К концу первого месяца совместного проживания я поймал себя на мысли, что больше не страдаю из-за того, что получил в напарники девушку. И не жалею о времени, которое трачу на ее обучение. Самолюбивая, упорная, обладающая недюжинной силой воли и терпением, Ирина Орлова в буквальном смысле заставила себя уважать. Мало кто из моих однокашников по Академии был способен перешагивать через «не хочу», «не могу» и «больно» так же легко и непринужденно, как это делала Ира. Тренировки по рукопашке превратились для меня в непрекращающуюся череду боев до последней капли крови. Разницу в росте, весе и опыте ведения поединков моя напарница компенсировала запредельной волей к победе. И такой же работоспособностью — каждое движение, которое я ей показывал, она отрабатывала с таким тщанием, как будто именно от него и зависела ее жизнь. И абсолютно не обращала внимания на полученные травмы.

Впрочем, способности к регенерации, данные нашим телам Родригесом и его сотрудниками, позволяли нам работать за пределом, допустимым по отношению к обычным спарринг-партнерам. Кости, ставшие в несколько раз прочнее, не ломались. О растяжениях и вывихах я тоже не слышал, а для того чтобы получить ссадину, надо было очень постараться. Болевые рецепторы отключались с помощью БК. С его же помощью можно было устроить себе впрыск адреналина, замедлить время или попытаться «на ходу» анализировать движение противника. Потерять сознание от удара тоже оказалось довольно сложно, так как рассчитанный на запредельные перегрузки мозг упорно цеплялся за способность соображать. Поэтому каждый бой получался длинным и заканчивался либо болевым приемом, либо атакой, гарантированно приводящей к смерти противника. Естественно, без завершения…

Правда, первое время я старался щадить Иру, практически не работая по болевым точкам, груди и лицу, но вскоре понял, что мои «поблажки» ни к чему хорошему не приводят — девушка перестала реагировать на такие атаки и со стороны остальных ребят. Пришлось забыть про различия полов и вваливать ей по полной программе. Радовать это не могло, но зато вскоре я получил возможность гордиться своей ученицей: уже через пару недель после изменения методики преподавания Ира начала рвать всех, кроме меня и Рикки. А нам двоим создавать нешуточные проблемы. И первая в подразделении научилась не думать о себе…

…Бои пара на пару мне не нравились никогда — если при работе в одиночку я чувствовал себя не ограниченным ни в свободе маневра, ни в арсенале употребляемых связок, то в таком варианте поединка был вынужден постоянно контролировать относительное положение партнера. А значит, корректировать свою скорость, направление движения и тактику в зависимости от возможностей второго номера. Так вот благодаря Орловой я в первый раз ощутил, что напарник — это не просто дополнительная пара рук и ног, но и часть меня самого. Научившись чувствовать ее «кожей» и используя по максимуму возможности БК, я в какой-то момент понял, что могу практически не думать о тыле: Ира была готова умереть, но не подпустить ко мне на дистанцию удара даже самых сильных противников.

Правда, для того чтобы додуматься перенести ту же тактику и в другие изучаемые нами дисциплины, потребовалась небольшая помощь психологов. Зато после этого я вдруг вник в понятие Боевая Двойка. И к моменту, когда у нас начались полевые занятия, был уверен в Орловой, как в самом себе…

…Как-то утром, за час до подъема, наши с Ирой коммы одновременно выдали сигнал «Учебно-боевая тревога». Мигом облачившись в полевые комбинезоны и подхватив с откинувшихся крышек оружейных шкафчиков поданное транспортером оружие и боеприпасы, мы, не забыв на всякий случай посетить туалет, выскочили в коридор. И, заметив на полу горящую алым цветом линию, выстроились вдоль нее согласно указанным цифрами местам.

