Как ни странно, но и на третий день после отъезда Олежки — называть его переходы через портал «уходом» у меня почему–то не поворачивался язык, — я все еще пребывала в том же самом странном состоянии духа, которое на меня снизошло после памятного посещения «Метлы». Нет, за мужа я, конечно, волновалась, но при этом испытывала чувство, что он делает то, что Должен. И мне совершенно не хотелось беситься или мучиться от ощущения одиночества. Наоборот — стоило Кореневу исчезнуть в черном мареве портала, как я уговорила Эола отвезти меня обратно в Аниор и принялась за тренировки. На пару с сыном. Естественно, по своей собственной программе.

Дед, ничуть не удивленный таким решением, мигом ее скорректировал и взял меня в оборот — уже к вечеру, вымотанная до предела, но страшно собою довольная, я на пару с баронессой Золиа восседала в баньке и прислушивалась к гудению в натруженных за день мышцах. Говорить не хотелось. Судя по выражению лица Клод — ей тоже. Однако помолчать всласть нам, увы, не удалось — минут за пять до окончания третьего захода в парилку приперлась Оливия, и, забравшись на верхнюю полку, устало пробормотала:

— Эх, хочу финской сауны… Электрических лампочек… Нормального бассейна с холодной водой… Лыж… Эта дровяная баня, конечно, вещь, но рядом с финской и близко не валялась…

Вспомнив, о чем мечтала эта девчонка, когда вместе с Эриком приперлась к нам в Волчье логово, я не выдержала и фыркнула…

— Что смешного? — удивилась Клод.

Пришлось объяснять.

— Хорошее было время… — неожиданно для меня буркнула баронесса. — Только дурой я тогда была непроходимой… Помню, когда Ольгерд стоял перед ухмыляющейся Унианой, и ничуть не волновался за исход боя с тремя далеко не худшими мечниками королевства, я никак не могла понять, на что он надеется… Помню, как не понимала Шеину, влюбленными глазами смотревшую на Мериона и НИЧЕГО не предпринимавшую… Помню, как воспринимала моего Сему как пустое место… А ведь сложись все иначе, так и осталась бы дурой… Сидела бы в столице, как клуша, и не знала бы, что где–то там — Клод неопределенно покрутила пальцем над головой, — есть другие миры, ничуть не похожие на это болото… Хотя, почему болото?

Сейчас в Аниоре стало заметно веселее…

— А я хочу покататься на лыжах… — упрямо пробормотала Оливия. — И поваляться в джакузи… А еще сходить в какой–нибудь косметический салон и в кино… … — и мороженого! — передразнивая Беату, на пару прогундосили мы с баронессой и расхохотались.

— Не, мороженого не хочу… — отсмеявшись, пробормотала супруга Эрика. — А вот одеть миниюбку, туфельки на каблуках и что–нибудь с во–о–от таким декольте — она показала куда–то в район лобка, — я бы не отказалась…

— Прям уж с таким… — не поверила ей Клод, и правильно сделала — при всем гуманизме наших мужиков выпускать нас в таком наряде на улицу они бы однозначно не стали.

— А что? — удивилась девочка, и, еще раз прикинув размеры декольте, слегка покраснела.

— А то, что увидь тебя Эрик в таком наряде, вряд ли бы ты вышла из номера… — хихикнула я.

— Это точно… — усмехнулась Клод и сползла пониже: — Что–то становится жарковато… Айда мыться, что ли? Кстати, а что там сейчас на Земле?

— В смысле? — не врубилась я.

— Ну, месяц какой?

— Вроде бы январь. Или февраль? — попыталась было вспомнить я. — Зима, в общем…

— Бли–и–ин… Может, построить наших мужиков, и махнуть в Альпы? Там и лыжи, и сауны, и спа–салоны… Сколько мы уже не отдыхали, а?

— Дохренищща… — отозвалась Оливия.

— Не… Меня что–то уже не тянет на самодеятельность… — зябко поежившись от воспоминаний о своих последних приключениях на Земле, я отрицательно замотала головой и первая выскочила из парной.

— Почему обязательно самодеятельность? — хихикнула бегущая за мной Оливия. — Клод предлагает с мужиками. Вон, Глаз вернется, посоветуемся с Дедом, Эолом, и если они дадут добро, поедем в расширенном составе.

