Книга: Предначертание
Назад: Мероув Парк. Июнь 1934 г
Дальше: Пассажирский терминал, порт Сан-Франциско. Декабрь 1933 г

Мероув Парк. Июнь 1934 г

Проводив дипломата, Гурьев зашёл к Рэйчел и немного посидел с ней, пока она не заснула. Потом вернулся в кабинет – требовалось ещё раз тщательно пройтись по сценарию спектакля для японцев, которые должны были прибыть через два дня, и подготовить необходимый реквизит.
Джарвис возник на пороге кабинета, прервав его уединение. Выражение безграничного удивления на лице камердинера до такой степени не вязалось с его привычной маской полнейшего и торжественного безразличия, что Гурьев, снедаемый беспокойством, поднялся и шагнул ему навстречу:
– В чём дело, старина?
– Прошу извинить меня, сэр. Я пытался остановить эту женщину, но она – американка.
Видимо, гражданство незваной гостьи должно было само по себе объяснить и её появление, и неспособность Джарвиса с нею сладить.
– Американка?!
Не может быть, потрясённо подумал Гурьев. Не может быть такого, и всё.
– Да, сэр. Она сказала, её зовут миссис Эйприл Оливер Рассел. Я объяснил ей, что миледи никого не принимает, но она заявила, дескать, ей об этом прекрасно известно, но зато вы, сэр, непременно примете её. Я настаивал, сэр, что никогда не слышал вашего имени, но она…
– Достаточно, Джарвис, – совершенно дурацкая улыбка против воли медленно проступала у Гурьева на лице. – Конечно же, вам не удалось её остановить. Ничего страшного. Пригласите миссис Рассел в каминный зал. Я буду там через минуту
– Вы знаете эту женщину, сэр? – подозрительно уставился на Гурьева дворецкий. Надо было слышать, как прозвучало в его исполнении словосочетание «эта женщина».
– Не смейте ревновать, вы, пошлый старик, – сделав страшные глаза, прорычал Гурьев, хватая Джарвиса за плечо и бесцеремонно разворачивая кругом. – У вас нет для этого ровным счётом никаких оснований.
– Как же, – ворчливо огрызнулся камердинер, подчиняясь грубой силе, – так я вам и поверил! Конечно, никто не сравнится с миледи, но я в жизни своей ещё не видел такой красавицы…
Что могло заставить её примчаться сюда?! Не иначе, как она нигде не останавливалась, если появилась здесь чуть ли не посреди ночи. Только Эйприл Рассел мне сейчас не хватает для вящего душевного равновесия, сердито подумал Гурьев, поворачиваясь спиной к каминной решётке.
Обе створки двери с грохотом распахнулись, и, не дав Джарвису объявить о её прибытии, миссис Эйприл Оливер Рассел ворвалась в зал:
– Джейк! Я знала, я знала – вы здесь! О, Господи, мне так жаль!
– Эйприл, – Гурьев осторожно взял молодую женщину за локоть и, проводив к дивану, усадил, после чего, улыбаясь, опустился в кресло напротив. – Ради всех святых, успокойтесь и объясните, что случилось. На вас лица нет. У вас какая-то беда? Что вы делаете в Англии?
– По-моему, беда у вас, – пробормотала Эйприл, с удивлением рассматривая Гурьева. – Чему вы, чёрт подери, так радуетесь?!
– Ну, во-первых, я, так или иначе, счастлив вас видеть. Вы просто сногсшибательны – и в прямом, и в переносном смысле, – впрочем, как всегда. А во-вторых – о какой такой беде, чёрт подери, вы твердите?
– Моя кузина, баронесса Мелани Ферфакс, – Эйприл поднесла руку к горлу. – Мелани постоянно сообщала мне о ваших обстоятельствах с тех пор, как вы появились здесь, в свете. Я была так рада, что у вас, кажется, всё замечательно складывается… Когда Мелани сообщила, что у Рэйчел – новый подопечный, и она везде появляется в компании мужчины с серебряными глазами, я сразу же поняла, что это можете быть только вы! Я хотела попросить Мелани, чтобы она помогла вам, потому что чувствовала себя ужасно вам обязанной… А потом Мелани позвонила мне и сообщила об этой ужасной… ужасной… О, Боже, я не могу!
