Глава 1
Лишь только утро настает,
Дракон стремит ко мне полет.
Киндан был настолько возбужден, что даже подпрыгивал, когда бежал вверх на горку, где располагался наблюдатель Наталон-кемпа, стоял хорошо укрытый от сырости барабан дальней связи и лежали в готовности дрова для сигнального костра.
— Появились! Появились! — издали крикнул ему Зенор.
Киндану не потребовались дополнительные понукания, он и так бежал со всех ног, но, услышав эти слова, припустил еще быстрее.
К тому времени, когда он наконец-то присоединился к своему другу на дозорной вершине, мальчик совсем запыхался. Глядя вниз, на долину, он отчетливо видел большие телеги, тяжело катящиеся по направлению к главному кемпу. А перед телегами двигались не такие большие, зато выкрашенные в яркие и пестрые цвета фургончики, служившие караванщикам домами. С дозорной вершины хорошо просматривалось не только пространство вдоль озера до поворота, где дорога скрывалась из виду, но также и лежавшие за озером только что распаханные и подготовленные к первому севу поля. А ближе к горе дорога разветвлялась. Более наезженный путь вел к складам, где хранился добытый и уложенный в мешки уголь; не столь сильно выбитая колея была проложена к поселку горняков, расположенному на берегу озера.
Центром кемпа являлась площадь, которую подковой огибали расположенные в три ряда дома. Открытый, северный, конец подковы глядел на дорогу. Именно там располагались небольшие огородики, на которых выращивали пряности. А перед ними, ближе к главной площади, кипели приготовления к свадебным торжествам — к свадьбе родной сестры Киндана.
Ни один из домов не являлся «настоящим» домом — строением, способным выдержать Падение. Но до Падения было еще далеко — не менее шестнадцати Оборотов, — и горняки с легким сердцем наслаждались временным комфортом, который обеспечивало им собственное жилье рядом с новой шахтой.
На полпути между площадью и холмом располагался отдельно стоящий дом, у которого был выстроен большой сарай. Дом принадлежал семье Киндана, а в сарае обитал Даск, единственный уцелевший из имевшихся в кемпе стражей порога. Даск был связан с Данилом, отцом Киндана.
За отрогом холма скрывался невидимый с дозорной вершины и куда больший по размеру «настоящий» дом — выстроенный из камня холд Наталона, главного горняка кемпа. К северу от него располагался чуть меньший по размеру, но не уступающий по качеству дом арфиста.
А почти сразу за жильем арфиста, угол которого был виден с дозорного пункта, склон холма — отрог западной горы — резко сворачивал, открывая вид на равнину. Она плавно повышалась к горному пику, венчавшему другое всхолмье, ограничивающее долину на расстоянии примерно двух километров от вышки. В двухстах метрах от изгиба и в ста метрах к западу от вершины, на которой постоянно дежурили дозорные, находился вход в шахту.
Каждый из мальчиков знал долину как свои пять пальцев, невзирая на то, что ее облик с каждым днем менялся, а Киндан прожил здесь всего лишь шесть месяцев. Поэтому открывавшийся внизу живописный вид нисколько не занимал их. Сегодня их не интересовали даже приготовления к свадьбе, хотя ни один, ни другой не видели такого ни разу в жизни. Оба мальчика, не отрывая глаз, рассматривали караван торговцев, неспешно огибавший озеро далеко внизу.
— Где Террегар? — спросил Зенор. — Ты его видишь?
Киндан прищурился и поднес ладонь ко лбу, козырьком прикрывая глаза от солнца. Честно говоря, всё это делалось ради красивой позы, поскольку расстояние было еще слишком велико, чтобы разглядеть и узнать одного человека в целом караване.
— Не знаю, — раздраженно ответил он. — Но я уверен, что он где-то там. — Зенор рассмеялся.
— Ну, уж конечно, он должен там быть. Он ведь знает, что с твоей Сие лучше не шутить. А то ведь возьмет да прибьет на месте.
Киндан одобрительно присвистнул.
— А может, лучше тебе сбегать и сказать Наталону? — спросил он.
— А чего это мне? — вскинулся Зенор. — Я часовой, а не бегун.
— Осколки! — простонал Киндан. — Зенор, я уже совсем забегался. — Он понизил голос, как будто кто-то мог их подслушать, и добавил: — Ведь ты же сам знаешь, как сильно Наталон ждет этой новости.
Глаза Зенора широко раскрылись.
— О да, я знаю! Все знают, что он надеялся, что твоя Сие останется в кемпе.
— Точно, — согласился Киндан. — Так что, сам понимаешь, как он разозлится, если услышит об этом от меня.
— Да брось ты, Киндан, — ответил Зенор. — Ведь есть и хорошие новости, не только плохие: помимо свадьбы, приближается целый караван.
