Глава 13
Parabellum — 2
Предмет столь долгих исканий многих людей — индикатор — хранился в небольшом желтом чемоданчике. Аккуратный такой чемоданчик. Вернее, его остатки. Из до сих пор добротной свиной кожи, судя по немногочисленным остаткам краски — некогда желтого цвета, с металлическими скругленными уголками из латуни. Приятное любому технарю ретро. Короткая пластиковая ручка на двух металлических креплениях. Не хитрый центральный замок, который Игорь Лапин легко вскрыл одним движением маленького шильца своего «Викторинокса».
Сам прибор был сделан из формальдегидной черной пластмассы. Той самой, из которой в России до сих пор делают надежные электрические розетки и тройники.
Внешне легендарный индикатор торсионного поля выглядел довольно странно и сложно. В верхнем левом углу квадратного корпуса была бережно упрятана необычная металлическая конструкция — маленький шар, собранный из ажурной сетки. Шар жестко прикреплялся к тонкой длинной ножке. Этот предмет до сей поры не поддался времени — ярко блестел сетчатой поверхностью. В центре корпуса имелось омедненное (а может — позолоченное) отверстие. Вокруг врезан прозрачный лимб — кольцо из стекла. Сюда, по логике всей конструкции, и предполагалось вставлять сетчатый шар на ножке. От самого исполнения прибора почему-то веяло, как сказал Лапин, забытыми итээровскими романами Снегова.
Видны были старинные резьбовые клеммы для аккумуляторного питания и еще какие-то гнезда для пальчиковых штекеров. Четыре круглые ручки настройки с мелкой, приятной на ощупь насечкой по краю. А по низу квадратного корпуса — длинный ряд крохотных стрелочных индикаторов. Как будто какой-то чудак вмонтировал от скуки в странный аппарат целую кучу старых наручных часов. Сворованный со студии «Мосфильм» кинореквизит шестидесятых… Несколько кнопок и тугих латунных тумблеров…
И лишь под одним подпись — «Power».
Вот и все чудо техники…
Хоть Лапину смертельно хотелось познакомиться с вожделенным прибором поближе, Донцов категорически запретил любые испытания, заявив, что сейчас у них есть дела и поважнее.
В общем-то, в грузовом трюме «Москито» для искателей сокровищ оставалось немного того, что могло бы представлять корыстный интерес. А уж тем более — из тысячу раз изученного списка Пилота. Почти все, некогда секретные, образцы — лоскутки тканей, документы, подшивки-вырезки и прочие легкие предметы с годами либо исчезли бесследно, либо истлели. Может, мелкое зверье растащило по своим нуждам, на гнезда… Безжалостное время взяло свое.
Правда, было несколько коробов, ящиков и ящичков, в которых вполне могло таиться что-нибудь заслуживающее внимания. Но ковыряться со всем этим в такой атмосфере… Заросли густых кустов полностью окружили фюзеляж разбитого самолета. Подойти-то к люку нелегко, не говоря уж о том чтобы выгружаться — просто некуда.
Сам корпус «Москито» выглядел жутковато. Все, что могло сгнить — сгнило, проржаветь — проржавело насквозь. Неподвластными времени остались самые стойкие — алюминий, латунь и редко встречавшаяся пластмасса приборов в кабине. Пулеметов и пушек на самолете не оказалось. На эту модель их не ставили. Видать, что встретившись на огромной высоте с аналогичными самолетами-разведчиками противника, пилотам приходилось только гневно раскланиваться крыльями.
Очень уж хотелось порыться основательно!
Но Донцов, как всегда, был прав:
— Сейчас уже темнеет и совершенно не время для этого, Игорь. Давай бегло осмотрим.
— Пожалуй, — кивнул Лапин.
Несмотря на несчастные глаза жены и ее подруги, которые умоляли взять их с собой в первый визит к самолету, Андрей Донцов настоял на своем — оставаться с Сержантом в машине, в разведку идут он и Лапин, ибо скоро стемнеет и вообще…
Женщины, конечно же, согласились, уговаривая сами себя, что несомненно, завтра днем все будет видно и они смогут поучаствовать в более тщательном и системном исследовании печальных останков некогда гордого боевого самолета, ночного разведчика и легкого бомбардировщика канадских ВВС.
— Игорь, посмотри какие огромные паутины висят по углам! Прямо как в мультфильмах-ужастиках рисуют… Некогда бы не подумал, что тут у нас, в тундре, такие пауки водятся…
— Где?
Игорь посмотрел — действительно, паутины по углам салона довольно внушительные. Он частенько замечал ползающих среди зарослей брусники и плантаций ягеля маленьких тундровых паучков. Неужели это они создали такие огромные тенеты? Нет… Слишком уж крохотные для таких творений. А больших экземпляров тут не водится. Хотя… Ведь здесь проходит северный край Эвенкийской тайги, и если сюда, в отроги Путоранских гор, заходят совершенно необычные для местной фауны лоси и рыси, то почему бы и таежным насекомым не перебраться посевернее? Особенно в последние годы, когда тенденция к изменению климата была хорошо заметна.
Потом уже Игорь вспомнил, что неоднократно видывал подобные паутины в старых заброшенных хибарах охотников, разбросанных по местным предгорьям. Правда поменьше. Вслух сказал только:
— Создают соответствующую атмосферу…
Дневного света уже было недостаточно. Практически стемнело, и исследователям приходилось пользоваться фонарями. Но недолго. Игорь заметил, что у Андрея уже начали садиться батарейки и сказал:
— Ладно, пожалуй, хватит на сегодня… Основное ясно. А завтра все тут рассмотрим поподробнее.
Он потушил свой фонарь и почти на ощупь выбрался наружу через боковую дверь. Донцов добавил:
— Там Сержант заждался, он нам десять минут дал.
— Да и мне пора на связь выходить, по эфиру полазить… — согласно кивал Лапин.
— Чего там лазить, тут город не поймаешь — скалы!
— На всякий случай… Этот Сержант всех заразил своей подозрительностью. Покручусь по диапазонам, ему и легче станет… Да и привычка. Ночью, знаешь ли, всегда самая хорошая проходимость. Закон. Для всех ушей и ртов, между прочим… — и заключил все сказанное древней, но абсолютно верной банальностью предков: — Береженого Бог бережет.
Донцов ответил так же банально:
— Утро вечера мудренее…
Встретив «разведчиков» возле поворота ущелья, машину Сержант прогнал прямо по стремнине горной реки, таким образом не оставив на берегу заметных на мелкой гальке следов гусениц. А потом резко свернул направо — задним ходом. В итоге этого нехитрого маневра БМП оказалось уютно упрятана посреди маленькой полянки — в окружении молодых березок, очень удачно «разбивавших» своими согнутыми ветрами и морозами стволами низкий силуэт машины.
Сержант был доволен местом дислокации БМП. Именно «местом дислокации», а не «расположением» или «местом стоянки». Встревоженный последними думками, он сейчас мыслил только военными категориями.
БМП — машина невысокая. Когда она летит по чисту полю — одна лишь башенка подныривает вверх-вниз. Для пущей маскировки в местах, указанных Сержантом, вкопали в землю где кусты, а где и целые деревья. Точнее — воткнули… Маскировке помогала и пятнистая окраска брони.
Сергей Майер удовлетворенно поглядел на машину, к которой уже так привык, будто это была его самоличная многолетняя собственность, семейная реликвия. Одобрительно хмыкнул:
— Правильно маскируете, бойцы! Молодца! Десятидневный отпуск домой вам обеспечен!
