– Господи, как же от них пахнет! – разорялся мсье Гильгоф, подгоняя гиппариона хворостинкой. – Луи, вы никогда не моете своих лошадок? Может, стоить попробовать, река ведь рядом…

– Во-первых, доктор, лошадки не мои, а ваши. Во-вторых, после купания животное будет вонять еще сильнее и расцветет такой пышной зеленью, что вы сами окажетесь в плесени по самые уши.

– Перспективка, однако, – горько вздохнул Вениамин Борисович. – Ладно, перетерплю. Чем не пожертвуешь во имя высокой цели!

Наш маленький караван в составе четырех людей, аналогичного количества собак и девяти гиппарионов, как по земной традиции именовались примитивные трехпалые лошади – аборигены Гермеса, довольно бодро продвигался на северо-восток по равнине Святого Лаврентия. Квебек остался в сотнях миль за спиной, слева золотилась под солнцем лента безымянной речки, а вокруг пышно зеленело разнотравье саванны и темнели редкие купы деревьев-мамонтов, прозванных так за толстенные узловатые стволы и наипышнейшую крону, поднимавшуюся на добрые полсотни метров к сине-зеленым небесам Гермеса.

Само собой, настолько длинный путь мы не преодолели бы за десять дней, прошедших после первого знакомства на борту «Франца-Иосифа». Мы наняли владельца транспортного самолета С-47, способного приземляться на грунт, выплатили требуемую мзду с надбавкой за риск и вчера вечером, после двух рейсов (сначала люди и снаряжение, потом гиппарионы, коих с трудом удалось затолкать в грузовой отсек), вся теплая компания очутилась в требуемой точке. А именно на двадцать второй параллели к северу от экватора, почти в самом центре материка, в местах, которые человек доселе обходил своим вниманием. Доктор уверенно сравнил нашу маленькую экспедицию с первым путешествием Колумба и открытием Американского континента. Преувеличил, конечно.

Если свериться со спутниковыми фотографиями и результатами довольно небрежной аэросъемки, а затем взглянуть на окрестности своими глазами, то главные ориентиры будут как на ладони. На севере – горы Баффина, протянувшиеся изумрудно-синей полоской через половину континента, с юга вырастает стена реликтовых лесов, а пространство между горами и глухими чащобами занимает раскинувшаяся от восточного до западного горизонтов саванна с редкими участками древесной растительности.

От разнообразного зверья здесь не протолкнуться, мои спутники доселе не отошли от культурного шока и вовсю глазеют по сторонам, ахая, охая и поминутно хватаясь за древние фотоаппараты, поскольку голографические имиджеры, ясный перец, не работают или вместо изображения выдают нечто совершенно непотребное. Первые снимки были сделаны еще в Бланьяке, когда я доставил из питомника заказанных Гильгофом гиппарионов – это мирное и флегматичное животное, напоминающее помесь мула и невысокой лошадки отличается от земных копытных не только тремя «пальцами» на ногах, но и окраской: от ярко-зеленой до хаки. Ничего смешного, между прочим! Если вы посмотрите на волосок со шкуры гиппариона под микроскопом, то увидите, что в нем есть желобок, где обитают одноклеточные водоросли-сапрофиты, получающие влагу в результате потоотделения гиппариона.

Для жителей Земли – экзотика. Для нас – более чем привычная картина, поскольку гиппарионы очень широко используются в гермесском сельском хозяйстве и были приручены еще первопоселенцами. Выносливые и неприхотливые зеленые коняшки незаменимы в дальних походах. Поэтому я выбрал их, а не обычных лошадей земного происхождения, чем привел в восхищение эмоционального доктора Гильгофа, восторгающегося любыми попавшимися на глаза необычностями.

– Не-ве-ро-ятно! – пылко восклицал доктор, совершенно позабыв об исходящем от гиппариона неприятном запахе, напоминающем вонь гниющей травы. – Я видел снимки, читал исследования Жерара, но даже в самых фантастических снах мне не могло привидеться такое буйство жизни! Уникальная планета! Совершенно уникальная! Афродита, где развиты только растительные формы, рядом с вашим миром, Луи, покажется скучной и серой!

– Мсье Ланкло говорит то же самое, – поддакнул я, перебирая в руках поводья. – Но согласитесь, никто доселе не знает, почему эволюционные процессы на Земле и Гермесе оказались почти идентичны. Единый источник РНК-ДНК? Как думаете?

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам! – громко процитировал Гильгоф и вдруг стал серьезен: – Луи, тайну «параллельной эволюции» объяснят только наши далекие потомки, которые будут обладать более широкими сведениями об устройстве Вселенной. Хоть режьте меня, но поверить в случайное образование почти аналогичных органических молекул на разных планетах и в различных звездных системах невозможно… Тем более, настолько близких друг ко другу. Радиус-то по космическим масштабам ничтожный! И что же? Жизнь обнаружена в пяти системах, находящихся буквально впритирку – Земля, Гермес, Афродита, примитивные организмы на Эпсилоне Эридана и Альфе…

– Вы еще вспомните животных, которых несколько лет назад нашли на LV-426, – припомнил я скандальную историю с одной из американских корпораций, скрывшую от Комитета по биологической безопасности ООН обнаружение чрезвычайно опасной формы чужой жизни. – Высокоразвитые организмы, хищники… Если верить сообщениям с Земли, это была именно альтернативная линия эволюции, кремний-органика.

– Совершенно верно, – кивнул Гильгоф. – Я сам участвовал в этом… инциденте.

– Расскажите!

– Простите Луи, не могу. Общедоступные сведения публиковались в соответствующих изданиях, поищите. Скажу одно: останки этих животных исследуются, ни единого зверя нам не удалось поймать живьем, откуда они взялись – неизвестно… Кстати, а куда подевались наши спутники?

Доктор явно не хотел говорить на данную тему, и я не решился настаивать. В конце концов меня наняли как проводника, а не как научного сотрудника.

Оглянувшись, я натянул поводья, заставив гиппариона остановиться. Проклятие! Я сто раз предупреждал: без моего ведома никуда не отлучаться, не отставать, смотреть по сторонам в оба глаза и не забывать, что зримая идиллия в любой момент может ощериться зубастой пастью тилацина или мегалания! А с последним можно эффективно бороться только сидя в бункере в обнимку со скорострельной пушкой… Убью, идиотов! То есть одного идиота и одну идиотку!

