Книга: Алые крылья (сборник)
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

– Черт их всех побери! Это война, самая настоящая война! Они начинают делить то, что поделено давным-давно, еще тогда, когда их сраные дедушки под стол пешком ходили!
Джереми Макфьюз получил кличку Кипяток еще в далекие времена гладиаторской юности, и сейчас Хикки едва сдерживался, чтобы не сказать ему “не кипятись”. В отрочестве Макфьюз категорически отказался стать военным и закончил правовой факультет одного весьма уважаемого колониального университета. Но от судьбы не уйдешь: обвиненный в мошенничестве и подлоге, он вступил в ряды Планетарно-Десантных Сил в качестве рядового. Через три года Макфьюз был уже унтером, а потом и лейтенантом. Во время печально знаменитой карательной экспедиции на Альдаране он проявил такую беспрецедентную жестокость, что был со свистом уволен в резерв. Высокое начальство слишком напугал командир разведроты, который рубил головы беременным женщинам и вообще жег всех, способных держать оружие. Зато его солдаты не погибали от выстрелов в спину – а там, на Альдаране, стрелял каждый куст и каждый камень. Плюнув на все и всех, капитан Макфьюз стал гладиатором. Со временем, заработав пояс чемпиона Империи в легком весе и подкопив денег, он приобрел небольшую компанию. Прошедшие с тех пор десятилетия превратили его в весьма влиятельного магната и лендлорда, но порохообразный характер так и не сломили.
– И, главное, что делить-то? – продолжал возмущаться Макфьюз, ритмично рубя воздух сухой ладонью. – Деловая активность в регионе падает, и скоро от их компаний и без того останется пшик!
– Вот этот пшик они и делят, – улыбнулся Хикки. – А впрочем, тебе-то что до этого?
Кипяток остановился и посмотрел на Хикки с искренним сожалением.
– Во всем должен быть порядок, – изрек он. – А в нашем скользком деле тем более.
– Я сейчас лопну, – сообщил ему Хикки. – От смеха…
Макфьюз поморщился и вдруг повернулся всем телом, глядя куда-то за спину Хикки. Махтхольф тоже развернулся. По буровато-желтой листве старого и не слишком ухоженного сада – в Южном полушарии Пангеи стояла середина осени – быстро шла молодая девушка в коротком пальто. Хикки знал, что после смерти жены Кипяток обзавелся своего рода гаремом, невесть как отыскивая хватких и симпатичных умниц, которые выполняли при нем целый ворох функций от деликатно-секретарских до еще более деликатных – охранных.
Коротко поклонившись Хикки, девушка задрала голову и что-то сказала в самое ухо Кипятка. Загорелая физиономия Макфьюза вытянулась.
– Это точно? – тихо переспросил он. Девушка кивнула.
– Хорошо, иди.
– Что-то случилось? – спросил Хикки.
– Случилось, ч-черт! Давно такого не случалось. Представляешь, какая-то сволочь угрохала одного местного корварца, Йо-Кима. За что, не понимаю? Спокойный, деликатный парень, крутил свои дела, никому не перебегал дорогу…
– Это какие дела? Конвои, торговлишка?
– И конвои, и торговлишка. Но его семья тут очень давно, и все знали его место. А он – свое… Проклятье, неужто эти гады уже оборзели настолько, что принялись за совершенно безобидных людей? М-мм, да… Прости, я должен ехать.
– Я поеду с тобой.
– Ты?..
– Но ведь ты едешь, чтобы переговорить с полицией? Я думаю, что смогу быть тебе полезен.
Несколько секунд Кипяток пристально, словно оценивая, смотрел на Хикки, потом решительно тряхнул головой:
– Да, может быть. Идем.
Сколько миров – столько традиций, говорили в Империи. На Пангее не любили следить за дорогами и потому предпочитали капризный и ненадежный антигравитационный транспорт. Хикки и Кипяток погрузились в большой темно-вишневый огурец с коротким килем в задней части, после чего сидевшая за рулем девушка резко дала тягу. Хикки впечатался затылком в подголовник, беззвучно выругался и подумал, что нормальные – с колесами! – кары были еще одной причиной, почему он так маниакально стремился именно на Аврору.