Он почему-то чувствовал, что возможность боевого столкновения более чем вероятна. В той или другой форме.
Майер залез в башню и покрутил ее — вручную, маховичками — по всем трем сторонам, проверяя через боковые триплексы и орудийный прицел обзор, а заодно и углы возвышения.
Машина стояла не совсем ровно, чуть наклонившись носом к реке — и это был не самый лучший вариант. Сержант еще раз посмотрел в прицел и убедился, что предельное возвышение пушки никак не дотягивает даже до середины темных скал каньона Калтамы. «Вот потому в Афганистане и заменили БМП-1 на БМП-2, уже с другой пушкой, более крутой в подъеме… Трудно стрелять вверх, по горам», — подумал он. Хотя вряд ли им придется палить по горным склонам. Да и, чем! Эти паразиты-бюрократы из Бригады не дали ни одного штатного выстрела к орудию. Только спаренный пулемет ПКТ. Эх, Донцов, Донцов. Организатор… Не мог выпросить у прапоров хоть пару штук — под предлогом испытаний!
В остальном позиция была весьма удобна и тактически грамотно выбрана. Из башенного пулемета хорошо простреливались оба входа в каньон, широкий с запада и поуже — с востока, а также все распадки, расположенные на той, противоположной стороне реки. Майер еще раз проверил все пеленги и прикинул дальности, наметил ориентиры, проверил систему управления огнем башни. После этого он зарядил длинную, на три тысячи патронов ленту в ПКТ, предварительно слегка ослабив крепление первого патрона — чтобы легче было в самом начале стрельбы правой рукой передернуть затвор из неудобного положения.
Бортовое питание в норме. Вручную — тоже смогем… Все. Теперь он полностью готов к возможному бою. Странное веселое спокойствие овладело им — сложная смесь мужских эмоций. Радостная уверенность в том, что все будет хорошо, гордость за самого себя, и… приятная ностальгия по годам службы в Сивашской мотострелковой дивизии!
Все ясно! Боевая подготовка проведена удовлетворительно. Друзья-соратники рядом. Вот они — сбоку и сзади… А все, кто впереди — злобный недруг! Мужчина не должен изменять своим принципам в зависимости от жизненной ситуации. В данном случае — убей врага, иначе он убьет тебя! Сержант был весь в этом.
Но что-то произошло. Среди всех этих чувств присутствовала лишь малая толика азарта, чему сам Майер-медик удивился. Ему впервые не хотелось боя, а хотелось явной и бескровной победы. Он даже немножко надеялся, что так оно и будет — уж больно был уверен в своих силах… Уже убедился. А теперь хватит, наигрался в войнушку. Его жизненной сутью теперь стало не просто желание повоевать, а желание не оказаться позорно слабым, когда придут черные времена.
А то, что такие времена придут, он не сомневался — ведь следили же за ними! Не могли не следить. И если уж что-нибудь случится, если и суждено вновь начаться кровавым событиям, то они начнутся именно здесь… В этой точке, где нежданно-негаданно пересеклись интересы столь многих людей. Серьезных людей.
А таинственный костер в заброшенном поселке? Это — вообще пока полная загадка… И пусть ребята, а особенно девчата, на него порой обижаются за несговорчивость, а порой и за безаппеляционность.
Первый урок, еще там, на Аяне, он усвоил накрепко — готовься тщательней, живей будешь. А при проведении специальных операций, чем они собственно и занимаются сейчас, тем более! И они готовы. А то, что ночь… Главное в диверсионном деле — не спи! Тогда не получится, как в хреновом кино — всегда братков берут спящими и тепленькими… Хрен вам! Сержанту опять захотелось прокричать боевой клич славного племени индейцев-апачей — как тогда, когда он нашел «Москито». Какая великая сила в тысячелетнем боевом кличе!
Но он сдержал себя. Покамест оторались… Сейчас — время полной тишины и готовности.
Сидя на башне и болтая ногами в люке, задумчиво поглядывая на уже едва заметные в ночной темноте стены каньона, Сержант вдруг услышал, как внизу Лапин неожиданно громко и быстро начал вести переговоры по своей радиостанции. Сергей мгновенно спрыгнул полностью в башню и как можно скорее натянул на голову танковый шлем с наушниками, переключил тангенту — чтобы тоже слышать разговор.
* * *
Мужчинам — война, а женщинам — работа у очага. Черт его знает, справедливо это, или нет. Так уж сложилось.
Но Арина обиделась…
Недавно Сержант в довольно резкой форме высказал ей замечание, если не больше, только за то, что она начала разводить костер прямо на берегу реки, то есть там, где было логично. А у него тактические интересы… Ему-то жирную посуду не мыть! Чего он так панически боится?
И после все этой публичной выволочки, от чего молодая, но опытная руководительница передовой гимназии давно уже отвыкла, самолично затоптал с таким трудом добытый огонь. Молча отойдя за камни и указав пальцем на место, где заново надлежит соорудить очаг, бесшумно испарился, ушел, наконец, к своей чертовой машине.
— Смотри, какой важный! — обиженно шепнула Фариде.
— Не обращай внимания. Ты же знаешь — все, что касается правил маскировки, для него — полный абзац! Пунктик, — и добавила, смеясь: — если бы твой Донцов был рядом, он бы, конечно, потише бы себя вел. Подожди, еще извиняться будет. Но только завтра…
— Как первоклассницу! А мы ведь с тобой, что, не делом занимались? — не унималась Арина, чуть не плача. Но исправно перетаскивала заготовленный сушняк.
— Мне он позже выскажет… А вообще, ты же знаешь, он хороший… — немного помолчала. — Другого я бы не полюбила…
— Ладно. Что готовить-то будем? — почти смирилась Арина.
Фарида предложила приготовить что-нибудь типа лагмана. Очень выгодное и сытное блюдо. И первое, и второе в одном флаконе. Тем более, что все необходимое для этого было, начиная с приличных размеров закопченного казана. Опытная Фарида загодя положила в большие картонные коробки с припасами помимо традиционных банок с тушенкой и круп еще кучу всяких восточных специй, которые прислала ее подруга из Астаны. В этих делах лучше всего — меньше советоваться. Пригодится в походе кинза, не пригодится… Не пешком идти, в конце концов! Отвезут, привезут. А поэтому у нее была припасена еще и высушенная домашняя лапша, которую Фарида загодя собственноручно и приготовила. Целый пластиковый пакет.
Итак, это будет лагман! Ну, по классическому рецепту была нужна еще и редька, лучше маргеланская. Но на Севере этот овощ днем с огнем не сыщешь. Пришлось заменить обыкновенной картошкой. Впрочем, для классики еще много чего нужно! Вся хитрость заключалась в том, чтобы приготовить еду как можно быстрее и по возможности — повкуснее. И чтобы была остренько-жирненькая. Уж вкусы «своих» мужиков они-то знали!
Когда Фарида достала из картонной коробки с припасами и небольшой тефлоновый дуршлаг, Арина поразилась:
— Вот это да! Ты в своем репертуаре! Неужели ты серьезно считаешь, что туристы с собой и такое таскают?
— Какие уж мы теперь туристы… Мы уже две недели как не туристы, а прямо спецназовцы какие-то… Мы теперь, судя по всему, готовы в любой момент драться со всей китайской армией!
Неизбежное влияние Сержанта многое поменяло в восприятии действительности у Фариды. Торсионные поля эти самые, что ли, притираются… Ей почему-то тоже казалось, что действительно произойдет нечто… серьезное.
