Через трое суток я вышел к фильтрационному пункту базы «Альфы», который теперь разросся. Появилось даже нечто вроде изолятора временного содержания для подозрительных лиц, выявленных в ходе проверки документов. «В девичестве» это были четыре бытовых вагончика, соединенных боковыми стенами друг с другом, со срезанными внутренними перегородками и люком в крыше, через который задержанные попадали внутрь по убирающейся лестнице. Изолятор был вкопан в землю почти по самую крышу, сверху – по четыре бетонные плиты и по две вентиляционные трубы. В случае Волны помещение было относительно безопасным, и перемещать задержанных нужды не возникало. Стояло это сооружение на северной окраине блокпоста и охранялось парой часовых. С каждым разом меры безопасности становились все более жесткими, что не могло не радовать: действия резидентур противников «Альфы» теперь будут максимально затруднены.

Пропуск мне опять нужен не был, поскольку заранее предупрежденный Норд уже ждал меня у бюро пропусков и тут же провел за периметр. Юрис был рад встрече, но что-то его беспокоило. Кто другой вообще бы ничего не заметил, но я-то знал латыша не первый год: отвечал он односложно и порой невпопад. Это уже серьезно, Норд не из тех, кто зацикливается на мелких неурядицах, раздувая из них вселенскую драму. Обычно для такого поведения есть серьезные причины. Мы прошли в башню молча, серьезный разговор лучше не начинать в спешке.

В башне было тихо и пусто: Слон с сыном ушли навестить Михая, которого скоро должны были выписать из госпиталя. Румын быстро оклемался, и от немедленной депортации из больнички его удерживала только лишь железная воля тамошнего главврача Татьяны Петровны Маленькой. Тетенька она правильная, но уж очень резкая и нетерпимая к разгильдяйству. Михай боялся ее как огня, но уважал за твердую уверенность в выздоровлении каждого пациента, попавшего к ней в стационар. Я прошел дезактивацию и, сменив комбез на линялую камку, принялся за осмотр оружия. Глушитель на автомат нужно было менять – наполнитель в мембранах и сетчатые натяжки уже порядком измахратились. Поэтому я отложил «тихарь» в сторону, сделав зарубку на память, чтобы заменить его на новый в ближайшее же время. В остальном же все было штатно, и после обычной неполной разборки оба «ствола» заняли свои места: «коврушу» я прислонил справа от кровати, а пистоль сунул в поясную кобуру, которую носил под выпущенной курткой камки. Кобуру всегда торочу таким образом, чтобы пистолет можно было выхватить левой рукой. Я правша, но еще когда занимался боксом, ставил левый боковой хук и подлавливал противника неожиданным ударом. Так же и во время службы разработал левостороннюю стойку и долго практиковался в стрельбе и с ножом, работая именно с левой руки. Пару раз очень серьезно выручало. Подлянок дома ожидать не приходилось, но со стволом как-то спокойнее, да и сказывалась многолетняя привычка не расслабляться до крайней степени. После водных процедур я поднялся на второй этаж и, налив себе кружку кипятку, щедро сыпанул в нее заварки. Накрыв кружку блюдцем, поставил ее поодаль и вопросительно посмотрел на Юриса, приглашая поделиться соображениями и проблемами. Латыш долго ходил кругами, перечисляя всякие незначительные бытовые мелочи и не решаясь подойти к главному. К тому времени чай уже настоялся, и блюдце, сделал глоток. Сразу прояснилось в голове, усталость отступила, оседая где-то в районе ступней. Помолчав, я остановил монотонный монолог Норда и поинтересовался:

– Ладно, старый, теперь давай по существу. Что тебя так грызет, что ты ходишь, как будто всем задолжал по миллиону? Что может так напугать моего верного друга, что он боится даже мне сказать все напрямик?

Лицо Норда скривилось, как от кислого, и он начал излагать.

– Командир… Что-то назревает, воздух стал тяжелым и… Муторно мне. Помнишь, как тогда, в ущелье, мы все лазали и подлянку найти не могли, а ты почуял и увел всех?

– Помню, конечно. Считаешь, сейчас нас ждет нечто подобное?

– Хуже, гораздо хуже. Зверье оттянулось от периметра базы, даже слепые псы больше, чем на триста метров, к периметру не подходят. В расположении постоянная стрельба, как ты ушел, поймали пятерых диверсов от «сичевых». У них с собой было полста килограммов пластита и всякие примочки для подрыва. Две ночи назад кто-то вырезал всю смену на южном блокпосте. Ребята даже пикнуть не успели. – Кулаки латыша непроизвольно сжались, костяшки пальцев побелели. – Хорошо, патруль подоспел, но чего хотели ночные гости, так и не удалось выяснить.

– Приложили хоть одного из нападавших?

– Да, но остальные ушли на Дикую территорию, преследовать не стали, побоявшись засады.

– Правильно остереглись, иначе бы жертв стало больше. Принадлежность диверсов выяснить удалось?

– Нет, да как тут поймешь, кто это: работали не дураки. Но я о другом, командир, – голос Юриса снизился до свистящего шепота. – Кто-то смотрит на меня каждый раз, как я выйду из башни. Думал на засаду, проверялся, лазал по закоулкам, две ночи в засаде просидел с обманкой у окна. Ничего. Но взгляд до сих пор здесь, и чувствую его не только я один: все напуганы, дергаются, пьянки да драки происходят без причин. Народ не ощущает себя в безопасности, от этого даже громко в баре никто не разговаривает. Смеха я уже неделю не слышал. Только истерика кругом да надрыв. Приятель твой, особист, почернел весь от напряга, бегает по расположению, уже десятка два подозрительных в расход у рва на северной окраине пустил. По делу или нет, не знаю. Заходил вчера утром, просил, как появишься, чтоб я ему знать дал.

