На третий боевой день новобранцы наконец познакомились с начальником штаба базы "Незабудка А-три". Майор Клавдий Шишмаренок оказался жгучим брюнетом, обладателем волевого, словно из камня высеченного подбородка с ямочкой, под левым глазом майора красовался небольшой шрам. В общем, импозантный оказался мужичина — наверняка по нему сох не один десяток представительниц бабского племени.

Майор стоял перед строем, похожий на орла, внимательно осматривающего свои охотничьи угодья — где там зайчишка проскачет, где полевка в травке пронырнет, а где суслик из норы вылезет. Всякой твари место на орловом столе найдется, всякого на мясо оприходуем…

Кирилл, в свою очередь, разглядывал майора и почему-то ждал от того какого-то особого знака, означающего "Мы оба одной крови — ты и я". Он понимал, что это глупость, что ждет он напрасно, не подаст ему майор никакого знака, что дело резидента — наблюдать за тем, как секретный сотрудник станет выполнять полученное задание (и, может быть, незаметно помочь в нужный момент), а вовсе не подавать означенному сотруднику тайные знаки… И тем не менее — ждал, мысленно ругая себя. Ему казалось, что, подай майор знак, и тут же исчезнет между Кириллом и остальными эта незаметная для них, остальных, но очень заметная для него, Кирилла, разделительная полоса, обрекающая его на особый вид одиночества: когда все считают тебя своим, и только ты знаешь, что это не так.

Разумеется, никаких знаков от майора он не дождался. И, как ни боролся с собой, был разочарован. И жил в разочаровании целых два часа, пока не заревела над базой сирена и не была дана команда "В ружье!"

И тут же стало не до глупых ожиданий и не до дурных разочарований. А потом выяснилось, что голубых слоников в районе Змеиного Гнезда сменили зеленые "кузнечики", и в душе родилось томительное ожидание предстоящей схватки, доходящее едва ли не до восторга и упоения тем, что вот-вот случится.

И случилось то, что должно было случиться. Его Величество Бой!…

Зеленое на зеленом — маскировка сбрось с орбиты котелок! Хорошо, что зеленым оказалось у "кузнечиков" и пузо. Когда они, нападая, взмывали вверх, галакты на фоне небесной синевы успевали заметить врага. А кто не успел — тот опоздал… Опоздавших оказалось трое — двое новобранцев и старшина Выгонов, с которым Кирилл, решив приступить к поискам подозреваемых в пособничестве врагу (с кого-то надо ведь начинать!) затеял вчера вечером очередной разговор о методах разгорающейся войны. В конце концов разговор свелся к тактике ведения боя, вернее, к ее однообразию, облегчающему подразделениям базы победу. Старшина знать не знал, что это будет его последний разговор с Кириллом (и вообще последний в жизни вечер), ибо тактика тактикой, однообразие однообразием, но жвала у "кузнечиков" оказались острее лазерных скальпелей, так что ни у него, ни у еще двоих не было никаких шансов попасть в лазарет. Туда попали пятеро других — те, кого жвала слегка зацепили за руку и за ногу. (Впрочем, ведь холодильники морга находятся в том же лазарете, так что, строго говоря, все пострадавшие оказались в одних стенах…)

И опять получилось так, что в конце схватки Кирилл оказался один. На этот раз он уже без проблем вел бой будто за двоих — за смертоносца и за наблюдателя. Смертоносец уничтожал кузнечиков. Наблюдатель смотрел, как ведут себя остальные галакты. Среди остальных последней не выдержала Ксанка. Несколько раз она определенно пыталась прикрыть Кирилла. А ее вновь прикрывал Артем. Пока не вырубился из режима, что произошло достаточно быстро. Кузнечики, как и слоники, не трогали вырубившихся, и в конце боя Кирилл остался один против шестерых. От последней пары он унес ноги с большим трудом, но успел-таки подстрелить обоих.

После победного окончания схватки все шло привычным порядком: перенесли в лазаретную атээску тяжелораненых и трупы, выкурили по сладкой (как всегда после боя!) сигарете, загрузились в машины и отправились на базу.

А уже на базе, когда залечивали ссадины и мелкие раны, Артем вдруг заявил:

— Это какая-то подстава, а не война! Последние два "кузнечика" убить Кента и не пытались. Они могли атаковать его гораздо активнее, но не стали.

— У тебя что, Артюшенька, башню от напряга заклинило? — не выдержала Ксанка.

Вопрос прозвучал так грубо, что и Спиря не сдержался:

— Это у тебя башню заклинило! Я хоть и вырубился из режима, но глаза-то у меня на месте. И я еще способен отличить реальную схватку от подставы.

Ксанка растерянно посмотрела на Кирилла. Было ясно, что мигни он — и метелка выпишет Спире по черепу.

А Кирилл разглядывал Спирину физиономию, пытаясь сообразить: совсем обрезка с курса снесло от ревности или… И вдруг понял — это не ревность, Спиря говорит о том, что видел.

Кирилл сделался не менее растерянным, чем Ксанка. Однако виду не показал. И, в отличие от нее, решил промолчать. Прав Спиря или не прав — можно будет определить, лишь проверив его слова. Поскольку известны случаи, когда глаза, даже находящиеся на месте, видят лишь то, чего хочется их хозяину.