Майор Родригес, невозмутимо поглядывающий на секундомер комма, дождался, пока в строй встанет выскочивший из комнаты последним Гашек, и произнес небольшую речь. Как ни странно, в ней не было ни общих слов, ни так любимых офицерами моей Академии нелицеприятных сравнений со жвачными животными, ни поднимающих боевой дух лозунгов. Только поздравления с началом полевых занятий, указание транспорта, который нам необходимо использовать для того, чтобы добраться до полигона номер два, и контрольное время сбора. На то, чтобы добежать до космодрома, загрузиться в грузовой бот и, прогрев его двигатель в экстренном режиме, подняться в воздух, у нас ушло чуть больше пяти минут. Еще десять мы ползли с черепашьей скоростью в шестьсот километров в час над безжизненной саванной, глядя на редкие купы низкорослых деревьев и пологие холмики, с высоты нашего полета похожие на волны. До самого горизонта глазу не за что было зацепиться, и мы с Ириной даже успели обменяться мыслями по поводу того, что в окрестностях этого чертового комплекса негде даже отдохнуть. Впрочем, скоро нам стало не до мыслей об отдыхе — на горизонте показался полигон номер два. Здоровенный квадратный ангар метров пятьдесят высотой и стороной в два с небольшим километра.

— Ничего себе размерчик! — присвистнула Элен, первой выбравшись из бота. — Я прикидываю, сколько там всякой гадости напихано! Что-то мне подсказывает, что нам там не понравится…

— Боюсь, ты права… — согласился с ней Форд. И, не дожидаясь, пока ожидающий нас возле десантного катера майор Родригес подаст команду «строиться», рысцой понесся по направлению к начальству. Мы, естественно, рванули за ним…

— Итак, дамы и господа, ваша единственная задача на сегодня — пройти этот полигон. Каждые десять минут одна пара будет входить вон в те милые зеленые ворота. До выхода с противоположной стороны ангара две тысячи сто четыре метра. У вас есть час, чтобы туда добраться. Все, что движется, — опасно. Кое-что из того, что не движется, — тоже. Кто не уложится в норматив, возвращается домой своим ходом. То есть бегом. Тут не так далеко, как кажется. Всего шестьдесят километров. Кнут, то есть стимул, так себе. На любителя. С другой стороны, мы приготовили и пряник: тех, кто не будет тупить в процессе движения по полигону, ждет сюрприз. Распространяться о нем до окончания тренировки не буду… Ладно, вступительную речь считаю законченной. Семенов и Шварц! Ваше время пошло…

Стоило первой двойке оказаться за воротами, как из-за неплотно прикрытой створки зазвучали выстрелы. Я задумчиво посмотрел на Орлову и мысленно предложил:

— Давай, как зайдем, сразу уйдем метров на двести в сторону? Может, там будет полегче?

— Ой, что-то я в этом сильно сомневаюсь… — также мысленно ответила мне Ирина. — Вряд ли те, кто просчитывал логику нашего продвижения, такие непроходимые болваны. Но, попробовать я не против…

— Идем как обычно? — вздохнув, поинтересовался я и, увидев ее утвердительный кивок, посмотрел на заторопившегося к ангару Родригеса: — Если он уйдет в Башню, то я предлагаю позагорать. Погодка — просто отпад. Да и оставшиеся до нашей очереди сорок минут стоять по стойке «смирно» мне чего-то неохота…

…Вибрация будильника комма и звук сирены, оповещающей очередную двойку, то есть нас, о начале отсчета времени, прозвучали практически одновременно. Кое-как продрав заспанные глаза, мы с Ирой переглянулись и… расхохотались: момент, когда процесс принятия солнечных ванн плавно перешел в сон, ни она, ни я не заметили.

— Интересно было бы посмотреть на реакцию Родригеса, если бы через час он обнаружил нас спящими. Здесь… — вскакивая на ноги, рассмеялась Орлова. — Ну, что, промываем мозги и вперед?