Вот значит до чего дошло. А я-то думал: какой финт ушами вытворят камнепоклонники и их «запредельные» друзья, чтобы по возможности без потерь взять долговцев, да и не только их? Странно, что алхимики молчат: пока кланы в силе, «Обелиск» их не трогал, а так они теперь совсем останутся без защиты. Да что это я? Им же, скорее всего, тоже приходится кисло. Нужно встретиться с Василем и потом потормошить Посредника. Думаю, нам есть что предложить друг другу. Подняв взгляд на Юриса, я успокаивающе подмигнул. Тот несколько опешил, но потом лицо его посветлело: командир снова догадался, в чем дело, и скоро выдаст решение.

– Юрис, вот ты помнишь, что такое этот местный Выжигатель мозгов?

– Загоризонтный радар, причем очень старый.

– Верно, брат. А помнишь, что вроде как длина волны излучения поменялась и сначала всем стало вполне комфортно, даже возле границ Пустоши?

– Так мы ж сами там были в последний раз и… Ой, бля!

Латыш хлопнул себя по лбу, показывая, что теперь он все понял и стыдится, что подобный вывод не пришел ему в голову раньше. Затем радость от открытия причины всех проблем схлынула, и он снова спросил:

– Стало быть, ультразвуком или еще какой пакостью сектанты балуются. Но ведь Радар ориентирован в другую сторону и…

– Сектанты ретранслировали и перенаправили часть сигнала, установив сеть узконаправленных отражателей. Накрыли всех: «Альфу», «сичевых», думаю, что и воякам достается. Теперь любителям мирового господства даже воевать не надо: мы сами начнем друг друга резать и стрелять. На блокпост, скорее всего, наемники напали, им-то больше всех перепало, поскольку они ближе к сектантам сидят. Вот башню и рвет круче, чем у всех остальных.

– Надо предупредить…

– Стой, погоди метаться, – осадил я вскочившего было друга. – Нужно все сделать правильно. Сам подумай, что мы можем противопоставить?

– Организуем поиск, поищем отражатели…

– Отлично. И как ты думаешь, сектанты не поймут, что некто оказался настолько сообразительным, чтобы разгадать их маленький ребус, и не оставят хорошего прикрытия?

Латыш сник, поняв, какую глупость сморозил, и продолжил слушать.

– Само собой, предупредить следует, и сделаем мы с тобой это как можно быстрее. Но вот давай прикинем, как лучше поступить. Сектанты не рассчитывают на хитрость, думаю, что они принимают в расчет только силовой вариант со стороны атакованных группировок. Поэтому к нему они готовы и ждут, когда же «альфовцы», «сичевые» и вояки тупо ринутся в расставленную ловушку. Их там ждут и, не сомневаюсь, тепло и радушно встретят. Поэтому нужно не нападение, а защита. Кроме того, некто попытается срубить свой гешефт, если вдруг узнает секрет массового помешательства раньше остальных. А помочь нам, да и всем остальным, могут только алхимики. Местные ученые, скорее всего, ничего не поняли: у них аппаратура уже довольно старая, да и направленность исследований у них лежит в других областях. Пока они почешут репу и перестанут кидаться друг в друга умными словами, пройдет какое-то время. А этот фактор сейчас работает на сектантов. Поэтому мы предложим информацию алхимикам в обмен на их помощь. Пусть изготовят соответствующую защиту, а часть ее безвозмездно поставят твоим разлюбезным «альфовцам». Поскольку мы тут живем, будет логично попросить помочь в первую очередь им.

– Значит, это просто способ нападения и мои предчувствия… Бля! Попался, как пацан. А почему ты такой спокойный? Или на Кордоне эта зараза еще не появилась?

– Не думаю, что дело только в этом. Есть у меня мысли на этот счет, но пока делиться особо нечем.

Наш разговор был прерван возвращением Слона с Андроном. Отец и сын о чем-то горячо спорили. Перекрикивая друг друга, они поднялись в гостиную. Последовала бурная и радостная встреча. Слон сразу полез мутить жареху, Андрон же, солидно присев у стола, поинтересовался, как я сходил. За расспросами прошло около получаса. С чердака, где мы поселили обоих молодых бойцов, спустился Денис. Парень был сонный, чуть вяловат в движениях, но увидев, что вернулся командир, приободрился и тоже поздравил меня с возвращением.

Нет ничего лучше, чем почувствовать себя в кругу боевых товарищей, когда все друг друга понимают с полуслова. В такие моменты ощущаешь себя по-настоящему дома, в семье, среди близких и родных. Что сближает на войне? Бойкие писаки говорят, что только пролитая кровь и тонны всяких трудностей и невзгод. Не спорю, все эти факторы присутствуют, но, по моим ощущениям, декалитры крови и дерьма не могут сблизить людей и сдержать палец на крючке автомата, нацеленного ненавистному напарнику в спину. Люди сближаются в экстремальной обстановке, только когда присутствует некое родство душ, пусть иногда и не слишком очевидное даже для самих будущих братьев по оружию. Ненависть приводит только к смертельным подлянкам, когда более вероломный побеждает менее внимательного. Настоящее боевое братство – штука интуитивная, практически не осязаемая для окружающих, но прочнее его нет материала. Часто чудеса и подвиги совершались одними братьями ради других вопреки здравому смыслу и обстоятельствам, приводя к победе, ошеломляя врага или начальство, хотя иногда они равноценны, а враг явный порою даже и безопаснее, поскольку его намерения очевидны.

