Глава 3.
Азы экономики.
Конец июля 1707 года от Р.Х.
Рязань – Петровка
Алексей Романов – Иван Пестерев.
Сидя у себя в кабинете я очередной раз с грустью вспоминал те славные денечки, когда готовился к сдаче зачета у государя. А что? Ничего кроме изучения наук не делаешь, разве что с друзьями бывает, засидишься. Замечательное было время, золотое!
Сейчас же дела рутинные столь плотно облепили меня, что порой и вздохнуть некогда. Одна радость, что постепенно их становится меньше, не только благодаря друзьям, которые всегда готовы взвалить груз забот себе на плечи, но и тем мерам, которые принимаются мной лично с начала наместничества. С каждой неделей дела земель рязанских становятся все прозаичней и прозаичней, часть прошлых проблем канула в небытие, под напором указов и полицаев-надсмотрщиков.
Но надо отдать должное и прибыльщикам, выискивающих любые лазейки для выуживания денег для казны. К примеру, в Москве были приняты указы, по которым рыбную ловлю и вовсе отдают на откуп, разделив угодья на равные участки. Вот только следовать некоторым указам мне было попросту не нужно, в ущерб казне, но не в ущерб людишкам.
Однако опыт изъятия «лишних» денег рязанские прибыльщики все же переняли, зайдя с совершенно другой стороны. Издавна в городах Руси-матушки разрешалось торговать в рядах и по перекресткам дегтем, коломазью, мелом, жиром, рыбным салом и смолою откупщикам, но уже в этом году сию золотоносную жилу перекрыло государство, целиком и полностью. Попросту велев означенные товары продавать выборным из слобод целовальникам под надзором мытенных бурмистров. Вот это новшество как раз грех было бы не перенять тем более, что пользы в первое время много принести может. Деньги никогда лишними не будут, а уж когда их и так в притык хватает то и подавно. Правда через годик другой, для «оздоровления» экономики города придется снимать этот запрет, но пока все же он дюже полезен будет. Что и подтвердилось в первую же неделю его ввода, поступившими в казну «свежими» рублями.
Несмотря, однако, на сильную нужду в деньгах, я значительно уменьшил тяжесть некоторых прежних налогов: прежде была наложена рублевая пошлина на домашние бани, чуть ли не в три раза уменьшив первоначальный годовалый взнос. Плюс к этому содержание постоялых дворов, взятое прежде в казну, так же было решено отдать частным людям, с обязанностью платить четвертую долю с постоя.
Правда, надо отметить, что некоторые указы государя все же касались моей «вотчины», не на прямую, а косвенно. Создание флота заставило Петра обратить внимание на леса, те из них, которые доставляли хороший материал для кораблестроения, сразу же объявили заповедными, но это было много раньше моего наместничества. Сейчас же у меня в шкафу лежал дубликат регламента о заповедных лесах, в котором было определено, чем и для чего можно было пользоваться в этих заповедных лесах: «На сани и телеги, на оси и полозья и к большим чанам на обручи рубить заповедные леса: дуб, клен, вяз, корогач, лиственницу, а на мельничные потребы, на пальцы и на шестерни рубить ныне всем невозбранно; а на иное домовое и ни на какое строение никаких заповедных лесов отнюдь никому не рубить под смертною казнию безо всякой пощады».
«Сурово, но верно, только бы людишки не попадались, иначе против воли казнить их придется. Все же отцовский приказ, – в первый раз пробегая глазами, регламент подумал я, прекрасно понимая нужды флота».
Полуденная жара постепенно спала, можно было заняться делами дальше, не боясь «вскипятить» себе мозги, от умственных трудов. Однако, решив не загружать себя лишними делами перед «посиделками» с друзьями, которые, увы, стали столь редкими, отправился в фехтовальный зал, рубить и колоть невинные деревянные истуканы. Подумав, все же решил прихватить с собой пистоль с десятком пуль и мешочком пороха.
«Потренироваться в стрельбе лишним не будет».
Войдя в зал, увидел как четверка гвардейцев, попарно бьются друг с другом. Глядя на их мокрые рубахи, не скажешь, что ребята халтурят, целиком отдаваясь схватке. Самозабвенно вертящие в руках эфесы шпаг молодые мужчины, набранные капитаном Нарушкиным месяц назад из числа боярских детей, доказывали на практике чего они стоят. Вот только действительно серьезной проверки пока еще не было, одни тренировки и ничего больше.
Подойдя к одинокому истукану, сделал легкую разминку, слегка обозначив пару ударов в шею и ногу противника. Сбросив на стоящий возле стены табурет камзол, оставшись в одной рубахе, приступил к тренировке, раз, за разом повторяя связку ударов и блоков. Шея – нога – отскок – блок – выпад в сердце – блок… и снова и снова, добиваясь полностью механического повторения.
Дураки те, кто думает, что фехтование это искусство художника, нет ни в коем случае, оно, прежде всего «работа ученого», нудная и тяжелая, отнимающая львиную доли времени. Однако при всех минусах, взявшись, раз за эфес не хочется его отпускать.
Рубаха давно промокла, капли пота падают на льняные штаны, вопреки моде и прочим аристократическим завихрениям носимые мной, из-за своей практичности и надежности.
-Ваше Высочество, там делегация прибыла к вам, с окраинных деревень…– виновато согнувшись, сказал Никифор, возникнув за спиной, вынужденно прерывая тренировку.
-Да, а подождать они не могут?– раздраженно спросил я камердинера, вытираясь полотенцем.
-Они по поводу Гаврилы Старченка прибыли,– ответил Никифор.– Сейчас во дворе ждут…
-Раз так тогда ладно, пойдем, послушаем, что там они расскажут интересного,– сбросив потяжелевшую от «трудовой крови» ткань, накинул свежую рубаху поверх нее камзол, отправился на подворье.
-Заступник ты наш! Помоги сирым и убогим!– сразу же повалились на колени десятка полтора грязных, измазанных крестьян, поднимая руки к небу.
-Встаньте!– резко сказал я им, не люблю, когда унижаются, таков характер.
Выискав среди измученных лиц наиболее приемлемое для рассказа, видимо староста, приказал:
-Говори!
-Защитник ты наш, помоги, Христом Богом просим тебя,– заломил себе руки староста.– Тать лесной Гаврила деревеньку нашу разоряет, девок портит, говорит, что это его вотчина теперь…
-А как же ваш барин? Куда он смотрит?
-Нет его, уже почитай третий год, умер он, ничейные мы, деревеньку нашу – Баграмово, забыли совсем защитник ты наш…
«Как всегда! Налоги и подати, так не вспоминай о них, а как беда пришла, так сразу к хозяину бежать под крыло! Ух, была бы моя воля…– с некоторой злостью подумал я».
-Хватит!– поднимаю руку.– Далече деревня ваша?
-Два дня пешим ходом, батюшка,– ответил староста, не разгибаясь.
-Хорошо, дорогу покажешь, сам!– оглядевшись, увидел в паре метров от себя капитана Нарушкина.– Михайла собирай молодцев.
-Будет исполнено Ваше Высочество!
-Сколько татей то?– опомнившись, спросил старосту.
-Дюжины три, поди, есть,– сделав нехитрые подсчеты в уме, выдал кряжистый мужик, с цепким взглядом.
-А дорога как? По грязи на рысях пройдем?
-Часов за шесть должны суметь.
-Отлично коли так,– сказал я, поворачиваясь к Никифору.– Устрой их, да накормить не забудь. И пошли к Николаю Павловичу вестового, пусть к завтрашнему вечеру все бумаги по землям моим соберет, у Онуфия в ведомстве должно быть все описано.
-Будет исполнено Ваше Высочество,– поклонился камердинер, поневоле выполняющий при моей особе чуть ли не десяток обязанностей, вместо одной.
-Гриша!– позвал я приготовившегося к поездке гвардейца, приторачивающего к седлу пару пистолей.
-Я Ваше Высочество!– подбежав ко мне, вытянулся он.
-Быстро скачу к Кузьме, он должен быть в Полицейском Доме, пусть возьмет полсотни своих и ведет сюда.
-Есть, Ваше Высочество!– сорвался Григорий с места.
… Солнце опустилось за горизонт, на месте какой-то сараюшки второй день кряду тлеют угольки, затухающие сами по себе, напоминая невольным свидетелям небольшой деревеньки в пятнадцать дворов, о недавних событиях.
Три дня назад ближе к обеду наведалась в деревню ватага известного под Можайском разбойника – Гаврилы Старченка незнамо, зачем перебравшегося на окраины земель Рязанских. В первый день, три десятка головорезов, решили показать удаль молодецкую, сразу же порубав пяток мужиков помоложе, а молодух пустили по кругу. Те же, кто оказал сопротивление, в скором времени висели с вспоротыми животами на жердинах за околицей дома старосты, оставшегося без хозяина в первую же ночь. Вместе со старостой ушло и чуть больше десятка человек, в основном женщин, в сопровождении детей и одного старосты.
Но вот подходит третий день гуляний ватаги, а брага подходит к концу, из всех молодых девок не осталось ни одной не порченой, некоторые из которых, не вынеся позора, наложили на себя руки, удавившись в сенях. Но ни у кого из татей не мелькнула и тень сожаления – звери. Что с них взять.
-Матрена!– полупьяный крик одного из десятников Старченка пронеся над дворами.– Ты где курва!? Поймаю, кишки жрать заставлю!
-Потерял наречную то, Тимошка?– спросили у разгневанного из светлицы со смехом.
-Заткнись Прошка!– рыкнул он в ответ.– А ее прямо сейчас пойду и найду…
Нетвердым шагом вышел здоровенный мужик из дома, достав из-за пояса небольшой кнут. Полу слипшиеся от недосыпа глаза десятника выискивали молодуху, но никого за околицей не было, только в будке жался к стене маленький щенок, в первый же день лишившейся своей матери, бросившейся на одного из разбойников. Ее тело валялось тут же не вдалеке, как бы в назидание другим животинам деревни.
Внезапно перед глазами мелькнула серая полоска.
-Что за х…– не договорил Тимофей, захлебнувшись собственной кровью, хлещущей из шеи.
Десятки всадников окружали деревню, отрезая возможные выходы. Разбившись на пятерки, закутанные в плащи фигуры, заняли позиции в ожидании приказа.
