54
Проснулся он, словно его толкнули в плечо. Триконка-рекламка, сияющая сквозь окно, делала темноту в комнате неполной, и Кирилл увидел, что здесь, кроме него, никого нет.
За стеной давно уже никто не пищал и не скрипел, но послышался шум воды в старинном унитазе и прошлепали шаги. Потом что-то сонно пробормотал голос Сандры.
Вот ведь дьявол!… Оказывается, это сон приснился, да такой яркий, на грани реальности. Сердце до сих пор колотилось, как бешеное, а в носу стоял этот тошнотворный запах. Кирилл вдруг узнал его — в реальности так пахнет разлагающаяся плоть — однажды на какой-то из рыбалок они с Доктором Айболитом наткнулись в прибрежных кустах на давний труп ягненка. Пах он примерно так же…
Впрочем, и слава Единому, что это был всего-навсего сон. У снов, особенно у кошмарных, есть одно прекрасное свойство — они всегда заканчиваются. Вроде бы безраздельно властвует ночь, и кажется, что навеки вечные установилась теперь эта беспросветная тьма, и ни будет больше ни тревог, ни надежд, ни самой жизни.
А потом приходит утро, и оживают не только люди с их тревогами, но — самое главное! — и их надежды тоже.
Надеяться же теперь есть на что! Хотя получилось или нет, не узнаешь, пока не заявятся свои. Ясно одно — никогда и никому подобное не удавалось, иначе бы об этом все кругом знали, и многое бы в истории пошло по-другому…
Почему-то Кирилл был уверен, что ему удалось. Эта уверенность рождалась не в душе, а будто бы приходила к нему неведомо откуда, но казалась своей, близкой, родной…
Ладно, будем ждать. Весь вопрос только — как долго?
Остаток ночи Кирилл полугрезил-полуспал. Сквозь грезы он слышал, как за стеной проснулись, как ходили туда-сюда, как вновь зашумел старинный унитаз.
В комнате стало светло и жарко — в этих долбанных старых гостиницах никогда не работают кондиционеры.
Опять послышался сонный голос Сандры:
— Ты надолго?
— На пару часиков, — ответил Дог. — Я не хочу выходить в сеть из этой гостиницы. Береженого Единый бережет. Переберусь в соседний район, найду Ареснет-кафе. Интересно, почему эта зараза так и не перечислила вчера обещанные деньги? Не сумела или кинула нас?
— Не знаю. — Судя по тону, денежная проблема Сандру не слишком волновала. — Я тебя жду.
Курсантская психология: всем необходимым родное правительство обеспечивает…
Стукнула входная дверь.
Кирилл сел на койке, съел зачерствевший бутерброд, выпил сок, который, к счастью, еще не забродил.
Его тут же прихватило.
Кирилл постучал.
— Что? — сонно спросила Сандра.
— Все то же, — сказал Кирилл. И добавил про себя: «Стерва!»
Никакие грезы, никакие тревоги, никакие надежды не могли заставить его забыть, как она пищала. Мышь двухсполовинойметровая!
Прошлепали по полу босые ноги, дверь открылась.
Мышь стояла перед ним в ночной рубашке, которая почти ничего не скрывала.
Кирилл отвел глаза:
— Оделась бы, что ли…
Сандра явно хотела съязвить — таким вдруг сделалось ее лицо, — но сказала только:
— Ладно, пока ты там мучаешься, оденусь.
А мучиться-то Кириллу почти и не пришлось. Тем не менее он проторчал в санузле довольно долго, почти как вчера. Ни к чему Сандре знать, что узник пошел на поправку. А то еще приставать начнет! Нет, после Дога не начнет, надо думать денек продержится. Выглядит как сытая кошка, гладкая, упругая, нежная… Стоп! Эти мысли ни к чему.
Когда он вышел из санузла, Сандра уже была одета — в штатскую блузку черного цвета и темно-коричневую юбку до колен. Армейское хаки висело в шкафу, было видно сквозь неплотно закрытую дверцу.
— Ты извини, мне надо позаботиться о завтраке, — сказала Сандра. — Я тебя спеленаю, чтобы для меня не было неожиданностей, а для тебя соблазнов.
— Соблазнов тут для меня почти два с половиной метра, — сказал Кирилл, выразительно окинув ее взглядом и уставившись в буфера.
Сандра усмехнулась и выпятила их еще больше:
— Никак гель помог?
— Ну не до конца еще, — спохватился Кирилл, — но дело идет на поправку. Ладно, идем, пеленай.
Они прошли в «тюремную камеру».
— Ложись, — сказала Сандра.
Кирилл лег на койку, и метла приступила к пеленанию.
Оно состояло из армейского кляпа в рот, сделанного из гадости, которая разбухала во рту так, что вытолкнуть ее языком не было никакой возможности, и «оков» на руки и ноги.
— Полежи немного. Я скоро. — Она исчезла за дверью.
А Кирилл задумался.
Вообще говоря, то, что Дельфина не заплатила Догу обещанную сумму, работало на него, Кирилла. В этом случае Гмыре тем более нет смысла убивать пленника, ибо тогда он останется вообще без денег. А так есть шанс добиться возврата похищенного. С другой стороны, Дельфина обещала заплатить именно за жизнь Кирилла. Где гарантия, что, лишив пленника жизни, не нарвешься потом на ржавые пистоны? Ведь Дельфина платит не за кол собачий, зачем-то ведь ей похищенный обрезок нужен. И рано или поздно она отомстит за сорванные планы. Кирилл бы непременно отомстил…
Тут ему пришла в голову совершенно иная мысль. А может, это был спектакль? Разыграли перед похищенным, будто он нужен живым… Но зачем? В смысле — зачем разыграли? И в смысле — зачем нужен живым?