— Который он должен принять и устроить, — парировал Киндан. Он немного помолчал и тяжело вздохнул. — Ладно, если уж ты так настаиваешь… — Он сделал еще одну драматическую паузу и сурово взглянул на младшего друга. — Только Сие сказала, что сегодня вечером я должен вымыть Даска.
Зенор прищурился, что-то прикидывая в уме.
— А если я сбегаю, ты позволишь мне помочь купать стража порога?
Киндан усмехнулся:
— Ага!
— Позволишь? — с надеждой переспросил Зенор. — А твой папа не рассердится?
Киндан решительно покачал головой.
— Не-а. Если не узнает, то не рассердится.
От ощущения близости запретного плода глаза Зенора сразу загорелись.
— Ладно, я сбегаю за тебя.
— Отлично.
— Конечно, мыть стража порога — совсем не то, что чистить дракона, — пробормотал Зенор.
Каждый ребенок на Перне втайне от взрослых лелеял мечту о Запечатлении дракона, о том, как станет всадником, телепатически связанным с огромным огнедышащим защитником Перна. Но драконы, похоже, предпочитали детей из Вейров: из холдов и цехов вышли лишь немногие всадники. И ни один дракон никогда не посещал Наталон-кемп.
— Знаешь, — продолжал Зенор, — я их видел.
Все обитатели Наталон-кемпа знали, что Зенор видел драконов; это был его любимый рассказ. Киндан с трудом подавил стон и заставил себя издать ободряющее мычание: он надеялся, что Зенор не станет слишком долго рассиживаться, а то как бы Наталон не подумал, что рассыльный, или, как его обычно называли, бегун, не торопится. А потом он может и вспомнить, кто был назначен бегуном на этот день!
— Они были такими красивыми! Летели совершенно ровным клином. И поднимались всё выше и выше. Их было хорошо видно: бронзовые, коричневые, синие, зеленые… — Зенор полностью ушел в свое прекрасное воспоминание, и его голос понизился до шепота. — И они казались такими мягкими…
— Мягкими? — недоверчиво перебил Киндан. — Как они могли казаться мягкими?
— Ну казались, и всё тут! Не такие, как страж порога твоего отца!
Киндан счел эти слова оскорбительными для Даска и вскипел от гнева, но всё же беспощадно подавил чувство негодования, не забывая о том, что Зенор согласился бегать вместо него.
— Ну что, караван приближается? — спросил он, вкладывая в вопрос неприкрытый намек.
Зенор поднял голову, кивнул и опрометью припустил вниз с дозорной вершины.
— Ведь ты не забудешь, правда? — крикнул он на бегу через плечо.
— Никогда! — отозвался Киндан.
Он пребывал в полном восторге от пришедшей ему в голову идеи разжиться помощником, благодаря чему он, конечно же без труда, справится с особо тщательным купанием в ночь перед грандиозной свадьбой единственного стража порога, оставшегося на угольной шахте.
У подножия холма, после долгой пробежки вниз по склону, Зенор приостановился и посмотрел назад, туда, где наверху стоял в дозоре сменивший его Киндан. В долине было заметно теплее, и воздух казался более плотным, частично от испарений, поднимавшихся с полей, а частично от дыма, уже повалившего от очагов кемпа. Немного отдышавшись, он отправился на поиски Наталона. Прежде всего он решил подойти к самой большой толпе народу, резонно рассчитывая, что предводитель кемпа будет именно там. И оказался совершенно прав.
Наталон был сухощавым мужчиной выше среднего роста. Талмарик, отец Зенора, как-то раз обозвал Наталона «мальчишкой», но, хотя дело происходило дома, всё равно не решился произнести это слово в полный голос. Услышав отца, Зенор попытался представить себе Наталона молодым, но так и не смог. Несмотря на то, что Талмарик был на пять Оборотов старше, чем Наталон, двадцать шесть Оборотов, прожитых Наталоном, по сравнению с неполными десятью Зенора тянули, пожалуй, на полновесную сотню.
Сначала Зенор хотел окликнуть Наталона, но беда заключалась в том, что он не знал, как к нему правильно обращаться. Если бы кемп оправдал себя и превратился в полноценную шахту, главный горняк стал бы лордом Наталоном, но этому только предстояло случиться, и поэтому никто не знал, как же к нему обращаться сейчас.
Зенор предпочел протиснуться сквозь толпу и дернуть Наталона за рукав.