-Все помнят, кого оставлять в живых?– молодой властный голос поинтересовался у десяти всадников, держащих в одной руке шпагу, а в другой по пистолю.
-Никого из татей,– ответили они.
-Вот и хорошо, тронулись,– слегка пришпорив коня, сказал командир отряда.
Но вырваться вперед ему не дали, с боков тут же появились два конника, выехав немного вперед. В случае нужды прикрыть своими телами командующего.
-Извините Ваше Высочество, но подвергать вас опасности я не имею права,– сказала одна из закутанных фигур, давая знак подчиненным: «В атаку!»
Со всех сторон тут же раздались выстрелы и к пятерке домов, в которых пировала ватага, бросились по десятку солдат.
-Хороши,– с некой гордостью сказал ехавший рядом с командующим отрядом мужчина с погонами майора полицаев.
-Посмотрим, как дальше будет,– нахмурился командир отряда.
Грохот сражения и лязг клинков заставил напрячься весь десяток, внимательно высматривающие возможных беглецов. Почти сразу же с началом сражения, ставни у пары домов распахнулись. Оттуда сразу же выпрыгнула пара человек. Вот только далеко уйти они не смогли, три выстрела, на землю падает два трупа, раскинув руки в пыли.
Бой не успел начаться, как сразу же прекратился. Минута и перекошенные двери с треском распахиваются, разгоряченные схваткой полицейские с небывалым рвением вытаскивают наружу тела окровавленных разбойников.
-Какие потери?– спрашивает командир отряда, спустя десять минут после окончания боя у майора полицаев.
-Семь легко раненых, один тяжело раненый – схлопотал лавкой по голове от одного из них,– бросив взгляд на лежащих связанными семерых бандитов, оставленных в живых.
-Замечательно…
Экономика – мать порядка…
Середина августа 1707 года от Р.Х.
Рязань.
Алексей Романов – Иван Пестерев.
-…Я овец то прикупил, как и договаривались, да еще пару толковых помощников в этом деле нашел, но вот дела с постройкой зданий застопорились, нужно еще хотя бы тысячу рублей. А у меня, их нет, Алексей, да ты и так это знаешь,– напротив меня сидел Сашка, рассказывая о проделанной работе, точнее уже заканчивая.
-Хм, пожалуй, ты не хуже моего знаешь, какие дела творятся здесь у моих чиновников, денег едва хватает на нужды земель, рязанская братия, увы, от общей массы чинуш, по-прежнему не слишком отличается,– покачав головой, сказал я помещику.
-Да после твоего показательного суда над тремя земскими комиссарами, вся эта свора теперь боится и слова лишнего сказать против твоей воли не может,– усмехнулся помещик Баскаков.
-А надолго ли их хватит, людская память, знаешь ли, коротка… То что они смогли наживаться столь долго, может привести к тому, что и наказание не остановит чиновников. Но правда может статься и так, что плату статским придется приподнять немного, дабы не было укоров с их стороны,– идея пришла сама по себе, словное ее шепнул кто-то на ухо.– Что же до денег тебе, то не могу дать тебе тысячу, разве что выделить рублей двести, да и то придется последние выгребать из закромов.
-Что ж, это лучше чем ничего,– улыбнулся тот.– Тогда я пока отправлюсь к себе в имение, поскорее закончу со всеми делами, а потом сразу же к тебе. Хорошо?
-Конечно Саша, иди,– улыбнулся я ему.
Александр ушел, оставив меня наедине с собственными мыслями. После рейда в Баграмово я решил вплотную заняться теми делами, которые откладывал за неимением времени, а точнее изготовлением казнозарядной фузеи и полноценного капсюля со смесью гремучей ртути. Почти три недели назад я таки сумел найти нужного мне человечка. Правда, нашел то его не я именно, а Артур, привезший Дмитрия из одной московской оружейной мастерской, где оный молодец, двадцати лет отроду не прижился и подался в токарную мастерскую барона.
…передо мной стоял молодой парень, судорожно мявший в руках свою шапку.
-И как зовут тебя, мил человек?– спросил я, поднимая глаза от чертежей, в десятый раз, пересчитывая размеры будущей фузеи.
-Дмитрий Колпак, Ваше Высочество,– ответил он.
-А что ты умеешь делать, Дмитрий? А то мне барон Либерас ничего толком и не сказал,– подперев подбородок ладонями, спросил я.– Ты садись, в ногах правды нет.
-Спасибо,– присаживаясь на край кресла, сказал юноша.
-И?– вопросительно поднял я левую бровь.
-Я два года работал в оружейной мастерской…,-начал Дмитрий.
-Впрочем, не суть, главное чтоб понимал, то что от тебя потребуется. Ты мне во что скажи, что ты разумеешь вот по этим чертежам?
Я пододвинул к нему свои наброски по винтовке и паровому двигателю, не надеясь на то, что он скажет что-то вразумительное. Не делая каких-либо замечаний и не говоря ничего, Дмитрий вертел чертежи на столе, а когда я уже хотел, было забрать у него их, как он пододвинул один из них поближе к себе.
-А для чего нужна здесь игла? Ведь это иголка? Разве не кремневый ударник должен здесь быть?– спросил Дмитрий.
-Нет, здесь все, так как нужно.
-Тогда вот этот затвор надо делать тугим, иначе порох не даст толчка. Только вот как он загорится то? Не от искры же…
-Нет, конечно,– улыбнулся я.– Здесь будет не совсем обычная пуля, какая именно не скажу, но сделать фузею тебе придется как можно скорее, если конечно возьмешься за дело.
-С вашего позволения Ваше Высочество, я с радостью бы взялся за него,– с горящими глазами ответил Дмитрий Колпак
-Что ж, хорошо. Сегодня же тебя проводят в городскую кузницу, дадут помощников, и куски метала.
-А это зачем?
-Фузея будет делаться не из простого железа,– улыбнулся я ему.– И еще, кое-что скажу тебе. Взявшись за работу, ты будешь молчать всю жизнь, или, по крайней мере, пока я не разрешу говорить об этом. Понятно?
-Конечно.
-Вот и замечательно. Чертеж возьми с собой, у меня есть еще. Как только появится первый образец, дай мне знать, или в случае появления какого-либо вопроса…
Но сделать оружие дело десятое, ведь снаряд к нему тоже необходимо создать. А как это сделать, если необходимого компонента нет, и делать его самому почему-то нет никакого желания? Вот-вот, такие подленькие мыслишки мелькали на грани сознания, попутно отбрасывая «бракованные» варианты. В конечном итоге, после чуть ли не трех месяцев размышлений было решено найти одного из «алхимиков», коих на Руси с каждым годом становится все больше и больше, вот только до действительного прорыва еще далеко, хотя предпосылки уже имеются. Что ж подтолкнуть сей процесс моя прямая обязанность.
Неделю назад, затронув данную проблему за разговором с Павлом Никифоровичем, он вызвался помочь в сем деле, тем более что на примете у него уже давно имеется подходящий человечек. Надо заметить, что завод нашего товарищества начал работать на десятую часть от своих возможностей, по-прежнему не окупая самого себя, хотя с каждым днем завод рос, но до полной его постройки было еще далеко. Одинокая, мини чудо-печь Ивана Нестерова уже почти месяц давала какой-никакой прибыток стали – того самого метала, который получался из ивановской печи. Рядом с заводом поставили большую кузницу, где и делали предметы первой необходимости для ремесленников, но основной барыш поступал от изготовления холодного оружия для армии. Благо, что первые образцы стальных клинков и копейных наконечников дали отличный результат. Но так же. кроме самого завода не вдалеке от него трудились почти четыре сотни рабочих, под командой уральского мастера Романа Латникова делающего небольшую плотину для нужд завода.
-Дел еще много, очень много, Ваше Высочество,– сказал мне как-то отец Николы.– Но я не жалею, что согласился на сей шаг, прибыль от завода будет огромной.
-Вы правы, Павел Никифорович. Только бы скорее его запустить, деньги мне нужны как можно скорей…
Как бы то ни было, но через пару дней после нашего разговора с купцом ко мне на прием прибыл седовласый мужичок с изъеденными ядовитыми парами лицом и руками, напоминающими о вреде «игр со спичками». Сам разговор с обрусевшим немцев Густавом Хельцем прошел на удивление легко и просто, саму идею этот химик уловил быстро. Да и понятие о том, что такое конспирация у него имелось. Вот только, когда речь зашла о том, что надо делать уже в принципе готовую продукцию, с имеющимися ингредиентами немец смутился. Но под моим напором все же сдался, заинтриговавшись появившейся перед ним задачей.
Другое дело, что сами ингредиенты для гремучей ртути надо было еще найти. Все же в этом времени не продают чистый спирт, азотную кислоту и саму ртуть, металлическую естественно, однако именно для этого и существуют купцы, запасы некоторых из них могут поразить, кого угодно, были бы только деньги.
Конечно, для полноценного производства «ударного пороха» – смеси гремучей ртути, пороховой мякоти и селитры, того количества нужных веществ, которое удалось найти, мало, но необходимые заказы уже поступили к заинтересованным лицам, так что в скором времени можно будет уже начать и более масштабное производство.
Вот только жалко, что пришлось отдать заказ на «новый» порох на «сторону», увы, но в Рязани не было действительно хороших пороховых мастерских. Сам черный дымный порох, который применяется сейчас, для моих задумок мало годится, нет, конечно, можно использовать и его, но вот качество оставляет желать лучшего. Не мудрствуя особо на счет дымного пороха, я воспользовался ьрудами Ломоносова, «позаимствовав» у него консистенцию нужных веществ.
Так что месяц назад, на одной из улочек Москвы начал изготавливаться «новый порох», известным мастером пороховых дел – Петром Растопчиным. Которого я избавил от головной боли, выискивания нужного соотношения ингредиентов, попросту заказа требуемый состав: 75% калиевой селитры, 10% серы и 15% угля, чем вызвал его удивление, которое впрочем, ничем кроме поднятых бровей не проявилось. Что поделаешь, придется Ломоносову не «изобретать велосипед», точнее оптимальное соотношение смеси в дымном порохе. Ну, я думаю, меня этот гений простит за то, что я так нагло своровал уже готовые результаты, даже толком не исследуя порох.
