Глава 8

Цветок Ветра была удивлена тем, как долго тянулось время пребывания в Промежутке. Когда же дракон вынырнул из Промежутка, холод не прекратился, а сменился другим холодом, почти таким же. Здесь все еще стояла ночь, и шел проливной дождь. Люди на спине дракона успели промокнуть за то короткое время, которое потребовалось Брайант'у, чтобы пролететь мимо Барабанной башни ко входу в Колледж.

— Что случилось? — крикнула Цветок Ветра, стараясь перекричать шум ветра.

— Я вернулся в ту ночь, когда увез вас отсюда, — ответил М'халл.

— Вы переместились во времени? — уточнила Цветок Ветра явно неодобрительным тоном.

— Я плохо подумал и дал Брайант'у именно эти координаты, — с простодушным видом сказал он, не собираясь признаваться в том, что уже успел побывать здесь. — Так, давайте-ка я помогу вам спуститься.

Цветок Ветра ухватилась за его руку и начала неуклюже сползать по боку Брайант'а. Хорошо, что стоит темная ночь и никто не увидит неприглядного зрелища, какое она собой являет. С некоторым запозданием она сообразила, что маленький рост не позволяет ей спуститься без повреждений, но в этот момент чьи-то сильные руки подхватили ее под мышки и поставили наземь.

Это оказался Тьеран. Цветок Ветра умудрилась не показать радости, которую испытала, увидев его, и с холодным выражением лица проговорила:

— Вызови помощь. Тело нужно срочно отнести в холодную комнату.

— Тело? — переспросил Тьеран.

Прежде чем Цветок Ветра успела что-то объяснить, из дверей Колледжа выбежало сразу несколько человек. Они забрали из рук М'халла тело, с головой завернутое в белую ткань. Цветок Ветра поспешила следом за группой; все они скрылись в коридоре, ведущем в хирургическое отделение, за несколько секунд до того, как раздался хлопок, известивший о прибытии второго дракона. Цветок Ветра обернулась на звук, но поняла, что слишком устала и слишком расстроена, чтобы разбираться с новым посетителем. Уже не так быстро она побрела в направлении хирургических палат; внезапно накатила необоримая волна усталости, и старуха почувствовала, что ее ноги подгибаются.

— Мама? — Эморра тоже повернулась, услышав, что к ним прибыл еще один дракон, и увидела, как мать начала падать. — Джанир! Джанир, скорее сюда! Цветок Ветра потеряла сознание!

Когда М'халл опускал мертвое тело матери на руки встречавшим медикам, его трясло — не столько от холода Промежутка, сколько от горя. Дождавшись, пока все скроются из виду, он прижался щекой к шее Брайант'а и громко всхлипнул.

Хлопок известил о прибытии его самого, переместившегося во времени, чтобы успеть доставить Цветок Ветра в Вейр, пока мать еще жива.

— Нет! — выкрикнул М'халл, почувствовав на щеках новую теплую волну слез. — Не делай этого!

Он знал, что это бессмысленно, что он не в состоянии изменить ход времени, создав парадокс, но его горе было слишком сильным. Если бы он тогда не прилетел, то, возможно, Зорка и сейчас была бы жива, подумал он в бессильном отчаянии.

— Ты хочешь создать парадокс времени? — спросил младший из М'халлов, широко раскрыв от ужаса глаза.

М'халл попытался что-то ответить, но язык его не слушался. В конце концов он снова вскочил на шею дракона и прокричал плачущим голосом:

— В таком случае иди! Только не говори, что я тебя не предупреждал!

Брайант' высоко подпрыгнул, мощно взмахнул крыльями и унесся вместе со своим всадником через Промежуток в Бенден-Вейр, где его ожидало умиротворяющее присутствие Торен.

Цветок Ветра покоилась на больничной кровати, укрытая больничным одеялом. Рука, легко лежавшая на ее груди, тем не менее воспрепятствовала ее попытке подняться. Цветок Ветра повернула голову, что тоже потребовало от нее усилия, и обнаружили, что рука принадлежит Эморре.