— Да уж… — хмыкнула Арина.
Фарида невесело вздохнула, добавила, вспоминая бурную молодость, и постепенно прогоняя нахлынувшую грусть.
— А вообще — таскают… И не такое таскают! Вспомни, Игорь Лапин четыре дня при себе торт «Наполеон» носил — на стоянках прятал в воде, в герметической коробочке… И ведь никому не говорил!
— А аккуратненько так подвел к мысли, что у нас настоящий юбилей — годовщина первого совместного похода… — продолжила воспоминания Арина.
— Когда он его вытащил — помнишь? — какие у нас у всех были рожи! «Наполеон» в тундре! Тут бы печенюшку хотя бы… Помню, когда пешие походы затевали, апельсины брали только для того, чтобы сфотографировать их на снегу. Ведь граммы считали при упаковке рюкзаков! Вес сбивали…
— Вечный сильно пересоленный суп из пакетиков и пригоревшая вермишель с тушенкой, — это Арина уже свои студенческие походы вспоминала. — Молодые были…
— Хорошо все-таки, что на Ламу ездить начали. А раньше-то — все больше пешочком… Да порознь… — Фарида рассмеялась, окунувшись в приятные воспоминания, но варево помешивать не забывала.
— Кажется, это мой Андрюша во всем виноват. Он всех собрал и познакомил, — глаза Арины подернулись мечтательной дымкой. — С Серегой-то, с Сержантом, они издавна крутились вместе. А Игорь поначалу как-то в стороне был… Так, старый приятель… А откуда же Димыч взялся?
— А Димка Квест, кажется, через Лапина появился, — помогала вспоминать Фарида, — у них всегда были какие-то музыкально-электронные дела. Да, точно. Димка тогда еще не занимался бизнесом. А я в тундру вообще ходила редко — все учились… И только пешком — про озера и не ведали…
— Пеший туризм! — хохотнула Донцова. — Игорек Лапин всерьез хотел из Андрюши с Серегой категорийщиков сделать… Потом, Андрюша рассказывал, это измывательство им поднадоело. Ходили, так… за черту города — пивка попить…
— Лапин серьезно ходил в горы — на Памире, он ведь в сильных альпинистах числился. Я про него даже статью как-то писала… А вот уже позже меня как раз Димка «ввел в общество». Можно даже сказать, я сама напросилась, — тут Фарида ненадолго споткнулась, явно не желая развивать эту тему, для нее, судя по всему, щекотливую. Она несколько секунд помолчала, вспоминая что-то, и продолжила:
— А потом опять же твой Донцов вывез нас на Ламу… Всех сразу — раз! — и сбросили с катера в полную глушь, на неделю! Представляешь! Это был шок. Кто-то из нас бывал раньше на турбазе, кто-то в детстве был, с родителями… Но чтобы вот так… Кстати, его бывшая… — Фарида сделала многозначительную паузу, — так ни разу и не соизволила поехать с нами…
Арина понимающе улыбнулась и махнула рукой, мол, ну тебя к черту…
А Фарида продолжала вспоминать:
— С тех пор и начались наши поездки на озера. Вместе готовились долгими зимами, доставали, где только возможно, снаряжение. Ничего не было. Потом появился весь этот импорт… Традиции определенные! И принцип — ни одного человека, а уж тем более — жилья, километров хотя бы на семьдесят вокруг! Я поначалу такие статьи писала — Паустовский позавидовал бы… Но вскоре редактор меня понимать перестал. И правильно сделал, между прочим. Это уже болезнь… Всем ведь за тридцать стукнуло, а мы…
— Но ведь это же здорово! Это нормальная тяга здорового человека к… к ярким краскам жизни, что ли… Я когда Андрюшу в автобусе первый раз увидела, по мне не то что искра… Полный заряд всего каскада Таймырских ГЭС пролетел! Подумалось, вот живут же люди! А ты — вся в сером, и все в сером… Сама же знаешь, что не отпустит нас все это…
— Не отпустит, — просто подтвердила Фарида.
— А еще все эти события… Надо же, как я почувствовала!
— Это наша знаменитая женская интуиция! Я, конечно, обалдела, когда узнала, что ты раньше времени из лагеря своего сбежала…
— Да… Сердце у меня как бешеное стучалось — беда, беда… А теперь и не знаю, как ко всему отнестись… И страшно, и хочется… как девчонке! Вот взять, да и полезть на рожон! Назло собственному страху! А еще когда мужики надежные…
— Испытать Судьбу! — поддержала Фарида азартно.
— Не то что судьбу… а себя испытать. Сама знаешь — у нас сейчас тот самый период самооценки происходит… В карьере я всего достигла… Понимаешь, что-то нужно сделать. Уже не хочется жить по привычной схеме, как все нормальные люди.
«Ребеночка тебе пора заводить», — хотела пошутить Фарида, но вовремя спохватилась: эта тема у Донцовых была запретной. Что-то со здоровьем Арины связано было. Да и сама Фарида «в девках» задержалась. Если бы Сережа Майер… Тьфу ты, мысли мои скакуны… Облизнув «пробную» ложку, Фарида принялась развивать тему «Судьбы»:
— Ты знаешь… Разве мы теперь сможем жить, как все нормальные люди? Сидеть себе вечерами дома, воспитывать детей? — «ой, про детей-то не надо бы», — мелькнуло в голове и Фарида быстро перешла на другую тональность. — Отравлены мы навсегда этими горами и озерами. Это раньше было — все после бурной институтской жизни отдыхали, стремительно и жадно карьеру делали. Затем возникла привычка — тихо сидеть в городе и делать вид, что все вокруг нормально происходит… А ведь, вспомнить — нам всегда чего-то не хватало. Романтики, наверное…
— Сержант по молодости, Андрей говорил, вообще с ума сходил! Все искал себе точку приложения, даже на работе… Для чего и кидался, сломя голову, в любую подвернувшуюся авантюру, — поддакнула Арина.
— А теперь, как выяснилось, все мы готовы жить, понимаешь, жить! — в этой авантюре… — и снова заглубила длинную ложку в созревающий лагман.
По всему ущелью Калтамы расползался манящий аромат аппетитного варева. Казалось, что его даже можно увидеть, а то и пощупать. Арина, вдохнув запах лагмана, ехидно заметила:
— Вот это я понимаю — маскировочка!
Сейчас будет реакция, подумали обе женщины. И она последовала, но совершенно не такая, какую ожидали подруги.
* * *
Неожиданно для себя, Квест «поймал» Лапина сразу же.
Димка помнил, что у товарища есть какие-то собственные, так необходимые в радиомире позывные, где все буквы произносились именами, например, «У» — Ульяна и так далее. Но вспомнить все это Квест, естественно, не смог. Выход он нашел следующий. Откашлявшись и прислушавшись к чужим, пока еще редким переговорам, он бодро заявил:
— «Ковчег», ответь «Форту»… Прием.
Так он повторил несколько раз, пока не услышал абсолютно четкий голос Игоря. Такой чистый, как будто тот говорил по телефону из соседнего дома.
— Ульяна, Анна, ноль… — и еще что-то — быстро-быстро.
Лапин еще не успел переключиться с профессионального сленга на разговор с Квестом. Но понял все быстро:
— «Форт», я — «Ковчег», слышу хорошо, прием.
Умный все-таки у них Квест… Он начал осторожно:
— Ковчег, мы в Форте, прием.
— Понял, тебя. Вы в Форте.
— Ребята, есть очень важное сообщение, — Квест все-таки не выдержал правил радиорежима и прямо спросил: — Игорь, как передать?
