Ал задумался. С одной стороны, Ким дал ему конкретное задание отправить родственников за границу, чтобы они не погибли в результате восстания 1637 года и не попали под дальнейшие репрессии, когда с самими восставшими будет покончено. С этим делом можно было тянуть еще целых десять лет, что радовало.

Ал потянулся, обнаруживая, что уже несколько лет забытая утренняя эрекция, похоже, опять начала доставать его несвоевременной побудкой. Злыдни Осибы же, как и следовало ожидать, давно след простыл. Да, проклятая баба всегда возникала на его пути, когда была нужна ему как собаке палка, и исчезала, едва в ней обнаруживалась реальная нужда.

С другой стороны, нарисовался другой, пожалуй, более опасный враг, нежели известный исторический факт — восстание на Симабара, который Ал и Ким (ныне Дзатаки) пытались как-то обойти. Наследник Токугава Иэясу Хидэтада и его синоби. И тут уже не было известно какого-то определенного времени или места. Учебники истории молчали о клановых войнах, произошедших в этот период времени, а Ал не умел предсказывать.

Оставалось забыть на время об угрозе тридцать седьмого года и заняться более неотложными делами. А именно сегуном и кланами синоби.

Ал огляделся и увидел сложенные в углу стопочкой одежду и торбы, которые совсем недавно были приторочены к седлу его коня, правда, они были тщательно выстираны и высушены, содержание сумок находилось тут же, на небольшом подносе. Ал поморщился при мысли, что коварная Осиба могла заглянуть в секретные документы, которые он, раз переписав у Кима, таскал теперь с собой, но с другой стороны, как бы она, интересно, разобрала русский?

Да, в этой перенаселенной шпионами стране не оставалось ничего иного, как прибегать к совершенно неизвестным языкам или хитроумным шифрам. Впрочем, это сейчас, в XVII веке, русский язык никому не известен, но пройдет еще совсем немного времени, и в охране императора появятся высокие голубоглазые и светлокожие богатыри, которые будут владеть техникой кулачного боя и называться никому здесь сейчас не известным словом казаки. Почему без оружия? А кто бы, интересно, допустил до особы императора, между прочим, священной особы, иностранца с мечом наизготовку или новомодным огнестрельным оружием?

Впрочем, сейчас Алу было не до исторических фактов, точнее не до таких далеких. Не вылезая из постели, он потянулся и, подхватив двумя пальцами свернутый вчетверо листок, приблизил его к глазам.

Да, это было именно то, что нужно. Подлинная хронология всех сегунов ветви Токугава с датами рождения, смерти и получения должностей и вступления во власть. Документ, проведай о котором враги, Ал был бы давно уже выпотрошен несколько раз, а проклятый список расшифрован в лучших традициях шпионской Японии.

Итак, «Токугава-но Иэясу, сын Мацудайра-но Хиротада, родился в 1542 в Эдо. — Ал кивнул страничке, мол, усвоил, и продолжил чтение: — …в 1564 получил ранг дзюгоигэ и титул Микава-но ками, в 1566 получил кабанэ Токугава-но асон, в 1598 член совета готайро», то бишь «Совета регентов». Он застал, совсем хвостик этого периода жизни бывшего сюзерена. Всего кусочек — но зато какой!

«…в 1598 получил ранг сёнин и должность найдайдзин, сэйи тайсёгун 1603–1605, в 1603 должность удайдзин, в 1616 должность дадзёдайдзин, умер в 1616». Пока бумажная история не расходилась с реальной историей, и это радовало.

После отца правил Токугава-но Хидэтада, рожденный в 1579, в 1587-м получил ранг дзюгоигэ и титул Мусаси-но ками, сэйи тайсёгун 1605–1623, дадзёдайдзин 1626–1632. Ал задумался, подонок взошел на свой сегунский престол, если так можно было выразиться, в тридцать семь лет. И должен был оставаться на нем до тридцать второго года, а восстание в Симабара произойдет в тридцать седьмом. Стало быть, при внуке Иэясу, сыне Хидэтада Иэмицу. Хрен редьки не слаще.

Ал снова бросил взгляд на исписанный собственным корявым почерком листок: «Токугава-но Иэмицу, сын Токугава-но Хидэтада, р. 1604, в 1620 получил ранг дзюнин и должность гон-дайнагон, сэйи тайсёгун 1623–1651».

