…Кордон встретил меня так, словно ничего особенного не произошло: так же горел огонь в бочке на стоянке новичков. Старатели лениво переговаривались, обмениваясь новостями и временами затягивали какую нибудь песню. Из «тошниловки» слышался заунывный голос какого-то тюремного барда, сообщающего всем, что «в тюрьме его сердце».

Так оно всегда и бывает: мы можем измениться, но миру для этого нужно больше времени. Обманчивая статика объективной реальности наталкивает на мысль, что обычный человек не оставит на ее ткани ни малейшего следа, как бы ни старался. Все, что было создано или достигнуто ценой больших усилий и жертв, просто исчезнет, растворится без следа. Дождь будет поливать руины, а от могил и склепов останутся только поросшие травой холмики. Прав тот, кто сказал однажды: мы живы, пока нас помнят — без памяти нет вечности для человека.

Я добрался до стоянки новичков к исходу третьих суток, едва не попав под Выброс. Проходить через минное поле не пришлось вообще. Военные не только не укрепили блокпост, но и вообще самоустранились. Нарастив оборону на фильтрационном пункте и обрушив виадук, они почли за благо вообще не казать носа за «колючку». Мины, поставленные на руинах, были раскиданы в спешке, и обойти их не составляло труда даже для новичка. Видимо, с финансированием было совсем худо, но иногда такие решения — самые верные. С потенциальным источником опасности в тылу в лице вооруженного населения Кордона риск нападения, подобного тому, что я осуществил, был весьма велик. Тратить людские и материальные ресурсы было допустимо, если этих самых ресурсов имелось в избытке. Но, видимо, не сложилось. Поэтому вояки убрались за «колючку», а окрестности деревни новичков патрулировались силами людей Серого.

Меня, конечно, остановили, но после подтверждения моей личности самим Серым пропустили в деревню. Я перекинулся с ним парой дежурных фраз, осведомился о здоровье Тараса. Выяснилось, что молодой родственник Серого убрался из Зоны и начал челночный бизнес в Прикордонье, промышляя перепродажей артефактов. Правильный выбор, на мой взгляд: раз Зона показала парню шиш, то не стоит сюда и соваться.

Я спустился в подвальчик к Одесситу. Здесь тоже никаких изменений: играла музыка, Джим Моррисон пел свою знаменитую «Hello, I love you», а хозяин рассматривал разворот журнала «Soldier of Fortune». Подняв глаза, оружейник изучающее осмотрел меня с ног до головы.

— Таки не прошло и года, молодой человек! Вы долго ходили, я уже думал поставить пулемет и начать отстреливаться от заказчиков на ту пустяковину, что вы обещали мне принести.

— Здравствуйте, Михаил Анатольевич. Сами знаете: в вашем деле риски очень высоки. Но и прибыль под тысячу процентов.

— Боже мой, он говорит мне о прибыли! — Оружейник снова вошел в роль «бедного еврея». — Да каждый день эти мазурики обрывают мне телефон, спрашивают: «Когда?», «Скоро?», «Миша, мы сломаем тебе обе ноги. И скажем, что точно так ты и родился…»

— Ну, теперь же этим угрозам придет конец: вот ваш заказ, а мне хотелось бы получит мой.

Я выложил из РД разобранный «гаусс». Довольно урча, словно кот у блюда со сметаной, Одессит стал собирать винтовку. Что-то сверяя с замызганным листом бумаги, он щелкнул кнопкой, судя по всему, это был предохранитель, и винтовка загудела. В окошке слева, перед пластиковым цевьем, появилась цифра «25». Оружейник снова щелкнул предохранителем и гудение смолкло, питание отключилось. Видимо, так оружие переводилось в походное положение. Глянув на меня с улыбкой, Одессит вышел в заднее помещение магазина, унося с собой трофей. Пару минут спустя он вышел с автоматом в одной руке и объемистым мешком цвета хаки в другой. Выложив все это передо мной на стойку, он чуть отодвинулся назад.

