Часов через десять после того, как нагулявшаяся компания потрепанных в драке аборигенов, еле держась на ногах, увела с собой Вовку и Беату, мы с Эриком начали здорово напрягаться. В принципе, место, где все это время пребывали ребята, было от нас относительно недалеко — стоило отойти метров на двести от все еще работающего питейного заведения, как я начинал их чувствовать. Но, проверяя, на месте ли они каждые минут двадцать, я все равно не находил себе места. Во–первых, меня беспокоило состояние их организмов — интоксикация после такой дозы местного алкоголя при наличии работающего автомеда могла пройти абсолютно незаметно. Но в поле подавления они не функционировали, поэтому были оставлены в лагере. А как поведет себя в этих же условиях тюнинг Джо и Деборы, я не знал. Во–вторых, существовала вероятность того, что к моей сестре, отличающейся от местных «красавиц» в лучшую сторону как лицом, так и экстерьером, начнут домогаться какие–нибудь ценители экзотической красоты. Что, опять же, учитывая ее состояние после попойки, могло закончиться нехорошо…

Потому, почувствовав, что ребят снова куда–то повели, я прикинул приблизительное направление движения и рванул за ожидающим меня Эриком. …Передвигаться быстрым шагом тут, видимо, было не принято, и немногие встречные обыватели испуганно прятались от нас в подъезды, подворотни, или переходили на другую сторону дороги, а, удостоверившись, что наша спешка не по их душу, провожали нас взглядами исподлобья.

Почувствовать ребят мне удалось квартала через два — они как раз поднимались на верхний этаж относительно невысокого, по местным меркам здания — как ни странно, оно не упиралось крышей в потолок яруса, а заканчивалось смешной кривой нашлепкой, видимо, изображающей крышу. Решив, что фланировать поблизости не стоит, мы, не снижая скорости передвижения, прошли мимо, и, свернув за первый же угол, ввалились в подъезд жилого дома и поднялись по лестнице как можно выше.

Чтобы уменьшить вероятность встречи с жильцами, и, соответственно, количество возможных вопросов.

Следующие три с лишним часа я мучался от ощущения своего бессилия — постоянно находясь в эпицентре событий, я, соответственно привык на них влиять. А тут от меня не зависело абсолютно ничего — я даже не был уверен, что в случае начала неприятностей смогу вовремя понять, что они начались. Не говоря уже о том, чтобы гарантированно успеть прийти к ребятам на помощь. И здорово дергался по этому поводу.

Эрик чувствовал приблизительно то же самое, но, в отличие от меня, не мог даже чувствовать, где находятся ребята, и пребывал, как бы выразился Щепкин, в полных непонятках. Поэтому к моменту, когда ребята и их сопровождающие начали движение вниз, мы уже были готовы на все. Причем это «все» подразумевало исключительно деструктивные меры по отношению к местным папуасам.

— Зашевелились! — услышав долгожданную фразу, Эрик встревожено посмотрел на меня, сообразил, что я двигаюсь к лестнице, и, метнувшись следом, поинтересовался:

— Там все в порядке?

— Вроде да… — скорость движения ребят соответствовала нормальному темпу спуска по лестнице, и, если не накручивать себя мыслями о том, что их могут тащить волоком, не давала простора для упаднических настроений.

— Это хорошо… Пойдем следом?

— Угу… — буркнул я, и, добежав до двери, ведущей на улицу, остановился. По моим ощущениям, Вовка и Беата, оказавшиеся на проезжей части чуть раньше нас, двигались к нам навстречу!

— Стой! Они прутся прямо сюда! — захлопнув открытую было дверь, сказал я, и на всякий случай поднялся на один этаж выше. Эрик, естественно, последовал за мной.

