Солнце палило немилосердно. В полном боевом облачении можно было свариться заживо. Запеченный в броне наемник — новое блюдо сезона. И откуда взялась такая жара. Осень же на дворе. Вон и листья все золотые, словно они очутились в сокровищнице арабского падишаха. А от брони не избавиться. Можно ненароком вражескую стрелу поймать. Они уже второй день продвигались по землям князя Боркича, поэтому надо держать ухо востро.

Сергей ехал во главе своего десятка, в самом конце растянувшегося по осенним разбитым дорогам гвардейского полка. Несмотря на донимавшую жару, люди вокруг выглядели очень даже бодро, словно и не на войну ехали, а на веселую гулянку с дармовой выпивкой и доступными девчонками. Даже бойцы из его команды смотрелись очень довольными жизнью, словно судьба скинула им удачную карту. Только Лех Шустрик, ехавший по правую руку от Одинцова, выглядел обреченно и очень печально.

В поход он не собирался, но вынужден был отправиться. Как говорится, выбор невелик. Либо вместе со всеми под пули и стрелы врага, либо в столичную темницу за лесной разбой. Стражники, которым в трактире Одинцов дал достойный отпор, фигу в мешке стерпели, а вот публичное унижение и приличный счет за порушенную мебель простить не смогли, поэтому навели все справки в штабе о выданном патенте, и установили за Серегой и его людьми круглосуточную слежку. Правда, трудиться особо не пришлось, поскольку на следующее утро Одинцов с друзьями покинул постоялый двор и отправился в казармы.

В «Ячменном колосе» остались только Айра да Лех Шустрик. Велико же было удивление последнего, когда вечером того же дня к нему в дверь постучались трое вооруженных стражников. Они пришли явно не с хорошими новостями, поэтому Лех Шустрик дверь не открыл, а поспешил смыться из комнаты через окно. Благо жил он на последнем этаже и без труда выбрался на крышу постоялого двора.

«Ночной тропой» — крышами и закоулками — он добрался до Горда Толстый Мешок, контролирующего воровской мир Краснограда. Когда-то они неплохо поработали в баронстве Кортрен на севере и разошлись друзьями. У Горда Лех Шустрик собирался спрятаться, пока его ищут стражники, да заодно узнать, по какому случаю праздник в городе нарисовался.

Толстым Мешком Горда назвали по делу. За то время, что они не виделись, Горд изрядно прибавил в весе и теперь напоминал медузу, расплывшуюся по подушкам. Старый товарищ выслушал Шустрика. Даже вина не предложил. Чего уж там говорить о кружке холодного пива страждущему. После чего сообщил, что спрятать его он не может. Поскольку разыскивают его за разбой. Да и дорогу он перешел не абы кому, а племяннице главы городского совета. Поговаривают, что остальные участники разбоя сумели уйти от правосудия, поэтому всех собак решили повесить на Шустрика. Так что меньше чем пеньковую веревку на шею ждать не приходится.

Но в память о былой дружбе Толстый Мешок посоветовал последовать путем остальных разбойников и поступить на государственную службу. Лех Шустрик выслушал Горда, запомнил его предательство, но к совету прибегнуть не спешил. Для начала надо попробовать выбраться из города.

Как оказалось, задачу для себя он поставил невыполнимую. Три раза ему пришлось убегать от патрулей, проплутав всю ночь по городу, один раз Лех вступил в схватку со стражником и даже вышел из нее победителем. После всех этих приключений Шустрик не нашел другого выхода и отправился к гвардейским казармам, где с трудом нашел командира Волка. Серега обрадовался другу и вписал его имя в патент. Так что, когда к вечеру следующего дня лейтенант городской стражи Алан Дин в сопровождении двух десятков бойцов оказался под окнами казарм, сделать он ничего не смог. Лех Шустрик вышел их встречать и при попытке ареста ткнул лейтенанту в лицо государственную бумагу, а командир Волк подтвердил все, что там было написано. Так что ушел лейтенант Алан Дин ни с чем, но ужасно злой.