За разговорами прошел обед, перешедший в ужин. Никаких дел мы не обсуждали до тех пор, пока не была убрана и перемыта грязная посуда, а на столе снова не появилась наша исчерченная многострадальная карта-склейка Зоны. Кто-то пил кофе, а я заварил себе чай с мятой. Отхлебнув горьковатый, с холодком напиток, я взял слово, чтобы поставить задачу, которую предстояло выполнить молодым. Они еще не догадывались, что им уготовано. Я уже почти видел накатывающий волнами мандраж, который накроет обоих новичков через пару минут.

– Товарищи бойцы, – начал я чуть шутливым тоном, плавно переходящим в серьезку, – мне удалось узнать следующее: караван, шедший с базы на Кордон, подломили блатные. Им помогли некие посторонние силы, но до них пока не добраться, поэтому в расчет их принимать не станем.

Люди слушали по-разному: Слон и Норд спокойно водили кружками по столу, остужая напитки, а вот молодежь с напряженным вниманием ловила каждое мое слово.

– Дело осложняется тем, что замом у положенца сейчас очень опытный человек, с которым еще около пятнадцати лично им отобранных опытных бойцов. Все они имеют свои слабости, но командир прекрасно с ними управляется, что сужает нам поле деятельности. Я принял решение устранить командира этой своеобразной гвардии, чтобы дезорганизовать противника, сделать его противодействие нам малоэффективным…

Я намеренно говорил казенным языком, чтобы усилить накачку бойцов, увеличить их подспудную уверенность в правильности моих действий и создать впечатление, что план вернее некуда и волноваться надо только о том, как бы в точности его исполнить.

– Реализация будет такова: стрелок и подрывник исполнят мишень. Стрелок – первый номер, гранатометчик – контроль. Денис! Ты освоил тот слонобой, который Юрис приволок на себе в последний раз?

– Да. Ничего сложного не было, винтовка хорошая, хоть и норовистая.

– Отлично. На твой ПДА я сброшу карту с точками, подходящими для стрельбы, выберешь сам. Завтра утром покажешь план, я подпишу, по ходу уточним, что и как, свои соображения выскажешь. Ты у нас будешь первую партию исполнять. Хорошенько запомни мишень, ошибаться нам нельзя. Все понятно?

– Да. Только… Нет, все понятно. – Смущенный парень сел и опустил взгляд, о чем-то размышляя. Оно и понятно: новое задание почти расплющило парня непосильным грузом. Ничего, пусть привыкает.

– Теперь ты, Андрон. Твоя задача чуть сложнее: трубы и «требуху» начинки потащишь в два приема, местность постоянно патрулируется, нужно будет действовать очень аккуратно. Сможешь установить РПГ и незаметно отойти?

– Смогу, хотя места там, конечно, паскудные. Топко, да и аномалий много. Постараемся не подвести.

– Отлично. Тоже получишь карту и сам выберешь позиции для труб. Завтра вместе с Денисом ко мне в восемь ноль-ноль на утверждение диспозиции и инструктаж по заданию. Вопросы?

– Понятно все, будем думать. – Андрон был спокойнее Дениса, но это чисто внешнее, по некоторым признакам было заметно, что его трясет не меньше чем нашего нового «солиста».

– Слон, – я повернулся к напрягшемуся и посуровевшему лицом приятелю, – ты, я и Норд будем прикрывать основную группу. После того, как бойцы выберут позиции, посмотрим, как будем обеспечивать их отход. Думаю, ничего экзотического не произойдет. Итак, – я встал и обратился ко всем артельщикам: – вопросы, замечания, предложения? – Никто не высказался против, молодые вообще не отлипали от карт, выведенных на свои ПДА. – Ну вот и договорились. Норд, мы с тобой идем наводить мосты, ты к Василю, я поговорю с Посредником.

Латыш кивнул и пошел к лестнице, все еще мрачный, и я даже знал причину его теперешнего недовольства. Но это пока подождет. Поднявшись из-за стола, я ободряюще хлопнул Слона по плечу и отправился на встречу с Посредником. Гоняя варианты, пришел к выводу, что не все будет так просто и гладко: алхимики известны своей меркантильностью, поэтому могут и отказаться от торга. Но тут у меня был козырь, который я притащил из последнего поиска и собирался выложить только в самом пиковом случае.

Облачившись в комбез, уже чистый и не верещавший от радиоизлучения, и переложив пистоль в тактическую набедренную кобуру, я вышел на воздух и отстучал сообщение для Посредника с просьбой о встрече. Тот согласился уделить мне несколько минут прямо сейчас. Куда идти, я уже знал, поэтому десять минут прошли в раздумьях по поводу предстоящей акции. Слабым звеном были РПГ: штука это не особо точная, и заявленные мной три сотни метров были пределом, за которым могло произойти что угодно, а требовалось хотя бы одно попадание из двух.

