — не поверила Натали. — То, что произошло на Нереиде, — я имею в виду рейд МакДиармида — норма?

— В Галактике нет вещей, которые нельзя было бы купить... или сделать на заказ. Так, Норм?

— Я предпочитаю думать, что в Галактике еще остались вещи, которые делать нельзя ни при каких обстоятельствах.

— Ну да, я вас понял. Этика как почва под ногами. Сами до этого дошли или у вас нет выбора?

Норм чуть улыбнулся — уголком рта:

— Выбора никогда нет.

— Так я и думал. Нет, на самом деле Земли хоть и держат Зиглинду в зубах, но еще не слопали. Она слишком недавно в составе Федерации, это вам не какая-нибудь Лорелея, где демократия может показать зубы без существенного ущерба для имиджа. Тут люди еще помнят старое, возможные варианты для них реальны. Есть с чем сравнивать. К тому же большинство функционеров на ответственных должностях выдвинулись либо в войну, либо вовсе при старом режиме. Зиглинда, фигурально выражаясь, тектонически молодая формация. Если Люссак и склонен закручивать гайки, здесь ему следует делать это с аккуратностью. В такой неустойчивой ситуации в отношениях между ведомствами — особенно на стыке полномочий! — полно неразберихи. Это я все к тому, что да; сидит какое-то чмо под носом у спецслужб и приторговывает себе запрещенным товаром. И управы на него нет, потому что и документы у него в порядке, и права человека, и свобода бизнеса, и вообще он — общество с ограниченной ответственностью...

— ...поубивал бы, — согласился Норм. — Однако и в прежние времена Зиглинда не брезговала поставлять вооружение всем конфликтующим сторонам. Нет?

— А кто здесь невинен? — оскалился Кирилл. — Взять, к примеру, Шебу...

Норм замер в нелепом полуобороте, поставил чашку на стол подальше от края и повернулся к столу с преувеличенной осторожностью. Натали... А Натали обратила вопрошающий взгляд на него, а не на Кирилла со всеми его драматическими паузами. Кому нужны тут его паузы!

— При чем тут Шеба?

— Потому что именно Шеба запатентовала искусственный интеллект на основе нейронной сети. Формально выражаясь — робота, которого не отличить от чело-века при помощи сканера или скальпеля. Неуникальную личность, поставленную на конвейер, генетически выращенную из донорской ДНК и запрограммированную в соответствии с требованиями заказчика. Естественно, первым образцом, выброшенным на рынок, стала модель «суперсолдат», а первая промышленная партия была выпущена как раз во время зиглиндианского конфликта. Не думаете ли вы, будто они дали нам людей?

— Не слишком ли подробно для доказательства аморальности обитаемого мира, Ваше... Кирилл?

— Сниженная болевая чувствительность. — Пар, выходя, оставлял чувство неизъяснимого, почти физиологического наслаждения, и такое же удовольствие Император испытывал, глядя на бронзовую античную маску напротив. — Ускоренные бессознательные реакции. Регенерация, которая кажется нам невероятной. Треть из них были, помнится, женщины. Разумеется, конструкты совершенно стерильны: у разработчиков хватило ума не запустить новую эволюционную ветвь. Меня всегда удивляло, за каким хре... простите, леди... им оставили половое влечение? Оказывается, это как-то связано с агрессивностью. Не буду спорить: военным психологам виднее. Гражданских прав у них нет, ни в одном из миров они не признаны людьми. Именно из них Галакт-Пол комплектовал «сайерет». Сколько вам технически лет, Норм? Двенадцать? На какой срок запрограммирован ваш жизненный цикл? Когда ваш метаболизм взорвется? Дотянете до сорока? «Р» перед вашим именем — значит ли оно то, о чем я подумал? Примите мое восхищение, леди. Вероятно, никто в Галактике не обладает столь богатым опытом интимного общения с устройствами. Впору требовать ставку бета-тестера, как вы думаете? Нынешний вариант мне, как мужчине, более понятен: у этого, по крайней мере, все есть. Впрочем, я всегда подозревал, что на самом деле женщине нужна штука с кнопкой «Выкл.».

Вот и все. Огонь погашен, все скрылось в клубах пара. Женщина встала, глядя в пол, и пошла прочь, приложив ладонь к щеке.

— Стойте! — крикнула ей вдогонку Игрейна. — Не думаете же вы, что Люссак доверит свою драгоценную дочку человеку, существу с элементом непредсказуемого? Все правильно, только устройство — это я! Я ей не подруга, а кукла. Чтобы играть, Наряжать, заплетать волосы, всюду быть вместе, делиться секретами, планировать шалости. Весело проводить время, ненавязчиво развиваясь. А вы, господин капитан... зря вы так. Я думала, вы больше.

Норм встал и подчеркнуто молча вышел. Сел в рубке на диванчик, закинул ногу на ногу. Игрейна, акцентируя сторону своих симпатий, устроилась рядом, положив голову ему на колени. Норм обнял ее за плечи.

Тут граница. Люди налево, конструкты — направо.

— Отвечая на поставленный вопрос... — вымолвил Норм. — Модели Иск-Ина, которую Шеба условно называет «оловянным солдатиком», жизненный срок определен в сорок пять лет. Считается, будто до этого возраста мы еще способны действовать эффективно и накапливать положительный опыт. Другим моделям повезло меньше, они зависят от нравственных качеств заказчика. Долгоживущие — дороже. Господин Люссак, к примеру, решил, что кукла нужна его дочери до тех пор, пока та не уедет в колледж. Она бы и уехала, и все бы шло своим чередом, не подвернись нам МакДиармид.

— Что? — Натали развернулась на пороге спальни, где собиралась пересидеть сложный момент, зажав уши руками и спрятав лицо в коленях, сгорев со стыда. — Гранин? Вы это про нее? Это... правда?

— Это правда, — ответил вместо девочки «сайерет». — Она умирает.