— «Форт», я — «Ковчег». Дима, перейди на второй защищенный канал.
Дальше разговор у них пошел быстро и без всяких условностей.
— Как перейти?
— Видишь перед собой внизу тастатуру, ну, как на телефоне?
— Вижу.
— Нажми кнопку «Mode S», потом цифру «2».
— Понял.
Лапин, как любой уважающий себя радиопрофи, скрэмблеры имел, но еще ни разу ими не пользовался. Не правительственная связь ведь, в самом деле. Несколько секунд тишины, эфирного фона, а затем немного искаженный эхом голос Квеста:
— Алло, слышишь?
— Молодец, все правильно, говори спокойно.
— Во-первых строках, у нас все почти нормально, — Квест передохнул и продолжил, — Ленка жива, здорова, я — тоже.
— Ленка что — с тобой?! Я же ей велел не трогаться с места!
— А она сказала наоборот…
— Где она? Дай мне ее.
— Игорь, ты не прав… — даже сквозь эфирные помехи было слышно, что голос Димки звучит укоризненно.
— Куда она беременная поперлась? — не унимался Игорь.
— Кто беременная? — не понял Димка. — Ленка беременная? — он обернулся и увидел, как Малышка с большим опозданием пытается подавать ему какие-то знаки. — А так сразу и не скажешь…
— Дай мне ее, — настаивал разгневанный муж, но услышав голос жены моментально смягчился: — Леночка, солнышко, ну что же ты делаешь… Тебе ведь нельзя никаких стрессов сейчас…
— Игорек, зайчик, поверь, самый большой стресс — это сидеть дома одной в такой ответственный момент…
— Ладно уж, чего теперь… — голос Игоря совсем смягчился. — Чувствуешь-то себя как? Тошнит?
— Нет, все хорошо. Самочувствие просто отличное. Как вы? Нашли?
— Нашли… У нас тоже все нормально… Ленчик, ты… — Лапин замялся, не зная, что еще успокаивающее сказать жене, но тут Квест вырвал у Ленки трубку и затараторил:
— Все, потом телятничать будете. В Сочи был непредвиденный инцидент и весьма неприятный… В деле — та женщина, к которой я ездил забирать диск. Кстати, зовут ее Антонина Петровна. У нее на всю эту историю есть свои виды и планы. И своя команда. Что-то она знает, ко чуть-чуть. Один из двух оставшихся из команды этого Аристарха работал и на нее тоже. Мы по дороге в Форт, — (Игорь еще раз отметил Димкину осторожность — Форт, а не Лама), — достали на реке одного, последнего. Того, что на белом катере. Ну, Капитан и прижал его немножко…
— Все понял, Квест, не торопись, говори спокойно. Нас никто не может прослушать, — успокоил Игорь товарища, а про себя подумал, вот, мол, и Капитан влип…
— Я-то «не торопись», а вот вы… В общем, она за вами два ХАММЕРа послала. Знаешь, что это такое?
— Понял, знаю…
— Нет. Ты не понял. Это штатные модели НАТО, а не городские лакировки. А в них — весь ейный отряд башибузуков…
— Сколько их там, Дима? — вмешался в разговор Сержант, — и какое у них вооружение, знаешь?
— Не представляю…
— А когда?
Квест произнес до убийственности спокойно и обыденно:
— Да хоть сейчас. По времени — подходит… — но Димка не смог долго оставаться таким хладнокровным ковбоем и крикнул в микрофон, уже с долей истерики: — Нам-то что делать, Сержант!
И тут связь перехватил Донцов, до этого момента только слушавший весь этот быстрый диалог:
— Спокойно, Дима. Делать надо вот что…
* * *
Негромко звякнула крышка казана. Ароматный пар рванулся в небо. Фарида попробовала свое варево и решила, что оно вполне готово. Можно снимать с костра и нести к машине. Ребятки зверски проголодались…
Именно в этот момент из зарослей на берег быстрым шагом выскочил Сержант. Глаза у него были веселые, но какие-то бешеные. Фарида уже хорошо знала, что такие глаза обещают.
Быстро оглядевшись вокруг, он сказал Арине хрипловатым голосом, настолько нежным и извиняющимся, насколько он может быть у хирурга-травматолога:
— Ариночка, ты прости меня, что наорал…
— Ух, варвар…
Подруги торжествующе переглянулись, но насладиться этой маленькой победой не успели. Ибо Сержант тут же, но уже другим, тем самым, не терпящим возражений, тоном, приказал:
— А теперь — затушите все быстренько к чертовой матери! Еда хоть успела сготовиться? А, Фарида? И водой залейте намертво… — заметив шоковую реакцию, пояснил остолбеневшим от такой наглости женщинам: — Квест на связь вышел, из Форта! Игорь удачно его поймал, как чувствовал. Он там с Ленкой сейчас — нас ждут. С ними все нормально, прибыли недавно, вместе с Барсиком…
Сам тут же начал раскидывать тлеющие головешки, не забыв, впрочем, снять с огня бесценный казан и поставить его на камни.
— В общем, по нашему следу уже едут… — посмотрев в глаза девчатам, еще не понимающим всей важности сказанного, пояснил: — Погоня за нами… И взрослая погоня — на ХАММЕРах. Это вездеходы такие огромные. Армейские, натовские. Серьезные мужики едут. Скорее всего, тут вскоре небольшая война начнется. Если не сможем мирно договориться. Трахома… Так что обе — бегите к машине, прячьтесь там, а Донцов скажет, что делать…
— Что значит «бегите», «прячьтесь»? Вы что, нас за индюшек держите? — возмутилась Фарида, выливая ведро воды на огонь.
— Надо будет, повоюете, куда денетесь! Все — давай к машине!
Костер выбросил последнее облако пара и на них навалилась почти полная темнота.
Назад пробирались через кусты, ориентируясь только по тонкому лучику маленького фонарика Сержанта. Вот и зловещий силуэт БМП. Красивая машина и… страшная. Все-таки — военная техника. Для смерти предназначена.
Все собрались в левом «десанте», только Сержант в башне, уже пробует прибор ночного видения. Он хотел сразу начать совещание и распределение ролей в весьма вероятной схватке с противником, но его прервал Андрей Донцов, неторопливый, рассудительный и к тому же зверски голодный. Он рукой закрыл рот Майеру и ласковым басом спросил жену фразой из «Маугли»:
— Где бык-то, Багира?..
* * *
Жандармами в горах называют одинокие каменные скалы-пальцы. Ветровая эрозия и перепады температур творят чудеса, вытачивая порой фантастические силуэты. И действительно, издали путник легко может принять такую скалу за одиноко стоящего на гребне человека.
Тот жандарм, у которого располагалась позиция Игоря Лапина, был хороший. Именно так сказал ему Сержант, заранее самолично выбравший позицию. Хорош он был тем, что не выделялся на фоне крутых скал, почти нависающих над Лапиным и был практически незаметен, если двигаться по устью реки. Когда начнется бой, Игорю надеяться можно будет только на свое оружие да на мелкий окопчик. И еще на жандарм, который спасет его от пуль и осколков.