Подбираться ближе, чем на триста-четыреста метров было опасно. Иорданец свое дело знал отлично, его люди пасли все высоты и большинство выгодных снайперских позиций в радиусе полукилометра от автобазы, ставшей резиденцией воровского лидера. Появиться там с обычной винтовкой вроде старой доброй СВД или того же «ремингтона» означало стопроцентный срыв операции. Другое дело РПГ, на установку которых уйдет не так много времени, а засечка возможна только в момент движения к цели и установки труб на сошки. Выбор пал на невысокие холмы на расстоянии трех с половиной – четырех сотен метров северо-западнее резиденции Борова. Трубы почти полностью будут скрыты дерном, свободными останутся только жерло и газоотвод. Мы будем прикрывать Андрона, наблюдая за патрулями и часовыми на точках, засеченных Нордом, еще когда я ходил на Кордон. В случае обнаружения отсечь группу преследования будет не так уж сложно: Михай уже завтра выйдет из госпиталя, и его мы посадим за пулемет. Кстати, этот полезный инструмент следует прикупить уже сегодня, по пути от Посредника нужно завернуть к Таре, посмотреть, что у него можно приобрести. Слона тоже экипируем подходящим образом, хотя я бы предпочел не брать родственников на совместную операцию, чтобы не возник сбой в управлении группой. Сам Слон не просил ничего, видимо, пробавлялся накопленными за время походов сбережениями. Да и те раздолбаи ученые, которых он вывел с Янтаря в прошлый раз, отвалили ему кругленькую сумму. Но раз мы теперь вроде как одна команда, то и финансирование должно идти из одной кассы. Финансы пока дна не показывали, а предстоящие расходы были велики, но не безмерно. Трофеев, добытых за время, прошедшее со дня моего прибытия в Зону отчуждения, должно было хватить. Плюс банковские счета, предусмотрительно открытые для меня Поповичем, были почти нетронуты. Иными словами, пока нет оснований ограничивать себя в выборе снаряжения и экипировки, хотя на этот раз все придется покупать за свой счет.

Я подошел к задней двери «Старательского приюта», но охранника возле нее не обнаружил. Это было странно. Внутренне подобравшись и встав с левой стороны двери, я осторожно ее толкнул. Комната была пуста, второй пары охранников, которым я обычно сдавал оружие, тоже не было на местах. Держась левой же стены, я вышел в узкий, метров десять в длину коридор, ведущий вниз, в комнату переговоров. Свет везде горел, и я вынул пистолет из кобуры, приготовившись открыть огонь, как только почувствую малейшее движение. Осмотревшись, я приоткрыл дверь, ведущую в переговорную: Посредник сидел на стуле, голова его свешивалась на грудь, из которой торчал длинный штырь ржавой арматурины. Встреча явно произошла, но только пришел на нее не только я.

Медленно двигаясь по часовой стрелке, я осмотрел помещение: пусто. Тот, кто это сделал, не рассчитывал меня подставить, скорее всего, просто хотел на какое-то время задержать намечавшийся обмен информацией. Убивать члена Братства было равносильно смертному приговору для исполнителя и заказчика. Насколько я понимал структуру коммуникационных способностей алхимиков, им уже известно, как этот убийца выглядит, и по его следу, скорее всего, отправился «аудитор» на предмет свести баланс. Но время уходило со страшной скоростью, контрагенты это очень хорошо понимали и поэтому попели на раскрытие своего агента. Паника в рядах противника, даже когда она имеет такие малоприятные последствия, это уже хорошо, значит, все делается верно.

Я отжал тангенту коммуникатора, вызывая Норда. Тот откликнулся мгновенно, видимо, ждал результатов разговора с Посредником.

– Юрис, скажи Василю, чтобы взял пару надежных бойцов. Потом быстро вместе с ними иди к черному ходу «Старательского приюта». Посредник мертв.

Повисла пауза, но Норд быстро переварил информацию и спокойно ответил, что, мол, скоро будет. Я же стал осматривать местность. Освещение возле бара всегда было на уровне, даже ночью было достаточно света. Убийца был один, весил около ста кило и чуть припадал на правую ногу. Охрану он не вырубал, «секьюрити» просто ушли в сторону северного блокпоста. Наш фокусник подошел к Посреднику, обойдя стол с правой стороны, и пригвоздил его к креслу заранее заготовленным куском арматуры. Удар был такой силы, что навершие на добрых десять сантиметров торчало из спинки кресла с обратной стороны.

Подошли особисты, оттерли меня в сторону, тело открепили и положили на стол. Я вышел на воздух, вкратце пересказал Норду, как было дело. Латыш тоже поделился результатами встречи с «секретчиком». Как я и предполагал, первой реакцией долговского начальства было намерение снарядить карательную экспедицию в район Пустошей. Но после того, как латыш обрисовал им перспективы такого решения, начальство вроде как сбавило обороты, а Василь порывался лично со мной встретиться. Что тут скажешь: его желание очень быстро исполнилось. Вот он уже рысцой подбегает к нам и суетливо протягивает руку. Ладонь его была сухой и горячей. Лицо осунулось и почернело от хронического недосыпа. Про глаза ничего говорить не буду: сами посудите, каково это сутками изнурять организм запредельными нагрузками. Но его фанатичный подход к делу дал отличные результаты. Даже нынешний случай был показателем эффективности работы контрразведки клана: противник в панике рубил концы, светя хорошо законспирированную агентуру, явно предназначенную для других целей. Я с удовольствием ответил на приветствие, а особист кивнул в сторону главного входа в бар:

– Пошли посидим, Антон Константиныч. Все равно завтракать уже не придется, а поесть чего-то надо.

– Юрис, – обратился я к другу, – иди в башню, будьте наготове, но молодых не дергай, им есть чем заняться.

– Лады, командир. Все сделаю. – Юрис скрылся в густеющих сумерках.

