Постоялый двор «Серая мышь» показался из–за поворота тропы через пару четвертей после заката. Прислушавшись к воплям, доносящимся из–за забора, Юган недовольно нахмурился — судя по всему, в таверне сейчас обреталось не менее десятка таких же искателей приключений, каким пытался выглядеть и он. Сталкиваться с «коллегами» по профессии особого желания не было, но в пределах суточного перехода от «Мыши» переночевать было негде. Да и груз, хранившийся на дне рюкзака, жег ему спину.

Заметив неподалеку расколотый молнией дуб, подходящий под описание, Эйлор принялся складывать из пальцев правой руки замысловатый знак принадлежности к Ночному братству. Стараясь воспроизвести заученный жест как можно точнее, ибо получить стрелу под подбородок от прячущихся где–то среди деревьев дозорных ему абсолютно не хотелось.

— Проходи… — хриплый голос, донесшийся откуда–то сзади, заставил мужчину облегченно вздохнуть. — Не бойся, мы сегодня добрые… — не совсем верно истолковав его реакцию, расхохотался невидимый собеседник. — Если и обидим, то не до смерти… Наверное…

— Я не боюсь… Просто не ожидал… — почти не кривя душой, буркнул Юган, но ответа часового не дождался. Видимо, тот потерял к нему всякий интерес…

…В таверне было темно. Пара чадящих факелов, один из которых был закреплен рядом со стойкой хозяина, а второй — у входа, освещали в лучшем случае половину помещения. Что мало беспокоило отдыхающий в нем люд: небольшие компании и одиночки деловито насыщались восхитительно пахнущим жарким, запивая его дешевым, судя по запаху и размерам кувшинов, вином.

Найдя свободное место в закутке около кухни, мужчина с облегчением снял с себя рюкзак, задвинул его под лавку, потом уселся, и, опершись спиной о стену, расслабленно вытянул натруженные ноги.

— Чего желаете? — нарисовавшаяся рядом дебелая девица в помятом платье и с торчащей из волос соломой явно только спустилась с сеновала, где, скорее всего, обслуживала кого–нибудь из охочих до женской ласки посетителей. Пышная грудь и довольно–таки миловидное лицо заставили Югана отвлечься от мыслей о еде, но ненадолго: девушка повернулась боком, и, рассмотрев поближе ее массивный зад, Эйлор понял, что еще слишком трезв.

— Мяса, сыра, хлеба. Кувшин вина. Комнату на ночь… — начал перечислять он. — Постирать рубаху. Заштопать рукав на куртке…

— Еду сейчас принесу. Комнату придется подождать — одна освободилась, но там пока не убрали… Постираю и заштопаю позже — пока некогда… Кстати, у вас есть чем заплатить?

Положив на стол половинку серебрушки, Юган заглянул в глубокий вырез платья наклонившейся за деньгами девицы и пару мгновений полюбовался на внушительный бюст, покрытый синяками от чьих–то пальцев.

— Сиськи у тебя хороши… — вырвалось у него.

— Скажете тоже… — задержавшись в таком положении намного дольше, чем было надо, девица игриво повела плечами, потом нехотя выпрямилась, забросив за плечо толстенную косу так, что ее грудь призывно заколыхалась, ехидно ухмыльнулась и пошла в сторону кухни. Вильнув задом так, что у Югана мигом пропало появившееся было желание.

…Готовили в «Серой мыши» неплохо. Настолько, что уминая сочащееся соком жареное мясо, мужчина смог отвлечься от мыслей о предстоящей работе и внимательнее присмотреться к соседям по таверне.

В принципе, посетителей на постоялом дворе было немного. Но те, которые были, мало походили на законопослушных горожан. Например, компания, расположившаяся за соседним столиком, явно промышляла грабежами где–нибудь на соседнем тракте, и сейчас отмечала очередной удачный налет. Пара упившихся в хлам мужиков заплетающимися языками Творец знает, в какой раз рассказывали про свое бесстрашие, усиленно размахивая руками и оглашая трактир воинственными криками. Однако, видимо из–за количества выпитого, старались уже не вставать, чтобы не опростоволоситься. Остальные их товарищи, обменивающиеся короткими бессмысленными фразами, уже балансировали на грани пьяного забытья…

Еще два молодых парня, сидящие недалеко от двери, ведущей на улицу, смахивали на карманников — невысокого роста, с бегающими взглядами и ничем не примечательными лицами, обладающие тонкими, длинными и нервными пальцами, они явно знавали лучшие времена, и сейчас вероятнее всего отлеживались после неудачной кражи. Наверняка стесненные в средствах, они голодными взглядами поглядывали на стол своих удачливых соседей, однако никаких попыток что–нибудь стащить не предпринимали — за воровство или поножовщину в этом трактире наказывали смертью. Быстро и без разговоров.

Профессиональной принадлежности следующей компании Юган определить не смог. Как ни старался. Выглядящие как профессиональные солдаты мужчины торопливо уминали свиные ребрышки, запивая их обыкновенной водой.

«Солдат в это заведение не впускают, значит, это либо наемники, либо охрана какого–нибудь из глав Ночных братьев, путешествующего между городами… — подумал он. — Скорее всего, именно поэтому они не пьют».