Первое время Лех Шустрик был в восторге от того, что ему так легко удалось избежать наказания. Он прямо-таки светился от счастья, но к концу второй недели казарменной жизни готов был взвыть от тоски. Только вот обратная дорога была заказана. Вернуться в город нельзя, Алан Дин старых долгов не простит, а сбежать из казарм невозможно. Тянуть же лямку военного Лех Шустрик не мог. Вот и стал чахнуть на глазах. Он бы, наверное, запил, только со спиртным в походе было строго. Его попросту не было. Пока они шли по Вестлавту, выпивка была строжайше запрещена. А как оказались в гостях у Боркича, вроде бы уже и можно, по крайней мере, никто не следит за сухим постом, а вот взять негде.

Одинцов вовремя заметил грусть-тоску друга и поспешил выяснить причину. Хотя чего тут выяснять, все и так понятно. Вольная пташка не любит клетки. Тогда Серега решил поговорить с Шустриком да разъяснить его положение. Для этого дела он позвал Вихря. Выделил ему двух помощников и поставил задачу: «Делай что хочешь, иди куда хочешь, но чтобы без горючего не возвращался». Вихрь его прекрасно понял и через час принес два больших меха с красным крепким вином. Один мех Серега забрал себе, другой отдал десятку.

На одном из привалов Серега позвал с собой Шустрика и Дорина и чуть в отдалении от разбившего стоянку полка организовал поляну. Зажгли костерок, сварганили на скорую руку шампуры да стали жарить мясо, принесенное Вихрем. Потом ели мясо и запивали его вином.

Шустрик оттаял не сразу, но все же разговорился и поделился с друзьями своей проблемой. За долгими разговорами засиделись до самого утра. А с рассветом полк снялся со стоянки и выступил вперед.

Волчий Отряд чувствовал себя не очень. У предводителя изрядно побаливала голова, да и остальные выглядели не лучше.

Горел лес. Дымом несло за несколько километров. Небо покрылось копотью, и все вокруг было как в тумане. Еще десять минут назад ничего не было. И вот они въехали на задымленную территорию. На несколько минут продвижение полка приостановилось. Вдоль длинных рядов всадников помчались вестовые, проверяя состояние полка. Народ загомонил, тревожась.

— Что там такое? — спросил сам у себя Серега, напряженно вглядываясь вдаль. Только из-за блеска кирас ничего не было видно.

— Лесной пожар. Думаю, что это наши постарались, — ответил Дорин.

— А зачем нашим леса жечь? — спросил Одинцов.

— Чтобы врагу не досталось, — довольно осклабился Лех Шустрик.

После вчерашней попойки ему изрядно полегчало, и он, похоже, вернулся к прежней форме.

— Наш Красноградский полк последний. Мы плетемся в хвосте. А с других сторон подошли полки Салимска, Мирополя и Пинига. Вероятно, они уже вступили в бой с врагом, — разъяснил Дорин.

— Честно говоря, я не очень понимаю, из-за чего началась эта война, — сказал Серега.

— Давняя вражда. Ромен Большерукий, князь Вестлавта, с Болеславом Боркичем помимо всего прочего еще и женщину не поделили. Ольга, жена Болеслава должна была выйти замуж за Ромена, только Боркич выкрал ее и тайно обвенчался. Вот Большерукий простить не может.

— Прямо шекспировские страсти, — недовольно пробормотал Одинцов.

— Какие-какие страсти? — заинтересовался Дорин.

— Шекспировские, сказитель такой был. Сочинял разные пьесы для театров.

— Кхм, не знаю такого, — покачал головой Дорин.

— Да не важно, — отмахнулся Серега, боясь развивать скользкую тему. Вдруг Дорин заядлый театрал и знаток всех новомодных драматургов.

Неожиданно колонна пришла в движение. Одинцов подождал, пока предыдущий десяток отъедет на небольшое расстояние, и тронул поводья.

Волчий Отряд ехал от остального полка чуть в стороне. С другими наемниками, из которых состоял полк, пока Одинцов общего языка не нашел. Да и некогда ему было.

Чадный туман вокруг становился все гуще и гуще. Уже и солнца не было видно.