Мы же с особистом прошли в главный зал, где, как всегда, дым стелился тяжелыми клочьями, придавая некую зыбкость происходящему. Сев за крайний у дальней стены столик, в самом темном углу бара, мы некоторое время молча смотрели то друг на друга, то по сторонам. Бунтарь уже метнулся в кухню, видимо, зная, что обычно заказывает Василь. Я спросил бутылку минералки, чтобы не сидеть впустую. Особист с жадностью заглатывал принесенную шустрым пареньком нехитрую пищу. Я молчал, давая Василю возможность насытиться. Гора бутербродов с остро пахнущей чесночной колбасой и ломтиками сыра, уложенными на тонкие, длинные бруски нелюбимого мною белого хлеба, исчезали как по волшебству. Запивая все это горячим кофе, особист смотрел куда-то в сторону, казалось, не обращая на меня никакого внимания. Так прошло около десяти минут. Потом он неожиданно вперился в меня красными от недосыпа глазами:

– Васильев, там, где ты, почему-то всегда одни непонятки и, как правило, много кровищи. Ну, давай, делись идеями.

– И тебе доброго вечера, начальник. Нет особых мыслей, кроме очевидных. Грохнули Посредника свои. Убийца удалил охрану, под каким-то предлогом вошел в комнату для переговоров и воткнул спрятанный до поры до времени штырь в грудину нанимателя или собрата по клану. Никого из посторонних Посредник бы близко не подпустил, а наводить всякие психические фокусы на алхимиков бесполезно, ты сам знаешь. Затем агент сбросил личину и, скорее всего, уже ушел с территории отряда.

Василь криво усмехнулся и продолжил насыщаться, правда уже скорее по инерции. Сделал долгий финальный глоток, неотрывно глядя на меня поверх края кружки, со стуком поставил ее на изрезанную ножами посетителей столешницу и снова вцепился в меня мертвой хваткой.

– Про ретрансляторы точно знаешь или опять догадки?

– Какая тебе разница? Вспомни только, когда это мои догадки не воплощались в реальность? Ну, вот то-то и оно. Верить мне надо, товарищ начальник, верить. Предвидя твой следующий вопрос, скажу: не ищите убийцу, его уже ищут и выпотрошат знатно, как только найдут. Маховик уже раскручен, события не остановить…

Снова в воздухе проступил морозный узор линий Вероятности, все нити пульсировали красным, великое множество судеб пришли в движение, стремясь к своему финишу. От красного цвета могло бы зарябить в глазах, будь эта картина видна обычным зрением. Стряхнув с себя наваждение, я продолжил, стараясь, чтобы голос мой звучал ровно и без эмоций:

– Кому ты сказал про излучение и ретрансляторы?

– Никто пока не знает, твой парень и я говорили наедине.

– Отлично. Свяжись с вашими снабженцами из клана этих «юных натуралистов» и слей информацию по убийству и подлянке, устроенной «Обелиском». Не сомневайся: кисло стало всем, даже алхимикам. Предложи в обмен, чтобы защиту вам сделали по сходной цене. За ней скоро в очередь будут стоять. Поэтому алхимики в убытке не останутся, а вы сможете раньше всех приобщиться, так сказать. Ну, а теперь прощевай, брат. Дел у меня много, а времени почти нет.

Василь хотел было меня задержать, но передумал и только махнул рукой, достал из левого кармана штанов комбеза плоскую фляжку с чем-то горячительным и влил жидкость в принесенную толстым хозяином бара новую кружку кофе. Бунтарь куда-то испарился, хотя кроме меня на это никто не обратил внимания.

Выйдя на улицу, я направился к магазину Тары, чтобы прикупить пару «Вампиров», глушитель для «ковруши» и посмотреть, что там есть из оружия поддержки, поскольку мы остались без артиллерии. Думаю, Михай отлично подойдет на эту роль, а с пулеметом он уже имел дело, как выяснилось из одного разговора во время нашего последнего рейда. Правду говорили древние: что ни случается, все к лучшему. MG-4 был хорошим оружием, но, как вы, наверное, заметили, я не являюсь поклонником «пятерочных» изделий из-за их спорных боевых качеств, к тому же этот «зингер» ведет стрельбу только с открытого затвора, а это может вызвать отказ оружия в самый неподходящий момент. Поэтому я решил взять что-нибудь из «калашей», либо поискать новый ковровский «Барсук», поскольку машинка была хорошая и от того же MG отличалась только чуть большим весом и меньшей компактностью при переноске. Но плюсов у нашего ствола было явно больше, чем минусов, и про себя я уже твердо решил, что возьму именно его, если он будет в наличии. Одно время я использовал знаменитый «Печенег», но оружие это больше подходит для пехоты, поскольку слишком уж быстро по факелу огня при стрельбе и светящемуся от нагрева стволу духи вычисляли пулеметную точку и приходилось либо менять позицию, либо уходить совсем. Пламегаситель там отсутствовал как класс, поскольку охлаждение несменного ствола было завязано именно на эту особенность конструкции. Сошки подвешенные почти к срезу ствола, тоже восторга не добавляли.

Другое дело «Барсук», где охлаждение ствола реализовано как в снайперках – ребрением, а дульный тормоз, несмотря на свой причудливый вид, отлично маскирует факел огня при стрельбе и позволяет без видимых усилий пользоваться оптикой, что с «Печенегом» пока не прокатывает. Муара от нагрева ствола тоже не наблюдается, отдача раза в полтора ниже, чем у ПКМ, от которого «Барсук» взял так много. Со всех сторон ковровцы опять в плюсе, только вот достать это чудо очень сложно, на своей памяти я видел его всего пару раз. К тому же мощные целевые боеприпасы делают этот пулемет страшным оружием, способным на расстоянии в триста пятьдесят метров очередью перерубить человека в легком «бронике» практически пополам. Кроме того, на расстоянии четырех сотен метров звук выстрелов почти не слышен, позицию вскрыть по вспышке тоже нельзя.