Антиграв долго петлял по неотличимым друг от друга, одинаково увядающим кварталам сплошных садов, в глубине которых прятались островерхие коттеджи. В конце концов машина оказалась в районе, основными обитателями которого были выходцы с Корвара. Здесь все было не так. Вместо садов – низкие изгороди густого кустарника, хаотические, на взгляд человека, нагромождения разноцветных камней и своеобразные, ни на что не похожие буроватые строения с темными, чечевицеподобными окошками.
Скопление полицейских машин Хикки заметил издалека. Девушка остановила кар чуть поодаль, за перекрестком, и полсотни метров им с Кипятком пришлось идти пешком. После нагретого салона Хикки вдруг стало очень холодно.
Макфьюза здесь знали хорошо. Несколько молодых патрульных, что слонялись перед замкнутым силовым барьером, почтительно склонили головы, а старший из них поспешил отключить поле. Кипяток коротко махнул Хикки рукой и решительно вошел в дом погибшего коммерсанта.
Хикки завертел головой, оглядываясь. Стены передней, гладкие и казавшиеся едва ли не стеклянными, туманно отражали фигуры находившихся в доме людей. Навстречу Макфьюзу вышел кучерявый мужчина средних лет в форменном пальто колониальной полиции.
– Что тут? – коротко спросил у него Джереми.
– Ох-х, милорд Джерри… Мы все боимся, как бы это не залетные наемники. Так чисто, так чисто! Я такого просто и не видел.
– А что говорит его семья? Жена, дети? Кажется, он жил с братом?..
Офицер отвернулся.
– Ничего они не говорят.
Хикки понял его. Традиционная корварская семья, живущая под одной крышей, всегда спала вместе, в большом сводчатом помещении на втором этаже дома. Каждый имел нечто вроде капсулы, искусно вделанной в стену… Следовательно, убийцы не решились оставлять возможных свидетелей. Это было достаточно логично, но не для Пангеи. Здесь практически не случалось заказных убийств, тем более с таким уровнем жестокости. Живя на Авроре, Хикки давно привык к подобным вещам и потому даже не удивился, но ужас бедняги инспектора был ему хорошо понятен.
– Как они проникли в дом? – спросил он.
Инспектор посмотрел на него с удивлением.
– Очень профессионально. Они прошли через подвал мгновенно отключили сигнализацию, потом поднялись наверх. Судя по всему, они знали расположение комнат в обычном жилище корварцев. А… а почему вы решили, что их было несколько?
– Потому что настоящие профи работают только бригадой. Времена одиночек давно прошли, вы слышали об этом?
– Да-да… Эксперты говорят, что их было двое. Но при этом – практически никаких следов, понимаете? Мы нашли только аккуратно вскрытую вентиляционную дверку подвальной молельни и испорченный пульт сигнализации внизу. И все. Эксперты не могут даже сказать, как они ушли.
– Когда это произошло? – отрывисто спросил Макфьюз. – Клянусь, я найду этих сволочей!
– Не найдешь, – ответил ему Хикки. – Может, найдешь заказчиков. Тут думать надо. Или нет?..
– По словам экспертов, их убили в полшестого утра. У нас тут двадцатичетырехчасовые сутки, – словно бы извиняясь, сообщил инспектор Хикки – по одежде он сразу опознал в нем жителя какой-то другой колонии.
– Я в курсе, – улыбнулся Махтхольф. – Из чего стреляли, установили?
– Из “тайлеров”, – поморщился инспектор. – Причем один, похоже, был совсем новый, с необгоревшим испарителем. Что такое “тайлер”, вы, конечно, сами знаете. В любом порту…
– Да, это не зацепка. Но, может, что-то еще?
– Эксперты работают. Что они скажут – кто его знает. Пока говорят одно: стреляли профессионалы, следов никаких нет. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Никакая машина к дому не подходила… Их нашли только к полудню: забеспокоился один из компаньонов брата главы семьи. Вот так вот, джентльмены…
На лице Макфьюза, и без того суровом, зловеще заиграли желваки. Он коротко пожал руку полицейского и вышел на воздух.
– Что ты думаешь? – спросил он у Хикки, доставая сигареты.