— Вот, получите и распишитесь. СКАП пришлось изыскивать не так долго, а вот с вашим АЕК пришлось повозиться. Однако же все по списку. Принимайте.

— За автомат отдельное спасибо, Михаил Анатольевич. Костюм пока опробовать не придется. Это вещь для особых случаев. Сейчас меня устраивает тот, что на мне. И сразу у меня будет к вам деловое предложение.

Одессит выжидательно посмотрел на меня сквозь линзы пенсне.

— И что же вы имеете мне предложить? Если совместный поход за насыпь, то это мимо: не хожу уже давно.

— Нет, все по профилю, Михаил Анатольевич, все по специальности. Нынешней, я имею ввиду.

— Таки я сильно заинтригован. Большой заказ?

— Весьма и весьма приличный. Плюс процент с прибыли, если таковая будет иметь место. Пять процентов.

— Пятнадцать. — Началась обычная игра.

— Шесть, и ни копейки свыше.

— Двенадцать, и вы меня снова грабите.

— Семь, и это…

— Хватит вам дурью маяться! — Нашу увлеченную деловую беседу прервал хриплый баритон Поповича. Второй воротила местного теневого бизнеса вошел и с громким стуком поставил тяжелый мешок на пол рядом с собой. — Мишка, дай парню все, что попросит. Если надо, сам с ним пойдешь. Я тоже пойду, если придется.

Одессит слега присел от неожиданности, но выдержка взяла свое, и он, поправив окуляры, только крякнул.

— И это с какой же радости я должен…

— Рэд приходил. Просил помочь Антону, если тот попросит.

— Нет, этот биндюжник всегда не вовремя: я таки уже был в двух шагах от маленькой виллы на Французской Ривьере. Ну, уже грабьте меня, молодой человек, грабьте — старый еврей все выдержит. О, Стена плача! Когда же я приду к тебе на родной земле, вас обоих не будет в поминании, окаянные шаромыжники! Всех, всех помяну, даже Софу и ее беспутного брата Викентия!

— Хорош причитать, старый лис. — Попович выставил на прилавок литровую бутыль перцовки, а мешок небрежно запихал под прилавок.

Все также продолжая стенать, Одессит закрыл входную дверь на замок изнутри, достал три серебряных стопки, тарелку с тонко нарезанными солеными огурцами и сверток вощеной бумаги, где заманчиво белел кус сала. Отдельно на прилавке появились осьмушка деревенского каравая и пара луковиц. Разлили, чокнулись, выпили и закусили, чем бог послал.

Я изложил старожилам план операции, попутно иллюстрируя свои слова схемами, которые набросал по пути на Кордон, и отдал им флеш-карту Эдвардса. Просмотрев то, что я уже изучил вдоль и поперек, «отцы-основатели» не сговариваясь покрыли амеров и сектантов семиэтажным матом, добрая половина которого была на идиш и содержала такие обороты, которые заставили бы служащих любого портового терминала мира стыдливо покраснеть.

Одобрив в целом мой подход, приступили к обсуждению деталей. Попович настаивал на том, чтобы провести акцию устрашения и, захватив гонца амеровского миллионера, добраться до самого Эдвардса. После чего скинуть миллионера вместе с помощником в «живец» и, сняв на видео, отослать запись совету директоров. Как мне ни было горько, пришлось отклонить столь заманчивое предложение, хотя оно с каждой минутой нравилось мне все больше и больше.

Одессит предлагал договориться с сектантами: «…хоть народ этот оторви да выбрось, но даже рыба имеет язык!..» Потом сдать им всех пришельцев скопом, с непременным условием, что тех быстро не убьют, а головы их выставят на «аллее славы», у первого аванпоста «Обелиска».

Шутки шутками, но, когда эмоции улеглись, оба старожила спросили, что мне требуется для того, чтобы все прошло гладко и к нашей выгоде.