— Мне некогда разлеживаться, я должна сейчас же взяться за работу, — сказала она, старательно избегая взволнованных интонаций и пытаясь говорить с извечным спокойствием закаленного клинициста. Впрочем, ей уже стало ясно, что она еще слишком слаба для того, чтобы сразу же направиться в операционную.

Недовольно насупив брови, Эморра потянулась к прикроватному столику и взяла небольшую чашку, над которой еще поднимался пар. Цветок Ветра вдохнула резкий аромат кла и в который раз заставила себя подавить сожаление о том, что семена чая оказались в числе богатств, потерянных во время безумного бегства на Северный континент.

— Выпей это, — приказала Эморра, ловко подсунув свободную руку под спину матери, чтобы помочь ей сесть. — Джанир сейчас придет.

— Совершенно ни к чему было тревожить его, — неубедительно ответила Цветок Ветра, отпивая из предложенной чашки.

Кла был теплым, а не горячим, каким его принято пить, но она сразу почувствовала, что ее силы восстанавливаются. Она взяла чашку из руки Эморры, не отрываясь, несколькими глотками выпила все содержимое до дна и поразительно быстрым движением вложила ее во все еще протянутую руку дочери.

— Ну, вот, мне уже намного лучше.

— Мама! Ты должна как следует отдохнуть. Твой обморок всех ужасно напугал.

— Чепуха! — возмутилась Цветок Ветра. — Резкий переход от дня к ночи вызвал небольшой сосудистый спазм. Сейчас я уже в полном порядке, — уверенно солгала она и села, опустив ноги со стороны кровати, противоположной той, где сидела Эморра. — К тому же у меня есть неотложное дело.

Цветок Ветра столкнулась с Джаниром в дверях, когда уже выходила из палаты.

— Куда поместили тело Зорки?

— В холодную комнату, — ответил Джанир. — Но его нельзя там долго хранить.

— В таком случае пусть его приготовят для вскрытия, — распорядилась Цветок Ветра, прошагав мимо своего бывшего ученика и главного помощника, так что ему пришлось двинуться следом. — Я буду в главной операционной.

— Сейчас, ночью? Вы думаете, это разумно?

— Я должна начать прежде, чем начнется трупное окоченение, Джанир, — ответила Цветок Ветра. — Вы сможете сделать все необходимое?

— Да, но…

— Вот и прекрасно. Через пять минут вас устроит? — Цветок Ветра направилась в сторону операционной, оставив лишившегося дара речи Джанира посреди коридора.

Она разбудила студента, несшего ночное дежурство, и потребовала немедленно подать ей горячей воды для мытья. Она заставила себя мыть руки почти до плеч полных пять минут, как сделала бы, собираясь оперировать живого человека. Во время мытья она бормотала про себя эриданские мантры, помогающие сосредоточиться. Она отгораживалась от окружающего своим знанием и искусством, как плащом.

Когда Цветок Ветра отвернулась от умывальника, обнаженное тело Зорки уже находилось на операционном столе. Джанир и, к немалому удивлению ученой, Эморра ожидали ее. Джанир стоял рядом с трупом. Эморра почтительно держалась в отдалении, подчеркивая тем самым свой статус наблюдателя.

— Я могу все сделать сам, — предложил Джанир, указывая на поднос с разложенными инструментами для биопсии.

Цветок Ветра осмотрела инструменты, выбрала самые тонкие зонды и лишь после этого мотнула головой:

— Нет.

Мозговую биопсию она взяла так искусно, что место, куда вонзилась игла, удалось бы найти разве что при помощи лупы. Образец она вручила Джаниру.

— Исследуйте, пожалуйста, вот это. Меня интересуют любые отклонения в химизме и клеточной структуре, особенно любые признаки развитой гериатрической деградации.

Джанир неохотно взял образец.