– Ничего хорошего, – покачал головой тот. – Это были профи, причем весьма высокого класса. Вы здесь даже и не представляете, какие сейчас попадаются мастера. У вас все принято решать полюбовно – и слава богу, но вот сам видишь… Могу только сказать, что кто-то заплатил за это хорошие деньги. Их не найдут, Кипяток, даже и не думай. Они наверняка ушли на первых утренних рейсах. Разбежались в разные стороны и теперь будут ждать нового заказа. Я посоветовал бы тебе пойти по следующему пути: разузнай, кто из возможных конкурентов покойника в последнее время часто покидал планету. Если ты вычислишь, что кто-то бывал на Авроре или, тем паче, на Килборне, – считай, что ты почти попал. Половина всех ублюдков сейчас работает через Портленд или через килборнскйх “баронов”.
– Вот только войны мне сейчас и не хватало. – Макфьюз опустил глаза и тихонько тронул Хикки за локоть:
– Поехали, пора обедать. Когда мы ехали сюда, я почему-то думал, что это было ограбление или что-то в этом роде… Вот черт, а! Война, настоящая война на Пангее! Только этого нам не хватало. Нужно срочно переговорить с людьми.
– Я надеюсь, ты знаешь, о чем с ними говорить?
Макфьюз ответил спустя целую минуту:
– Да, знаю. Когда тебя ждать в следующий раз?
– Пока я хожу кругами и веду сугубо предварительные разговоры. Я ведь знаю далеко не всех и далеко не со всеми могу разговаривать как с тобой. Не думай, что мне нравится эта работа… Но я прекрасно понимаю, что другого выхода может и не быть.
– Ты так веришь в стратегические таланты старика маршала?
– Верю… Даже, наверное, больше чем верю. Я верую… вот так вот. Что-то он такое знает, понимаешь? Что-то такое, чего не знаем и не можем знать мы с тобой. Наверное, он знает больше, чем весь Генеральный Штаб.
Макфьюз задумчиво хмыкнул и пригладил свою слегка седеющую шевелюру.
– Ты убедителен, черт тебя побери. Я тоже постараюсь быть убедительным. Не знаю, как мне это удастся.
– Удастся, Джерри. У тебя нет другого выхода. И у меня тоже его нет. И ни у кого нет… Понимаешь?

 

***

 

Портленд встретил его неожиданной влажной духотой. По словам водителя, который вез Хикки из порта домой, ливень валился на город целые сутки. Летом тут не бывало дождей или дождиков – нет, здесь, почти на экваторе, случались только ливни, страшные, иногда способные парализовать всю жизнь на Острове. Они редко несли с собой прохладу. Как правило, сразу же после горячего душа возвращалась обычная жара, и насквозь промокший город еще долго прел в своеобразной сауне. Привыкнуть к этому было трудно. Хикки родился в столице, расположенной на громадном полуострове Северный Рог, и почти никогда не опускался к экватору – осев наконец в Портленде, он мучился тяжелым климатом, проклиная ненавистные ему тропики.
Широченные колеса лимузина зашуршали в луже возле черных кованых ворот.
– Отправляйся домой, – сказал Хикки водителю. – Сегодня ты мне не понадобишься. Завтра – как обычно…
Ворота неторопливо разъехались перед ним. Хикки прошагал по все еще влажным плитам, миновал роскошный розарий, который встретил его одуряюще сладковатым ароматом умытых цветов, и остановился перед ступенями дома. За эту виллу когда-то просили совершенно безумные деньги. Она была выстроена в первые годы освоения Острова, тогда, когда кругом еще шныряли дикие звери, а в окрестных лесах звенели пилами орды роботов-проходчиков, расширявших космопорт. Трехэтажный особняк строили с тяжеловесной основательностью, одинаково присущей всем имперским мирам на раннем этапе их развития. Такие же старинные полукрепости стояли и на Кассандане, и на Орегоне, и на более молодых колониях.
Хикки вырос в почти таком же древнем доме с индивидуальной энергосистемой, автономным водоснабжением и с такими же прочными стенами, поэтому, покупая себе жилище в Портленде, он не интересовался его ценой. Больше всего на свете ему хотелось иметь то, прежнее чувство защищенности, с которым он когда-то пришел в мир.