Остальных посетителей было плохо видно, и, дождавшись еще одной порции, Эйлор принялся отдавать должное кулинарному мастерству повара. Благо оно было на высоте.

Мясо опять оказалось превосходным — несмотря на толщину куска, даже в самой середине оно было прожарено в меру, и при этом оставалось сочным и мягким. Доев последний кусок, Юган прислушался к своему желудку, и, решив, что третьей порции не осилит, расстроено отодвинул от себя тарелку: шансов наведаться в этот трактир в ближайшие годы у него было немного…

…Компания, ввалившаяся в помещение уже заполночь, заняла освободившийся столик между Юганом и очагом, и в этой части трактира сразу стало шумно. Двое рослых, побитых жизнью мужчин, привычно упавшие на лавку спиной к стене, явно начинали свою карьеру солдатами. Об этом свидетельствовали как их выправка, так и прямые короткие мечи, висящие на поясах. Покрытые шрамами могучие предплечья и точные, выверенные движения выдавали в них опасных бойцов даже раньше, чем взгляды.

А вот их третий товарищ внешне никак не вписывался в коллектив: невысокий, узкий в кости, не обладающий сколь–нибудь заметной мышечной массой, с замашками мелкопоместного дворянина в этом трактире казался лишним. Однако чувство опасности, исходящее от него, было намного сильнее, чем от его спутников.

«Работодатель либо предводитель, — сделал вывод Юган. — Интересно, чем он заслужил их уважение? С виду — хлюпик хлюпиком»…

В поведении всех троих чувствовалась какая–то нервозность — с трудом дождавшись горячего, все трое принялись за еду так, будто им грозила какая–то нешуточная опасность: мужчины реагировали на любой шорох и сидели в готовности вскочить на ноги и принять бой.

Однако через часа полтора их начало отпускать. Сначала расслабились громилы, а потом и Тощий. Еще через час с лишним один из них, получив какое–то приказание, покачиваясь, выбрался из–за стола, и, с трудом удерживая равновесие, поплелся на улицу. Не было его недолго — через довольно небольшой промежуток времени он ввалился обратно, причем не один, а с товарищем, который нес на плечах связанного по рукам и ногам мальчишку. Добравшись до столика, третий воин вопросительно посмотрел на Тощего, и, увидев опущенный вниз большой палец, без особого пиетета бросил мальчишку на заплеванный пол.

— Садись и жри… — порядком набравшийся предводитель пододвинул к единственному трезвому спутнику кувшин с вином и тарелку, на которой, кроме обглоданных костей ничего не осталось, и мрачно уставился на пленника: — Что, звереныш, проголодался? Богр! Посади его прямо!

Набросившийся на еду воин, мгновенно отставив в сторону тарелку, схватил пацана за шиворот и одним могучим рывком посадил его рядом с собой.

Тем временем Тощий, выхватив из ножен кинжал, насадил на его острие кусок хлеба, и, ухмыляясь, попробовал «накормить» пленника. Прямо через торчащий в его рту кляп.

— Достань тряпку… — сообразив, что именно ему мешает, внезапно разозлился мужчина. И через мгновение слащаво улыбнулся ребенку и засюсюкал: — Ну что, отродье, кушать будем?

Мальчишка, пошевелив затекшей нижней челюстью, с ненавистью посмотрел на кормильца.

— Ну, я слушаю, тварь! Скажи «да, мой господин»! — взбеленился Тощий. — Скажи, и ты получишь вот эту свежую и очень вкусную корочку хлеба!

К удивлению Югана, выпрашивать еду мальчишка не стал: не обращая внимания на вопли своего мучителя, он разминал шею и челюсть. И угрюмо осматривался по сторонам.

— Что молчишь, ублюдок? — взбешенный его упрямством Тощий приподнялся над столом и изо всех сил отвесил ребенку подзатыльник. И… промахнулся!

Эйлор не поверил собственным глазам — быстрый, неплохо тренированный мужчина не смог достать связанного по рукам и ногам ребенка!

— Выродок!!! — кинжал с насаженным на него куском хлеба рванулся вперед, к лицу не по–детски спокойного ребенка, и снова уткнулся в пустоту.

— Господин! Господин!! Простите, но его НЕЛЬЗЯ калечить!!! — перепугано зашипел все еще трезвый здоровяк.

— Отстань!!! — зарычал Тощий, но кинжал все–таки отложил. И, подхватив со стола длинную деревянную ложку, со всего размаха опустил ее на пленника.

«Забавно! — удивленно подумал Юган. — Не попасть с такого расстояния по голове — это надо умудриться»!

Мальчишка двигался так, как будто у него не было позвоночника! Сдвигая голову в сторону ровно на столько, насколько было нужно, чтобы пропустить ложку мимо. И не обращал внимания на довольно болезненные удары по плечам и груди. Вообще!

Гомон в зале постепенно затих: невероятную ловкость ребенка заметил не только Юган. А большинство посетителей притона было в состоянии оценить ее правильно.