Извольте видеть, вот они. С глуповатым видом разглядывают смахивающего на небольшой танк wглиптодонта – здоровенное травоядное существо, почти аналогичное земным броненосцам. Бродит эдакий шар на ножках, поглощает центнеры травы и листьев и ничем больше в этом мире не интересуется…

– Очень рекомендую на следующем привале помыть уши и еще раз внимательно выслушать мои советы, – резко сказал я, подъехав. – В противном случае я буду вынужден расторгнуть контракт, брошу вас посреди саванны и уеду домой. Будете наслаждаться местным зверинцем в одиночестве. Пока не съедят.

– Кажется, мы вполне в состоянии за себя постоять, – смутился Крылов и похлопал ладонью по прикладу винтовки, торчащему из кобуры-чехла у луки седла. – Что ты разорался?

– Луи абсолютно прав, – покачала головой Анна. – Поехали. Извините Луи, нам стало интересно посмотреть…

– Давайте за мной, – буркнул я и пришпорил гиппариона. Гильгоф с грустным видом дожидался рядом с вьючными животными. Утомившиеся собаки валялись рядом.

– Скоро закат. – Доктор, щурясь, посмотрел на звезду, медленно опускавшуюся к горизонту. – Все устали и хотят перекусить, а моя, pardon, задница после целого дня в седле превратилась в сплошную мозоль.

– Как угодно. – Я пожал плечами. – Желание нанимателя – закон. Видите холм над речкой? Безопаснее устроиться на возвышенности, да и вода близко. Ехать не больше двух километров.

– На спину этого зеленого чудовища я больше не полезу, – заявил Гильгоф. – По крайней мере сегодня. Не понимаю, как нормальные люди могут доселе использовать подобный… кхм… транспорт?

– Со временем привыкнете, – бессердечно сказал я. И чего он стенает? Седла великолепные, эргономика на высшем уровне, сидишь как в кресле… Нда, изнежила цивилизация жителей Метрополии. До невероятия изнежила!

Итак, нас четверо. Ваш покорнейший слуга, страдающий от запахов и жестких седел Вениамин Борисович, незаменимый Коленька и прекрасная амазонка, которой меня представили лишь перед самым отбытием в саванну – до этого мне пришлось, высунув язык, носиться по всему Квебеку в поисках гиппарионов, оружия, палаток и прочих совершенно необходимых в полевом выезде вещей, договариваться с пилотом С-47, закупать продовольствие и улаживать еще сотню мелких дел.

Когда Амели сообщила, что третьим участником странной экспедиции мсье Гильгофа будет женщина, причем молодая и весьма привлекательная, я лишь скорчил рожу, будто целый лимон разжевал. Знаем мы этих утонченных дамочек из Метрополии, насмотрелись на туристок, изредка прилетающих с Земли и устраивающих визгливые истерики из-за столь вопиющих безобразий, как отсутствие горячей воды в отеле или наличие тараканов в номере. Ничего не поделаешь – приехали на «экологическое сафари», так получайте экологию по полной программе! Наше счастье, что индустрия туризма на Гермесе прибывает в зачаточном состоянии, если не сказать – в эмбриональном!

Я ошибся в прогнозах. Мадемуазель Анна оказалась вполне здравомыслящей девицей: как, к моему невыразимому ужасу, выразилась Амели – «она похожа на меня в молодости». Но когда я познакомился с уверенной в себе платиновой блондинкой (крашеная, кстати. Настоящий цвет волос должен быть рыжеватым или светло-русым), мрачные подозрения оказались рассеяны. Рафинированной столичной штучкой (я подсмотрел, что универсальный паспорт зарегистрирован в Санкт-Петербурге) или погруженной в мир ученых трактатов серенькой мышкой тут и не пахло. Первым делом Анна устроила ревизию раздобытому мною снаряжению и оружию, сразу показав, что отлично разбирается в обоих вопросах…

Стерва, конечно, но мне такие нравятся. Пока их стервозность направлена не на людей, а на дело. Анна всегда может двумя словами обуздать романтически настроенного Коленьку и устранить последствия бурной деятельности почти неспособного сосредоточиться доктора Гильгофа. Общий язык мы нашли моментально.

Анна не биолог, хотя Гильгоф и пытался уверить меня в обратном. Кто угодно, но только не биолог! Специальной терминологией владеет плохо – видимо, прочитала пару популярных книжек и только. Путает плейстоцен с олигоценом и листоядных с травоядными, фатально не разбирается в животном мире Гермеса. Но зато она оказалась единственной встреченной мною женщиной с Земли, которая смогла без посторонней помощи развести костер. По кое-каким проскользнувшим словечкам я решил, что Анна скорее всего технарь, причем в области связи и коммуникаций, но это так и осталось догадками. Лишних вопросов я задавать не стал – незачем совать нос в чужие дела, мне платят не за пустые разговоры.

Однако вся эта затея с поисками «альтернативных форм жизни» изначально показалась мне подозрительной. Да, Гермес практически не исследован, но по любым законам природы на этой планете не может быть обнаружена не-углеродная жизнь. Две столь разные ветви эволюции никогда не ужились бы вместе. Это во-первых. Во-вторых, недоумение вызвал состав исследовательской группы – если к нам и наезжают ученые мужи из земных университетов, то валят толпой человек в пятьдесят, с лаборантами, практикантами и прочей мелкой шушерой. После чего эта шумная компания обустраивается со всем комфортом неподалеку от Квебека, разбивает лагерь (после которого остается гора мусора) и начинает охоту за каким-нибудь отдельным зверем, особенно интересным в генетическом или эволюционном ракурсе. Через два месяца орда пытливых изыскателей отправляется домой – писать диссертации и дипломы о твари, считающейся у нас сельскохозяйственным вредителем и при любой возможности истребляемой фермерами. Ну представьте, как посмотрели бы обитатели Земли на человека с Гермеса, проявившего невероятный интерес к обычной серой крысе и пожелавшего провести наиподробнейшие исследования этого удивительного биологического вида?