Это было уже похоже на что-то, получалось, что если с Хидэтадой и его синоби ему придется схлестнуться уже теперь, разборки по поводу христианского восстания придутся аккурат на правление Иэмицу, человека, о котором в данный момент не известно почти ничего, потому что до сих пор сын сегуна не предпринимал никаких действий, кроме как подчинялся воле злющего на весь мир наследника Иэясу. В общем, все выходило как обычно — косо да криво.

И если изначально он мог ограничиться тем, что отправил бы Гендзико и Умино за границу, теперь приходилось спасать всю свою семью, бывшую семью Кима, его нынешнего сына, да еще и тащить с собой способную на любую подлость и коварство Осибу, опасную настолько, что при ее малейшем приближении для любого обладающего хоть каплей разума мужика было бы незазорно отпраздновать труса, да еще и рассказывать затем об этом каждому встречному-поперечному как о невероятном подвиге. Он же, от великого ума или великой слабости к женскому полу, еще и подпустил ее на расстояние удара ножа.

«На расстояние ножа смерть сегодня подошла», — припомнил он давно забытую строчку стихотворения. Впрочем, был он с ней, был и отчего-то выжил. Выжил, значит, будет еще какое-то время жить. Возможно, не так много, как хотелось бы, ровно столько, сколько будет нужен бывшей наложнице Тайку и жене Дзатаки.

В дверь поскреблись, Ал успел только сунуть помятый листок под подушку, как в комнату, вальяжно ступая изящными маленькими ножками в белых носках, вошла сама Осиба.

— Как вы чувствуете себе Грюку-сан? — пропела она, облизывая беззащитного Ала похотливым, нет, скорее, похотливо-оценивающим взглядом. Таким взглядом, должно быть, выбирали себе рабов на рынке.

— Спасибо, прекрасно. — Он понимающе улыбнулся Осибе, невольно отмечая, что бессонная ночь никоим образом не сказалась на ее идеальной, какой-то неземной красоте.

— Мне кажется, я нашла способ, благодаря которому мы сможем избавиться от синоби. — Осиба присела рядом с Алом, поигрывая пальцами по руке своего нового любовника. — Годы не ослабили тебя и сделали еще привлекательнее. Сразу видно, что о твоем здоровье пеклись японские женщины. — Она сделала акцент на слове «японские». — Когда-то Токугава Иэясу сказал, что я не убила тебя в том охотничьем замке не потому, что мне помешали это сделать, а потому что я влюбилась в тебя. Теперь мне кажется, что он был прав. — Она наклонилась к Алу и, прильнув к его груди, защекотала теплыми губами обнаженную шею.

— Хватит, Осиба! — Он взял ее за плечи и слегка отстранил от себя. — Ты начала говорить, что знаешь, как избавиться от синоби, вот и продолжай. Ни тебе, ни мне невыгодно убираться из этой страны. Ко всему прочему это и достаточно трудоемкий процесс, потому как можно зачислить зятя в торговое ведомство и затем отправить его с женой куда-нибудь в Испанию или Францию. Можно отправить сына с невесткой. Но перевезти три семьи… Сегун почувствует подвох и захочет оставить себе заложников.

— Ты прав. — Осиба оправила прическу. — Может, сначала позавтракаешь, там все уже готово. — В ее голосе, несмотря на природную сдержанность, читалась обида, так что Ал невольно ощутил укол совести. Осиба была из тех роковых женщин, с которыми можно было лечь вечером в постель совершенно нормальным мужиком, а проснуться уже без головы и половых органов. Но как же хотелось лечь в постель именно с такой женщиной!

Не дождавшись ответа, она хлопнула в ладоши, и тут же девушки внесли и расставили перед Алом еду. Белоснежный рис в специальных мисочках соседствовал с бледным телом осьминога, нарезанным дольками, рядом с запеченными в тесте креветками лежала жареная рыбка, несколько крошечных мисочек с различными соусами, которые следовало смешивать по собственному вкусу, соседствовали с чуть-чуть маринованными водорослями, и, разумеется, сырая рыба на колобках риса.

Что называется, завтрак на любой вкус. Ал не без удовольствия тут же налег на жареную рыбу, заедая креветками в тесте. Дома жена упорно заказывала повару полусырую пищу, которую Ал мог только проглатывать, давясь и тут же запивая огромным количеством саке, чтобы не было так противно.