— Можно, попробую я? — парнишка, возникший рядом со столом Тощего, держал в руке черенок от лопаты, и, судя по хвату, обладал неплохими навыками в бою на палках.

— Чего? — непонимающе посмотрев на гостя, Тощий тяжело оперся на стол и пьяно уставился на него.

— Ткну его в лицо. Палкой… — парень поднял свое оружие на уровень груди и ткнул им перед собой, словно копьем. — Даю по серебрушке за каждый промах!

— Господин! Нельзя… — выдохнул здоровяк, но ответа не дождался: Тощий, склонив голову к правому плечу, с интересом оглядел собеседника.

— Серебрушку, говоришь? Давай по две, и по рукам! Достанешь — с меня золотой! Разрешены только прямые удары. Вкладываться нельзя. Бить сбоку, в корпус и горло — тоже. Попортишь товар — убью…

В зале наступила тишина: предлагать такие деньги за ОДИН удар по голове ребенка было явно чересчур. Как и угрожать смертью ЗДЕСЬ. Однако ни один из троих вышибал, находящихся в зале, не сказал ни слова против — видимо, и им стало интересно.

— Договорились… — ухмыльнулся парень, устроился напротив ребенка, выставил левую руку перед собой, и, положив на нее черенок, правой двинул его вперед. Медленно и вполсилы.

Парнишка уклонился. Легко и непринужденно. Как и от серии последовавших за первым молниеносных ударов. Со стороны казалось, что у него просто нет позвоночника — настолько быстро и легко двигалась его голова!

Парень с палкой ошалело замер, потом нехорошо улыбнулся и взорвался новой серией. На этот раз каждый следующий удар приходился буквально на толщину пальца левее предыдущего, и, по идее, в какой–то момент мальцу не должно было хватить гибкости шеи. Восторженный гул зрителей, оценивших идею, стих, как обрубленный — последний удар, который должен был стать завершающим, снова пришелся в пустоту! А на спокойном лице мальчишки все так же отсутствовали следы каких–либо эмоций.

— Демоны его разбери!!! — взвыл парень. — Как это он, а?

— С тебя сорок две монеты… — усмехнулся Тощий. — Вот так…

— Четыре десятка и три! — подал голос кто–то из зрителей.

— Первый я не считал… — пьяно улыбающийся мужчина выставил перед собой ладонь и требовательно постучал по ней пальцем другой руки.

— Держи… Тут гораздо больше… — взбешенный неудачей парень вытащил из кошеля горсть монет, и, бросив их победителю, снова поднял палку: — Только я еще не закончил!

После вынужденного перерыва удары стали заметно резче и тяжелее — попади такой тычок в лицо — ребенок или недосчитался бы половины зубов, или потерял бы глаз. Однако каждое движение заканчивалось промахом. Видимо, поэтому постепенно удары становились все ниже и ниже, а ненависть в глазах хозяина палки — все сильнее и сильнее. Судя по всему, один из последних ударов должен был прийти в горло!

За мгновение до того, как парень потерял терпение и УДАРИЛ, Тощий, несмотря на весьма расслабленное состояние, все–таки среагировал на смену траектории, и попытался рвануть его на себя. Но сделал это чуть позже, чем было надо — отполированный до блеска черенок, скользнув по ладони, устремился в ямочку над ключицами, и… снова провалился в никуда. А прогнувшийся в спине мальчишка просто упал на пол.

— Тварь! — сообразив, что только что чуть не потерял пленника, мужчина мигом протрезвел, и, подхватив со стола кинжал, нанес стоящему рядом парню несколько ударов в спину.

— Ты был в своем праве… — мигом возникший рядом с ним вышибала отбросил в сторону еще дергающийся труп и уставился в глаза Тощему с неприятной ухмылкой. — Он нарушил уговор. Но в ЭТОМ трактире междоусобицы ЗАПРЕЩЕНЫ. Поэтому убирайся вон! Немедленно. И никогда больше не переступай его порога, понял? Твоя жизнь ЗДЕСЬ отныне не стоит ни гроша…

— Моя жизнь? Да я — сама Смерть!!! — взбеленившийся мужчина вскочил на ноги и угрожающе двинулся к здоровяку.

— Смерть? Ха! Твоя смерть стоит у тебя за спиной! И криво ухмыляется… — неожиданно для всех глухо пробормотал парнишка. — Мне тебя жаль, Норион!

— Рот закрой, Корриново отродье! — зарычал Тощий, и изо всех сил пнул лежащего перед ним паренька. И промахнулся. А через мгновение стало поздно — здоровенная ручища вышибалы сомкнулась на его плече, и Тощего откинуло к входной двери.

— Вон! Пока я не вышел из себя…

Вскочив на ноги и окрысившись, Тощий слегка присел, выставил перед собой левую руку и медленно потянулся к висящему на поясе мечу.

— Господин, сзади!!! — вопль одного из его подчиненных заставил его оглянуться и замереть на месте: прямо за его спиной возникли еще два охранника трактира, и, судя по движениям мечей в их руках, они были не прочь исполнить угрозу своего товарища…

— Берите пацана. Уходим! — правильно просчитав ситуацию, скомандовал Тощий. И первым вышел на улицу…