Так вот, возглавляемая доктором Гильгофом «экспедиция», на мой сугубо личный взгляд, имеет к альтернативной ксенобиологии столько же отношения, сколько я – к физике искривленного пространства. Сомнений нет – они что-то ищут. Но что именно? Вьючные гиппарионы нагружены не только полевой снарягой, но и какими-то пластиковыми контейнерами, о содержимом которых я могу только догадываться. Почему Гильгоф настоял на длительном переходе от точки высадки на двадцать второй параллели до предгорий хребта Баффина – это почти триста километров? Отчего прицепленный на «липучке» к левому предплечью Анны микрокомпьютер работает без каких-либо сбоев, точно определяя наши географические координаты, выдавая прогноз погоды и параметры окружающей среды, от температуры воздуха до влажности и активности магнитного поля планеты? Если я ничего не путаю, то большинство данных эта машинка должна получать со спутника, а сам спутник попросту обязан выйти из строя после первых же часов пребывания на орбите Гермеса…

Да вот хотя бы: вчера, устроившись на первую ночевку, мадемуазель Аня предложила посмотреть кино – не спалось, а заняться было нечем. Я расценил это как не самый тонкий юмор, но Анна уверенно развеяла мои сомнения, сказав, что скачала на свой ПМК целую коллекцию как современных, так и старинных фильмов, выдвинула панель голографического проектора, и мы почти три часа следили за бурными событиями двухмерной мелодрамы начала ХХ века под названием «Унесенные ветром». Хорошее кино, я раньше не видел. И книжку не читал. Мешали только привлеченные светом висящего в воздухе лазерного экрана ночные насекомые, но и эту проблему мы решили быстро – Крылов опрыскал окраины лагеря универсальным фумигатором и насекомые исчезли.

Как прикажете относиться к таким чудесам?

Я снова промолчал, не задав ни единого вопроса. Посмотрим, что будет дальше. Мне становится все интереснее и интереснее.

– Никогда не предполагал, что с домашними животными может быть столько возни. – Я уже привык к тенорку Гильгофа и почти не обращал внимания на его постоянные жалобы. – Запрячь-распрячь, почистить, напоить, посмотреть, чтобы седло не натирало, проверить ступни… Луи, а почему гиппарионов не подковывают, как обычных коней?

– Вы, доктор, могли бы и сами догадаться, – подавив смешок, ответил я. – У трехпалой гермесской лошади нет копыт, только мозолистая пятка. Вам было бы приятно, возьмись я забивать в вашу ступню гвозди, чтобы закрепить подошвы ботинок?

– Конечно неприятно, – тотчас согласился Гильгоф, не без труда снимая со спины гиппариона очередной вьюк. – Отпустить животных пастись на ночь?

– Да. Только сначала стреножим и расставим под холмом ультразвуковые маячки. Николай, займись!

Взмокший Крылов сбросил куртку «лесостепного» камуфляжа с песочными, бледно-зелеными и коричневыми полосками и принялся молча копаться в ранце, отыскивая маячки – эти примитивные генераторы ультразвука являлись лучшей защитой от хищников, которых в саванне хватало с излишком. Достаточно окружить стоянку десятком таких игрушек, и можно спать спокойно, зная, что никакая клыкасто-когтистая нечисть не нанесет внезапный визит.

Анна с деловитым видом распаковывала палатки. Самое полезное изобретение человеческого гения, основанное на простейшей механике: дергаешь за шнур, и через полминуты перед тобой стоит уютный полимерный домик, теплый, непромокаемый и надежный. У Гильгофа и Ани палатки отдельные, нам с Русланычем приходится делить пополам одну, зато более просторную.

– Искупаться бы. – Николай вернулся и теперь задумчиво смотрел вниз, на темно-синюю ленту неширокой реки, несущей свои воды к югу. – Луи, можно?

Ну наконец-то он начал интересоваться моим мнением и относиться к предостережениям с надлежащей внимательностью. При всех своих многочисленных достоинствах, Русланыч является разгильдяем почище меня самого.

– Очень не советую. – Я покачал головой. – Но если хочешь повоевать с рептилией размерами эдак с десантный катер ВКК, милости прошу. Только вытаскивать тебя из крокодильей пасти никто не будет.

– Неужто их настолько много? – вздохнул Крылов, доставая гигиеническое полотенце, обтирание которым вполне заменяло полноценный душ. – Мы ведь сегодня поили гиппарионов на берегу, и ничего…

– Не заметил, что мы это делали у мелководья, возле обширных отмелей, где крупный хищник не может спрятаться? А под холмом глубина, в которой может обитать все, что угодно. С хищниками-амфибиями человек почти незнаком, описаны полтора десятка тварей, смахивающих на земных аллигаторов, и несколько гигантских насекомых. Не самая приятная смерть, могу тебя уверить. Случаи известны…

– Коленька, займитесь лучше костром. Помогите, наконец, даме! – подал голос Гильгоф, развалившийся на пенолитовом коврике. Мои собачки тоже решили, что настало время слегка передохнуть, но, как и всегда, заняли стратегические позиции по четырем углам лагеря. Альфа, как самая опытная, взяла ответственность за западный склон холма, спускающийся к саванне. Какие, к дьяволу, маячки – от вам лучшая и надежнейшая охрана!

Закат оказался на редкость красочен. Феерия розовых, оранжевых, золотых и багровых тонов, серебристые облака над горизонтом, восходящие луны – у Гермеса два спутника, астероиды, некогда захваченные гравитацией планеты. Костер пылал вовсю.

– Кушать подано, – оповестила нас Анна, еще вчера по собственной инициативе взявшая на себя обязанности «хозяйки дома». Жаждавшего помочь Крылова она к очагу не допускала, предпочитая все делать самостоятельно. – Веня, второй раз звать не буду, ляжете спать голодным!

– Конечно, иду, – прокряхтел задремавший Гильгоф. – Что у нас сегодня? Телятина в соусе по-тулузски? Лазанья, трюфели?

– Армейский рацион, – невозмутимо ответила Аня, передавая доктору термопакет. – Необходимый набор белков, углеводов и витаминов. Приятного аппетита.

– Анечка, нельзя же превращать тысячелетний церемониал в вульгарную процедуру «принятия пищи»! – возмутился доктор. – Да, условия походные, но даже среди дикости и варварства следует оставаться людьми!