Через пару минут ожидания под нами хлопнула дверь, и голос Вовки, раздавшийся в подъезде, заставил меня уронить челюсть:

— Ну, я же говорил, что мы устроились неподалеку! Кстати, не удивлюсь, если мы столкнемся с ними на лестнице — они оба страшные непоседы…

Конечно, фраза звучала не совсем так — в среднем, два слова из трех были матерными, а оставшееся одно оставшееся было заимствовано из местного криминального жаргона. Но суть ее была понятна, поэтому, бесшумно взлетев этажа на три выше, я жестом приказал Эрику зайти за мной в коридор, и, отойдя подальше от двери на лестницу, дал ему несколько ценных указаний. А, удостоверившись, что он все понял, изобразил сонное лицо и двинулся навстречу уже поднявшимся до нашего уровня ребятам…

— Хе! А вот и они! — радостно осклабился Щепкин, столкнувшись с нами в дверях. — Хай, чуваки! Все чики–пики, в натуре! А что у вас такие заспанные рожи?

— Ты на свой нос посмотри, ара, да? — цитируя рассказанный когда–то им же армянский вариант басни «Ворона и лисица», буркнул я, прикрываясь его телом от аборигенов и отчаянно жестикулируя. «Все нормально». «Следуй за мной». «Я — лидер»… Эти и еще пяток успокоивших меня и Эрика движений Вовка изобразил в таком темпе, что если бы не привычка практически постоянно находиться на грани состояния джуше, добрую половину я бы просто не увидел…

— Твой муж — гений… — дождавшись момента, когда основная масса присутствующих оказалась увлечена сеансом одновременной игры в исполнении первого и единственного наперсточника этого мира, по–элионски шепнул я Беате. — Правда, то, как он добивается своих целей, не вписывается ни в какие ворота…

— Угу. Слышал бы ты, что он нес Менгу… — вполголоса пробормотала она. — У меня извилины клинило! Прикинь, кто–то из местных ляпнул буквально три слова про Закрытый Сектор, и этого мизера ему хватило для того, чтобы придумать легенду о том, что нам надо именно туда. При этом нес такое, что местные просто охренели…

— Что за Закрытый Сектор? — шепотом поинтересовался я. И получил довольно развернутый ответ, мигом перевернувший мои представления о наших дальнейших планах.

В общих чертах дело обстояло следующим образом: если верить местным легендам, где–то относительно неподалеку от Дейнора располагалось поселение, которое, по каким–то там причинам прошло мимо внимания Омелов, и продолжало жить так же, как и остальные уроженцы планеты ДО вторжения. По слухам, там до сих пор работали заводы, вырабатывалась электроэнергия, людей не резали на органы и тэдэ и тэпэ…

Добраться до Закрытого Сектора мечтали многие, но, как это обычно бывает, мечта так и оставалась мечтой: между городом и поселением лежало около ста пятидесяти километров бездорожья, что для рафинированных и непривычных к физической нагрузке горожан являлось непреодолимым препятствием. Зато, случись что с генераторами поля подавления, и имей они (горожане) возможность восстановить работу пневмопоездов, в Закрытый Сектор уехало бы все население города.

По легенде, на ходу выдуманной Щепкиным, наша четверка, сбежав из генетической лаборатории, двигалась именно туда: оставаться в городе, рискуя попасться в руки пущенных по нашему следу андроидов, по его мнению, было идиотизмом, а риск пропасть по дороге нас, конечно же, пугал в гораздо меньшей степени, чем возвращение в лапы ученых.

Для реализации нашего плана нам не хватало совсем немногого — знания окраинных секторов и мест, где была хоть какая–то возможность выбраться наружу.

Естественно, босс местной ОПГ сначала не горел особым желанием провожать нас куда бы то ни было, но нарисованная Вовкой радужная перспектива обмена такой небольшой услуги на один экземпляр «украденного» нами в лаборатории автомеда заставил Менга задуматься. И хотя для принятия им окончательного решения требовалась демонстрация прибора, принципиальное согласие им было дано: Глаз, когда хотел, умел и заинтриговать, и поторговаться… — «Мы сыграли с Талем десять партий… В преферанс, в очко и на бильярде… Таль сказал: «Такой не подведет … — Вовка, нарисовавшись рядом с нами, состроил ехидную физиономию и поинтересовался: — Что, приуныли, жулики? Все будет путем, бля буду… В натуре!