Горняк Наталон без удовольствия отнесся к тому, что кто-то дергает его в разгар спора. Взглянув вниз, он увидел покрытое крупными каплями пота лицо сына Талмарика, но не смог вспомнить имя ребенка. Насколько легче всё было шесть месяцев тому назад, когда здесь, помимо него, жило лишь несколько рудокопов, помогавших ему искать новый пласт угля. Но после обнаружения этого пласта, а потом и еще нескольких — именно на это Наталон надеялся с самого начала — пришлось заниматься созданием кемпа и преобразованием разведывательных шурфов в шахту.
Сын Талмарика снова дернул его за рукав.
— Да? — сказал Наталон.
— Сэр, караван приближается, — сказал Зенор, надеясь, что обращение «сэр» не оскорбит главного горняка кемпа.
— Ну, и как скоро он придет? Разве ты, парень, не знаешь, как нужно докладывать? — рявкнул кто-то за спиной у Зенора.
Повернувшись, он увидел, что это вмешался Тарик, дядя Наталона. Зенор имел несколько столкновений с сыном Тарика, Кристовом, и до сих пор щеголял синяками, полученными при последней встрече.
Ходили слухи, что Тарик разъярен тем, что мастер-горняк Кром-холда поручил руководство поисками новых залежей угля не ему. Другой слух, который шепотом обсуждали лишь несколько мальчишек кемпа, был еще хуже: Тарик прилагал все свои силы, чтобы доказать: Наталон не в состоянии управлять кемпом, и начальником следует поставить его, Тарика. Последний комплект синяков и ссадин, которые Зенор получил от Кристова, был как раз результатом неуместного высказывания об отце Кристова.
— Ну, Зенор, скоро ли нам их ждать? — спросил другой, более добрый и спокойный голос. Это был Данил, отец Киндана и воспитатель единственного уцелевшего до сих пор в кемпе стража порога.
— Я увидел их в самом начале долины, — ответил Зенор. — Наверно, они доберутся до кемпа не раньше чем через четыре, а то и через шесть часов.
— Они могли бы ехать быстрее, если бы дорогу выровняли как следует, — прорычал Тарик, бросив неприязненный взгляд на Наталона.
— Нам нужно разумно использовать рабочую силу, дядя, — умиротворяющим тоном ответил Наталон. — Я решил, что будет больше пользы, если мы заготовим побольше леса для изготовления шахтных крепей.
— Мы не можем допускать новые несчастные случаи, — поддержал Данил.
— И терять стражей порога, — добавил Наталон.
Зенор постарался скрыть усмешку: очень уж сурово кивнул, соглашаясь, отец Киндана.
— От стражей порога нет никакого толку, — злобно проворчал Тарик. — Могли же мы обходиться без них прежде. А теперь мы потеряли двоих, ну, и что же нам это дало?
— Насколько я помню, страж порога Венек спас тебе жизнь, Тарик, — ответил Данил; в его голосе отчетливо угадывалась горечь. — Даже после того, как ты отказался внять его предупреждениям. И я полагаю, что именно твое оскорбительное поведение виной тому, что Вензер со своим стражем порога решил нас покинуть. — Тарик фыркнул.
— Если бы мы успели поставить хорошие крепи, штрек не обвалился бы.
— Ага! — вмешался в перепалку Наталон. — Приятно услышать, дядя, что ты поддерживаешь мои предложения.
Тарик смерил его негодующим взглядом и, чтобы сменить предмет разговора, снова обрушился на Зенора:
— Ты, парень, хоть заметил, сколько там было телег?
Зенор закрыл глаза и напрягся, вспоминая. И, лишь точно представив себе увиденное, снова открыл их.
— Телег было шесть и еще четыре фургона.
— Хм-м-м-м-ф! — промычал Тарик. — Видишь, Наталон, если мальчишка не врет, то у торговцев на две телеги меньше, чем нужно, чтобы вывезти тот уголь, который мы подготовили на продажу. — Если прежде он говорил громко, повысив голос, то теперь перешел к мрачному бормотанию. — И сколько времени мы потеряли, пока рвали жилы, добывая этот проклятый уголь, вместо того чтобы выстроить нормальный холд. А что мы будем делать, когда посыплются Нити?
— Горняк Тарик, — вмешался новый голос, — Нити не посыплются еще добрых шестнадцать Оборотов. Я надеюсь, что к тому времени мы найдем возможность решить проблему.
На плечо Зенора легла чья-то легкая рука, и он обернулся посмотреть, кто же это такой. Как он и думал, это оказался Джофри, арфист Кемпа. Зенор улыбнулся молодому человеку, который на протяжении шести месяцев каждое утро учил его и его друзей. Арфисты были на Перне учителями, архивариусами, переносчиками новостей, а порой и судьями. Что же касается Джофри, подмастерья цеха арфистов, то он был таким же хорошим учителем, как и музыкантом.