– Луи, вам мясо или рыбу? – пропустив слова Гильгофа мимо ушей, спросила Анна, взглянув на меня. Глаза у нее потрясающие – темно-голубые, с зеленоватыми прожилками. – А куда Коля подевался?

– Отошел по своим делам, – ответил я, заметив, как Русланыч минуту назад убыл под склон в сопровождении умной Альфы. – Давайте рыбу, что ли…

Термопакет перекочевал в мои руки. Отличная штука, кстати – бросил в угли или в кипяток и через минуту готов горячий обед. Правда, наши армейские рационы изготовлены по весьма старинным технологиям, но ничего не попишешь – это Гермес, господа. Окраина цивилизации.

– Значит, хаваете? – развязно сказал Крылов, появившись из синих сумерек. – Меня не подождали? Ну и ладно, перетопчусь. Зато наградами и премиями делиться не буду!

– Садись, и жуй, – ровно сказала Аня и вдруг замерла. Увидела.

В руке Коленька держал человеческий череп, в свете костра казавшийся золотисто-оранжевым. Без нижней челюсти.

– Ну-ка, ну-ка. – Гильгоф осторожно положил пакет на землю и приподнялся на локте. – Это что, розыгрыш?

– Никакого розыгрыша, Вениамин Борисыч. Теперь остается выяснить, кто зарезал старого цадика и как он здесь оказался!

– Луи, вы клялись мамой, что человек на этой равнине никогда раньше не появлялся! – возбужденно тарахтел Гильгоф, уставившись на более чем неожиданную находку. Про ужин все моментально забыли. – Николай, отдайте мне, это ведь не игрушка! Вы бы еще в футбол начали гонять этой… этим… предметом.

Крылов немедленно обиделся и вручил добычу доктору.

– Где отыскал? – тихо спросила Анна.

– Шагов сорок к подошве холма, там еще дерево невысокое рядом. Споткнулся, думал камень…

– Только череп?

– Не рассмотрел, темно.

– А ну, взяли фонарики и за мной, – не допускающим возражений тоном скомандовала наша амазонка. – Луи, прихватите лопатку, пригодится!

Спустились вниз, примерно до середины склона. Ориентир не подвел, только это было не дерево, а молодой папоротник в два человеческих роста. Тьму рассекали белоснежные лучи галогенных фонарей. В саванне ухало и взлаивало – кипела ночная жизнь. Звуки для человека непривычного самые зловещие.

– Постойте в стороне, – бросила Аня через плечо и вытащила складной нож. – Тьфу, сплошные корни! Вениамин Борисыч, светите сюда, а не себе под ноги! Точно, скелет… Очень сильно поврежден.

– Падальщики постарались, – авторитетно пояснил я.

– Понятно. Будем смотреть утром, при солнечном свете. Ага, вот и недостающая челюсть…

Анна рассекла ножом переплетение травяных стеблей, вынула костный обломок и отряхнула его от сухой земли.

– Возвращаемся.

– В первые годы освоения люди частенько погибали, – будто оправдываясь, сказал я. – Никто не знал особенностей поведения местных хищников, кто-то мог просто заблудиться…

– В полутора тысячах километров от основной базы в Квебеке? – преувеличенно-удивленным тоном отметила Анна. – Причем сначала люди начали заселять Восточный континент, а не этот. По всем инструкциям полагается передвигаться только группами, с оружием.

– Может, просто это искатель приключений? – подал голос Крылов. – Одиночка? Рейнджер?

– На моей памяти нераскрытых случаев исчезновения людей не было. – Я покачал головой. – Бывало, погибали по собственной глупости, в результате несчастных случаев. Когда вернемся в Квебек можно проверить архивы. Хотя вряд ли это что-то даст.

Гильгоф по-турецки уселся на пенолит, взял в руки череп, осмотрел, сняв очки. Потом обратил свое просвещенное внимание к ранее недостающей челюсти. Мы выжидательно молчали.

– Я, конечно, мало знаком с краниологией, – наконец выговорил доктор. – Но кое-какие сведения из общего курса анатомии человека в памяти сохранились. Несомненно, это череп человека, тут двух мнений быть не может. Так, посмотрим еще раз… По строению ossa faciei можно сделать вывод, что бывший владелец скорее всего европеоид. Объем мозга, если верить размерам коробки, впечатляющий, до тысячи шестисот кубов. Интеллектуал, чтоб его… Зубы здоровые, не протезы. Значит, был относительно молод. Странные швы между затылочной, клиновидной и лобной костями, они выше, чем полагается… Наверное, генетическая аномалия. Гребень брови несколько толще, чем обычно. Mandibula, сиречь непарная нижняя челюсть тоже слегка отличается – более тонкие мыщелковые отростки. Головка, соприкасающаяся с височной костью, странной формы… Но в целом ничего экстраординарного. Хомо, так сказать, сапиенс. Заберем скелет с собой и передадим властям в Квебеке, может отыщутся родственники?

– Сомневаюсь, – мрачно проворчал я. – Он тут валяется незнамо сколько лет!

– А мы сейчас проверим, сколько именно, – невозмутимо сказала Анна. – Коленька, посмотри в пятом контейнере…

Начинается. Они сговорились свести меня с ума!

Крылов пошуршал в темноте и притащил к костру темно-коричневую коробку с металлическими ручками.

– Радиоуглеродный анализатор, – просветила меня Анна, откидывая крышку на корпусе. – Модель надежная, показаниям можно верить. Николай, мне нужен соскоб с кости…

На мониторе появилась незнакомая светло-зеленая эмблема. Аня колдовала над клавиатурой. Прибор действует, и плевать ему на непрекращающуюся магнитную бурю. Вот пожалуйста, опять начали появляться сполохи северного сияния.

Костный порошок немедленно отправился в приемник анализатора. Машинка едва слышно пожужжала пару минут, а затем на экране появились ровные строчки, белые буквы на темно-зеленом поле.

– Ерунда какая-то, – озадачилась Анна, прочитав. – Двести девяносто три года? То есть этот гражданин загнулся в 1989 году, в конце ХХ века? А ну заново!