— Но…

Цветок Ветра строго посмотрела на него.

— Я… я… Джанир, я обязана выполнить ее последнюю волю.

Эморра взглянула поочередно на Джанира и мать, но исход спора был предрешен: чуть заметно кивнув, Джанир отправился с образцом в лабораторию.

Цветок Ветра подошла к одному из шкафов с инструментами, стоявших вдоль стен, выбрала стандартный комплект скальпелей и зажимов и положила его на операционный поднос вместо набора для биопсии, которым только что воспользовалась.

Она подошла слева к голове Зорки, взяла скальпель и долго стояла, собираясь с духом. Надо было сделать на лице Зорки глубокую рану, сходную с той, которую в детстве получил Тьеран от внезапно разбуженного стража порога.

Медленно, как бы отдельно от всего существа, из глаз потекли слезы, сначала из левого глаза, а потом из правого. Они сплошными струйками текли по щекам и капали с подбородка. Рука старого врача конвульсивно дернулась; Цветок Ветра отшвырнула скальпель.

— Я не могу, не могу, не могу!

Эморра широкими шагами пересекла разделявшее их расстояние, на мгновение застыла в нерешительности, а потом ласково положила руку на плечо матери. И это прикосновение словно разрушило барьер сдержанности, которым всю жизнь прикрывалась Цветок Ветра. Она резко повернулась к дочери и с невнятным криком уткнулась лицом в ее плечо.

— Я не могу сделать этого, Эморра, не могу, — сквозь слезы шептала старуха. — Пусть это обесчестит наш род, но я не в состоянии это сделать.

Эморра ласково гладила мать по голове и спине, как та никогда не гладила ее самое и как — она внутренне содрогнулась, поняв это, — Китти Пинг, бабушка Эморры, умершая задолго до рождения внучки, никогда не гладила свою дочь Цветок Ветра.

— Успокойся, успокойся, все в порядке. Конечно, ты не можешь. Никто не имеет права требовать этого от тебя, — негромко говорила она.

Эти слова служили двоякой цели и должны были убедить не только старуху, но и саму Эморру.

Цветок Ветра отступила на полшага и взглянула дочери прямо в глаза.

— Но ведь это было ее последнее желание!

— Это было всего лишь желание, мама, — ответила Эморра. — Зорка наверняка желала облегчить твое бремя, но ни в коем случае не прибавить к нему новый груз. И потому воспринимай ее слова как…

Ее прервал резкий звук. Громкий, быстрый, отрывистый барабанный бой.

Цветок Ветра отступила еще дальше от дочери и выкинула голову, прислушиваясь.

«Тревога! Тревога! Тревога!» Правила были очень простыми и ясными: каждое повторение сигнала тревоги подчеркивало степень чрезвычайности положения. Еще одно повторение — и барабанщики разнесут эту весть по всему Перну.

«Тревога! Медицинская тревога. Цветок Ветра…» — отдельного кода для имени Цветок Ветра не было. Мало кто помнил, что оно означало на языке Старой Земли, но и Тьеран, и все старшие медики Колледжа знали, как красиво оно переводится на современный язык Перна. «…взять медицинскую сумку немедленно!»

— Это Тьеран! — сказала Эморра.

В то же мгновение дверь распахнулась, и в операционную влетел Джанир.

— Что значит вся эта паника? — нервно спросил он.

— Джанир, принеси мою сумку. Встретимся на Барабанной башне, — приказала Цветок Ветра, поспешно выходя из комнаты.

На Барабанной башне? Цветок Ветра, да ведь там льет как из ведра. Вы утонете!

Бегите быстрее, Джанир, — сказала Эморра, устремившись вслед за матерью. — Тьеран только разослал извещение о бедствии по всей планете.

Джанир догнал их на полпути к Барабанной башне. Как только он протянул сумку, Цветок Ветра яростно крикнула:

А теперь проваливай! Отдай мне инструменты и убирайся в дом!