Я утвердительно кивнул и, переведя БК-ашку в боевой режим, активировал впрыск «коктейля» — гормонально-медикаментозной смеси, ускоряющей реакцию, четкость восприятия и обмен веществ. Время послушно замедлилось, и, ощутив себя готовым ко всему, я первым понесся к радушно распахнутым нам навстречу воротам…

На адаптацию зрения к изменившемуся освещению ушло несколько миллисекунд. Но и этот короткий промежуток времени техники полигона решили использовать с толком — из хитросплетений лиан, покрытых густой листвой кустов и деревьев, стреляя на бегу, нам навстречу уже неслись два андроида. Красный кант вокруг левого являлся подсказкой БК и свидетельствовал о том, что Ирина вот-вот начнет работать именно по нему. Особых возражений у меня не было, поэтому, всадив в правого два импульса из тренировочного аналога «Кросса», я сместился в сторону. И сразу же ушел в перекат — в то место, где я оказался, уже летела осколочная граната…

Ира, скользнувшая за соседнее дерево, отстрелялась по замеченному ею силуэту еще одного андроида и потребовала указать направление движения. Я кивнул влево и, не дожидаясь подтверждения, сделал первый шаг…

Увы, приучать нас к такой роскоши, как использование информации со спутников, станций слежения и миниатюрных автономных разведывательных комплексов — АРКашек, как их назвали в войсках, — в планы Родригеса не входило. Поэтому контролировать свое продвижение приходилось только с помощью интерфейса БК-ашки. Который передавал на виртуальное тактическое поле моего боевого шлема информацию с аналитического комплекса Орловой. Впрочем, жаловаться на начальство было глупо — даже усеченные возможности не до конца активированного БК давали нам избыток данных об окружающей среде. Жаль, что только первые десять минут, — начиная с одиннадцатой у нас обоих начал «отказывать» один блок за другим. Видимо, намекая на необходимость шевелиться шустрее…

Тусклое, на грани между дневным и ночным видением освещение действовало на нервы: глаза то и дело перестраивались с одного режима на другой, периодически не давая нам нормально целиться. Под ногами хлюпала жидкая грязь, скрывая всевозможные ловушки, от капкана на медведя до противопехотных мин. Дикие вопли зверей и птичий гам глушили близкие шорохи и заставляли лишний раз метаться из стороны в сторону: только так можно было увернуться от выстрелов андроидов, замаскированных под людей, пни и валуны. Кроме «живой силы» врага, двигаться мешали всякого рода долговременные огневые точки, складки местности и гравитационные аномалии. Фантазии тех, кто создавал эту полосу препятствий, можно было позавидовать — на пути нам встретилась даже помесь трясины и водоворота, выбраться из которой без помощи Орловой я бы гарантированно не смог.

Животный мир полигона отнесся к нам тоже без особого пиетета — на то, чтобы пристрелить лося-переростка, выскочившего из-за ствола какого-то тропического дерева и чуть не втоптавшего мою напарницу в груду опавших листьев, я потратил почти половину обоймы.

Но самая трудная часть тренировки началась за сто метров до выхода: великолепно замаскированный участок глубокоэшелонированной обороны оказался настолько тщательно пристрелян «защищающими» его андроидами, что на его преодоление у нас ушло больше времени, чем на весь предыдущий путь.

Мало того, количество живой силы на этом участке оказалось таким большим, что я сжег все имеющиеся у меня боеприпасы. И, потратив последнюю обойму, сдуру попытался использовать оружие ближайшего поверженного врага. Увы, датчики «свой-чужой», вшитые в оружие, вызвали подрыв магазина и чуть не оторвали мне руки. Пришлось идти врукопашную. Против роботов, по скоростным качествам ничуть не уступающим тем, которых установили в лаборатории после поломки «Гризли». Слава богу, Ира оказалась экономнее меня и отстреливала тех противников, которые не жаждали сцепиться со мной один на один и палили в меня из всего, что было под «рукой»…

Момент, когда Орлова вытолкнула меня наружу, я почти не запомнил: отрывал голову оказавшемуся особо упорным противнику и искал глазами следующего…

— Все, выбрались! Расслабься! — Счастливый голос Иры показался мне волшебной музыкой. Оглядевшись по сторонам и не увидев ставших почти привычными джунглей, я посмотрел на циферблат коммуникатора и обрадованно воскликнул: — Прошли! Всего за сорок одну минуту!