Три раза подряд анализатор выдавал одинаковые цифры. Я втихомолку посмеивался и наконец решил высказаться:

– Не расстраивайтесь так, Аня! Обычный сбой программы. На Гермесе это случается чаще, чем хотелось бы.

– Только не с этим агрегатом, – сквозь зубы процедила наша очаровательная попутчица. – Прибор защищен от внешнего воздействия, с ним можно работать хоть в эпицентре ядерного взрыва. Так что же, выходит бедный Йорик разгуливал по Гермесу во времена, когда человек был не в состоянии выбраться дальше низкой околоземной орбиты и всего два раза побывал на Луне? Луи?

– Я здесь.

– Вы, случайно, ничего от нас не скрываете?

Это уже слишком! Кто и что тут скрывает, скажите на милость? Я собрался было ответить длинной и не слишком вежливой отповедью – очень уж разозлился. Но тут внезапно забеспокоились полусонные гиппарионы, начавшие издавать звуки, похожие на тихий свист.

Собаки вскочили и очень-очень медленно отошли за наши спины. Норвежец так себя ведет только учуяв нешуточную опасность, справится с которой не может самостоятельно. Альфа подняла верхнюю губу, обнажив клыки и низко заворчав. Дочурки начали поскуливать.

Я схватил фонарь и направил луч в сторону, куда смотрели псины.

Так.

Последующих десяти секунд в моей жизни словно и не было. Гильгоф потом уверял, что я стал похож на шаровую молнию. Еще бы, этакое извержение адреналина!

Балетный прыжок к неопрятной горе наших шмоток – любая блоха сдохнет от зависти. Хвала Иисусу, гранатомет лежит сверху. Секунда на сброс предохранителя. Над моей головой просвистывает нечто, смахивающее на толстенное бревно, попутно снося палатку Гильгофа. Припасть на колено, поймать цель, нажать на кнопку спуска и взвыть «Ложи-ись!!».

Боковым зрением различаю, что первой на команду среагировала Анна.

Ощутимый толчок в плечо. Снаряд медленно-медленно, по спиральной траектории летит в полутьму. Только бы попал, второго шанса не будет!

Глухой удар, я успеваю упасть на землю, рожей в колючую траву. Руки – под грудь, главное руки сохранить! Лицо потом пластические хирурги подправят…

На мгновение я оглох, граната разорвалась. Ударная волна почему-то оказалась слабенькой, зато сверху полился липкий тепловатый дождь.

– Живы? – Я поднялся на колени и машинально перекрестился. – Эй?

Живы, что с ними станется. Новичкам всегда несказанно везет. Только в кровище по уши, хорошо не в своей. А ведь была возможность!

Стоянка выглядит так, будто в нашем лагере порезвилась стая вурдалаков: темная кровь, обломки костей, клочья плоти. Под ногами у онемевшего от столь бурных событий Коленьки валяется вырванный с нервом и сухожилиями круглый глаз размером с бильярдный шар.

– Что это было? – Анна опомнилась первой. Я не без изумления отметил, что она сжимает в правой руке пистолет, в левой – десантный кинжал. Ну и девочка, шустра не по годам! – Веня, вас не задело?

– Н-нет, – выдавил Гильгоф, пытаясь вытереть рукавом лицо. Только белки глаз сверкали. – Луи, позвольте поблагодарить…

– Не за что, – ответил я и тут почувствовал дрожь в коленях. – Возьмите оружие, быстро! Палить по всему, что движется, кроме лошадок и собак! Мегалании обычно охотятся в паре. Как эта скотина пробралась за маячки?

– Черт возьми… – Крылов потупился. Едва только ножкой по валявшемуся на земле салату из мяса мегалания и степной травы не зашаркал. – Маячки я поставил, но…

– Но – что? – очень спокойно осведомилась Аня. Я шагнул вперед.

– Я был уверен, что они включены…

Вот теперь я ударил первым. Кулаком в переносицу. Под костяшками слегка хрустнуло.

Анна усмехнулась и промолчала. Гильгоф, выматерившись, сплюнул.

– Хоро-ош! – Вениамин Борисович с видом академика, разглядывающего в музее редчайший экспонат, бродил вокруг трупа мегалания, которому снаряд гранатомета полностью оторвал голову. Чистая случайность, граната угодила точно в пасть. – Удивительное создание!

Удивительное создание было девять с половиной метров длиной с учетом превратившейся в гуляш башки, обладало длиннющим хвостом, четырьмя лапами, когтями размером с мое предплечье и черно-коричневой чешуей.

Варан-гигант. Рептилия-эндемик, весьма напоминающая обитающего на Земле комодоского дракона, разве что вымахавшего до гораздо более впечатляющих размеров. Один из самых жутких хищников саванны.

На Гермесе зоологи оперируют принятой в земной палеонтологии системой наименований, поскольку наши животные практически идентичны тварям эпохи раннего кайнозоя на Земле. К привычному земному названию вида обычно добавляется литера «w», первая буква слова «Wolf», обозначающего нашу звездную систему. Если вы отыщете в справочнике по внеземным организмам таких тварей, как W-Thoatherium, W-Toxodon или WMacrauchenia, то можете быть уверены, что родина этих симпатичных зверюшек – мой родной Гермес.

Ни один из отрядов гермесских плацентарных животных не породил хищников. В степях и саваннах засилье травоядных и пастбищных тварей – неполнозубые, копытные, грызуны размерами от мыши до носорога и так далее. Хищники у нас в относительном дефиците – некоторое количество сумчатых, на соседнем материке встречаются плотоядные нелетающие птицы, а первенство в списке опасных существ держат рептилии – исполинские вараны и сухопутные крокодилы.

Мегаланий атаковал нас по традиционной схеме: очень осторожно подобрался поближе, а потом нанес сокрушающий удар хвостом. Хорошо я пригнуться успел, иначе – мгновенная смерть. Хвостик у этой ящерицы немаленький, три с лишним метра от основания до кончика, и толстый как древесный ствол. Затем мегаланий с быстротой молнии бросился бы на убитую или оглушенную жертву и бренное тело Луи Аркура отправилось бы в его бездонное брюхо – перевариваться. Секунды спасли!