Вскоре Джофри предстояло возвратиться в Дом арфистов, чтобы пройти посвящение в степень мастера. После этого он окажется слишком важной персоной, чтобы вернуться в такой маленький кемп, как этот. Зенор был уверен, что его отправят в большой холд — может быть, даже в Кром, — где он будет не только учить тамошних детей, но и примет на себя контроль за деятельностью всех подмастерьев-арфистов, которых рассылают по мелким поселениям и кемпам, отпочковывающимся от большого холда по мере расширения его территории.
Конечно, могло оказаться и так, что новый арфист будет знать о целительстве больше, чем Джофри, который вынужден был признать, что в вопросах лечения главным авторитетом кемпа оставалась Силстра, самая старшая сестра Киндана, а вовсе не он. Зенор сглотнул подступивший к горлу комок, вспомнив о том, что с приближавшимся караваном ехал и будущий муж Силстры. А став женой кузнеца, Силстра навсегда покинет Наталон-кемп.
— К тому времени, — с ехидной усмешкой ответил Тарик, — тебя здесь не будет.
— Дядя, — вмешался Наталон, спеша в зародыше пресечь начинавшуюся перепалку, — время там или не время, но это было мое решение.
Наталон снова повернулся к Зенору.
— Беги к женщинам и скажи, чтобы принимались за стряпню, потому что скоро прибудут гости.
Зенор кивнул и с удовольствием рванулся с места, не желая больше слушать ворчание Тарика. И, уже удаляясь, услышал голос Данила, перекрывший общий гомон:
— Ну что, Джофри, ты ждешь, что с этим караваном приедет и твоя замена?
О, нет! — беззвучно воскликнул Зенор. Нельзя так быстро забирать отсюда арфиста Джофри!
Киндан, сидевший на дозорной вершине, провожал Зенора взглядом до тех пор, пока тот не затерялся в толпе взрослых. Потом он, исполненный тревоги, долго ждал, пока его друг не вышел из толпы, и лишь тогда вздохнул с облегчением: с Зенором не случилось никакой неприятности — а значит, и ему ничего не грозит. Глядя, как Зенор мчится с плато к расположенным внизу домам и полям, он решил, что знает, какой приказ ему дали: сообщить остальным жителям кемпа, что караван уже на подходе. Сегодня вечером состоится праздник в честь прибытия торговцев. Но тут он заметил, что Зенор вдруг замедлил бег и направился к дому арфиста. Нет, не просто замедлил, с удивлением понял он, а остановился, обогнул дом, скрывшись из поля зрения Киндана, и, вероятно, вошел внутрь. Что же Зенор мог там делать? Киндан решил, что приятель остановился, потому что кто-то окликнул его из дома, и отметил в уме: не забыть спросить, в чем было дело.
Затем до него донеслись первые звуки приближающегося каравана, и внимание мальчика снова переключилось.
Ветерок наполнял дом арфиста легким ароматом сосновой смолы. Сосна и что-то еще, какой-то едва уловимый запах, который сразу же напомнил Нуэлле…
— Зенор, это ты? — прошипела она.
Звук бегущих ног сразу стих, за окном послышался чуть слышный шорох и шепот Зенора:
— Что ты здесь делаешь?
Нуэлла нахмурилась, почувствовав раздражение.
— Войди, и я тебе скажу, — недовольно ответила она.
— Ладно, ладно, — проворчал Зенор. — Но только ненадолго, я Бегаю.
Нуэлла отчетливо услышала в его голосе заглавную Б, а что касается детского жаргона, то она отлично знала, что «бегать» означало быть дежурным посыльным.
Следующий вопрос она придержала до тех пор, пока не услышала звук его шагов на ступеньках парадного крыльца. За это время она успела дойти из кухни до прихожей, находящейся в противоположной части дома. Когда Зенор вошел в дом, порыв ветерка занес в дом влажный озерный воздух.
— А я-то думала, что сегодня бегает Киндан, а ты сидишь на посту, — сказала Нуэлла.
Зенор вздохнул.
— Мы поменялись, — сказал он. Но тут же его лицо просветлело, и он добавил, охваченный непреодолимым желанием поделиться секретом: — Он обещал позволить мне помочь мыть стража порога!
— Когда?
— Сегодня вечером, — ответил Зенор. — Придет караван…
— Я слышала, — хмуро сказала Нуэлла. — А ты не знаешь, приедет ли новый арфист? Я хотела познакомиться с ним.
— Познакомиться с ним? А что скажет твой отец? — удивился Зенор.
— Мне всё равно, — искренне ответила Нуэлла. — Если уж я должна всё время сидеть взаперти, то, по крайней мере, могу кое-чему научиться от арфиста и еще немного позаниматься моими дудками…
— А если люди узнают?
