Маленькая девочка в изящном ночном розовом кимоно лежала на своей постели, похожая на драгоценную куклу. Ее смоляные волосы уже убраны замечательными заколками и бантами, губки чуть-чуть увлажнены ягодным напитком, которым её несколькими минутами до этого напоили. Девочка лежала пластом, совершенно неподвижная и от того необыкновенно нежная и хрупкая. Четыре служанки толпились возле маленькой неподвижной госпожи, одна стригла ей ногти, другая готовила дневное кимоно с поясом, третья массировала давно не бегающие по дорожкам в парке изящные маленькие стопы, четвертая готовила крем для лица.

Неожиданно девочка дернулась и села, захлопав глазами. Девушки подняли визг, и тотчас в комнату вошла живущая за стенкой Осиба.

- Мама, я вернулась! - Голосовые связки не слушались девочку, так что она хрипела, так, словно перенесла ангину. Горло действительно болело, впрочем, как и все тело. Но об этом Юкки решила подумать немного позже.

- Доченька моя! - Осиба бросилась к малышке, обнимая ее.

- Почему вы не покинули замок, мама! Я же предупреждала вас! - Кукольное личико напряглось, бровки сдвинулись к переносице.

- Мы не можем покинуть замок, наши союзники еще не подошли, опасно путешествовать без охраны.

- Надо было давно уже бежать отсюда! - Девочка попыталась подняться, но упала на руки матери. Вместе они с величайшей осторожностью добрались до окна. - За лесом стоит воинство сегуната. Мы опоздали! - По щеке Юкки побежала слеза.

- Не стоит плакать. Ты еще сможешь переселиться в любое понравившееся тебе тело. Ты же говорила!

- Я да, а ты? - Лицо Юкки исказила гримаса отчаяния. - Я не оставлю тебя здесь!

- Тебе не стоит думать обо мне. Я прожила хорошую жизнь. - Осиба и не думала плакать или жалеть себя. - Когда они подойдут к замку, я поставлю их перед фактом, что они вынуждают меня совершить самоубийство. Моя кровь падет на их головы. Они не смогут доказать, что это я и мой сын разрушили замок Грюку. Все будет выглядеть так, будто бы мы мирно устроились в этом замке, и нас здесь поубивали всех. Вот! Им потом вовек не отмыться!

- Хиромацу с удовольствием спалит весь замок, так что от нас даже косточек не останется! Отец никогда не узнает, что с нами произошло. Вы ведь не сообщили ему о том, что собираетесь остановиться именно в этом замке?

- Не сообщила. - Осиба смотрела в окно, пытаясь разглядеть за деревьями притаившихся там воинов сегуната.

- У вас есть эликсир? - С надеждой в голосе спросила Юкки. - Если есть, я помогла бы вам убраться отсюда. Мы могли бы перенестись куда угодно во времени и пространстве...

- У меня нет эликсира. Как агента меня должны были использовать только в Японии. - Она закусила губу.

- Я могу рассказать вам, как следует покидать тело и вселяться в другое, - пыталась найти выход Юкки. - Мы могли бы...

- Превратиться в глупую крестьянку, которую сможет изнасиловать и изуродовать любой самурай. - Осиба пожала плечами.

- В жену какого-нибудь даймё, - пожала плечами Юкки.

- Я уже была женой даймё. Все пустое. - Она оторвалась от окна и, пройдя в комнату, села посередине. - Пусть сперва вообще докажут, что я в чем-то повинна. Если Хиромацу убьет меня, Дзатаки ему потом это припомнит. Будет судебный процесс, полетят головы. - Осиба горько усмехнулась. - Неужели ты думаешь, что Токугава пожелает запачкаться кровью Хидэёри или моей? Чтобы против него восстал его брат?

- Токугава далеко, а Арекусу Грюку близко.

- Ага. А я приказала зарубить его сына Амакаву. - Осиба горько вздохнула.

- Отпустите Гёхэя! - почти выкрикнула Юкки.

- Что общего между Гёхэем и Арекусу Грюку?

- Общего? - Юкки хотела уже сказать, что Гёхэй на самом деле никакой не Гёхэй, а сын Арекусу Грюку Минору. Но вовремя прикусила язычок. Эту информацию она узнала от Кима, но теперь было не время отдавать единственный козырь. - Пока я не могу вам этого сказать. Верьте, что так будет лучше. Ну, я очень-очень прошу вас об этом! - Она ткнулась лбом в пол.

- Не делай таких резких движений! Ты с месяц лежала неподвижно. - Осиба посмотрела на застывших с глупыми выражениями лиц служанок.

'Вот ведь, ни слова, небось, не поняли, дуры, а все равно слушают'.

Юкки перехватила взгляд матери, и вдруг закатила глаза и шлепнулась на пол. В тот же момент рухнула одна из служанок.

- А вот и я! - вскрикнула она, вскакивая с места в новом обличье.

Бросившаяся было к дочери Осиба от неожиданности села на пол, прикрывая рот ладонью. Служанка сделала несколько замысловатых движений и рухнула в обморок, но тут же словно кто-то пнул другую девушку, и та шмякнулась лицом в стену.

- И снова я! - пропела Юкки голосом только что поверженной ею служанки. - Как прекрасен день! - Вторая служанка так же свалилась на пол, словно ненужная одежда, и, дернувшись, Юкки снова подняла голову. - Я могу стать кем угодно, мама. Пойдем со мной, это весело.

- Я никуда не пойду! - Осиба казалась ошеломленной.

- Позволь мне тогда отпустить Гёхэя, увидишь, что Арекусу не станет мстить тебе, если ты пощадишь этого парня.

- Можешь принять мой образ и делать что хочешь. - Осиба закрыла лицо руками, стараясь успокоиться.

- Если я сделаю так, ты погибнешь. - Юкки виновато улыбнулась. - Скажи самураям, чтобы слушались меня. Я сделаю все сама.