Два с лишним часа мы потратили на перестановку лагеря, побитому Коленьке (нос я ему все-таки сломал…) вновь доверили заняться маячками – на этот раз он все сделал правильно. Спали по очереди, никому не хотелось повторения визита варана-переростка.

Как только рассвело, я отыскал в сотне шагов вверх по течению реки подходящую заводь, где глубина не превышала полуметра, а вода была прозрачной как слеза. Вся компания отправилась отмываться – выглядели мы так, словно ночевали на скотобойне. Одежду пришлось выбросить: не устраивать же грандиозную стирку? По счастью, с собой было взято по два лишних комплекта…

Едва гигиенические процедуры, за время которых мсье Крылов выслушал немало искренних пожеланий, были закончены, как Анна забрала инструменты, отправилась на склон и занялась раскопками. Гильгоф, вдоволь навосхищавшись обезглавленным трупом мегалания, отправился ей на помощь. Коленьку заставили собирать вещи, я возился с гиппарионами и упряжью. Собаки, позевывая, лениво наблюдали за людской суетой.

– Жарко. – Анна бросила мне под ноги серебристый пакет и ладонью смахнула пот со лба. – Луи, упакуйте и погрузите на лошадь.

– Выяснили что-нибудь? – поинтересовался я.

– Очень немногое. Причину смерти не установил бы самый опытный эксперт. Многие кости отсутствуют, на оставшихся видны следы зубов животных. Падальщики, как вы и говорили. Одежда полностью истлела.

– Но ведь должны сохраниться металлические части? Пряжки, оружие, например?

– Мы с Веней выкопали яму почти до ядра планеты, любая землеройка позавидует. Ничего нет.

Я лишь руками развел. История донельзя странная и с трудом укладывающаяся в рамки логики. Даже если допустить, что мы нашли труп одного из первопоселенцев, незнамо как очутившегося за пределами населенного периметра, то почему результат радиоуглеродного анализа оказался настолько неожиданным? Убежден – это ошибка прибора, по-другому быть не может!

– Предлагаю устроить поздний завтрак и отправляться. Мы и так потеряли слишком много времени.

Перекусили молча. Крылов с пластырем на переносице и появившимися под обоими глазами синяками морщился – жевать было больно. Ничего, впредь наука: будь внимательнее. От небольшого перелома костей носа (вправлял, кстати, Гильгоф) еще никто не умирал.

Забрались в седла. Направление, как и прежде, – северо-восток, вдоль русла реки к горам Баффина. Я не без удовольствия отметил, что мои подопечные стали пособраннее: никто не отстает, чтобы поглазеть на необычного зверя, держатся рядом, зыркают по сторонам и не лезут на рожон. Крылов демонстративно забросил за спину трубку гранатомета, чем вызвал мимолетную усмешку Ани.

За день мы не встретили ни единого заслуживающего внимания хищника, а на небольшие стаи сумчатых собак-тилацинов можно было не обращать внимания. Приходилось, правда, объезжать стороной семейства пиротериев, похожих на слонов без хобота – безобидные гиганты могли испугаться и попросту нас затоптать.

Я все больше убеждался, что наша экспедиция бессмысленна. «Пойди туда, не знаю куда» – вот главный девиз. Гильгоф не удосужился даже назвать точные координаты района, где собирается искать никому не ведомую «альтернативную жизнь». Единственную определенность вносила дата 15 июля: в этот день мы должны вернуться на двадцать вторую параллель, в точку высадки, где нас будет ожидать C-47, который и вернет горе-путешественников в Квебек.

А пока я просто буду исполнять свои обязанности и отрабатывать гонорар.

– …За триста лет космической эры человечество совершило лишь три по-настоящему эпохальных прорыва. Всего три, понимаете, Луи? Причем один оказался случаен, второе открытие сделал не человек, а искусственный разум, появившийся в результате этой самой случайности, и только в последнем случае люди проявили минимум изобретательности… Итак, в наличии имеются упомянутый машинный интеллект, возможность путешествовать к ближайшим звездам через Лабиринт и дальняя связь на основе планковой механики, позволяющая мгновенно связаться с любой точкой в Обитаемом Радиусе. И все! Прочие открытия были сделаны задолго до нашего рождения, в ХХ веке или даже раньше…

– Вы пессимист, Вениамин Борисович, – ответила за меня Анна. – А появление биороботов? Развитие нанотехнологий?

– Старье из чулана! – уверенно воскликнул доктор. – Приклеивать атом к молекуле умели еще два с половиной столетия назад. Сейчас человечество не придумывает ничего нового, лишь совершенствует старые методики. Замечаете разницу между «совершенствованием» и «развитием» технологий? Термоядерный реактор начала XXI века имел минимальную производительность и занимал площадь нескольких футбольных полей, а теперь его можно засунуть в чемоданчик. Но принцип остался тот же! Внешне – несомненный прогресс, а глубинная суть неизменна! Человек из прошлого не обнаружил бы в нашей эпохе ничего слишком уж необычного – мы носим такие же костюмы, ездим на автомобилях, кушаем на завтрак куриное рагу, подогретое в микроволновке… Цивилизация застыла, замерла. Человечество благодушно дремлет, почивая на лаврах предков-интеллектуалов, благодаря которым мы получили блага в виде неисчерпаемых источников энергии, суперкомпьютеров и удивительно впитывающих дамских прокладок! Но как только мы сталкиваемся с чем-то новым – начинаются проблемы. Появился «Птолемей» – и что же? Эта сволочь намеренно погубила несколько тысяч человек и вознамерилась управлять нашим миром самостоятельно, поскольку «знала как лучше». Мы с трудом отделались от «Птолемея», но тут в 2213 году из системы Люйтена вместе с грузом минералов привозят неземной вирус, который не замечается никакими карантинными кордонами и уничтожает тридцать миллионов человек в Индокитае. Хорошо вовремя спохватились… Так вот: мы получили в руки крайне опасные игрушки, с которыми доселе не научились разумно обращаться. А потом вновь самоуспокоились, посчитав, что двуногий венец творения выйдет победителем в любом сражении! Ничего подобного, друзья мои! Искорка разума, зародившаяся на нашей планете, может погаснуть в любой момент, и никакие высокие технологии нас не спасут… Луи, вот представьте: завтра на Гермес нападает флот инопланетян, они высаживают десант и начинают тотальное истребление конкурентов-людей. Как будете защищаться, как выживать?