— Не сомневаюсь, милый… — одними губами прошептала Беата, покосившись на идущего по направлению к нам аборигена. — Иди, играй дальше. Публика заждалась…

Действительно, игра в наперстки пошла у местных на ура. И не потому, что Щепкин здесь меньше выигрывал: как оказалось, одним из пунктов договора с нашей стороны являлось обучение будущих мастеров относительно безболезненного отъема денег у населения премудростям этой великой игры. Чем Вовка сейчас и занимался:

— Смотрите, мрызры! Вам кажется, что шарик под этим колпачком, так? А вот хрен вам, чайники! Он не тут, не тут и тем более не тут! Он зажат под моей правой ладонью! Повторяю для тех, кто на бронепоезде! Движение должно быть легким и непринужденным… Вот таким, видели? Левая ладонь в это время отвлекает внимание клиента чем–нибудь вроде этого… Запомнили? Повторяем, повторяем…

Восхищение в глазах учеников читалось совершенно запредельное: умеющие ценить талант местные бандюки старательно повторяли Вовкины движения, дико радуясь успехам и страшно огорчаясь, когда шарик, вместо того, чтобы пропасть с глаз клиента, вдруг выкатывался из–под стаканчика или падал на пол…

Урок высшего мастерства завершился только после прихода большого начальства — стоило появиться Менгу с двумя сопровождающимися, как гвалт в помещении мгновенно стих, и в наступившей тишине прозвучал тихий, спокойный, и абсолютно лишенный каких–то ни было эмоций голос:

— Я хочу посмотреть на ваш прибор. И опробовать его в действии… Сколько вам надо времени, чтобы принести его сюда?

Добрую половину пути до окраины мы проделали с завязанными глазами — Менг, даже испробовав автомед, за сутки некисло поправивший его расшатанное изъятием части органов здоровье, не собирался открывать нам путей доставки в сектор дури, и перестраховывался, как мог. Впрочем, все эти метания по техническим коридорам и колодцам особого смысла не имели — предполагая что–то в этом духе, я попросил у Мымрика сварганить какое–нибудь средство, не имеющее электронных блоков, и позволяющее при необходимости отследить маршрут нашего передвижения. Выданное им на гора решение оказалось простым до безобразия: созданное в портативном синтезаторе вещество, помещенное в мини–дозаторе прямо в каблуки наших ботинок, при каждом шаге оставляло на поверхности дороги маленькое пятнышко, не видимое невооруженным глазом. Зато одев специальные очки, можно было без особых проблем двигаться по цепочке синеньких огоньков. Так что двигающиеся где–то позади Нейлон, Маша, Мымрик и Угги имели все шансы не потеряться. А, значит, вынести из города этот паршивый маяк.

Вообще, маршрут люди Менга выбрали что надо: вымотанные запредельными для их организмов нагрузками, наши проводники все чаще и чаще делали короткие и не очень привалы, и к полуночи выдохлись окончательно.

— Еще два перехода, и можно будет устраиваться ночевать… — слегка виноватым голосом объяснил Вовке старший, откликающийся на кличку Ойнер. На местном арго это понятие означало что–то вроде отморозка. — Если бы не вы, мы бы уже давно были там…

— Ну, если снять эти колпаки, то мы сможем идти быстрее… — хмыкнул Щепкин. — Все равно мы уже достаточно далеко…

— Снимем, когда будет можно… — без тени раздражения ответил ему абориген. — Приказ есть приказ…

— Базара нет… — пожав плечами, изображающий такую же усталость, как и у наших провожатых Глаз тяжело завалился на спину и закинул ноги на стену, чтобы от них отлила кровь…

Ограничиться двумя переходами, естественно, не удалось — еле передвигающие ноги горожане начали останавливаться все чаще и чаще, а к моменту, когда, по моим расчетам, мы должны были добраться до места ночлега, я вдруг почувствовал, что где–то впереди, справа и немного выше неподвижно замерло человек двадцать: точнее пересчитать мешало расстояние…

— Люди. На одиннадцать часов. Двадцать один или двадцать два. Метров четыреста с гаком… — по–аниорски предупредил я ребят. — Возможно, засада…

— Чего? Не понял? — дернул меня за руку ведущий меня парень с трудно произносимым именем, состоящим, как мне показалось, из одних согласных.