— Прежде всего, нужен телефон. Я хочу вызвать трех своих бывших сослуживцев. Если сегодня дозвонюсь, через трое суток они будут здесь. От вас мне нужны две вещи: двое надежных парней, обязательно с боевым опытом и хорошо знающих Зону. Народ должен быть тройной очистки, за каждого из которых вы сможете с гарантией поручиться. И один человек, за которого вы ручаться не можете. Эдвардс попытается внедрить к нам своего человека. Помимо наблюдателя, который и так будет на виду, этот агент будет как бы страховкой. На случай, если что-то пойдет не так. Кроме этого, нужны три фугасные стальные мины, лучше, если это будут Ф-864 или их аналоги. И помощь в их доставке к месту ловушки. Все понимаю: фугасы — штука не легкая, но иначе «девятку» не взять. Боюсь, что даже это, — я положил руку на обретенный с таким трудом АЕК, — меня не спасет. Я даже не поцарапаю их броню, а они из меня кашу сделают. Их «машинки» прошибали деревья в два обхвата толщиной навылет. Что скажете?

Купечество переглянулось, минуты две они совещались. Наконец Попович выступил с ответной речью:

— Антон, ты затеял опасное дело, но поскольку оно касается всех нас, мы тебе поможем. НО! Ты должен пообещать, что ни один «пиндос» этой разработки не получит. Что создано в Зоне, тут должно и остаться. Пусть мир обходится без наших заморочек. Я свяжусь с майором Кашиным из «Альфы», погремушек, тех, что просишь, у них есть в избытке. Дадут и пять, и десять, и сто, если надо будет. С доставкой… Ну, это только до определенного места, а дальше я тебе одну вещицу дам. Груз на две трети полегчает. Хотел продать, но если такое дело — владей, все равно она одноразовая. Координаты, где груз оставят, я тебе через час лично передам. Ну, Мишка, — он обернулся к Одесситу, — теперь ты говори, только давай без фокусов своих: цену не ломи, дело надо быстро делать.

Цвирня кашлянул и, помолчав, согласно кивнул. Щелкнул клавишей бумбокса, в помещении стало тихо. Голос его стал жестким, акцент и юморные интонации испарились. Передо мной был расчетливый деляга, который в случае чего отложит в сторону калькулятор обычный и возьмется за его более смертоносный аналог.

— Хорошо, но бесплатно я товар дать не могу. Кроме того, людям нужно что-то кушать и их работу придется оплачивать, если пойдут на дело.

— Это не проблема, Михаил Анатольевич, — заверил я оружейника. — Хиггс выпишет чек или подгонит наличку в указанные вами сроки, тут Эдвардс дал мне карт-бланш. Другое дело, что опасно предоставлять ему точный список всего оборудования, вдруг его аналитики слишком пристально будут всматриваться в список накладных расходов.

— Ну это же совсем другое дело! — Торговец, он всегда торговец, упоминание об оплаченных расходах сильно стимулировало положительные мотивы Одессита. — Не беспокойтесь, молодой человек. Мы составим двойной список. Цену напишем одну, будет какой нам нужно.

— Я нисколько не сомневался в вашей прозорливости, Михаил Анатольевич. Мне понадобятся электродетонаторы, метров сорок огнепроводного шнура, пять килограмм ПВВ-4 (28), комплект эластитовой ленты и подрывная машинка. АЕК больше достать не прошу, дайте один АК-104 и четыре АК-103 с подствольниками, и лучше не экспортный, а наш, российский, армейский вариант…. Лучше, если ГП будет «Обувка», но «костерок» тоже подойдет. Само собой, разгрузки, фляги, по четыре ручных гранаты (лучше «горных»), два АПБ и один «Форт». Все с тройным б/к. И три «Мухи», для ровного счета. Николай Протопопович, — я обратился ко второму торговцу без фамильярного сокращения, отчего тот чуть изменился в лице, — от вас мне нужны пять костюмов вроде того, что сейчас на мне. Кроме того, мне нужно два комплекта снайперских накидок типа «Леший», и лучше, если они будут расцветки «город-осень», либо из этого чудесного материала, «паутинки».

