Глава 12
Вечером, когда моя команда устроилась вокруг костра петь грустные песни, я остался в палатке. Я решил изучить карту леса, в котором будет ночная игра: готовиться к бою в последний момент, как вчера, я не собираюсь. Если уж на этот раз я такой дурак, что учусь на своей ошибке, то по крайней мере не буду ее повторять.
Минут через десять в палатку забрался печальный Тони.
– Ты чего? – спросил я.
– Так. Я тебе не помешаю? Я помотал головой:
– Если не будешь прыгать прямо на карту, то нет. Тони тяжело вздохнул и улегся на свой спальник.
– Можешь взять комп и почитать что-нибудь, – заметил я.
– Угу, спасибо, – всхлипнул он. Я поднял глаза:
– Что такое?
– Ну, я вчера ляпнул, а мы не выиграли…
– Ха, да если бы ты не ляпнул, мы были бы на шестом месте или даже на седьмом. Выдохни! Раз никто не умер, значит, мы проехали!
Тони слабо улыбнулся, а я опять уткнулся в карту: запомнить ее до малейших нюансов, во время игры будет некогда на нее смотреть. И понять, что будут делать все остальные и что будем делать мы сами.
Почти круглый лес (наверняка ведь специально сажали для таких вот игр или вырубили лишнее, если он уже был), чуть меньше семи километров в диаметре, разделен на четыре одинаковых сектора. Многочисленные ручьи сливаются в небольшую речку. Родники, поляны и полянки, холмов нет – место плоское. Я не смог понять, какой из секторов лучший, у каждого есть свои достоинства.
Тут я услышал снаружи незнакомый голос:
– Можно?
– Можно, – откликнулся я, складывая карту.
В палатку шагнул Валентино. А, кстати, «В. Скандиано» это он. И на скалолазании его команда была второй.
– Валентино, – представился он, протягивая руку.
– Энрик, – ответил я, вставая и пожимая ее. – Это Тони, – представил я нашего малыша.
Валентино мотнул головой: неважно.
– У меня к тебе дело, наедине.
Тони поднялся, чтобы уйти. Я удержал его за плечо:
– У меня, конечно, есть личные тайны, но я сомневаюсь, что ты можешь сейчас открыть хоть одну из них.
Он мне не понравился: какие такие тайные дела? И присесть я ему не предложил.
Секунд тридцать Валентино раздумывал:
– Ладно, это не важно, – сказал он наконец. – Я по поводу будущего лета.
– До него еще далеко, – заметил я, чтобы что-нибудь сказать.
– Да?! Я целый год команду собирал и готовил, а тут ты! Черт бы тебя побрал! – взвыл он в отчаянии.
– Не поберет, – ответил я спокойно, – столько уже раз пытался.
– Вот именно!
– Э-э-э? – удивился я.
– Ваши мальки в будущем году приедут сюда же, а вы – уже в другой лагерь, для старших. И мы тоже. И там мы сами будем мальками. В курсе?
– В курсе. Ну и что?
– А то, что я этих своих болванов разгоню, оставлю одного только Альфредо. Предлагаю присоединиться. Представляешь, первый раз там – и уже что-нибудь выиграем.
– Нет, – отказался я.
Он немного подумал:
– Хочешь, чтобы это была твоя команда, а не моя? Да ладно, пусть так и будет. В конце концов вас больше.
– Нет, – повторил я.
– Ты думаешь, что ты один ужасно хитрый?
Я мотнул головой.
– Я тоже хитрый! И если это объединить… Ты знаешь, что мы бежали впятером?
Я пожал плечами:
– Какая разница? Есть же правила пересчета.
Он ухмыльнулся и продолжил:
– У нас самый медленный вчера пропорол себе ногу десантником, и – привет. Врач запретил ему участвовать. Ну как?
– Нет, – повторил я в третий раз.
– Да почему?! – Его удивление было неподдельно.
– Даже если мы двое, ты и я, окажемся на абсолютно пустой планете, ты все равно не будешь играть в моей команде, понял? – отчеканил я в ярости.
– И держись от меня подальше!
– Ты что, псих?!
– Проваливай!
Он пожал плечами и вышел. Я опустился обратно на табуретку. Меня мутило. Тони смотрел на меня с недоумевающим видом:
– Надо мне перед стрельбой ушибить руку, – предложил он.
Этого я уже не вынес: подбил его под ноги, уронил живо том к себе на колени и крепко шлепнул. Тони смолчал и не сопротивлялся, наверное, решил, что я имею право. Это мен отрезвило, я его поднял, взял за плечи и умоляюще произнес:
– Тони, пожалуйста, никогда не говори ничего подобного, не делай и даже не думай! Ни про себя, ни про кого-нибудь другого!