— Пришел караван, так ведь? Значит, сегодня вечером будет праздник, верно? И ты бежишь вниз, чтобы предупредить тех, на площади, так? — Нуэлла высказала всё это в вопросительной форме, хотя на самом деле это были утверждения. — Так вот, сегодня вечером я наряжусь в одежды ярких и темных цветов — в цвета торговцев — и никто ничего не узнает.
— Торговцы узнают, — возразил Зенор.
— Нет, они не узнают, — решительно сказала Нуэлла. — Они примут меня за простую шахтерку, нарядившуюся так, чтобы подольститься к ним.
— А как насчет твоих родителей или Далора? — Нуэлла пожала плечами.
— Придется тебе позаботиться о том, чтобы они оставались подальше от меня, а это будет нетрудно. К тому же они не ожидают встретить меня там. Но…
Нуэлла протянула руку, ухватила мальчика за плечо, развернула и подтолкнула к двери.
— А теперь беги. Не то кто-нибудь спросит, где ты шлялся столько времени.
Когда через несколько часов Киндана наконец-то сменили, он и думать забыл о Зеноре, у него в животе урчало от предвкушения, тем более что до дозорной вершины то и дело доносило снизу соблазнительный аромат мяса цеппи, жаренных со специями на вертелах над углями, тлеющими в выкопанных на дворе ямах.
Обычно каждая семья в Наталон-кемпе трапезничала в собственном доме. Но сегодня в ямах, вырытых посреди площади, горели костры, а вокруг них стояли длинные деревянные столы со скамьями, на которых должны были рассесться и обитатели кемпа, и гости, прибывшие с караваном.
Арфист Джофри и несколько других музыкантов играли что-то веселое, а все остальные с удовольствием ели.
Киндан ухитрился быстро раздобыть порцию и устроился в тихом местечке, подальше от тех, кто обязательно нашел бы ему какое-нибудь поручение. Он с наслаждением жевал хорошо сдобренное пряностями мясо цеппи, приготовленное как раз по тому рецепту, который лучше всего удавался его сестре, и запивал свежеотжатым ягодным соком, но при этом держал глаза и уши широко раскрытыми, чтобы иметь возможность увильнуть от любой неприятности, вроде срочного задания, и не пропустить ни одной интересной сплетни.
За главным столом, расположенным посередине, Киндан высмотрел начальника каравана и его спутницу, но больше всего внимания он уделял родной сестре и ее жениху Террегару. Роста кузнец был среднего, но очень мускулист. Его лицо украшали усы и коротко подстриженная темная бородка, которые почти всё время разделяла белозубая улыбка, отчего сверкающие темно-голубые глаза казались еще ярче. Киндан полюбил его с первой же встречи.
Террегар и Силстра… Звучание имен отлично подходило их обладателям. Но для него, да и для всего Наталон-кемпа сестра всегда была Сие. Киндан задумался, может ли найтись в телгарской мастерской цеха кузнецов своя Сие. А что, если она была, но вышла замуж за кого-то не из цеха кузнецов, и теперь ей ищут замену? И еще: удастся ли когда-нибудь Наталон-кемпу найти замену для его Сие?
Киндан почувствовал, что его глаза сделались влажными, и решил, что ветер, по-видимому, переменился и запорошил ему глаза золой из кухонных костров. Глыбу, навалившуюся ему на сердце, он старался не замечать. Он знал, что Сие будет счастлива; он много раз слышал это от нее самой. И он не мог не согласиться с тем, что Террегар хороший человек. И всё же… здесь станет пусто без его взрослой сестры, сестры, которая после смерти мамы заботилась обо всей семье.
Ветер снова переменился и принес с собой новый дразнящий запах: воздушные пироги! В животе у Киндана снова заурчало, он приподнялся, пытаясь при помощи носа определить источник запаха. И только он начал вставать, как чья-то рука грубо дернула его за плечо, заставив сесть на место.
— Даже и не думай, — услышал он грозный полушепот над самым ухом. Голос принадлежал Кайлеку, младшему из его старших братьев. — Па велел мне найти тебя. Отправляйся мыть Даска.
— Прямо сейчас?
— А как же?
— Но ведь все пироги съедят! — возразил Киндан.
На Кайлека это не произвело ни малейшего впечатления.
— Получишь пирог завтра, на свадьбе, — сказал он, пожав плечами. — Иди и вычисти его как следует, а то па спустит с тебя шкуру.
— Но ведь еще не стемнело! — еще раз возразил Киндан.
Даск, как и все стражи порога, обладал огромными глазами, болевшими от дневного света. Лучше всего глаза Даска работали ночью. Не случалось еще такой темноты, чтобы страж порога не мог видеть всего, что происходит вокруг. Очень многие горняки были обязаны своими жизнями способности стража порога различать человеческие тела под камнями и щебнем обвала.