Тактику-стратегу Сержанту жандарм был нужен. Он хотел, чтобы Лапин мог прятаться от вражеских очередей, летящих с любой из трех предполагаемых сторон. Здесь была возможность маневра. Кроме того, сразу за ним — удобная дорожка отхода к машине. С такой позиции можно решать: завязывать перестрелку или дурака валять. Ведь главный военный закон партизан — стараться не принимать бой, когда этого добивается противник…
— Обычно возле таких ориентиров позиций не делают: может рухнуть, а это не есть полезно, — ободряюще пояснил Сержант Лапину. — Но такие страсти возможны при долговременных позиционных боях. А этот жандарм и не ориентир вовсе. И отсюда прекрасный обзор. И вообще — нормально. В горах действует проверенное правило: «Кто выше, тот и сильнее».
Но уходя Майер задумчиво произнес себе под нос с типичной для всех медиков безжалостностью:
— Хотя… Если из ручного гранатомета врезать по этому жандарму — обломками гарантированно, нахрен, накроет… Гранатомет увидишь — плюнь на эту позицию, прячься, если что, в кусты. А иначе может произойти гибель твоего организма.
Игорь Лапин знаниям друга поверил и теперь возлежал на отведенном ему месте, вглядываясь в темноту.
Он только что закончил обустройство своей позиции. Огляделся еще раз. А что, весьма комфортно! И живописно. Позади наклонившаяся стена скалы было щедро утыкана дырками, как хороший сыр — тоже эрозия-с. Теплоизолирующий коврик, пуховик, есть что поесть-попить. Справа снайперская винтовка — тот самый «Манлихер-спрингфилд» с мощным оптическим прицелом. Этот немецкий прицел не принадлежал к современному семейству приборов ночного видения. Он всего лишь обладал «повышенными возможностями наблюдения в темноте». То есть большой светосилой. Широкоугольная оптика прицела забирала в себя мельчайший кванты отсветов и как бы усиливала свет от предметов.
Три заранее приготовленные опоры под винтовку. На три стороны. Еще у него была «Беретта-92» — убийца медведей. А также неизменная ракетница и нож пуукко на поясе. Прямо комплект терминатора! В общем, Лапин считал себя достаточно вооруженным хоть для хунгузского набега.
Все происходящее он воспринимал спокойно и, как ему казалось, правильно. Что там нес про все эти гранатометы, сектора обстрела, маневр и дорожку отхода закадычный друг Сергей Майер, это не его дело. Он, Игорь, главное достоинство своей высоко расположенной позиции видел совершенно в другом — отсюда просто все видно. И далеко.
Прямо перед ним в темноту заполярного неба поднимались довольно небрежно сложенные Создателем гранитные скалы каньона. Справа и слева расстилалась змеистой равниной разветвленное на ручейки русло красавицы Калтамы, местами поросшее молодым березняком, кустарником и отдельно стоящими лиственницами — там, где не смывало паводком. Над всем этим пейзажем низко нависали еще не яркие вечерние звезды.
ХАММЕРы пойдут слева, с запада. «Угроза с Запада»… Вечная русская проблема. Но это хорошо, что слева. Потому что на восток Калтама заворачивала к северу гораздо ближе к лагерю.
Лапин проверил радиосвязь. Его позывной был очень прост — «Второй». «Третьего» не было, потому что все остальные сидели в машине. Так даже лучше. Меньше субъектов связи. На радиостанции БМП — Донцов, это тоже можно записать в плюсы.
Накрывшись пуховиком и, как можно удобней устроясь на коврике, Игорь стал ждать.
Он всегда обладал богатым воображением. Друзья отмечали, что байки и истории, которые рисовал, например, хохмогенный Квест, были веселыми, но приземленными. А Лапин вечно влезал своим воображением в сложную цепь неявных ассоциаций, в основном — исторических. Их он называл «генными воспоминаниями». Вот и сейчас он представил себя одиноким дозорным в предгорьях, но только где-нибудь в Карпатах и лет этак тысячу назад.
Допустим, на передовой пост в ночной дозор его послал вождь малочисленной дружины маленького племени мирных поселенцев, живших в этих местах издавна и промышлявших охотой и скотоводством. Все было так хорошо и спокойно!
И вдруг пришли вести, что на соседей уже напали какие-то страшные, неведомые воины неизвестного прежде в этих краях племени. Лютые и воинственные. Что соседей они уже вырезали — всех до единого, просто так. Только за то, что чужие. Никто не знал, чего ждать, когда и откуда. Знал только вождь и, почему-то, он, Игорь.
Они знали, что не победят. Они знали, что эта ночь для родного племени — последняя. Но… уходить некуда, их нигде не ждут, да им и не хочется уходить. И тогда они решили принять последний бой. Теперь Лапин, опять со щербатой секирой рядом, ждал появления врага, чтобы дать дымовой сигнал. Сигнал близкой смерти…
Нет. Так не пойдет. Здесь все ясно.
Мысль потекла немножко по-другому…
Например, одинокая семья переселенцев из рабской срединной России ушла в будущие ставропольские степи. Молодой сильный муж с красивой и верной женой счастливы — они вырвались из беспросветной бедности и постоянного унижения! Они обрели, наконец-то, долгожданный покой и счастье вот здесь, на пороге этих прекрасных гор. Уже построен маленький, но свой домик, разбит садик. В лесах много дичи, а в реке — вкусной рыбы. Название текущей вдоль гряды гор широкой реки — Терек — еще не известно переселенцам. Соседи далеко.
И вот появляется первый сосед, почему-то хмурый и удивленный. Игорь стоит босой, с мотыгой в руках, по инстинктивной многовековой привычке мужчины прикрывая свою женушку спиной. Вежливо, по всемирным законам гостеприимства предлагает гостю положенное с дороги — еду и кров. Но тот, не слезая с молодой лошади, которая мелким чертом вертится под ним, говорит Игорю хмуро:
— И ты построил дом здесь, пришелец?
— Да, и я счастлив. Тут хорошие места!
— Мы увидели дым из трубы. Ты, наверное, только что сложил печь?
— Все правильно… Но почему ты не сойдешь на землю?
— Уходи отсюда немедленно! Ночью придут чечены.
— Почему? Ведь я никому не мешаю… Здесь никем не занятая земля, нет полей и посадок. Я готов дружить с ними!
— Придут чечены, глупый! Они убьют тебя и заберут твою красавицу жену! Это — их разбойничьи угодья!
— Но здесь никто не живет!
— Их земли — везде, где может ступить боевой конь за пару ночных переходов. А ты — один! Один и без оружия! Ты не выживешь здесь. Переселяйся к нам, в станицу, станешь казаком, если тебя примут. И тогда твоя жена останется с тобой! И вы будете жить.
— Но я не могу бросить все это! И почему я тебе должен верить?
— Ну и черт с тобой! Но знай, у тебя совсем немного времени… — и всадник, крепко стегнув потный бок лошади короткой белой нагайкой, вмах развернулся и помчался прочь.
Игорь не поверил странному соседу. Но на всякий случай достал из сундука старую ржавую секиру, сделанную из обломка стрелецкой алебарды и, как мог, успокоил дрожащую жену.
А ближе к ночи он с ужасом заметил семь силуэтов, движущихся к ним от реки. Мрачно надвигающихся всадников с крашеными в красное бородами и в странных курчавых шапках. Когда они приблизились, Игорь увидел, что у всех — странные глаза. Глаза хищников, наконец-то нашедших свою добычу. Просто добычу. Причем здесь жалость?
Сверкнули необычайно длинные жуткие ножи.
Он опять прикрыл спиной жену. Опустил правую, державшую ущербную секиру, руку вниз, давая ей налиться кровью — для одного удара.
«Кто такие эти люди — казаки?» — подумалось ему напоследок.
И кому мы мешаем жить?
