80
— Сука… трубку бросил, — зло произнес Кемпл. — Так, камрады, до подхода помощи нам нужно продержаться еще тринадцать, пятнадцать минут!
— Продержимся…
Боевики намертво сжали кольцо окружения, и солдатам оставалось надеяться только на внешнюю помощь, несмотря на то что боевикам не удавалось подобраться ближе. Скупые, но точные очереди выбивали бородачей одного за другим.
— Медведь, приготовься. Как только начнется обстрел, кладешь мины вон там. Будем уходить.
— Понял.
Бой продолжался, и Кемпл, как и всепрочие солдаты, отстреливался от назойливых бородачей. Не давая тем высунуть носа из-за ствола.
Приближающихся самолетов, спустившихся прямо с орбиты, было не слышно. Обстрел начался внезапно. Тяжелые разрывы ракет валили деревья, разбивая их в щепу, но, несмотря на это, огонь боевиков не ослабевал. Самолеты пронеслись над местом боя и стали заходить на второй круг.
— Не нравится мне это, — произнес Баден-Баден, всматриваясь в небо. — Прямо на нас летят.
— Это так кажется…
Начался пушечный обстрел, и стало понятно, что Баден-Бадену не казалось. Снаряды легли прямо по краю позиций «берсерков», разметав часть боевиков. Самолеты, встав на крыло, пошли на очередной заход.
Предчувствуя неладное, Чинк, предусмотрительно запомнив бортовые номера самолетов и выяснив по специальной программе их позывные, стал вызывать их пилотов:
— Борт А-212-1 «Морион», ответьте… Самолеты пошли в очередную атаку, и всем пришлось искать укрытие, в том числе и радисту. Хотя какое в лесу могло быть укрытие от авиационной пушки?
— Борт А-212-1 «Морион», прекратите… — снова вызвал по рации Чинк командира авиационного крыла, когда самолеты прошлись по лесу всесокрушающим пушечным огнем и пошли на очередной разворот. — Прекратите, прекратите, вы стреляете по своим! Прекратите…
Но пилоты самолетов не слышали или не хотели слышать, ведь у них был четкий приказ, а вызвать их могли не только свои, но и чужие. Такое уже случалось.
Миха Кемпл наблюдал затем, как Чинк кричит в рацию и за тем, как самолеты делают горку перед очередным налетом.
— Стреляй, Медведь! А то через пару-тройку заходов от нас ничего не останется.
— Есть.
Медведь выбрал цель там, где прошелся огнем самолет. Хлопки вышедших из ствола гранат накрыли заданный квадрат.
— Отступаем!
— Прекратите, прекратите, вы стреляете по своим, — продолжал бубнить радист.
— Чинк, чтоб тебя, уходим!
Солдаты бежали прочь, уходя из зоны поражения, когда начался новый обстрел, попрятались и боевики, чтобы не досталось им.
— Прекратите, прек…
— Черт, — выругался Миха.
Плотная очередь хлестнула но лесу, и один из снарядов оборвал Чинка на полуслове, проделав огромную дыру в его груди, пройдя сквозь ствол, как оказалось, гнилого изнутри дерева.
Солдаты, поддерживая раненых, бежали по лесу, а самолеты все продолжали утюжить территорию, казалось, еще с большим ожесточением.
Пять самолетов обстреливали вокруг точки 1,0, 1,0. Корпус машин дрожал от изрыгаемого четырьмя пушками огня, когда тысячи снарядов уносились к земле, вызывая страшные разрушения. А по рации все звучал этот голос:
— Прекратите, прекратите…
— Слушай, Руди, может, это действительно наши?
— Не знаю, что и думать, Дерк, может, и наши, — ответил капитан Цейтон.
— Скорее всего: этот радист сам на нас вышел, хотя нас с самого начала должен был соединить координатор, для корректировки нашего огня.
— Чего ты от меня хочешь, лейтенант?
— Не знаю, может, прекратим огонь? Как бы своих не перебили.
— Прек…
— Упс, кажется, мы его грохнули… — сдавленно, из-за перегрузок, сказал Дерк, отстрелявшись и выводя машину из пике.
— Та-ак, — растягивая слова, произнес капитан, явно приняв какое-то решение. — Гасим здесь всех.
— Но…
— Я сказал, всех!
— Есть, сэр.
Теперь самолеты шли сплошным фронтом, не выбирая участки для обстрела. С направляющих сошли последние ракеты, а пушки перемалывали все то, что уцелело от прошлых заходов.