Неожиданно лес закончился и дорога выбежала на пригорок, откуда открывался вид на долину, перечеркнутую широкой рекой, прямой, словно полет стрелы. На высоком холме на противоположном берегу реки стоял замок. Мощная крепостная стена, шесть сторожевых башен и возвышающийся над всем замком донжон. Судя по суете вокруг замка, его властитель уже знал о подступающей армии и спешно готовился к долгой осаде. По опущенному мосту в замок стекались повозки из окрестных деревень, наполненные провиантом. Хуже всех пришлось деревням, находящимся по другую сторону реки. До них уже добрались войска вестлавтцев и запалили дома. Отсюда и нестерпимый дым. А реку усеяли сотни лодочек, на которых уцелевшие жители переправлялись на другую сторону, чтобы искать защиты у властителя замка.

— Кажется, это замок Дерри, — произнес Дорин.

— Точно, он, — подтвердил Лех Шустрик.

— Чем славен этот Дерри? — спросил Сергей.

Побережье было заполнено пехотой Вестлавта, спешно готовящейся к переправе. Разоренные деревни были раскатаны по бревнышку, и на берегу поспешно строились плоты. Стучали топоры и молотки.

— Этим замком владеет Улаф Дерри, вассал князя Боркича. Страшный человек. В предыдущей войне он возглавлял княжескую армию. Только сейчас уже стал стар и отошел от всех дел. Норов у него зверский. Поговаривают, что он очень охоч до бабьего тела. И его подручные собирают с окрестных деревень дань. Самых красивых молодых женщин, которых свозят к нему в замок. А там уж как повезет. Некоторые из них потом возвращаются назад в деревни. Но в таком состоянии, что уж лучше смерть. Лет пять назад четыре деревни взбунтовались, отказались платить бабский налог. Отправили к князю Боркичу посла с жалобой на Дерри. А тем временем схватили и вздернули на суку подручных Улафа. Но как водится, восстание закончилось большой кровью. Улаф вывел своих людей и разорил бунтующие деревни. А посол к князю так и не вернулся. Что с ним стало, никто не знает, — закончил рассказ Лех Шустрик.

— Поучительная история. Хочется уже этот замок по бревнышку раскатать, а самого Улафа за причинное место подвесить на ближайшем дереве, — сказал Дорин.

— Если он такой злодей, то почему крестьяне бегут к нему в замок от нашей армии. По идее они должны его ненавидеть, а нас приветствовать как освободителей, — усомнился в правдивости истории Одинцов.

— Мы для крестьян захватчики. И угроза незнакомая. Что от нас ждать, кто знает. А Улаф Дерри старый черт, его прихоти и похоти знают все. Крестьяне выросли бок о бок с ним. Поэтому для них он хоть и зло, но родное. Они знают, чего от него ждать, — объяснил Лех.

По извилистой дороге отряд спустился в захваченную вестлавтцами долину.

Оставив позади себя охваченную огнем деревню, полк приблизился к реке. Войны спешились и занялись хозяйством. Повсюду встали походные шатры, задымили костры, на которые тут же водрузили котлы с варевом.

Волчий Отряд встал отдельно. Шатер никому не полагался. И если они задержатся на этом берегу, то ночевать придется под открытым небом.

Серега, не вылезая из седла, назначил ответственного за вечернюю трапезу. Выбор как всегда пал на Вихря. Как-никак охотник, да и готовит вкусно. Правда, охотиться тут не на кого, надо только фуражиров найти и взять у них провизию. После этого Одинцов отправился на поиски сотника, чтобы узнать, когда запланирована переправа. Шустрик поехал вместе с ним.

Сотника Джеро они нашли спустя двадцать минут возле самой воды. Высокий, смуглокожий мужчина лет сорока, с длинными смоляными волосами, собранными в тугую косу, и лицом, испещренным рытвинами от перенесенной в детстве оспы. В окружении двух десятников он наблюдал за противоположным берегом в самый настоящий бинокль, висящий у него на шее. По заверению Леха Шустрика, это еще одна из игрушек магиков. Одинцов вытаращился на бинокль, словно на диковинную зверушку, что не могло не укрыться от внимательного взгляда сотника.