Игорь встряхнулся и невольно дотронулся до резного ложа «Манлихера». Сюжет не из лучших. Но сколько подобных было за всю историю человечества! До той поры, пока не прозвучала бессмертная Нагорная проповедь. Знаменитая еврейская мораль. Не убий.
А хуторянин в степи?
Двадцатые. Идет гражданская война. И где-то в лазоревой степной дали мчит к нему, ничего не подозревающему, банда какого-нибудь Лютого! А тут — обустроенная жизнь, где умиляешься голубкам и бабочкам. Был пулемет «Максим», но он променял его на молодого симпатичного телка.
«А ты, наивный, думал, что тебе не нужны ни белые, ни красные!»
Откуда в людях страсть к немотивированному убийству?!
Или пионеры Дикого Запада! Прекрасные плодородные земли, позади ужасающее рабство на галерах короля. Впереди — достаток, спокойная и достойная жизнь! Ты уже все обдумал. Вместе с соседями решили, как сформировать зачатки местной власти. По-умному, исходя из здравого смысла человека работающего. Но… Грохот копыт под вечер, страшные крики детей, дым пожара, гортанные возгласы. Свирепый воин-апач, на ходу разворачивая лошадь, вздергивает тугой лук и длинная, такая красивая, стрела с белым оперением забирает жизнь кормильца-фермера…
Кто прав?
Какая мораль! Защищайся! Умей, по крайней мере!
Да… Сержант все-таки прав. Хочешь мира — готовься к войне! И не будь один. Один — это, наверное, гордо, это — круто. Но так не прожить. Увы, даже в современном, до одури морализованном мире. Все масс-медиа говорят о морали, о духовности, о терпимости. Телевизор, радио, книги. Все делают вид, что Нагорная проповедь уже подействовала!
Игорь ушел из мира фантазий и обернулся к воспоминаниям.
Он с друзьями в стройотряде. В своем первом, самом тяжелом. Они что-то там строили, если эту неумелую возню с дрянными лопатами и некачественным бетоном можно было назвать строительством. А рядом посреди тайги протекала дивная Ангара и совсем недалеко от места дислокации стройотряда упал знаменитый Тунгусский метеорит. И именно здесь строилась очередная ангарская гидроэлектростанция. А пока был лишь поселок, в котором жили люди. Всякие.
У студентов, кроме порой глупого и бесполезного, но очень тяжелого труда, был еще и досуг. Тогда у них хватало сил на досуг. Даже танцы были. На поляне в ночной тайге!
И вот однажды ближе к вечеру приезжает к ним самый большой местный милицейский начальник. Единственный милиционер на много-много километров вокруг. Но зато — целый капитан… Человек в форме собрал в балке весь стройотрядовский актив и говорит так спокойно:
— Сегодня у вас танцы, да?
— Да… — ответствовал комиссар стройотряда.
— Так ждите гостей, хлопцы! В поселке опять этот одноглазый черт появился, известный бандит по прозвищу Циклоп. Отсидел пятнадцать суток в райцентре и вернулся к нам. Он взял автобус «Пазик» и к вам с братвой скоро заявится. И они все — с ножами! — помолчал немного, отгоняя комаров, и закончил: — Я вам ничем помочь не могу, несмотря на то, что у меня есть пистолет, на который Вы, товарищ комиссар, так пристально смотрите… Мне здесь жить, ребята. Так что, вот вам мой совет: нарежьте-ка себе арматурки. Сварочный-то есть, небось? Да и вооружитесь хорошенько. И — встречайте! Прорветесь. Вы же комсомольцы! — абсолютно дико завершил он свою речь и, запустив с первого раза надежный «Урал», уехал в даль светлую. Весь такой основательный, надежный.
Они тогда не испугались. И нарезали арматуры, и спрятали девчонок, и создали «засадный полк», и одели одинаковые стройотрядовские куртки с нашивками, одинаково закатав рукава — до плеч — чтобы отличать друг друга в темноте. И встретили тогда автобус этого непобедимого Циклопа, который безмерно удивился такой встрече. И была короткая битва.
И они победили!
И их девчата потом спокойно ездили в поселок. Но Игорь всю жизнь удивлялся, почему это произошло в самый пик «победы коммунизма»? Ведь их учили совсем другому. Тогда тоже много говорили о морали… Почему вообще это нападение стало возможно? И что бы они тогда делали, если бы не были готовой командой!
Он тогда не стал экзистенциалистом. Он не решил, что «весь мир против тебя одного». А Сержант решил! На Севере вообще много таких людей. Людей с повышенной требовательностью к собственным правам. Например, праву иметь оружие. И праву решать, когда и против кого его применять. Север слишком близок к Космосу, а Космос безжалостен.
Может, в этом — еще одна причина того, что Север решил жить самостоятельно?
Тогда, на Ангаре, Лапина больше всего потряс один момент. Его вместе с товарищем послали на маленькую сопку — наблюдать за таежной дорогой. И вот через час-другой в ночной темноте они увидели пляшущие лучики фар автобуса. Игорь хорошо помнил свои чувства. Сначала был короткий страх, а дальше — сплошной адреналиновый кайф. Он как раз недавно перечитывал Конан Дойля. Не его всемирно знаменитую классику, а маленькие исторические рассказы. В тот момент Лапин и вспомнил рассказ — тот, где одинокий отшельник, живущий в пещере вдали от так надоевших людей, одной ясной ночью вдруг увидел в степи перед своей пещерой море огней. Это были костры гуннов, идущих на Римскую Империю. Огни от горизонта до горизонта. И отшельник, плюнув на принципы и собственное упрямство, побежал к людям, крича что есть сил: «Спасайтесь! Гунны, гунны идут!»
Лапин отвернул крышку термоса и хлебнул горячего кофе. А когда он поднял голову, то снова вспомнил Ангару: по ущелью, еще далеко, медленно двигались огоньки фар.
Он протянул руку к несуществующей щербатой секире, но наткнулся на радиостанцию. Спокойно взял и спокойно сказал:
— Второй, гунны идут. Как слышишь? Прием.
Сержант стоял в башне, высунувшись по пояс. Он опробовал прибор ночного видения «Вампир» новосибирского производства. Новая «игрушка» ему нравилась. Хорошее приобретение! Отличная контрастность и даже без подсветки. Вся местность как на ладони.
Еще раз оглядев весь каньон, Сержант самодовольно сказал в темноту:
— А это — чтобы лучше видеть тебя, внученька.
Оторвал от лица прибор и протянул Донцову. Без всякой жалости. У него самого еще и не такой был — стационарный — на башне БМП.
— Андрей, держи. Дикая вещь!
Тот сидел на командирском месте. Молча встал, взял прибор, и сел на место. Сержанту показалось, что друг обиделся, и он поспешил извиняющимся тоном повторить ему:
— Дончак, ну ты ведь знаешь, что я из башни лучше сработаю! Я до полной автоматики руку набил в свое время. Это как на гитаре играть — на всю жизнь остается! И знаю тут все до винтика!
— Да брось ты… Ты лучше без моей команды не сработай! А то я тебя знаю.
— Перестань ворчать…
— Сергей, договариваемся железно — без партизанщины! Никому твои подвиги не нужны! О девчатах подумай.
— Чего ты опять заладил! Договорились же. Я и сам уже воевать не хочу. Хочешь верь, хочешь нет. Посмотрим вблизи на эти хваленые ХАММЕРы да, может, и разойдемся миром… — с большим сомнением сообщил Сержант командиру.
— Вот и хорошо. Ты подсветку ночника не включай. Если и у них приборы есть, то они его…
— Увидят, как прожектор… — продолжил Сержант.