Здесь он хоть и пригубил саке, но уже не пытался изничтожить им отвратительный вкус сырой рыбы, к которой он так и не привык, теперь даже саке показалось ему вкусным. Хотя, возможно, это было не обычное саке, что-нибудь сделанное по заказу привередливой хозяйки.

Сама Осиба, вопреки традиции, вместо того чтобы ухаживать за Алом, отошла в сторону, смотря в окно и дожидаясь, когда тот откушает.

Когда девушки убрали посуду и Ал наконец оделся, красавица оторвалась от созерцания сада и, подойдя к Алу, села на приготовленную для нее подушку.

— Ты прекрасно знаешь, что орден «Змеи» занимается тем, что засылает своих агентов в разные страны и в разные времена. — Она выдержала его взгляд. — Тебе так же известно, что нынешний Дзатаки — это совсем не Дзатаки, не мой муж и не отец Юкки.

Ал кивнул.

— Его настоящее имя Ким, он был заслан в Японию из будущего, так же как и ты. Спросишь, откуда мне стало это известно? Очень просто. Я не знала о том, что он жил в теле Киямы, хотя и догадывалась, что с главой даймё христиан не все в порядке. Юкки сказала, а она знает от него.

Она изящно махнула рукой, и Ал невольно залюбовался изящным запястьем с тонкой цепочкой.

— Юкки научила его перемещаться в новые тела без помощи координаторов ордена. До этого перемещались вместе с телами… — Она вздохнула. — Если бы Юкки родилась мужчиной, она смогла бы достичь высот не меньших, а может быть даже и больших, чем достиг мой первый муж — Тайку Хидэёси. Впрочем, все еще может быть… — Она подмигнула Алу, отчего у того сделалось нехорошо на сердце.

— Ты вроде бы что-то говорила о синоби, — попытался перевести он тему, идея о том, что его очаровательная невестка могла в любой момент обернуться брутальным мужиком, была отвратительна.

— Я и говорю, — Осиба пожала точеными плечиками. — Вчера по моей просьбе Юкки вышла из своего тела. Юкки гостит у меня. Ты, должно быть, знаешь…

Ал кивнул, хотя на самом деле слышал о том, что невестка покинула замок Грюку, в первый раз. Впрочем, откуда он мог это услышать, сам же сидел несколько месяцев в замке Дзатаки, а там ни Интернета, ни мобилы самой завалященькой… Голубиная почта, вот и все тебе блага цивилизации.

— Так вот, вчера Юкки вышла из своего тела, перебралась в замок к Дзатаки, вошла в тело кого-то из его слуг и провела переговоры. — Осиба сделала паузу, выжидая, пока Ал переварит услышанное. — Так что на ближайшее время мы решили заключить перемирие и попытаться выбраться из этого дерьма вместе. — Осиба проникновенно поглядела на Ала.

— Что сказал Ким?

— Буквально следующее, он не выдал ни своего куратора, ни путей в орден «Змеи», впрочем, я и не ожидала, что он так легко расколется. Но он сказал нечто весьма любопытное. — Осиба снова замолчала, гладя Ала по голове. — Какие у тебя странные серебристо-золотые волосы, всегда думала, что ты с ними что-то делаешь. — Она накрутила прядь на палец и теперь поигрывала волосяным колечком, пытаясь поймать на него солнечный лучик.

— Что сказал Ким дословно?!

— Ким сказал, что орден «Змеи» всегда ратовал за то, чтобы события, которые должны произойти, действительно имели место в реальной истории. Он сказал, что кураторы из будущего не позволяют агентам по своему усмотрению заканчивать или начинать войны и вообще делать что-то такое, что может заставить страну, в которой они пребывают, отказываться от своего пути, потому как, пока все идет как по-писаному, процесс можно контролировать, когда же нет…

Ал кивнул.

— Так вот, недавно у Дзатаки, или, если тебе привычнее, Кима, был его куратор, который сказал, что орден обеспокоен одной странностью, дело в том, что у вас в будущем значится, будто бы Токугава Иэясу, призвав к себе на службу синоби и сделав их деятельность легальной, сам же их и уничтожил, поняв, что они сделались сильнее его собственной армии.

— Как так? — не понял Ал. — Когда же?..