Мысли сами собой вернулись к чертежам фузеи…
В моем времени, отцом основателем винтовки, прототипом начерченной мной фузеи, считался французский офицер Дельвинь, сконструировавший уже в первой четверти 19 века винтовку с каморой в казенной части, то есть крайний конец канала ствола в казенной части, куда вкладывается порох, был сделан значительно меньшего диаметра, чем в остальной части ствола. Форму названной каморы была заимствована им у гаубиц и мортир, всегда имевших такую конструкцию. Но в то время как в артиллерии она просто служила для того, чтобы прочно удерживать небольшие заряды, употребляемые для гаубиц и мортир, в винтовке Дельвиня камора отвечала совершенно другому назначению. После того как в камору всыпался порох, вслед за ним скатывалась пуля меньшего диаметра, чем канал ствола; дойдя до края каморы, она не могла пройти дальше и оставалась на месте, упираясь в края каморы. Нескольких резких ударов шомполом было достаточно для того, чтобы вогнать мягкий свинец пули в нарезы и расширить ее диаметр настолько, чтобы она была вплотную пригнана к стенкам канала ствола.
Я сначала хотел создать нечто подобное, но, взявшись за дело, понял, что при должном старании можно улучшить будущее оружие француза. В итоге вместо предполагаемого аналога винтовки Дельвиня сделал чертежи казнозарядного оружия, для которого, увы, требовались и специальные заряды – капсюльные патроны.
Но на этом все проблемы не заканчиваются, возникает трудность с поставкой для производства бумаги. Конечно, станки для ее создания уже были изобретены вполне не плохие, но вот только в России их все же было не столько, сколько хотелось бы, так что картон под патроны потребуется изыскивать отдельно, если даже не производить. Хорошо, что через Павла Никифоровича, удалось найти и привезенные из Франции схемы создания станков для изготовления плотной бумаги, очень уж нужной не столько для печати, сколько для военных целей. Да и сам купец напрямую заинтересован в улучшении моего благосостояния, ведь попутно он помогает и собственному сыну, увлеченно влезшему в дела земель Рязанских.
«И все же взвесив все «за» и «против» я могу с твердой уверенностью сказать, что мне нравится управлять и создавать, пускай и посредством чужих рук,– самодовольно заметил я сам себе, расслабленно откидываясь на спинке кресла».
Последние лучи закатного солнца мазнули по полотну сражения при Нарве, на котором гвардейские полки с успехом отбивают и опрокидывают шведов обратно на их позиции.
«Еще один день прошел,– грустно улыбаюсь, гладя рукоять пистоля, лежащего рядом на столе».
Тяжело в учении…
Начало октября 1707 года от Р.Х.
Близ Рязани. Петровка.
Алексей Романов – Иван Пестерев.
-Бегом! Я же сказал бегом!– надрывался седой капрал Михей, списанный из армии около двух лет назад, правда, поставленный на небольшое довольствие.
Вот только из армии можно уйти всего лишь в двух случаях: смерть и инвалидность. У капрала отсутствовала часть руки, точнее не было ладони, ее оторвало в сражении близ Варшавы, когда наши войска разбили избранного короля Польши, пардон, Речи Посполитой Станислава Лещинского.
За победу войска наградили, вот только про раненных воинов забыли. Часть списали на гражданку, часть, причем большая, умерла в госпиталях и лазаретах. Михею «повезло» лишиться только ладони и он не умер в мучениях, впадая в беспамятство, словно рыбацкая шхуна во время шторма в гребни огромных волн.
Зачем армии нужен калека? Вот именно, незачем, так решили командиры и списали ветерана, выделив маленькое довольствие, дабы тот не помер с голоду.
«Удивительно, что хоть так-то,– с изумлением подумал я, ведь даже в моем времени не редки случаи, когда военный ветеран лишался конечностей, и родное государство не выплачивало ему ничего, хотя этот воин воевал только по приказу этого самого государства!»
Мне вспомнился случай, когда прапорщик, воевавший в Чечне, чуть ли не десяток лет, потерял там две ноги, подорвавшись на противопехотной мине. Но, приехав, домой он не смог рассчитывать на помощь этого государства, потому что чиновник ему сказал: «Мне все равно где ты воевал, ноги ты потерял по вине другого человека, так пусть он тебе и будет выплачивать пенсию!»
Когда я услышал это, то впал в ступор.
«Что ж, постараемся, чтобы не было таких случаев в этой России,– обещаю сам себе, смотря, как на полигоне занимаются четыре взвода витязей».
Учитывая будущую специфику кадетов, сейчас занимающихся развитием своей физической подготовки, все расписание и временные рамки мне пришлось писать самому. Так как никто из моих соратников не представлял себе необходимые тактически изменения, которые обязательно последуют с введением нового вооружения.
Однако как бы не менялось вооружение некоторые аспекты тактики нынешней останутся без изменений. К примеру, все так же строевая подготовка, в которую входят как маневрирование отрядом, шагистика, порядок движения на марше и многое другое, пока еще не известное в этом времени. Но уже плутонговая стрельба сильно измениться. Почему так? Все очень просто. До безобразия я бы даже сказал.
Дело в том, что залповый огонь ведется ротой для того, чтобы дефекты нынешнего оружия были меньше заметны, то есть, при одиночной стрельбе шанс попадания по цели много меньше, нежели при одновременной стрельбе десятков фузей. Я же решил, что, имея в запасе как минимум на 3 выстрела в минуту больше, чем любой современный стрелок, использовать такую тактику не совсем выгодно. Тем более что мне в любой случае придется вводить военную доктрину очень плотного взаимодействия артиллерии и пехоты. Ведь не зря же все кадеты разбиты на взводы по 25 человек, из которых пятая часть артиллерийский расчет. Но об этом пока рано…
Так же, из-за специфики и малочисленности витязей, пришлось усилить роль младших офицеров, дать больше полномочий, выражаясь общедоступным языком. Начиная с сержанта, каждый командир будет иметь в своем распоряжении не только стрелков, с повышенной огневой мощью, но и как минимум 1 единицу легкой артиллерии, в перспективе – трехфунтовой пушки.
Кроме этого каждый витязь обязан проходить тренаж штыкового боя. Стоит так же заметить, что штыки на оружии было еще не принято иметь, в основном пользовались багинетами, трехгранными «одноразовыми» штыками.
-Заболотный, я тебе что сказал?! Почему твоя пятерка тащится в конце взвода?
-Все по Уставу, старший наставник!– остановился в паре саженей Михея названный кадет, встав по стойке: «Смирно!».
-А ну говори, как должен двигаться на марше артиллерийский расчет?– грозно нахмурил брови Михей Зотов.
-В случае движения во время сражения, или же нападения на колонну, артиллерийский расчет обязан двигаться в центре построения, прикрываемый своими братьями-витязями. Во всех остальных случаях расчет, вместе с орудием движется сразу же за своим взводом!– ответил как по написанному кадет, преданно глядя в глаза старшего наставника.
-Ишь ты!– крякнул Михей.– Знаешь. Хвалю, вот только команда, какая была?
-Атака слева!– ответил кадет, краснея.
-Вот то-то же! За неисполнение приказа выговор!– нахмурившись сказал Михей, кадет тут же поник.– А за отличное знание Устава – молодец!
Витязь тут же расцвел, заулыбался.
-Все свободен, догоняй свой расчет!– отпустил кадета старший наставник, улыбнувшись.
Заметив меня на краю поляны, бывший капрал временно передал бразды учений одному из своих помощников, таких же седоусых ветеранов, приданных по моей личной просьбе из расквартированного под Рязанью полка.
-Ваше Высочество, старший наставник корпуса Михей Зотов!– вытянулся во фрунт ветеран.
-Вольно, старший наставник Михей. Улучшения по сравнению с прошлым месяцем наблюдаются?– поинтересовался я у ветерана.
-Так точно, ваш благородие, даже больше чем улучшения, третью и пятую роты хоть сейчас можно с годовалыми солдатами на одну планку ставить,– спокойно ответил капрал.– А то и в бой в случае нужды послать.
-Хорошо, коли так,– заметил я.– Как вы сами, справляетесь с этими сорванцами? Или может еще помощников подыскать?
-Справляемся, нас же почитай три десятка ветеранов на всех этих орлов,– ответил мне главный наставник корпуса, лично отбиравший всех наставников для взводов для обучения военной науке.
-Не забудь Михей,– мне было, как-то неловко обращаться к седоусому мужику как к подчиненному, но другое время, другие порядки, так что пришлось учиться и этому.– Все учения по программе, скоро первые фузеи будут, начнете их приучать к той стрельбе, про которую я тебе рассказывал. И никак иначе. А ближе к середине ноября я думаю, будут и пушки, тоже отрабатывать начнете, так что время веселое начнется.
-Так точно, Ваше Высочество,– ответил старший наставник.
-Ладно, я пойду, а вы продолжайте,– закончил я наш разговор.– Гоняйте этих молодцев до седьмого пота. Тяжело в учении – легко в бою!
-Есть, гонять до седьмого пота Ваше Высочество!
Как и в первое время начала обучения, я внимательно следил за новым способом обучения молодых кадетов-витязей. Еще бы, ведь придумано все было лично мной, точнее позаимствовано. Но не в этом суть. Главное, что пришлось объяснять азы преподавания КМБ (курса молодого бойца), правда, с измененными составляющими. А как можно объяснить эту науку как не на практике? Вот и пришлось нашей компании отбирать нужных людей. Которые впоследствии в течении месяца испытывали на своей шкуре все прелести оной подготовки. Правда по сравнению с действительностью это так, пшик, но все же практика есть практика.
Самое удивительное, что для всей этой седоусой братии командир нашелся совершенно случайно.
В один из июльских дней, после очередного осмотра отстраивающихся зданий корпуса «Русских витязей», я вместе с Кузьмой и Артуром, с сопровождением из полудюжины гвардейцев, ехали по улицам города и увидели странную картину: пара молодых ребят лет семнадцати, в одном из подворий занимались с деревянными мечами, сильно напоминающими сабли. Вот только весили они явно больше, да к тому же судя по их виду, они были сделаны из сырой березы, так что парней можно было пожалеть. Да ко всему прочему был слышен зычный, натренированный годами голос зрелого человека, иногда прерывавшийся зычным щелчком кнута.