— Говорю, устал очень… — буркнул я, — Привал скоро?

Серия насмешек, суть которых сводилась в демонстрации преимущества свободных людей Сектора над жертвами умников из всяких там лабораторий, прекратилась только тогда, когда впереди раздался воинственный вопль рванувших в атаку конкурентов:

— Ачкинцы!!! — в вопле Ойнера четко слышалась паника. — Чаплаем!!!

Сваливать от нападающих в наши планы не входило, и быстренько избавившись от непрозрачных мешков, мы подоставали ножи. Уходить в джуше особой необходимости не было — нападающие техникой ножевого боя не владели, да и обладали реакция у них была, по выражению Вовки, как у забора. Поэтому через пару минут бестолкового мельтешения и размахивания всякими увесистыми железяками они полегли, как ковыль под серпом косаря…

— Ой, уже закончились… — вытирая окровавленный клинок о балахон последней жертвы, хохотнул Вовка. — Але, мрызры, вы где там, а?

Ошалевших от вида залитого кровью коридора людей Ойнера выворачивало наизнанку минут сорок. А после, кое–как перебравшись через груду трупов, они припустили от места скоротечной схватки в таком темпе, будто за ними гнались, как минимум, пара сотен голодных тигров.

— Ничего себе… — оклемавшись, воскликнул мой сопровождающий. — Как это вы их так, а?

— Возвращаться нам нельзя. То, что нас ждет в Лаборатории — гораздо хуже, чем смерть… — без тени улыбки ответил ему Вовка. — Так что пришлось шевелить костями…

Оставшуюся половину пути мы преодолели без происшествий, хотя она и проходила не по привычному для них маршруту — метров через триста от места боя аборигены свернули с привычной трассы и ломанулись куда–то вправо. Пережитый ими стресс очень неплохо сказался на скорости нашего передвижения: отказавшиеся от ночевки аборигены неслись по переходам в таком темпе, что я даже не на шутку озаботился их состоянием здоровья: если судить по мокрым от пота и красным, как помидор, лицам парней, то они находились на грани потери сознания. И держались на этой грани с большим трудом. Так что к моменту, когда Ойнер вцепился руками в ржавый запор, торчащий из металлического короба перед гладкой, как стекло, поверхностью, перегораживающей коридор, я не сразу понял, что никто из них не скопытится от усталости, и что мы все–таки добрались…

— Помочь? — Вовка, сообразивший, что к чему, чуть ли не раньше меня, нарисовался рядом с ним, и, не дожидаясь ответа, рванул железяку на себя.

Дверь, перекрывающая выход из города, с жутким скрежетом поползла вправо, и, проскользив по направляющим чуть больше метра, остановилась.

— Все. Больше не откроется… Заржавела… — виновато потупил взгляд Ойнер. — Дальше мы с вами не идем… Отдавай лечилку, брат!

— Не вопрос… — Щепкин, по местной моде «стесняющийся» обнажать на людях что–либо кроме лица, отвернулся лицом к стене, покопался под балахоном, и, выпростав из–под него руку с зажатым в ней автомедом, протянул его правой руке Менга:

— Пока есть возможность, нацепи на спину, чувак. Хуже не будет…

Вместо ответа Ойнер просто кивнул. А потом, дождавшись, пока мы протиснемся в щель между массивной дверью и стеной, так же молча потянул рычаг вверх…