Женские слёзы всегда повергали Гурьева в состояние беспомощности и крайнего раздражения.
– Ну-ка, перестаньте сейчас же, – сердито велел он, протягивая Эйприл платок. – Прекратите плакать и объясните, наконец, толком, что происходит!
– Я… Я была так рада за Рэйчел… Я была просто без ума от счастья, что вы… Что она…
– Вы знаете и Рэйчел?!
– О, Господи, ну конечно! Эта безмозглая скотина, это тупое животное, Баркинс, женился на какой-то идиотской вешалке с рыбьими глазами, а Рэйчел… Господи, да ведь она – самый настоящий ангел во плоти!
Это я уже слышал, подумал Гурьев. Возможно, это не так уж далеко от истины.
– Когда же вы познакомились?
– Буквально в те же дни, когда познакомилась с вами. Ведь сообщения в газетах появились больше недели спустя после похищения, и Рэйчел узнала об этом уже, наверное, только когда вернулась домой… Кстати, а как вам удалось уговорить газетчиков не печа…
– Эйприл, клянусь, моё терпение сейчас лопнет, и вы сильно пожалеете об этом. Предупреждаю.
– Хорошо, – кротко кивнула Эйприл и длинно, прерывисто вздохнула, как безутешный ребёнок. – Можно, я начну всё сначала?
– Думаю, это совершенно необходимо, – подбодрил её Гурьев.
– Крэйг Баркинс – университетский приятель моего мужа. Нет-нет, они вовсе не друзья, не подумайте ничего плохого, Джейк! Просто знакомые!
– Он богат?
– Чудовищно. И вбил себе в свой пивной бочонок, заменяющий ему голову, что должен жениться на английской аристократке. И женился. Джейк, вы не могли бы пристрелить его?! Ах, нет, эта его селёдка-жена уже беременна, вы, без сомнения, не захотите…
– Эйприл. Я вас просто не узнаю.
– Да я чуть с ума не сошла от горя! Ничего удивительного!
– По поводу беременности миссис Баркинс?
– Джейк, вы… Конечно, нет. Кроме того, он уже не Баркинс, а баронет Фитцмартин. Мерзкий ублюдок! Рэйчел за несколько месяцев превратила эту пародию на мужчину в некоторое подобие джентльмена, перезнакомила с ним весь Лондон, устроила ему возможность приобрести титул, а он, сволочь такая…
– Женился на селёдке. Вам не кажется, что Рэйчел это пошло исключительно на пользу?
– Ну конечно! – Эйприл смерила Гурьева с ног до головы полыхающим от негодования взглядом. – Разумеется, этот жалкий подонок не стоит и ногтя на её мизинце!
– Не сомневаюсь, – кивнул Гурьев, из последних сил пытаясь не расхохотаться. – Почему же вы, в таком случае, готовы разорвать его на куски?
– Ну, конечно, вы же мужчина – вам невозможно это никак объяснить, а уж понять вы тем более не в состоянии, – нахмурилась Эйприл. – Поверьте, он заслуживает гореть в аду и до, и после Страшного суда! Не понимаю, что могла найти в нём Рэйчел, – настолько, чтобы влюбиться в это… это… Но, бедняжка, она так переживала за него! Рассказывала о его успехах, как будто… Нет, я не могу, не могу… Она… О, Боже мой, Джейк, неужели она умрёт?! Мы не можем этого допустить! Я взяла с собой самые лучшие, самые новейшие лекарства, которые только возможно было найти. Это только чтобы добраться до дома, то есть до Нью-Йорка, а там… Оливер уже всё уладил – как только мы привезём Рэйчел в Нью-Йорк, соберётся самый представительный в мире консилиум. Вы же знаете, Джейк, у нас в Америке самые лучшие на свете врачи! Оливер телетайпировал доктору Ван Мерну из Кейптауна, это выдающийся специалист по травматологии, и он, конечно же, пообещал немедленно приехать! Я распорядилась подыскать подходящую квартиру в двух шагах от Маунт-Синай, чтобы всё было под рукой, если потребуется. Прямо перед отъездом я встретилась с членами совета Конфедерации и упросила их всем сердцем молиться за здоровье Рэйчел. Оливер обещал, что кто-то из наших друзей обязательно переговорит с кардиналом Риджесом, который сейчас возглавляет Совет епископов. Послушайте, а, может, есть смысл попросить ещё кого-нибудь? Мы всё сделаем, Джейк, абсолютно всё, что только возможно! Мы возьмём на себя все расходы до последнего цента. Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать! Что же вы молчите?!