Я миновал башню и освещенные участки асфальтовой дорожки, ведущей к подземному «супермаркету» Тары. Все было достаточно хорошо видно, или это особенности моего зрения. Как я уже упоминал – терпеть не могу яркого солнца и «чистого» неба. Зато в темноте вижу очень хорошо, поэтому некоторые сослуживцы и друзья часто звали меня не иначе как Филином. И только ночное зрение спасло мне жизнь и на этот раз: размытая в броске длинная тень пролетела в том месте, с которого я только что отступил в сторону. И не сделай я этого вовремя, непременно лежать бы мне на земле носом в асфальт. Фигура развернулась и снова бросилась в атаку, но я успел увернуться и, пропуская нападавшего мимо себя, отработанным ударом кулака сверху вниз ударил его по хребту. Надо сказать, что таким ударом я ломаю пару кирпичей, положенных один на другой. Тело нападавшего выгнулось, послышался характерный треск ломающихся костей, и покалеченный дуралей растянулся на асфальте метрах в пяти от меня, куда пролетел уже по инерции. Не спеша я достал из кобуры пистолет и привинтил положенный в отдельный кармашек «тихарь». Нападавший имел две руки и две ноги, длинную шею и патлатую голову, более не прикрытую причудливо свернутой «душегубкой». Меньше всего я предполагал, что это будет Бунтарь, исчезнувший из бара и все это время поджидавший меня здесь. Скорее, по тактике нападения, я бы подумал на Следопыта или другое существо, пользующееся естественными орудиями нападения вроде когтей. Непонятно, почему парень просто не пропустил меня вперед и не выстрелил в спину, ведь раздобыть «ствол» можно очень легко.

Не подходя близко, я прострелил «тинэйджеру» обе ноги в коленях. Чисто на всякий случай, хотя позвоночник я ему переломил качественно: скорее всего, парень был парализован от пояса и ниже. Но мы находимся в странном месте, кто его знает, какие возможности Зона дарует агентам сектантов. Подойдя ближе, перевернул тело и всмотрелся в лицо парня, осветив его карманным фонариком, который всегда таскаю с собой. Зло блеснули зеленые глаза, лицо агента дернулось – он тоже не любил яркого света. Сквозь зубы он прошипел:

– Как ты понял, что это я? Никто ведь не догадался…

– Дурак ты, парень. Ничего я на твой счет не гадал. Подозрения, не скрою, были. Но, видишь ли, дружок, я такой человек, который почти всех подозревает и верит только себе, и то не всегда. И потом: ты ж сам на меня кинулся. Нервы сдали?

Бунтарь часто задышал и сплюнул кровавую слюну. В глазах его читались досада, злость и тоска: он понял, что проиграл. Впереди послышались шаги, я сместился влево и погасил фонарик. Две фигуры в просторных пылевиках приближались к нам, нарочито шумя, чтобы не вызвать неправильной реакции с моей стороны.

Знакомый голос сказал:

– Ступающий, не надо стрелять. Это я – Сажа.

Зажглись два мощных ручных фонаря, и я увидел, что это действительно мой любознательный приятель, и с ним мрачного вида алхимик, чьего лица не было видно под капюшоном. Они приблизились, неразговорчивый спутник Сажи уставился на Бунтаря, в воздухе запахло озоном, и парень сразу стал извиваться, словно червяк.

– Он уже начал регенерировать. Не прострели вы ему ноги, Антон, это существо снова бросилось бы на вас. Он из обращенных – послушник «Братства Обелиска», низшее звено в цепи, пешка. Посмотрим, что он знает. – Сажа кивнул спутнику: – Начинай его готовить к транспортировке.

Затем повернулся ко мне и заговорил слегка укоризненным тоном:

– Обращенные очень быстры и опасны в ближнем бою, вы сильно рисковали.

– Ну, это вряд ли, я уже собирался его пристрелить, когда вы подходили. Тороплюсь я, дел по самую макушку. Прощевайте покуда.

– Антон, подождите. – Сажа схватил меня за рукав. – Вы передали через Посредника, что у вас есть некая важная информация. Что это было?

Пришлось остановиться и рассказать Саже про излучатель и про то, чем подобная выходка сектантов грозит всем остальным. Алхимик пообещал, что сделает все, чтобы клан «Альфа» получил защиту одним из первых, и это не будет слишком затратно для «тимуровцев». Кивнув друг другу на прощание, мы разошлись. Последнее, что я слышал, были сдавленные ругательства пакуемого Бунтаря. Подозрения насчет тинэйджера у меня закрались в самый последний момент. Сидя в баре с Василем, я обратил внимание на поведение расторопного официанта: парень слишком уверенно двигался, чувствовалась подготовка, явно работа с оружием, и не только огнестрельным. Кроме того, он постоянно крутился там, где затевался любой мало-мальски приватный разговор.

Но я заметил и еще кое-что, а именно: рядом с трупом Посредника смазанный след ботинка. Крови под трупом натекло порядочно, а убийца ступал очень аккуратно, только краем ранта своего внушительного башмака он зацепил кровавую лужицу. Рисунок протектора и свежая вакса добавили подозрений, но мало ли кто чистит боты по вечерам. К тому же место-то не простое и люди здесь по большей части разные. Поэтому все сложилось только тогда, когда непонятный этот шпион прыгнул на меня из кустов. Алхимики вовремя подоспели, иначе не видать им момента истины – валяться тогда шпиону на обочине с отрезанной, для верности, башкой.