Попович молча кивнул и, пробурчав, что вечером можно будет зайти и забрать товар, махнул нам с оружейником на прощанье рукой и вышел из магазина. Мы с Одесситом еще некоторое время обсуждали детали поставки, но сошлись во мнении, что по ассортименту, представленному мной, трудно будет разгадать истинные намерения относительно миссии. Спохватившись, оружейник снова скрылся в задней комнате, откуда вернулся со спутниковым телефоном, имеющим характерную нашлепку шифратора на корпусе.

— Звонить можно куда хотите, только нужно выйти за околицу, ближе к «колючке». И само собой, долго говорить не стоит. Поймите меня правильно, молодой человек, я ж таки не переговорный пункт. Все стоит денег, а их всегда такой мизер…

Заверив оружейника, что все пройдет так быстро, как только возможно, я тоже вышел наружу. Первым делом я набрал номер сестры. С полчаса слушал новости о нашем немногочисленном семействе, получил подтверждение хорошего поведения Сашки и привет от него. Сказал, что вернусь еще не скоро, обещал выслать денег. На душе стало спокойно: у моей семьи все в порядке, вроде можно не беспокоиться. Хотя бы об этом…

Два следующих звонка я сделал в Новосибирск и Абакан. В Новосибе жил мой бывший подчиненный Юрис Спреслис. Парень был снайпером от природы, хотя имел нехарактерные для этой профессии данные: высокий, под два метра ростом, типично тевтонская внешность и фигура штангиста. У него были светлые, «ежиком», соломенные волосы, голубые водянистые глаза, чуть кривоватый нос и тяжелая нижняя челюсть. Во взводе латыш получил позывной «Норд» за сверхъестественное хладнокровие и расчетливость. Отец его служил в милиции, но после выхода Латвии из состава СССР его пытались посадить в тюрьму, как пособника «оккупантов». Не долго думая, он собрал семью и уехал к родственникам жены в Новосибирск. Удачно устроился там юрисконсультом в небольшой строительный кооператив, превратившийся впоследствии в довольно преуспевающую фирму. Сына от армии отмазывать не стал, но тому повезло — попал ко мне во взвод. Латыш отличался феноменальным хладнокровием и змеиным коварством. Мог часами сидеть в засаде без движения, а уж стрелок из него получился виртуозный. Но после «срочной» уволился без объяснения причин. Позднее я узнал, что парень уступил просьбе матери. Работал у отца в фирме. Но каждый день ездил на полигон к знакомому капитану и стрелял, стрелял, стрелял. Однажды я сопровождал колонну дальнобойщиков — охраняли груз по субподряду. И во время остановки в Новосибирске случайно столкнулся с Юрисом у входа в супермаркет. На миг сквозь обычную маску невозмутимости проступила на лице латыша тоска. Я все понял: больше всего на свете Юрис хочет снова быть в деле. Обменялись адресами, выпили пива, потом частенько перезванивались. Вот вроде как сейчас.

— Здравия желаю, сержант Спреслис, это прапорщик Васильев тебя беспокоит. Узнал?

— Товарищ прапорщик?! Здрави… Рад слышать тебя, командир. Что так поздно, у нас ночь уже.

— Есть к тебе предложение Юрис. Сам знаешь, просто ради поболтать никогда вас даже на службе не будил.

Парень сразу же согласился. Я попросил подтянуть еще одного человека. По той же специальности, из тех, кому латыш полностью доверял. Он ответил, что есть один человек. Только без опыта нашей службы, но разрядник-биатлонист. От денег на дорогу Юрис категорически отказался. Я дал ему координаты фильтрационного пункта, за которым находился Кордон. Договорились встретиться через двое суток.