Не выпуская из левой руки своего кожаного чемоданчика, Хикки прижал правую ладонь к окошку идентификатора. Дверь радостно дзинькнула и приоткрылась. Хикки шагнул в холл. На стенах автоматически вспыхнули неяркие желтые плафоны. Он сбросил с плеч камзол, переобулся в домашние туфли и прошагал в кабинет. Дома никого не было: Ирэн находилась в офисе, а его единственный пока сын Майк уже три месяца лазил по скалам Мариенвальда, проводя лето в скаутском лагере.
Хикки открыл огромную, полированного дерева дверь, вошел в кабинет и содрогнулся от неожиданности.
На него смотрели ироничные глаза, почти такие же светлые, как и у него самого. В его собственном кресле, слегка выдвинутом из-за стола, восседал светловолосый мужчина в черных брюках с широким желтым лампасом и кремовой рубашке без рукавов, украшенной небольшими погончиками. На правом предплечье красовалась сложная многоцветная татуировка: роскошно сложенная брюнетка сладострасно обвилась вокруг огромного двуручного меча.
– Пол, – сказал Хикки, восстанавливая дыхание. – Ты все-таки с-сука, каких мало. Ты хотел, чтобы я напрудил в штаны?
Этерлен задумчиво поиграл золотистым локоном, до того лежавшим на его плече.
– А что, это было бы недурно, – предположил он. – Может, повторим?
Хикки прыснул, ударил его по подставленной ладони и, развязывая одной рукой галстук, распахнул темную дверку бара.
– Наливай, негодяй, – выставив на стол бутылку коньяку и пару рюмок, Хикки повернулся к шкафу. – Я пока переоденусь. Я все-таки ненавижу эти “приличные” костюмы!
– В мундире лучше?
– Да хрен его знает. Как-то теплее. Надеюсь, ты уже пообедал?
– Не переживай, Ирэн меня накормила по высшему разряду. А вообще я теперь стал пить и натощак.
– Нервы?
– Годы… А ты?
– У меня хороший повар, я таскаю его с собой во все поездки. Ты же знаешь, я не могу питаться по протокольному распорядку… Так что я тоже пообедал.
Хикки сел на стол, чокнулся с Этерленом и глотнул коньяку.
– Как твои дела? – поинтересовался генерал.
– Пока все в порядке. Думаю, у нас все получится. Дед выбрал хорошее время – так или иначе, но все нужные нам люди погрязли в разного рода неприятностях… Работы тут будет очень много, но в конечном результате я уверен. – Это славно… Правда, Дед не слишком разделяет твой оптимизм.
– Вот как? – Хикки удивленно поднял брови и поставил рюмку на стол. – Что это значит?
– А я знаю? Он послал меня, что бы я вроде как подстраховывал тебя. Зачем – кто его знает? Для меня вся эта история выглядит довольно-таки странно. Ты знаешь, что эта идея пришла ему в голову еще лет десять назад? Да-а… А в последнее время он стал связывать ее с планом “Ковчег”.
– Что такое “Ковчег”?
– Это Ахерон… Больше я ничего не знаю. Существует какой-то широкомасштабный проект, что-то такое вокруг Ахерона – план вступает в действие в момент начала войны. Я знаю только, что он запустил подготовку к “Ковчегу” одновременно с этим, твоим делом.
– То есть наша задача – подстраховать исполнение “Ковчега”?
Этерлен тихо рассмеялся.
– Да кто ж его знает? Не знаю, кто именно занимается сейчас этим самым “Ковчегом”. Я вообще ничего тут не понимаю. Дед придумал какую-то большую каверзу. Скажу тебе по секрету: в отношении войны он настроен весьма скептически.
– Для меня это не секрет.
– Наверное, ты все-таки многого не знаешь… Дед считает, что мы не просто не готовы – мы совершенно не готовы к войне.
– Он хочет сказать, что мы все обречены?
– Вроде того. Я не знаю, откуда у него такая информация. По данным Флота, мы сможем отбиться от леггах, даже не вводя в действие второй эшелон обороны. Первый эшелон сейчас заканчивает доукомплектацию сорока корпусов. Через год будут сформированы еще сто с чем-то. А вообще я лично видел сейф со знаменем и документами восемьсот четвертого ударного…
– Какого?! Восемьсот четвертого?
– Да. Это было в кадрах двенадцатого крыла на Сент-Илере.