– Эйприл, вы просто чудо, – покачал головой Гурьев. – По-моему, если подключить вас к динамо-машине, в радиусе ста миль вокруг станет светло, как днём. Так вы примчались сюда из-за Рэйчел?
– Господи, ну, конечно же! Оливер использовал свои связи в министерстве обороны, меня доставили прямо в Ливерпуль на каком-то новом корабле, который перелетел через океан за трое суток! Это ужасное, ужасное железное чудище, длинное, узкое и серо-зелёное, как барракуда, там всё гремит и вибрирует, крошечная каюта с низеньким потолком, – настоящий кошмар! Правда, офицеры были так милы и старались всеми силами скрасить наше пребывание на борту. И всё равно – я думала, у нас выпадут все зубы, пока мы сойдём на землю!
– У нас?! – вытаращился на неё Гурьев. – Вы сказали – у нас?!
– Ну да, – с очаровательной непосредственностью посмотрела на него Эйприл. – Разумеется, я взяла мальчиков с собой. Оливер занят сейчас крупнейшей в истории своего дела реорганизацией, и ему просто не до детей. Кроме того, я чувствую себя куда уверенней, когда они рядом, и…
– Ваш муженёк определённо спятил. Отпустить вас неизвестно куда, да ещё с детьми, одну?!
– Во-первых, не одну, а с детьми, двумя горничными, шофёром и телохранителем. Во-вторых, не совсем неизвестно куда, а к вам. В-третьих, я просто не могла не приехать! И потом, вы же сами уверяли меня – с теми, кто находится в вашем, как вы это называете, личном пространстве, ничего плохого просто не может случиться!
– Где они?!
– Спят в машине. Поездка на корабле, а потом на поезде и, наконец, в автомобиле, думаю, совершенно измотала их. Но это, поверьте, к лучшему, потому что…
– Джарвис! – рявкнул Гурьев, мгновенно перетекая в вертикальное положение, так, что Эйприл подпрыгнула от неожиданности, а пламя в камине метнулось из стороны в сторону и возмущённо загудело. – Разбудите миледи и сообщите ей, что приехала миссис Рассел и хочет её немедленно видеть. Скажите, что я прошу её как можно скорее спуститься к нам, в каминный зал. Распорядитесь перенести вещи миссис Рассел в гостевое крыло. В машине спят двое мальчишек, постарайтесь не разбудить их при транспортировке.
– Да, ваша светлость, – с достоинством кивнул дворецкий. – Будет исполнено, милорд. Могу я объявить прислуге, что по велению вашей светлости уже наступило утро?
– Пожалуй, – усмехнулся Гурьев, повернулся к миссис Рассел и развёл руками. – Мне очень жаль, Эйприл. Я бесконечно тронут, но ваши хлопоты оказались напрасными.
– Просите… её… спуститься?! – медленно отнимая руки от лица, к которому стремительно возвращался живой румянец, пробормотала Эйприл, глядя на Гурьева полными слёз глазами. – Ах, вы… Ах, вы!
И, орошая Гурьева теперь уже слезами радости, Эйприл повисла у него на шее:
– Боже, какая я идиотка! Как я могла только поверить! Ну, конечно… Джейк, как я счастлива! Я чуть не умерла сама, а вы… Я должна была догадаться, что всё замечательно, ведь это вы!.. Вы же всё время были рядом с ней… Боже, какое счастье!
– Эйприл, дорогая, – Гурьев стоял, дурак дураком, так и не успев завершить свой театральный жест, с разведёнными в стороны руками. – Ну, успокойтесь же, наконец. Рэйчел сейчас войдёт – и подумает Бог знает что.
– Да-да, сейчас, вы правы, – улыбаясь сквозь слёзы, Эйприл отпустила его и позволила снова усадить себя на диван. – Конечно. Ведь она тоже – в вашем личном пространстве! Но… Я не понимаю… Это… розыгрыш? Зачем? Для кого?