— Не может быть! — Ко мне подошел Семенов и похлопал по плечу. — Поздравляю!

— А вы за сколько? — поинтересовалась у него Орлова.

— За шестьдесят две! — мрачно пробормотал лежащий невдалеке Гельмут. — Застряли у последнего оборонительного рубежа. Значит, пролетим мимо сюрприза… А мне так хотелось попробовать тортик…

— А где остальные, сладкоежка? — поинтересовался я, оглянувшись на ворота.

— Черт их знает… — пессимистично хмыкнул Игорь. — Стрельба еще слышна…

…Через десять минут из ворот вывалились Гашек и Гомес, причем Гомес довольно сильно хромал, а Яков прижимал к себе разбитую в кровь правую руку.

— Фу! — Марк рухнул на траву у самых ворот и блаженно разбросал руки в стороны. — Успели!

— Что с вами? — Мгновенно оказавшись рядом, Ирина занялась ребятами.

— Зацепило. Еле доковыляли. Хотя в принципе терпимо! — ответил Яков. — А как вы?

— Гельмут с Игорем не уложились, а мы вроде успели…

— Ни фига себе «вроде»! — возмутился Игорь. — Они прошли ангар за сорок одну минуту! Бежали, наверное…

— Ага! От крокодилов… — усмехнулся я.

— Там еще и крокодилы были? — удивился Марк. — Жаль, мне не попались! Ни разу не видел… Ну, если не считать голофильмов о природе…

— Шутит он! Мы только лося видали. Мутанта. Размерами с небольшого слона. Чуть меня не затоптал… — обрабатывая рану, пояснила Ирина.

— Так весна же! У них гон! Самку ищут! — расхохотался Гельмут и тут же схлопотал в ухо. От меня.

— Я тебе дам «самку»! Вон, над Игорем прикалывайся… — Я придавил его к земле и отвесил увесистый щелбан. — Она не самка, а мой напарник! Обидишь — убью…

Выскользнув из захвата, Шварц сразу упал на колени, стал умолять его простить и пополз по направлению к Ирине. При этом строя уморительные рожи и изображая кающегося грешника. Однако повалять дурака ему не удалось: шоу прервал звук подлетающего катера. Видимо, Родригес торопился отправить кого-нибудь побегать.

Судя по выражению лица майора, моя догадка была верна. Ну, где-то наполовину.

— Что ж, господа, разбор полетов состоится в девять вечера в конференц-зале, а пока могу поздравить «четверку» и «пятерку» со сдачей норматива.

— А что с остальными? — спросил я.

— «Двойка» израсходовала боеприпасы и «расстреляна» в трехстах метрах от выхода. «Тройке» не повезло больше: Краузе оторвался от Конти и попал в зыбучие пески. Помочь ему Рикки не успел, и ему пришлось идти одному. В результате он застрял в буреломе и схлопотал пулю в голову. Всех четверых сейчас отправляют в госпиталь залечивать раны. Я думаю, что послезавтра будут уже на ногах. Кстати, по-моему, и «четверке» тоже необходим визит к врачам…

— Да ладно, заживет! — попытался возразить Гашек, но нарвался на выговор.

— Приказы не обсуждаются! Марш в машину! И Волков с Орловой, кстати, тоже. Я довезу вас до вашего бота… А вы, мальчики, можете бежать домой!

Ухмыльнувшись «единичке», он первым влез в катер и, задержавшись в дверном проеме, помахал им ручкой:

— Не забудьте, разбор полетов — в девять! Вы должны успеть…

Сюрпризом, обещанным Родригесом, оказалось разрешение принять у какого-то полковника Эдвардса спроектированные специально для нас корабли. Естественно, мы согласились и через полчаса уже подлетали к крупнейшему космодрому ВКС на Нью-Джорджии — так, оказывается, называлась планета, на которой располагался лабораторный комплекс.