Это действо меня очень сильно заинтересовало, да и времени было вдоволь, не долго думая, потянул поводья в нужную сторону и через минуту оказался в небольшом подворье. Весь двор достигал метров сорока в диаметре, но если учесть стоящий колодец, маленькую сараюшку с квохчущими рядом курами и поленницу со складом-холодильником, то вся площадка для тренировки едва ли была больше дюжины метров. Около колодца стоял седой мужчина, отличавшийся выправкой даже в этой нехитрой обстановке, в руке он держал небольшой кнут. Призванием, которого было подгонять самолюбие юнцов, нежели действительно причинять им боль.
-Эй, служивый!– крикнул я ветерану.
-Да, ваше благородие?– резко повернулся на месте седой мужчина.
-Ты, этих юнцов воинской науке обучаешь?– на всякий случай спросил я его, мало ли, подменяет, может настоящего наставника.
-Я, ваше благородие,– ответил ветеран, кланяясь со всевозможным уважением.
-И как? Делают успехи эти молодцы?– поинтересовался я у него.
-Делают ваше благородие, правда чтоб науку воинскую постичь и жизнь бывает мало…,– с некой гордостью ответил ветеран, глядя на согнувшихся в поклоне юнаков.
-А почему вполне здоровый ветеран не служит государю-батюшке, а обучает молодых вьюношей?– поинтересовался Кузьма.
В ответ ветеран поднял правую руку, где вместо ладони был деревянный набалдашник, с неким аналогом вилки.
Однако меня все же удивил сей факт, все же ветеранов стараются держать поближе к армии, поэтому частенько на перевалочные пункты – станции отправляют таких вот калек обучать молодежь.
-А почему тебя на станцию не определили? Опыт нужно молодым солдатам передавать,– спросил я его.
-Набор на них уже закончен был, да и мне самому как-то не сподручно сидеть там, все же молодых обучать надо здоровья много, а уж если они и не хотят этого, то и стараться старому калеке нечего,– просто ответил ветеран.
-Похвально, вот только я что-то не вижу у тебя солдат, радости от этого,– заметил я ему.– Не просто так же ты взялся обучать отроков?
-Они сами напросились, ваше благородие. Вот Прохор, к примеру, один словно перст, а Федор друг его закадычный, привязались ко мне словно банные листы и не отставали пока не начал им опыт свой передавать.
Два парня, стоящие чуть в стороне от ветерана опустили глаза.
-Отрадно видеть мне такой похвальное желанье,– честно сказал я им.– А зовут тебя как служивый?
-Михеем кличут ваше благородие.
-Что ж Михей, коли ты, этих отроков обучать взялся, то быть может, сможешь и больше народу обучить науке воинской?– напрямую спросил я ветерана.
-Здоровье уже не то у меня много народу обучать, ваше благородие, да и постойных денег едва хватает,– с огорчением сказал Михей.
-О деньгах не беспокойся, а на счет здоровья я тебе вот что скажу, настоящему солдату, а именно такого я вижу перед собой, для укрепления духа и тела не нужна мягкая перина. Ему нужен свежий воздух и приказ! Разве не так Михей?
-Так, ваше благородие!– морщины на челе ветерана разгладились, на губах появилась улыбка.
-К тому же дам я тебе людишек в помощь…
-Коли так, то и думать здесь нечего,– почесал подбородок ветеран.– Вот только с отроками, я не очень ласков, все же наука воинская эта не любящая жена, а суровая теща, помогающая в жизни, но не приносящая счастья в обучении. Ведь именно юнцов предстоит учить?
-Правильно думаешь, именно их,– согласился я с ним.– А что суров, так это и нужно. Отроки, должны понимать, что не в день Ивана Купалы вокруг костров прыгают!
-Это конечно правильно, ваше благородие, но вот людишки нужны такие, чтоб я в них уверен был, а то бывает так, что отдашь приказ и сам же следишь за каждым шагом его выполнения…
-Всех кандидатов ты отберешь сам, правда, с моего дозволения,– тут же сказал я ему.
-Но как же так, ваше благородие? Сколько ветеранов надо? Куда их на постой опредлеять, елси я уже например могу десяток собрать таковых?– охнул Михей.
-Как только появится хотя бы один такой, то ты сразу же придешь во дворец наместника, там все тебе объяснят. Понял?– спросил я его.
-Так точно, ваше благородие!– ответил он.
-Коли так, то до встречи. Жду твоего визита,– напоследок бросил я, разворачивая коня к воротам подворья.
Вернулся я в расположение корпуса ближе к вечеру, проведя весь день с витязями, сменяющими друг друга на полигоне в течение пяти часов. Так что думать, о чем-либо, кроме плотного ужина и сна мне было не досуг.
Вот только проснувшись рано утром, я не стал откладывать дела в долгий ящик и сразу же пошел в казармы к витязям, лично посмотреть на занятия будущих воинов России. К тому времени как я встал, занятия кадетов уже шли полным ходом, подъем юношей был равно в шесть часов утра, да и распорядок дня больше напоминал, распорядок дня армейских подразделений в моем времени. Правда отличия были разительные, но принцип был такой же, загружай человека на максимум его возможностей, и тогда у него в голове не будет ненужных мыслей. А уж с юнцами тем более надо держать ухо востро, у них кровь играет, хочется приключений, сам знаю, проходили, на личном опыте так сказать.
Стараясь не мешать занятиям, я аккуратно протиснулся на задние ряды слушательной залы, напоминающие аудитории для лекций в моем родном университете, правда, не такие большие как в нем, но все же.
Как приятно, оказывается, иногда вспомнить «молодость». Мне даже взгрустнулось по тем временам, когда я сам сидел в аудитории и вместо внимательного прослушивания лекций читал какую-нибудь книжку.
Эхх, как же здорово было!
Хотя сейчас у меня есть то дело, которое, забирая большую часть сил. Но и приносит истинное удовольствие от проделанной работы, жаль только, что не всегда…
Вот и сейчас, сидя на полуторачасовом занятии по военной истории, я погрузился в свои мысли столь глубоко, что не с первого раза услышал обращение к себе.
-Ваше Высочество, вы не поможете нам?– донеслось до меня как будто из далека.
-Да, конечно, Руслан Дмитриевич,– ответил я немолодому историку-тактику, «отбитому» мной у знати. Раньше Руслан Дмитриевич Пыжов, мелкий дворянин, получивший еще при Алексее Михайловиче небольшое имение, преподавал историю боярским отпрыскам.
-У нас возникла одна небольшая проблема, Ваше Высочество,– сказал он.– Не могли бы вы помочь разобраться в ней?
Суть проблемы была в следующем. Разбирая множество вопросов, в частности и такие как битвы разных эпох, преподаватель столкнулся с тем, чего так бояться и одновременно желают видеть все учителя – любознательностью молодого поколения. Пусть этот первый набор кадетов был почти целиком и полностью из юнаков обделенных судьбой счастьем, проще говоря основная часть была одинокими или наоборот росли в чересчур больших семьях, для которых освобождение от лишнего рта манна небесная. Для кадетов пока еще не существовало никаких авторитетов, они только начинали впитывать в себя все мои чаянья и надежды, под внимательных приглядом наставников и учителей. Мне нужны думающие и верные воины, конечно, всегда остается шанс того, что они начнут «слишком много» думать, но без риска не куда не денешься, если конечно хочешь играть по-крупному. Кадеты живо интересовались причинами наших поражений в идущей войне со шведами. Вот и сейчас встал вопрос о том, в чем была причина поражения наших войск под Нарвой в 1700 году.
Как я понял из сбивчивых полу фраз учителя-наставника витязей, он не мог сказать им того, что государь неправильно подобрал командующего армией, дабы не навести на царя никакой тени.
«Что ж, похвально, коли, Руслан Дмитриевич так заботится о репутации нашего государя. Надо будет, потом с ним переговорить. Когда время будет,– сделал я себе зарубку в памяти».
-Похоже, я смогу ответить вам на поставленный вопрос, братья*,– сказал я, наконец, вставая со своего места и направляясь к трибуне.– Итак, витязи, я много услышал вопросов от вас касаемо того, почему мы проиграли. Я прекрасно вижу, как больно вас задевают все те «черные дни», когда наши воины ложились в землю, не принося побед русскому оружию! Но это не повод для того, чтобы их можно было унижать, а тем более оскорблять тем, что они плохие воины. Нет, братья! Воины, не показавшие спины врагу достойны, называться храбрейшими! Другое дело, что выучка у них была недостаточной, что, кстати говоря, мы вместе с вами и будем повышать каждый день! Вот именно из-за того, что наша армия, тогда не отличалась этими качествами в нужной мере, наш государь, Петр Алексеевич был вынужден в силу обстоятельств пригласить на пост командующего иностранца – фельдмаршала фон Круи.
Брат* – обращение витязей к любому из учащихся корпуса, будь то старший или младший кадет, а так же обращение к витязям используемое наследником престола Алексеем Петровичем.
Старший брат – обращение ВСЕХ витязей к цесаревичу.
Увы, но так же шведам сыграло на руку то, что в тот день был сильный снегопад и наши солдаты не видели их до той поры, пока они не оказались перед самым носом. Войска Карла же сразу же захватили наши батареи артиллерии, тут же воспользовавшись ею против наших воинов.
Но я по-прежнему настаиваю на том, что основную роль в нашем поражении сыграло предательство высшего командного состава, состоящего, кстати говоря, почти полностью из иностранцев.
Так ответьте мне, кадеты, какая ошибка была самой большой в битве при Нарве с нашей стороны?
-Это доверие к иностранцам?– спросил кто-то с задних рядов.
-Да, это одна из ошибок, но не она главная, Роман, не она. Кто-то еще желает сказать?– вновь спросил я аудиторию.
-Плохое командование нашей армии?– спросили уже ближе к центру.
-И это тоже верно, но не это главная ошибка. Что ж не буду вас больше мучить, а уж тем более забирать ваше драгоценное время…– наконец сказал я кадетам, выдержав театральную паузу.– Главная ошибка наших войск в том злополучном сражении была в том, что у наших войск была очень плохая подготовка, причем не только солдат, но и офицеров. Далеко за примером ходить не надо, можно просто вспомнить, что из 15 полков, только три полка: Семеновский, Преображенский, Лефортовский сражались до последнего и смогли побить шведов. Правда, должен я заметить в последнее время, как мы прекрасно все видим, выучка наших войск растет на глазах, и теперь никто не скажет, что русские солдаты не представляют угрозы.
