Кириллов не обманул — это был он. Совершенно точно. Чуть повзрослевший, немного изменившийся, но, без сомнения, Коренев Олег Геннадьевич. Человек, запись боя которого Шарль просмотрел раз двести. Если не больше. И о встрече с которым думал уже больше четырех месяцев.

— Это он, босс! — выдохнул сидящий рядом Этьен. — Можно выдвигаться?

— Кириллов не звонил. Ждем… — дождавшись, пока Коренев скроется за воротами особняка, Шарль отмотал запись назад и снова уставился в монитор.

— Ронни Колеман крупнее! — хохотнул сержант. — Но я бы лучше встретился с ним и Шварцем, чем с этим «малышом»… Двигается он как–то не так…

— Если бы ты знал, насколько… — подумал майор. И тут же оборвал не в меру разболтавшегося подчиненного: — Помолчи немного, ладно? Не до разговоров.

Этьен обиженно заткнулся, а предоставленный своим мыслям Шарль снова отмотал запись на самое начало.

Коренев выглядел импозантно — хороший костюм, модная обувь, кожаный портфель в левой руке выглядели довольно органично, и не оставляли ощущения того, что это седло на корове, как говорят русские. Из общего ансамбля выбивались, разве что короткая стрижка и очень уж массивная фигура. В принципе, к здоровым, наглым и страшно уверенным в себе выходцам из бывшего Советского Союза в Европе привыкли уже давно, но этот экземпляр отличался от них так же, как современный парашют от эскизов Леонардо. И это внушало опасения.

Включив паузу, майор вгляделся в лицо расплачивающегося с таксистом парня и вздохнул: во внешности этой машины для убийства не было ничего угрожающего.

Вообще. Ну, разве что габариты. Встреть такого на улице, единственное, о чем можно было подумать, так это о том, что парнишка перезанимался бодибилдингом.

Или он — какой–нибудь бич бой, специалист по охмурению одиноких скучающих богатых женщин. Хотя для целей, для которых он создавался, такой типаж выглядел более чем странно — чем руководствовались кураторы проекта, принимая на вооружение такого вот громилу, Шарлю было непонятно — по его мнению, убийца должен был быть, прежде всего, незаметным. А, значит, среднего роста и среднего телосложения… Впрочем, как формулировалось тактико–техническое задание, майор не знал, и допускал, что этого монстра могли создавать для решения каких–нибудь очень специфических задач, требующих именно такого типажа.

— Ладно, скоро все прояснится… — подумал он, откинулся на спинку сидения и достал из чехла телефон.

— Алло, Рауль? Что там с водителем?

— Машина из Италии, господин майор! Водитель утверждает, что посадил пассажира в Милане, на Corso Sempione, около дома 39. Объект был один, без багажа, и сразу попросил привезти его по этому адресу. Расплачивался наличными. В пути ни с кем не разговаривал, я имею в виду по телефону. С водителем, кстати, тоже. Нигде не останавливался. Маршрут следования я записал. Лейтенант Барду отправлен в Милан — попробует просмотреть записи камер наблюдения в этом районе. Машина обработана, пальчики сняты. Найдено несколько типов волос — я отправил их в лабораторию.

Кстати, таксиста, наверное, можно отпускать?

— Ну, если все процедуры завершены — то да. Спасибо, лейтенант.

— Рад стараться, господин майор…

Кириллов позвонил часа через четыре. В восемь сорок девять вечера. И, коротко сообщив, что интересующее Шарля лицо уже у него в гостях, назначил встречу в десять утра следующего дня.

На сон удалось выделить целых пять часов — требовалось переварить весь объем собранной подчиненными информации, сделать выводы, связаться с коллегами из Италии и добиться возможности просматривать записи с камер наблюдения не только на улицах Милана, но и в миланском аэропорту. Шанс на то, что Коренев прибыл в Евросоюз не один, был, и упускать возможность обнаружить его друзей майор не собирался. В общем, в девять пятьдесят восемь утра следующего дня он выбрался из неприметной «Ауди» А–4 прямо перед воротами особняка Кириллова, и, осмотрев себя в зеркальных стеклах автомобиля, двинулся к распахнутой охранником двери.

Кириллов и Коренев, почему–то в спортивных костюмах, прогуливались возле бассейна, и о чем–то негромко беседовали. Увидев гостя, они неторопливо двинулись навстречу, и через мгновение Шарль понял, что такое попасть в тиски — рукопожатие господина Коренева оказалось чем–то запредельным, и на то, чтобы после него продолжать улыбаться, понадобилось здорово напрячься.

— Здравствуйте, господин Шарль! — в глазах гостя Кириллова не было ни тени радости. — Насколько я понял своего друга, вы горели желанием со мной поговорить?