– Не могу вам ничего сказать, Эйприл. Ради вашего же блага. Надеюсь, вы сумеете сохранить настоящее положение дел в секрете. И, – послушайте, я вас действительно не узнаю. В прошлую нашу встречу вы показались мне куда более рассудительной и спокойной. Что с вами?
– Я ужасно поглупела, Джейк, – грустно сказала Эйприл. – Это так заметно, да? Во-первых, я страшно испугалась за Рэйчел, а во-вторых, беременность…
– Что?!
– Не волнуйтесь так, Оливеру я пока не сказала, да и срок совсем маленький… Я хорошо её переношу и прекрасно себя чувствую!
– Просто не могу в это поверить, – прошипел Гурьев. – Эйприл, когда ваш муж захочет меня четвертовать, мне будет дьявольски трудно найти хоть один по-настоящему серьёзный аргумент против!
– Перестаньте, Джейк. Это сейчас не имеет никакого значения. Как же могло с Рэйчел такое произойти? Ведь вы же, насколько я знаю, постоянно были с ней… А это не из-за вас ли Рэйчел угодила в беду? – подозрительно насупилась молодая женщина.
– Нет. Возможно, я несколько ускорил события своим появлением, но это, как и в вашем случае, оказалось к лучшему.
– А почему дворецкий обращается к вам, как к герцогу?
– Старая перечница непоколебимо убеждён, что лишь герцог или особа королевской крови имеют право прикасаться к его бедной дорогой маленькой девочке. И если обстоятельства складываются как-то по-иному – его это положительно не интересует. Не беспокойтесь, когда вы окажетесь в его личном пространстве – думаю, это случится совсем скоро – он перестанет надуваться от спеси, поскольку проделывает это только перед посторонними. При домашних он скромно именует меня всего-навсего «сэр», или, когда его окончательно развозит от умиления, – «мастер Джейк».
– Поразительно, – вздохнула Эйприл. – Как вам удаётся, столько зная о людях и так хорошо разбираясь в них, продолжать относиться к ним с такой снисходительностью и добродушием? По-моему, вы просто исключительно добрый человек, Джейк, правда, всё время зачем-то пытаетесь это скрыть. Я поняла это ещё тогда, когда вы нас выручали. Хотя я и совершенно не представляю, как увязать это с тем, что вы вытворили с Карлуччо!
– Это очень легко, Эйприл, – терпеливо проговорил Гурьев. – Добро должно уметь защищаться: воздаяние – не когда-нибудь, а здесь и сейчас. И если вы хотели, чтобы я окончательно взбесился от вашей лести, можете считать, что блестяще добились своего.
– Вы совершенно напрасно сердитесь. То есть вы на самом деле не сердитесь, а… – Эйприл немного растерялась, запутавшись в психологических нюансах, но быстро нашлась: – Так что же у вас тут происходит? Насколько я понимаю, опасность, о которой вы говорили, всё ещё существует?
– Да, – немного поколебавшись, подтвердил Гурьев.
– И вам известно, откуда она происходит и почему?
– Нет, не особенно.
– Прекрасно. Значит, я останусь и не отойду от Рэйчел ни на шаг, – не очень последовательно, но зато очень твёрдо заявила гостья. – Если мы умрём, то вместе. Но вы же не позволите этому случиться, Джейк, правда?
– Ни в коем случае, – стараясь выглядеть серьёзным, заверил её Гурьев.
– Я в этом совершенно убеждена, – кивнула Эйприл. – Нет, как хотите, а это всё-таки замечательно, что я приехала. Я смогу помочь Рэйчел немного прийти в себя, потому что постоянно находиться под вашим влиянием – это наверняка страшно искажает картину действительности, начинаешь всё воспринимать в невообразимо легкомысленном свете… И с вами я смогу, наконец, обсудить некоторые мысли, которые не дают мне покоя с того самого момента, как вы огорошили меня своей атакой…
– Да, Эйприл, – покачал головой Гурьев. – Если вы и поглупели, то всё же как-то очень избирательно.
– Это всегда так происходит, Джейк, – покровительственно улыбнулась миссис Рассел.