Закончив, свое выступление я сошел с трибуны. Следом за мной на трибуну сразу же взошел преподаватель.
-Давайте поблагодарим, Его Высочество, за то, что объяснил нам причины и ошибки поражения наших войск в битве при Нарве,– не успел Руслан Дмитриевич договорить как аудиторию «разорвали» рукоплескания, в которых порой слышался залихватский свист, говорящий о том, что моя речь пришлась по душе молодым орлам будущей империи.
-Ну, все хватит, братья, порадовались, и будет, у вас еще занятий на целый день,– попытался я оборвать начавшееся веселье.
Ага, сейчас! Не тут то было, видимо мой приезд уже был праздником для ребят, все же пусть они и были раньше одиночками, теперь большая часть кадетов начала чувствовать себя одним целым с этой непонятной организацией, дающей им столь много, в том числе и … новую семью!
-Думаю, можно дать, ребятам пару минут передохнуть, Руслан Дмитриевич?– поинтересовался я у преподавателя.
-Я и сам хотел только что спросить вас об этом, Ваше Высочество,– улыбнулся пожилой дворянин, не чурающийся обучать крестьянских детей.
Не мешая веселью кадетов, мы вышли в коридор и тут же уткнулись в небольшую дверцу, ведущую в личный кабинет преподавателя военной истории и тактики.
-Может, вы позволите мне переговорить с вами, Руслан Дмитриевич, в более спокойно обстановке?– спросил я его.
-Конечно, Ваше Высочество, прошу вас пройти в мой кабинет,– тут же согласился он, открывая дверь небольшого рабочего места.
Стоит заметить, что каждый преподаватель и наставник имеют личный кабинет, который обустраивают только они, и только по своему вкусу, при этом в своем кабинете, они и боги и цари. Таково было мое условие для каждого из нанимаемых преподавателей.
Мало кто знает, что по человеку можно судить не только по его внешнему виду и мимике, но и по убранству его «уголка», дома, места, где он отдыхает от тяжелых будней. От того, что больше преобладает в комнате, какие вещи, где лежат, да и много разнообразных признаков, по которым можно понять о человеке если не все, то многое.
Так и сейчас, зайдя в кабинет наставника, я первым делом заметил полный порядок, без «лишних» вещей присущих «новым» петровским аристократам, если бы можно назвать дворянина аскетом, то Руслан Дмитриевич больше всего бы подошел на эту роль. Слишком уж много свободного места было в его комнате…
-Прошу вас, присаживайтесь, Ваше Высочество,– «вырвал» меня из дум хозяин комнаты, продолжая стоять рядом со своим креслом.
-Благодарю,– ответил я, усаживаясь в стоящее напротив стола кресло.
Следом за мной сел и преподаватель, положа руки на стол и внимательно смотря на меня.
-Не буду тянуть время, и забирать драгоценные минуты у кадетов, поэтому я хотел бы сразу перейти к делу, если вы конечно не против, Руслан Дмитриевич,– поинтересовался я у учителя.– Дело в том, что витязям в скором времени предстоит очень важное сражение, быть может, год, а может и чуть больше. Я думаю, вы догадываетесь, с кем им предстоит сражаться. Поэтому я хотел бы, чтобы вы как можно больше внимания уделили вопросу современной тактике европейских держав, с рассмотрением слабых сторон, естественно.
-Я постараюсь все рассказать кадетам, Ваше Высочество, но этого может быть недостаточно…– качая головой, сказал учитель.– Да и как быть с тем, что у нас попросту не хватает нужных знаний по этому вопросу…
-Я постараюсь решить данную проблему, ваша задача научить их всему тому, что они не только должны, обязаны знать! Я думаю, вы меня прекрасно поняли, Руслан Дмитриевич, не буду больше отнимать ваше время,– сказал я, вставая с кресла.
-Мне было интересно с вами пообщаться, наставник, надеюсь, что мы сможем видеться как можно чаще,– искренне сказал я, прощаясь с хозяином кабинета.
-Мне тоже, очень приятно, Ваше Высочество,– ответил преподаватель.
Следующим предметом, который я не мог, не посетить было конечно богословие с отцом Варфоломеем. Просидев половину урока, один из будущих витязей, поднял руку и попросил задать вопрос, что в принципе не только не возбранялось, но и даже поощрялось, вот только вопрос был адресован не отцу Варфоломею, а мне.
-Старший брат,– обратился ко мне один из будущих выпускников корпуса.– Разреши задать тебе один вопрос?
-Конечно, витязь, спрашивай, я постараюсь ответить на него, в силу своих способностей конечно,– с улыбкой ответил я ему.
-Меня зовут Олег Березин. Я хотел задать один вопрос, ответ на который можешь дать только ты.
-Спрашивай Олег, вы все для меня младшие братья, Да Демьян?– спросил я сидящего рядом с Олегом рыжего парнишку.
К кому я обратился, покраснел до кончиков волос, одновременно с этим вся аудитория заулыбалась, вспоминая, как на одном из таких же уроков спросил можно ли им бегать к молодкам, вместо некоторых занятий. На что и был получен честный ответ: «Нет» после чего я добавил, что если у вас еще остаются силы думать о таком, во время занятий, то значит, вас мало гоняют, и дал пару наставлений учителям корпуса. Но надо отдать должное кадетам они не стали сильно обижаться на своего товарища. Только пару раз поговорили с ним о теме правильных вопросов и после только подшучивали над ним, вспоминая его желание.
-Нам батюшка Варфоломей говорит о том, что власть дана нашему царю-батюшке от Бога, и мы своею силой и верой должны поддерживать его во всем, стремиться быть нужными для нашей Руси-матушки. Но раз он как отец родной, тогда почему мы стали жить еще хуже, старший брат, чем раньше, почему мы должны умирать далеко от дома? Почему?
В глазах большинства мальчишек, которые в скором времени должны стать опорой России, застыл немой вопрос и желание узнать, почему так происходит. Да я знаю, что политика отца в отношении людишек была крайне неверной, но при этом я и сам не видел, как еще можно было вытянуть Русь из своей отсталости. Еще я понял одно – если сейчас им не дать объяснения, то потом это станет гибелью всего того, что я создаю. Если сейчас эти витязи, пускай только часть их, не поймут, за что они сражаются, точнее, будут сражаться то тогда я, значит, вырыл для всей страны большую, большую яму, в которую она рухнет через десяток лет. Если конечно не принять контрмер, но дело в том, что я не хочу принимать этих самых мер, я создал корпус для защиты, а не для того, чтобы вырезать всех несогласных.
Глаза, глаза и еще раз глаза, смотрящие на меня, заставили мое второе я выглянуть из глубин, убирая веселого и добродушного брата, я хотел только все объяснить и показать, для чего мы все это делаем. А скажите мне как лучше всего это все сделать? Как мне сказать им, что они должны умирать с именем царя на устах, пока в их домах творят зверства дворяне, пожелавшие всего-навсего развлечься? Как мне не солгать им, зная, что пока у власти мой отец, в России будут господствовать часть свиней, в обличье людей, желающих разбогатеть, за счет жизней своих же сородичей!
-Послушайте меня, мои братья!– начал я, подождал, пока все шепотки смолкнут, и в аудитории не наступит полная тишина.– Я знаю, что всем нам сейчас живется не легко, и нам было бы намного лучше, если большинства реформ моего отца не было бы вообще…
На мои слова у многих в глазах я прочитал искреннее изумление, но я не дал разрастись ему в начало обсуждения.
-Я не прошу вас умирать за непонятно что и кого. Вы все мои братья не по крови, а по духу. Подумайте хорошенько чего вы хотите от жизни? Быть может вам хочется копаться в земле всю жизнь, получая тычки от хозяина? Смотреть как забивают близких и родных у вас на глазах до смерти? Вы этого хотите?! Нет? Так в чем же вы сомневаетесь? Во мне? Нет, вы сомневаетесь только в себе! Потому что я даю вам возможность пройти дорогой рядом со мной, меняя нашу Русь к лучшему, так, чтобы каждый мог наслаждаться жизнью, а не влачить ее жалкое подобие!
Секунда, другая, аудитория в которой было, чуть ли не полторы сотни человек взорвалась и ожила, слова Старшего брата, хоть и были всего лишь словами, но кто сказал, что они и должны оставаться словами? Огонь глаз большинства витязей, разгоравшийся, для того чтобы узнать, переродился в яростный пожар, сметающий и уничтожающий последние ростки недоверия!
-И помните, что каждый из вас это тот камушек на весах нашей силы, который поможет Руси-матушке, стать не только сильнее, но и «чище»!– продолжил я.
После чего взялся за ручку двери и вышел из зала, оставляя за спиной молодых вьюношей, чье мировоззрение еще не заволокло серым туманом бездействия и безнадежности, для них пока еще существуют только два цвета: белый и черный.
Не теряя больше времени, я пошел к себе в кабинет, где лежали недописанные главы для дополнения в учебник тактики….
Отдавшись труду, я совсем потерял счет времени, не заметил даже как пропустил обед и чуть не «проспал» время своего отъезда, ведь все же ночью ехать по лесу не самое приятное занятие. Тем более что ночи становятся все длиннее, да и заход солнца с каждым днем все раньше и раньше, так что начал я собираться, вместе с моими гвардейцами-телохранителями часа в три по полудню. Заранее так сказать, с небольшим запасом времени, мало ли какие неожиданности в дороге могут случиться?
Но как это обычно бывает, мы смогли попрощаться с корпусом только ближе к половине четвертого, садясь в седла.
-В гостях хорошо, но дома лучше,– сказал Павел, один из «молодых» гвардейцев, вскакивая в седло вороного жеребца.
-Это точно, а если учесть, что у нас дома еще дел по горло, то почему-то в гостях хочется задержаться подольше,– улыбнулся я.
-Настоящий мужчина не боится трудностей!– с пафосом ответил Павел.
-Но не ищет приключений на свое седалищное место,– добавил я, намекая на то, что некоторые мои гвардейцы сохраняют рыцарские понятия о жизни.
-Да ладно Ваше Высочество, ведь тогда то я действительно думал, что ее убивают!– покраснел Дмитрий, становясь на свое место в строю.
-Конечно, конечно, дружище, вот только когда она начала кричать тебе, что с ней все хорошо, то ты что сделал?– спросил со смехом я.