Снова свернув на выложенную из бетонных плит дорожку, я наконец-то добрался до Тары. Сам хозяин снова вышел ко мне навстречу и, буркнув подскочившему безликому помощнику что-то насчет чая, провел в свою конторку. Усевшись за стол, он выжидательно глянул на меня. Без обиняков я перечислил то, что было мне необходимо. Заказ на пусковое устройство ему передал Норд пару дней назад, уже адаптированное и упакованное в отдельный ящик, его отгрузили на склад. С РПГ тоже проблем не возникло – «двадцать девятые» перестали быть редкостью еще пару лет назад, поэтому за все я бы отдал пятьдесят три тысячи местных рублей с учетом скидки. Но поскольку я решил прикупить глушитель и пулемет, Тара, окунувшись в прайсы, увеличил сумму сделки еще на полтора десятка тысяч рубликов, заметив при этом, что к «Барсуку» он бесплатно поставит четыре тысячи патронов, комплект прицелов дневной переменной кратности 1П21 и штатный бесподсветный «ночник» НСПУ-3. Уладив формальности и проверив товар на соответствие, мы вернулись в кабинет Тары, чтобы дождаться, пока его молодцы закончат комплектовать заказ. Разговор касался общих тем, среди которых было и убийство Посредника. Я не прикидывался валенком и вскользь обмолвился, что убийцу уже задержали. Тара никак не отреагировал, только, прикрыв глаза, откинулся в кресле, затем спросил:

– Антон Константинович, мы с вами взрослые, неглупые люди. Просветите меня, что в последнее время происходит вокруг? Все суетятся, даже мои ребята начали неадекватно себя вести. Тревога так и витает в воздухе…

– Думаю, что в ближайшее время все уладится. Вы хотите быть первым на рынке новых услуг?

Тара заинтересовался настолько, что даже придвинул кресло вплотную к столешнице, подавшись вперед.

– Само собой, и вы же знаете, Антон Константинович, я добро помню.

– Хорошо.

И я рассказал торговцу про излучатель и новый готовящийся бренд алхимиков. Новость очень заинтересовала оружейника, он предложил мне в качестве ответной услуги скидку в двадцать процентов на любой эксклюзив, который к нему поступает. Предложение сулило немалую выгоду в дальнейшем. Учитывая, что новость и так скоро бы попала к нему, я не выдал никакого секрета. Поэтому спустя час я в сопровождении пятерых молодцов Тары уже разгружал покупки на пороге башни. Теперь предстояло в кратчайшие сроки ознакомить артельщиков с оружием и на рассвете выдвинуться в район проведения акции. Вроде дело вышло на финальную стадию. Наступал самый трудный, но одновременно и самый близкий мне этап операции, насыщенный действием.

Когда с грузом было покончено, я спустился в подвал. Меня беспокоило состояние молодежи. Ребята не просто мандражировали, а реально перетрусили от навалившейся на них ответственности. Так всегда бывает, когда впервые ощущаешь, что вот он, тот самый момент, когда рядом уже только напарники, ждущие от тебя четкого выполнения работы, уверенные в том, что ты их не подведешь и сделаешь все правильно и аккуратно. Мне вспомнился капитан Шубин из разведотдела штаба бригады, который некоторое время был моим командиром в одной маленькой, но очень независимой республике. Мы сразу сработались, хотя я тогда был еще совсем зеленым, а он уже успел побывать в Латинской Америке. От этой командировки у него остался неглубокий рваный шрам от осколка американского снаряда и давящий, сродни приобретенному мной много позже, взгляд. Ростом он был чуть повыше меня, но ходил всегда чуть сутулясь. Постоянно рубил фишку, даже когда вроде и не было к тому оснований, но делал это очень аккуратно, незаметно для окружающих. Именно от него я перенял привычку стричься почти наголо и долгое время проводить за разборкой и сборкой личного оружия.

До сих пор памятен день, когда Шубин вызвал меня к себе в палатку и будничным тоном поставил задачу: принять под командование первый взвод и выдвинуться в район одного горного перевала, разведать дорогу для проводки каравана снабжения и, закрепившись на склонах, удерживать позиции до подхода передовой группы. На все про все давалось двенадцать часов. Момент, когда капитан закончил говорить и я должен был сказать: «Есть» и продублировать задачу, был подобен первому прыжку с парашютом: вроде, и тренировался, и знаешь, что и как работает, а вот боязно, и все тут. Капитан тогда подмигнул мне и выразился в том смысле, что трудно первые сто лет.

Задачу мы выполнили, колонна прошла как надо, но именно в тот раз я ощутил, что рядом люди, которые зависят от меня, от того, что я прикажу и насколько верным окажется мое чутье как командира. Я читал в их глазах недоверие и обреченность: мол, вот снова дали неопытного салагу, а им так хочется жить. И как разительно отличались их лица позднее, когда на построении командиры отделений докладывали, что потерь не имеют. Мощная волна сопричастности, словно на гребне, вознесла меня тогда к самому своду небес. Тогда я узнал цену правильно, с уважением, произнесенного обращения – «командир». С тех пор прошло много лет, не раз я командовал людьми и вместе с ними шел к черту в зубы, но со мной навсегда осталось это чувство единения с бойцами. Непросто отвечать за себя, хотя тут всегда есть шанс договориться и жить дальше с грузом на душе, который иногда ворохнется, подняв, словно ил со дна речки, мутную волну сожаления. Но в сотню раз тяжелее принять чужую боль, словно свою, а это и значит быть командиром, вождем, который всегда и все видит и знает…