– Я знаю. Так уж устроен мозг у многих женщин – они думают медленнее мужчин, но зато обо всём сразу.
– Надо же, – Эйприл изумлённо вскинула брови. – Никогда не размышляла над этим… А ведь действительно так!
– Можете начинать делиться своими соображениями прямо сейчас. Мне тоже, скорее всего, потребуется время, чтобы их переварить.
– Хотите сказать, поглупела не только я? – оливково-зелёные глаза Эйприл заискрились от смеха. – Конечно. Я уже обсуждала это кое с кем из новой администрации. Вам наверняка будет интересно узнать, что меня выбрали в Исполнительный комитет ДАР. Думаю, теперь я смогу вам по-настоящему отплатить!
– Если в самом деле хотите помочь, пришлите мне, как только вернётесь домой, с десяток этих новомодных машин для стирки белья и одежды. Это будет поистине бесценная помощь.
Изумление на лице Эйприл не успело вылиться в вопрос. Услышав звук шагов, они оба, как по команде, подняли головы. Рэйчел, поддерживаемая гордым и счастливым Джарвисом, остановилась на балюстраде над камином, держась за перила обеими руками:
– Эйприл?! Боже мой, это ты?!
Наверное, я никогда не привыкну к её голосу, подумал Гурьев, с улыбкой наблюдая за обеими женщинами, которые, смеясь и плача, обнимались у него на глазах, осыпая друг друга восклицаниями и междометиями. Наконец, восторги слегка утихли. Эйприл, держа Рэйчел за руку, буквально подтащила её к Гурьеву.
– Вы уже познакомились? – Рэйчел переводила удивлённый взгляд с подруги на Гурьева и обратно.
– О да, – хихикнула Эйприл, – познакомились, и довольно давно! А при каких обстоятельствах – думаю, тебе лучше присесть, прежде чем ты это услышишь!
– Джейк?!
– Я умываю руки, – Гурьев, защищаясь, выставил перед собой ладони.
– Немедленно рассказывай, – потребовала Рэйчел, опускаясь на диван рядом с миссис Рассел. – В какую историю ты умудрился втравить Эйприл?! О, дорогая, когда я узнала об этом похищении – слава Богу, всё уже было…
Споткнувшись на полуслове, Рэйчел распахнула глаза – а он-то думал: больше, чем они уже были распахнуты, просто не бывает – и с минуту ошалело разглядывала Эйприл и Гурьева.
– Невероятно, – тихо произнесла она, наконец. – Так вот оно что…
– Дорогая Рэйчел, – голос миссис Рассел звенел от перекатывающегося в нём смеха. – Позволь представить тебе моего спасителя, нашего ангела-хранителя, мистера Джейкоба Гура, – самого мудрого, самого благородного, самого отважного, самого ужасного, самого восхитительного, самого несносного мужчину на свете. После Оливера, разумеется.
– Эйприл, милая…
– Она ждёт ребёнка, Рэйчел. Это просто гормональный шторм.
– Это правда?! О, Боже правый! И ты приехала… В таком состоянии?!
– Да не одна, а с мальчишками, – хмыкнул Гурьев. – Господи, помоги Оливеру Расселу!
– Какой ужас!
– Вы же не думаете, что мы вам помешаем, правда?
– Не понимаю, как мистер Рассел рискнул вас отпустить. Он знал, что вы встретитесь со мной?
– У меня нет секретов от Оливера, – независимо повела плечом Эйприл. – Конечно, знал! А знаете, что он сказал, когда я сообщила ему, что еду в Лондон?
– Откуда, – вздохнул Гурьев. – Умираю от любопытства.
– Оливер убеждён: коль скоро вы, даже не сочтя нужным поторговаться, променяли меня и мальчиков на каких-то жалких пять миллионов долларов, вы просто несчастный мизантроп и женоненавистник, и ему незачем ни ревновать, ни опасаться вас! – увидев, как изменилась в лице Рэйчел, миссис Рассел, рассмеявшись, обняла её: – Рэйчел, моя дорогая! Неужели этот негодяй так ни разу и не вымолвил ни словечка?!. Ну, ничего, я сама тебе всё расскажу! Ты представляешь, Сидней и Джордан абсолютно убеждены, что Джейк умеет летать, как Супермен. Джейк! А орёл на самом деле существует или это тоже какой-нибудь розыгрыш с переодеванием?