В Абакане проживал Иван Григорьев, эвенк по национальности. Мы его звали Ваня Крот, он не обижался. Маленький, но удивительно сильный, эвенк был Взрывотехником: именно так, с большой буквы. Мог соорудить взрывчатку из чего угодно, поместить ее на спину блохе и отправить в Белый дом, и тот рухнул бы, если бы Ваня Крот этого очень сильно захотел. Уволился Иван по гораздо более приятным причинам: он разбогател. Какой-то международный фонд купил у его бабки древний, шитый бисером нагрудник, оказавшийся жутко дорогим. Не выдержав свалившегося на ее старую голову счастья, старуха померла, завещав Ване без малого сто тысяч долларов. И после десяти лет службы прапорщик Григорьев стал владельцем пиротехнической фабрики. Делал петарды и фейерверки. Но тоска по настоящему делу давала о себе знать: маленький эвенк часто звонил мне. Звал к себе в гости и, судя по всему, стал выпивать.

Он тоже согласился без вопросов, и голос его очень не понравился бы сектантам. Потому что точно так же он говорил при мне про один хитрый фугас, с помощью которого отправил к Аллаху почти сотню «духов» вместе с караваном оружия и четвертью тонны наркоты в тюках. Работал Иван так ювелирно, что его возили по всем мало-мальски причастным подразделениям с целью обмена опытом. ГРУ делало эвенку заманчивые предложения: дадим офицера, в Москву учиться пошлем. Но Крот, во-первых, не хотел уходить из моей банды головорезов; а во-вторых: как-то кстати подвернулось нежданное наследство, и вопрос с военной карьерой закрылся сам собой. Прибытие моих друзей ожидалось через двое суток. Пропуска были заказаны для них Хиггсом, который должен был провезти моих друзей и обещанные винтовки через карантин.

Я снова снял номер у Поповича, положил все лишнее в шкаф и отправился на импровизированное стрельбище, чтобы пристрелять новый ствол. Мудрить я особо не стал, поставил точно такой же коллиматор, как и на «сто четвертый». Мой верный АК я хотел отдать Юрису, такой же — и второму стрелку, которого латыш должен привезти с собой. Крот всегда любил чего попроще. Поэтому ему я решил дать «трешку» с коллиматором и подствольником. АК-103 делали и на экспорт, и частично они протекали в войска. Но чаще всего везло ментам, поэтому автомат быстро оказался на черном рынке. Что касается компоновки, то раньше такое сочетание было недопустимо: оптику срывало отдачей выстрела из ГП. Но после усиления крепежной защелки прицела все стало более чем приемлемо, и можно было не жертвовать точностью ради безопасности.

Автомат вел себя безупречно: кучность огня по ростовой мишени на стометровке была просто фантастическая: пять из пяти выстрелов в очереди укладывались в круг не более пяти-семи сантиметров, вырывая центр мишени. Благодаря новому дульному компенсатору по типу стоящих на семьдесят четвертых «калашах», импульс отдачи практически не ощущался. При стрельбе из разных положений точность чуть снизилась. Но после двух часов работы все пришло в норму — скорость выполнения упражнений даже возросла раза в полтора! Я снова не прогадал: ствол был отменно хорош. Конструктор был достойным преемником генерала Калашникова, и мнение о современных оружейниках у меня улучшилось. После знакомства с АН-94 я был просто в шоке: сложный, капризный и тяжелый «Абакан» вообще никак мне не показался. Но теперь я видел, что бывают и просветы среди туч.