Космодром поразил меня обилием совершенно разной техники — от тяжелых крейсеров эпохи Первой Галактической до новейших линкоров класса «Викинг-2», которые я видел только в Академии. Причем в учебных голофильмах. Уже на подлете к Башне — контрольно-диспетчерскому пункту — я наткнулся взглядом на пять одинаковых корабликов с совершенно незнакомыми обводами корпуса. Сравнив их координаты с полученными от майора Родригеса, я образованно ткнул сидящую рядом Орлову и взглядом показал на весьма отличающиеся от стандартных «Торнадо» машины.

— Обойди по кругу… Хочу посмотреть на их внешний вид… — попросила меня она. И включила наплечные камеры. Видимо, чтобы иметь возможность проанализировать увиденное позднее.

Я послушно снизил скорость, приблизился к посадочному квадрату и, завершив необходимую ей эволюцию, аккуратно втиснул бот между крышкой погрузочного терминала и одним из новых кораблей.

Полковник Эдвардс выглядел слишком белым, слишком чистым и слишком аккуратно выбритым. Заметив его лицо в люке небольшого катера, припаркованного прямо под оружейным пилоном одного из истребителей, я недоуменно покосился на Иру и мысленно поинтересовался причиной такого странного цвета лица.

— День второй после процедуры омоложения. Идет процесс восстановления нормальной пигментации. Наверное, вышел из госпиталя раньше, чем надо…

— Ясно… — Первым выбравшись из бота, я подошел к полковнику и, не дожидаясь, пока он поинтересуется целью нашего прибытия, скинул ему на комм наши допуски…

— Лейтенанты Волков и Орлова, сэр! Прибыли для совершения пробных полетов, сэр! На всех кораблях по очереди!

— Вольно! А вам мало одного?

— Полковник Родригес разрешил мне выбрать себе машину, сэр!

— Что-то я раньше не замечал за Рамоном такой доброты… — удивился Эдвардс и тут же усмехнулся: — Какая тебе разница, они ведь только с завода. Что ты в них поймешь? Кстати, что ты заканчивал, мальчик?

— Восемь курсов Академии Оборотней, сэр. Минус один месяц.

— И кто учил тебя летать? — новый вопрос звучал немного уважительнее.

— Капитан Кощеев, сэр!

— Алексей? Тогда понятно. Есть смысл выбирать. Бери ключ-карты и пробуй два крайних. Остальные чуть похуже.

— Спасибо, сэр! Можно начинать?

— Угу. Значит, так: за границу зоны ответственности орбитальных крепостей не выходить, в гиперпространство не прыгать, гражданские корабли не пугать. Собственно, все. Я буду на связи. Частоты сейчас скину. Кстати, кораблик называется «Кречетом»…

…Все время, которое потребовалось, чтобы прогреть двигатели и запросить разрешения на взлет, Ира мучила меня вопросами:

— Скажи, а зачем выбирать? Какая разница, ведь эти «Кречеты» только с завода. И все абсолютно одинаковы!

— Щаззз… — усмехнулся я. — У каждой машины есть характер: какая-то чуть лучше набирает высоту; какая-то немного хуже реагирует на эволюционники, в какой-то может немного привирать дальномер и т. д. Погоняешь каждую и начинаешь понимать, что она собой представляет. Конечно, какие-то мелкие недочеты сборки могут проявиться и позднее, но главное — характер машины — можно понять сразу. Лично мне нужна самая буйная!

— А что за Кощеев, о котором Эдвардс тебя спрашивал?

— Мой инструктор в Академии. Один из лучших пилотов ВКС. Кавалер восьми высших орденов Конфедерации. Его уважают все, кто хоть что-то понимает в пилотировании…

— Понятно! Наверное, такой же ненормальный, как и ты… Ладно, нефиг ждать у моря погоды. Поднимай птичку! — Она зачем-то продублировала только что проведенные мною предполетные тесты, подключила БК к искину машины и замерла в ожидании старта…

— Башня, я — Демон — пять! К взлету готов!