– По-вашему, выходит, я и в самом деле могу летать, да ещё и в маскарадном костюме?! Нет, орёл совершенно живой и настоящий.
– Завтра Джейк непременно представит тебя Рранкару, – усмехнулась Рэйчел, невероятным усилием взяв себя в руки и взглядом пообещав Гурьеву растереть его в порошок при первом же удобном случае. – Правда, мне следует надлежащим образом подготовить тебя к этому событию. Но сначала, полагаю, нам всё-таки лучше пройти в кабинет и позвонить Оливеру, который, без сомнения, сходит с ума от тревоги за тебя и мальчиков.
– О, Рэйчел, ты права! Я сейчас же иду. Боже, Оливер будет безумно рад, что с тобой… Ах, да, ведь пока нельзя… Джейк, а как долго это будет продолжаться?!
– Совсем недолго, – с явным сожалением проговорил Гурьев. – Через два дня люди Сигэру-сама приступят к своим обязанностям по несению охраны, и мы сможем немного перевести дух. Думаю, ещё неделя-другая, и вы сможете сопровождать Рэйчел на публике.
– Так вам в самом деле кто-то угрожает?! Тебе, Рэйчел? Джейку? Вам обоим?! Я сейчас же потребую от Оливера, чтобы он связался с Госдепом, пусть они велят американскому послу в Лондоне взять вас под своё покровительство! Я сейчас же…
– Эйприл, пожалуйста. У нас уже есть высокие покровители среди дипломатов.
– А у Оливера наверняка найдутся дела поважнее, – поддакнул Гурьев. – Думаю, он с радостью заплатит ещё дважды по столько, лишь бы никогда больше обо мне не слышать.
– Поважнее?!? – вскинулась Эйприл. – Вы совершенно не знаете его, Джейк! Что может быть важнее моих друзей, да ещё и для Оливера?!?
– А также для государственного департамента Североамериканских Соединённых Штатов.
– Именно!
– Нам совершенно не требуется огласка, Эйприл. Чем меньше людей в настоящее время в курсе ситуации, тем лучше.
– Ну… Если вы думаете… А кто такой этот Си… Как вы его назвали?
– Это японский посланник в Лондоне. Эйприл, сейчас не время это обсуждать.
– Нет-нет, пожалуйста, расскажите же мне! Японец?! Они всегда казались мне такими непроницаемыми и ужасно формальными, эти бесконечные поклоны, просто средневековье какое-то… Это тоже ваш друг, Джейк?
– Не совсем, – Рэйчел с улыбкой посмотрела на Гурьева и укоризненно покачала головой. – Бедный мистер Иосида уверен, что Джейк – воплощение бога войны, поэтому готов встать на его сторону против всего остального мира. Скоро и меня, похоже, произведут в какие-нибудь богини.
– И я даже знаю, в какие, – кивнул Гурьев. – Тебе нужно будет проштудировать соответствующую литературу, чтобы не ударить в грязь лицом и оказаться во всеоружии, когда это произойдёт.
– По-моему, всё это вовсе не так уж романтично, как может показаться на первый взгляд, – нахмурилась Эйприл.
– Ты совершенно права, голубка. Ну, пойдём же, ты наверняка падаешь от усталости.
– Да-да. Я должна посмотреть, как там мальчики. И позвонить Оливеру. Боже, у меня просто голова идёт кругом. Рэйчел, птичка, я так счастлива, что с тобой всё в порядке… Я просто не могу дождаться, когда мы наконец сможем как следует всё обговорить!
В этот момент в зал стремительно вошёл застёгнутый на все пуговицы Осоргин:
– Что-нибудь серьёзное, Яков Кириллович?! В доме такая беготня, что я… Ох. Простите…
– Ничего, ничего, Вадим Викентьевич. Присоединяйтесь, – кивнул Гурьев и продолжил по-английски: – Познакомьтесь с моим другом и помощником мистером Осоргиным, Эйприл. Он незаменимый человек и к тому же настоящий военный моряк, капитан второго ранга. А это – миссис Рассел, супруга американского миллионера и промышленника Оливера Рассела.