Довольный и чуть усталый, я вернулся в гостиницу и приступил к разборке и чистке «ковруши». Любому оружию, если хочешь с ним подружиться, нужно дать имя. Желательно ласковое. Есть такая примета: не полюбишь то, с чем идешь в бой — назад можно и не вернуться. И, словно в подтверждение старинной солдатской мудрости, приятно удивил обиход автомата: сложностей не было никаких. Чуть муторнее, чем с АК, из-за противовесов и досылателя, но опять же все решили несколько часов занятий. Скорость разборки-сборки чуть отставала от нормативов, но по прошествии времени тоже все стало на свои места. Однако правы оказались те, кто говорит, что такой автомат срочникам давать нельзя — угробят и себя, и оружие…

…Уже стемнело, когда на ПДА пришел вызов от Хиггса. Тот сообщал, что человек, страхующий операцию с их стороны, прибыл на Кордон и ждет меня в «тошниловке». Также он сообщал, что их агент сам подойдет ко мне. Но перед этим следовало поговорить еще с одним участником будущего шоу. И видеть его никому не желательно. Я вышел за околицу и просто стоял, вслушиваясь в далекие звуки Зоны: вой псевдособов, визг дерущихся кабанов, выстрелы, шум дождя и шорох ветра, играющего палой листвой. Охотник как всегда появился из воздуха. Я подошел, обогнув «спираль», мы обменялись рукопожатиями, затем присели на корточки под старым раскидистым кленом. Я изложил свою просьбу. Вопреки ожиданиям, Охотник не думал долго, лишь согласно наклонил голову. Затем мы снова поднялись и он сказал на прощание:

— Тридцать девятый должен знать: охота — дело семьи. Согласился — братья. Не делим охоту. Только семья. Тридцать девятый — семья. Брат.

— Охотник — семья. Кровный брат.

Я утвердительно кивнул и прижал раскрытую ладонь к левой стороне груди. Чуть помедлив, Охотник повторил мой жест и растворился в сумерках…

Автомат на встречу я брать не стал, ограничился АПБ. «Сердюк» оставил в номере, результаты стрельб меня не удовлетворили. Это было скорее полицейское оружие, мне требовалось что-то менее капризное. Кроме того, АПБ мог вести полностью автоматический огонь, что было неоценимо, когда идешь на деловой ужин с малопрогнозируемыми результатами.

В столовой было все так, будто бы я вышел не более чем на пять минут, только народу прибавилось. Разговоры про обиралово на блокпосту уже потеряли былую актуальность. Я кивнул хозяину, показал знаком на дальний столик в углу и заказал картошку с мясом, салат из овощей да кружку светлого пива. Война войной, а еда по расписанию. Сам никогда не пропускал, даже когда в глотку не лезло, и бойцов заставлял есть, даже когда вокруг было полно трупов или постреливали. Сытый человек — спокойный человек. Компания за соседними столами громко праздновала чей-то день рождения. Звучали здравицы на русском, немецком, английском и даже по-китайски.

Принесли еду, и я стал медленно и сосредоточенно жевать. Мясо было отменное, да и в пиве ощущалась приятная горчинка, пробуждающая аппетит.

— Не помешаю?..

Вот этого голоса я не ожидал услышать! Пани Бондаренко собственной персоной в ладно подогнанном комбезе, с собранными в тугой узел на затылке волосами, в руках — армейский натовский РД — семисуточник, а на плече — МР5 с нераскладным пластиковым прикладом. Дождавшись моего кивка, она уселась напротив меня.

— Не скажу, что рад нашей встрече, Марина. Вижу, что особисты «Альфы» тебя не задержали. Каким ветром сюда?

— Я думала, что Юджин предупредил о встрече. Или ты не в курсе, что я теперь работаю на Эдвардса? Я получу очень хорошую должность в Ванкувере, если все пройдет как надо.

— Подожди минутку. Ну что же, добро пожаловать в команду, мадемуазель. Правила ты, надеюсь, помнишь?

Я отложил вилку и, вынув ПДА, отстучал Хиггсу запрос на подтверждение полномочий Марины. Кто ее знает, какая спецура вербанула падкую на деньги девицу, нужно поставить нанимателя в известность, кто это такая. Предстоящая миссия все более усложнялась, это раздражало. Коммуникатор пиликнул, ответ пришел очень быстро, так что читать сообщение уже практически не было нужды. Да, Бондаренко именно тот сотрудник, о котором Хиггс сообщил мне полчаса назад. Между тем, Марина решительно присела напротив и, поставив рюкзак возле ножки стола, закурила тонкую сигарету, выпустив струю сизого пахучего дыма в потолок:

— Это когда «заткнись и делай, что прикажу, в тот же момент»?