Над мальчиками нависла крупная фигура. Киндан, даже не оглядываясь, безошибочно угадал, кто это, потому что Кайлек сразу отпрянул. Кайлек всегда боялся отца куда сильнее, чем Киндан.
— Вы тут ругаетесь и портите людям аппетит, — попенял сыновьям Данил загрубевшим и хриплым от многолетней работы в шахтах баритоном. С этими словами он положил руку на плечо Кайлека.
— Я ему говорил, чтобы он шел мыть Даска, — начал оправдываться Кайлек.
Киндан вскинул голову и взглянул отцу прямо в глаза. Данил чуть заметно кивнул.
— Ну, это дело может подождать, пока допекутся воздушные пироги, — сказал он и погрозил огромным пальцем Киндану. — Я надеюсь, что мы все сможем гордиться тобой, и ты сделаешь свое дело так, что Кром-холд завтра будет завидовать нам из-за того, что у нас такой красивый страж порога.
— Да, сэр! — с энтузиазмом ответил Киндан. Хозяйственное поручение, которого он так боялся, внезапно превратилось в знак большого доверия и уважения. — Я всё сделаю.
Данил так и держал Кайлека за плечо.
— Пойдем, сынок. Там есть одна девочка из цеха, с которой тебе, наверно, будет приятно познакомиться.
Даже в меркнущем свете ранних сумерек Киндан разглядел, что Кайлек сделался красным, как свекла. Кайлеку только-только сравнялось четырнадцать, он никак не мог привыкнуть к своему новому и, увы, немузыкальному голосу и появляющимся признакам мужественности, а потому очень стеснялся девочек-ровесниц. Киндан сумел сдержать смешок, но Кайлек, конечно же, уловил насмешку в его глазах и прожег младшего брата гневным взглядом. Киндан сразу же напустил на себя скромность — а как же иначе, если этот взгляд сулил скорое возмездие.
Запах воздушных пирогов всё сильнее щекотал нос Киндана, и он повернулся, чтобы отправиться на охоту. Возмездия от Кайлека следовало опасаться в неопределенном будущем, а воздушные пироги существовали здесь и сейчас.
Когда Киндан направился к сараю, в котором жил Даск, праздничный ужин на площади кемпа всё еще был в самом разгаре. Мальчик намеренно шел неторопливо и старался держаться подальше от костра и людей, и вскоре от толпы собравшихся за столами отделилась маленькая тень, которая быстро настигла его..
— Ты идешь мыть стража порога? — шепотом спросил Зенор; он сильно запыхался, потому что бежал со всех ног, догоняя Киндана.
— Да.
— А почему ты, в таком случае, не позвал меня? — в голосе Зенора звучало потрясение — неужели друг мог предать его!
— Но ведь ты здесь, правда? — ответил Киндан. — А если бы я принялся разыскивать тебя в толпе, Кайлек обязательно заметил бы это и сорвал бы нам всё дело.
— О!
У Зенора не было старших братьев, и он совершенно не владел всякими хитростями, позволяющими поступать по-своему. Но, поскольку он хотел иметь старшего брата ничуть не меньше, чем Киндан младшего, они замечательно распределили роли между собой, хотя разница в их возрасте составляла не более двух месяцев.
Они уже преодолели почти полпути, когда Киндан заметил неподалеку еще одну тень.
— А это что такое? — спросил он, остановившись и ткнув пальцем в сторону неизвестного человека.
— Что? — моментально вскинул голову Зенор. — Я ничего не вижу.
Среди качеств, которые Киндан по-настоящему ценил в Зеноре, был потрясающий талант лгуна.
— Может быть, это лэны шутки шутят? — предположил Зенор, указывая широким жестом на висевшие в небе Тимор и Белиор, две луны Перна.
Киндан пожал плечами и направился дальше. Краем глаза он видел, что тень последовала за ними. Он задумался на мгновение, и ему в голову пришла интересная мысль.
— С кем ты говорил сегодня у дома арфиста? — спросил он Зенора, Зенор аж остановился от неожиданности. И тень — Киндан с удовлетворением отметил это — остановилась тоже.
— Когда? — осведомился Зенор, устремив на друга честный взгляд широко раскрытых глаз.
— Когда ты побежал от Наталона вниз, на площадь, — пояснил Киндан. — Я видел, как ты остановился и с кем-то разговаривал, а Джофри я хорошо разглядел среди тех, кто стоял рядом с тобой, когда ты говорил с Наталоном, так что это не мог быть он.
— Я? Когда? — беспомощно отбивался Зенор.
Киндан молча ждал его ответа.
— А-а! — вдруг воскликнул Зенор, как будто вспомнил, что было, а не выдумал на ходу очередную ложь. — Это был Далор!