— Демон — пять, я — Башня! Взлет разрешаю! — тут же отозвался подключившийся к их каналу Эдвардс.

Я привычно дал тягу на оба двигателя и чуть не потерял сознание от дикой перегрузки: корабль прыгнул в небо в таком режиме, что у меня потемнело в глазах.

— Ты что, сдурел? — прохрипела Ирина, когда я убавил мощность и с моих глаз спала кровавая пелена. — Надо же, вспомнил про Кощеева и вашу чертову Академию!

— Извини, но я дал всего пятьдесят процентов… — Я вывел на тактический экран шлема информацию с навигационной системы и присвистнул: — Мы уже почти прошли атмосферу! По-моему, пора тормозить!

— Демон — пять! Я — Башня! У вас все в порядке? Что-то мне показалось, что вы немного поторопились при взлете.

— Башня, я — Демон — пять! Все нормально, машинка позволяет… Начинаем первый пробный тест… — Я вернулся обратно в атмосферу, перевел истребитель в горизонтальный полет и начал гонять его по самым сложным фигурам высшего пилотажа, все увеличивая скорость и уменьшая радиусы поворотов. Долетавшись до черных пятен в глазах, я уважительно провел рукой по подлокотнику кресла и восторженно отметил: — Вот это машина! Ни одного ограничителя маневра, и напрочь отсутствует защита от дурака. А какие двигатели и маневренность…

— Я заметила! — еле ворочая языком, буркнула Ирина и стерла с лица выступившие капельки пота. — Попробуем вторую, что ли?

…Второй «Кречет» мне понравился немного меньше: он чуть запаздывал с реакцией на эволюционники и иногда, в самых резких виражах, начинал неприятно вибрировать корпусом. Ограничившись десятью минутами полета, я посадил машину на место, выбрался на бетонку и сразу же направился к первой опробованной машине. Постоял перед ней минут пять, пытаясь привыкнуть к необычным обводам. Ирина, сообразив, что я ушел в себя, почесала в затылке и, сказав, что заведет бот, лениво поплелась в его сторону.

… — Рыскает на виражах? Это с какой перегрузкой? — удивленно выслушал мои выводы полковник. — Я что-то не заметил!

— Где-то при шестнадцати-восемнадцати «же»!

Вспомнив удовольствие, испытанное во время пилотирования первого, я со вздохом протянул ему ключ-карты от обоих истребителей.

— От своего «Кречета» можешь оставить себе… — Эдвардс почесал кончик носа и переспросил: — Ты ничего не путаешь?

— Данные можно скачать с бортового компьютера. Там идет постоянная запись, сэр! — обиделся я, — Если этого будет недостаточно, я могу скинуть файлы с комма и шлема…

— Пожалуй, я покопаюсь в записях кораблей… — криво улыбнулся полковник, согнал с места ближайшего диспетчера, пощелкал клавишами и, добравшись до файла с нужными данными, погрузился в их просмотр. Минут через десять, прокрутив на экране анимационную модель полета со всеми скоростями, радиусами поворота, перегрузками и тому подобной ерундой, он встал, зачем-то пригладил ладонью и без того прилизанные волосы и повернулся ко мне:

— Я потрясен! Лучших полетных испытаний я не видел никогда. Далеко пойдете, лейтенант. Кстати, как вам машины в целом?

— Мне понравилось. Разве что обыкновенных пилотов туда сажать нельзя. Будут дохнуть как мухи…

— За шесть месяцев испытаний мы потеряли четверых… — подтвердил Эдвардс. — Трое погибли от перегрузки, а один просто не успел сбросить скорость и врезался в метеорологический спутник. Ладно, не будем о грустном. Спасибо, лейтенант! Считаю, что машины сдал. Передавайте привет Родригесу…