– Инопланетян не существует, – попытался отшутиться я. – И потом: их корабли не смогут действовать вблизи Вольфа 360…

– Чепуха, Луи! Почему? Да возьмите хотя бы аппаратуру, которой нагружены наши гиппарионы. Никто не спорит, эти приборы выпускаются очень ограниченными партиями, их защита от электромагнитных импульсов и прочего воздействия извне крайне сложна и обходится слишком дорого. Но при желании и наличии средств можно построить целую армаду космических кораблей, защищенных ничуть не хуже! Которые смогут действовать не только в системе Вольфа, но и рядом с пульсарами или нейтронными звездами! «Франца-Иосифа» возьмите для примера – стоит он подороже линейного крейсера или авианосца, это уникальная разработка, но ведь можем если захотим! И все-таки, Луи? Сумеете выжить?

– Не уверен, – я пожал плечами. – Военных кораблей и спутников на орбите нет, у населения в наличии только огнестрельное оружие, используемое в основном для охоты. В силах самообороны и полиции числится едва семь тысяч человек на всю планету… Единственный выход – спрятаться и подождать помощи с Земли.

– Спрятаться при внезапном ударе с орбиты? Куда вы спрячетесь от водородной бомбы?

– В Квебеке есть несколько бункеров. Так, на всякий случай…

– Послушайте старого умного еврея, Луи: все шестьсот тысяч человек, обитающих на Гермесе, можно уничтожить примерно за двадцать минут. И ничто вас не спасет! Большая часть населения сконцентрировано в городах, в районах крупных аграрных предприятий, единицы живут на маленьких фермах или, подобно нам, путешествуют в необитаемых районах. Никакое ядерное оружие или лазеры не потребуются, достаточно мощного десанта с поддержкой бронетехники и авиации – зачем уничтожать материальные ценности? А уж потом, когда вы поднимете лапки кверху, с вами можно будет делать все, что угодно – отправлять в концлагеря или планомерно уничтожать. Никакой великой битвы, сами пойдете на убой, сопротивляться будут единицы. Современный обыватель не способен постоять за себя, возлагая все надежды на Флот и Космический Корпус, находящийся в нескольких световых годах отсюда… Иллюзия безопасности. Только лишь иллюзия!

– Так что, вы предлагаете всем и каждому вооружиться до зубов, завезти на Гермес танки, установки ПВО-ПКО, вырыть окопы и ждать нападения инопланетных говорящих амфибий?

– Помните историю с животными, найденными на LV-426? Те самые кремнийорганические хищники? Никто не знает, откуда они взялись, где их родной мир и почему звери настолько агрессивны к представителям других биологических видов. Если хотя бы десяток этих тварей окажется здесь, на вашей планете, произойдет катастрофа. Они умны, исключительно хитры, размножаются с невероятной быстротой, убить их очень сложно. Если вы смогли уничтожить обычного мегалания только с помощью гранатомета, то что говорить о примитивных пукалках, которые по традиции хранятся почти в каждом фермерском доме?

Гильгоф постучал пальцем по прикладу винтовки.

– Это лишь одна из тысяч, вернее миллионов и миллиардов вероятностей, точнее – неизбежностей, – продолжил философствовать доктор. – В бесконечной Вселенной неизбежно бесконечное множество событий. Каждое событие неизбежно, иначе оно бы не произошло. Так что мы со спокойной уверенностью можем отправить в пыльный ящик теорию вероятности старины Эйнштейна и вплотную заняться теорией неизбежности.

– Вы, док, хотите сказать, что любое, даже самое фантастическое событие может произойти? – заинтересовался Крылов, подстегнул своего гиппариона, и теперь лошадки шли голова в голову. – Абсолютно любое? Что Фродо из «Властелина Колец» мог бросить колечко в вулкан, а мог и не бросить? Что давешний варан мог нас сожрать, а мог и пройти мимо, попросту не заметив? В разных вариантах неизбежности?

– Если теория о том, что пространство и время бесконечны верна – конечно! – воскликнул Гильгоф. – Впрочем, данную теорию никто доселе не подтвердил и не опроверг. Но мы, взяв ее за основу, делаем вывод: фантастики не существует! В бесконечности пространства-времени возможно и неизбежно всё – магия, Святой Грааль, дошедший до Нью-Йорка «Титаник», параллельные миры, смерть Адольфа Гитлера в результате покушения в 1938 году… Кстати, в последней неизбежности памятники этому деятелю доселе стояли бы по всей Европе! Возможно, в одной из версий развития истории так и произошло. Вот вам вполне наглядный пример бесконечной множественности событий.

– Но это подразумевает множественность миров, где, в свою очередь, существует множественность истории? И так – без конца? – продолжал настаивать Коленька.

– А что же вы хотите? Разумеется! Этим и удобна бесконечность!

Вскоре Крылов, доктор и вступившая в спор Аня забрались в такие глубокие недра философии, что я перестал их понимать и предпочел отвлечься на дела насущные.

Шел двенадцатый день нашего похода в никуда. Мои спутники привыкли к монотонной кочевой жизни – даже Гильгоф позабыл о жалобах на неудобства и отсутствие цивилизации. Для экономии стандартных рационов приходилось охотиться – все остались в восторге от нежнейшего мяса детеныша глиптодонта, подстреленного мною накануне. Никаких других экстраординарных событий не происходило. Крупные хищники, будто сговорившись, обходили наш караван десятой дорогой, однообразный пейзаж саванны поднадоел, экзотические звери больше не вызывали шквал восторгов, став привычной частью окружающего ландшафта. Вечерами мы смотрели кино из неисчерпаемой коллекции принадлежащего Ане ПМК, Гильгоф и Коленька возились с неизвестными мне устройствами, что-то измеряя и записывая, да изредка отсылая пакеты собранной информации по передатчику волн Планка на Землю.

Я перестал удивляться идеальной работе таких нежных устройств после объяснений Вениамина Борисовича о сложнейшей системе защиты приборов от внешнего воздействия. Но первый сеанс связи с Солнечной Системой в режиме реального времени все одно вызвал у меня чувство блаженного обалдения – минутная передача требует чудовищных затрат энергии, и за ее стоимость можно купить весь Гермес с потрохами, причем на пиво тоже немало останется.