Послышались гулкие шаги двух пар ног, и в подвал спустились Андрон и Денис. Парни, помявшись, уселись на табуретки, принесенные из гостиной, и почти синхронно протянули мне свои ПДА, на экраны которых была выведена схема позиции каждого из них. Глянув в планшеты, я усмехнулся: зря переживал, парни грамотно и толково выбрали лежки и подошли к делу творчески. Андрон выбрал свалку железного лома в четырехстах метрах к северо-востоку от резиденции Борова, откуда отлично просматривались три первых этажа главного здания, в западной части которого был кабинет мишени и самого положенца. Вершина и склоны горы не патрулировались, а были лишь кое-как заминированы из-за высокого радиоактивного фона. Но парень сказал, что они с отцом пару раз пробирались туда и вроде как часа два там можно выдержать, а для этих целей у них давно прикуплены артефакты, поглощающие радиацию, но вот беда – разрушаются они очень быстро. Я ответил, что выдам ему денег, пусть закупит сколько нужно, на том и закрыли вопрос. Дрожащим от волнения голосом Денис изложил свой план. Он тоже выбрал позицию в северо-восточном квадрате, но чуть западнее и дальше, за мостом через заболоченную речку, на склоне невысокого холма. Расстояние, однако, было предельным – тысяча триста метров. Но парень уверенно показал карту погоды и розу ветров, которую он запросил у ученых, чтобы не вызывать подозрений, на месяц вперед. Вроде получалось убедительно и, в принципе, должно было сработать. Откинувшись к стене и осмотрев замерших в ожидании молодых, я начал говорить.

– Значит, так, бойцы: план вы представили хороший по всем показателям, должно сработать. Координатор у вас Юрис Андреевич, прикрывать будем я и Михай. Помните, что здесь у нас нет вторых номеров, работа каждого – это часть успеха операции. Сейчас вас бьет мандраж, это нормально. Но запомните: от нас с вами зависит жизнь людей, не только девушки, которую держат в заложниках, но и жизнь друг друга. Наша работа – это прежде всего расчет, но и немалый риск, поскольку задачи перед нами всегда стоят, на первый взгляд, невыполнимые. Посмотрите на себя со стороны, взвесьте каждый свой шаг, а потом будьте готовы импровизировать и отбросить все, что было рассчитано и вроде как утверждено. Жизнь, ребята, как правильно сказал кто-то умный, вносит свои коррективы. Держите в уме главную цель: выполнить задачу и не подвести товарища. Отбросьте сомнения, действуйте без эмоций, оставьте их позади. Потом будем радоваться или грустить. Эмоции – удел победившего, тот, кто поддается им, никогда не будет победителем, потому что разум в такие моменты молчит. Отбросьте страх, боль и ненависть, помните только главное – задача должна быть выполнена, а вы должны уцелеть. Вопросы есть?

Парни ловили каждое мое слово, надеясь, что я мановением руки рассею их сомнения и страхи. Но ни то, ни другое не оставляло их, это было видно по жестам, выражению глаз. Однако накачка помогла: я знал, что хотя они еще не прониклись сказанным мною до конца, но после того, как дело будет сделано, мои слова отпечатаются в душе каждого из них подобно выбитому в камне барельефу. И в следующий раз, планируя новую акцию, или просто в рядовой стычке, или даже обычной барной потасовке, императивы, заложенные сегодня, помогут им победить. Разум очистится, волнение и страх отступят, останется только выжимка из наработанных рефлексов и опыта, дарующих воину ключ к победе.

Отпустив ребят отдыхать, я попросил позвать ко мне Юриса, поскольку нам вдвоем предстояло отдуваться в качестве прикрытия. Слон все еще был слаб для такой работенки, а Михаю понадобится время на освоение нового оружия. Новый пулемет хоть и напоминал ПКМ, но имел ряд особенностей, к которым необходимо было приноровиться.

Юрис спустился довольно скоро и, присев на третью от пола ступеньку лестницы, задумчиво поглядел на меня:

– Опять Шубина вспоминаешь, да, командир?

Юрис не очень жаловал погибшего капитана, но когда я спрашивал, почему так, он только пожимал плечами. Наверное это был некий иррациональный импульс неприязни, который с годами перерастает в глухую ненависть, хотя люди никак не найдут причины для нее.

– Что бы ты ни думал, Егор был хорошим командиром. Именно он вытащил нас, когда мы были отрезаны от гор духами Амир-заде, помнишь?

Юрис с досадой хлопнул себя по колену и выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Да все я понимаю… Замнем. Как работать будем?

– Все просто: мишень обычно работает в кабинете, окно выходит на южную сторону. Салим любит ходить туда-сюда во время разговоров. Днем они нападения не ждут, а в 15:00 по договоренности со мной Одессит позвонит Салиму и продержит его на связи минут десять-пятнадцать. Сначала работает Денис, потом Андрон, все стандартно. Потом отступаем группами на юго-западную окраину заброшенной колхозной МТС и уходим на базу. В поднявшейся суматохе все должно получиться.

– Хорошо, если так. Первым пойдешь?

– Да. Разведаю подходы, понаблюдаю. А вы подтягивайтесь позже. На этот раз будет связь, чтобы молодых подстраховать. Бандиты эфир лениво слушают, думаю, проскочим. Ладно, пошли собираться.

Времени на сборы я потратил немного, взял, как обычно, автомат и положил «грач» в кобуру, оснастив оба ствола «тихарями». Что бы ни случилось, нужно работать как можно осторожнее.