— Я не знаю, как так об этом тебе лучше было бы поговорить с самим Дзатаки, но он сказал буквально следующее: за пару лет до смерти Токугава пригласил к себе старейшин двух самых известных и сильных кланов ниндзя. И предложил им определиться, кто именно из них будет держать вместе с ним власть в стране.

Ал невольно дрогнул, услышав из уст Осибы термин «ниндзя», который должен был появиться через сто лет. Это могло свидетельствовать о том, что Юкки действительно говорила с Дзатаки. Хотя с тем же успехом Осиба могла услышать его в будущем, где она омолаживалась.

— Для этого Токугава повелел устроить бой между кланами синоби. Когда же те приняли это и сразились, их деревни с тыла обошли самураи Токугава-сан с пушками и в считаные минуты уничтожили тех, кто оставался жив. То же произошло и на поле боя. Победителей ждала лютая смерть. — Осиба вздохнула.

— Но здесь не было ничего подобного! Токугава Иэясу до самой своей смерти чтил синоби, всячески помогая и поддерживая их. После того как синоби спасли его от смерти, помогая уйти из окружения, он даже наградил их земельными наделами. — Ал покачал головой. — Он сам рассказывал мне, что предводитель синоби, собравший вокруг Токугава лучшие силы своих кланов, звался Хаттори Хандзо, за службу получил три тысячи коку риса, землю, а также разрешение самостоятельно набрать отряд стражников (досин), все из синоби, помогавших Токугава в том знаменитом переходе через перевал Отоги-тогэ, через опасный район Кабуто, реки Кидзу и Удзи, до деревни Сироко в провинции Исэ. Потом этот отряд переименуют в Ига-гуми. На его содержание каждый год Токугава выделял из своих средств тысячу кэн риса. И все эти ниндзя от мала до велика получили земельные владения. А ведь это знак высшего признания! И когда я должен был набрать свой отряд, Токугава втайне прислал мне своих синоби, которые явились ко мне под видом нищих ронинов и благодаря которым мы взяли Осаку! Токугава всячески поощрял синоби, называя их лучшими своими воинами. Я никогда прежде не слышал о каких бы то ни было конфликтах между ним и синоби. — Он запнулся, пожал плечами. — То, что ты говоришь, Осиба, кажется мне бредом пьяного Кима и ничем больше. К чему Иэясу уничтожать синоби, когда они служили ему верой и правдой! Для чего синоби выступать против Токугава, если он одаривает и всячески поощряет их?

— Я тоже долгое время взвешивала эти факты, — красивое лицо Осибы выражало беспокойство, — но… ни один истинный правитель не потерпит рядом с собой людей, влияние которых становится большим, нежели его собственное. В Китае есть одна сказка о братьях великанах, которые помогали императору держать власть в стране. По его приказу они сначала уничтожили всех врагов, спасая таким образом Китай от неминуемого разорения. А потом… — она сделала выразительную паузу, — потом он отдал приказ, чтобы братья сошлись в смертельном бою за право называться сильнейшим и сидеть за столом по правую руку от императора. Братья начали биться, и вскоре старший убил среднего, а младший прирезал старшего. Не помню точно, кто там кого в результате победил, но победителя тут же забили всем миром. Поучительная история, верно?

Они оба замолчали.

— Но ничего такого ведь не было в реальности, а в будущем… да кто знает, откуда тамошние историки черпали свои материалы. Могла произойти какая-то ошибка. Возможно даже сам Токугава пожелал скрыть от потомков свои связи с синоби, велев сочинить историю об истреблении последних. Или это сочинили враги с целью очернить имя сегуна.

— Ты прав, но именно это и беспокоит кураторов моего ордена. Если бы состоялся этот бой, если бы Токугава Иэясу изменил данному синоби слову, сейчас замок Дзатаки не был бы уничтожен, и мы не думали, как спасаться от этих проходимцев!

Ал потрясенно молчал.

— Дзатаки говорит, что если агенты ордена смогут вернуться в прошлое и подготовить уничтожение синоби там, сейчас мы избавимся от своих преследователей и перед нами не будет стоять вопрос бегства из Японии. Тем более что спрятаться от синоби, скорее всего, может только более сильный синоби. А где его взять? Поэтому единственное, что мы можем сделать, это объединить свои силы и ударить по врагам в том месте, в котором они нас меньше всего ожидают — в прошлом!