Хикки стремительно прикинул: на сегодняшний день нумерация заканчивалась на пятьсот восьмидесятом планетарной обороны. Восемьсот четвертый… Мать моя, да что же это получается? Флот готовится развернуть еще двести с лишним корпусов? Но это же мобилизация!
– Да, – кивнул Этерлен, – на восемьсот четвертый уже есть списки. Понятно, что существуют и восемьсот пятый, и шестой, и как минимум десятый. Знамена, документы, все готово. Причем, насколько я знаю, половина новых легионов – тяжелые полного состава. А Дед считает, что этого мало.
– Это значит, что в каждом из них от двадцати пяти до сорока кораблей, – произнес Хикки. – В зависимости от боевого назначения… Флот вводит в кадры около двухсот тысяч новых кораблей. Теперь понятно, почему говорят, что все стапели пашут с предельной загрузкой. Черт! И зачем тогда морочить всю эту нашу бодягу?
Этерлен равнодушно пожал плечами:
– Не стоит задавать вопросы. Ты что, станешь спрашивать у Деда, зачем ему это нужно? Наше дело выполнить приказ. Будет нужно – нас одернут… или направят в другую сторону.
– Все равно чертовщина какая-то.
– Нас кто-то спрашивает?
Хикки слез со стола, подлил коньяку в опустевшие рюмки и пересел в кресло. Этерлен следил за ним с неизменной иронией во взгляде. За последние годы он стал еще суше, чем прежде; цинизма также прибавилось. Никто, даже самые близкие люди, не догадывался, что же творится в его душе на самом деле.
– Что ты собирался сегодня делать? – спросил Этерлен.
– Я собирался ехать к Лерману. Ты с ним знаком?
– Что-то слышал. Какой-то магнат?
– Да, заметная фигура. Крепко связан с “баронами”. Прокуратура знает, но… доказательств, как всегда, ноль. Хочешь поехать со мной?
– Не мешало бы. Только переоденусь, не ехать же мне в этом, – усмехнувшись, Этерлен выразительно постучал по своим погонам.
Сидя за рулем своего быстроходного “Блюстара”, Хикки думал о том, что присутствие генерала для него необременительно, но в то же время наводит на определенные мысли. Из прибытия Этерлена напрямую следовало, что Дед придает всей операции гораздо большее значение, чем Хикки считал вначале. А может, и в самом деле имеет какие-то одному ему понятные расчеты и резоны.
– Какая у вас странная погода, – заметил Этерлен, глядя на висящую над городом дымку. – Такое ощущение, что я в бане.
– Ничего странного, – усмехнулся в ответ Хикки. – Тропики, обычное дело.
Кар спустился в сити. Здесь движение замедлилось: несмотря на середину дня, старые стриты были загружены достаточно плотным потоком транспорта.
– Я все время удивляюсь, почему на Авроре так мало коптеров, – произнес Этерлен.
– В городах нельзя, – объяснил Хикки. – Ты же сам видишь, тут не Орегон с его двухэтажной архитектурой, у нас что ни город, то скопление старых башен. Попробуй полетай… Да еще с пьяных глаз. Знаешь, как у нас тут заливаются? По верхнюю палубу, и не иначе.
Этерлен одобрительно хмыкнул. Хикки притормозил, пропуская встречную машину, и резво завернул налево, в широкую арку респектабельного небоскреба.
Они бросили кар в подземном паркинге, поднялись на внутреннем лифте и вышли в холл. Этерлен недоверчиво сверлил глазами живописное нагромождение камней, искусственные ручейки и замаскированные кадки с папоротниками – непременный атрибут любого солидного билдинга.
– Колониальная роскошь, – заявил он с презрением. – Цацки. Мало с вас налогов дерут.
– Скажи это громко, – посоветовал ему Хикки, подходя к лифту. – Чтоб все слышали. И представься: житель Метрополии… Знаешь, как вас, захребетников тут любят?
– Даже в лифте климат-контроль, – прошипел Этерлен, совершенно не обращая внимания на его реплики. – Ох, мало с вас дерут…
– Вы бы лучше что-нибудь производили, – огрызнулся Хикки. – Вместо того чтобы сидеть у колоний на шее.
Этерлен не отреагировал.
