84
Приготовления шли полным ходом. «Берсерки» были очень упрямы и дважды за ночь делали вылазки. Один раз уничтожив всех костровых, а второй раз — двух часовых, которые сидели там специально: следить, чтобы из пещеры никто не вышел, но и их скинули в пропасть. Как такое могло случиться, оставалось непонятным.
«Ничего, — мстительно думал Шамиль Баджиев. — Сейчас вас поджарят до золотистой корочки, причем вашим же оружием!»
Новейший комплекс устанавливали напротив входа в пещеру, на противоположном склоне ущелья. Поступила информация, что северники специально придумали установку для выкуривания боевиков, но часть партии через продажных военных попала к ним.
Комплекс выглядел слегка неуклюже и стоял на треноге. Первый стрелок зарядил его ракетой и повернулся к своему командиру, тот кивнул. Второй стрелок, что прицеливался, нажал на кнопку пуска.
Ракета с шипением покинула трубу и, как в замедленной съемке, полетела к пещере. Влетела внутрь… и тут произошло неожиданное: северники выбежали наружу и прижались спинами к скале по обе стороны входа.
Шамиль хотел крикнуть — «стреляйте», но язык не повиновался, настолько все неожиданно произошло. Наконец зазвучали первые очереди, но тут грянул взрыв, и столб огня длиною в десятки метров вырвался из пещеры, вышвыривая, как ядра, огромные камни. Потом обратная тяга всосала воздух обратно в пещеру: это было хорошо видно по движению пыли. Под ее завесой солдаты вбежали в пещеру.
— Заряжайте, заряжайте по новой! — кричал командир на своих подчиненных. — Всем внимание! Если выбегут еще раз, стреляйте!
Шамиль ждал, прицелившись из автомата. Ракетчики со всей осторожностью зарядили новую ракету. Произвели выстрел, но на этот раз наружу никто не выскочил. Снова выметнуло столб огня.
— Проверьте!
Шамиль одним из первых вошел в пещеру и всю ее осмотрел, но ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего трупы, так и не нашел.
— Куда же они делись? — удивлялся один из боевиков. — Не могло же их сжечь так, что даже следа не осталось?!
— Назад, назад! — кричал Миха Кемпл, когда огромный столб огня растворился в воздухе.
Все ринулись обратно, инстинктивно убегая в самый конец пещеры, опасаясь, что сейчас ударят парой десятков обычных гранатометных снарядов. Во многих местах пещера обрушилась, но это не сильно затрудняло движение. «А зачем мы, собственно, туда бежим?» — спросил себя Миха. Но ответа так и не нашел, от этого вопроса его отвлек возглас Дока:
— Смотрите!
В том месте, где еще недавно стояла стена, зияла довольно большая дыра.
— Сюда и врезался снаряд…
— Все туда, — приказал Кемпл и одним из первых шагнул внутрь.
Инфравизорный прибор, встроенный в шлем, позволял разглядеть своды новой пещеры как днем, и отряд быстро убегал, понимая, что сейчас жахнут по новой. Единственно, что приходилось, это поддерживать снайпера, который после потери шлема был слеп как крот.
Раздался взрыв, и пламя смерчем догнало отряд, ударив слабой, но горячей волной. Послышался звук падающих камней, после чего установилась абсолютная тишина, стал слышен даже звук дыхания.
Кемпл с Нюхачом вернулись обратно, но обвал засыпал все в районе взрыва, надежно запечатав вход.
— Хорошую ты пещеру нашел, Нюхач…
— Спасибо, сэр.
— Ну что там? — спросил Ломонос, когда разведчики вернулись обратно.
— Глухо. Все запечатано намертво.
— Это хорошо. Что будем делать? Ждать, пока они уйдут, и откапываться или же примемся бродить по пещерам?
— Я предлагаю последнее.
— Тогда пошли.
Солдаты бродили по длинным коридорам с многочисленными развилками. Время ощущалось здесь по-иному, и они давно потеряли бы ему счет, если бы не хронометры, которые делили пройденную вечность на минуты и часы.
Часы же складывались в дни, и все это время работал самописец, который записывал путь, пройденный солдатами, в блок памяти, составляя карту на случай столкновения и необходимости организованно отступить, спрятаться и самим напасть из засады. Все это скрупулезно записывалось еще и для того, чтобы не плутать по пещерам.