— Дорогой нен, но верой и правдой мне служит, — сказал Джеро.

У него был хриплый голос, густой, словно медовая патока.

— Держи, посмотри.

Джеро снял с шеи бинокль и протянул его Сереге. Отказываться от столь щедрого предложения было глупо. Одинцов взял бинокль, поднес его к глазам и не смог сдержать возглас удивления. Он увидел противоположный берег так, будто он был перед ним в двух шагах. Распахнутые ворота замка и медленно втягивающаяся по подвесному мосту вереница повозок и телег. Люди спасались бегством перед наступлением завоевателей и искали защиты у своего господина. Его страшная репутация померкла перед новой бедой. Сергей видел понурые лица людей, медленно бредущих в замок. Долгий путь на Голгофу. Они обречены. Большинство из них идут на верную смерть. Им бы искать спасение в окрестных лесах. Наемники не станут ловить крестьян по одному. А эти глупцы набиваются в замок, словно караси в садок, а он падет через пару-тройку дней. Печальное зрелище. Но бинокль хорош. Отличное приближение.

— Впечатляет? — довольно спросил Джеро.

Одинцов кивнул.

— Ума не приложу, как работает эта машинка. Волшебство, не иначе.

Серега мог бы рассказать сотнику принцип действия бинокля. Только вот кому это надо. Да и поймет ли вояка объяснения? Не спросит ли себя, откуда такие хитрые вещи может знать простой наемник?

Бинокль был механическим, но уже одно его появление в этом мире замков и холодного оружия было большим чудом. Что же за существа эти магики и откуда они берут технологические игрушки? Надо бы разобраться в этом вопросе.

— Ты у нас кажется новенький? — спросил Джеро.

— Так точно, командир!

Серега с сожалением вернул бинокль. Надо бы все-таки увидеть вживую магиков да купить у них что-нибудь из ненов. Нужно узнать у Леха Шустрика, где искать этих фруктов и что он может по деньгам приобрести. Револьвер у него уже есть, но Одинцов не отказался бы и от бинокля.

— Кажется, тебя Волк зовут?

— И это правда.

— У тебя надежные люди?

— За каждого лично ручаюсь. Мы с ними и огонь, и воду прошли, — горячо сказал Одинцов.

— Это радует. Переправа будет на рассвете. Сначала пойдет пехота и осадные машины, потом будем переправляться мы. Под стенами крепости нам особо делать нечего. Вряд ли Дерри решится на вылазку. А вот как только крепость падет, тут и нам работа достанется.

— Если нам так важен Дерри, то почему мы не переправились на тот берег раньше и дали его защитникам такую весомую фору во времени? — озвучил Серега вопрос, мучивший его уже несколько часов.

— Позади нас глухой лес, да и река ведет себя подло. Единственная приемлемая переправа тут, и есть еще в нескольких километрах выше по течению. Только давать такой крюк — верх безрассудства. Если кто из крестьян заметил бы продвижение армии, то успел бы предупредить Дерри. И тогда все пропало. Да и закрепиться на этом берегу важно. Деревни на этой стороне давали половину провианта в замок. Уничтожив их, мы сильно затянули пояса его защитникам, — разъяснил Джеро.

Серега кивнул. Теперь все ясно.

— Возвращайтесь к своим. Отдыхайте. Утром выступаем! — распорядился сотник.

Одинцов развернулся, добежал до своего коня, вскочил в седло и поворотил назад. Шустрик, наблюдавший за разговором издалека, потребовал подробностей. И пока ехали назад, Серега ему все рассказал.

— Переправа — дело сложное. Чую я гибель на этом пути, — резюмировал рассказ Одинцова Шустрик.

— Ты чего, в пророки подался? — удивился Серега.

— На переправе солдаты уязвимы. Грех этим не воспользоваться. Улаф Дерри не дурак и придумает какую-нибудь пакость. Хорошо, что мы идем в самом конце и успеем к этому подготовиться.