— Именно. Света уже хватает для прибора.
Майер не мог удержаться от собственных замечаний.
— Андрей, а ты посматривай в сторону Лапина, я не смогу башню дергать, да еще вручную. А привод включать — услышат.
Донцов улыбнулся в темноте:
— Хорошо, Сережа. Посмотрим…
Диалог был лишним. Они уже тщательно все обсудили и распределили еще на всеобщем совете. Просто нервы требуют общения.
В башне быть Сержанту. И личного оружия у него на этот раз не будет. Кроме спаренного пулемета ПКТ. У рации, в командирской башенке — Донцов, вооруженный своей законной штурмовой винтовкой. Женщин разместили в левом «десанте», торжественно вручив «румынку», предварительно показав принцип стрельбы из бойниц Фариде, которая от гордости аж засветилась. Оба пятнистых «Шмеля» были извлечены из контейнеров и лежали там же. По первой необходимости Арина должна была передать эти чудовища мужчинам.
Этого вот момента Донцов и боялся больше всего…
Можно сказать, что все были спокойны. Допустим, приедут эти ребята бедовые, «конкретные»…
Или не приедут? Они ведь знают только конечную плановую точку пробега БМП — заброшенные строения. Хотя… Могут пойти по следу гусениц, если увидят. Сошлись на том, что прибор ночного видения у «спецназа» Черной Вдовы наверняка присутствует, а значит, почти наверняка увидят. Тогда будем ждать… Следы от гусениц они вскоре потеряют (молодец Сержант, пора звание повышать!) и будут вынуждены остановиться в темноте. А вот что они будут делать дальше — большой вопрос!
В идеале — классическая «стрелка»…
Ну, а при самом хреновом раскладе — дикая ночная поножовщина, которой очень хотелось избежать. Но надежда могла жить только до первого выстрела.
Самого течения боя Сержант с Донцовым не боялись. Случись серьезная заварушка — они просто передавят эти хваленые ХАММЕРы гусеницами своей тринадцатитонной бронированной машины. Заморские джипы-переростки не предназначены для ведения фронтального боя. Для этого у американцев есть другая техника — боевая машина пехоты «Брэдли». А ХАММЕРы предназначены только для транспортировки солдат к месту гибели.
Ну, пулемет у «гостей», положим, есть. Но это так — стуком пуль по броне наших женщин попугать. А вот если гранатомет!
Но на этот случай Сержант и посадил возле жандарма Лапина — их тактическую гордость! Засадный полк Боброка в одном лице. Целью «Манлихера», с оптикой которого не сможет промахнуться даже ребенок, и был потенциальный гранатометчик. Или — иной неприятный сюрприз зловещей Антонины. Ведь на что-то они надеются!
Вот такая диспозиция.
Перед боем хорошо думается. Бойко.
Донцов сделал просто: твердо решил, что сейчас он — просто боец Бригады, выполняющий секретное боевое задание, крайне важное для его командования. И если кто-нибудь попробует помешать ему это сделать, а тем более с оружием в руках, то он, Донцов, испытает наконец-то в бою свой ФАМАС.
Оружие в чужих руках он не мог спокойно воспринимать Устойчивый комплекс — еще со времен работы в угро. Особенно он обострился после командировки на Кавказ. Но, без всяких глубин души, он меньше всего хотел стрелять по живым людям. Пусть даже по бандитам и преступникам, напавшим на них, мирных, блин, туристов!
У все трех мужчин, зажавших в руках смертоносное оружие в темном каньоне Калтамы, был только один, но зато самый веский, неоспоримый аргумент для применения этого арсенала без всяких раздумий.
Защита своих женщин, своих друзей, своего маленького рода…
И они были к этому готовы.
* * *
Водитель первого ХАММЕРа по возможности мягко остановил более чем двухтонную машину. Но не по своей воле. Сидевший рядом рыжеволосый человек в камуфляже и с автоматом АК-107, зажатым между колен, с ненавистью поглядел в полную темноту и неохотно скомандовал:
— Здесь тормози…
Затем тяжело выпрыгнул из кабины. Все кости тяжело ныли. Да… Езда на ХАММЕРах по такому первобытному бездорожью — это тебе не на «Чероки» по трассе Баку-Ростов…
Рыжий повесил автомат на грудь и несколько раз тяжело присел, разминая затекшие ноги. После этого махнул рукой пассажирам второй машины, тоже остановившейся. Из нее медленно вылезли два человека.
Женщина, ныне предводительница недобитого «отряда команчей» покойного Аристарха Донатовича, как смогла, поправила на себе мешковатый комбинезон в рябую камуфляжную полоску и сползшую на живот формованную кобуру пистолета.
— Разве я давала команду останавливаться?
— Дальше двигаться нет смысла, Антонина… Уже совсем темно и они где-то здесь, в этой долине, — спокойно ответил ей рыжий.
Женщина помолчала, засунув руки в карманы и зябко подняв плечи.
— Ты уверен?
— Я в этом уверен. Надо или начинать поиски сейчас, или ждать утра, оглядываться и двигаться дальше. Иначе мы угробим машины, влезем на серьезные камни.
— ХАММЕРы угробим?
— Это тоже техника…
— Это американская военная техника!
— В ущелье перед нами берега крутые… Да не пойдут они дальше! Они на ночевку встанут — именно здесь! Место удобное.
— Ты хочешь сказать, что они нас ждали, а машину спрятали? Вы же все уже обшарили своей ночной техникой!
Они не боялись говорить так громко в звенящей тишине каньона. Да и чего бояться! БМП был без вооружения, а противников всего двое. А у них — семь хорошо подготовленных бойцов и оружия на роту. И ХАММЕРы — тоже не игрушки! Оснащенные наружными панелями баллистической защитой фирмы «AM Дженерал», они выдерживали попадание пуль с расстояния десяти метров! Лобовые и боковые безосколочные стекла толщиной в четыре сантиметра! Недаром предусмотрительный Аристарх купил их в свое время за бешеные деньги. Восемьдесят пять тысяч долларов каждый.
— Дальше на ХАММЕРах не пойдем.
— Ты мне предлагаешь пешком по кустам шляться?
— Я предлагаю выслать разведку, Тоня. Остальным «шляться по кустам» не имеет никакого смысла.
— Откуда такая уверенность, что они где-то тут?
Рыжеволосый крикнул в сторону второй машины:
— Егора ко мне!
Быстро подскочивший к рассерженному начальству человечек внешне походил на Афоню, стервозного героя одноименного фильма. Несмотря на несерьезный облик, это был лучший разведчик в группе. Точнее — в группах! Он всегда работал на Антонину.
По приказу несчастного Аристарха Донатовича этого двойного агента заранее закинули вертолетом в район заброшенного поселка. Он обследовал указанные ему окрестности на предмет обнаружения охотничьих и иных стоянок, следов человека в принципе. Правда, истинной цели экспедиции шпион не знал. Усердствуя в поисках, он нашел строения. И даже пытался ковыряться в развалинах. Он же и доложил по рации Антонине о появлении БМП, после чего стремительно смылся, не успев даже толком затушить костер.
— Думаешь, они рядом?
— Ночью они двигаться по ущелью не будут, хозяйка. Это чисто технический момент. Тут местность — не приведи, Господи!
— А если они все-таки продолжат движение и мы потеряем время? Отвечать кто будет маме?