— Точно так. Но на этот раз я не обещаю тебе приятной прогулки под землей, мы идем на встречу с очень серьезными ребятами. От тебя потребуются только две вещи: быстро выполнять команды и сидеть в укрытии, пока я не скажу, что можно выходить, или пока после последнего выстрела не пройдет часов пять, не меньше. Сними номер в гостинице, а лучше езжай за «колючку». За сутки перед выходом я тебя вызову. Не волнуйся, без тебя не уйдем. Это все. И… доброй ночи, Марина.

Девушка была в ярости, но сдержалась, помня, что я не из тех, кто приветствует дебаты. Затушив недокуренную сигарету в моей тарелке и пробормотав, что обо всем сообщит Хиггсу, ученая дива быстро удалилась. Это был еще один камень мне на шею. Возможно, что эмиссара Эдвардса придется устранить… Марину убивать не хотелось. Остается уповать на то, что в этом не возникнет нужды. К тому же, женщина в группе — всегда фактор риска. С такими мыслями я отправился спать. Предстояло очень много работы.

Одессит прислал троих бойцов, двое были сыгранной командой старателей-одиночек, уже третий год ходившей в длительные рейды по Зоне. Звали их Петро и Василь. Оба из Белоруссии, жили недалеко от Припяти, пока не началась эпопея с атомной станцией, потом переехали в Витебск и, отслужив в армии, вернулись сюда. Немногословные, крепкие ребята мне сразу пришлись по душе. Молча кивнули, приняв от меня снаряжение и оружие. Молча выслушали задачу, где им отводилась роль прикрытия снайперской группы, задав только пару уточняющих толковых вопросов. Получив довольствие и б/к, отправились на стрельбище, уточнив время сбора и график тренировок.

Отдельно пришел третий участник, которого рекомендовал Попович. Это был среднего роста парень совершенно обычной внешности, на которого без зевка и не взглянешь. Звали его Павел, был он родом из донецкого поселка Кременец, в Зоне около года, ходил с разными группами, но особо ничем не выделялся. О службе в армии говорил неохотно, но я понял, что он сделал по крайней мере одну ходку в Чечню и воевал там не на нашей стороне: между большим и указательным пальцем левой руки у него была татуировка, трезубец в кресте, напоминающем свастику. Такие приходилось встречать у «бандеровцев», охранявших одного из духовских лидеров. Татуировка была маленькой, парень ее не прятал, но и напоказ не выставлял. Это был не «новодел», портак делал профессионал и довольно давно.

Пока все было так, как я и ожидал: агент прикрытия прошел именно в ту лазейку, которую я ему оставил. Деталь с татуировкой меня не настораживала, амеры и СБУ часто вербуют агентуру из среды неформалов и всякого рода военизированных группировок или внедряют в их структуры своих сотрудников. Это общемировая практика, и ничего аморального или сверхординарного в этом нет. Меня держали за простого тупого прапорщика, неспособного на всякого рода комбинации контрразведывательного толка. Ожидали конфликта, но на обострение с новичком я не пошел, просто пожал ему руку, выдал оружие (раз я ожидал «подводки», то и «Форт» был припасен специально для агента, как отличительная черта). Павел тоже сильно не болтал. Задал те же вопросы, что и белорусы. Я поставил ему задачу прикрывать Крота и помогать ему во всем. Парень молча кивнул и отправился на стрельбище.

Так прошло двое суток. Местные начали притираться друг к другу, и уже к вечеру второго дня интенсивных тренировок дело пошло на лад, люди стали срастаться в некое подобие команды.