Далор, сын Наталона, был им почти ровесником. Киндану не нравилось то, что Далор воспринимал как должное свое положение сына основателя кемпа, но, если говорить честно, больше никаких серьезных недостатков у него не было. Далор часто заступался за Киндана, когда Кайлек начинал слишком уж сильно допекать младшего брата. Киндан, со своей стороны, всегда поддерживал Далора, когда Кристов, единственный сын Тарика, затевал драку.
Киндан смерил Зенора недоверчивым взглядом, но, прежде чем он успел задать следующий вопрос, Зенор перехватил инициативу:
— Слушай, а ведь твой отец разозлится, если узнает, что я помогал мыть Даска.
— Поэтому нам лучше позаботиться о том, чтобы он ничего не узнал, — ответил Киндан.
Зенор взмахнул рукой, предлагая Киндану идти дальше.
— Если так, то нужно всё сделать прежде, чем мои родители начнут раздумывать, куда я делся.
Киндан собирался еще поддразнить Зенора по поводу лишней тени, но, взглянув на лицо друга, отказался от этого намерения.
— Ладно. — Вот и всё, что сказал Киндан, прежде чем припустить вниз по склону к навесу, примыкавшему к большому сараю, который его отец выстроил для Даска.
Сарай Даска был достаточно велик для того, чтобы страж порога мог лежать свободно и вокруг оставалось достаточно места. Пол был застлан соломой. Киндан осторожно открыл двустворчатую дверь и быстро пропел какую-то мелодию.
— Даск? — ласково позвал он. — Это я, Киндан. Папа попросил меня вымыть тебя к завтрашней свадьбе.
Страж порога спал, свернувшись в клубок. Теперь он не спеша развернулся; голова появилась из-под пары крылышек, и огромные глаза, ярко светившиеся отраженным светом поздних сумерек и похожие на фонари из драгоценных камней, уставились на мальчиков.
— М-р-р-п-ф-ф? — вопросительно пробормотал страж порога.
Киндан сделал несколько быстрых, но плавных шагов и, не переставая что-то ласково приговаривать, медленно протянул руку к уродливой голове зверя и стал почесывать надбровья.
— М-р-р-п-ф-ф, — повторил Даск, но теперь в этом звуке можно было безошибочно расслышать удовольствие.
Киндан наклонился и осторожно подул прямо в нос стражу порога — так Даск мог удостовериться, что перед ним именно он, а не кто-то другой, — а потом по очереди погладил уши Даска.
— Хороший мальчик! — сказал он.
Даск выгнул шею, вскинул голову, стряхнув с нее руку Киндана, и надменно посмотрел на мальчика сверху вниз.
— Мы пришли мыть тебя, — повторил Киндан. Даск наклонился к Киндану, шумно выдохнул ему в лицо, а потом снова поднял голову и посмотрел на занавес, которым для дополнительной светоизоляции были завешены двери. Киндан понял, что Даск заметил Зенора.
— Всё правильно, это я и Зенор, — сказал он успокаивающе. — Входи, Зенор.
— Там у вас ужасно темно, — сказал Зенор, всё еще стоя снаружи.
— Конечно, темно, — ответил Киндан. — Даск любит темноту, правда, старина?
Даск, словно соглашаясь, снова выдохнул, так что воздух пронесся поверх головы Киндана, и повернул шею, с любопытством разглядывая Зенора.
— Солнце уже село, — сказал Киндан и указал стражу порога в сторону озера. — Почему бы тебе не сгонять быстренько окунуться? А мы с Зенором тем временем перестелем тебе постельку.
Даск кивнул и двинулся к выходу из сарая. Зенор, смотревший на всё происходящее широко раскрытыми глазами, подался в сторону, пропуская стража порога. Затем Даск испустил короткую счастливую трель, развернул крылья, сделал всего лишь один взмах ими и исчез. От того места, где он только что находился, на Зенора потянуло холодным ветерком.
— Киндан, он исчез!
— Он ушел в Промежуток, — поправил друга Киндан. — Пойдем, поможешь мне привести в порядок его ложе. Как раз около тебя должна быть свежая солома.
— В Промежуток? Ты хочешь сказать: как драконы? — Зенор переводил взгляд с того места, где только что находился страж порога, на озеро и обратно.
Киндан задумчиво поглядел на друга и пожал плечами.
— Я думаю, что так. Я никогда не видел, как дракон уходит в Промежуток. Я слышал, что их всадники говорят им, куда идти, ну, а Даск делает всё это сам. Ему не нравятся все эти яркие огни, которые горят на площади, и поэтому он всегда отправляется самым быстрым путем.
— Пойдем, — повторил он. — Дай мне руку. Он скоро вернется, а тогда и начнется настоящая работа.