Ни на один из двух вопросов у Кирилла ответа не имелось. Как не имелось ответа на еще добрый десяток вопросов. Это из первоочередных…
Кирилл закинул голову назад и глянул в окно.
На улице сиял белый день — на фоне яркого синего неба реклама Прашкевича с Первушиным была едва видима.
Удалось или нет?
Он переливал мысли из пустого в порожнее, пока не хлопнула дверь и не послышались шаги.
Это вернулась Сандра.
— Как ты тут? Не умер?
— Ы-ы, — промычал Кирилл. — У-а!
— Сейчас распеленаю.
Она вытащила кляп изо рта и сняла силовые оковы с рук. Ноги остались «спеленутыми».
— Уж извини, Кир! — виновато сказала Сандра. — Не верю я, что у тебя отсутствует желание дать мне по затылку и удрать отсюда. Я бы на твоем месте так и поступила.
Кирилл спустил скованные ноги на пол и сел:
— Я тебя понимаю и зла не держу.
— Вот и хорошо. Сейчас будем завтракать.
Сандра, смяв тарелку и пустой стакан, скрылась за дверью и через пару мгновений возникла вновь, теперь уже с самым настоящим подносом, на котором стояла тарелка с бутербродами и бутылка минеральной воды. Бутерброды на этот раз были не только с колбасой, но и с сыром.
Тем не менее Кирилл наморщил нос:
— Опять сухомятка?
Сандра, от чистого сердца проявлявшая заботу о нем, тут же обозлилась:
— Так ведь здесь не «Ледовый рай»! Да и кашевар из меня никудышный! Вот по горбу съездить — это запросто! А готовить, извини, не умею…
— Да уж ладно, — проворчал Кирилл. — Лучше уж бутербродами давиться, чем по горбу получать.
Он принялся жевать, запивая сухомятку минералкой.
Сандра принесла бутербродов и себе, села на стул и тоже принялась завтракать. Судя по количеству еды на ее тарелке, голод метелку не донимал. Впрочем, увеличенное количество энергии требуется женщинам, только когда их организм занимается строительством нового организма…
— И что дальше? — спросил Кирилл, прожевав. — Сколько мы тут будем сидеть?
— Я не в теме, — сказала Сандра. — Это капрал Гмыря решает. Мое дело — выполнять приказы.
— Ты чего, на башню тронутая? — не выдержал Кирилл. — Эти приказы преступные. Когда вас арестуют, ни один суд не примет во внимание, что ты подчинялась старшему по званию.
— Я должна выполнять приказы.
Кирилл фыркнул:
— Даже если они приведут тебя в штрафроту? Чего ты за Дога так держишься? Неужели у него такой уникальный кол, что ради него ты готова на все?
Сандра ни капли не обиделась:
— Кол у него — полный порядок!
— Да уж, — снова фыркнул Кирилл. — Слышал я, как он тебя этим порядком драил!
Сандра пожала плечами:
— Ты не поймешь, Кир. Я должна исполнять приказы.
«Заладила… А может, она все-таки киборг? — мелькнула у Кирилла шальная мысль. — Тогда ее поведение приобретает хоть какой-то смысл…»
— Ты — киборг? Тогда приказываю: сними с моих ног оковы!
— Сам ты киборг! Мне твои приказы до фомальгаута! И вообще ты меня достал своими вопросами. — Сандра забрала тарелку и двинулась к двери. — Захочешь в гальюн, свистнешь. — Она исчезла.
Кирилл вспомнил, как еще совсем недавно она просила его свистеть совсем при ином хотении, и покачал головой.
Как быстро у метелок все меняется! Сегодня ты для нее «мой сладкий», а завтра — «захочешь в гальюн». Вот и Светлана, должно быть, такая же. Да и Ксанка, если влюбится в другого, станет такой. Нет, непостоянные они существа!
А жаль, что разговор не сложился. Может быть, и удалось бы что-нибудь узнать о Гмыриных делах. Попробовать, что ли еще раз?
Он сделал несколько глотков, доел бутерброды и постучал.
— Чего надо? — послышался недовольный голос Сандры.
— Это я свищу. Насчет гальюна.
Через пару мгновений дверь открылась. Сандра вошла, наклонилась и схватила Кирилла в охапку.
Тут же на него обрушилась боль.
— Ой! — взвыл Кирилл.
Сандра вернула его на койку
— Извини! Мне надо было проверить твое самочувствие. Вижу теперь, что ты не очень-то разбежишься. Бояться тебя нечего.
Кирилл с трудом перевел дух:
— Какие-то… ты… двусмысленные… фразы… произносишь.
— У кого что болит, тот о том и говорит! Эта поговорка сейчас к тебе как нельзя лучше подходит. — Сандра опустилась на колено и сняла с ног Кирилла оковы. — Шагай, герой-любовник!
Кирилл с трудом дошел до туалета. Однако сегодня все успокаивалось гораздо быстрее чем вчера. Тем не менее, когда он вернулся в комнату, было не до разговоров.
Сандра даже не стала сковывать ему ноги.
Но прежде чем она закрыла дверь, он взял стул и выставил его вон. Пусть знает, посиделки тут ему не нужны.
Она пожала плечами и удалилась.
Он скорчил двери козью морду, взял тюбик и провел очередной сеанс лечения. А потом улегся на кровать и вырубился.