Гильгоф, хихикая, потом показал шокированному провинциалу хранившийся в одном из контейнеров микрореактор, превращавший дейтерий в гелий – устройство размером полметра на метр, в чреве которого запросто протекала реакция термоядерного синтеза. Пока не увидел своими глазами – никогда бы не поверил! Оказывается, мы таскаем с собой крохотную электростанцию, способную снабдить энергией миллионный мегаполис… Н-да, неплохо живут скромные ксенобиологи в Университете Санкт-Петербурга. По моим оценкам, цена таких игрушек в имперском золоте или американских долларах намного превышала все мыслимые пределы!

Но в бесконечной Вселенной, как доходчиво объяснил Гильгоф, возможно всё. И с этим придется смириться. В конце концов первые портативные реакторы изобрели в России ХХ века, тогда называвшейся Советским Союзом. Еще одно старинное изобретение, которое усовершенствовала наша эпоха.

Баффинов хребет уже не казался темной полоской на горизонте. Горы с белыми языками ледников поднимались прямо перед нами, саванна оставалась за спиной, и вскоре мы должны были войти в полосу вечнозеленых лесов, покрывающих высокие холмы предгорий. Перелески все гуще, животные травяного биома встречаются реже, зато появилось много мелких сумчатых, до смешного похожих на родственников с Земли, и грызунов-кавиморфов – безобидных пугливых тварей, напоминающих морских свинок, выросших до размеров свиньи или даже носорога. Слава Богу, теперь можно не беспокоиться насчет рептилий-гигантов, неспособных обитать в лесах! А с мелкими хищниками мы как-нибудь управимся, не впервой.

В целом поход по неисследованным землям прошел исключительно удачно, если не считать инцидента с мегаланием. Ни одна лошадка не пала и не повредила ногу, никто из людей не заболел, а ведь в саванне можно столкнуться с ранее неизученными бактериями или вирусами, которые вполне могут счесть организм человека идеальным пристанищем: опасная микрофлора всегда считалась бичом чужих миров!

Походя я описал дюжину новых биологических видов крупных животных (надиктовывать пришлось на ПМК Анны) – Вениамин Борисович и Крылов посмеивались, уверяя, что мне так или иначе придется войти в историю ксенобиологии, поскольку названия для новооткрытых животных традиционно даются по имени исследователя, впервые обнаружившего вид.

– Кажется, приехали. – Николай спрыгнул с седла и взял гиппариона под узду. – Два варианта: или ищем проход в буреломе, или едем вдоль него, пока не отыщем проход.

Сплошная стена высокого, в полтора человеческих роста, кустарника простиралась сплошной полосой с запада на восток будто крепостная стена. Густейшее переплетение черных веток и лиан-паразитов преодолеть было невозможно. На первый взгляд линия кустарников производила впечатление искусственной, но я тут же отмел это предположение – нечто похожее встречается и в районе Квебека, корневая система этих растений по неизвестным пока причинам разрастается линейно, ровные полосы непроходимых зарослей можно увидеть в любой части материка. Обычно, проходы в них выжигают, но использовать огонь мы не можем – сухой сезон, мгновенно займется трава и подлесок, пожар заполыхает на многие сотни километров в округе. Чистое самоубийство.

За стеной кустарника поднимался лес. Деревья показались мне необычно высокими.

– Есть разумное предложение. – Аня сдвинула на затылок кепи военного образца с широким козырьком на затылок. – Мы с Русланычем налегке прокатимся на несколько километров на восток, поищем брешь. Все равно скоро вечер, вы пока можете разбить лагерь.

Вопросительный взгляд в мой адрес. Прикинув что к чему, я согласился.

– Особого смысла в этом нет, но езжайте. По крайней мере утром будет меньше суеты. Оружие возьмите…

– Вот так всегда, – пожалобился Гильгоф, запутавшись в сбруе гиппариона. Так и не научился за минувшие две недели обращаться с седлом и уздой, хотя наука эта вовсе не требует семи пядей во лбу. – Они уезжают на романтическую прогулку, а Веня Гильгоф и Луи Аркур вынуждены заниматься тяжелым ручным трудом! Луи, умоляю, поддержите контейнер или я его уроню! Спасибо!

Стоянку обустроили быстро – я выкопал яму для костра, выдрал высокую траву в радиусе трех метров, принес хворост. Уставшие после длительного перехода собаки отыскали ручеек, напились и не дожидаясь ужина завалились спать, образовав неопрятную шерстяную кучу-малу. Доктор с самым серьезным разбирал вещи и ставил палатки. Его собственный домик после сокрушительного удара хвостом мегалания потерял былые обтекаемые формы – слегка погнулся каркас из невесомых титановых трубок, но конструкция все-таки выдержала.

Альфа проснулась и недовольно заворчала. Я привычно потянулся к винтовке.

Гиппарион Крылова, остановившийся буквально в полуметре от кострища, едва не поднялся на дыбы, словно в фильмах про мушкетеров – не следует так сильно натягивать поводья! Я ведь предупреждал!

Анна выглядит куда более спокойно, но в глазах тоже заметна легкая сумасшедшинка. Ее лошадка замерла поодаль.

– Давайте быстро за нами! – задыхаясь, словно после подъема на гору, выкрикнул Коленька. – Да плюньте вы на костер! Тут недалеко, от силы километр! Это надо видеть!

– Да в чем дело-то? – заметно обеспокоился Гильгоф.

– Веня, поторопитесь, пока не стемнело, – хладнокровно посоветовала Анна. – А потом мы обсудим, как честно поделить премию ООН в двести пятьдесят миллионов баксов за обнаружение материальных доказательств наличия во Вселенной чужого разума. Что вы там говорили о бесконечном множестве неизбежностей?

– Четверть миллиарда долларов? – фыркнул доктор, нарочно не обратив внимания на явную иронию. – Ради такого солидного гешефта вполне можно пожертвовать кратким отдыхом. По крайней мере я куплю маме хороший дом, а себе новую машину. Луи, зачем мы расседлали лошадок, вот ответьте?