Их спор прекратил третий. Тот самый снайпер, с пристальным вниманием отслеживающий в свое время все движения Димки Квеста в салоне «Нивы» на Красной Поляне. Винтовка СВД опять была при нем, но уже оснащена прицелом ночного видения ПОНД-12. Не бог весть. Старая модель. Но это лучше чем автомат. Последний раз он попробовал его, застрелив собаку местного придурка-отшельника. Весь рожок высадил. А из своей снайперки уложился бы в один патрон.
Он еще раз, уже через прицел, внимательно оглядел склоны каньона. Потянул носом прохладный ночной воздух. Сказал с легким, почти незаметным кавказским акцентом:
— Командир прав, хозяйка. Они здесь. Жаль, скала мешает. И деревья. Хотя… Можно огнем прощупать.
— Почему ты так думаешь, Азат?
— Вы разве не чувствуете? По запаху… Лагман готовят! Или шурпу. Или галнаш. Хорошо, если настоящий, как у нас в ауле делают… Все-таки, как тут похоже на мой Кавказ… — сказал, но тут же прервал свою напускную горскую сентиментальность. Уверенно заявил стоящим рядом:
— Командир, их здесь не двое.
— Почему так считаешь? — спросил Рыжий.
— Лагман, да с таким сильным духом — значит, вот в таком казане, — показал серьезный диаметр руками, не выпуская винтовки. — Да с кинзой… на двоих не готовят, командир! И там кто-то есть из моих краев.
Пилот транспортно-боевого вертолета Ми-8МТ выровнял машину после очередного поворота, слегка поправил на лице гигантские очки-капли — прибор ночного видения — и удовлетворенно сказал своему соседу:
— Ну, как тебе экспериментальная модель?
— Непривычно, но летать можно.
— Резинки наружу выверни. Воздух будет проходить, а не то запотеешь.
— Понял.
Этот специальный прибор, экспериментальный прототип универсальных ночных очков для летчиков, в деле испытывался впервые.
Винтокрылая машина медленно летела вдоль русла широкой реки Аян, всего лишь пару раз поднявшись выше стен извилистого каньона. Тогда вертолет с дрожью во всем огромном железном теле карабкался через красные отроги Путоран и сразу торопился спуститься ниже.
Временами геликоптер по-кошачьи приостанавливал полет и хищно осматривался, нацеливаясь на русло Аяна всем своим оружием. На удлиненных, усиленных пилонах были подвешены две кассеты с НУРСами — неуправляемыми реактивными снарядами. И пулеметная установка в носовой части кабины.
За Ми-8МТ на удалении одного километра, в точности повторяя его маршрут, следовала еще одна машина — раритет вертолетостроения России — Ми-14. Его фюзеляж был выполнен по типу «амфибия», с двумя поплавками бочкообразной формы по бокам. В свое время именно этот борт был поставлен по секретному договору в жаркую страну Ливию, где диковинная машина простояла без дела ровно столько времени, сколько понадобилось местным «специалистам», чтобы спереть некоторые блестящие приборы. После чего бедняга встала на последний прикол посреди пустыни. Там вертолет и увидели «новые российские специалисты», бартером скупавшие дешевые шмотки для отчизны. Они приобрели плавающий вертолет буквально за копейки, и началась долгая дорога домой. Попутным танкером «четырнадцатый» вновь вернулся на историческую родину, где плавно перешел в частные бандитские руки.
«Амфибия» претерпела не много изменений. Ее просто хорошо утеплили. На борту имелась внушительная наборка радиопередающей, а главное, пеленгационной аппаратуры. Современные спецоперации должны проводиться на соответствующем уровне!
Практически весь полет вертолетов с юга, сначала по рекам Курейка и Нерал, а затем вдоль озера Аян и по одноименной, вытекающей из озера, реке проходил на такой вот низкой высоте. Порой казалось, что винт вот-вот зацепит скалу и машина рухнет вниз.
И экипаж, и десант изрядно устали и мечтали о том, чтобы побыстрее добраться до намеченной точки маршрута. Но бдительности никто не терял. Засечь группу вертолетов могли в любое время. Но если даже и заметят, не все еще потеряно. Такой вариант развития событий был предусмотрен. И пусть до рези в глазах пялятся в свои мониторы таймырские пограничники на хваленой радиолокационной станции Лонтокойского Камня! Для борьбы с ракетами «земля-воздух» и на «восьмерке», и на «амфибии» имелись системы отстрела ложных тепловых целей-ловушек, а также генератор помех.
Мощные звуковые волны, срывавшиеся с невидимых от гиперскорости кончиков вертолетных лопастей, разбивались о гранитные скалы. Местность, расположенную перед собой, пилот видел отлично, только в других цветах. Ну, может, чуть хуже, более размыто.
Проблем в пилотировании особых не было. Встроенный дисплей дублировал прямо на стекла очков показания основных приборов. Но все равно… В такой теснине лучше лететь помедленней! Да и шума меньше. А кроме того, по всем расчетам, сейчас им предстоит резкий разворот на запад — в месте впадения реки Аян в небольшую горную речку Калтама. А там — будем искать…
Ожила бортовая радиостанция. Голос радиста «амфибии» сообщил:
— Активный радиообмен! Судя по всему, ретранслятор, или антенна на скале. Передатчик находится в предполагаемом районе.
Пилот Ми-8 секунду подумал и быстро скомандовал:
— Переместись и точно запеленгуй второго респондента!
— Приказ понял, выполняю.
Через несколько минут пилот, уже по внутреннему переговорному устройству, раздельно сообщил для всего десанта:
— Внимание, подлетаем к расчетной точке! — и включил мигалку салона: он заметил, как уже почти догнавший их Ми-14 начал медленно сбрасывать высоту, выискивая место для посадки.
По плану он должен был сесть у широкого мыса, в точке слияния Аяна и Калтамы. За ним — страховка первого десанта и обеспечение связи с Красноярском.
Радиообмен между машинами больше не вели — все было оговорено заранее. Ми-8МТ медленно развернулся к каньону Калтамы и двинулся вперед.
Вот и первый поворот, а за ним и второй. Как только вертолет прошел левым бортом скалу, закрывающую обзор, и неторопливо вплыл в небольшую долину, летчики, к своему полному изумлению, отчетливо увидели два вездехода ХАММЕР как-то растерянно вставших по самой середине! А ближе, в перелесках распадка, неясно видную странного вида машину, похожую не на обещанный геологический вездеход, а на настоящий танк.
— Ни хрена себе!
— Вижу БМП!
Пилот, сидевший справа, возбужденно крикнул командиру десантников, но услышали опять все:
— Три цели на земле! Одна — первой категории — слева! Похоже на БМП! Десант — к высадке!
Соседу:
— Да тут целый гараж! — покрутил головой, осматривая место. — Давай вниз! После выгрузки — вправо-вверх и зависни!
После этого он полностью переключился на оживление всей системы управления бортовым вооружением, защелкал многочисленными, подсвеченными зеленым тумблерами.
Пилот зря пугал командира десантников своим нервным вскриком. Тот уже стоял позади летчиков и через тактические очки пристально рассматривал будущее поле боя, прикидывая порядок действий группы на земле. Увиденное внизу, в каньоне, ничуть его не огорчило, а тем более — не напугало. Не такие задачи решали! Молнией рванулся в салон.
Машина уже зависала в метре над каменистой поверхностью. Все десантники были наготове. Командир еще раз цепко оглядел личный состав. Скомандовал:
— Разбегаемся по третьей схеме. Связь держать!
И весело заорал:
— Ну… Вперед, обезьяны!!! Или вы собираетесь жить вечно?!