— Привал, — сказал Миха Кемпл.
— Ну наконец-то, а то топаем уже пятый час, — сказал Ломонос, слепо опускаясь на землю. Сейчас был его черед идти слепым. Его шлем надел Глаз, поскольку идти, ничего не видя, несколько дней подряд было слишком утомительно.
— Ты забыл сказать о третьем дне.
— И это тоже…
Кемпл был уже и сам не рад, что выбрал подземелье, но другого пути, кроме как идти дальше, не оставалось.
В переходе солдаты питались сырой рыбой, пойманной в подземных озерах, и другой живностью вроде змей, полностью слепой. Что было неутешительно, поскольку означало, что нигде поблизости нет источника света, а значит, выхода на поверхность. Зажарить же добычу было не на чем, поскольку ничего, похожего на топливо, в пещере не имелось.
— Заплутали мы, а от этой сырой жратвы меня уже тошнит. Нет даже никакого намека на выход.
Кемпл и сам подавлял в себе рвотные позывы, но тем не менее ел. На уроках выживания «берсерков» им приходилось и не такую гадость есть.
— Ничего, рано или поздно мы выберемся, — сказал Миха, с остервенением пережевывая сочащееся кровью мясо.
— Хорошо бы, чтобы это «рано или поздно» закончилось через пять дней, — сказал Ломонос, надевая переданный Глазом шлем, и добавил: — Максимум, а то есть нехорошая вероятность остаться здесь насовсем.
Миха посмотрел на датчик разрядки батарей и согласился с выводами своего капрала. Ночники работали чуть ли не круглосуточно, и батареи разрядились на тридцать процентов.
— Значит, через пять дней будем снаружи. Солдаты еще два дня блуждали по пещерам, пока Нюхач, шедший впереди, не застыл и, подняв руку, сжатую в кулак, не скомандовал:
— Стой…
Все сразу же присели и стали напряженно вслушиваться. Кемпл увеличил громкость в слуховом аппарате, который остался при нем, хотя слух его после драки пришел в норму. Поначалу Миха слышал только сипение солдат и шуршание камней под ногами. Потом он услышал, как где-то капает вода, и только сквозь эти, казавшиеся громовыми, звуки расслышал слабые голоса, многократно отраженные от стен, а потому невозможно было понять, о чем идет речь. К тому же говорили на бачченском. Впереди находились бородачи, и Миха в который раз подивился чутью Нюхача, подумав: «Не зря ему дали такую кличку, ох, не зря…»
— Вперед, — сказал, Кемпл.
Боеприпасы давно поделили поровну, а потому все были готовы к подобной ситуации, и солдаты осторожно двинулись вперед, стараясь не выдать себя ни единым шорохом.
Вскоре за очередным поворотом показался слабый свет, мельтешение теней, и самое неприятное или, наоборот, приятное: все почувствовали скручивающий кишки в голодном спазме запах разогретой еды. Кемпл всерьез опасался, что у него сейчас очень громко заурчит живот и тем самым выдаст их местонахождение, а потому он недолго думая приказал:
— В атаку!
Озлобленные солдаты двигались стремительно. Прозвучали первые очереди, блеснула вышедшая из ножен сталь, и вскоре все боевики, решившие пообедать, были убиты.
— Черт!
— Что такое, Кот?
— Да языка забыли взять.
— Ничего, дальше уже сами разберемся, где тут выход, где тут вход.
— Вы только посмотрите, что здесь, — сказал Медведь, шире открывая бронированную дверь.
Кемпл заглянул и чуть не ахнул. В довольно большой комнате, оказавшейся хранилищем, на стеллажах аккуратно лежало оружие и боеприпасы к самым разным системам в таком количестве, что можно было бы вооружить батальон.
— А вот это нашим «корсарам» подойдет, — сказал Кемпл, поддев ногой ящик с патронами.
— А вот это то, что нужно мне… — в тон ответил Медведь, вытащив из одного из ящиков револьверный гранатомет.
— Эй, ну вы чего там?! — недовольно выкрикнул Ломонос. — Обед готов, садитесь жрать, пожалуйста!