Одинцов усмехнулся. Интересный Лех Шустрик человек. Как все-таки ему повезло его встретить. Без такого пройдохи вряд ли у него бы все удачно сложилось. И вроде бы Шустрик уйти хочет, заняться своим ремеслом, но не может, словно связали их накрепко, единой цепью сковали. Судьба, наверное.

Вернувшись назад, Одинцов обнаружил, что ребята уже обустроились. Лошади были накрепко привязаны к ближайшим деревьям, попоны и теплые одеяла разложены на траве вокруг костра, на котором Вихрь готовил какое-то варево. Судя по ароматным запахам, очень даже аппетитное. В желудке призывно заурчало, а рот наполнился слюной. Кажется, целую вечность не ел.

Спешившись, Серега передал поводья Бобру, назначенному старшим по парковке, и направился к костру.

Заметив приближающегося командира, ребята приветствовали его. Устало упав на траву, Серега поджал под себя ноги и приступил к рассказу. Хоть и есть очень хотелось, но откладывать нельзя. Надо разъяснить личному составу диспозицию на завтрашний день.

В эту ночь Одинцов глаз не сомкнул. Он лежал возле притихшего бивуака, подле еле тлеющего, но все еще греющего костра и смотрел на еле видимый в темноте рыцарский замок, который поутру им предстояло штурмовать. Он любовался безмятежным спокойствием вод. Быстрая река, словно в предчувствии грядущей катастрофы, умерила свой бег и затихла. Чуть слышно плескали волны, набегающие на берег, трещали какие-то сверчки, забывшие о том, что уже давно наступила осень, да где-то в лесу выли и рычали ночные хищники, вышедшие на охоту и вцепившиеся друг в друга из-за границ своих угодий.

Вокруг царила обманчивая безмятежность, но нареченный Волком чувствовал, что скоро ей придет конец и эти места долго еще не смогут забыть образ смерти, зашедшейся в хороводе по этим полям и лесам. Конечно, замку не выстоять в грядущей адовой свистопляске. Тут Серега не питал никаких иллюзий. Он видел собравшуюся для осады армию Вестлавта: многочисленную, прекрасно вооруженную пехоту, маневренную и смертоносную конницу и хитроумные осадные машины. И теперь готов был побиться с любым об заклад, что вскоре замок падет и превратится в руины. Вестлавтцы не собирались оставлять за собой памятники архитектуры на благо будущих потомков и во имя расцветания туризма. Вот только одна беда — с деньгами у Одинцова было туго. Аванс пропит всем десятком, а до зарплаты, или как тут это называется, как до Парижа на пузе. Но это его нисколько не печалило.

«Все-таки странный этот мир», — подумалось Сергею. Все тут не как у людей. И Средневековье вроде на дворе, но какое-то не такое. Вот вроде бы учился, работал, строил бизнес, даже воевать доводилось, а теперь вынужден вновь все начинать сначала. И почему он здесь оказался? Какой в этом смысл? Но больше всего его тревожил образ магиков, торгующих всякими разными научно-техническими штучками. Откуда они их берут? Понимают ли сами, что это такое? Выходит, что где-то в этом мире есть земли, на которых процветает техническая цивилизация, намного опередившая это Средневековье. Ничего себе лоскутный мир получается!

Неожиданно Сергей вспомнил Айру. Их прощание. Когда она услышала, что Волк уходит, то тут же собралась идти с ним. Ему пришлось очень потрудиться, чтобы убедить ее остаться. Было все: и смех, и слезы, и признание в любви, и слова ненависти. Айру штормило. Она попробовала все способы изменить его решение, но он был непоколебим. Эта сцена далась Сереге тяжело. Только в тех местах, куда он собирался, женщине не место, да и он будет постоянно чувствовать себя незащищенным, потому что до него можно будет добраться через женщину. Такая игра Одинцову не по карману. Он пообещал ей, что когда его жизнь устаканится и он добьется того, к чему стремится, то обязательно за ней вернется. В тот момент Серега и впрямь так думал. Лех Шустрик обещал пристроить ее наперсницей к богатой и одинокой вдовице и слово свое сдержал. Теперь Айра была при деле и в надежном месте, можно было не беспокоиться. Ее будущее выглядело сытым и безмятежным. Только отчего-то было грустно. И Серега с каждой минутой чувствовал все отчетливей, что больше он Айру не увидит.