– Ну почему?! Без меня же будет больше очков, и сегодня…
Я его встряхнул:
– Такие, как этот Валентино, придумали добивать своих раненых, чтобы не тащить их с собой. Понимаешь? Если твой брат защищает мне спину и меня сзади ударили, значит, он уже мертв. А таких, как этот парень, близко к себе не подпускай и руки им не подавай, никогда!
Тони кивнул. Еще один чуть не плачущий малыш на моей совести.
– Прости, – сказал я тихо. – Я больше так не буду.
– Угу.
– Мне надо пойти помыть руки. Тони хмыкнул.
– Это серьезно. И совсем не смешно, – добавил я.
– А мне надо сдать шорты в стирку, ты же меня правой рукой шлепнул.
– Юморист! Через меня эта зараза не передается. Больно?
– Не-а, – легкомысленно соврал Тони.
И я пошел мыть руки.
* * *
– У тебя был гость, – намекнул Алекс сразу после отбоя, когда мы улеглись на свои спальники.
Я мирно любовался прекрасной картиной: молодой яркий серп Урании, большой, самой близкой к Фебу планеты, тонул в море, скоро он скроется совсем и заберет с собой лунную дорожку, или правильнее говорить «ураниевую»? Но это звучит уж слишком зловеще.
– Да. И очень неприятный, – неохотно ответил я.
– Колись! – велел Лео.
Я вздохнул и пересказал ребятам свой разговор с Валентино.
– Вот скотина! – отреагировал Роберто.
– Ммм, – потянул Лео, задумавшись. – Тони, – сказал он наконец, – больше нигде не ходи один, понятно?
– Угу, – пробормотал Тони, – не буду.
– Ты думаешь, он может?… – спросил Алекс.
– Он способен на всё, – ответил Лео с уверенностью.
– Вряд ли, не до такой же степени, – заметил я. – А вот ты…
– А что я?
– Ты лучший стрелок во всем лагере, а послезавтра мы стреляем. Ну, ломать тебе руку он не рискнет, этого не скроешь, и у него тогда будут крупные неприятности. Но повредить ее так, чтобы было больно стрелять, но ты не пошел к врачу, он вполне может попробовать.
– Он со мной не справится.
– Один на один – нет. Ребята, мы имеем дело с противником, который не только не играет честно, но даже и не знает, что это такое. Он меня сегодня просто не понял.
– Угу, – согласился Лео.
– С парнями из его команды я не знаком, но предположим на всякий случай, что они примерно такие же, иначе не согласились бы иметь с ним дело. Вывод: в одиночку, по возможности, не ходить. Никуда и нигде.
– Ммм, это плохое решение, – заметил Алекс, – паллиатив.
– А что такое паллиатив? – поинтересовался Тони.
– Временная мера, способ отсрочить решение проблемы, – не задумываясь ответил я. – А что, по-твоему, хор шее решение? Утопить их всех в море?
– Вы что, ребята, с дуба рухнули?! – воскликнул Роберто. – Вы всерьез?!
– «Хочешь мира – готовься к войне», – произнес Гвидо непреложную истину.
– Не-е, – потянул я, – топить их в море мы не будем не кремонский десантный крейсер.
Алекс сдавленно хохотнул, я поддержал, через пару секунд засмеялся даже Лео.
– Эй!
Я поднял голову: черный силуэт Бовеса закрыл от мои глаз лунную дорожку. Просить сержанта передвинуться было бы невежливо.
– Не хотелось бы вас наказывать, но вы шумите.
Да уж, полсотни отжиманий моя левая ладонь, залитая по традиции, «ядом горыныча», а потом поверху заживляющим клеем, сегодня не выдержит, так что мне бы тоже не хотелось.
Мы затихли.
– Спите, умники, – почти ласково сказал Бовес.
Алекса опять обуял хохот. Он перевернулся на живот смеялся в подушку: ему тоже не хотелось отжиматься.
Убедившись, что мы заткнулись, сержант ушел. Через пару минут Лео поднял голову.
– Только тихо, – прошептал Алекс. – Тони успел заснуть.
Еще три головы поднялись с подушек.
– Ты чего ржал? – поинтересовался Роберто.
– Да, помнишь, мы говорили о сержантах, ну, когда только приехали.
– Ага. Но Бовес нам ни одного грубого слова ни разу не сказал, при чем тут это?
– Просто он так произнес «спите, умники», ну, как моя бабушка.
– Кончайте базар, – велел Лео, – речь не об этом.