Простите, что не откликнулся на вашу просьбу сразу — на то были серьезные причины. Но в настоящий момент у меня есть немного времени, и я готов побеседовать на интересующие вас темы.

Его французский был бесподобен. Не знай майор совершенно точно, что перед ним русский, он бы никогда не поверил, что говорит не с уроженцем Парижа. Акцент, сленг, идиомы — все было просто идеально. Вернее, так, как должен был говорить образованный, но живущий в реальном обществе носитель языка.

— Ваш французский — просто изумителен! — двигаясь к сервированному на троих столику, майор не преминул это отметить. — Знаете, старая советская школа — это что–то! Институт военных переводчиков, наверное? Впрочем, можете не отвечать — это не тот вопрос, который меня волнует. Просто я поражен…

— Благодарю… — усевшись в кресло, без улыбки ответил Коренев и, скрестив пальцы, вопросительно уставился на майора.

— Ну, не буду ходить вокруг да около — позволил себе русскую фразу Шарль. — Но некоторое лирическое отступление все–таки позволю. Итак, как вы понимаете, мы стараемся отслеживать все, что творится в исследовательских лабораториях нашего великого восточного соседа. Вероятный противник и все такое. Некоторое время назад мои коллеги наткнулись на следы некоего проекта, результат которого в вашем лице в настоящее время сидит передо мной. Естественно, мы попытались найти все, что можно, по этой тематике, и, к моему глубочайшему прискорбию, были вынуждены признать, что полученной информации недостаточно, чтобы повторить фантастический успех ваших ученых. Позвольте мне не заострять внимание на том, что конкретно нам удалось нарыть — это все–таки государственная тайна, — но кое–что я сказать должен: запись вашего тестового боя с какими–то уголовниками наши специалисты изучали не один месяц. И пришли к единодушному выводу — двигаться ТАК нормальный человек не в состоянии. Естественно, высказывались мнения, что это монтаж, но экспертиза подтвердила, что запись не редактировалась. Так что мы пришли к выводу, что в России появилась новая сила. Так называемый суперсолдат.

Сказать, что это порадовало мое начальство — значит солгать вам в лицо: такое оружие радовать не может. И наша служба начала рыть землю, делая все для того, чтобы суперсолдат появился во Франции и, по возможности, пропал в России. Увы, воз и ныне там. Следов лаборатории не обнаружено, информации, позволяющей создать экземпляр, подобный вам — тоже. Надо ли говорить, что работа продолжается?

— Не стоит, понятно и так… — буркнул Коренев, и сделал хороший глоток апельсинового сока.

— В общем, как вы понимаете, средства на это мы не жалеем, и, рано или поздно, добьемся желаемого — у вас, в России, сегодня можно купить все. От подводной лодки и до атомной бомбы. Просто надо понять, кому за них заплатить. Мы пока не поняли.

— Мне платить бесполезно… — пожал плечами суперсолдат.

— Я это знаю. О вас и вашем характере информации хватает. И я не собираюсь это делать. Все, сказанное до этого момента было не более чем введением. А теперь, если позволите, я перейду к делу.

— Будьте так любезны, переходите… — не пытаясь изображать радость, заявил Коренев и криво усмехнулся.

— Историю с гибелью семьи тренера по Иай–до вам уже рассказали? — посмотрев на не находящего себе места Кириллова, поинтересовался майор.

— В общих чертах.

— Тогда я не буду заострять ваше внимание на деталях. Суть в следующем. Этот господин — опасность, которую служба безопасности первого лица государства предотвратить не в состоянии. Не хватит скорости реакции. А полностью изолировать Объект номер один от общения с публикой мы не можем. Поэтому я и попробовал воспользоваться своей дружбой с господином Кирилловым и попытался попросить у вас помощи. В решении этой конкретной проблемы. Ведь, если я не ошибаюсь, в настоящий момент вы не работаете на свое правительство?

— Вы не ошибаетесь. — Коренев испытующе посмотрел на Шарля, потом покосился на сидящего рядом Кириллова и произнес: — В общем, то, что осталось за кадром, тоже понятно — де факто вы «проигнорировали» появление моего сына на территории Евросоюза, не создали мне проблем, связанных с его вызволением, и рассчитываете на мою благодарность. Наличие у вас такта… или хороших аналитиков делает вам честь. Как, кстати, и то, что жизнь моего друга на территории вашего государства пока не использована как рычаг давления на меня. Однако я прекрасно понимаю, что все это — лишь голый расчет. Вы связаны по рукам и ногам целесообразностью.