— Ну, думаю, с желающими проблем не будет. Ладно, Эола я беру на себя… — рухнув в купель, начала было Оливия, но, наткнувшись на наши ехидные взгляды, резко перестроилась: — Гады вы все–таки редкие! Слова нельзя сказать, чтобы кто–нибудь не нашел в нем второе дно… Кстати, И Хранителю бы не мешало тряхнуть стариной и выгулять свою Лойшу. Девочка, кстати, ничего так… Общий язык найти можно…

— Угу… я ее уже к делу пристроила… — кивнула баронесса. — Еще бы немного потренировать…

— Зачем? — удивилась я. — Пусть хоть кто–то понаслаждается жизнью без боев и треволнений…

— Ну, как скажешь… — Клод не стала спорить, а вместо этого плеснула в меня водой. Автоматически уйдя в джуше, я увернулась от летящих мне в лицо капель, и уже потом, сообразив, что они не представляют опасности, расхохоталась…

Самир прогрессировал семимильными шагами — в среднем раз в два дня Деду приходилось добавлять в его комбез новые данные и слегка корректировать условия нагрузки. И все равно практически не снимающий с себя любимой игрушки малыш постоянно требовал «чего–нибудь еще». Особых причин отказывать у нас не было, так как все те связки, знания которых требовал Наставник, он отрабатывал с совершенно недетским фанатизмом. Умудряясь морально выматывать даже постоянно сопровождающего его Хмурого. Пса, жутко скучающего по Беате, каждый вечер можно было использовать, как половичок — для того, чтобы вынести полутора–двухчасовые схватки с не желающим выходить из состояния джуше ребенком, требовались железные нервы и море энергии. Впрочем, и того, и другого Хмурому обычно хватало. Но только часов до шести вечера — после ужина ребенка усаживали за книги, и пес позволял себе расслабиться…

Зато с учебой у Самира ладилось не все — сообразивший, что с помощью Эола информацию можно усваивать гораздо быстрее, и, главное, без труда, он долго не желал напрягать мозги. Пока ему не объяснили, что тупой воин хуже предателя, так как не в состоянии нормально выполнить свой долг. А на это слово ребенок всегда реагировал одинаково — мрачнел, хмурил брови и… начинал делать то, что «должен».

Потому, что «папка тоже так живет»… Кстати, Олежку он просто боготворил. Но к его мечам не прикасался:

— Когда я вырасту, Дед даст мне выбрать СВОИ. И, скорее всего, «черные»… — как–то проболтался он дочери Мериона. — И тогда я стану даже круче папки… Правда, жалко, что Тварей больше нет… Но если попросить дядю Эола, то он найдет врага пострашнее… — слушая рассказ цитирующего моего сына девочки, я в какой–то момент поняла, что боюсь того, что предстоит моему Самиру. Ведь если врага, достойного его запросам, не найдется, то он сойдет с ума от скуки. А если найдется, то с ума сойду я. От страха за двоих.

— Боже, как я тебе сочувствую… — приласкав дочку, пробормотала Евгения, глядя в мои, расширившимися от ПОНИМАНИЯ глаза. — Но, знаешь, ты с ними Живешь. А я, как ни странно, существую… Ну, не совсем так, конечно — словно застеснявшись вырвавшихся у нее слов, она тут же постаралась исправиться: — Мерион — отличный муж. Мне с ним спокойно, уютно, тепло… Но когда я смотрю на тебя, Беату и Клод, мне иногда кажется, что моя медицина — это такая фигня… Ваши раны лечат в берлоге у Хранителя; вы всегда находитесь там, где ваши мужчины. Да, рискуете, но вы готовы к риску! А я сижу во дворце, вожусь с детьми, врачую самое большее царапины и ссадины, и чувствую себя на окраине жизни… Дурь, но… мне иногда бывает грустно…

— Займись тренировками! Кто тебе мешает? — дав ей выговориться, пробормотала я.

— Хочешь, я попрошу Деда?

— Попросить и я могу… Только не мое это… — пряча глаза, созналась Евгения. — Я уже пробовала… Понемногу тренируюсь и сейчас, но… поднять руку на человека я не смогу никогда… Даже защищаясь…

— Вот и я так думала, но, оказалось, между Человеком и человеком — две большие разницы…

— Для меня ее нет… Есть только живое существо… Разумное или не очень… А по ночам мне иногда снятся какие–то схватки, сталкивающиеся армии, чудовищные твари, и я просыпаюсь в холодном поту, видя, как из разрубленных тел начинает хлестать кровь…

— Пообщайся с Эолом. Может, он чем поможет?