За этими мыслями Одинцов не заметил, как наступило время побудки. Первым проснулся Дорин. Вот это человек. Ему никакой будильник не нужен. Такое впечатление, что он его проглотил и теперь просыпается сам в любое загаданное им время. К слову о часах. Несколько образцов механических наручных часов Одинцову недавно попались на глазах. Вот же он вытаращился, словно абориген племени тумба-юмба на голую белую женщину, когда сотник Джеро при нем взглянул на запястье, на котором красовались большие круглые часы со стрелками. Как потом выяснилось, похвастаться такой диковинкой могли далеко не все. В Красноградском полку лишь у двоих были наручные часы помимо сотника Джеро. И один из них был командующий полком Скроль Быхов. Наручные часы были очень дорогим неном и встречались редко.

Спустя пять минут, как Дорин проснулся, по лагерю побежали вестовые, поднимавшие народ. Лагерь ожил. Только не было никакого шума. В тишине люди поднимались с земли и готовились к переправе. Лишь изредка где-то звякнет сталь, всхрапнет лошадь или кто-то чихнет, и тишина. И вроде бы армия состоит из разномастных наемнических отрядов, но только сказывается опыт. От этой переправы зависит их жизнь. Никто не хочет по глупости раньше времени выдать себя и закончить жизнь на дне реки.

Переправа началась в точно назначенное время. Первыми заполнили спущенные на воду большие плоты из бревен пехотинцы, вооруженные копьями, мечами и круглыми щитами. Отдельное место на плотах заняли лучники. Они тут же расчехлили луки и замерли, напряженно всматриваясь в противоположный берег.

Всего Серега насчитал двадцать плотов, раскачивающихся на волнах. И солдаты продолжали тащить с берега к воде новые плоты. Переправа не должна затянуться. На каждый плот помещалось три десятка солдат. Главное — закрепиться на другом берегу и создать плацдарм для нападения на замок. А там можно будет подтянуть и остальные войска. К сожалению, иного способа перебраться на другой берег не существовало. У реки Вьи не было бродов и мелководья, где можно было перевести конницу и орудия. Вья глубокая и быстрая. Опомниться не успеешь, как закружит, макнет пару раз да утянет на глубину.

Первые плоты заскользили по воде, устремляясь к противоположному берегу, а на воду уже тащили новые плоты. В ход пошли рыболовецкие лодки и малые суда, отобранные у хозяев. Вскоре в реке было множество плавсредств, набитых вестлавтцами.

Первое время обитатели замка Дерри не обращали внимания на то, что творилось у них под носом. Казалось, замок спит, и ничто не может потревожить его величественный сон. Это позволило первой партии солдат выгрузиться на берег и занять землю. Плоты отправились в обратный путь. Они уже почти достигли середины реки, когда неожиданно над замком взлетели ракеты, взорвавшиеся в вышине. Яркий свет разорвал ночь и осветил переправу. В ту же секунду что-то громыхнуло. Потом грохот повторился, и неожиданно река вспенилась от падающих с неба каменных ядер. Первые ядра накрыли плоты, перевозившие людей. Они разламывали бревна, словно спички. Солдаты падали в воду. При всем железе, что висело на них, выплыть было невозможно. Пространство вокруг наполнилось грохотом и криками тонущих людей. Вновь взмыли вверх осветительные ракеты, и новая партия искусственного града упала с неба. На этот раз вместе с каменными ядрами на плоты летели горшки с зажигательной смесью. Разбившись о твердую поверхность, они выплескивали огонь, который тут же пожирал все вокруг. С криками боли и ужаса прыгали в воду объятые зеленым пламенем солдаты, но и там не было спасения.

— Они липкий огонь в дело пустили, — пробормотал ошеломленный Дорин.

Весь Волчий Отряд застыл на берегу, наблюдая за переправой.

— Что это такое? — спросил Серега.

— От него не спастись. Одно из изобретений магиков. Он поджигает все: металл, воду, все что угодно, — разъяснил Лех Шустрик.