-Но должен же я что-нибудь был сделать! А руки у меня заняты были, вот и пришлось…
-Ага, а когда ее муж вбежал следом за тобой, он тебя чуть там и не прихлопнул, за твое «вот и пришлось»…,– улыбнулся я, вспоминая тот забавный и комичный эпизод гвардейской жизни Дмитрия.
Но как говориться, в этом деле нет особенной разницы, благородная дама или же крепостная, «друг» мужчины не разбирает какая «мадам» у кого, главное, чтоб она была!
-Ну, что пора нам выдвигаться?– спросил я своих друзей.
-Да пора бы уже, а то еще к ужину не успеем,– согласился капитан Нарушкин, натягивая поводья своего коня.
-Что ж тогда тронулись.
Наша небольшая кавалькада приближалась к воротам корпуса, когда за нашими спинами мы услышали марш кадетов, сопровождающийся песней, если ее можно так конечно назвать:
Корпус витязей – это сила,
Которая служит России!
Быть может кто-то скажет,
Что мы сопливы,
Тогда того мы так накажем
Что лучше бы он полез в кусты крапивы!
Потом ему мы уши надерем!
Поставим в позу и нагнем!
-Да, вот тебе и просвещенные воины,– улыбнулся Михаил Нарушкин.
-Да уж я такого песнопения, если честно не ожидал, но так даже лучше,– сказал я.– Пусть ребята развлекаются.
За нашими спинами еще раздавались молодые юношеские голоса, но мы уже их не слышали, отдаваясь целиком и полностью скачке на прелестных животных, которые достойны, называться если не царями всех животных, то уж цесаревичами точно!
Октябрь 1707 года от Р.Х.
Лесной хутор близ Рыльска.
Год для ватаги бывшего стрелецкого десятника Корзня выдался неудачным. Быть может, удача покинула главаря банды, а быть может та вольница на Руси, когда хоть не много удачливый разбойник с небольшой десятком «трудяг», за один год мог нажиться так, как не сможет ни один ремесленник, в течение года, постепенно уходит?
Ответа на этот вопрос никто из «робин гудов» не знал, они только чувствовали, что удавка постепенно стягивается все сильней и сильней. Да и рейды солдат по дорогам и чащам становятся все чаще и чаще. Кто-то успевает избежать участи кормления воронов своими глазами, однако все больше и больше деревьев украшают едва раскачивающиеся трупы разбойников. Сети, раскиданные царскими отрядами полицаев и приданных им фискалов, сужаются, отлавливая десятки представителей «благородной» профессии. Вот эти пойманные «счастливчики» сопровождают пустыми глазницами обозы и караваны, еще совсем недавно бывшие для них желанной добычей.
Да, не просто найти управу на лихой люд, особенно здесь, на границе с Польшей, в которой шляхта до того привыкла в вольнице, что даже короля себе сама выбирает! Быть может именно там Корзень со своими ребятами смог бы развернуться, вот только имелась одна проблемка, времени на то, чтобы закрепиться на новой земле ему никто не даст. Но бывший десятник, ставший по воле судьбы главарем банды не унывал, знал, что обязательно найдется работенка для пары десятков «добрых молодцев». И пускай в руках вместо старого доброго бердыша непривычная фузея и плохенькие сабельки, добытые потом и кровью, они все равно грозная сила, такая, которая с легкостью берет торговые караваны и одиноких возниц!
Но былые воспоминания не могут заменить корки хлеба и радостного звона желтых монет!
«Пора идти на поклон,– решил, наконец, Корзень, несильно ударяя по столу кулаком».
Как не хотелось этого делать Голове, но приходится. Вот уже пятый год как Корзень стал главарем небольшой, но крепко спаянной ватаги, пугающей окрестные земли своей яростью и жестокостью. Правда, все это относилось только к тем случаям, когда главный разбойник ватаги был стопроцентно уверен в успехе, или когда информацию ему подкидывал его «благодетель» всегда берущий за вовремя сказанное слово ровно половину от прибыли. Да много, а что делать? Тем более, что этот барин всегда предупреждал своего «компаньона» об очередном рейде царских солдат.
«А как тут не предупредишь, коли, чистый барыш с нас имеет и не морщится,– зло подумал Корзень».
Однако только Корзень накинул свой лучший сюртук, снятый с какого-то проезжего чиновника, как со двора донесся лай собак, следом за которым последовал негромкий разговор, после которого тишину дома Головы нарушили шаги подкованных сапог. Оставаясь сидеть на месте Корзень все никак не мог понять что произошло, если Сам решил заглянуть в его скромную обитель. Такое случалось не часто, точнее было всего два раза: первый, когда Корзень познакомился со своим партнером и получил примерную карту этих земель, вместе с необходимым для разбоя грузом, естественно под оговоренную сумму. И второй раз был года три назад, когда Сам приехал для того, чтобы навести Корзня со своими молодцами на одного боярина.
-Эх, хороша тогда добыча была! А дочка его мммм!– чуть слышно произнес Корзень, вспоминая тот рейд под Воронеж.
-Чего ты тут мычишь?– слегка небрежно сказал вошедший в комнату к главе ватаги человек, укатанный с головы до ног.
«Видно погода и вправду разыгралась,– подумал Корзень».
-Это я так,– замялся глава бандитов.– Что изволит ваша милость? Может вина? У меня еще осталось недавнее, заморское.
-Давай, коли есть,– небрежно согласился гость.
Опустив руку под стол, Корзень через пару мгновений вытащил запыленную бутылку темно-зеленого цвета. Пара бокалов, непонятно как оказавшихся в этой избе, уже ждала в центре стола. Не дожидаясь дальнейшего приглашения, стрелецкий десятник быстро и умело разлил в бокалы вино и поставил бутыль на край стола, дожидаться своей участи.
-Не плохо,– удивленно сказал гость десятника.– Честно скажу, не ожидал, не ожидал. Видать, хорош караван то был?
-Не плох, ваша милость,– ушел от прямого ответа Корзень.– Правда, Олега с Федотом охрана положить успела…
-У тебя людишек и так хватает,– без сожаления сказал гость.– Я, по какому делу к тебе пришел…
-Кто бы сомневался,– против воли Корзня с языка сорвались едва слышные слова.
-Поговори мне еще, или хочешь воронам пир устроить? Смотри ведь можно и это устроить!– нахмурился пришедший к главе банды.
-А вы меня не пугайте, ваша милость, мы здесь и так под Богом ходим, так что нас особо не запугать,– не поддался на провокацию Корзень.
-А я и не собирался пугать, Корзенюшка, я просто говорил, что может случиться, если кто-то вовремя не получит пару словечек от проверенного друга…
-Хорошо-хорошо, я понял. Так что там надо сделать?– смирился Корзень с участью наемника.
Вот только почему-то в месте, чуть повыше сердца остался неприятный холодок, чующий, что не все так просто? Такое уже было пару раз у стрелецкого десятника. В первый раз во время второго похода на Азов, когда его должны был отправить на работы по укреплению лагеря, а чисто случайно забрали другого его сослуживца, который и отдал богу душу в тот же день, от удара одного из янычар. А второй раз неприятный холодок был, когда ему предложили идти в Москву, к царю, челобитную подавать. Но и в тот раз десятнику Корзню повезло, он лежал с большой простудой, забравшей все его силы на неделю, а потом еще пару недель ему пришлось отходить от последствий болезни. А через месяц десятник узнал, что стрельцы взбунтовались, да вот только управа на них быстро нашлась. После этого сразу же начались аресты и допросы, хорошо, хоть Корзня не было рядом со столицей, иначе не выбраться бы ему из «холодной» (камеры заключения)
-Есть один человек, который ездит по одному маршруту каждый месяц, необходимо его пощипать…
-А потом отпустить?– наивно спросил Корзень.
-Нет, вот отпускать его не надо, надо как раз успокоить его, раз и навсегда. Я понятно объясняю?
-Конечно ваша милость, куда уж понятней.
-Тогда держи,– гость передал свиток в руки Корзня.
-Что это?– не открывая, поинтересовался глава банды.
-Открой.
В переданном гостем свитке была нарисована карта местности, с отмеченной на ней дорогой и примерным маршрутом поездки предполагаемого неугодного его милости человека.
-Но это же за триста верст отсюда, ваша милость, если не больше…
-Пятьсот, если быть точным, но вас это не должно касаться. Вскоре подойдут подводы, вы загрузитесь в них и вас доставят в нужное место, без особых хлопот и забот. Деньги за дело ты получишь сейчас, как закончите, еще половину от этого, плюс к ним, все, что найдете на телах.
-Вы же сказали там один человек?– нахмурился Корзень.
-Если бы все было так просто, то и ты со своей ватагой не понадобился.– При нем еще человек восемь-десять ездит, так что думай что да как.
-Ясно ваша милость.
-Вот и хорошо! Смотри не разочаруй меня, Корзенюшка, у меня разговор короток…
-Конечно, ваша милость!
-Жду от тебя весточки. Хотя не надо, я думаю и так все узнаю. А теперь прощай, и смотри, чтобы дело выгорело!
-Конечно ваша милость,– вновь повторил Корзень, ощущая как местечко под сердцем, потихоньку холодеет.
Гость Головы вышел на улицу, тут же в сопровождении охраны отправился по восточной дороге, оставляя между собой и хутором разбойников все большее расстояние.
-Голова, там паренек к тебе,– без стука вошел первый помощник Корзня.
-Веди,– устало сказал главарь.
Через минуту перед столом стоял молодой юноша весен семнадцати.
-Я провожу вас по пути, чтобы на солдат не напороться,– первым делом сказал юноша главарю банды.
-Когда нам собираться? Когда будут подводы?– спросил Корзень.
-Через пару дней подойдут.
-Что ж время есть…
Ноябрь 1707 года от Р.Х.
Рязань.
Алексей Романов – Иван Пестерев.
Как обычно бывает, многое в жизни непонятно и неясно, даже не беря в расчет, душу такого существа как женщина. Про них разговор особый, частенько заканчивающийся для спорщиков головной болью и продолжающимся, как и встарь непониманием. Ну да ладно, оставим премудрости философам и примемся за более «легкие» задачи.