— Не буду… Нет, мысль здравая, но сейчас она немного запоздала… — покраснев, произнесла Евгения и аккуратно прикоснулась к своему животу. — Я жду второго…

Задумчиво посмотрев на супругу Наставника, я представила себе еще одного ребенка, и вздохнула: ребенка хотелось и мне. Но меньше, чем быть рядом с мужем в его напророченных скитаниях. И, еще раз вздохнув, я решила потерпеть еще годик–полтора…

В политической жизни королевства тоже все было путем: деньги, вложенные в подъем экономики, начали приносить первые дивиденды, и плоды политики постоянно отсутствующего в Аниоре «короля Ольгерда» стали видны даже невооруженным глазом.

Во–первых, в городе резко прибавилось народу. Причем не слоняющегося без дела (хотя хватало и «туристов»), а самого что ни на есть делового: выделенный под строительство нового, «современного» рынка пустырь со страшной скоростью застраивался торговыми лавками, складами, постоялыми дворами и тавернами.

Стоимость жилья внутри крепостных стен по сравнению с послевоенными временами выросла раз в пять. Если не в десять. При этом купить что–нибудь стоящее неподалеку от центра было практически невозможно: все, пригодное под элитное жилье, торговые лавки и гостиницы, раскупили еще пару месяцев назад.

Приблизительно в то же время в Аниоре появились было «черные риэлторы» — так их назвал жутко не переваривающий конкурентов Сема, — но после пары «разборок», на которых предприимчивым дельцам объяснили «политику партии и правительства», поголовье желающих нагреть руки в этом виде бизнеса быстро сошло на нет.

Вторым заметным следствием «перестройки и нового мышления» стало появление школ.

Да, обычных школ, в которых людям, способным заплатить за обучение, преподавали счет и грамоту. И, несмотря на то, что обучение было достаточно интенсивным и коротким, число жаждущих приобщиться к ставшим престижным знанию меньше не становилось. Лично я, видя, как осанистые купцы, еще год назад не задурявшиеся по поводу того, что не в силах прочитать послание от коллеги, съезжаются на уроки в Семин колледж?1, с трудом сдерживала улыбку. Хотя, в принципе, веселиться было не с чего — новое время требовало новых возможностей…

Третье, что бросалось в глаза каждому гостю столицы — это запах. Вернее, почти полное отсутствие оного: четыре месяца работы нескольких бригад мастеров, несколько повернутых в сторону города речек, практически законченная сеть акведуков — и в когда–то вонючем Аниоре появилась примитивная канализация. Что вкупе с сумасшедшими штрафами за мусор на улицах и помощи созданной Семой же службой вывоза бытовых отходов весьма неплохо сказалось на здоровье горожан.

Вообще наш главный олигарх Ремезов проявил себя чертовски упертым и последовательным строителем — постоянно окруженный толпой желающих заработать на его идеях «бизнесменчиков», он целенаправленно стремился сделать из столицы конфетку. И это ему постепенно удавалось…

Последними его начинаниями стали сеть общественных бань и больницы. Кстати, та же Евгения, назначенная им главой Государственной Экзаменационной комиссии и Последней Врачебной инстанцией, ежедневно тратила по нескольку часов, тестируя на профпригодность прибывающих в город шарлатанов от медицины. Те, кто что–то соображал, получал работу и очень неплохую зарплату. Способные к обучению — стипендию и головную боль: от своих учеников Женя требовала не меньше, чем ее муж — от умирающих на тренировках солдат. А всякие аферюги и жулики, получив плетей, изгонялись за пределы королевства с предупреждением, что их следующее появление непременно закончится на виселице. Желающих проверить последний тезис с каждым днем становилось все меньше — вооруженные силы королевства под присмотром Деда постепенно превращались в силу, с которой нельзя было не считаться…

Вот с ней и считались. И еще считались с нашим правительством. Не проходило и недели, чтобы послы соседних государств, прочно обосновавшиеся в своих посольствах, не устраивали каких–нибудь приемов, не просили бы об аудиенции и не требовали бы возможности преподнести нам подарки. Естественно, от своих королей, обеспокоенных таким укреплением быстро оправившегося от послевоенной разрухи соседа. А вот уже с ними обычно приходилось разбираться мне. Что, в общем, не особенно напрягало: при необходимости найти грамотного советчика можно было за каких–то пару минут, причем основное время из них я тратила на то, чтобы добраться до выделенной мне лично «мобилы» и набора номера Хранителя Эола. Так что в роли королевы я чувствовала себя просто замечательно…

Кроме всего этого, в Аниоре появилась ночная жизнь. Ночная — это не резня в темных подворотнях и на задворках постоялых дворов: бандитизм в столице выкорчевали железной рукой. А самые настоящие концерты. Правда, по Московским меркам, они начинались в несусветную рань — сразу после заката. Зато они были, и не только в Ремезовской «Метле» — желающих заработать на таком успешном бизнесе было предостаточно, и в центре города, как по мановению волшебной палочки, возникло пяток «клубов» разного пошиба. От пытающихся стать элитными и до тех, в которые пускали практически кого попало. Без всякого фейс–контроля и дресс–кода…