Мы не можем позволить заразиться вам обоим, — объяснила Эморра в ответ на вопросительный взгляд Джанира.

Коротко поклонившись, Джанир повернулся и побрел обратно, жадно хватая раскрытым ртом пропитанный водой воздух.

«Когда же это мальчик успел настолько меня перерасти?» — подумала Цветок Ветра, разглядев впереди вход на лестницу Барабанной башни и Тьерана, стоявшего на первой ступеньке. Сверху, со смотровой площадки башни, выглядывал еще один дозорный. Даже сейчас, ночью можно было разглядеть снизу испуганное выражение его лица, тем более что перед входом на лестницу были выставлены зажженными все имевшиеся в башне светильники. Она одобрительно кивнула: Тьеран, как оказалось, отлично запомнил порядок организации карантина.

Тьеран осторожно держал что-то на сложенных ладонях. Рядом с ним на земле темнели останки разбившейся огненной ящерицы.

— Они упали с неба! — крикнул он, не дожидаясь, пока женщины подойдут. — Я не сумел поймать их обеих.

С первого взгляда было ясно, что упавшее животное мертво. Изо рта у него вытекала тонкая, очень неприятная на вид струйка зеленой слизи.

— Удивительно, как тебе в этой темноте удалось поймать хотя бы одну, — ободряюще отозвалась Эморра.

Цветок Ветра решительно подняла руку.

— Оставайся там, где стоишь! Это карантинная зона!

Эморра остановилась на мгновение, собралась с мыслями, а потом шагнула вперед и решительно взяла мать под руку.

— Глупая девчонка! Зачем ты это сделала? — прошипела Цветок Ветра на ухо дочери, заставив ее пригнуться.

— Тебе наверняка потребуется помощь, — твердо ответила Эморра.

— Но не ценой жизни моего единственного ребенка, — печально возразила Цветок Ветра. — При том, что и он, — она незаметно кивнула в сторону Тьерана, — уже подвергается неведомой опасности. Нельзя допустить, чтобы Перн потерял вас обоих.

Эморра вскинула бровь.

— Когда-нибудь тебе придется объяснить мне, что это значит, — сказала она. — Но не сейчас. Что я могу сделать?

Тьеран услышал их голоса. Когда же Цветок Ветра и Эморра подошли немного ближе и он разглядел в руке старухи медицинскую сумку, его лицо просветлело.

— Этот все еще жив, — сказал он, поднимая руки, на которых неподвижно лежал файр. — Ему нужны антибиотики.

— Откуда ты знаешь? — резко спросила Цветок Ветра.

Она шагнула вперед и опустилась на колени перед мертвым файром, лежавшим на земле. Осторожно ощупала тельце, потом шпателем взяла немного зеленой слизи, вытекшей изо рта мертвого животного.

— Мешочек для образцов, — коротко приказала она. Эморра поспешно повиновалась, Цветок Ветра безошибочным движением положила шпатель внутрь.

— Он хрипит… У него ин… инфекционное заболевание, — сказал Тьеран. — Ему нужны антибиотики.

— Какие именно? — спросила Цветок Ветра. — Каким образом ты собираешься угадать нужный вид антибиотика? И, кстати, величину дозы?

Тьеран скрипнул зубами.

— Антибиотик у вас только один, и вы это отлично знаете. Антибиотик широкого спектра. Максимальную дозу для его массы тела.

— Этого самого антибиотика широкого спектра, Тьеран, осталось очень мало, — сказала Цветок Ветра; ее голос с трудом можно было расслышать за шумом дождя и ветра. — Если мы дадим недостаточную дозу, огненная ящерица умрет. А если даже она выживет… Этот антибиотик хранился для операции по исправлению твоего лица.

Тьеран долго молчал. Очевидно, ему пришлось выдержать яростный спор с самим собой.

Когда же он заговорил снова, его голос звучал громко и уверенно:

— Цветок Ветра, это его единственный шанс.