– А о чем? – спросил Гвидо.
– Энрик! – обратился ко мне Лео. – Ты не хочешь спланировать военную операцию, чтобы нам не приходилось ходить толпой, а этот тип сидел тихо?
У-у-у! Нарываемся же!
– Гвидо, – спросил я проникновенно, как Алексова бабушка, – может быть, ты спать хочешь?
– Нет, – соврал простодушный Гвидо.
Что-то эти мелкие приобрели дурную привычку мне врать. И что делать? Тони я уже обещал не шлепать, Гвидо я тем более не могу треснуть.
– А чего тут планировать? – удивился Роберто. – Набить ему морду – это не проблема.
– Угу, – согласился я. – И после этого ты до конца смены будешь конвоировать Тони, куда бы он ни пошел. А по ночам мы будем раскидывать вокруг палатки сеть с колокольчиками. И каждый вечер Бовес будет об нее спотыкаться.
– Ну, это было бы неплохо, – заметил Алекс.
– Стратег! Ну придумай что-нибудь! – воззвал Лео.
– Ага! Точно, – поддержал его убежденный мною Роберто.
Что-то меня никто не поддерживает.
– Я же просил, – сказал я грустно, – не называй меня так. То, что ты сказал, еще не постановка задачи.
– Как это?
– Что является целью войны? – спросил я.
– Мир, лучший, чем довоенный, хотя бы только с вашей точки зрения. Это Клаузевиц сказал. Ты меня что, экзаменуешь?
– Не-а, я всерьез. Скажи, какого мира ты хочешь. Это во-первых, а во-вторых, синьоры, обращаю ваше внимание, что он нам еще ничего не сделал.
Лео замолчал. Вот пусть и думает до утра. Через минуту молчание прервал Роберто:
– Когда сделает – будет уже поздно.
– Старое как мир оправдание агрессора, – заметил я. – Роберто, здесь все, кроме тебя, уже немного изучали историю и прекрасно это знают.
Роберто тоже замолчал. Ффух! Слава мадонне. Я закрыл глаза и постарался заснуть.
– Раз мы не хотим его топить, – нарушил молчание Алекс, – значит, надо изменить его таким образом, чтоб нам не надо было принимать никаких мер предосторожности.
– Песталоцци доморощенный! – отреагировал я. Это не ко мне. Воспитанием мальчишек не занимаюсь.
– Куда ж ты денешься? – насмешливо возразил Лео. Он – будущий офицер твоей будущей армии.
– Чего? – изумился я. – Во-первых, не факт, что я из беру военную карьеру, во-вторых, не факт, что это сделает он, в-третьих, не факт, что я буду его начальником, а не он моим. Еще имеется «в-четвертых» и так далее, но уже и так достаточно.
– Во-первых, – сказал Лео с Алексовым ехидством голосе, – ты изберешь, ты для этого просто предназначен Во-вторых, он тоже, иначе не стремился бы побеждать любой ценой, в-третьих, в такой глупой армии, где он мог бы быть твоим начальником, тебе делать нечего, в-четвертых, как я заметил, наша армия не глупая, есть еще «в-пятых» и так далее, но и этого хватит.
Вот упрямец! Чего он ко мне пристал? Сам бы и придумывал! Я помолчал пару минут.
– Ладно, я тебя понял. Но пока я не придумал, что с этим делать, не гуляй в одиночестве. И вообще, почему только я? Думайте, синьоры!
– То-то же, – проворчал Алекс, – чего ты так отбрыкивался?
– Не хочу, чтобы Лео называл меня стратегом, – обиженно заявил я.
– Ладно, – согласился Лео, – больше не буду.
– Это была скорее тактика, чем стратегия, если вы о сегодняшних соревнованиях, – раздался снаружи тихий голос сержанта Бовеса.
Как он подобрался? У нас все стенки откинуты! Но подошел он только что. И то хлеб.
– Я же вас предупреждал, – добавил он огорченно. – На выход.
Мы поднялись и выбрались наружу, я пытался удержать Гвидо (его последняя реплика была очень давно), но он дернул плечом и тоже вышел из палатки.
– Тони уже спит, – хмуро заявил Алекс.
– Тем более вам следовало помалкивать. Как всегда, по пятьдесят раз.
Всеобщий тяжелый вздох был ему ответом. А что тут скажешь, сами виноваты.
Действительно, самое лучшее снотворное, чуть не заснул прямо на песке, даже не обращая внимания на дергающую боль в левой ладони.
Лео был очень смущен.
– Ты из-за меня отжимался сто раз, – напомнил я.