В последнее время, просыпаясь, я все чаще начинаю прокручивать в голове те мысли, которые навевают сновидения. Причем надо заметить, у меня никогда, то есть в ТОЙ жизни, не было снов, ни плохих, ни хороших, словно стоял барьер, который запрещал им появиться у меня в голове. Хотя может дело во мне? А впрочем, чего гадать? Что было, то было, сейчас же передо мной с каждым новым сном открываются все новые горизонты для просторов мысли.
Одни сновидения ничего не дают, никакой полезной информации, друге наоборот заставляют немного по-другому смотреть на вещи в мире. Вот и сегодня мне снилось что-то в этом роде, правда, назвать приятным, то, что мне снилось, я бы не решился, но вот смысл и даже больше, был в этом выверте мозга однозначно…
В темной комнате квартиры я сижу я кресле и внимательно смотрю в телевизор, идет передача. Силуэты меняют друг друга, даже не успев замереть на месте, но, в конце концов, один из режущих глаза кадров замер на месте, давая зрителю оценить всю обстановку целиком.
Стоит памятник воинам, погибшим на Второй Мировой войне, а вокруг него, словно сытые удавы, стальные тросы, пружиня и дергаясь начинает его наклонять, до того момента, когда он уже сам начинает заваливаться.
Солдат в шинели, сжимающий ППШ в руках, медленно наклоняется и падает, ломая ствол своего оружия. К нему подлетают молодые пацаны с ломами и начинают усиленно, с каким-то яростным азартом долбить его, хотя ломы в их руках не причиняют ему вреда, мое сердце сжимается от боли, видя, как потомки тех людей, которых спасли русские воины, издеваются над нашей памятью, втаптывая в грязь нас самих. Кадр меняется и теперь на фоне упавшего воина стоит бритоголовый молодой паренек, в черной куртке с красной повязкой на рукаве, на которой была изображена свастика. Он с улыбкой говорил о таких вещах, которые мне и в кошмарах не могли присниться, я сидел и стонал, но не от боли, а от ярости, переполнявшей меня.
Пара свечей тлела в моей комнате, слегка освещая ее. Сон и явь смешивались, погружая меня в какую-то дремоту. Однако я по-прежнему ощущал, что не сплю, но и не бодрствую. После воспоминания о сломанном памятнике перед моими глазами поплыли новые картинки видений. Скорость их «пролистывания» возрастала с каждым мгновением, пока не появилась картинка с пылающим городом, из руин которого чадили тяжелые столбы дыма. Изображение замерло и поплыло, увеличиваясь с каждой секундой, до того размера, когда все можно прекрасно рассмотреть, но дотянуться, увы, нельзя.
Город пылал, разрушенные дома стояли по всему городу, в этом аду уже не осталось ни одного целого здания, всюду были видны воронки взрывов. По домам змеились трещины того, и гляди готовые обрушить едва стоящие обломки бетонных сооружений. Груды металла валялись искореженными изваяниями, давным-давно выгоревшие дотла, ставшие братской могилой сотням солдат, заживо сгоревших в этих монстрах.
Холодный пот заливал мне глаза, наконец, мне удалось избавиться от наважденья. Руки сжимают подлокотники кресла с такой силой, что я не чувствую своих пальцев. По спине течет ручек пота, а в голове до сих пор стоят картины возможного будущего.
«У меня есть выбор…»
«Да нет у тебя выбора! И ты сам об этом знаешь!– хотел я закричать, но не мог, четко понимая, что все мои слова уйдут в небытие, которое никогда не должно наступить».
-Такого будущего не будет! Не будет…
«Сон, спасительный сон,– глаза закрываются сами собой, погружая меня в сладостное забвение».
…Проснулся я оттого, что по лицу мазнул лучик солнца, пробив брешь в сладостном забвении. Новый день, новые свершения, жаль только воспоминания о кошмарах никуда не делись, хотя быть может оно и к лучшему, о таком надо помнить. Между тем, не смотря ни на что, солнечный зайчик играет на стене, отражаясь от клинка моей шпаги, мерно покачивающейся на подставке, словно непонятная неваляшка.
-Пора вставать,– наконец сказал я сам себе, отводя взгляд от скачущего по стене зайчика.
Перед кроватью около изголовья лежит одежда, чистая, выглаженная и ко всему прочему надушенная духами. Не сказать, конечно, что мне не нравиться, но все же одно дело, когда запах едва уловим, а совсем другое, когда он разит лучше шпаги. Определенно сия мода мне не нравится!
-Надо бы Никифору намекнуть, что усердие – это конечно хорошо, но вот слишком уж перегибать палку не стоит,– поставил себе зарубку в памяти.
Облачение в одежды заняло минут десять, все же всякие рюшечки очень мешают, но ничего не поделаешь – мода! Привычно пристроив ножны с саблей на правом бедре, все же я левша как никак, и только после этого взял со стола маленький колокольчик.
-Что изволит Ваше Высочество?– спрашивает Никифор, кланяясь.
-Ко мне мои друзья не приходили?– спросил я, продолжая одеваться, точнее обуваться.
-С самого утра в гостиной, куда вы и велели провожать всех ваших друзей, вас ожидают Николай Павлович, Александр Федорович и барон Либерас.
-Прикажи подать завтрак.
-Сей же час будет исполнено Ваше Высочество,– вновь поклон, вижу спину Никифора.
Когда камердинеру оставалось пара метров до двери, я вспомнил, что сегодня мы собирались съездить в Петровку, где недавно закончили строить здание под литейную мастерскую.
-Никифор, подай совсем легкий обед, нам скоро выезжать.
-Как угодно Вашему Высочеству. Может вам с собой собрать немного?
-Отлично так и сделай.
Не дождавшись больше никаких приказов, Никифор вышел. Следом за ним вышел и я. Не доходя до гостиной, был слышен голос Сашки.
-… а я говорю не надо этого делать! У нас и так дел больше крыши, еще и такую махину на себя взваливать! Тем более что Мишка даже не говорит о своем предложении, только ценами приблизительными бросается!
-А тебе никто не предлагает все самому делать, ты своими барашками и овечками занимайся,– спокойно сказал другой голос, судя по интонациям специально зливший молодого помещика.
-А ты что-то имеешь против их разведения?!
-Прекратите!– зашел я в комнату.– Одно дело делаем, так что не кидайтесь друг на друга.
-А мы и не кидаемся, правда, Саша?– подмигнул другу Николай.
-Конечно, Никола,– ответил граф, смотря на него волком.
-Вот и ладненько. А теперь скажите, из-за чего ссора произошла?– уселся я на свое любимое кресло.
-Да вот было предложение, от Михаила,– кивок в его сторону.
-И какое же предложение?– поинтересовался я.
-Он сам скажет, если вы не против, конечно,– передал эстафету Николай.
-Так вот, о чем я хотел сказать. Отец недавно побывал в Генуе и, приехав, рассказал, как там живут их купцы, во что деньги вкладывают и много чего еще, но не это главное. Он рассказал мне о том, что у них распространено свои деньги хранить не в котомках и закромах, а в одном месте, они его банком кличут, при этом сам банк может с этими деньгами, что хочет делать, точнее люди, которые владеют им…
-Брешешь,– безапелляционно заявил Сашка.– Не могут люди просто так давать свои деньги, да к тому же еще, позволять, чтобы их без ведома владельца тратили!
-Там не все так просто. Сами деньги, лежащие в банке хранятся в целости и сохранности, к тому же владелец может их забрать когда угодно, если конечно договоренность такая есть. И кладут их туда не просто так, там за определенный промежуток времени им барыш поступает, и чем больше денег положил купец, тем больше барыш.
-И что? Откуда у банка, как ты говоришь деньги на то, чтобы выплачивать этот самый барыш? Ведь деньги то сами не плодятся!
-А вот тут самое интересное и начинается! Банк сам занимается, теми делами, которые приносят барыши, строит, продает, покупает, и в долг дает!– победно закончил Михаил.
-Предложение конечно хорошее, вот только есть один вопрос,– сказал я, обрывая готовую сорваться с губ речь Александра.– У нас нет денег на создание банка и его последующее поддержание, ведь даже я, толком не разбираясь и не вдаваясь в подробности, могу сказать, что эта затея дорого обойдется, прежде чем пользу сможет принести.
-Можно сделать так, что не понадобится вкладывать сразу много денег. Просто надо собрать кое-кого из купцов, хотя бы десяток и сделать им предложение основать совместно с государством, в твоем лице, ваше Высочество товарищество, как было сделано до этого с моим батюшкой,– серьезно сказал Николай.
-Для такого мероприятия нужно согласие отца. Да и сравнивать железоделательный завод и банк несерьезно,– сказал я.
-Нельзя забывать про чиновников…– вставил барон.
-Да, Артур тут прав, чтобы первое время банк держался надо следить за ним как за младенцем, пылинки с него сдувать…– согласился я с датчанином.
-Так никто и не говорит о том чтобы завтра уже все это сделать, времени для обдумывания и планирования устройства банка потребуется немало…– сказал Михаил, умоляюще смотря на меня.
-Хорошо, начать вы можете, но дальше посмотрим, сможем ли осуществить задумку или стоит отложить ее в дальний уголок,– согласился я.
Идея конечно хороша, вот только мало понимают друзья, чего стоит наладить всю эту систему, пускай я сам в этом не в зуб ногой, однако кое-какие представления все же имеются, так что браться за это дело или нет, решим чуть позже.
-Пора в корпус съездить, тем более что пришли вести от архитектора. Он пишет, что здания для литейщиков уже готовы. Да и посмотреть как дела у Димы идут тоже не мешало бы, а то уже скоро и фузею отцу показывать надо будет…
-Кузьма собирался съездить,– сказал Сашка.
-Он там и так пропадает днем ночью, науке воинской обучает,– хмыкнул Артур.
-Вот и правильно, пусть опыт у него витязи перенимают, все же лучше чем на своих ошибках учиться,– с улыбкой сказал я.
– Да и я давай с тобой съезжу, заодно и свое поместье посмотрю, на обратном пути,– сказал Сашка.
-Тогда пошли за Кузей. А как он приедет, сразу же выезжаем.
-Хорошо,– поднялся помещик с места.
-Занимайтесь своими делами друзья, вскоре увидимся…
Выехал я в сопровождении шестерых гвардейцев, под командой капитана и двух друзей, оживленно обсуждавших прелести какой-то боярской дочки.
****
Дорога в Петровку.
Ноябрь 1707 года от Р.Х.