Хикки осторожно приоткрыл дверь в дальнем конце светлого коридора. Вслед за ним в просторный предбанник с двумя секретаршами просунулся и Этерлен – уже бесцеремонно.
– Я к мастеру Лерману, – сообщил Хикки секретарше.
– Вам назначено, милорд?
– Да… мы договаривались.
Несколько секунд спустя Лерман распахнул перед ними дверь своего кабинета.
– Удивительно, – сказал он, пожимая руки гостям, – вот уж кого я не ждал увидеть, так это тебя, Хикки. Присаживайтесь, джентльмены. Коньяк, виски?
– Коньячку, – потянулся Этерлен.
Устраиваясь в кресле, он одернул свой элегантный камзол из легкого белого полотна так, чтобы висевший на бедре ствол остался незаметным.
Лерман что-то пропел в интерком, радушно вытащил из стола коробку сигар и вернулся за стол, готовясь слушать. В кабинет тем временем незаметно просочилась девушка с подносом, на котором гордо красовались золоченый кофейник, чашечки и бутыль с коньяком. Отпустив ее взмахом руки, хозяин разлил напитки, с неторопливой тщательностью раскурил толстенную сигару и поднял на Хикки нагловатые шулерские глазки. Свою карьеру Найдж Лерман начинал в качестве мелкого мошенника, посредника в сомнительных финансовых операциях – с тех пор минули долгие годы, но глаза магната так и не изменились. Он был настоящим сыном своей эпохи.
Хикки имел тщательно подготовленный план беседы однако осуществить его ему не удалось – по причинам которые трудно назвать прозаическими. В ту секунду, когда он, отхлебнув из пузатой рюмочки, в последний раз пережевывал про себя фразу-вступление, за его спиной что-то мокро хлопнуло.
Дальше ему было не до вступлений.
Этерлен вылетел из кресла, как подпружиненный чертик из старинной табакерки: прежде чем он выпрямился, в его руке щелкнул снимаемый с предохранителя излучатель. Это произошло столь неожиданно, а главное – так стремительно, что Лерман выронил из пальцев тонкую фарфоровую чашку с золотыми дракончиками.
Туманно – чертовы годы, все забываешь! – соображая, что сейчас произойдет, Хикки перепрыгнул через стол и обрушился своим телом на Лермана, опрокидывая его вместе с креслом на пол…
– Вва-аа!!! – возмутился тот.
Дверь кабинета, обшитая изнутри элегантным звукопоглощающим материалом, резко распахнулась. “Моргенштерн” в руке Этерлена дернулся и дважды сплюнул голубоватыми струями. Ответом в уши ударил отчаянный крик, сменившийся ревом ярости. Еще выстрел. Хикки прижал Лермана ногой к полу и осторожно выглянул из-за стола.
На пороге кабинета бился, как придавленный червяк, молодой человек в хорошем костюме, который, однако, не годился теперь даже для похорон – голова юноши была срезана по брови, в груди зияла приличная сквозная дыра, а дорогую ткань порядком попортило мозгами и кровью. Этерлен отсутствовал, но из предбанника Хикки слышал какую-то возню. Затем заголосила писклявая девушка.
Хикки отпустил Лермана и решил выбраться на разведку.
– Лежать! – убедительно посоветовал он магнату.
Тот часто закивал и принял эмбриональную позу, постаравшись при этом как можно глубже забиться в угол.
Как он и ожидал, генерал Этерлен обнаружился в предбаннике. Он как раз заканчивал воспитывать по глаза заросшего крепыша в черном камзоле: левая рука убийцы висела плетью с очевидным переломом, а правую Этерлен завернул за спину так, что до вывиха оставались считанные миллиметры. Джентльмен в черном пучил глазки и слабо постанывал. В метре от победоносного генерала на четвереньках стояла девуля в костюмчике – под ней уже красовалась первосортная лужа… Увидев Хикки, генерал жизнерадостно оскалился:
– Припудри красотке носик, старина, а я пока займусь этим уродом.
Хикки уже знал, что делать. Убедившись, что в коридоре больше никто не бегает с бластерами наголо, он сноровисто запер дверь офиса на все замки, поднял мелко трясущуюся секретаршу (второй его помощь уже не требовалась) и потащил ее вслед за Этерленом в кабинет.
