90

Была пройдена уже половина пути, но Первый так и не получил от заградительного отряда никаких известий. То, что отряд вступил в бой с северниками, было известно, как и то, что после него северники основательно застряли. Но от Шамиля Баджиева по прежнему не было ни слуху ни духу. Основной караван уходил, тщательно заметая за собой все следы. Но, несмотря на это, опытные разведчики уходили назад обходными путями, вот они-то и принесли вести о гибели всего заградительного отряда и только одного северника. Опять же по докладам, сам Шамиль, в отличие от своих людей, был убит в рукопашной схватке, получив удар ножом в грудь.

— Есть возможность устроить им засаду, — сказал тогда Гечи Медин.

— Нет, — ответил Первый. — У этих тварей нюх, как у собак… потому что они сами собаки.

Но постоянное опасение, что эти непредсказуемые солдаты их нагонят, не давало покоя Бин Лашену, и он согласился:

— Хорошо, Гечи, убей их всех.

— Слушаюсь, уважаемый.

Медин вернулся через четыре дня, нагнав караван, когда все готовились к ночлегу в одном из самых больших гротов. Люди Гечи вернулись усталые, сразу же падали вповалку и засыпали.

— Что произошло?

— Ничего, уважаемый. Мы хотели устроить им засаду у Пяти Пальцев, но они уже прошли, свернув в четвертый проход, совсем не туда, куда пошли мы. Мы отправились в погоню, но они свернули в один из неизученных гротов, где мы их и потеряли. Я искал очень долго, без сна и отдыха, но они словно сгинули.

— Плохо. Но, с другой стороны, есть вероятность, что они никогда не выберутся из пещер.

— А если и выберутся обратной дорогой, то уже точно нас не догонят.

— Твоя правда, Гечи. Иди отдыхай, завтра мы отправимся очень рано.

— Спасибо.

Место для ночлега Бин Лашену устроили на небольшой возвышенности. Все поели, часовые на всякий случай ушли дальше в пещеры охранять покой засыпающих в гроте людей. Погасло большинство фонарей, и лагерь погрузился в тишину, изредка нарушаемую храпом загиатов, ворошением людей, устраивавшихся в спальных мешках поудобнее, эхом обвалившихся где-то в пещере камней и непрекращающейся капелью.

Но на этот раз уснуть быстро у Первого не получилось, чему он сам удивлялся: все эти звуки стали давно привычными и ему уже не мешали. Ведь даже в более опасных ситуациях, когда «берсерки» буквально шли по их следу, он проваливался в сон, как только закрывал глаза, а теперь не мог, и это его беспокоило.

Но долгий переход сделал свое дело: веки отяжелели и закрыли уставшие от постоянной полутьмы глаза. Первый не знал, сколько спал, просто сон пропал сам собой, глаза открылись, и первое, что он увидел, был его личный охранник — Асымбай.

Тот сидел рядом, замерев как камень, напряженно вслушиваясь и вглядываясь в глубину пещеры, куда караван должен был пойти после отдыха. В руках телохранитель сжимал свой автомат. Асымбай не пользовался никакими приборами, всецело полагаясь только на свои чувства: они не раз спасали Первого, и он почел за лучшее сейчас не беспокоить своего охранника какими бы то ни было вопросами, посчитав, что придет время и Асымбай сам все расскажет.

Время текло, тянулось, как загустевший мед. Минута шла за минутой, и Первый лежал, не двигаясь, боясь потревожить своего охранника, отвлечь насторожившегося телохранителя. Когда нервы не выдержали и он хотел задать вопрос, Асымбай оторвал свой взгляд от тоннеля.

— К нам гости, господин. Они очень близко, прямо за поворотом…

— Понятно, — сказал Первый и, нащупав свой «аркен», крикнул: — Тревога!

Стрельба началась сразу же с его криком. Из коридора, на который смотрел Асымбай, выскакивали какие-то тени и крушили все подряд. Рвались ручные гранаты, но чаще били длинные очереди. Вскакивавшие спросонья люди падали, засыпая на этот раз вечным сном. Но тем не менее нападавшим уже начали давать отпор, пусть пока хаотично и неорганизованно.

Первый поднял свой любимый «аркен», но его остановил Асымбай.

— Не нужно, господин, мы только привлечем к себе внимание, нужно уходить.

— Ты прав.

Асымбай, согнувшись пополам, вел за собой Бин Лашена, но у выхода путь им преградили взрывы.

— Стоять! — послышался громовой голос северника. — А то урою!

— Бегите, господин, — крикнул охранник и встал во весь рост, поднимая тяжелый автомат «отерн», не очень удачный аналог «корсара», с барахлящей электроникой, намереваясь бежать в противоположную сторону. — Я отвлеку их!

Но он так и не успел сделать ни одного шага или выстрела, а Первый — продвинуться хоть на метр: раздались специфические звуки покидавших гранатомет зарядов: пум, пум, пум.

Асымбая отбросило в сторону — даже в тусклом свете Первый заметил огромное темное пятно на его груди и по-детски недоуменное выражение лица, а потом жуткий взрыв разорвал тело охранника пополам, забрызгав все вокруг кровью.

Чьи-то грубые руки подхватили Первого, отобрали автомат и поволокли пленного именно туда, где он с Асымбаем хотел скрыться.

— Отходим! — крикнул один из тех, что держал его.

Снова послышались взрывы ручных гранат и гулкие выстрелы пулемета, бившего не переставая, заглушая все остальные звуки боя. По голове чем-то сильно ударили, и Первый потерял сознание.