Алексей Петрович – Иван Пестерев.
Выезжали мы из Петровки после очередного посещения, оставляя за спинами дымящие трубы пяти этажной казармы и громыхающую мастерскую Дмитрий, в которую волей неволей вместилась кузница, оружейная и токарня разом.
Перекусив с утра, много раньше положенного по регламенту витязей срока, когда солнце только начало приближаться к горизонту, орошая земли розовым светом. Так что выехали мы только под утро, сразу после завтрака, состоявшегося намного раньше положенного срока. Как никак до Рязани верст пятнадцать ехать придется точно, так что подкрепиться не мешает.
К моему удивлению дорога, по которой мы ехали, хоть и не отличалась комфортом, была проходима, даже скажу больше, проезжаема! Что в сезон прошедших дождей и заморозков просто невозможно, но к нашей общей радости это было так.
По дороге в Рязань, разговаривали о многих вещах. В основном, правда о корпусе и постройках, строящихся и тех которые только планируется строить. О том, каких мастеров пригласить на работу в литейку, простые нам не нужны – уровень не тот, а именитых, привлечь не просто так. Вот и получалось, что задумки грандиозные, а авторитета не хватает, кто бы мог подумать!
Все же деньги не все решают в этой жизни. Вот наглядный пример данной истины!
Хотя почему я решил, что простые мастера нам не подойдут? Ведь тот же самый «Левша» знакомый с детства герой Лескова, был пускай именитым рукодельником в Туле, оказался всего лишь ремесленником, так что надо просто искать!
Но как? Кто захочет бросить свои дела и пойти ко мне на работу? Глупость! Пойдут многие и с удовольствием, ведь явно не копейки буду платить, вот только как сделать так чтобы шли нужные? Чем привлечь? Ведь наверняка попадутся прохвосты! Да, задачка… Может какой-нибудь кастинг устроить? А что свежо и ново. Ага, конечно, особенно когда сам будешь его проводить, я ведь даже требуемых параметров не знаю! Не говорить же о таланте и желании? Ладно, надо друзей подпрячь, авось чего надумают, пока пусть и рязанские мастера поработают, может они, и сами смогут с моими задачами справиться. Все же земля русская богата на умельцев, хотя и дураков хватает.
-Что-то мне не нравится эта тишина, Ваше Высочество,– тихо сказал мне командир гвардейцев, когда мы ехали глубоко в лесах рязанщины.
-А что ты хотел, Миша, чтобы в ноябре здесь птички пели?– улыбнулся Кузьма, плотнее укутываясь в тулуп, предусмотрительно взятый с собой.
-Да нет, Миша прав, что-то тихо совсем, сюда ехали, не было такого,– слегка нахмурился Сашка.
-Именно?– поинтересовался я, все же уже наши поездки стали, чуть ли не еженедельными, так что дорога пусть она и пролегает в лесу, для меня оставалась всего лишь дорогой.
-А ты не замечал ничего, когда до этого здесь ездил?– спросил Аркадий.
-Да нет, я все больше о проектах, если честно думал,– слегка смущенно признался.
Все же расслабляться и вправду не стоит, я же все-таки наследник престола, мало ли кому, что в голову взбредет, да еще и лихих людишек в моих землях не до конца извели.
-Просто обычно здесь не так тихо, все-таки Мещера как никак,– сказал помещик, тут же себя поправил.– Она конечно расположена левее, но этот лес тоже не пустует, а сейчас здесь и вовсе тихо. Как будто вымерли здесь птицы со зверьем…
-Да в такую погоду из норы им и носу, точнее клюв показывать не шибко охота!– сказал Кузя.
-Да не в этом дело…
Договорить помещиков Баскаков не успел. Рядом с нами раздался треск поваленного дерева. Спереди и сзади нашего отряда упала пара сосен, перегораживая дорогу, лишая пути к отступлению. Тут же замелькали людские силуэты в хвое лежащих сосен, кое-где даже мелькали рогатины, с бердышами.
Гвардейцы как по команде, тут же окружили меня, сразу начав сворачивать с дороги. Со стороны сосен показался пяток стрелков с зажженными фитилями у фузей. Не рискуя понапрасну, капитан вместе с подчиненными оттеснил меня с друзьями в лес, сами они выпрыгнули из седел, и через секунду в руке каждого из них появилось по заряженному пистолю.
В лесу была хоть какая-то защита от появившихся стрелков противника, уже начавших целится в нашу компанию. Первое ошеломление от нападения прошло и теперь гвардейцы, натасканные капитаном Нарушкиным, занимали удобные позиции за деревьями, жаль, только их было всего шестеро, вместе с самим Михаилом.
Действия разбойников, тут же разбившихся на пятерки говорили о том, что как минимум ватага сбита давно и опыт был у нее изрядный. Отсюда получается, что разбойнички то пришлые… правда назвать их разбойниками у меня язык не поворачивался, слишком у них был ухоженный вид, да и все те действия, что они совершали, были больше похожи на действия солдат, пускай и несколько неорганизованных. Следом за стрелками разбойников, уже успевших сделать первый залп, хорошо хоть неудачный, если конечно можно так сказать о потери двух коней.
«Хорошо, хоть скорострельность у них аховая,– мелькнула мысль, до того как сзади нас раздался новый залп, правда, хиленький какой-то всего из трех фузей».
-Неплохо они подготовились, гады!– в сердцах сплюнул один из гвардейцев, кажется Сергей Дубков
-Ничего, мы тоже не в лаптях ходим,– ответил ему долговязый гвардеец, с редкими серыми волосами, свисающими из-под треуголки.
-Всем заткнуться!– скомандовал капитан, после чего развернулся ко мне и добавил.– Ждем указаний, Ваше Высочество.
-Капитан, кажется это вы мои телохранители, а не наоборот, так что вам и принимать решение, только не забывайте о том, что мы тоже кое-чего стоим,– с удивлением ответил я Нарушкину, справедливо не желая лезть в ту сферу деятельности, в которой я, вынужден признать, мало понимаю.
-Тогда, нам необходимо прорываться,– тихо сказал капитан, оборачиваясь к солдатам.
-Держать пистоли наготове, после выстрела сразу же в атаку, пока они не опомнились!– отдал команду командир гвардейцев и первым пошел на прорыв, благо разбойников было не так уж и много как нам показалось в начале. Всего пара десятков, да и то разбитые на две неравные половинки, одна сзади, другая спереди.
Помня о том, что у нас имеется только по одному выстрелу, мы не спешили разрядить пистоли в «молоко». Так что преодолев расстояние до бегущих к нам разбойников мы разом выстрелили. Свалив пятерых. Но и Голова ватаги не был новичком, придержав пару выстрелов до последнего момента. Два хлопка слились в один. Рядом с виском пролетает пуля, поворачиваюсь, отвлекаясь на мгновение от сражения, вижу, как падает на пожухлую траву один из гвардейцев, держась за горло, из которого толчками вырываются алые струйки. Вторая пуля влетела в ствол какой-то сосенки, расщепив часть дерева.
-Уходите ваша милость!– крикнул Михаил, перегораживая путь, сразу троим разбойникам, давая возможность для бегства.
«А что, может и впрямь побежать, всяко моя жизнь подороже будет…– закралась подленькая мыслишка».
«Да ты же русский – Иван! Или как америкос будешь поступать?! Не бывать этому!– осадил я сам себя, вытаскивая саблю, с успехом вытеснившую шпагу из разряда любимого холодного оружия, вставая рядом с Михаилом».
Никаких высокопарных слов и прочей шелухи никто из нас, а уж тем более и разбойников не говорил, только звон клинков, и тяжелое дыхание сражающихся и иногда легкий шелест стали, входящей в горячую людскую плоть.
-Уходите!– вновь не выдержал Михаил, отталкивая меня от себя, сам же бросаясь на разбойников, вместе с оставшимися тремя гвардейцами.
Тело молодого воина, отдавшего за меня жизнь. лежит в десятке метров, разрубленное почти надвое, а рядом с ним стоит на коленях возле лежащего с дыркой в боку разбойника молодой паренек, лет пятнадцати отроду.
-Уходим, Алексей!– Кузьма схватил меня за руку, одновременно прикрывая меня своей спиной пытаясь уволочь дальше в лес, но не тут то было.
Я по-прежнему стоял на месте, отражая удары пары разбойников, один из которых тут же упал с рассеченной головой, все же уроки фехтования не прошли для меня даром, кое-какие навыки получены. Постепенно выучка гвардейцев сделала свое дело, отражая атаки оставшихся разбойников, мы смогли уравнять наши шансы. Против нас шестерых остался всего один десяток, но у каждого из гвардейцев. В том числе у капитана были раны, долго бой не мог продолжаться.
К нашему счастью разбойники не удосужились перезарядить фузеи, поэтому их превосходство в численности сыграло с ними дурную шутку, и уже через пару минут от десяти работников ножа и топора осталось всего семеро. Увидев, что появился шанс для прорыва, мы бросились на врагов, предпринимая последнюю попытку, благо теперь уже не было того множества разбойников, что ранее.
Куда мы прорывались? Да не в лес это точно, ведь в лесу то особо не побегаешь, только заплутаешь. Так что пришлось нам двигаться в сторону недавней баррикады, точнее засеки, сейчас являющаяся нашим единственным спасением.
-Курвы, вы, что совсем ума лишились!– орал главарь, видя, что его люди беспрепятственно пропускают нас к баррикаде, видимо потери этого вшивого отряда были не в пример больше, нежели обычно, поэтому и часть разбойников были растеряны и деморализованы.
-Быстрее, закройте Его!!!– кричит Кузьма, первым бросаясь ко мне.
Толчок в плечо и я падаю, легкий озноб прошел по телу. Слышу топот ног за спиной, но это же свои…
«Что такое?! Почему я не могу идти? Может, зацепился? Нет, ноги свободны…– вопрошал я сам себя, не понимая, почему я не могу преодолеть последние метры до баррикады, да и голова стала в десятки раз тяжелее».
Но я не успел упасть на колени, сила, почему-то стала вытекать из моего организма, словно весенний полноводный ручей с верхушки холма, меня подхватили четыре руки и занесли за стволы деревьев. Последнее что я услышал, были радостные крики со стороны разбойников, сменившиеся хрипом и звоном клинков.
«Кажется все…– наконец понял я, что со мной только что приключилось».