Кстати, с введением в «Метле» последнего в столице вдруг появилась мода на одежду…

Первопроходцами в этом деле, естественно, стали мы — ну какая нормальная женщина откажется надеть платье нового фасона, совершенно точно зная, что уже завтра у нее появится куча последовательниц? Среди нас ненормальных не нашлось, и потому с завидной периодичностью в лавках Аниора стали пропадать те или иные ткани…

Надо ли говорить, что незадолго до начала «психической атаки» на женское население добрая половина торговли таким «стратегическим» товаром, как кожа и ткани, оказалась в руках семейки Ремезовых? А у нас, любимых, появились личные портные?…В общем, в городе было не скучно. Если, конечно, не считать отсутствия короля, по совместительству являвшегося моим супругом… …А дней через пять после памятного разговора в бане вдруг оказалось, что я — единственный во Дворце человек, который не знает о готовящемся отдыхе на Земле! (Естественно, среди тех, кто знал, что такое Земля.) Как оказалось, Оливия не забыла нашего разговора, и взяла Эола на себя. И, что удивительно, сопротивляться Хранитель не стал. Как и Дед, видимо, тоже «взятый» таким же образом. В общем, после окончания утренней тренировки Мерион, основательно пройдясь по моим текущим ошибкам, неожиданно замолк на полуслове и поинтересовался:

— И ты считаешь, что надо снова ехать в Ишгль?

— Когда? — я не сразу поняла суть вопроса. Потому что пыталась понять, как скорректировать свою технику согласно замечаниям Наставника.

— Когда–когда… Послезавтра! — буркнул Дед, посмотрев на меня, как на умалишенную. — Ты что, не в курсе?

Я отрицательно помотала головой.

— Интересное кино… — усмехнулся он. — Если верить баронессе и Оливии, то ты — одна из авторов идеи…

— Разговор был… но чисто теоретический… — вынуждена была признаться я. — А по поводу того, что мы уже едем, я не в курсе… И почему так рано? Вовка–то еще не вернулся…

— Вовка сказал, что они присоединятся к вам позже. Мы с Эолом с ним разговаривали.

— А чего это так? Когда они обратно–то собираются?

— Да как тебе сказать? — Дед как–то непонятно улыбнулся и потрепал меня по голове. Цитату переварить сможешь?

— Какую? — «Для написания апрельских тезисов пятнадцати минут мало»… — вовкиным голосом пробормотал Наставник и ухмыльнулся.

Поворочав фразу в голове и так и эдак, я сдалась: — Что за тезисы, блин?

— Да они решили заложить основы генеральной линии партии по развитию горского племенного союза… — тоном, сразу напомнившим мне стиль новогоднего обращения Президента к стране, «объяснил» Мерион. — Что уставилась? Они решили, что будут их навещать и лично контролировать процесс их развития.

— Зачем? Что ему, тут дел мало?

— За «надом»… И вообще, что ты на него взъелась? Ну, нашел он себе игрушку — так пусть развлекается… Тем более, что взваливать на себя ОТВЕТСТВЕННОСТЬ он еще не умеет. Даже Эол смирился…

Я приподняла с затылка начинающие отрастать волосы, чтобы легкий ветерок подсушил мокрый от пота затылок, и вздохнула:

— Ладно, пусть развлекается. Тогда кто едет с нами?

— Ты, Оливия и Клод. С вами Угги, Нейлон, Сема и Эрик. Я останусь тут. На хозяйстве. А, да, еще прихватите Лойшу — Хранитель просил выгулять его красавицу… — тут Мерион едва заметно улыбнулся. — Я думаю, что и он на пару дней выберется…

— Эх, Олежку бы еще… — буркнула я.

— Он там пока завяз. Говорит, что договорился на месяц максимум…

— Звонил?! — я дернулась, как от удара током, но, оказалось, зря:

— Неа. Прислал голосовой файл с записью разговора с офицером французских спецслужб. Кстати, переговоры твой муж провел на очень высоком уровне. Не дурак…

— Ну, так… — я гордо выпятила грудь, нарвалась на ехидный взгляд Деда и… выдохнула.

— Ага, я так и понял. Твоя школа, наверное… Ладно, дипломат, дуй мыться. А то скоро на обед, а ты — как чушка…

— На себя посмотри… — хмыкнула я, развернулась к нему спиной, и, придерживая руками кое–как затянутую перевязь, рванула в сторону раздевалки…