Киндан говорил совершенно серьезно. Они едва успели устроить приличную подстилку, перестелив на полу свежую солому, как очередной порыв холодного воздуха известил о возвращении Даска. Коричневая шкура стража порога блестела от капель воды; Даск издал счастливый звук и встряхнулся.
— Нет! — взревел Киндан. — Не отряхивайся! Мы должны сначала смыть с тебя грязь.
Схватив щетку с длинной ручкой и большой кусок твердого мыла, Киндан сунул Зенору ведро с крупным сухим песком. Расположившись по бокам, они вычистили стража порога сверху донизу, от кончика носа до кончика хвоста. К концу работы оба мальчика взмокли от пота, зато страж порога был чистым и сухим.
— Ну вот, Даск, — сказал довольный Киндан. — Весь чистый и красивый. Только, пожалуйста, не катайся по земле до завтрашней церемонии.
Даже в почти полной темноте Киндан видел, что состоящие из множества фасеток глаза Даска блестят зеленым и синим; это означало, что страж совершенно счастлив.
— Уф-ф! — Зенор, тяжело дыша, опустился на пол около двери. — Какая же трудная работа — мыть стражей порога! Интересно, а как с драконами?
— Еще труднее, — отозвался Киндан и пояснил в ответ на вопросительный взгляд Зенора: — Ну, смотри сам. Драконы больше, ведь так? И у них кожа шелушится, так что ее нужно смазывать маслом.
Киндан поднялся на ноги, обнял Даска за шею и похлопал ладонью.
— Даску не приходится волноваться о таких вещах. Он жесткий!
— Я устал, — сказал Зенор. — Я даже вообразить не могу, как бы ты справился один.
— Если бы нам помог твой друг, — заметил Киндан, — мы справились бы гораздо быстрее.
Зенор так и подпрыгнул на месте.
— Я не знаю, о чем ты говоришь! Тут вовсе нет никого, кроме нас.
— С кем это ты разговариваешь? — послышался снаружи громкий голос. Это был Кайлек. — Киндан, если тебе там кто-то помогает, па с тебя заживо шкуру спустит!
Едва Зенор успел исчезнуть в тени, как Кайлек ворвался в сарай. Вид у него был донельзя подозрительный.
— Ты о чем, Кайлек? — застенчиво поинтересовался Киндан. — Ты что, не видишь, что я уже заканчиваю?
— Ага, вдвое быстрее, чем от тебя ожидалось, — пробормотал Кайлек, старательно оглядывая темные углы.
У него за спиной Зенор осторожно убрал щетку, которой пользовался.
— Я быстро работаю, — сказал Киндан.
— С каких это пор? — парировал Кайлек. — Я уверен, что тебе кто-то помогал. Па тебя линчует. Сам же знаешь, как он относится к людям, которые пугают его стража порога.
Киндан давно уже заметил, что Кайлек никогда не называет Даска по имени.
— Ну, я не знаю, кто тебе помогал, но узнаю. Он должен быть поблизости, — сказал Кайлек, продолжавший зыркать по сторонам, пытаясь разглядеть кого-нибудь в темноте сарая. — Я сейчас найду его, и тогда…
Его перебил грохот рассыпавшихся поблизости камней.
— Ага! — заорал Кайлек и, выскочив за дверь, рванулся на звук.
Киндан подождал, пока шаги Кайлека не стихли вдали, и лишь после этого заговорил снова.
— Я думаю, теперь всё в порядке, — сказал он Зенору, убедившись, что опасность миновала, — но тебе лучше побыстрее уйти отсюда.
— Да, мне тоже кажется, что так было бы лучше, — согласился Зенор.
— И поблагодари своего друга за представление. Я был уверен, что Кайлек вот-вот найдет тебя.
Зенор набрал в грудь воздуху, как будто намереваясь вступить в спор, но тут же молча выдохнул, покачал головой и исчез за дверью. Киндан прислушивался к шагам Зенора, пока они не стихли вдалеке. Тогда он поклонился Даску, попрощался с ним и закрыл сарай. Снаружи он остановился и повернул голову в ту сторону, откуда недавно послышался грохот рассыпающихся под ногой камней. Это место находилось чуть в стороне от натоптанной тропы, соединявшей площадь с шахтами. Киндан долго стоял, пытаясь проникнуть взглядом в темноту. Если бы он был связан со стражем порога, как его отец связан с Даском, то мог бы попросить своего стража посмотреть, кто там был. В конце концов Киндан оставил попытки пронзить взглядом мрак и решил поступить согласно догадке.
— Спасибо, Далор, — сказал он в темноту, уже направившись к дому.
И, когда он уже отошел довольно далеко, кто-то негромко рассмеялся.