– Очень рад, – пробормотал кавторанг, краснея и осторожно пожимая горячую ладошку гостьи. – Как вы поживаете, миссис Рассел?
– Благодарю вас, чудесно! Я так рада, что я здесь!
– Миссис Рассел была так… гм… любезна, что уговорила своего супруга профинансировать наше предприятие, правда, несколько экстравагантным способом, – продолжил Гурьев тонкую игру в намёки и недоговоренности.
Рэйчел поспешила дезавуировать его иносказания:
– Да уж, – ехидно заметила она, – некоторые мужчины, пребывая в горизонтальном положении, готовы профинансировать какие угодно авантюры. Особенно, когда их просят об этом находящиеся рядом с ними в таком же положении женщины вроде Эйприл.
– Как тебе не стыдно, дорогая! – фыркнула миссис Рассел и наградила Осоргина такой улыбкой, что у него на глаза навернулись слёзы, как будто он в упор посмотрел на солнце. – Если вы – друг Джейка, тогда для вас я просто Эйприл, безо всяких дурацких «миссис»!
Воспользовавшись тем, что Эйприл отвлеклась, Рэйчел прошептала:
– Нужно немедленно, под любым предлогом отправить её домой. Меня тошнит, когда я понимаю, какой опасности она подвергается рядом с нами!
– Ничего, пусть погостит, – так же заговорщически прошептал в ответ Гурьев. – От неё исходит такое свечение, что ни один чёрт не посмеет и близко к нам подступиться.
– Циник и беспринципный эксплуататор, – резюмировала Рэйчел. – Ты в самом деле считаешь, что…
– Всё в порядке, Рэйчел. Возьми небольшую паузу.
– Спасибо, – она благодарно пожала Гурьеву руку кончиками пальцев.
Эйприл тем временем разделывала кавторанга, как Бог – черепаху:
– Так вы моряк?! Я тоже приплыла в Англию на военном корабле! Не правда ли, они так ужасно устроены – внутри никогда невозможно выпрямиться в полный рост! Бедняжки, как вам удаётся выносить это годами?!
– Эйприл, на военных кораблях не плавают, – улыбнулся Гурьев, сочувственно глядя на тоскующего кавторанга. – На них ходят. Поверьте, настоящие морские волки вроде капитана Осоргина будут носить вас на руках, когда услышат это из ваших уст. Кроме того, на крейсерах и линкорах каюты офицерского состава ничуть не уступают в удобствах современным пассажирским пароходам.
– Да? Я непременно запомню, – кивнула Эйприл, слегка прикусив верхнюю губку и розовея от непредумышленно допущенной бестактности. – Как это мило, Джейк, вы всегда вовремя приходите мне на выручку!
– Ну уж, тут ему нет равных, – притворно нахмурилась Рэйчел. – Боюсь, нам действительно пора пойти поболтать, а то Джейк сейчас растает от твоих комплиментов. Посмотри на него, он уже прямо весь лоснится.
– Ты всегда так поддеваешь его? И он не возражает?! О-о, Рэйчел, ты просто настоящее чудо! Пойдём, скорее. Если я сейчас же всё-всё не услышу прямо от тебя и сама тебе всё не расскажу, я умру на месте!
– Надо же, – беспомощно проговорил Осоргин, обращая безумный взгляд на Гурьева. – Кто бы мог подумать, что земля действительно такая крошечная и такая круглая?!?
Оторопело провожая глазами двух, без сомнения, самых прекрасных на свете женщин, с уходом которых в каминном зале, несмотря на ярко полыхающий огонь, стало заметно темнее и прохладнее, моряк успел подумать: когда-нибудь, когда ему взбредёт в голову поведать о своих приключениях рядом с этим человеком, стоящим сейчас со скрещёнными на груди руками и абсолютно независимым видом, как будто всё происходящее ничуть его не касается, он, кавторанг Осоргин, без всякого сомнения, будет навечно зачислен в одну тёплую компанию вместе с бароном Мюнхгаузеном. И неизвестно ещё, кого сочтут большим фантазёром.

 

Назад: Мероув Парк. Июнь 1934 г
Дальше: Пассажирский терминал, порт Сан-Франциско. Декабрь 1933 г