Уже темнело, и я возвращался с полигона (для этой цели местные выделили пустошь на северной окраине деревни новичков). Совместными стараниями пустырь стал неким подобием тактического лабиринта, совмещенного с полосой препятствий. Уже подходя к закусочной, услышал окрик:

— Командир!..

Легкий акцент, уверенный низкий баритон. Это был Юрис. Он, Крот и еще один невысокий парень шли ко мне, обвешанные сумками, чуть пригибаясь под их весом. Когда они подошли ближе, я разглядел людей, которые за годы службы стали мне как родные: Крот и Юрис. Мы крепко обнялись.

Есть вещи, которые за деньги не купишь. Боевое братство, скрепленное кровью и потом, потерями и победами — вот что объединяло нас, даже когда мы находились в сотнях километров друг от друга. Теперь я был уверен: мы победим и на этот раз. Парень, которого Юрис подписал на работу, представился биатлонистом-разрядником. Юрис брал его с собой на полигон и изрядно натаскал в реальной стрельбе, тактике и маскировке. Звали его Денис, ему было двадцать два года. Настораживало только отсутствие армейской полноценной подготовки, но Юрис поручился за парня головой. Определив друзей к Поповичу на постой, я сообщил Хиггсу, что команда собрана и через десять суток мы выступим. Вызвав Норда и Крота в «тошниловку», чтобы отметить встречу и обменяться мнениями по заданию, я понял, что нить натянулась до предела. Напряжение повисло в воздухе, казалось, что даже звуки стали чуть глуше и менее отчетливы. Тряхнув головой, отогнал наваждение, пошел в столовую. Ребята уже ждали. На столе — всего одна бутылка перцовки, тарелки с салатами, блюдо с голубцами.

Вспомнили прошлое и помянули тех, кто так там и оставался. Я объяснил свой план, предупредил о «бандеровце», подсветил роль пани Бондаренко. Слово как всегда взял Норд:

— Хороший план, командир. Только как мы перехватим вторую группу при такой скудной информации по точкам эвакуации? Станем их искать — время точно упустим, да еще если на отступающих нарвемся… Может не получиться.

— Точно, Бабай. А ну колись, чего нам не рассказываешь? — Это вступил Ваня Крот, как всегда разгадавший все до конца. Это прозвище дали мне ребята в честь нашего сибирского варианта бугимэна за привычку пугать всех своим оскалом и тихим появлением, откуда не ждут. Пришлось рассказать про Охотника, опуская некоторые детали. Друзья не удивились, хоть и отреагировали каждый по своему: Юрис просто пожал плечами, Иван заметил только, что главное, чтобы побратим этот меня с добычей не перепутал.

— Так, бойцы, внимание, говорю только вам и только один раз: Охотник сообщит мне, где основная группа будет эвакуироваться, прикроет, если нужно. Таких мест в том секторе не так много, и площадка должна быть близко к «колючке». Это значит, что годятся только северо-западный и юго-западный сектора. Лесистая местность, пологие холмы, никаких искусственных сооружений. Команда обеспечения оцепит зону высадки в течение получаса после получения пакетного сигнала о завершении последней фазы миссии. Вертушка прибудет, только когда старший команды обеспечения доложит о прибытии группы на точку. Наша задача — погасить всех спецов до того, как группы выйдут в зону прямой видимости друг друга и команда прикрытия сможет вмешаться. Дальше все просто: или бьемся с оставшимися, или ждем вертушку, получаем деньги и…

— Командир, а данные мы тоже отдадим? Не хотелось бы амерам на руку играть, — подал голос Юрис.

— Спокойно, Норд. Я так понимаю, никто из их ничего не получит, я прав? — Довольно щурясь, Крот делал из салфетки самолетик.

— Тебя трудно удивить, Иван. Верно думаешь. Но по этому поводу говорить пока не будем. Есть у меня пара задумок… потом объясню. Теперь пошли спать, а завтра готовиться начнем.