Лерман уже выбрался из-под стола.
– Я н-не з-знаю этих типов, – решительно заявил он, оторвавшись от бутылки. – Они хотели меня убить?
– Наверное, нет, – пожал плечами Этерлен. – Может, поздравить с Рождеством?
Хикки налил секретарше полную рюмку коньяку и прислушался к разговору.
– Кто вас послал?
Этерлен спрашивал участливо, как доктор, и громила не замедлил с ответом. Доброта генеральской души казалась ему куда страшнее любого крика.
– Это, – указал он на обезглавленный труп на пороге, – Ник Пикинер, старший сын Джоэла Пикинера.
– Что-о?! – Лерман поперхнулся кофе и едва не уронил вторую за день чашечку. – Но при чем тут Джо? Я же… я же ему должен, гос-споди!
На сей раз удивился убийца. Он изумленно поглядел на девушку, которая без всякого стеснения стащила и швырнула в угол мокрые чулки вместе с трусиками, потом перевел ошарашенные глаза на Лермана:
– Так его ж завалили сегодня утром. Ник решил, что это вы…
На какое-то время Лерман впал в прострацию. По его блуждающему взору становилось понятно, что он судорожно перебирает в голове все возможные варианты и ни на одном не может остановиться.
– Я просто не представляю, кто мог убить Пикинера, – твердо заявил он. – И главное – я не представляю зачем. Давайте вызывать полицию.
– Ты уверен? – осторожно спросил Хикки.
Лерман пожал плечами:
– Я знаю, что я его не убивал. И все это знают… Так что мне теперь – вешаться с горя?
Из крипо прилетела целая бригада во главе с молодым и до смешного самоуверенным следователем. Он с ходу обрушился на Этерлена, но тот – лениво, как греющийся на солнышке кот, – продемонстрировал парнишке свои документы. Следователь, уже осведомленный о тяготах возможного военного положения, вытянулся в струнку.
– Это – со мной, – Этерлен показал на Хикки. – Прошу прощения, но мы спешим. Все вопросы по делу адресуйте к мастеру Лерману, э-ээ, главному пострадавшему.
– Куда ты собирался после Лермана? – спросил Этерлен, когда Хикки вырулил на улицу.
– К Золкину… Но сегодня я уже никуда не поеду. Мне надо выпить. Я тебе не говорил – на Пангее я только что видел еще одно убийство. Нет, оно случилось не на моих глазах, но тем не менее.
– Кого там пришили?
– Одного корварца, конвойника. Странно, но говорят, он был тише воды, ниже травы…
– А этот – Пикинер, или как его там?
– Ну, Пикинер, – Хикки усмехнулся и помотал головой, – Пикинер – это еще тот артист-эквилибрист. Большой друг Брюса Иголки. Когда Иголку хватанули на Корэле, Пикинер дал денег и добился освобождения под залог, а потом Брюс затерялся в Портленде. Сейчас опять летает, сукин сын.
– По слухам, это он взял конвой с Кассанданы на лидданский Саэд-Хирлах. Лидданы на него крепко обиделись. А с другой стороны, я слышал, у него смешанный экипаж… с лидданами.
– У него сейчас два корабля, но это ненадолго. Если за него не возьмутся, то Иголка развернется как следует.
Хикки нажал кнопку на руле и продиктовал автомату номер Ирэн. Не вдаваясь в подробности, он сообщил, что едет домой, и попросил подготовить скромный семейный ужин. Без поваров.
Дождавшись, когда он закончит разговор, Этерлен врубил сканирование местных информационных сетей, Из потолка и передней панели понеслись отрывки рекламных текстов, аккорды и прочая галиматья – генерал листал меню в поисках чего-нибудь веселого. Неожиданно он резко нажал клавишу фиксации волны.
– Итак, сегодня в полдень трагически оборвалась жизнь его превосходительства Хорпа Эргара Пятого, консула Высокой Лидды в имперском департаменте Аврора… Шеф полиции Стоунвуда, его милость лорд Рябец заверил общественность, что подлые убийцы не уйдут от заслуженной кары…
– Ого, – удивился Этерлен. – Вот это да! Давненько у нас на консулов не охотились. Кто ж его завалил, интересно?
– Господи, что творится, – вздохнул Хикки.
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3