— Здорово, что вы это понимаете… — не стал отпираться майор. Пока разговор не выходил за рамки схемы, построенной психологами. — И, тем не менее, я бы хотел подчеркнуть, что пришел сюда с добром, и за помощью…

— Ладно, не буду зря сотрясать воздух. Как вы понимаете, много времени я вам уделить не могу — некоторый период жизни я вынужден был провести вдали от семьи, и успел здорово соскучиться по жене и сыну. Откровенно говоря, хотелось бы принять участие в воспитании последнего. Кроме того, работать на французское правительство — это не совсем то, чем бы я хотел заниматься. Поэтому я сразу озвучу свои требования. Итак, первое: при любом раскладе я помогаю вам не более чем один месяц. То есть, если за этот срок покушения, которого вы боитесь, так и не случится, я все равно уеду домой. В связи с этим вашей службе надо будет поднапрячься и придумать ситуацию, которая сможет спровоцировать этого вашего самурая на действие. Если это условие не принимается, дальнейший разговор не состоится…

— Устраивает! — заметив сомнение, возникшее в глазах собеседника, Шарль пожал плечами и, подумав, добавил: — Полномочия для решения такого вопроса у меня есть.

Возможностей для маневра вы мне не даете. Значит, мы должны отталкиваться от того, что вас устроит.

— Понятно, убедили. Далее, я не хочу, чтобы в процессе работы на вас меня терроризировали ваши ученые, психологи и тому подобная шелупень. Этот вопрос тоже не обсуждается. И третье — я бы хотел, чтобы вы уяснили: я не бизнесмен и не юрист. Поэтому, вместо того, чтобы расписывать многостраничный договор и месяцами утрясать каждый пункт, предупреждаю — воспринимайте мое согласие помочь с защитой вашего президента согласно духу, а не букве закона, вернее, в данном случае, договора. Надеюсь, суть сказанного понятна? То есть если вы потом скажете мне, что отсутствие аппаратуры, «случайно» установленной под моей кроватью, не оговаривалась нашим соглашением, то я сочту вас нарушившим свое слово. И просто уйду. Или не просто — это уже по ситуации.

— А вы отличный переговорщик! — не скрывая уважения к собеседнику, хохотнул майор. — Пожалуй, мы с вами сработаемся… Да, я согласен. Только есть несколько нюансов. Первый — согласно специфике работы камер в местах, где бывает президент, более чем достаточно. Естественно, выключать их ради того, чтобы вы не попали в объектив, мы не будем. И не изучать этот материал тоже не обещаем…

— Ну, на это я и не надеялся… — слегка потеплев лицом, улыбнулся суперсолдат.

— Изучайте на здоровье. Камер не должно быть в моей комнате или квартире, где я буду проживать.

— Идет! Хотя, откровенно говоря, мне бы хотелось посмотреть на ваши тренировки… — позволил себе усмехнуться майор. — Если ваш сын умудрился поразить расследовавших дело экспертов, то вы должны быть еще интереснее…

— Вам остается только облизываться… — Коренев не принял шуточного тона. — Я же не золотая рыбка в аквариуме?

— Эх, если бы вы знали, насколько золотая… — сокрушенно вздохнул Шарль, и, видя, как напрягся Коренев, тут же замахал руками: — Камер не будет. Обещаю.

— Отлично.

— Кстати, не в качестве причины, способной изменить наши договоренности, а так, от чистого сердца — вы можете пригласить сюда вашу семью, и не расставаться весь период пребывания в Париже.

— Вы удивитесь, но я бы предпочел не давать вам таких козырей. Хотя вы один раз и смогли найти силы отказаться от захвата моего сына… — криво усмехнулся Коренев и пристально посмотрел на майора. — Согласитесь, что мои сомнения вполне обоснованы?

— В логике вам не откажешь… — не стал отпираться офицер. — Мнения моих боссов могут измениться, а, значит, есть гипотетическая опасность того, что мы вдруг захотим что–то переиграть. Не волнуйтесь — она только гипотетическая! Просто соблазн велик… не более того…

— Ладно, будем считать, что мы договорились. — Коренев кивнул замершему возле дома пареньку, и тот мгновенно исчез. — А теперь вы не будете против, если мы позавтракаем?

— Я имел возможность оценить кухню господина Кириллова, и с удовольствием отведаю русских яств.

— Вот и отлично. А все то, что вы мне хотели показать, можно будет посмотреть по дороге… — Коренев кивнул на дипломат майора, покоящийся на свободном кресле, и вздохнул: — Терпеть не могу думать на пустой желудок… В голову приходят только образы вкусных и здоровых блюд. Нет, вру — не здоровых, а здоровенных…

Приятного аппетита, господа!