— И что же? Мы теперь обречены? — спросил нетерпеливый Вихрь.

— Липкий огонь — дорогое удовольствие. Сомневаюсь, что у Улафа хватило денег, чтобы основательно запастись этой игрушкой, — сказал Дорин.

И правда, скоро огненные гостинцы закончились. Но и того, что выплеснулось на реку, хватило, чтобы поджечь ее. Одинцов смотрел и не мог поверить. Река горела. В некоторых местах стена огня поднималась в полтора человеческих роста, но пламя было неравномерным: там и тут сияли дыры, в которые и правили плоты и лодки вестлавтцы.

Несмотря на плотный заградительный огонь, часть плотов все-таки достигла цели. Выбравшись на берег, солдаты занимали свои места в боевых порядках и ждали прибытия остальной армии.

Похоже, наличие врага на родном берегу не понравилось Улафу Дерри, да и грех не воспользоваться малочисленностью высадившийся армии и не уполовинить ее. Видимо, так или приблизительно так рассуждал владетель замка, когда отправил на вылазку тяжелую конницу. Закованные в железную скорлупу рыцари с силуэтом лошадиной головы на щитах прогрохотали по опустившемуся подъемному мосту и устремились к сбившимся в кучу вестлавтцам. Отправленная в рейд конница насчитывала несколько десятков всадников, вооруженных тяжелыми копьями и мечами. Казалось, что погибель неминуема.

Одинцов почувствовал, как все внутри него напряглось. Он даже привстал на цыпочки, чтобы лучше все видеть. И очень пожалел в этот момент, что у него нет бинокля. Это был разгром. Тяжелая конница сомнет и раздавит малочисленную пехоту Вестлавта. Им не продержаться до подхода подкрепления, да и переправа продолжалась под опасным градом каменных ядер. Все усилия впустую. Люди гибнут зазря.

Но, как оказалось, рано он начал читать отходную молитву. Конница Дерри стремительно приближалась к солдатам Вестлавта, как внезапно в воздух поднялись сотни стрел и осыпались на головы всадников. Стреляли высадившиеся лучники. И их тотчас поддержали с подплывающих плотов. Заржали раненые и умирающие лошади. Посыпались на землю панцирники. Не могущая повредить броне всадника, стрела все-таки умудрялась находить стыки между пластинами, глазные щели в забралах. Всадники умирали. Те же, кто просто падал с мертвой или раненой лошади, неумолимо оказывался затоптанным своими же более удачливыми собратьями, оставшимися в седле.

Часть всадников все-таки достигла места высадки и набросилась на солдат Вестлавта. Только это уже были жалкие остатки победоносной конницы, вылетевшей за ворота замка Дерри. Закипел бой. Солдаты Вестлавта сражались отчаянно и так же отчаянно умирали. Первые ряды построения просто были вздеты на копья всадников. Но и немало рыцарей оказались выбитыми из седла копьями Вестлавта. На большой скорости прорвавшись сквозь ряды пехоты, всадники в конце концов застревали, словно корабли в ледовом плену, и тут им приходилось несладко. Противник находил способ спешить всадника и расправиться с ним. Страдали лошади. Им подрубали сухожилия, резали бока, кололи в морду. В общем, делали все, чтобы только проклятый рыцарь оказался на земле.

Прошло всего несколько минут боя, а казалось — уже целую вечность, когда со стороны замка пропела труба и оставшиеся в живых всадники устремились назад. Разбитая наголову конница поспешно покидала поле боя, а вслед ей летели стрелы и проклятья.

Улаф Дерри хотел уничтожить авангард вестлавтской армии, а достиг противоположной цели. Вместо победы, он поднял боевой дух завоевателю. Выдержавшие и отбившие натиск тяжелой конницы Дерри солдаты ликовали, празднуя первую победу. Но нельзя терять бдительности, а то можно и погореть. Впрочем, командиры в вестлавтской армии были опытными, они тут же успокоили своих ребят. И переправа продолжилась.

А вскоре настал черед Волчьего Отряда вступить на плоты.